Текст книги "Круг Матарезе"

Глава 10

Талейников надел черное пальто и, нагнувшись, снял серый шарф с голландца. Обмотав его вокруг шеи, он подобрал серую шляпу, валявшуюся рядом с опрокинутым стулом. Она оказалась слишком велика, он сдвинул ее на затылок, чтобы сидела более ловко, и направился к двери. Проходя мимо шкафа, он приказал сидевшим внутри молодым американцам:

– Оставайтесь здесь и не произносите ни звука! Я буду рядом в коридоре и, если услышу шум, вернусь, и вы пожалеете об этом.

Пройдя холл, он поспешил к центральным лифтам и, миновав их, подошел к небольшому служебному подъемнику в темном конце коридора. У стены он заметил сервировочный столик на колесах, обычно используемый прислугой. Василий достал из-за пояса «буран» и переложил его в карман пальто, а левой рукой нажал кнопку вызова. Над дверью лифта зажглась красная лампочка с цифрой «2», значит, лифт находился на втором этаже. Следовательно, марселец прибыл на место. Вскоре цифра 2 погасла, затем загорелась цифра 3, а потом 4. Василий обернулся спиной ко входу в лифт и приготовился на случай непредвиденной реакции – на свое черное пальто и серую шляпу. Но когда дверь лифта открылась, он с удивлением обнаружил, что кабина пуста. Он вошел и нажал кнопку второго этажа.

– Сэр?! Алло, сэр?! О бог мой, что-то случилось в двести тринадцатом номере! – Взволнованный голос телефонистки потревожил персонал. – Пошлите наверх пару мальчиков! А я буду вызывать «Скорую помощь». У него, похоже, сердечный приступ или что-то в этом роде…

Поднялась суета.

Скофилд стоял у двери и ждал. Наконец в коридоре раздались торопливые шаги и шум голосов. Скофилд заранее отпер сломанный замок. Дверь распахнулась, и на пороге появился дежурный в сопровождении мальчика-посыльного.

– Скажи спасибо, что дверь не закрыта! А где?..

В этот момент Брэй вышел из-за двери, держа пистолет наготове.

– Никто не собирается стрелять, – спокойно заявил он. – Просто делайте все точно так, как я скажу. Вы, – обратился он к дежурному, – снимайте униформу. А вы, – он повернулся к мальчику, – позвоните и попросите телефонистку прислать сюда управляющего. Сделайте вид, что вам показалось, будто я умер, и вы ничего не хотите здесь трогать без управляющего.

Тот, что постарше, покосился на пистолет в руке Скофилда и среагировал быстрее. Он кинулся к телефону. Начало было положено, паника росла.

Тем временем Брэй переоделся в форменный пиджак и скомандовал:

– Фуражку!

Ему немедленно была вручена и фуражка.

– Боже мой, пошлите сюда кого-нибудь еще, скорее! – прокричал в трубку перепуганный дежурный.

Скофилд жестом приказал ему встать рядом с собой у двери, а мальчику велел скрыться в ванной. Держа оружие нацеленным на дежурного, он подскочил к двери в ванную и запер ее.

– Теперь отойди вправо, – приказал он мальчишке, – и постучи мне в дверь оттуда.

Мальчик повиновался.

Брэй снова ударил торшером по замку, пытаясь выбить его. Дверь закрылась надежно. Он выстрелил из пистолета в ту часть двери, за которой, по его представлению, не стоял мальчик.

– Это была пуля, – пояснил он, – что бы ты ни услышал, держи язык за зубами, а то я всажу вторую, но уже в тебя. Помни, я здесь, под дверью!

Так, мальчишка будет молчать, что бы ни случилось. Брэй повернулся к дежурному.

– Где лестница? – быстро спросил он, беря с кровати свой чемодан.

– Через холл к лифтам, а там направо…

– А где служебный лифт?

– Через холл туда же, но с левой стороны…

– Слушай меня внимательно, – прервал его Скофилд, – и запомни, что я тебе скажу. Через несколько секунд мы услышим, как сюда поднимается управляющий и с ним, возможно, еще несколько человек. Когда они появятся в холле, я открою дверь, а ты выскочишь и заорешь, а затем припустишь по коридору, а я за тобой.

– Бог мой! Что же вы хотите, чтобы я кричал?!

– Можешь кричать, что ты мечтаешь скорее убраться отсюда. Что хочешь, то и кричи. Я думаю, это тебе будет нетрудно.

– А куда мы побежим?.. У меня жена и четверо детей!

– Вот и хорошо. Почему бы в таком случае тебе не побежать домой?

– Что-о-о?

– Как быстрее всего добраться до вестибюля?

– О боже! Я не знаю!

– Лифта придется ждать…

– Может, по лестнице?.. Только по лестнице! – Дежурный был в восторге от своей догадки.

– Ну что ж, значит, по лестнице, – проговорил Скофилд, приложив ухо к двери и прислушиваясь.

Голоса были слышны еще невнятно, но шум нарастал. Отдельные слова, впрочем, можно было разобрать. Он услышал: «Скорая помощь», «полиция», «несчастный случай». Похоже, к номеру спешили три или четыре человека.

Брэй открыл дверь и вытолкнул дежурного в коридор.

– Давай! – резко скомандовал он.

Как только лифт остановился на втором этаже, Талейников повернулся спиной к выходу. Но появление человека в черном пальто и серой шляпе и на этот раз не произвело никакого эффекта. Марсельца поблизости не было. Зато так же, как и на пятом этаже, здесь у лифта стоял столик с остатками позднего завтрака. Держа руку на «буране», спрятанном в кармане пальто, Василий вышел из лифта и осмотрелся. В дальнем конце коридора, как раз там, где находился номер 213, Талейников заметил фигуру в грубом твидовом пиджаке. Человек жался к стене. Талейников взглянул на часы. Стрелки показывали 12.31. До штурма оставалось четыре минуты.

Василий подумал, успел ли Скофилд подготовиться. К примеру, позвонить по телефону, забаррикадировать дверь.

Да, Скофилд все обдумал. Василий понял это, когда увидел, как появились трое встревоженных мужчин, одним из которых был управляющий. Второй походил на врача, а третий, скорее всего, был частный детектив.

Они торопливо прошли мимо марсельца, который при их приближении ретировался, и направились в номер Скофилда. Француз выхватил из кармана оружие.

В другом конце холла, под надписью «Выход», светившейся красными буквами, распахнулась тяжелая дверь, и появился человек из Праги. Он кивнул марсельцу. В правой руке он держал длинноствольный автоматический пистолет, а в левой – какой-то странный предмет. Талейников присмотрелся и понял, что это гранатомет. Наверняка у него есть и другое оружие, подумал Василий. Он знал, что человек из Праги обычно экипирован, словно ходячий арсенал. Скорее всего, они применят дымовую завесу, а затем начнут палить без разбору, рассчитывая, что первым из номера в коридор выскочит Скофилд. Василий выхватил пистолет и занял исходную позицию. Он уже готов был крикнуть, как услышал шум, ор, топот ног.

– Скорее отсюда! Ради бога, дайте мне уйти отсюда куда-нибудь, чтобы не видеть этого! – кричал обезумевший дежурный. Он вылетел из номера Скофилда, а за ним помчался еще какой-то служащий отеля в форме. Оба бросились бежать по коридору, но один свернул вправо, на ходу сбив с ног человека из Праги. Тот вскочил и ударил бежавшего стволом пистолета, крикнув что-то марсельцу. Марселец оказался не дурак и среагировал мгновенно. Он кинулся за вторым, побежавшим налево к лифту. Но было поздно. Двери кабины закрылись, и загорелась надпись «Занято».

Значит, успел, подумал Василий.

Беовулф Агата прорвал цепь атакующих.

Талейников так и остался за стеклянными дверями, отделявшими лифтовой холл от коридора. В общей суматохе его никто не заметил. Но марселец и его напарник отлично видели, что второй вырвавшийся из номера 213 уехал на лифте. Оба наблюдали за табло, на котором загорались номера этажей. Талейников смотрел туда же, ожидая увидеть цифру первого этажа. Но, к его удивлению, лифт остановился на цифре 3.

Что это со Скофилдом? Он должен был стремглав бежать на улицу и, смешавшись с толпой, исчезнуть из опасного района как можно скорее, скрыться в любом из убежищ. А вместо этого он остался в горячей точке! Опять какое-то безумие.

Но спустя секунду Василий все понял: Беовулф Агата вернулся за ним.

Василий следил за марсельцем и чехом. Один, жестикулируя, убеждал другого. Наконец француз кивнул и нажал на кнопку вызова лифта, а человек из Праги бросился к дверям на главную улицу.

Талейникову очень хотелось знать содержание их краткого, но содержательного разговора: это помогло бы сберечь драгоценное время. Он сунул свой «буран» в карман пальто и бросился из холла в коридор к служебному лифту прямо навстречу марсельцу. Его внешность – черное пальто, серый шелковый шарф и огромная серая шляпа – должна была убедить марсельца, что перед ним человек из Амстердама. И француз и чех видели его лишь один раз в кафе напротив отеля, да и то мельком, помня, что по плану он должен был караулить у номера Скофилда. Василий прокричал на плохом французском: «Что случилось?» – и «акцент» должен был помочь создать впечатление, что на французском говорит голландец.

Судя по реакции марсельца, этот достаточно примитивный розыгрыш тем не менее имел успех. Француз в свою очередь бросился навстречу Талейникову, поясняя на бегу:

– Что ты делаешь здесь? Все полетело к чертям! Какие-то люди вломились в комнату Скофилда, разбили дверь, но он сбежал! Человек из Праги… – Но тут марселец запнулся: он разглядел лицо того, кто находился прямо перед ним. Потрясение было так велико, что он на мгновение застыл, а Василий резко выбросил вперед правую руку и, выворачивая кисть противника, выбил его оружие. Боль была очень сильной – француз вскрикнул. Талейников ударил еще пару раз, чуть не размазав его по стене, а правой ногой влепил ему в пах. Он успел схватить марсельца за ухо и, выкручивая его, прокричал:

– Быстро говори, где чех?! В твоем распоряжении одна секунда!

– Мы хотели добраться до крыши… постепенно… проверяя этаж за этажом.

– Зачем?

Боже мой, подумал Василий, неужели им известно о вентиляционной трубе, которая ведет из отеля в соседнее здание? Он еще раз ударил коленом в причинное место марсельца.

– Почему?

– Человек из Праги уверен, что Скофилд опасался ваших людей, ждущих на улице, и поэтому что-то придумал в своей комнате, чтобы выкрутиться!.. О, отпустите, ради бога!

Василий ударил француза его же пистолетом в челюсть, а затем по голове, и тот рухнул, теряя сознание. Затем он подтащил своего противника к номеру 213 и оставил тело у стены. Пусть те, кто выйдет из номера Скофилда, натолкнутся на этого субъекта с проломленной головой. Это усилит панику, а Талейников сумеет отвоевать таким образом еще несколько минут.

Тем временем подъехал лифт, который марселец успел вызвать, Василий быстро вбежал в кабину. В тот момент, когда двери уже закрывались, из номера 213 вышли двое мужчин, один из них – управляющий отелем. Увидев неподвижное тело и рядом лужу крови, он в ужасе заорал.

Скофилд сорвал с себя пиджак и форменную фуражку, отшвырнул их и торопливо надел пальто. Лифт остановился на третьем этаже, но выйти Скофилд не успел. В кабину вошла горничная с кипой полотенец. Она кивнула ему, он машинально ответил. Горничная нажала кнопку четвертого этажа, доехала и вышла. Брэй нажал на цифру «шесть». Оставшись один в лифте, он решил, что с шестого сразу спустится на пятый этаж. Ему надо было убедиться, что Талейников в отеле, и только после этого принять решение о дальнейших действиях.

Комната 505. Этот номер Талейников сообщил ему по телефону, пообещав, что будет ждать. Брэй пытался еще раз вспомнить содержание шифровки, полученной от русского, но не мог припомнить ничего, что подтвердило бы местонахождение Василия. Пять-ноль-пять.

Пять – смерть – пять…

«Я жду тебя на пятом этаже. Один из нас погибнет». Неужели так просто? Принял ли Талейников его вызов? Неужели он так возбужден или, наоборот, так измотан, что ему ничего не остается, как только предложить место для дуэли? Зачем он сказал, что он в номере 505?

Бога ради, пора кончать со всем этим. Я иду, Талейников! Будь ты хоть сам черт, но тебе не по плечу Беовулф Агата, подумал Скофилд.

Лифт остановился на шестом этаже, и в кабину вошли двое прекрасно одетых мужчин. У Брэя перехватило дыхание. Вошедшие не заметили, что человек в кабине взволнован. Они оживленно говорили о своих делах, но один все же бросил беглый взгляд на Брэя: заросшее щетиной лицо, покрасневшие от бессонницы глаза. Наверное, видок у меня, догадался Брэй. Он подступил к дверям, стараясь держаться спиной к вошедшим, избегая их неодобрительных взглядов. Сжимая одной рукой портфель, а другой, спрятанной в кармане, оружие, он вышел на пятом этаже.

В длинном коридоре никого не было. Планировка была такая же, как и на втором этаже. Вправо по коридору виднелись стеклянные двери, за которыми находился служебный лифт. Именно лифт и привлек внимание Скофилда: створки его дверей продолжали вибрировать. Значит, кто-то только что вышел из лифта. Брэй выхватил «магнум-4», но затем передумал. К чему нарываться, когда идешь убивать. Надо не делать шума, не привлекать до поры внимания к себе.

Через мгновение он с облегчением заметил сервировочный столик на колесах. Подтверждая его догадку, послышался звон посуды, которую ставили на поднос. Значит, этот человек, приехавший на пятый этаж служебным лифтом, – всего лишь кто-то из прислуги. Он, или она, убирает посуду в номерах. А если использовать этого служащего или прислугу, чтобы войти в номер 505? Но как с его настораживающе неряшливой внешностью, с его щетиной подойти к горничной? Она может испугаться. Нет, надо быть предусмотрительным. Приходится учитывать все мелочи. Ох уж это ожидание встречи! Он уже так измотан… Брэй быстро подошел к столику, на котором стояли стеклянные пепельницы, собранные для мытья, забрал четыре из них и разложил по карманам. Прижимая портфель-чемоданчик к груди, он остановился и прислушался. Удалось расслышать быстрые шаги где-то внизу, которые, правда, почти сразу стихли. Затем раздался странный металлический звук, но и он через секунду прекратился. Что это было? Наконец он понял, в чем дело. Лестница вела еще и к добавочному выходу на случай пожара. Похоже, кто-то этажом ниже воспользовался чем-то вроде металлической линейки, чтобы открыть замок и попасть с лестницы в коридоры этажа. Все звуки разом стихли.

Пять-ноль-пять. Ничего не значащий номер, вряд ли стоит понимать его как цифровой код и искать дополнительную информацию.

Теперь ему стала ясна тактика Талейникова. Он и сам поступил бы точно так же. Вряд ли русский поджидает его в номере. Это опасно. Не пойдет он и на шестой, последний этаж, хотя мог бы предположить, что Скофилд предпочтет пробираться на крышу, а не на улицу. Но наверху ждать неразумно, ибо там некуда отступать и негде укрыться. Скорее всего, русский ожидает его появления со стороны лестницы. Скофилд поставил чемоданчик на пол и достал из кармана две стеклянные пепельницы. Близилась развязка, каждую минуту могло что-то произойти.

Дверь этажом ниже с легким скрипом открылась, и Брэй немедленно среагировал, швырнув в проем лестницы одну из пепельниц. Звук разбитого стекла раскатился по коридору.

Послышались тяжелые шаги, стихающие с каждой секундой: тот, кто поднимался вверх, вероятно, двигался теперь крадучись и жался к стене. Скофилд отправил вслед за первой и вторую пепельницу. Фигура на лестнице уже показалась. И тогда Брэй выстрелил. Человек вскрикнул, дернулся и куда-то отклонился, пытаясь выпасть из виду.

Скофилд спустился на три ступеньки ниже, держась стены. Вдруг он заметил чью-то ногу и выстрелил еще раз. Пуля рикошетом отскочила от чего-то стального и с поющим звуком впилась в цементную стену. Значит, он промахнулся. Он только ранил русского, но еще не убил.

Вдруг возник и стал расти, приближаясь, иной звук. Это была сирена. В здание уже вбегали люди, снизу в дверях раздались крик, шум, топот ног.

С каждым новым звуком, заполнявшим пространство, шансы на побег уменьшались. Вот-вот все кончится. Оставалось лишь сделать последний выбор. Он вспомнил старое правило, которое заключало весь опыт прошлых лет: открой огонь первым, вызови на себя ответный огонь. Но это означало, что следует обнаружить свое местонахождение. Тебя могут ранить, когда ты высунешься. Но что рана, что даже серьезное ранение в сравнении со спасенной жизнью?

Секунды уходили. Альтернативы не было.

Брэй вынул две последние пепельницы и бросил их одну за другой в лестничный проем, а затем поспешно спустился чуть ниже и при этом взмахнул рукой, описав в воздухе дугу. Он надеялся, что его руку русский заметит и выстрелит или подберется к нему повыше. Тут-то Брэй и применит свое оружие.

Два глухих взрыва разорвали едва восстановившуюся на лестнице тишину. Внезапно кто-то выбил пистолет из его руки! Из его правой руки! Он беспомощно проводил глазами свой «магнум», выпавший из разжатых пальцев, увидел кровь, заливающую ладонь, и затем услышал звон пули, которая рикошетом отскакивала от стальных прутьев лестничных перил. Он был обезоружен шальным выстрелом. И словно убит стальным эхом отлетавшей пули. Его пистолет тоже с грохотом прыгал по ступеням. Он было нагнулся за ним, хотя понимал, что поймать его уже не успеет. Убийца, стоявший ниже, высунулся и направил ствол своего оружия на Скофилда.

Но это был не Талейников! Брэй увидел лицо другого человека, совсем не того, кого прекрасно знал по тысячам фотографий и ненавидел последние десять лет! В Скофилда целился человек из Праги, тот самый, которого Брэй слишком часто использовал для своих надобностей. И вот теперь этот человек собирался убить его.

Две мысли, одна опережая другую, пронеслись в голове у Брэя. Два итоговых соображения: смерть пришла, она вот-вот наступит (он возблагодарил судьбу), и еще – Талейников будет лишен возможности заполучить свой трофей.

– Каждый из нас делает свою работу, – заговорил человек из Праги. – Ты научил меня этому, Беовулф!

– Тебе никогда не выбраться отсюда.

– Ты забыл свои собственные уроки: «Брось оружие и смешайся с толпой». Я-то выберусь, а вот ты – нет. Ибо если ты выйдешь отсюда, многие погибнут!

– Подождите! – Голос незнакомца раздался сверху. Человек появился бесшумно и властно вмешался в чужой разговор.

Пражанин среагировал мгновенно: он развернулся и направил свою пушку на остановившегося выше Василия Талейникова. Русский сделал только один выстрел, и чех свалился с дыркой во лбу, прямо на Скофилда, подавшегося в этот момент за своим пистолетом. Брэй резко увернулся, отскочил и ринулся вниз, щедро стреляя вверх в направлении ненавистного человека из КГБ. Он не позволит Талейникову спасти себя, Скофилда, от руки убийцы из Праги, чтобы потом стать добычей русского. «Я услышу твой последний вздох!..» Но не здесь, не сейчас, подумал Скофилд, вспомнив слова Талейникова. Не теперь! Пока я могу двигаться, я тебе не дамся!

Однако двинуться дальше он не смог. Внезапно он ощутил удар, и ему показалось, что у него раскололась голова, перед глазами мелькнула слепящая вспышка света, затем наступила темнота, и все шумы и звуки отошли куда-то вдаль.

При попытке уклониться от линии огня русского он ударился головой о стальные перила и потерял способность воспринимать что-либо быстро и верно. Но за секунду до опустившейся на глаза темноты он успел заметить силуэт русского, спешившего к нему вниз по лестнице. Силуэт этот был почти размыт, но почему-то у Брэя не оставалось никаких сомнений, что этот ладно скроенный, мощного сложения человек – не кто иной, как Талейников. Почти ничего не видя, Брэй все же попытался поднять пистолет, но не смог. В следующий миг он получил по руке тяжелым ботинком, и пистолет выпал из его разжавшихся пальцев.

– Сделай это, – прошептал Скофилд. – Ради бога, сделай это прямо сейчас! Ты победил случайно. Только случай помог тебе…

– Я никого не победил! И мне не нужна такая победа. Поднимайся! Шевелись! Полиция уже здесь, они в любой момент появятся на лестнице.

Брэй почувствовал, как сильные руки подняли его и чужое плечо оказалось под его рукой.

– Какого черта?! Что ты делаешь? – Он не узнал своего голоса, ибо боль оглушила его.

– Ты ранен. Рана на шее открылась, но это не так страшно. Однако голова у тебя повреждена – правда, не знаю, насколько серьезно.

– Что?

– Здесь есть выход. Я знаю это место, уже два года мне известен каждый закоулок в этом здании. Пошли! Помогай мне. Переставляй ноги! Нам надо на крышу.

– Мой портфель…

– Я взял его.

Они оказались в достаточно просторном металлическом туннеле, служившем частью вентиляционной системы. Потоки холодного воздуха лились вдоль вибрирующих гофрированных стен, пол тоже был рифленый.

Они пробирались ползком, и Талейников говорил глухим голосом:

– Это главная воздушная магистраль, она соединяет отель и соседнее здание. Обе постройки составляют единую систему инженерных коммуникаций и принадлежат одной компании.

Скофилд постепенно приходил в себя, ощущая, что руки и ноги повинуются ему. Русский разорвал шарф пополам и обмотал ему голову и шею. Кровотечение не останавливалось, но стало не таким обильным благодаря тугой повязке. Способность соображать вернулась к Брэю, и все же происходящего он не понимал.

– Ты спас мне жизнь. Хотел бы я знать почему?

– Старайся потише говорить, – прошептал человек из КГБ, – и продолжай двигаться.

– Но я хочу получить ответ.

– Я уже дал его тебе.

– Ты был неубедителен.

– И ты и я жили во лжи и ничего не видели, кроме нее.

– От тебя я ничего другого и не жду.

– Через несколько минут ты обретешь ощущение определенности. Я тебе это обеспечу.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда мы доберемся до конца трубы, нам нужно будет выбраться через фрамугу, которая находится на уровне трех-четырех метров от земли. Я помогу тебе спуститься и выскочить на улицу, но мы должны действовать быстро, каждая секунда на счету. Там поблизости могут оказаться люди. Они испугаются, поднимется паника. Зевак можно отогнать, если стрелять поверх голов.

– Что?

– Да. Я верну тебе твой пистолет.

– Ты убил мою жену…

– А ты убил моего брата… Но сначала вояки из вашей оккупационной армии доставили нам труп молодой девушки, почти ребенка… Я так любил ее… То, что я получил, было не слишком приятно для глаз.

– Я ничего не знал об этом.

– Зато теперь ты знаешь. Пора принимать решение.

Фрамуга шириной в метр двадцать выходила в полутемное помещение, заваленное какими-то ящиками. По всем признакам вокруг никого не было. Талейников протянул Скофилду пистолет и принялся отодвигать металлический щит, налегая плечом. Это ему удалось, и щит с грохотом упал на цементный пол. Русский выждал, опасаясь, что на шум сбегутся люди, но кругом по-прежнему было тихо. Тогда он высунул ноги в окно и, как-то ввинчиваясь, начал спускаться. Ухватившись руками за металлическую раму, он повис над полом и приготовился спрыгнуть вниз, но тут услышал странный звук. Сначала слабый, затем громче и отчетливее. Талейников замер, повиснув на руках между фрамугой и полом.

– Доброе утро, приятель, – тихо произнес кто-то по-русски. – Моя походка улучшилась со времен Риги, не так ли? Они сделали мне новую ногу.

Брэй подтянулся и подался назад в темноту вентиляционной трубы. Внизу, рядом с большим ящиком, стоял человек с тростью, у которого вместо правой ноги был протез, точнее, даже не протез, а деревяшка, из тех, что обычно крепятся к культе на ремнях. Калека продолжал говорить, доставая из кармана оружие:

– Я слишком хорошо тебя знаю, старина. Ты был выдающийся учитель. Ты потратил целый час в свое время, чтобы я освоил этот выход, ты дал мне час на то, чтобы я выбрался через эту лазейку. У тебя самого на сей раз было несколько путей для побега, но ты должен был выбрать именно этот. Мне очень жаль, мой учитель, но мы не можем позволить тебе дальше разгуливать по свету.

И человек прицелился.

Но Скофилд успел выстрелить первым.

Они выскочили и понеслись по аллее, перебежав улицу и оставив позади отель на Небраска-авеню. Три патрульные машины блокировали вход в здание. Их мощные прожектора шарили по крыше. Тут же стояла машина «Скорой помощи». Все выходы были перекрыты полицейскими, переговаривавшимися по рации. Прилегающую территорию успели обнести сеткой. Из отеля вынесли трупы на носилках, покрытые простынями. Под одной, немного сбившейся, была видна окровавленная голова человека из Праги. Полиция отгоняла любопытных прохожих, представители властей, суетясь, сновали взад-вперед, отдавая распоряжения. Добежав до каменной стены, беглецы остановились, чтобы прийти в себя. Оба привалились к стене спинами, тяжело дыша – глаза у них чуть не вылезали из орбит от напряжения.

– Когда ты наберешься сил, – переводя дыхание, проговорил Талейников, – мы попытаемся смешаться с толпой и пройти еще несколько кварталов до того места, где можно будет без всякого риска взять такси. Однако, чтобы быть до конца честным, я должен признаться, что не знаю, куда нам идти.

– Я знаю, – сказал Скофилд, отлепившись от стены. – Нам не стоит останавливаться, пока у них там паника. Они вот-вот начнут прочесывать окрестности, обязательно будут искать раненых, ведь была перестрелка.

– Одну секунду! – Русский пристально посмотрел в лицо американцу. – Три дня назад я был еще неподалеку от Севастополя и уже тогда знал, что скажу тебе, если мы увидимся. Теперь я повторяю еще раз: или мы убьем друг друга, Беовулф Агата, или все-таки будем говорить.

Скофилд уставился на Талейникова.

– Мы можем сделать и то и другое, – ответил он. – Пошли!