Текст книги "Путешествия англичанина по России, Крыму, Кавказу и Грузии в XIX веке"

Днепр еще не вернулся в свое русло после весеннего половодья, и нам пришлось переходить вброд между островами, прежде чем достигли место причала и переправились на отличном плоту через большую реку. Примерно в двух верстах от Броваров в поле зрения появился один из киевских шпилей, а вскоре и сам город. Виды Киева, открывшиеся перед нами, были необыкновенно красивыми. Город возвышался на высоком холме, образуя как бы амфитеатр над величественным Днепром, изрезанные берега которого, поросшие лесом, спускались пологими склонами к кромке воды. Высокие берега и склоны покрыты многочисленными монастырями и церквями, золотые купола которых отражали лучи яркого солнца и создавали совершенно чарующее зрелище. Но это великолепие только усилило разочарование, испытанное нами при въезде в город.

Добравшись до места высадки, в то время как наши экипажи делали крюк по проезжей дороге, мы поднялись напрямик на крутой холм и имели возможность лицезреть самые очаровательные виды на окружающую местность. При въезде в город часовые должным образом потребовали объяснений, которые были даны вместе с документами. Во время нашего путешествия я понял, что полезно соблюдать некоторые правила, и поскольку это может быть полезно будущим путешественникам в России, представлю здесь некоторые из них.

Вид Киева. Гравюра, Германия, начало XIX века

Есть два ключа к сердцу россиян: молчаливое согласие высших чинов и взяточничество низших. С помощью первого я получил много информации, а вторым я никогда не пользовался. Прошло немало времени после моего приезда в Россию, прежде чем я понял, что можно получить любую информацию, если правильно себя вести. Я проиллюстрирую это утверждение несколькими историями. Я был в компании с одним джентльменом, когда он резко оборвал тему нашего разговора следующим восклицанием:

– Доктор, я совершенно измучен судебным процессом, который длится уже десять лет и стоил мне огромных денег, помимо нескольких лошадей с моего конного завода и других подарков. И теперь, когда я ожидал благоприятного решения, мои адвокаты снова говорят, что я все равно должен внести большую сумму денег, иначе обязательно проиграю. У меня кончилось всякое терпение. Ах, какие жулики сидят у нас в судах! Ничего нельзя сделать без взятки. Можно потратить целое состояние для благоприятного решения важного дела.

Я ответил:

– Что тут скажешь? Я считаю ваше негодование совершенно справедливым. Ваши суды находятся в плачевном состоянии, несмотря на реформы Петра Великого и Екатерины II. Человек бедный или без звания ничего не может добиться, да и богатому приходится сталкиваться с немалыми трудностями и терпеть многочисленные препоны, прежде чем получит благоприятное решение, не говоря уже о суммах, которые он потратит. Ваши суды осквернены взяточничеством и коррумпированностью, и правосудие почти изгнано из их стен. Можно предположить, что ваш вопрос мог быть решен за десять дней, нет, за десять часов, вместо десяти лет. Я не говорю, что наши суды в Англии совершенны, но было бы хорошо, чтобы ваше дело было рассмотрено в нашей стране!

Услышав мои последние слова, джентльмен разволновался и произнес целую тираду:

– Что?! В Британии?! Нет-нет! Я был в Англии, ваше законодательное собрание тоже несовершенно. Не знаю, как избираются члены вашего парламента?! Ваши законы так же извращаются, как и наши! И каков ваш широко известный и хваленый суд присяжных?! Дюжина невежественных людей, часто подобранных на улицах, решают важные вопросы, даже о жизни и смерти. Слава богу, у нас нет суда присяжных. В этом отношении мы находимся в гораздо лучшем положении, чем вы, ибо в важных уголовных делах мы, по крайней мере, знаем, что судьбу будут решать профессиональные люди. Не говорите мне о Британии. Закон везде один и тот же: он не знает справедливости – это тень, лишенная субстанции.

Я собирался возразить, но он прервал меня словами:

– Когда я волнуюсь, у меня болит голова. Пожалуйста, давайте сегодня больше не будем говорить о законе.

Говоря о жалком состоянии судов в России, я действовал в соответствии со своими убеждениями, но при этом унизил соотечественников моего оппонента, пробудил его патриотические чувства и в то же время закрыл дверь для информации. Поэтому я решил в будущем извлечь пользу из только что полученного урока.

Несколько дней спустя тот же дворянин обратился ко мне:

– Сэр, я был очень занят этим утром, только посмотрите на количество писем, которые я написал сам, не считая пакета, подготовленного моим секретарем.

– Хорошо, – сказал я, – если они касаются приятных дел.

– Приятных?! – воскликнул он. – На самом деле все они касаются бесконечного судебного процесса. В России нет правосудия, какая коррупция в наших судах! Я должен снова послать еще лошадей, так как у меня нет свободных денег.

Его прервал слуга:

– Ваше превосходительство, лошади перед окном.

Приближаясь к окну, джентльмен продолжил:

– Ах, доктор, посмотрите на этих лошадей, это одни из лучших, что у меня есть. У меня нет лишних денег, поэтому я должен расстаться с ними. Как вы думаете, куда я их отправляю? В подарок моему агенту в столице, думаю, они будут хорошо смотреться с его черной каретой. Мне не хочется расставаться с ними, но нет выбора, чтобы не проиграть дела.

– Действительно, ваш случай очень трудный, – спокойно ответил я.

– Ничего не поделаешь, мой дорогой доктор. Василий, положи эти письма в свой мешок и немедленно отправляйся. Скажи слуге, чтобы он следовал за тобою с лошадьми, и позаботься о том, чтобы они не пострадали в дороге. Сейчас у меня нет наличных денег, но когда я выиграю дело, то не забуду своих верных друзей.

Отослав слугу, он снова повернулся ко мне и продолжил:

– Действительно, трудно расставаться с такими лошадьми. С начала суда я подарил много лошадей, помимо нескольких тысяч рублей, и все еще не выиграл дела, и бог знает, каким может быть результат. Если бы я мог сразу дать большую сумму денег, решение было бы принято, но их у меня сейчас нет, а занимать мне нелегко.

Он сделал паузу, ожидая моего ответа.

– В самом деле, сэр, я думаю, они должны были решить ваше дело как можно раньше, раз вы были так добры к ним.

– Они могут принять решение в мою пользу, – сказал он, – но тогда мои оппоненты перенесут дело в более высокий суд, и мне придется подкупать других судей, так что невозможно сказать, когда будет принято окончательное благоприятное решение, если это вообще когда-либо произойдет, и сколько мне еще придется платить, прежде чем я достигну своей цели. Разве это не тяжелый случай?

– Действительно тяжелый, – сказал я, а он продолжил:

– Что ж, поскольку я уже так много потратил, то полон решимости бороться и делать всевозможные подарки, пока это будет в моих силах.

На это я ответил:

– Я надеюсь, что ваше превосходительство в конечном итоге добьется успеха.

Мой собеседник вдруг сменил тему:

– Вы слышали новости?

– Какие новости?

– Что все неаполитанские мятежники подавлены[43]43
  Имеется в виду Неаполитанская революция 1820–1821 гг.


[Закрыть].

Общаясь с русскими военными офицерами, которые наделены открытыми щедрыми сердцами, тоже можно много узнать и понять. Нет никаких сомнений, что либеральные настроения пускают глубокие корни среди русского дворянства и особенно среди офицеров армии. Кампания 1812–1814 годов оказала самое мощное влияние на просвещение умов, что, вероятно, будет ощущаться следующими поколениями. Я был удивлен и очень рад услышать, как некоторые из этих джентльменов высказывают прогрессивные суждения. Либеральные взгляды продолжают распространяться в России, несмотря на противодействие, и, несомненно, все закончится свержением самодержавия, хотя до этого еще далеко. Но можно ожидать, что нынешнюю Российскую империю ждут большие потрясения.

Киев – древняя столица великих князей Российских, расположен на западном берегу Днепра и удален от Москвы, согласно нашему маршруту, на 878 верст, а от Петербурга по прямой дороге – на 1286. У него было много названий на разных языках, которые собрал воедино Богуш-Сестренцевич[44]44
  Богуш-Сестренцевич, Станислав (1731–1826) – католический епископ, первый архиепископ Могилевский, президент Вольного экономического общества (1813–1823). Автор трехтомной монографии «Историческое исследование о происхождении сармат и славян» (1812).


[Закрыть]. Несмотря на то что основание Киева неизвестно, оно относится к периоду, задолго предшествовавшему христианской эре. С большой долей правдоподобия В.Н. Татищев[45]45
  Татищев, Василий Никитич (1686–1750) – российский инженер-артиллерист, историк, географ, экономист и государственный деятель, автор первого капитального труда «Истории Российской», основатель Ставрополя (ныне Тольятти), Екатеринбурга и Перми. Один из основоположников русского источниковедения.


[Закрыть] предполагает, что Киев, возможно, был построен сарматами, самыми древними жителями страны.

В XI веке Киев, видимо, был городом значительных размеров, поскольку, как говорят, там уже располагалось 400 церквей, которые были величайшим украшением России. Мы видели множество церквей в России и пришли к выводу, что в ранние времена невежественный, суеверный и безграничный энтузиазм людей в пользу христианской религии привел к возведению бесчисленных храмов как наилучшего способа обеспечить себе вечное блаженство. Поскольку это мнение преобладает в России даже в наш сравнительно просвещенный век, мы можем легко представить, как места поклонения в изобилии возникали в каждом городе, в каждой деревне и на каждой улице по всей империи.

В 1169 году, после долгой осады, Киев был взят, разграблен и сожжен войсками князя Боголюбского и его союзниками, а в 1174-м захвачен Святославом Всеволодовичем, князем Черниговским. Великий князь передал княжество из Киева Владимиру, первый полностью утратил свое величие, становился с каждым днем слабее и так часто менял хозяев во время гражданских войн в России, что, наконец, князья литовские и поляки вступили во владение им в 1205 году. На княжение в Киеве был выбран Коломан, сын короля Венгрии, но он недолго оставался там, ибо Мстислав, наследный принц Галлии, захватил город и взял Коломана в плен. В 1235 году Киев был взят Исяславом с помощью половцев и при поддержке черниговского князя Михаила.

В 1239-м Киев взял хан Батый, город был почти полностью разрушен и разграблен. Восемьдесят лет Киев оставался под властью татар, а в 1320 году был захвачен литовцами. В 1481-м он был взят ханом Менгли-Гиреем, разрушен и разграблен, а жители вместе с литовскими воеводами были уведены в плен.

Во времена польского правительства в Киеве у католиков был не только епископ, коллегия иезуитов[46]46
  Католические средние учебные заведения, существовавшие в России с XVI до начала XIX в.


[Закрыть] и монастырь, но и несколько церквей, которые впоследствии были преобразованы в греческие церкви. Все попытки объединить две формы религии в одну, как в прежние времена, оказались безуспешными. В 1654 году царь Алексей Михайлович отнял Киев у Яна II Казимира, короля Польши. По Андрусовскому перемирию город был оставлен на некоторое время русским, но в 1686-м был полностью передан им. В 1708 году при разделении Российской империи на губернии появилась и Киевская губерния, и его губернаторы командовали полками, созданными в Чернигове, Нежине, Переславле, а также на границах с Польшей, Турцией и в Крыму. В 1782 году вся Малороссия была разделена на три губернии: Киевская, Черниговская и Новгород-Северская. Согласно последнему преобразованию в 1796-м, Киев стал столицей Малороссии, а города, присоединенные к его юрисдикции, почти все лежали на правом берегу Днепра и были недавно отвоеваны у Польши.

Люди с разными интересами могут удовлетворить себя в Kиеве. Любитель красоты отправится в крепость и на берега Днепра, верующий человек замурует себя в святых пещерах с нетленными останками святых и в церквях, военные пойдут в арсенал, любитель древностей придет в восторг от старого Киева и его окрестностей, архитектор заинтересуется церковными строениями, а историка, в определенной степени, заинтересуют все эти объекты.

По прибытии в Киев, осмотрев различные постоялые дворы, в основном принадлежавшие евреям, мы поселились в одном из них, очень маленьком доме, но с помпезным названием «Отель де Лондон». Нас разместили с комфортом, и настроение было лучше, чем можно было ожидать. Четыре дня, которые мы провели в этом городе, были наиболее насыщенными. Воспользовавшись нашими рекомендательными письмами, мы познакомились с комендантом, генералом Аракчеевым[47]47
  Аракчеев, Петр Андреевич (1780–1841) – комендант Киево-Печерской крепости. Флигель-адъютант (180–1816), генерал-майор (1816). Младший брат фаворита Александра I графа Алексея Андреевича Аракчеева.


[Закрыть], и губернатором Бухариным[48]48
  Бухарин, Иван Яковлевич (1772–1858) – русский государственный деятель, сенатор, в разное время был руководителем Рязанской, Архангельской, Астраханской, Киевской и Финляндской губерний. Тайный советник


[Закрыть], с кем мы обедали на следующий день после прибытия в Киев. Там мы встретились с графом Олизаром[49]49
  Олизар, Густав Филиппович (1798–1865) – граф, польский поэт, публицист, мемуарист, общественный деятель. Первый владелец крымского имения Артек, переименованного им в Кардиатрикон («лекарство сердца»).


[Закрыть], он тоже пригласил нас на ужин. Мы были приятно удивлены, обнаружив такой хороший вкус у польской и русской знати, проживавшей в этом городе. Боˆльшая часть общества, с которой мы встречались, была такой, какую можно найти в самых изысканных кругах европейских столиц, но следует признать, что мы видели самый цвет этого общества. У Олизара мы встретились с генерал-майором Орловым[50]50
  Орлов, Михаил Федорович (1788–1842) – генерал-майор, участник наполеоновских войн, составивший условия капитуляции Парижа союзной армии. В 1820-е гг. получил известность как общественный деятель либерального направления, декабрист, частый собеседник А.С. Пушкина. Младший брат князя А.Ф. Орлова.


[Закрыть], только что оставившим командование в Молдавии, и от него мы узнали, что русские войска с тревогой ждали объявления войны между Россией и Турцией. Он пригласил нас поужинать у его тестя, генерала Раевского[51]51
  Раевский, Николай Николаевич (1771–1829) – русский полководец, герой Отечественной войны 1812 г., генерал от кавалерии (1813). За тридцать лет безупречной службы участвовал во многих крупнейших сражениях эпохи. После подвига под Салтановкой стал одним из популярнейших генералов русской армии. Борьба за батарею Раевского явилась одним из ключевых эпизодов Бородинского сражения. Был близко знаком со многими декабристами. Дружбой с Раевским гордился А.С. Пушкин.


[Закрыть], чья доблесть и военные таланты были ярко продемонстрированы в кампании 1812 года, особенно при обороне Смоленска против превосходящих сил французов.

У генерала Раевского нас познакомили с польским дворянином, графом Ходкевичем, у которого были фарфоровые фабрики в окрестностях Киева. Он слыл большим любителем химии и сторонником животного магнетизма и, вероятно, сомнамбулизма, о чем и состоялся оживленный разговор, дамы тоже горячо в нем участвовали. За последние десять лет животный магнетизм стал модным в России, и с его помощью многие врачи сколотили себе приличные состояния, поэтому я не удивился, когда захотели узнать мое мнение по этому поводу. Сочтя увертки бесполезными, я откровенно заявил, что в течение нескольких лет после того, как животный магнетизм распространился в Петербурге и Москве, я был одним из его решительных противников и использовал все возможности, чтобы высмеять этот способ лечения, несмотря на то, что некоторые из моих друзей, чьи таланты я уважал, были его серьезными последователями и что я получил несколько любопытных историй от несомненного авторитета и был свидетелем некоторых экспериментов, которые меня поразили. Я до сих пор не могу понять, было ли это чудесным исцелением или просто счастливым совпадением, плодом воображения или результатом действия хваленой магнитной жидкости. С величайшим трудом мне удавалось сохранять нейтралитет между противниками и покровителями магнетизма, который слишком часто становился источником величайших злоупотреблений и самого аморального поведения, особенно в Германии. Там действительно это привело к позору некоторых известных личностей и к поруганию чести некоторых семей.

Н.Н. Раевский. Художник Д. Доу, 1828

На званом обеде мы познакомились с джентльменом, который был одет в широкую темно-пурпурную тунику и работал в одном из судов Киева. Город был скорее польским, чем русским, и в судах было достаточно много поляков, поэтому я ожидал, что найду правительственные учреждения в состоянии большей чистоты и достоинства, чем в других губернских городах России, но был разочарован. Это лишь подтвердило мое мнение, какое уже изложил в книге «Характеры русских». Некоторые говорили, что мои неприязненные высказывания на эту тему более суровы, чем того требовала правда. Несколько фактов, иллюстрирующих это, не станут здесь лишними и предоставят читателю интересующую информацию.

Следующий случай был печально известен в Москве и Петербурге, да и вообще среди торгового мира по всей России. Семь лет назад американский джентльмен, обосновавшийся в Архангельске, отправил российскому торговцу, проживавшему в Москве, партию хлопка стоимостью около 300 000 рублей с целью продажи на комиссионных. Вскоре после этого он получил информацию, что весь хлопок был продан некоему господину Филиппову по цене намного ниже рыночной. Джентльмен был удивлен подобной сделкой, его подозрение в нечестности все более подтверждалось, и он отправился в Москву. Там он пошел к покупателю, действительно купившему хлопок, и попросил показать ему свои книги, поскольку в них была запись этой сделки. Тот любезно выполнил эту просьбу и даже позволил джентльмену скопировать любые документы, относившиеся к делу. Затем американец обратился к своему агенту, который пустился в долгие объяснения и показал свои книги, где было имя Филиппова и его место жительства. Американец тогда сказал, что не было такого человека, а хлопок купил господин Рахманов. Когда его удивленный агент попытался позабавить его очередной ложью, он предъявил копию сделки из книг Рахманова. Все было очевидно, и немедленно начался судебный процесс. Дело рассматривалось более пяти лет, а затем, по совету тех, кто был хорошо расположен к американцу, было передано на решение в арбитраж. Это дело длилось бы пять или пятнадцать лет, если бы нынешний губернатор Москвы не заинтересовался им и не предпринял необходимые шаги, чтобы правосудие восторжествовало. К чести его имени да будет сказано это. Но хотя пострадавшему джентльмену в конечном счете удалось добиться справедливого решения, когда он покинул Москву около года назад, у его друзей были большие сомнения, что он восстановит какие-либо свои деньги, так как русский купец использовал все свои средства, чтобы лишить его этого. Все опасались, что он совершит банкротство и, таким образом, добавит мошенничество к обману. Если это произойдет, мистер Уилл не только потеряет боˆльшую часть своего капитала, но и пять лучших лет своей жизни, прошедших в тревогах и неприятностях и закончившихся разочарованием.