Текст книги "Ультиматум Борна (пер. П. В. Рубцов)"

– Больше этого не будет, – произнесла Мари и тихо, преодолев внутренний барьер, добавила: – Жан-Пьер.

– Думаю, можно жить и с этим именем…

– А почему не здесь?

– Qu'est-ce que vous dites, madam?[39]39
  Что вы сказали, мадам? (фр.)


[Закрыть]

– Подумайте об этом. Париж может оказаться не менее опасным для вас, чем улицы Бостона для нашего судьи.

Судья, о котором зашла речь, был погружен в задумчивость, но тут tia столе расставили несколько бутылок, стаканов и ведерко со льдом. Мгновенно очнувшись, Префонтен налил себе какого-то экстравагантного напитка из стоявшей ближе всего к нему бутылки.

– Я должен задать вам вопрос-другой, – многозначительно сказал он. – Можно?

– Валяйте, – отозвалась Мари. – Не уверена, что смогу или захочу отвечать, но попытайтесь.

– Выстрелы, распыленная аэрозолем на стене краска, – мой «кузен» сказал, что и краска, и эта надпись входили в полученные им инструкции…

– Да, mon ami. Так же, как и громкий звук выстрелов.

– Но почему?

– Все должно выглядеть так, как требовал Шакал. Выстрелы – еще один штрих, который должен был привлечь внимание к этому событию.

– Почему?

– В Сопротивлении нас научили этому – не то чтобы я когда-либо был кем-то вроде Жан-Пьера Фонтена, но малую лепту в освобождение Франции я внес. Это называлось «подчеркиванием»: делалось своеобразное заявление, чтобы всем было ясно, что ответственность за акцию несет подполье. Об этом знали абсолютно все.

– Но почему здесь?

– Медсестра Шакала мертва. Теперь никто не сообщит ему о том, что его инструкции выполнены.

– Галльская логика. Совершенно непостижимая.

– Французский здравый смысл. Совершенно неоспоримый.

– Почему?

– Завтра к полудню Карлос будет здесь.

– О Боже мой!

Вдруг зазвонил телефон. Джон Сен-Жак дернулся было вскочить со стула, но сестра опередила его. Она быстро выскочила в гостиную и сняла трубку телефона.

– Дэвид?! – с надеждой воскликнула Мари.

– Это Алекс, – произнес на другом конце линии задыхающийся голос. – Боже, я непрерывно накручивал этот чертов диск на протяжении трех часов! С вами все в порядке?

– Мы живы, хотя и не должны были быть живыми.

– Старики! Это парижские старики! Джонни успел…

– Джонни-то успел, но они на нашей стороне!

– Кто?

– Старики.

– Это совершенно не имеет смысла!

– Нет, имеет! Мы контролируем ситуацию. Что с Дэвидом?

– Я не знаю! Телефонная линия отключена. Повсюду какая-то чушь! Я задействовал полицию…

– К черту полицию, Алекс! – возопила Мари. – Задействуй армию, морскую пехоту, ваше чертово ЦРУ! Вы нам должны!

– Джейсон не разрешит. Сейчас я не могу пойти против него.

– Тогда вот что, послушай: завтра Шакал будет здесь! Вы обязаны что-то сделать!

– Ты не понимаешь. Мари. На поверхность всплыла прежняя «Медуза»…

– Будешь мужу моему рассказывать эту чертову сказку о «Медузе»! Шакалу на это наплевать, и он прилетает сюда завтра!

– Дэвид будет на месте, и ты это знаешь.

– Да, знаю… Потому что теперь он Джейсон Борн.

– Братец Кролик, сейчас не та ситуация, что тринадцать лет назад, да и ты на тринадцать лет постарел. От тебя не будет никакой пользы, а напротив, один вред, если ты немного не отдохнешь. Выключи свет и вздремни чуток на том огромном диване в гостиной. А я посижу на телефоне – все равно никто не позвонит, потому что кто же звонит в четыре часа утра…

Голос Кактуса постепенно удалялся – Джейсон прошел в темную гостиную: его веки были словно налиты свинцом, на ногах – пудовые гири. Он упал на диван, медленно закинул, одну за другой, ноги на подушки. Посмотрел в потолок. «Отдых – это оружие, битвы проигрывают и выигрывают…» Слова Филиппа д'Анжу. «Медуза». Его сознание подернулся черным цветом, и он заснул.

* * *

По всему дому, похожему на пещеру, словно звуковой торнадо, непрерывно, оглушающе, откликаясь гулким эхом, заверещала визгливая, пульсирующая сирена. Борн судорожно повернулся на бок и спрыгнул с дивана, поначалу растерянный, не понимающий, где он находится и – какое-то ужасное мгновение… – даже кто он.

– Кактус! – взревел он, выскочив из безвкусно обставленной гостиной в коридор. – Кактус! – заорал он вновь, услышав, как голос заглушается быстрыми, ритмичными завываниями сигнала тревоги. – Где ты?

Ничего. Он подбежал к двери кабинета и схватился за ручку. Дверь была заперта! Он отступил на шаг и двинул по ней плечом – один раз, второй; на третий – он собрался со всеми силами, какие у него только были, и стремительно врезался в нее. Дверь качнулась, потом подалась, тогда Джейсон начал молотить по ее центру ногой до тех пор, пока она не разлетелась в щепки; он прошел внутрь, и то, что он там обнаружил, вызвало у этой машины для убийства – творения «Медузы» и прочих – яростный гнев. Голова Кактуса лежала на письменном столе в луже крови. Труп… Нет, не труп! Правая рука шевельнулась:

Кактус жив!

Борн подбежал к столу и осторожно поднял голову старика. Ревущий, оглушающий, всепроникающий сигнал тревоги делал бессмысленным – если он вообще был возможен – любой разговор. Кактус открыл глаза, дрожащей правой рукой он цеплялся за пресс-папье и согнутым указательным пальцем постукивал по крышке стола.

– Что такое? – заорал Джейсон. Рука продолжала двигаться к краю пресс-папье, стук учащался. – Внизу? Под ним? – Почти незаметным движением головы Кактус утвердительно кивнул. – Под столом! – сообразил Борн. Он встал на колени справа от Кактуса и стал ощупывать дно плоского верхнего ящика, затем сбоку – и наконец нашел! Кнопка! С максимальной осторожностью он передвинул на несколько дюймов влево тяжелое кресло на колесиках и осмотрел кнопку. Под ней маленькими белыми буквами на черной пластинке было написано: «Вспом. сигн.».

Джейсон нажал на кнопку, ив то же мгновение завывавший, будто стая демонов, сигнал прекратился. Наступившая тишина была почти столь же невыносима, и приспособиться к ней было почти так же невозможно.

– Как тебя ранили? – спросил Борн. – Сколько прошло с этого момента?.. Если можешь говорить – тогда давай шепотом, на это не уйдет много сил, понимаешь?

– О, братец, ты уж слишком, – прошептал Кактус, превозмогая боль. – Я же был таксистом в Вашингтоне, парень, – пойми, что это значило для черного. Я уже бывал в таких переделках. Это не смертельно, малыш, просто у меня пуля в верхней части груди.

– Я прямо сейчас доставлю тебе врача – кстати, твоего друга Айвена, – но, если можешь, скажи, что произошло, пока я опущу тебя на пол и взгляну на рану. – Джейсон осторожно положил старика на коврик рядом с оконной нишей и тут же разорвал на нем рубашку: пуля прошла сквозь мякоть левого плеча. Короткими, резкими движениями Борн разодрал рубашку на полосы и плотно перевязал ими грудь, подмышку и плечо Кактуса. – Это не Бог весть что, – сказал Джейсон, – но даст тебе возможность продержаться некоторое время. Давай, продолжай.

– Он здесь, братец! – Кактус слабо кашлянул и растянулся плашмя на полу. – У него большой, мамочкин, пятьдесят седьмой «магнум» с глушителем. Он сделал меня через окно, потом разбил его и пробрался внутрь… Он… он…

– Успокойся! Не говори ничего, все обойдется…

– Я должен. Там, снаружи, – мои братья. У них нет пушек: он их всех возьмет по одному!.. Я притворился покойничком, а он спешил, он и сейчас спешит! Посмотри-ка туда. – Джейсон повернул голову в том направлении, куда указал Кактус: на полу валялось около десятка книг, скинутых с полки, висевшей на стене. Старик продолжал рассказ, но с каждым словом его голос звучал все слабее: – Он подошел к книжной полке, словно боялся чего-то, искал, пока не нашел то, что хотел… тогда направился к двери, держа свой пятьдесят седьмой наготове, – следишь за мной?.. Я подумал, что теперь он примется за тебя, – поскольку увидел сквозь стекло, как ты вышел в другую комнату. Тогда, скажу тебе, я стал работать своим правым коленом как мускусная крыса, когда ей хвост прищемят, потому что я нашел эту кнопку еще с час тому назад и знал, что должен его остановить…

– Успокойся!

– Я должен рассказать тебе… Я не мог пошевелить рукой, потому что он бы увидел, но наконец я попал коленкой по этой пищалке, и сирена чуть не скинула меня со стула… Свинячий ублюдок растерялся: захлопнул дверь, закрыл ее на замок и смылся отсюда через окно. – Кактус откинул голову назад: боль и упадок сил делали свое дело. – Он там, братец Кролик…

– Этого достаточно! – приказал Борн, осторожно приподнявшись и погасив настольную лампу – остался только слабый свет, падавший сквозь разбитую дверь из коридора. – Я звоню Алексу, он пришлет врача…

Внезапно откуда-то снаружи раздался надрывный крик – вопль боли и бессилия, столь знакомый Джейсону. Так же, как и Кактусу, который прошептал, крепко зажмурив глаза:

– Он добрался до одного. Этот подлец прикончил одного из моих братьев!

– Я сейчас свяжусь с Конклином, – сказал Джейсон, снимая со стола телефонный аппарат. – Потом выйду и убью его… О Господи! Телефон не работает – перерезан провод!

– Эта свинья знает, как надо работать.

– Так же, как и я. Кактус. Старайся стонать потише. Я вернусь за тобой…

Послышался еще один вопль, на этот раз более глухой и резко оборвавшийся, – скорее последний выдох, чем возглас.

– Пусть сладчайший Иисус простит меня, – горестно пробормотал старый негр, вкладывая в эти слова настоящее чувство. – Остался только один брат…

– Если кто-то и должен просить о прощении, то это я, – издал гортанный возглас Борн, едва не закашлявшись. – Проклятие! Клянусь тебе, Кактус, я никогда не думал, даже не подозревал, что может произойти такое.

– Конечно, ты не знал. Я-то тебя помню еще с тех, старых денечков, братец, и никогда не слышал, чтобы ты просил хоть кого-нибудь рисковать за тебя жизнью… Всегда было как раз наоборот.

– Давай-ка я тебя подтащу сюда, – перебил его Джейсон, дергая за ковер, чтобы подтянуть Кактуса к правой боковине стола, – там левая рука старика оказывалась достаточно близко к кнопке вспомогательной сигнализации. – Если увидишь, услышишь или почувствуешь хоть что-то, включай сирену.

– А ты куда идешь? Я имею в виду: как?

– Через другую комнату. Через другое окно.

Борн пополз к разбитой двери, проскользнул через нее и вбежал в гостиную. Напротив него была двойная застекленная двустворчатая дверь во внутренний дворик; он вспомнил, что на газоне с южной стороны дома он видел мебель из ковкой мягкой стали… Там он был вместе с охранниками. Он нажал на ручку двери, открыл ее и выскочил наружу с автоматическим пистолетом в руке. Оглядевшись, он захлопнул правую створку и, пригнувшись, побежал к кустарнику, росшему по краю газона. Он обязан действовать быстро. И не только из-за того, что на волоске висела жизнь третьего человека и нельзя допустить третьей бессмысленной, неоправданной смерти, но и из-за того, что ему нужен этот убийца, который мог сократить путь к раскрытию преступлений новой «Медузы», а ее преступления должны послужить приманкой для Шакала!

Нужно отвлечь внимание, поманить и поймать в ловушку… у него же есть сигнальные ракеты – часть того снаряжения, которое он взял с собой в Манассас. Две аварийные «свечи» длиной в шесть дюймов лежат у него в заднем левом кармане: они горят достаточно ярко, и свет от них можно разглядеть за несколько миль; если их зажечь одновременно, но на расстоянии друг от друга, то они зальют владение Суэйна таким светом, что смогут посоревноваться с двумя прожекторами. Одну на южной стороне подъездной дороги, другую – возле вольеров, – может быть, это разбудит собак, ошеломит их и приведет в бешенство. «Давай! Поспеши!»

Джейсон бросился через газон, озираясь на бегу и гадая, где мог прятаться подстерегающий его убийца и как от него скрывается невинная жертва, которую завербовал Кактус. Один из них был опытен, второй – нет, и Борн не мог допустить, чтобы последний лишился жизни.

Случилось! Его заметили! Два щелчка сбоку от него – в воздухе просвистели пули, выпущенные из револьвера с глушителем. Он добрался до южной стороны подъездной дороги, стремглав перебежал ее и нырнул в листву. Бросив пистолет на землю, он вытащил из кармана ракету, щелкнул зажигалкой, зажег фитиль и швырнул зашипевшую «свечу» вправо от себя. Она приземлилась на дороге – через какие-то секунды она начнет выплевывать ослепительно яркое пламя. Теперь он побежал влево, в тыльную часть поместья, скрываясь за соснами, держа зажигалку и вторую ракету в одной руке, автоматический пистолет – в другой. Когда Джейсон приблизился к вольерам – первая сигнальная ракета вспыхнула голубовато-белым пламенем. Он зажег вторую, подкрутив, запустил по дуге на сорок ярдов от себя к вольерам и замер в ожидании.

Вторая ракета также превратилась в огненный, плюющийся во все стороны светящимися брызгами шар, озаривший вместе с первым ослепительно белым неестественным светом дом и всю южную сторону поместья. Три собаки начали скулить, а потом предприняли слабые попытки завыть, – вскоре можно было ожидать более сильного выражения их гнева. Тень. Возле западной стены белого дома она дернулась, попав в освещенное пространство между горевшей рядом с вольерами ракетой и домом. Фигура метнулась под защиту кустов, там она скрючилась и замерла, но все равно ясно выделялась среди них. Кто это был: убийца или его мишень – последний из «братьев», завербованных Кактусом?.. Был только один способ выяснить это, и, если за кустами скрывался убийца, который вполне мог оказаться настоящим снайпером, это явно была не лучшая тактика, хотя, без сомнения, и самая быстрая.

Борн выпрыгнул из кустов, бросился вправо, но вдруг на какие-то полсекунды увяз ногой в мягкой грязи, пригнулся и нырнул влево. «Беги к флигелю!» – заорал он и тут же получил ответ: еще два плевка, два щелчка; пули глубоко ушли в землю справа от него. Убийца был хорош: может, и не снайпер, но достаточно меток. «Магнум» 57-го калибра имел шесть патронов, пять были уже израсходованы, – хотя у противника было достаточно времени, чтобы перезарядить пустой барабан. Нужно было подумать о другом плане – и быстро!

Внезапно появилась еще одна фигура: человек бежал по дороге к флигелю Фланнагана. Он бежал по открытому месту – его могли убить!

– Сюда, болван, сюда! – вскрикнул Джейсон, подпрыгнув и наудачу пальнув по кустам возле дома. Тут же он получил еще один ответ – на этот раз благоприятный: последовал всего один плевок, один-единственный щелчок – и больше ничего. Убийца не успел перезарядить оружие! Может, у него больше не осталось патронов – как бы то ни было, теперь он стал лакомой добычей. Борн выскочил из кустов и помчался через газон, освещенный горевшими ракетами; собаки теперь действительно возбудились: их лай и горловой рык становились все более громкими. Убийца покинул свое укрытие и бросился бежать по дороге к воротам. Джейсон знал, что мерзавец теперь у него в руках: ворота были закрыты – «медузовец» загнан в угол. Борн закричал:

– Тебе не выбраться, «Женщина-Змея»! Смирись…

Щелчок, плевок. Он успел перезарядить револьвер на бегу! Джейсон выстрелил – человек упал. И вдруг наступившую было тишину разорвал рев мощного двигателя – по ту сторону забора стремительно мчался автомобиль, красно-голубая мигалка которого явно указывала на полицию. Полиция!! Сигнализация наверняка должна была быть подключена к пульту полицейского участка в Манассасе – это даже не пришло в голову Борну: он-то предположил, что подобная мера предосторожности невозможна там, где речь идет о «Медузе». Это казалось нелогичным: сигнализация была внутренней – ни одного постороннего нельзя допускать туда, где хоть что-то связано с «Женщиной-Змеей». Слишком много можно было узнать, слишком многое нужно было хранить в тайне в этом месте – хотя бы кладбище, например!

Убийца корчился на дороге, перекатываясь в сторону росших на обочине сосен. В руке у него было что-то зажато. Джейсон приблизился к нему в тот момент, когда из остановившегося возле ворот патрульного автомобиля вышли двое полицейских. Он размахнулся и двинул мужчину ногой, заставив выпустить из рук то, что он сжимал. Поднимая этот предмет, Борн увидел, что это книга в кожаном переплете – одна из тех, что стояли на полке, – книга, похожая на томик Диккенса или Теккерея из собрания сочинений, с золотым тиснением на переплете и предназначенная больше для показухи, чем для чтения. Безумие какое-то! Потом он наугад открыл страницу и понял, что никакого безумия нет: страницы были заполнены нацарапанными от руки записями. Это был дневник?

Нельзя вмешивать в это дело полицию! Особенно теперь. Он не мог допустить, чтобы они узнали о том, что он и Конклин проникли в «Медузу». Зажатая у него в руке книга в кожаном переплете не должна попасть в руки официальных лиц! Шакал был повсюду. Джейсон обязан как-то отвязаться от них!

– Нам позвонили, мистер, – нараспев произнес патрульный средних лет, подходя к воротам; к нему тут же присоединился его более молодой коллега. – В участке сказали, что парень круто себя вел. Мы реагируем, но я уже говорил диспетчеру, что здесь бывают довольно-таки шумные вечеринки, – не хочу вас обидеть, сэр. Нам всем надо время от времени отдохнуть, верно?

– Совершенно верно, офицер, – ответил Джейсон, стараясь изо всех сил сдержать болезненно ходуном ходившую грудь. Он скосил глаза на раненого киллера – тот исчез!! – У нас тут было короткое замыкание в электросети, которое как-то сказалось на линии телефонной связи.

– Это бывает, – кивнул молодой патрульный. – Внезапный ливень, или летом нагреет – вот и замыкает. Когда-нибудь они засунут все провода под землю. У моих знакомых…

– Дело в том, – перебил его Борн, – что все приходит в норму. Вон, видите, уже и свет в доме кое-где горит.

– Я ничего не вижу из-за этих ракет, – сказал молодой полицейский.

– Генерал всегда принимает самые тщательные меры предосторожности, – объяснил Джейсон. – Думаю, у него есть на это причины, – довольно неудачно добавил он. – Но все равно, как я сказал, все возвращается в нормальное русло, о'кей?

– Для меня-то о'кей, – ответил пожилой патрульный, – но я должен передать сообщение для какого-то Уэбба. Он здесь?

– Я – Уэбб, – сказал, сразу насторожившись, Джейсон Борн.

– Это облегчает дело. Вам надо позвонить мистеру Конку. Срочное дело.

– Срочное?

– Сверхсрочное, как нам сказали. Нам об этом только что сообщили по радио.

Джейсон услышал, как гремит проволочная ограда: убийца сматывался!

– Ладно, офицер, здесь телефоны все еще не работают… У вас в машине есть телефон?

– Только служебный, сэр. Извините.

– Но вы же сами сказали, что дело сверхсрочное.

– Ладно, поскольку вы, видимо, гость генерала, я могу вам разрешить… Хотя, если надо звонить на большое расстояние, вам лучше дать номер своей кредитной карточки.

– О Боже. – Борн отпер ворота и бросился к патрульной машине. В тот же момент в доме вновь завыла сирена – повыла и тут же отключилась: оставшийся «брат», до-видимому, нашел Кактуса.

– Что это было, черт подери? – крикнул молодой полицейский.

– Неважно! – прокричал ему в ответ Джейсон, запрыгивая в машину и рывком поднимая с рычага трубку патрульного телефона. Он сообщил номер Алекса в Вирджинии оператору на полицейском коммутаторе, не переставая повторять: – Сверхсрочное дело, сверхсрочное дело!

– Да? – ответил Конклин, поблагодарив полицейского на коммутаторе.

– Это я!

– Что случилось?

– Слишком много всего, чтобы вдаваться в детали. Что за сверхсрочность?

– Я подготовил для тебя частный самолет в аэропорту Рестона.

– Рестон? Это на север отсюда…

– На аэродроме в Манассасе нет необходимого оборудования. Я посылаю за тобой машину.

– Почему?

– "Транквилити". С Мари и детьми все о'кей – с ними все о'кей! Она там руководит всем.

– Что, черт подери, это значит?

– Езжай в Рестон, и я тебе расскажу.

– Я хочу знать больше!

– Сегодня прилетает Шакал.

– Господи!

– Давай, закругляйся и жди машину. – Я эту возьму!

– Нет!! Если не хочешь, чтобы все пошло насмарку. Время у нас есть. Давай, закругляйся.

– Кактус… он ранен – подстрелен.

– Я позвоню Айвену. Он быстро приедет.

– Остался только один «брат», только один, Алекс. Он убил двух других, и я несу ответственность за это.

– Ну-ка прекрати! Хватит! Займись тем, что должен делать.

– Черт подери, я не могу. Кто-то должен быть здесь, а меня не будет!!

– Ты прав. Там многое надо держать под присмотром, а тебе необходимо быть на Монсеррате. Я приеду с той же машиной и заменю тебя.

– Алекс, расскажи, что произошло в «Транквилити».

– Старики… твои парижские старики – вот что случилось.

– Они умрут, – тихо и спокойно сказал Джейсон Борн.

– Не спеши. Они перевербованы – по крайней мере, я так понял, что одного, настоящего, перевербовали, а второй – в отношении второго мы, слава Богу, ошиблись. Теперь они на нашей стороне.

– Они никогда не бывают ни на чьей стороне, кроме Шакала, – ты их не знаешь.

– Так же, как и ты. Послушай свою жену. Так, теперь отправляйся в дом и письменно изложи все, что мне необходимо знать… Да, Джейсон, я еще должен сказать тебе кое-что. Молю Бога, что ты сможешь найти решение своих – наших – проблем на острове Спокойствия. Потому что, учитывая произошедшее, – включая сюда и мою жизнь, – я не могу бесконечно держать эту «Медузу» на своем уровне. Думаю, ты это понимаешь.

– Ты обещал!!

– Тридцать шесть часов. Дельта.

* * *

В густых зарослях за оградой скрючился раненый, прижав к ее зеленым звеньям искаженное страхом лицо. Яркий свет фар помог ему рассмотреть высокого человека, который сначала сел в патрульный автомобиль, а потом вышел из него, неловко, нервно поблагодарив полицейских. Внутрь поместья, однако, он их не допустил.

Уэбб. Убийца слышал это имя – Уэбб.

Вот и все, что им необходимо было узнать. Все, что надо было узнать «Женщине-Змее».