Текст книги "За далью волн"

Глава 8

«Задачка: как заглянуть в тело, чтобы обнаружить там чужеродную душу? Как вытянуть эту паршивку из парня, чтобы их обоих не убить?»

– Нам нужно войско, чтобы изгнать захватчиков из Харлека, – заявил Кей.

– Войско! Ты подсчитай: три-четыре дня до Камланна, еще пару дней на то, чтобы собрать воинов, а потом – обратно. Это получится полторы недели. И ты думаешь, юты будут нас тут дожидаться? Ну а если даже и дождутся, ты что же, полагаешь, что они будут мертвецки пьяны? «Нет у нас времени, – думал Питер. – Или мы, или никто».

Кей фыркнул.

– А может, и так. Это же юты как-никак.

«Если я убью Медраута, что произойдет? Наверное, Селли вернется в свое тело, в наше время. Когда вернется, ее скорее всего арестуют. Купер наверняка уже на месте. Она исчезнет где-то в дебрях „Крама“, и никому не придется отвечать на загадочные вопросы».

– Мы найдем здесь либо обуглившиеся руины, либо хорошо укрепленный город, – пояснил свою мысль Питер. – Ударить нужно сейчас, когда они этого не ждут. «Carpe diem» – срывай день.

Кей устало глянул на полководца. Его черная борода блестела в красноватых лучах солнца.

– «Cave canem»[7]7
  «Берегись собаки» – подобную надпись римляне зачастую наносили на пороге своих жилищ.


[Закрыть] – парировал Кей. – И что же предпримем? Бросимся на их клинки и погибнем с честью? «Mors ultima ratio»? Так, что ли?

Питер улыбнулся.

– Слишком просто. У меня совсем другое на уме. Избавить Харлек от них мы сейчас не можем, но зато можем здорово обжечь их залитые кровью лапы.

– Надо задать им как следует, – произнес девичий голос. Питер рассерженно обернулся.

Анлодда появилась так же бесшумно, как до того исчезла. Она вдруг перестала походить на воительницу и превратилась в девочку-подростка, чей дом сгорел от рук врагов.

– Надо всыпать этим ублюдкам! Пусть вопят, как баньши, держа в своих лапах тлеющие головни Харлека!

Она сжала кулаки. Но почему-то Питеру показалось, что ею движет не гнев, а вина. Точно с таким же успехом Анлодда могла бы сказать: «Надо всыпать мне! Пусть я завоплю!»

Рядом с девушкой стоял Корс Кант. Казалось, еще мгновение – и он положит руку ей на плечо. Но бард отвернулся и уронил руку.

Питер кивнул.

– Вот она все правильно понимает. Им возжелалось заполучить один из наших городов? Их право, но дешево Харлек им не достанется.

«А может быть, Медраут мог бы погибнуть случайно? Еще одна „случайность“! Господи, кончится это когда-нибудь?»

Питер искоса посмотрел на побледневшую красотку. Анлодда, возлюбленная Корса Канта. Изможденная, напуганная: голос, обычно звеневший колокольчиком, стал хрипловатым, словно расстроенная цимбала. Какую бы тайну они ни скрывала, она таила ее даже от барда, и эта тайна грызла ее изнутри.

«Изыди! Я храню тайны Господа!» Кто это сказал? Питер метнул взгляд в Меровия, но тот не спускал глаз с Анлодды.

Питер проследил за взглядом Меровия. «Боже, ну она и штучка!»

Питер прикусил губу. Да, его сердце принадлежало Гвинифре, и все же ему ужасно хотелось посмотреть, как выглядит Анлодда без налипшей на ее кожу грязи, без кожаной куртки, без меча, без туники. «Возьми себя в руки, парень! Ей еще и двадцати нет. И потом… она влюблена в барда, а он – в нее».

Однако непокорный разум срывал с Анлодды голубую тунику и грязно-белую кемизу. Анлодда стояла обнаженная, освещенная заревом рыжих волос, на жухлой коричневой траве. Питер вздохнул и отвернулся.

– Трогаемся в путь, – распорядился он усталым голосом. Младшие командиры передали его приказ воинам, и вскоре отряд уже углубился в чащу леса, которому в будущем суждено было превратиться в национальный парк.

Наказать ютов представлялось куда проще, чем того опасался Кей. Юты, по всей вероятности, понятия не имели о партизанских методах ведения войны и, уж конечно, ничего не ведали про Вьетнам, Афганистан и тридцать лет непрерывной борьбы с ИРА. Откуда было ютам, римлянам и даже самому Артусу Dux Bellorum знать, что такое «внедрение», «терроризм», о том, как из-за подобных вещей страх и замешательство распространяются по рядам противника, подобно жаркому пламени?

Заключенный в темницу чужого сознания Ланселот, конечно, посмеивался над hubris Питера. Он посылал оккупанту своего разума кровавые воспоминания одно за другим. Ланселот вспоминал бесконечные стычки с германскими племенами. Тогда Ланселот и Меровий сражались рука об руку с врагами под знаменами с изображением орлов и штандартами Пендрагона.

Питер споткнулся о корень, ударился головой об острый сук. Трудно было идти, когда перед его мысленным взором вставали сцены жестоких побоищ, когда рисовались картины проколотых пиками германцев, выставленных на всеобщее обозрение вдоль дорог, тянувшихся на многие мили. Пики напоминали булавки, которые воткнул в землю какой-то великан. Двое сикамбрийцев. Двое воинов цивилизации, сражавшейся с варварством, жгли деревья, убивали стариков, женщин и детей. Сжигали поля, забивали домашнюю скотину и оставляли на растерзание стервятникам.

Они закрывали ворота деревень, морили германцев голодом, а деревни вымирали от оспы и чумы.

«Знаем мы про твой террор, – говорил голос Ланселота. – Знаем! Тебе нечем меня удивить, мой брат-демон».

Смит поежился. Наверняка существуют современные методы террора, про которые юты еще слыхом не слыхивали. Его план был рассчитан на то, чтобы напугать ютов до смерти за счет нескольких тщательно рассчитанных ударов, но ударов жестоких. «Иными словами, я хочу сделать с ними то же самое, что сделали афганцы с советскими войсками, ООП – с Израилем, а ИРА продолжает делать с нами».

Солнце давно село, сумерки скрадывали тени. «Заканчивается день десятый», – подумал Питер. Отряд заночевал в лесу. Питер, скрывшись от любопытных глаз, внес новые заметки в свой «бортовой журнал».

Перечитал свои записи Питер только тогда, когда взошла луна. Он должен был их перечитать – иначе мысли у него разбегались.

Люди отдыхали от многочасового перехода, улегшись в рядок вдоль звериной тропы. Сосны в лесу росли густо, и никто бы не нашел этой тропы, кроме Анлодды. Питер молился о том, чтобы девушка действительно так хорошо знала окрестности, как утверждала.

Покончив с изложением подозрений в адрес Медраута, Питер убрал пергамент под рубаху и вернулся к отряду. Нашел Кея и объяснил тому свой замысел.

– Страх, смятение. Пусть думают, что нас вдесятеро больше, чем на самом деле. Ударим, уложим какое-то число ютов, потом быстро отступим, пока уцелевшие не успеют заметить и подсчитать нас.

Кей кивнул.

– Но прежде чем нанести удар, нам нужно разведать, как там и что в городе, государь.

Питер согласился с ним.

– Приведи вышивальщицу Анлодду.

Кей исполнил приказ полководца. Анлодда подошла.

– Похоже, до Харлека уже недалеко, Анлодда? – спросил Питер. Интересно, она действительно знала дорогу, или водила их по лесу наобум?

– Не на расстоянии полета орла, принц Ланселот, но ведь мы не орлы, только про это мне тебе рассказывать не стоит.

– Мы что, идем обходным путем? – он еще сильнее встревожился. А вдруг они заблудятся?

– В точности, как вползает в сад змея, государь. Мы обошли Харлек с юга на северо-восток, и теперь он вон там.

Она указала как раз в ту сторону, где село солнце, насколько успел заметить Питер.

– Нам нужно придумать, как войти в город незамеченными.

– Да, государь.

– Оттуда, где бы нас никто не ждал, где бы вход в город не охранялся. Есть такой путь?

– Да, государь. – Однако сама она явно чего-то боялась. – Есть потайной ход – барсучья нора. Она идет по лесу до самой городской стены. Туда я и веду вас. Мы сможем пройти там, если юты не нашли этого хода, но я уверена – не нашли, ибо он неведом даже многим жителям Харлека, включая и того, что называет себя принцем. Там наша цель.

– Ты про Харлек? Ну, конечно, я же тебе говорил.

– Тогда мы освободим город! – В ее сверкающих пытливых глазах впервые вспыхнула искра интереса с тех пор, как они покинули борт «Бладевведд».

– Анлодда, ты ведь видела город с корабля. Мы мало что сумеем сделать.

Она покраснела, но промолчала.

Питер продолжал:

– Об освобождении города можешь забыть. Выброси это из головы. Думай о мести. «Око за око». Думай о том, чтобы разрушить в отместку деревню. Может быть, юты не осмелятся тронуться дальше по Придейну.

Анлодда опустила глаза.

– Значит, нам суждено умереть во славу Артуса.

– Умереть? Нет! И почему вы все только о смерти и говорите?

– Но… если мы пойдем на город… зная, что победа невозможна…

– Проклятие, есть множество способов победить. Я не собираюсь вести на город отряд смертников!

Я сказал, что нельзя надеяться освободить Харлек. Не сегодня. Но мы можем нанести ютам удар для острастки, даже если и проиграем бой. И может быть – только может быть – юты призадумаются и уберутся восвояси, пристыженные и побитые, еще до того, как сюда с подкреплением прибудет Артус.

В тишине, последовавшей за словами Питера, заговорил Меровий:

– Такая легкая победа наверняка изумила ютов. Скорее всего, они намеревались немного попугать принца Горманта и ретироваться. До сих пор Артус не сдавал ни одного города.

Однако наш брат Гормант перепугался и сдался, а может быть, просто растерялся. Не знаю. Юты удивлены, им уже и сейчас не по себе.

– Его предали, – поспешно прервала Меровия Анлодда. – Вот все, что я хочу сказать. Гормант – подонок, но не трус. Понимаете, это все равно что поставить на дверь новый засов, а потом обнаружить, что ваши бриллианты похищены. Тогда вам приходит в голову, что крали за вашей спиной.

Меровий поднял руку, дабы успокоить Анлодду.

– Его предали либо его люди, либо он сам. Главное, что юты сейчас держат в руках разъяренного орла и готовы его выпустить.

Корс Кант подошел к Анлодде, взял ее за руку. Она не стала вырываться.

– Ладно, – подытожил Питер Смит. – Давайте подсобим им отпустить орла. Анлодда, подведи нас как можно ближе к городу незамеченными. Если нас заметят… сама понимаешь, в открытом бою наши шансы невелики.

Анлодда посмотрела в сторону холма, над вершиной которого лиловело закатное небо. Лес по мере подъема становился чаще. Город по-прежнему дымился – не так сильно, как прошлой ночью, но все же довольно заметно.

Питер спросил:

– Можно ли подобраться поближе с разведкой? Достаточно близко для того, чтобы незамеченными найти твой подземный ход?

– Если там не выставлены дозорные, – сказала она и кивнула в сторону Корса Канта.

Питер кивнул.

– Славная мысль. Анлодда, проберись по лесу и погляди, что поделывают юты. А мы подождем здесь, и как только ты вернешься, придумаем, как нам лучше поступить. Кей, пусть воины отдохнут да перекурят, если хотят.

– Пере… что?

«Проклятие, я опять оговорился!»

– Тебе послышалось.

Глава 9

Корс Кант отер с лица пот и в тревоге воззрился на городскую стену – крутой земляной вал, укрепленный рассохшимися за годы бревнами. Луна, повисшая на востоке низко над горизонтом, едва на ущербе – после полнолуния миновало всего два дня – ясно освещала стену.

– Неприступная, – выдохнул юноша.

– Вот так обычно молодые люди говорят девушкам, – фыркнула Анлодда у него за спиной. – Меня-то таким словом не проймешь, и не вздумай его мне говорить. Это я так сказала, к слову пришлось.

Слова словами, но Анлодда говорила не так, как обычно. Она явно приуныла.

Сквозь деревья виднелись главные городские ворота. Сама стена была древняя – высоченный, почти вертикальный земляной вал. А вот ворота выглядели вполне по-римски – прямые, высокие, срубленные из толстых стволов деревьев – сама по себе стена в десяток футов высотой, а наверху – перекладина.

Анлодда шлепнула по щеке – убила комара, и это напомнило Корсу Канту о том, что у него самого чешутся блошиные укусы.

– Воинам через эту стену не перебраться, – заключила Анлодда. – Ее возвели, когда тут стояла крепость, еще во времена Августа. Пошли, Корс Кант. Иди за мной.

– Куда мы идем? – бард сжал кулаки, всеми силами стараясь удержаться от того, чтобы почесаться.

– Назад, к Ланселоту, куда же еще? Если мы полезем на эту стену, нам придется вступить в бой с ютами, а их будет двадцать на каждого нашего воина. Да еще подкрепление подтянется, и тогда будет еще ужаснее. Хотелось бы проверить, стоят ли юты истинных жителей Харлека, но пока мы будем проверять это, нас превратят в бараньи котлеты. И потом – есть способ получше. По крайней мере для некоторых из нас.

– Твой потайной ход, – сказал Корс Кант, облизнул пальцы и смазал слюной укус на локте. Зуд немного унялся.

Анлодда быстро пошла по едва заметной тропе между деревьями. Корс Кант еле поспевал за ней. Тропа шириной в один след почти сразу исчезла, а возобновилась только на опушке соснового бора. Сосны сменились липами, усыпавшими землю толстым мягким ковром из опавших листьев. Прошагав некоторое время по опавшей листве, юноша и девушка обогнули груду синевато-серых валунов. Казалось, эти камни – игральные кости, брошенные наземь какими-то эйрскими великанами. В свете луны неглубокие выбоины в камнях казались настоящими пещерами.

– И как тебе только удалось высмотреть эту овечью тропу? – изумился Корс Кант.

Анлодда не ответила. Она схватила Корса Канта за руку и увела в лес. Желание охватило юношу, и он мысленно взмолился о том, чтобы повторилось то, что произошло в комнате Анлодды тысячу лет назад.

Но она обвела его вокруг высокого валуна, и их взорам предстало море.

Корс Кант ахнул и задохнулся от изумления. Они стояли на самом краю обрыва. Один неосторожный шаг – и он мог сорваться в бездну. С высоты создавалась иллюзия, будто внизу раскинулась вся Земля, и что она круглая. Никогда еще Корсу Канту не доводилось стоять на вершине горы и смотреть на безбрежные морские просторы. «Иисус, Мария, Рианнон! Неужели эта гора высотой равна величественному пику, что я видел в пяти лигах к северу».

Луна прочертила по морю серебристую дорожку, высвечивая барашки на волнах. Сверкающее серебром море соперничало красотой со звездным небом.

Анлодда положила руку на плечо юноши. А у того язык присох к нёбу. Он даже не мог вымолвить «госпожа» или «моя богиня». Нежные губы коснулись его шеи ниже затылка. Корс Кант выдохнул, умирая от страсти.

– Меж небом и землей, – проговорила Анлодда. – Не стоим ли мы рядом на одной высоте?

Понимание сказанного ею струйкой ртути пробежало по позвоночнику юноши. «Она любит меня, я люблю ее – а она пыталась убить Dux Bellorum. Все остальное случайно».

Холодный ветер кусал кожу юноши, раздувал рубаху. Он чувствовал тоску Анлодды. Корс Кант обернулся. В глазах девушки стояли серебряные слезы, отражали луну и уносили к небесам.

Голос Анлодды, когда она заговорила, был столь нежен, столь женственен, что Корс Кант ее едва расслышал.

– Но мы живем не на небе и не в море, и даже не на харлекском холме, а в каменном мешке, при дворе Каэр Камланна. Боюсь, скоро все узнают мою тайну. Боюсь, меня оставят здесь, тебя сбросят туда, и наши протянутые друг к другу руки не смогут соприкоснуться. Боюсь, скоро всем станет известно, какое страшное преступление я чуть было не совершила, и тогда меня убьют или вышвырнут, словно собаку, которая укусила новорожденное дитя. Я боюсь, Корс Кант. Никогда раньше я ничего не боялась. Принцессы не должны испытывать страха. – Она насмешливо улыбнулась, отерла слезы. – Но хватит плакать. Давай возвращаться, рука в руке, как сестра и брат. Пока – пока сестра и брат. Возьми меня за руку.

Их пальцы сплелись, и они ушли с обрыва, а потом нашли тропу, по которой вернулись к лагерю бриттов.

Анлодда с бардом разыскали Ланселота, и девушка доложила о результатах разведки. К ним подошли Меровий, Кей и Бедивир. Остальные не приближались, включая Куту и Медраута. Ланселот на Медраута поглядывал подозрительно.

– Ты говорила, что через стену можно перебраться другим путем, – напомнил Анлодде Питер, когда она закончила рассказ.

– Под стеной, а не через нее. И то не всем, а лишь нескольким.

Ланселот подергал себя за усы. В этом он явно переусердствовал – вырвал клок, и Корс Кант сочувственно айкнул.

– Туннель? – уточнил легат. – И сколько там воинов пройдет в ряд?

– Один – и то с трудом. И не «пройдет». Там можно передвигаться только ползком, да и то – придется продираться. Вам с Кеем трудно будет, но, наверное, все же получится. Кстати, место, куда выводит туннель, общественное, но это не значит, что там непременно будут толпиться юты.

– Что за место?

– Старые бани. Там вполне просторно, можно закрепиться, передвигаться и уложить столько ютов, сколько песчинок на берегу, пока они сумеют прикончить нас.

– Анлодда, – возразил Ланселот. – Но это совсем не то, что я…

– Знаю, знаю. Ты не хочешь вести на город смертников, государь. Но я бы не возражала, даже будто это так. Кстати, я не настаиваю на том, чтобы с нами шел Корс Кант.

– Что? – прищурился Ланселот. – Что-что-что? – скороговоркой выпалил он.

Анлодда продолжала:

– Король Рикка заново отстроил бани, когда Артус вернулся из Рима. В мирное время там множество… горожан, моих земляков. Они парятся в парилках или плещутся в холодном бассейне. Я и сама там часто бывала.

– А этот король Рикка, – спросил Ланселот. – Он мог бы оказать нам помощь?

Анлодда выпучила глаза. Ланселот обнаружил, что изумленно на него смотрит не только Анлодда, и густо покраснел.

«Он не знает! – понял бард. – Но как он может не знать?» Король Рикка погиб, защищая левый фланг войска Ланселота в последней битве – сражении при горе Бадона, погиб из-за того, что неправильно понял хитрый маневр Артуса – отступление, произведенное для виду. Ланселот ворчал из-за этого случая еще долго, и называл Рикку «варварской обезьяной с барсучьими мозгами, нахлобучившей на голову медный таз».

– Помог бы, если бы только смог подняться из могилы, – сказал Корс Кант. – Но даже Мирддину не под силу воскресить мертвеца через четыре года после похорон.

– Это я понимаю, – огрызнулся Ланселот.

«Еще одна ложь».

У Корса Канта мурашки по спине забегали. Кто же этот новый Ланселот, почему он так переменился? Быть может, в него вселился бес?

– Ну, а как насчет принца Горманта? – обратился юноша к Анлодде. – Говорят, он сводный брат Dux Bellorum. – Бедивир гневно скривился, и Питер поспешно произнес: – Но, конечно, никто не верит в такую гнусную ложь!

Анлодда метнула предупреждающий взгляд в сторону Корса Канта. Разговор зашел в опасную область, но бард вовсе не собирался нарушать клятву, данную принцессе в чудесной пещере.

– Это сын холостяка… – проговорила Анлодда. – Он… он… хотела бы я сказать, кто он таков! Он нам не поможет! Наверняка сейчас угощает саксов или ютов, потчует их тем, что вырвано изо рта у маленьких детишек! Ну… в общем, ты понял, государь, что я хотела сказать.

– А очумевшие жители Харлека будут только под ногами болтаться, – добавил Ланселот.

Чуть помедлив, Анлодда продолжала:

– Хорошо, вот какой у меня план. Вы все, – она обвела рукой отряд Ланселота и сикамбрийских воинов Меровия, – отправляетесь на берег и находите там лодку. Наверняка в гавани можно найти хоть какое-то суденышко.

Тут вперед шагнул капитан Нав. Он впервые подал голос со времени гибели «Бладевведд».

– Об этом я уж как-нибудь позабочусь, полководец.

Ланселот рассеянно кивнул.

– Найди самую большую посудину, какую только сумеешь. Пусть тебе приказывает Меровий.

– Рад, что ты не предлагаешь мне карабкаться по туннелю, Ланс, – улыбнулся король. – Боюсь, мне это было бы не под силу.

Ланселот назвал тех, кого хотел взять с собой в город:

– Кей, Бедивир, Анлодда и Медраут. Остальные идут с центурионом Какамври. Капитан Нав, не мешкайте.

– Медраут? – в унисон переспросили Кей и Бедивир.

– Да, зачем он нам? – добавила Анлодда.

Ланселот, похоже, не мог придумать веской причины.

– Ну… он бы мог… он мог бы… стоять в дозоре.

– Следует ли мне напомнить тебе, – вмешался Кей, – что ты поклялся защищать этого юношу? – Мне кажется, вряд ли стоит брать столь неопытного воина на столь опасное дело.

Анлодда многозначительно посмотрела на Корса Канта, но тот не пожелал встречаться с ней взглядом. Бард должен был идти с Ланселотом и Анлоддой – ведь это напророчил Меровий.

Ланселот неохотно сдался.

– Ладно, пусть Медраут уходит с Меровием. Пойдут Кей, Бедивир, Анлодда и я.

Корс Кант молча ждал. Наконец после долгой паузы Анлодда сказала то, что собиралась сказать:

– Пятеро против пяти центурий. Отряд смертников.

– Пятеро? – недоуменно вздернул брови Ланселот. – Я насчитал четверых. Кто это еще собирается с нами? Повариха?

– Какая повариха? Она и в поход-то с нами не пошла, слава Спасителю! – Анлодда подняла затянутую в перчатку руку. – Давай еще раз сосчитаем. Ты, Кей, Бедивир, Корс Кант…

– Почему это Корс Кант? – вмешался Ланселот возмущенно.

Юноша вытянулся в струнку.

– А почему нет? Я точно так же смогу пролезть в туннель!

– Возражаю! – встрял Кей. – Против Корса Канта у меня те же возражения, что и против Медраута, только их вдвое больше! Анлодда бросилась на защиту барда, но юноше показалось, что она делает это довольно вяло.

– Он нам нужен, чтобы кто-то смог прочесть мою карту. Она на греческом, и…

– И тебе кажется, что на карте – сплошная Греция? – саркастично поинтересовался Ланселот.

– Я этого языка никогда хорошо не знала. А мы попадем в Каэр Харлек со стороны окраины, где я никогда не бывала.

– Дай-ка я взгляну на карту. Может быть, я сумею ее прочитать.

– Я же сказала: она на греческом!

– Даже если на греческом, прочитаю я эту треклятую карту.

Анлодда запустила руку за вырез сорочки и вытащила свиток пергамента. Развязала, разложила на колючем кусте. Карта оказалась испещрена столбцами мелкого почерка.

Корс Кант наклонился и вслух перевел:

– Три двери после булочной… стойла. Пройдя через них… попадаешь на улицу Трагедий.

– И это – карта? – презрительно спросил Ланселот.

– Это руководство для путешественника, – уточнила Анлодда. – Оно составлено сорок лет назад и описывает Старый Город, окружающий крепость, – именно туда нам и нужно попасть.

Ланселот смирился с поражением, но неохотно. На миг Корсу Канту даже показалось, что все с ним, как прежде. Ехидство всегда отличало Ланселота.

– И долго ли продлится путешествие? – язвительно поинтересовался он.

– Когда я как-то раз удрала… то есть ушла из Харлека на рассвете, а вышла у подножия Синей Скалы при свете звезд. На путь у меня ушло девятнадцать-двадцать часов. Это долгая дорога, господин.

Полководец свирепо вцепился зубами в кончики усов – так свирепо, словно они ему не принадлежали.

– Значит, если выйдем в полночь, на месте будем к сумеркам. Надеюсь, покидать Харлек нам придется не под покровом темноты, и более достославно.

Анлодда кивнула.

– Как христианские мученики.

Ланселот метнул в нее яростный взгляд.

– Если нам будет сопутствовать успех, юты будут настолько обескуражены, что мы сумеем и поверху уйти из города. А дотуда далеко? До туннеля, я хотел спросить?

Принцесса пожала плечами.

– Полдня, а точнее – полночи. В темноте быстро не побежишь, даже при такой луне. «Поспешишь – людей насмешишь». Так и тот, кто идет впереди, быстро окажется в бездне. Как Икар. Его Икаром звали, Корс Кант?

Бард кивнул.

– Он подлетел слишком близко к Солнцу, опалил крылья и упал в море.

– Полночь миновала, – напомнил Кей. – Луна клонится к западу.

– Отправляйтесь, – кивнул Ланселот Какамври и Наву.

Анлодда схватила Корса Канта за руку, повлекла к сине-черным холмам, поросшим лесом. Трое великих воинов устремились следом за ними, цепляясь носками сапог за корни и продираясь через буреломы.