Текст книги "Протокол «Сигма»"

Железка со ржавым пронзительным скрипом сдвинулась с места. Бен стиснул ее обеими руками и поднял перед собой, готовый ударить.

Так он стоял и ждал, пытаясь волевым усилием успокоить сердцебиение. Ждать он умел. Он помнил все свои Дни благодарения[2]2
  День благодарения – официальный праздник США в память первых колонистов Массачусетса, отмечаемый в последний четверг ноября.


[Закрыть], проведенные в Гринбриаре. Макс Хартман настаивал на том, чтобы его сыновья учились охотиться, и поэтому был приглашен Хэнк Макги, седой охотник из Уайт-Сульфур-Спрингс, который должен был научить их всему необходимому. Трудной ли окажется эта охота? Бен прикидывал шансы и вспоминал: он отлично стрелял по тарелочкам и вполне мог гордиться координацией руки и глаза. Он похвастался этим умением перед Макги, но тот неожиданно рассердился. «Ты что, и впрямь считаешь, что весь смысл охоты в стрельбе? Н ет – в ожидании». И он сурово взглянул на своего ученика. Хэнк Макги был тогда абсолютно прав: труднее всего оказалось именно ждать, и именно этому Бен учился с наименьшим желанием.

Охотясь с Хэнком Макги, он часто караулил зверя.

Теперь же зверем был он сам.

Если, конечно… он… как-нибудь… не изменит этого положения.

Спустя всего несколько секунд Бен услышал приближающиеся шаги. Вошел Джимми Кавано. Он двигался осторожно, бросая по сторонам внимательные взгляды. Воротник его рубашки был измят, порван и забрызган кровью из раны на левой стороне шеи. Пальто все в грязи. На раскрасневшемся лице застыла жестокая гримаса, взгляд казался совершенно диким.

А был ли он вообще его другом? В кого превратился Кавано за десять с половиной лет, прошедших с тех пор, как Бен видел его в последний раз? Что заставило его сделаться убийцей?

И почему?

В правой руке Кавано сжимал свой иссиня-черный пистолет, к дулу была прикреплена десятидюймовая трубка глушителя. Бен вспомнил, как стрелял по мишеням двадцать лет тому назад, и узнал пистолет – «вальтер ППК» калибра 32 дюйма.

Бен задержал дыхание, боясь быть обнаруженным. Он втиснулся в альков, сжав покрепче сорванный со стены железный кронштейн, и прижался к стене; как раз в этот момент Кавано обвел помещение пристальным взглядом. Внезапно Бен уверенным движением выбросил руку с кронштейном, и железка с отчетливым глухим звуком впечаталась в череп Кавано.

Джимми Кавано пронзительно, как животное, завопил от боли, его колени подогнулись, и он спустил курок.

Пуля пролетела, едва не задев Бена, он ощутил ухом ее жар, но вместо того, чтобы попытаться спрятаться или снова броситься бежать, он метнулся вперед и, врезавшись во врага, повалил его наземь. Голова Кавано с громким стуком ударилась о каменный пол.

Даже будучи тяжело раненным, Кавано оказался очень силен. Он встал, распространяя вокруг тяжелый запах пота, и, ухватив Бена своей огромной ладонью за шею, попытался пережать ему сонную артерию. Бен отчаянно потянулся к пистолету, стараясь выбить его, но ему удалось лишь задрать трубку глушителя вверх и назад, в сторону Кавано. Вдруг пистолет со звуком, показавшимся ему оглушительным, выстрелил и отлетел в сторону. В ушах у Бена раздавался непрекращающийся звон, лицо горело от удара пороховых газов.

Тиски, сжимавшие горло Бена, ослабли. Он крутанулся, высвобождаясь от захвата. Кавано свалился на пол. Бен содрогнулся, когда увидел темно-красную дырочку над бровями своего старого друга – ужасающий третий глаз. Его охватило странное чувство, состоявшее одновременно из облегчения, смятения и мысли о том, что мир никогда уже не станет вновь таким, как прежде.

Глава 2

Галифакс, Новая Шотландия, Канада

Хотя до ночи было далеко, уже стемнело. На узкой улице, сбегавшей с крутого холма к мутным водам Атлантики, ревел ледяной ветер. Серые улицы затянул туман, он, как простыня, накрыл весь портовый город, стараясь спрятать от людских глаз очертания домов. Начал моросить мелкий дождик. В воздухе резко пахло солью.

В пятне серно-желтого света можно было разглядеть ветхий подъезд, вытоптанную лесенку большого дома, обшитого посеревшей от времени вагонкой, и фигуру человека, закутанного в коричневато-желтый клеенчатый дождевик с капюшоном. Человек держал палец на кнопке звонка и настойчиво, раз за разом нажимал на нее. В конце концов изнутри послышалось щелканье засовов, и облупившаяся от многолетней непогоды парадная дверь медленно приоткрылась.

За дверью стоял очень старый человек. Он был одет в нечистый бледно-голубой халат поверх измятой белой пижамы. Бледное лицо с ввалившимся ртом, обвисшей сухой кожей и серыми водянистыми глазами было искажено недовольной гримасой.

– В чем дело? – спросил старик высоким скрипучим голосом. – Что вам нужно? – Он говорил с бретонским акцентом, доставшимся ему в наследство от предков, обитателей Французской Акадии, промышлявших добычей рыбы в океане, омывавшем берега Новой Шотландии.

– Вы должны мне помочь! – выкрикнул человек, одетый в желтый дождевик. Он взволнованно переминался с ноги на ногу. – Умоляю вас! О, ради бога, умоляю вас, помогите мне!

Недовольство на лице старика сменилось тревогой. Ночному визитеру, хотя он был и высок ростом, похоже, было еще далеко до двадцати лет.

– В чем дело? – снова спросил хозяин. – Что ты такое говоришь? Кто ты такой?

– Ужасное несчастье. О, боже! О, Иисус! Мой папа! Мой папа! Я боюсь, что он умер!

Старик поджал тонкие губы.

– И что ты от меня хочешь?

Незнакомец схватился было рукой в перчатке за ручку входной двери, но тут же выпустил ее.

– Прошу вас, пожалуйста, позвольте мне только позвонить от вас. Позвольте вызвать «Скорую помощь». Мы попали в аварию, ужасную аварию. Автомобиль вдребезги! Моя сестра тяжело ранена. Папа был за рулем. О, боже, мои родители! – юношеский голос сорвался. Теперь посетитель казался скорее ребенком, нежели подростком. – Боже мой, я боюсь, что он уже мертв!

После этих слов гневный взгляд старика, казалось, смягчился. Хозяин медленно открыл дверь перед незнакомцем.

– Ладно, – сказал он. – Заходи.

– Спасибо! – воскликнул юноша, входя в дом. – Всего лишь одно мгновение. Я вам так благодарен.

Старик повернулся спиной к своему незваному гостю и, шаркая ногами, поплелся перед ним в темную переднюю. Войдя туда, он поднял руку и, щелкнув выключателем, включил свет. Затем он повернулся, видимо собираясь что-то сказать, и в этот момент юноша в дождевике подошел вплотную к хозяину и обеими руками стиснул руку старика в неумелом жесте неловкой благодарности. Из-за подвернутых рукавов плаща на халат хозяина внезапно хлынул поток воды. Юноша вдруг сделал чуть заметное короткое резкое движение.

– Эй! – протестующе воскликнул старик и попятился. В следующее мгновение он тяжело осел на пол.

Юноша склонился над неподвижным телом и секунду всматривался в глаза упавшего. Затем он вынул из рукава маленькую коробочку, из которой торчала крошечная выдвижная игла для инъекций, и убрал ее во внутренний карман дождевика.

Войдя в комнату, он окинул ее быстрым взглядом, нашел древний телевизор и без раздумий включил его. Показывали какой-то старый черно-белый кинофильм. После этого он, не по возрасту уверенно, принялся действовать.

Он вернулся к телу, поднял его и аккуратно устроил в изрядно потертом оранжевом мягком кресле, расположив руки и голову так, чтобы казалось, будто старик заснул перед экраном.

Вынув из-под дождевика рулон бумажных полотенец, он стремительным движением вытер с широких сосновых половиц передней натекшую с плаща воду. После этого вернулся к входной двери, которая все еще оставалась открытой, выглянул наружу и, убедившись, что все спокойно, выскочил на ступеньки и закрыл за собой дверь.

Австрийские Альпы

Серебристый «Мерседес S430» стремительно несся вверх по извилистой горной дороге, пока не оказался перед воротами клиники. Охранник вышел из будки, узнал пассажира и с великим почтением произнес:

– Прошу вас, сэр. – Он не стал затруднять ни себя, ни прибывшего проверкой документов. Ради руководителя клиники формальностями можно пренебречь. Автомобиль свернул на объездную дорогу, проходившую по пологому склону. На фоне ярко-зеленой ухоженной травы и скульптурно четких сосен контрастно выделялись пятна сухого снега. Далеко впереди громоздились великолепные белые скалы и грани пика Шнееберг. Автомобиль обогнул густую рощу высоких тисов и оказался перед вторым постом. Здесь охранник пребывал невидимым. Впрочем, он, предупрежденный с первого поста, был готов к прибытию директора, вовремя нажал кнопку, заставив подняться стальной шлагбаум, и одновременно повернул выключатель, убрав в щель острые длинные шипы, которые неизбежно привели бы в полную негодность шины любого автомобиля, который заехал бы сюда без позволения.

«Мерседес» покатил по длинной узкой дороге, по которой можно было доехать только до одного-единственного места: старинного часового завода, бывшего замка, который все так и называли «Шлосс»[3]3
  Schloss – замок (нем.).


[Закрыть], построенного два столетия тому назад. Подчиняясь сигналу, поданному с пульта дистанционного управления, управляемый электроникой механизм открыл дверь, и автомобиль не спеша въехал на огороженную стоянку. Водитель выскочил со своего места, распахнул дверцу перед пассажиром, и тот торопливо зашагал к входу. Еще один охранник, сидевший в будке из пуленепробиваемого стекла, приветствовал приехавшего улыбкой и кивнул.

Директор вошел в лифт – явный анахронизм в этом древнем альпийском здании, – вставил в прорезь свою идентификационную карту, содержащую микросхему с цифровым электронным кодом, и поднялся на третий, верхний этаж. Там он миновал три двери, каждую из которых нельзя было открыть никаким другим способом, кроме как электронной картой, и оказался в зале заседаний, где за длинным сверкающим полировкой столом из красного дерева уже сидели все остальные. Он занял свое место во главе стола и посмотрел на присутствовавших.

– Господа, – заговорил он, – до наступления момента, которого мы так долго дожидались – до воплощения в жизнь нашей мечты, – остались считаные дни. Затянувшийся подготовительный период почти закончен. Можно с уверенностью сказать, что ваше терпение получит достойное вознаграждение, которое далеко превзойдет самые смелые мечты наших основателей.

Ответом послужил одобрительный шум, и говоривший немного выждал, пока он утихнет, и лишь с наступлением тишины заговорил снова.

– Что касается безопасности, меня заверили, что аngeli rebelli[4]4
  Angeli rebelli – мятежные ангелы (лат.).


[Закрыть] уцелело совсем немного. Скоро не останется никого. Однако здесь имеется одна небольшая проблема.

Цюрих

Бен попытался встать, но ноги не держали его. Он снова опустился на пол, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, ощущая одновременно и жар, и ледяной озноб. Кровь пульсировала в голове, отдаваясь в ушах оглушительным гулом. Ледяная рука страха стискивала желудок.

Что же это было? – спросил он себя. Почему, черт возьми, Джимми Кавано пытался убить его? Какое безумие могло послужить причиной этого? Может быть, старый друг лишился рассудка? И тогда, возможно, внезапное появление Бена после полуторадесятилетней разлуки произвело в поврежденном мозгу какую-то вспышку, пробудило искаженные воспоминания, которые по неведомым причинам толкнули Джимми на попытку убийства.

Бен ощутил на губах присутствие чего-то жидкого, обладавшего солоноватым и металлическим вкусом, и прикоснулся ко рту. Из носа текла кровь. Это, вероятно, произошло во время схватки. Он остался с разбитым носом, а Джимми Кавано – с пулей в голове.

Шум, доносившийся из торговой галереи, постепенно затихал. Там все еще раздавались крики, время от времени общий гам прорезали отчаянные вопли, но хаос явно пошел на убыль. Упираясь руками в пол, Бен кое-как сумел подняться на ноги. Его качало, кружилась голова, и он знал, что дело тут не в потере крови – сколько ее могло вытечь из носа, – а в том, что он перенес самый настоящий шок.

Он заставил себя посмотреть на труп Кавано. К этому времени Бен уже успел достаточно успокоиться, чтобы вновь обрести способность рассуждать.

Человек, которого я ни разу не видел с тех пор, как мне исполнился двадцать один год, оказался в Цюрихе, сошел с ума и попытался убить меня. И вот он лежит мертвый здесь, в жалком ресторане, отделанном под Средневековье. Я не в состоянии предложить хоть какое-то объяснение всему этому. Может быть, никакого объяснения вовсе не существует.

Старательно избегая прикосновения к луже крови, растекшейся вокруг головы убитого, он присел на корточки и обыскал карманы Кавано – сначала пиджака, затем брюк и напоследок пальто. Там не оказалось абсолютно ничего. Ни каких-либо удостоверений личности, ни кредитных карточек. Интересно. Можно подумать, что Кавано вынул все из карманов, готовясь к тому, что произошло.

Это было заранее обдумано. Спланировано.

Бен заметил, что мертвая рука Кавано продолжает стискивать иссиня-черный «вальтер ППК», и решил проверить обойму, чтобы выяснить, сколько в нем осталось патронов. Ему захотелось взять оружие себе – просто засунуть этот изящный пистолет в карман. Что, если Кавано был не один?

Что, если поблизости остался еще кто-нибудь?

Но, уже протянув руку, он заколебался. Так или иначе, но это место преступления. Лучше ничего здесь не изменять, чтобы в дальнейшем не иметь неприятностей с законом.

Он медленно встал и, с трудом держась на ногах, заковылял в главный зал. Теперь там было почти пусто; виднелись лишь несколько медиков, поспешно оказывавших первую помощь раненым. Кого-то несли на носилках.

Бен должен был найти полицейского.

Двое полицейских, один – явно новичок, а второй – средних лет, смотрели на него, не скрывая недоверия. Бен нашел их возле киоска с вывеской «Бижу Сюисс», поблизости от занятой продовольственными магазинами части Марктплатц. Они были облачены в темно-голубые свитеры с красными погонами, на которых красовалась надпись «Zurichpolizei»; у каждого на поясе висели портативная рация и пистолет в кобуре.

– Прошу показать ваш паспорт, – вдруг заявил младший, после того как Бен несколько минут рассказывал о том, что случилось. Вероятно, старший или не знал английского языка, или предпочитал не разговаривать на нем.

– Помилуй бог, – озадаченно вскинулся Бен, – там убиты люди. В ресторане лежит мертвым тот самый парень, который пытался…

– Ihren Pass, bitte[5]5
  Ваш паспорт, пожалуйста (нем.).


[Закрыть], – очень серьезно потребовал молодой уже по-немецки. – У вас есть документы, удостоверяющие личность?

– Конечно, есть, – ответил Бен, доставая бумажник. Вынув документы, он протянул их полицейскому.

Младший с величайшей подозрительностью просмотрел документы и передал их старшему. Тот, в отличие от своего коллеги, без всякого интереса окинул их беглым взглядом и сунул в руку Бену.

– Где вы находились, когда это произошло? – спросил новичок.

– Ожидал перед входом в отель «Сен-Готард», пока подъедет автомобиль, чтобы отвезти меня в аэропорт.

Молодой шагнул вперед, оказавшись настолько близко к Бену, что тому стало неприятно, и уставился на него уже не нейтрально-отчужденным, а откровенно недоверчивым взглядом.

– Вы едете в аэропорт?

– Я направлялся в Санкт-Мориц.

– И этот человек внезапно начал стрелять в вас из пистолета?

– Это мой старый приятель. Вернее, он был моим старым приятелем.

Младший полицейский приподнял бровь.

– Я не видел его целых пятнадцать лет, – продолжал Бен. – Он узнал меня, сделал несколько шагов в мою сторону с таким видом, будто от души рад тому, что увидел меня, а потом совершенно неожиданно вынул пистолет.

– У вас с ним произошла ссора?

– Мы не успели обменяться и парой слов!

Молодой полицейский прищурился.

– Вы договорились о встрече?

– Нет. Это было чистой случайностью.

– И все же у него был с собой пистолет, заряженный пистолет. – Молодой многозначительно посмотрел на старшего и снова повернулся к Бену. – Да еще и оснащенный глушителем. Он, должно быть, знал, что вы там будете.

Бен помотал головой. Он начинал все больше и больше сердиться.

– Я не общался с ним много лет! Он просто не мог знать, что я окажусь здесь.

– Все же вы должны согласиться, что вряд ли кто-нибудь станет таскать с собой пушку с глушителем, если не хочет ею воспользоваться.

Бен на секунду замялся.

– Да, наверно, вы правы.

Старший полицейский откашлялся.

– А какой пистолет был у вас? – спросил он, на удивление легко и быстро произнося английские слова.

– О чем вы говорите? – спросил Бен, от негодования повысив голос. – Никакого пистолета у меня не было.

– Тогда прошу простить меня – выходит, что я запутался. Вы говорите, что у вашего друга была пушка, а у вас не было. В таком случае, почему мертв он, а не вы?

Это был хороший вопрос. Бен только покачал головой, вернувшись мыслями к тому моменту, когда Джимми Кавано направил на него стальную трубку. Часть его существа – рациональная часть – восприняла это как шутку. Но ясно, что оставшаяся часть рассудка решила по-другому, заставив его отреагировать молниеносно. Почему? Перед мысленным взором Бена появился Джимми, он шагал непринужденной размашистой походкой, он широко улыбнулся старому знакомому… но глаза у него при этом были совершенно холодными. Настороженные глаза, совершенно не вязавшиеся с усмешкой. Маленькое противоречие, которое, судя по всему, подсознание Бена все же успело зафиксировать.

– Ну, что ж, давайте пойдем посмотрим на труп этого убийцы, – сказал наконец старший полицейский и положил руку на плечо Бена. Это прикосновение ни в малейшей степени не означало ни ободрения, ни поддержки, а скорее должно было показать Бену, что тот больше не является свободным человеком.

Бен шел через галерею, в которой теперь кишели полицейские и репортеры – они непрерывно фотографировали, мигая вспышками, – и вскоре оказался на втором этаже. Оба полицейских следовали за ним по пятам. Около вывески «Катцеркеллер» Бен вошел в обеденный зал, подошел к алькову и указал туда рукой.

– Ну и что? – гневно спросил младший.

Бен изумленно уставился на то место, где лежал труп Кавано. У него снова закружилась голова, все мысли разом испарились – настолько сильным оказалось очередное потрясение. На полу ничего не было.

Ни лужи крови. Ни трупа, ни пистолета. Фонарь мирно покоился в своем креплении, как будто его никогда оттуда не снимали. Пол был пустым и совершенно чистым.

Можно было подумать, что здесь никогда не происходило ничего чрезвычайного.

– Мой бог, – чуть слышно выдохнул Бен. Может быть, он сам спятил, утратил контакт с действительностью? Но он совершенно явственно ощущал материальность пола, стойки бара, столов. Может быть, это какой-то сложный розыгрыш… но это не было розыгрышем. Так или иначе, но он вляпался в нечто запутанное и пугающее.

Полицейские смотрели на него со все усиливавшимся подозрением.

– Послушайте, – произнес Бен, понизив голос до хриплого шепота, – я не в состоянии это объяснить. Но я был именно здесь. И он был здесь.

Старший полицейский быстро заговорил в свою рацию, и вскоре к ним присоединился еще один коп с бесстрастным лицом и широченной грудью.

– Возможно, я слегка сбит с толку, так что позвольте мне разобраться во всем этом, – сказал он. – Вы сломя голову мчитесь по людной улице, а затем по подземной торговой галерее. Рядом с вами убивают людей. Вы утверждаете, что за вами гнался маньяк. Вы обещаете показать нам этого человека, этого американца. Но никакого маньяка не оказывается. Есть только вы – странный американец, рассказывающий невероятные сказки.

– Черт возьми, я рассказал вам чистую правду!

– Вы говорите, что некий сумасшедший, появившийся из вашего прошлого, несет ответственность за свершившееся кровопролитие, – негромким, но совершенно стальным голосом заявил молодой. – Я вижу здесь только одного сумасшедшего.

Старший полицейский тем временем вполголоса совещался со своим могучим коллегой.

– Вы останавливались в отеле «Сен-Готард», верно? – в конце концов спросил он Бена. – Почему бы вам не проводить нас туда?

В сопровождении троих полицейских – здоровяк шел позади, молодой – спереди, а старший – рядом – Бен проделал весь путь в обратном направлении – через подземную галерею, по эскалатору вверх и далее по Банхофштрассе до гостиницы. Хотя на него не надели наручников, он понимал, что это вопрос простой формальности.

Перед гостиницей, не сводя внимательного взгляда с его вещей, стояла одетая в полицейскую форму женщина, которую, судя по всему, специально прислали сюда. Ее каштановые волосы были коротко, совсем по-мужски острижены, а выражение лица было каменным.

В окне вестибюля Бен поймал взгляд того самого прилипчивого рассыльного, который недавно надоедал ему. Их глаза встретились, и одетый в униформу человечек поспешно отвел взгляд, как будто ему только что сообщили, что он таскал вещи Ли Харви Освальда.[6]6
  Ли Харви Освальд (1939—1963) – предполагаемый убийца президента Кеннеди. Убит в тюрьме охранником.


[Закрыть]

– Ваш багаж, да? – спросил Бена молодой полицейский.

– Да, да, – раздраженно подтвердил Бен. – И что из того?

Что дальше? Неужели тут тоже таится какой-то подвох?

Женщина-полицейский открыла коричневую кожаную сумку. Остальные трое заглянули внутрь и тут же обернулись к Бену.

– Это ваше? – снова спросил молодой.

– Я уже сказал – мое, – ответил Бен.

Полицейский постарше достал из кармана брюк носовой платок и с его помощью вынул из сумки то, что лежало сверху. Это был тот самый пистолет «вальтер ППК», из которого стрелял Кавано.