Текст книги "Завещание Холкрофта"

Глава 10

За окном гостиничного номера не было слепящего солнца, не было золотисто-маслянистых тел взрослых детей, поглощенных своими забавами на белом песке Копакабаны. Теперь он видел лондонские улицы, на которых хозяйничали моросящий дождь и пронизывающий ветер. Пешеходы спешили от подъездов к автобусным остановкам и станциям метро, в пабы. Был тот час в Лондоне, когда англичане вырывались из тесных объятий дневных трудов – зарабатывать на жизнь совсем не то же самое, что просто жить. Ноэль по собственному опыту знал, что в мире нет другого города, чьи обитатели с такой радостью встречали бы окончание рабочего дня. На улицах царило оживление – даже невзирая на дождь и ветер.

Он отвернулся от окна и подошел к бюро, чтобы приложиться к своей серебряной фляжке. Полет до Лондона занял у него почти пятнадцать часов, и теперь, оказавшись в этом городе, он не знал, что ему делать дальше. Он пытался обдумать свой план действий, пока летел, но происшедшие в Рио-де-Жанейро события были настолько невероятными и обескураживающими, а полученная им информация настолько противоречивой, что он чувствовал себя заблудившимся в лабиринте. Незнакомый лес оказался чересчур густым. А ведь он только начал свое путешествие.

Итак, Графф – участник заговора в Вольфшанце?

Один из людей «Вольфшанце»? Невероятно. Люди «Вольфшанце» посвятили себя претворению в жизнь женевского договора и мечты Генриха Клаузена, а фон Тибольты имели самое непосредственное отношение к этой мечте. Графф же хотел уничтожить фон Тибольтов, и он же отдал приказ убить сына Генриха Клаузена на безлюдной смотровой площадке неподалеку от Рио. Нет, это не похоже на «Вольфшанце». Нет, Графф не может быть человеком «Вольфшанце». Не может.

Теперь Карарры. Что-то с ними тоже не все ясно. Что помешало им покинуть Бразилию? Ведь ни аэропорты, ни пристани не были закрыты для них. Он поверил тому, что они сказали, но возникало множество элементарных вопросов, на которые он хотел бы получить ответ. И как он ни старался отогнать от себя эту мысль, все равно ему казалось, что брат и сестра Карарры что-то недоговаривали. Но что?

Ноэль налил себе стаканчик и снял телефонную трубку. У него есть имя и место работы: Джон Теннисон, газета «Гардиан». Редакции газет работают допоздна. Через считанные минуты он узнает, была ли правдивой информации Карарры. Если в «Гардиан» работает Джон Теннисон, значит, фон Тибольты найдены!

Если так, то согласно документу, полученному им в Женеве, он должен попросить Джона Теннисона свести его с сестрой, Гретхен Бомонт, женой капитана королевского военно-морского флота Бомонта. Ему надо встретиться с ней: она была старшей дочерью Вильгельма фон Тибольта. В ней – ключ к разгадке.

– Очень сожалею, мистер Холкрофт, – ответили ему вежливо в справочной газеты «Гардиан», – но мы не имеем права давать личные телефоны и адреса наших сотрудников.

– Но Джон Теннисон работает у вас, – он не спрашивал: ему ведь уже дали понять, что Теннисона в Лондоне нет. Холкрофт просто хотел вновь услышать подтверждение этого факта.

– Мистер Теннисон работает нашим континентальным корреспондентом.

– Как я могу с ним связаться? Это очень срочно.

Секретарша, похоже, заколебалась:

– Мне кажется, это будет довольно сложно. Мистер Теннисон часто бывает в разъездах.

– Ах, да перестаньте! Я же могу просто спуститься в вестибюль гостиницы, купить вашу газету, найти там его корреспонденцию и узнать его нынешнее местопребывание.

– Разумеется. Но учтите, что мистер Теннисон никогда не подписывает своих статей. В дневных выпусках, во всяком случае. Только в больших обзорных статьях…

– Но как же вы связываетесь с ним в случае необходимости? – прервал ее Холкрофт, уверенный, что секретарша врет.

Снова пауза, покашливание. Почему?

– Ну… у нас есть специальная служба связи. Обычно это занимает несколько дней.

– В моем распоряжении нет нескольких дней. Мне надо связаться с ним немедленно. – Последовавшее молчание буквально сводило его с ума. Секретарша «Гардиан» даже не собиралась предложить ему какой-нибудь выход из затруднения. Тогда Ноэль пошел на другую уловку:

– Послушайте, может быть, мне и не следует вам говорить… это конфиденциальное дело… но речь идет о деньгах. Мистеру Теннисону и его семье была оставлена значительная сумма денег.

– Я и не знала, что он женат.

– Я имею в виду его родных. Его и обеих его сестер. Вы их знаете? Вы не можете мне сказать: они в Лондоне? Старшую зовут…

– Мне ничего не известно о личной жизни мистера Теннисона, сэр. Вам лучше обратиться к адвокату. – И без всякого предупреждения повесила трубку.

Пораженный Холкрофт положил трубку. Почему она так упорно отказывалась ему помочь? Он назвался, дал ей название своего отеля, и какое-то время ему казалось, что секретарша «Гардиан» внимательно его слушает, словно собирается предложить помощь. Но никаких предложений не последовало, и вдруг она прервала разговор. Все это очень странно.

Зазвонил телефон – он еще больше изумился. Никто не знал о его пребывании в этом отеле. На иммиграционной анкете в аэропорту он специально указал в качестве своего предполагаемого адреса отель «Дорчествер», а не «Белгравиа армз». Он не хотел, чтобы кто-нибудь – особенно кто-нибудь из Рио – мог обнаружить его здесь. Он снял трубку, чувствуя, как внутри все сжалось от боли.

– Да?

– Мистер Холкрофт, это портье. Нам только что стало известно, что вам забыли принести вазу с фруктами. Мы сейчас к вам поднимемся.

«О господи», – подумал Ноэль. В Женеве лежали без движения сотни миллионов долларов, а тут администрация отеля беспокоится, что ему не принесли вазу с фруктами.

– Да, я буду у себя.

– Замечательно. Служащий отеля сейчас придет.

Холкрофт положил трубку, боль внутри отступила. Его взгляд упал на телефонные справочники, лежащие на журнальном столике. Он взял одну из книг и стал искать страницы на букву Т.

Теннисонов оказалось полколонки – пятнадцать человек. Джона среди них не было, но у троих имена обозначались просто Дж. Начнем с них. Он снял трубку и набрал первый номер.

– Алло, Джон?

Трубку на том конце провода снял Джулиан. Два других Дж. оказались женщинами. Еще была Хелен Теннисон – не Хелден. Он набрал номер. Но телефонистка ответила, что этот номер отключен.

Тогда он взял том с буквой Б. В Лондоне было шесть Бомонтов, ни в одном случае не было упоминания об их отношении к военно-морскому флоту. Но терять было нечего. Он снял трубку и стал звонить.

Он набирал уже четвертый номер, когда раздался стук в дверь: принесли вазу с фруктами. Он выругался про себя, положил трубку и пошел открывать, нащупав в кармане какую-то мелочь.

Перед дверью стояли двое – ни один не был в форме гостиничного служащего. Оба были в пальто и держали шляпы в руках. Высокому было за пятьдесят, его обветренное лицо обрамляли седоватые волосы. Второй, помоложе, возраста Ноэля, с ясными голубыми глазами, вьющимися рыжеватыми волосами и небольшим шрамом на лбу.

– Что вам угодно?

– Мистер Холкрофт?

– Да.

– Ноэль Холкрофт, гражданин Соединенных Штатов, паспорт номер эф-два-ноль-четыре-семь-восемь…

– Я Ноэль Холкрофт. И не помню номера своего паспорта.

– Позвольте нам войти?

– Пока нет. Кто вы?

Оба держали наготове удостоверения и незамедлительно показали их Холкрофту.

– Британская военная разведка, пятое управление, – сказал пожилой.

– Зачем я вам нужен?

– Государственное дело, сэр. Позвольте нам войти.

Ноэль неуверенно кивнул, и боль в животе снова вернулась. Питер Болдуин, который советовал ему отменить поездку в Женеву, работал в МИ-6. Болдуина убили люди «Вольфшанце», потому что он вмешался… Знают ли эти англичане о том, что случилось с Болдуином? Знают ли они, что Болдуин ему звонил? О боже! Ведь телефонные звонки можно проверить через гостиничный коммутатор. Конечно, они знают! И Холкрофт вспомнил: Болдуин ему не звонил, он приходил к нему в квартиру. Это Ноэль звонил ему!

…Вы даже не представляете себе, что делаете! Только я знаю.

Если Болдуин не лгал, он никому не проговорился. Но если это так, то где же связь? Почему британская разведка заинтересовалась вдруг американцем по фамилии Холкрофт? Как они узнали, где его искать? Как?

Англичане вошли. Молодой рыжий быстро прошел в ванную, заглянул внутрь, потом вернулся и подошел к окну. Его коллега стоял у письменного стола и внимательно изучал стены, пол и раскрытый шкаф.

– Итак, вы вошли, – сказал Холкрофт. – Кто вы?

– Тинаму, мистер Холкрофт, – сказал седой.

– Что-что?

– Тинаму. Повторяю: Тинаму.

– Это еще что такое?

– Вы можете прочитать в любой энциклопедии, что тинаму – это обитающая на земле птичка, чье защитное оперение позволяет ей сливаться с пейзажем и которая короткими перелетами быстро передвигается с места на место.

– Очень интересно. Но я понять не могу, о чем вы говорите.

– А нам кажется, вы прекрасно понимаете, – сказал молодой, все еще стоя у окна.

– Вы ошибаетесь. Я никогда не слышал об этой птичке и не понимаю, почему я вообще должен о ней что-то знать. Несомненно, вы имеете в виду нечто совсем иное, но я пока не могу уловить смысла.

– Несомненно, – прервал его седой. – Мы говорим не о птичке. Тинаму – это человек. Весьма подходящее имя.

– Мне это имя ничего не говорит.

– Разрешите дать вам совет? – твердо сказал седой, в чьем голосе зазвучали стальные нотки.

– Конечно. Иначе я ничего не пойму.

– Вам лучше оказать нам содействие, а не упрямиться. Вполне возможно, что вас используют, хотя, честно говоря, мы в этом сомневаемся. Тем не менее, если вы нам сейчас поможете, мы готовы поверить, что вас все-таки используют. Мне кажется, это будет честная игра.

– Все же я прав, – ответил Холкрофт. – Я совершенно не понимаю, о чем идет речь.

– Тогда позвольте мне кое-что вам прояснить, и, возможно, вы поймете. Вы разыскиваете Джона Теннисона, урожденного Иоганна фон Тибольта, приехавшего в Великобританию примерно шесть лет назад. В настоящее время он является европейским корреспондентом «Гардиан».

– Секретарша «Гардиан»! – прервал его Ноэль. – Она позвонила вам – или кто-то другой вам позвонил. Вот почему она не хотела мне помочь, вот почему она себя так странно вела, а потом и вовсе бросила трубку. И эта идиотская ваза с фруктами – только предлог, чтобы задержать меня в номере. Что все это значит?

– Позвольте у вас спросить: зачем вы ищете Джона Теннисона?

– Это не ваше дело.

– Но вы же заявляли – и здесь, и в Рио-де-Жанейро, – что речь идет о крупной сумме денег…

– В Рио… Господи!

– Что вы посредник. Именно так вы выразились, – продолжал англичанин.

– Это дело конфиденциального характера.

– А нам кажется – это дело международного характера.

– Боже мой, да почему?

– Потому что вы пытаетесь доставить кому-то крупную сумму денег. Если принять во внимание обычные правила этой игры, то сумма должна составить три четверти вознаграждения.

– За что?

– За убийство.

– Убийство?!

– Да. Во всех шифрах цивилизованного мира термин «Тинаму» имеет единственное значение: «убийца». Или даже точнее: «суперубийца». И у нас есть все основания считать, что Иоганн фон Тибольт, он же Джон Теннисон, и есть Тинаму.

* * *

Ноэль опешил. Мысли вихрем неслись в голове. Убийца! Боже! Не это ли пытался сообщить ему Питер Болдуин? Что один из наследников женевского вклада был убийцей?

«Никто не знает, кроме меня». Слова Болдуина. Если это правда, то ни при каких обстоятельствах он не выдаст истинной причины поисков Джона Теннисона. Тогда пропало женевское дело! Огромный счет заморозят, отдадут на растерзание международное суду, и его завет с отцом рухнет. Он не может этого допустить! Теперь это было для него ясно.

Но в то же время оставалось важным, чтобы ни у кого не возникало никаких подозрений относительно поисков им Теннисона, чтобы никому не взбрело бы в голову, что он сам как-то связан с этим… Тинаму.

Тинаму! Убийца! Это была страшная новость. Если версия МИ-5 верна, женевские банкиры тут же прервут всякие переговоры, замкнут свои сейфы и будут дожидаться наследников в следующем поколении. И все же надо притвориться, будто он готов отречься от завета. Если Теннисон и впрямь этот Тинаму, его могут разоблачить, поймать, и тогда он окажется непричастен к счету в женевском банке – тогда завет останется в силе. И вина будет искуплена. Как явствовало из условий договора, старшая сестра Теннисона была важнейшим звеном, сестра, а не брат – ведь она старший ребенок фон Тибольта!

Убийца! О боже!

Но сначала самое главное. Холкрофт понимал, что ему надо отвести от себя подозрения, убедив обоих агентов в своей невиновности. Он нетвердой походкой подошел к стулу, сел и наклонился вперед.

– Послушайте, – начал он слабым голосом. – Я сказал вам правду. Мне ничего не известно о Теннисоне, об этом убийце. Мне нужно найти детей фон Тибольта, а не какого-то конкретного члена семьи. Я пытался разыскать Теннисона, потому что я знаю, что его настоящая фамилия фон Тибольт и что он работает в «Гардиан». Вот и все.

– Если это так, – сказал седой, – возможно, вы можете объяснить нам, в чем суть дела.

Пусть твоя ложь основывается хотя бы на толике правды.

– Я скажу вам все, что знаю, а это немного. Многое для самого меня прояснилось в результате поисков в Рио. Дело конфиденциальное, речь идет о деньгах. – Ноэль вздохнул и потянулся за сигаретами. – Фон Тибольтам оставлено наследство – не спрашивайте кем, потому что мне это не известно и адвокат вам этого никогда не скажет.

– Как зовут этого адвоката? – спросил седой.

– Сначала мне следует получить у него согласие назвать его имя, – ответил Холкрофт, закуривая и лихорадочно соображая, кому бы в Нью-Йорке можно позвонить из телефона-автомата.

– Возможно, мы попросим вас это выяснить, – сказал седой. – Продолжайте.

– В Рио я выяснил, что фон Тибольты в тамошней немецкой общине были изгоями. У меня есть одно соображение – только соображение, – что именно потому, что они участвовали в сопротивлении нацистам в Германии, кто-то – возможно, настроенный антинацистски немец или немцы – оставил им в наследство деньги.

– В Америке? – спросил рыжий.

Ноэль понял, что это ловушка, но он был к ней готов. Твердо гни свою линию.

– Ну ясно, кто бы это ни был, он прожил в Америке длительное время. Если он – или они – прибыли в Штаты после войны, это значит, карантинное свидетельство у них было в порядке. С другой же стороны, возможно, это родственники людей, приехавших в Америку давным-давно. Я, честное слово, не знаю.

– Но почему в качестве посредника выбрали именно вас? Вы же не адвокат.

– Нет. Но адвокат – мой приятель, – ответил Холкрофт. – Он знает, что я много разъезжаю по миру. Он знал, что я отправляюсь в Бразилию по делу одного своего клиента… Я архитектор. И он попросил меня порасспросить людей, посоветовал, куда можно обратиться, в том числе в министерство иммиграции.

Все должно быть очень просто. Не надо ничего усложнять.

– Но ведь от вас требовалось проделать большую работу, не так ли? – в вопросе рыжего слышалось недоверие.

– Ну, не совсем так. Я ему многим обязан. Мне это было несложно. – Ноэль затянулся сигаретой. – Это просто непостижимо! Это казалось таким простым делом – и что из этого вышло!

– Вам сказали, что Иоганн фон Тибольт сейчас носит имя Джона Теннисона, что он работает в Лондоне – или его работа связана с Лондоном, – произнес седой, держа руки в карманах пальто и в упор глядя на Ноэля. – И потому вы, желая оказать любезность приятелю, совершаете перелет из Бразилии в Великобританию, чтобы найти его здесь. Просто желая оказать любезность приятелю… Да, мистер Холкрофт, это просто непостижимо!

Ноэль уставился на седого. Ему вспомнились слова Сэма Буоновентуры: «Я сам взвился… Только так и можно осаживать этих зарвавшихся копов».

– Э, нет! Я вылетел в Лондон из Рио вовсе не из-за этих фон Тибольтов! Я лечу в Амстердам. Можете связаться с моим офисом в Нью-Йорке – и вы увидите, что я работаю по контракту на Кюрасао. И могу сообщить вам, что Кюрасао – это голландское владение, и я еду в Амстердам на совещание по проекту.

Взгляд седого, похоже, смягчился.

– Понятно, – сказал он спокойно. – Возможно, мы сделали неверные выводы, но, думаю, вы согласитесь, что факты вынудили нас прийти к таким выводам. Мы приносим вам свои извинения.

Довольный собой, Ноэль подавил улыбку. Он учел все уроки: сумел лгать, не теряя бдительности.

– Ничего, – сказал он. – Но теперь позвольте мне задать вам вопрос. Об этом Тинаму. Откуда вам известно, что это фон Тибольт?

– Мы в этом не уверены, – ответил седой. – Мы надеялись, что вы сможете подтвердить наши предположения. Но, кажется, ошиблись.

– Конечно, ошиблись. Но почему Теннисон? Мне кажется, я должен сообщить нью-йоркскому адвокату…

– Не надо, – прервал его англичанин. – Не делайте этого. Это не надо ни с кем обсуждать.

– Вы немного опоздали, – сказал Холкрофт, блефуя. – Это дело уже обсуждалось. У меня нет перед вами никаких обязательств, но есть обязательства перед тем адвокатом. Он же мой приятель.

Агенты МИ-5 тревожно переглянулись.

– Помимо ваших обязательств перед приятелем, – сказал седой, – я полагаю, вы несете куда более важную ответственность. Ответственность, которая может быть возложена на вас вашим правительством. Это чрезвычайно секретное и деликатное расследование. Тинаму – международный убийца. В числе его жертв много видных деятелей мирового значения.

– И вы считаете, что это – Теннисон?

– У нас имеются косвенные улики, но весьма и весьма веские.

– И все-таки они не вполне убедительные?

– Нет.

– Но только что вы говорили об этом с полной уверенностью.

– Мы пытались поймать вас на слове. Это просто такой метод вести допрос.

– Это чертовски оскорбительно!

– Это чертовски эффективно! – сказал рыжий со шрамом на лбу.

– И каковы же косвенные улики против Теннисона?

– Вы сможете это сохранить в тайне? – спросил седой. – Эта просьба, если вы того пожелаете, может быть подтверждена вам представителем высшей правоохранительной власти вашей страны.

Холкрофт замялся.

– Хорошо, я не буду звонить адвокату в Нью-Йорк. И никому ничего не скажу. Но и мне нужна кое-какая информация.

– Мы не вступаем в торги, – свирепо сказал молодой, но осекся, поймав суровый взгляд старшего коллеги.

– Это не предмет торга, – сказал Ноэль. – Как я сказал, мне нужно найти кого-либо из членов семьи, и я это сделаю. Где я могy найти сестер Теннисона? Одна замужем за капитаном военно-морского флота по фамилии Бомонт. Адвокату в Нью-Йорке это точно известно, и он сам попытается разыскать ее, если это не удастся мне. Но это могу сделать и я.

– Лучше, если бы это сделали вы, – согласился седой. – Мы убеждены, что сестры не знают о тайной деятельности брата. Насколько мы можем судить, между членами семьи возникла некоторая отчужденность. Насколько серьезна эта размолвка, мы не знаем, но они почти не поддерживают друг с другом никаких отношений. Если честно, то ваше появление лишь затруднило нашу задачу. Нам очень не хочется, чтобы их что-то сейчас встревожило. Мы предпочитаем иметь дело с контролируемой ситуацией.

– Их ничто не встревожит, – ответил Ноэль. – Я только передам им то, о чем меня просили, и отправлюсь по своим делам.

– В Амстердам?

– В Амстердам.

– Ну, конечно. Старшая сестра замужем за капитаном Энтони Бомонтом. Она его вторая жена. Они живут под Портсмутом, в нескольких милях к северу от военно-морской базы в Портси. В местном телефонном справочнике указан его номер телефона. Младшая сестра недавно переехала в Париж. Работает переводчицей в издательстве «Галлимар», но не проживает по адресу, указанному в списке сотрудников. Мы не знаем, где она живет.

Холкрофт встал и прошел к столу. Он взял ручку и стал писать на листке бумаги:

– Энтони Бомонт… Портсмут… «Галлимар»… Как пишется «Галлимар»?

Рыжий продиктовал по буквам.

Ноэль записал.

– Я позвоню им утром и черкну пару строк в Нью-Йорк, – сказал он, размышляя, сколько времени может занять поездка в Портсмут. – Сообщу адвокату, что нашел сестер, но не смог найти брата. Правильно?

– Мы не смеем просить вас бросать это дело…

– Разумеется. Я бы мог сказать, почему я решил его бросить, но вам-то что до этого?

– Отлично. На большее мы и надеяться не могли.

– А теперь скажите мне, почему вы считаете, что Джон Теннисон и есть Тинаму. Вы мои должники.

Седой ответил не сразу:

– Возможно, вы и правы. Но я хочу еще раз подчеркнуть, что информация эта строго секретная.

– Да кому я могу об этом рассказать? Я же не клиент… вашего ведомства!

– Ну хорошо, – сказал седой. – Как вы выразились, мы ваши должники. Но вы должны понимать: тот факт, что мы сообщили вам эту информацию, заставит нас в случае чего иметь в виду вас как источник ее утечки. Круг лиц, которым известна эта информация, очень узок.

Холкрофт нахмурился: изобразить гнев оказалось делом простым.

– Но я полагаю, столь же немногочисленны и те люди, к кому вы можете ворваться и обвинить их в том, будто они оплачивают работу убийц! Если бы все это происходило в Нью-Йорке, я бы незамедлительно отправился вместе с вами в суд. Так что, повторяю, вы – мои должники.

– Хорошо. Итак, мы обнаружили некую цепь закономерностей, даже на первый взгляд слишком очевидную, чтобы проводить длительное расследование. Но лишь до того момента, как мы начали разрабатывать этого человека. В течение нескольких лет Теннисон постоянно появлялся в тех местах или вблизи тех мест, где совершались убийства. Все это казалось просто сверхъестественным.

Он обычно передавал в «Гардиан» репортажи с места событий. Например, год или два назад он написал об убийстве американца – сотрудника посольства в Бейруте. Американец был, разумеется, агентом ЦРУ. За три дня до убийства Теннисон находился в Брюсселе. И вдруг – уже в Тегеране! Тогда мы и начали его разрабатывать. И пришли к совершенно удивительным результатам. Мы считаем, что он и есть Тинаму. Он фантастически умен и, вполне вероятно, форменный маньяк.

– И что же вы обнаружили?

– Для начала, вы знаете, кто был его отец. Один из основателей нацистской партии, мясник, у которого руки были по локоть в крови.

– Вы в этом уверены? – поспешно спросил Ноэль. – То есть я хочу сказать, из этого вовсе необязательно следует, что…

– Конечно, нет, – сказал седой. – Но то, что следует, мягко говоря, необычно. Теннисон обладает маниакальной тягой к превосходству. У него два университетских диплома, которые он получил в Бразилии в том возрасте, когда другие только поступают на первый курс. Он в совершенстве владеет пятью языками. Он имел весьма прибыльный бизнес в Южной Америке, и его состояние исчисляется гигантской суммой. Едва ли все это может характеризовать его как обычного журналиста.

– Люди меняются, их жизненные интересы тоже меняются. Все это весьма косвенные улики. И очень слабые улики.

– Однако обстоятельства его прихода в «Гардиан» усугубили наши подозрения, – продолжал седой. – Никто в газете не может припомнить, кто и когда его нанял. Его фамилия просто в один прекрасный день вдруг появилась в списке сотрудников – за неделю до публикации его первой корреспонденции из Антверпена. Никто до того момента и слыхом о нем не слыхивал.

– Но кто-то же его нанял.

– Да. Человек, который принимал у Теннисона анкету при приеме на работу, погиб при невыясненных обстоятельствах в метро. В той весьма странной катастрофе погибло пять человек.

– Трагедия в лондонской подземке… – припомнил Холкрофт. – Я читал об этом в газетах.

– Да, писали, что все произошло из-за ошибки машиниста, но звучало неубедительно, – сказал рыжий. – Машинист был с восемнадцатилетним опытом работы. Это было хладнокровное убийство. Осуществленное руками Тинаму.

– Вы не можете этого утверждать, – возразил Холкрофт. – Ошибка есть ошибка. А каковы иные… совпадения? Где произошли другие убийства?

– Я уже сказал о Бейруте. Еще одно убийство произошло в Париже. Бомбой был взорван автомобиль французского министра труда на рю дю Бак. Смерть наступила мгновенно. Теннисон в то время был в Париже. А за день до этого – во Франкфурте. Семь месяцев назад, во время волнений в Мадриде, из окна четвертого этажа выстрелом был убит правительственный чиновник. Он находился среди толпы. Теннисон в тот день был в Мадриде. За несколько часов до убийства он прилетел туда из Лиссабона. Есть и другие аналогичные случаи. Список можно продолжить.

– Вам удавалось допросить его?

– Дважды. Разумеется, не как подозреваемого, а как эксперта по внутриполитическим событиям. Теннисон – воплощенная гордыня. Он заявил нам, что тщательно проанализировал все точки возможной социальной и политической нестабильности в мире и, повинуясь своему инстинкту, всегда отправляется туда, где, по его разумению, в ближайшее время должны произойти вспышки насилия в убийства. Он нам целую лекцию прочитал, сказал, что мы должны предвидеть происшествия, а не быть застигнутыми ими врасплох.

– Может быть, он прав?

– Если хотите нас оскорбить, то я беру ваши слова на заметку. В свете сегодняшних событий мы этого заслуживаем.

– Простите. Но уж коли вам известны все его таланты, почему бы не учесть и эту возможность? А где теперь Теннисон?

– Четыре дня назад он исчез в Бахрейне. Наши оперативники разыскивают его повсюду между Сингапуром и Афинами.

* * *

Агенты МИ-5 вошли в пустой лифт. Рыжий повернулся к своему коллеге:

– Ну и что ты о нем думаешь?

– Сам не знаю, – спокойно ответил седой. – Мы сообщили ему достаточно для того, чтобы он начал разнюхивать. Может, и мы что-то узнаем. Он слишком явный дилетант, чтобы быть настоящим связным. Те, кто оплачивает эти убийства, совершили бы величайшую глупость, если бы посылали деньги с этим Холкрофтом. Тинаму бы наотрез отказался от такого варианта.

– Но он же врал напропалую.

– Это точно. Причем врал очень беспомощно.

– Значит, его используют.

– Вполне вероятно. Но для чего?