Текст книги "Пятая волшебница"

Роберт НЬЮКОМБ
ПЯТАЯ ВОЛШЕБНИЦА

Джойс,топ raison d'etre. Потому что она понимает…

Клянусь действовать и даже мыслить только в соответствии со своими принципами: материальные блага – ничто, если речь идет о чести и долге. Клянусь защищать Парагон, чего бы это ни стоило. Клянусь поднимать руку на человеческую жизнь только в целях самозащиты и лишь после того, как предупрежу противника. Клянусь всегда править с мудростью и состраданием.

Клятва правящего монарха королевства Евтракия, разработанная Синклитом магов по окончании Войны с волшебницами.

Тот, кто пренебрегает прошлым, рискует столкнуться с неуважением. Тот, кто пренебрегает настоящим, рискует прослыть лентяем. Тот, кто пренебрегает будущим, рискует навлечь большие беды.

Евтракианская пословица.

ПРОЛОГ
МОРЕ ШОРОХОВ

…и грядет великое противостояние, и многие погибнут, прежде чем пламя его угаснет. Темные силы, те, что осенены Пентанглем, потерпят поражение, потому что не найдут свою Пятую, а их враги сумеют раньше обнаружить Камень и Манускрипт. В наказание те, что выступают под знаком Пентангля, будут брошены в открытом море, откуда никто и никогда не возвращался.

Пророчества Манускрипта, глава первая, стр. 2037

Утративший прежнее величие военный галеон «Смелый» дрейфовал по ночному морю, пьяно кренясь и треща по всем швам под ударами волн. Оба штурвала были закреплены, паруса убраны, и кораблю не оставалось ничего другого, как сдаться на милость разбушевавшейся стихии. Матросы делали все возможное, чтобы корабельные огни продолжали гореть, но дождь и брызги волн постоянно их гасили; в конце концов, остались только два больших факела на носу и корме судна. Они горели неровным пламенем, отбрасывая причудливые тени на опаленные, поврежденные надстройки и палубу.

Человек в насквозь промокшем сером одеянии, старый маг по имени Виг, стоял на юте галеона. При свете молний, время от времени разрывающих затянутое облаками небо, он окидывал усталым взором палубу корабля. Ее перегораживали три сломанные мачты; их рваные, почерневшие от пожара снасти бились под ветром. В глазах старика застыла печаль – даже снова и снова обрушивающиеся через планшир волны не могли смыть въевшуюся в дерево кровь.

«Схватка на борту была отчаянной. Хорошо хоть, тела успели снести на берег до отплытия», – думал он. Приказ предписывал отправиться в путь незамедлительно, и времени для того, чтобы привести корабль в порядок, не оставалось.

Маг повернулся – при этом его седые волосы, стянутые в хвост из множества косичек, перекинулись на плечо – и перевел взгляд на бескрайний океан и неясно проступающие во мраке контуры второго, меньшего судна, которое галеон тянул за собой на буксире. Маленький кораблик двигался резкими рывками, то, приближаясь к галеону, то удаляясь от него – словно упирающийся, непослушный ребенок, которого тащит за собой рассерженный отец. Серые громады пенистых волн то и дело захлестывали хрупкое суденышко. Уже в который раз старик задался вопросом, способно ли оно самостоятельно держаться на плаву, и вновь напомнил себе, что это, скорее всего, не имеет никакого значения.

На борту галеона находился, если не считать пленниц в трюме, тридцать один человек, и никто из них не произнес ни слова с тех пор, как изорванные в клочья паруса были спущены с единственной уцелевшей мачты, а рули закрепили неподвижно, предоставив кораблю дрейфовать в штормовом море. Из экипажа судна уцелела примерно половина, и он был пополнен командой охраны. Сейчас эти люди во главе с капитаном судна стояли перед магом, с нетерпением ожидая момента, когда их опасная миссия будет наконец завершена.

Виг сделал капитану знак подойти, с болью вспомнив, что этот молодой человек потерял в боях правую руку – еще одна жертва войны. Старик знал его как храброго, преданного офицера, но сейчас, заглянув ему в глаза, понял, что капитан был бы рад отказаться от возложенной на него и команду миссии. Те же сомнения читались на лицах остальных людей, замерших перед магом. Под пристальным взглядом старика капитан медленно подошел к нему. Черный плащ моряка пропитался влагой, капюшон был откинут за спину.

– Выводите пленниц наверх, – приказал Виг.

Капитан прищурился, вглядываясь в ночную тьму. Несмотря на увечье, не существовало ни человека, ни оружия, способного нагнать на него страх; но здесь дело обстояло иначе. Всю ночь он набирался мужества задать магу мучающий его вопрос. И всю ночь напоминал себе, что глупо даже пытаться угадать, что именно сделает один из этих, в серых одеяниях. Облекая свои опасения в тщательно подобранные слова, капитан спросил:

– Прости меня, мой господин, но ты уверен, что сил у них больше не осталось?

Корабль держал курс на восток уже четыре дня, и все это время по приказу мага пленницам в его трюме давали пищи лишь столько, чтобы они не умерли от голода. Капитан ловил взгляд мага, сам не зная, что именно хочет услышать.

– У нас нет выбора, – мягко ответил Виг. Опасения капитана были ему понятны, он и сам разделял их. Еще одна ветвистая молния вспорола небо, прогремел раскат грома, и старик непроизвольно поднял взгляд.

– Я получил приказ Синклита. Кроме того, и ты знаешь это не хуже меня, четыре дня пути – самое дальнее расстояние, на которое можно выходить в море Шорохов. – Вглядываясь во встревоженные лица моряков и охранников, маг заметил, что теперь страх в их глазах сменился нетерпением.

– Если мы углубимся в эти воды, экипаж может взбунтоваться, – выразительно изогнув бровь, он снова перевел взгляд на капитана, явно находящегося не в своей тарелке.

– И возможно, они будут правы. Нет, следует покончить с этим прямо сейчас, и будь что будет.

Капитан коротко поклонился и отдал приказ охранникам следовать за ним в трюм. Виг снова бросил взгляд на море – ему не слишком хотелось смотреть на тех, кого должны были сейчас вывести на палубу. За последнее время ему пришлось увидеть слишком много смертей и страданий.

«Может, мне все же удастся предотвратить новые несчастья», – подумал он.

Старик закрыл глаза и провел рукой по изборожденному морщинами мокрому лицу, глубоко вдыхая влажный, насыщенный солью воздух и вспоминая прошлое, которое предпочел бы забыть. Четверо пленниц в трюме были предводительницами волшебниц, захватить которых оказалось чрезвычайно сложно; сообщницы защищали их до самого конца, ценой собственной жизни. Предводительницы действовали жестоко и безжалостно; на восполнение нанесенного ими ущерба понадобятся усилия не одного поколения. По счастью, насколько было известно Вигу и членам недавно сформированного Синклита, все остальные волшебницы погибли во время войны.

Плоский, обитый железом люк трюма с резким стуком откинулся, и на разгромленной, заливаемой водой верхней палубе одна за другой появились четыре женщины. Их голые ноги были скованы, на руках тоже висели кандалы. Несмотря на все свое могущество, маг почувствовал, как дрожь пробежала у него по спине, когда охранники пинками заставили пленниц выстроиться перед ним в ряд. Одна за другой они подняли головы. Брызжущая из их глаз ненависть сверлила ему мозг, лишний раз, напоминая о том, кто такие эти женщины и на что они способны.

Волшебницы Шабаша. Они стояли на скользкой, ходящей ходуном палубе, – некрепко держась на ногах, но с выражением вызова на лицах. Их когда-то роскошные платья зияли дырами, растрепанные волосы беспорядочно падали на плечи и грудь. Виг старался не замечать поблекшего знака Пентангля, вышитого некогда золотыми нитями на платьях женщин.

Магу претило отдавать приказ держать пленниц впроголодь, но другого хотя бы в отдаленной степени гуманного способа удержать их в повиновении не существовало. Женщины исхудали и ослабли. Ослабли настолько, надеялся Виг, что утратили большую часть своей силы, и он сумеет, если возникнет необходимость, превозмочь их объединенные усилия. В отличие от магов женщины с «одаренной» кровью научились объединять свою мощь, что делало их несравненно более опасными, когда они действовали сообща. Виг настоятельно просил послать с ним хотя бы еще одного мага, но в этом ему было отказано. «Нас и так осталось слишком мало», – услышал он от членов Синклита. И поскольку он был самым могущественным из магов, выполнение этой задачи оказалось возложенным на него одного. Старик глубоко вздохнул, глядя в полные злобы глаза пленниц.

Ослабевшие? Несомненно. Покоренные? Нет!

Маг обвел взглядом вооруженных мужчин, выстроившихся позади пленниц, задаваясь тревожным вопросом, увидит ли в их глазах вожделение, и от всей души надеясь, что тратить часть своего могущества на них ему не придется. Однако на лицах охранников он видел только страх. Страх, граничащий с ужасом.

Виг сосредоточил внимание на женщине, стоящей справа. Высокая, все еще в теле, несмотря на полуголодное существование последних дней, она выделялась среди пленниц красотой и статью. Пряди седины в длинных черных волосах лишь придавали ей более величественный вид. Прошло лет десять с тех пор, как он в последний раз видел эту женщину, но она, казалось, не постарела ни на день. Маг знал – в Шабаше не было волшебницы более могущественной, чем она. Он подошел к пленнице, внимательно вглядываясь в ее лицо. Та подняла на мага ненавидящий взгляд карих глаз, мерцавших в тусклом свете факелов. Сколько бы Виг ни смотрел на эту женщину, ее взгляд всегда словно притягивал его. Она была рождена, чтобы отдавать приказы, – и это было достаточно хорошо известно старому магу.

Пленница плюнула ему в лицо и злобно прошипела:

– Негодяй… Я доживу до того дня, когда собственными глазами увижу твою смерть!

С видимым спокойствием Виг стер с подбородка слюну, смешанную с кровью.

Незначительное напряжение, потребовавшееся, чтобы произнести эти несколько слов, казалось, лишило волшебницу последних сил; она согнулась над мокрой палубой и судорожно закашлялась, сплевывая кровь. Несмотря на все злодеяния этой женщины, какая-то часть сердца старого мага снова потянулась к ней, но он сдержал свой порыв. Он получил приказ и должен был выполнить его сейчас, пока еще был в состоянии это сделать.

Женщина, стоявшая рядом с первой, также, несмотря на изнуренное состояние, отличалась ослепительной красотой. Пряди ее ниспадавших до талии, спутанных грязных волос цвета воронова крыла могли бы поспорить по мягкости с самым тонким шелком, на изящном овале лица блестели необычной формы миндалевидные глаза. Она улыбнулась магу, подняла скованные впереди руки и кокетливым жестом перекинула волосы за плечо. Маг старался не смотреть, как ветер играет длинными локонами за спиной пленницы.

В последнее время его все чаще занимал вопрос, какова доля правды в невероятных легендах, ходивших об этих женщинах. «Какого успеха добились они в своей версии магии?» – спрашивал себя Виг. К сожалению, подобные мысли только усиливали его беспокойство за стоящих сзади скованных женщин вооруженных, но таких уязвимых мужчин.

Красавица с миндалевидными глазами повернулась к своей предводительнице, чтобы помочь ей выпрямиться. Однако та отвергла помощь. Маг знал, что эта женщина не может позволить себе ни малейших проявлений слабости. С трудом разогнувшись, кареглазая волшебница снова вперила в него яростный взгляд.

И вскинула руку – при этом ее ржавые ручные кандалы загремели, – направив в сторону мага грязный, худой указательный палец.

– Вы думаете, что одержали победу, – прохрипела волшебница и покачала головой; кривая усмешка скользнула по ее запекшимся, потрескавшимся губам. Женщина зловеще прищурилась. – Скажи, маг, ты сам-то в это веришь?

Виг изо всех сил старался не поддаваться чувствам. Внешне он сохранял спокойствие, но мага не покидало неприятное ощущение, что волшебнице каким-то образом стало известно о терзавшем его страхе. Не знай он эту женщину почти всю свою жизнь, сказанное ею не произвело бы на него подобного эффекта. Она никогда не бросала слов на ветер, считая это пустой тратой времени.

Теперь молнии сверкали чаще, дождь усилился. Нужно было действовать немедленно, не дожидаясь, пока погода ухудшится еще больше, сделав невозможным возвращение галеона. Возвысив голос, чтобы перекрыть вой ветра, Виг обратился к стоящим перед ним волшебницам, под ногами которых тяжело ходила вверх и вниз палуба серьезно пострадавшего в боях корабля.

– Всем вам вменяются в вину преступления против человечности, – начал он, переводя суровый взгляд с одного женского лица на другое. – Обвинение включает в себя развязывание междоусобной войны, бунт, убийства, насилия и пытки, применяемые к представителям обоих полов, безжалостное уничтожение мирных жителей и воинских отрядов, – маг замолчал. Яростно хлеставший ветер вышибал из его глаз слезы, они текли по лицу, смешиваясь со струями дождя.

– Бедствиям, которые вы причинили, нет оправданий.

В устремленных на него взглядах не было заметно ни малейшей искорки раскаяния; в них по-прежнему полыхал вызов.

«Быть по сему».

– Вопреки требованиям отрубить вам головы Синклит счел необходимым проявить сострадание, – Виг собрал в кулак всю свою решимость, в глубине души сам не одобряя того, о чем собирался сообщить. – По приказу Синклита наказанием вам избрано пожизненное изгнание. Предупреждаю – если кто-либо из вас осмелится вернуться, Синклит оставляет за собой право немедленно покарать ослушницу смертью. Тем не менее да будет Вечность милосердна к вашим душам.

По рядам выстроивших на палубе моряков и охранников прокатился ропот протеста. Маг подал знак, и капитан, подчиняясь ему, призвал команду к спокойствию. Наконец крики смолкли, и все потрясенно замерли, не веря тому, что только что услышали. Ряды смешались, превратившись в разрозненные кучки людей.

Желая увидеть впечатление, произведенное его словами, Виг перевел взгляд на предводительницу волшебниц. Она тоже была потрясена – изумленное выражение промелькнуло на ее лице, словно короткая летняя буря. Но уже через мгновение женщина прищурилась и вздернула подбородок.

– Конечно, – торжествующе произнесла она, и на ее губах зазмеилась усмешка. – Сейчас мы слабы. Ваша клятва – вы обязаны повиноваться своим нелепым обетам, – угрожающая улыбка стала шире. – Когда-нибудь эти клятвы доведут вас до гибели, – взгляд пленницы метнулся за борт, туда, где бушевали волны. – Значит, это произойдет здесь, в море Шорохов, – она понимающе кивнула. – Хитроумное решение, маг. Лицемерное, но хитроумное. Ты достоин высшей похвалы!

Не обращая внимания на издевательские слова, старик приказал подтянуть идущий на буксире ялик к борту галеона. Это было выполнено, несмотря на яростные попытки шторма оторвать суда друг от друга. С галеона сбросили вниз веревочную лестницу. На борт ялика поочередно спустили мешки с галетами и вяленым мясом, питьевую воду и два фонаря. За ними последовали весла, разобранные части мачты, парус и руль – тоже в разобранном виде.

По распоряжению Вига капитан отомкнул кандалы пленниц. Женщины тут же принялись сгибать запястья и растирать их, болезненно морщась. Капитан знаком приказал трем охранникам выйти вперед и вынуть клинки из ножен, сам он сделал то же самое. Ощущая спинами остроту клинков, волшебницы, с трудом передвигая одеревеневшие ноги, побрели к борту, у которого прыгал на волнах привязанный ялик.

Прежде чем начать спуск по раскачивающейся веревочной лестнице, каждая из пленниц повернулась и посмотрела в глаза магу. Их предводительница, замыкавшая шествие, в свою очередь бросила на него последний взгляд и откинула с лица прядь черных, подернутых серебром волос. Виг с тревогой заметил, что к ней явно возвращается былая уверенность. Уже начав спускаться, она на миг задержалась, по-прежнему не сводя с него взгляда. И снова погрозила грязным пальцем.

– Ваш так называемый Синклит просчитался, маг, – злорадно прошипела она. – Еда и питье быстро вернут нам силы. Моим первым приказом будет поднять парус, плыть домой и уничтожить вас всех!

Она снова сплюнула; смешанная с кровью слюна угодила в борт галеона и сползла по нему в море.

К изумлению капитана, маг вытянул вперед, в направлении веревочной лестницы, левую руку с расставленными пальцами. Лестница мгновенно свернулась, выскальзывая из-под ног волшебницы, и та рухнула на дно ялика. Пальцы мага слегка сместились в сторону троса, которым ялик крепился к борту, и он оборвался. Ялик в мгновение ока отнесло от галеона.

Виг повернулся к капитану и приказал:

– Поднимайте паруса. Курс на запад. Домой. Освободите рули. Да побыстрее! Нельзя допустить, чтобы нас еще дальше унесло в море Шорохов.

Пытаясь скрыть возбуждение, маг вернулся на свое излюбленное место на юте и оперся на поручни. Потом перевел взгляд на единственный горящий кормовой факел, прикрыл глаза, и тот погас, словно подчиняясь движению его век. Дождь прекратился, тучи постепенно начали расходиться, и в их просветах стали видны три луны, заливающие море своим бледно-красным светом. Эта знакомая картина слегка успокоила Вига; какие бы страдания ни выпали на долю его соотечественников, существуют вещи, которые продолжают оставаться неизменными.

Он без труда различал темные очертания удаляющегося ялика. Внезапно на его борту замигал желтый огонек. Губы старика тронула легкая улыбка; пока все шло так, как было задумано. Он сознательно не оставил волшебницам никаких средств к тому, чтобы зажечь фонари, прекрасно понимая, что свет – первое, что понадобится им для подготовки суденышка к плаванию. Следовательно, им пришлось объединить остатки своего могущества, чтобы заставить гореть хотя бы один. Теперь волшебницы потеряли последние силы. Кроме того, свет фонаря позволял магу следить за тем, где они находятся, без чего последняя часть возложенной на него задачи оказалась бы невыполнимой.

Подошедший капитан встал рядом с Вигом.

– Мы добились своего, – сказал он. – Сил у них осталось немного. Но совесть заставляет меня сказать, Верховный маг, – добавил капитан, помолчав, – что нам всем не особенно по душе такое решение Синклита. Мы предполагали, что везем их на казнь. Правда, у нас никак не укладывалось в голове, зачем ради этого стоило рисковать жизнью, так далеко заходя в море на поврежденном корабле, – он снова замолчал, глядя на удаляющийся желтый огонек. – Теперь мы знаем причину.

– Многие мои люди, потерявшие родных, настроены крайне враждебно, – продолжал капитан. – Они жаждали мести и теперь чувствуют себя обманутыми. Должен признаться, я и сам мало что понимаю. Этих гиен в человеческом обличье следовало убить, четвертовать и скормить тела акулам.

Старик в промокшем сером одеянии молчал, не сводя взгляда с удаляющегося огонька и словно витая мыслями в далеком прошлом. Они с капитаном прекрасно понимали друг друга, а ставшее притчей во языцех молчание мага могло говорить больше, чем любые слова. Молодому капитану казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Виг глубоко вздохнул, очнувшись от задумчивости, и негромко заговорил, как будто обращаясь к самому себе:

– Однажды, много лет назад, мы уже дали им шанс, – маг улыбнулся, заметив на лице молодого капитана удивление. Иногда он забывал, что уже очень стар, а эта война продолжалась слишком долго. Виг почти не помнил времени, когда мог просто радоваться миру и спокойствию обыденного существования. То, о чем он только что упомянул, произошло задолго до того, как капитан появился на свет. Старик вздохнул.

– Но ты можешь и не знать об этом. Когда численность и могущество волшебниц начали возрастать, мы предложили им разделить власть мирным путем. Они отказались, выбрав путь войны. Это совершенно в их духе – все или ничего. Маг против волшебницы. Мужчина против женщины. Свет против мрака, – Виг сокрушенно покачал головой. – Нам сильно повезло, что мы одержали победу, – он умолк, задумчиво поглаживая указательным пальцем верхнюю губу с таким видом, словно принимал серьезное решение.

– Теперь я могу позволить себе рассказать кое о чем, – продолжал маг. – Взяв в плен этих волшебниц, мы были вынуждены держать их впроголодь, чтобы уменьшить силу каждой и их объединенную мощь и дотянуть таким образом до суда. Однако к окончанию судебного разбирательства женщины слишком ослабели, и Синклит пришел к выводу, что казнь теперь была бы равносильна убийству, – он снова перевел на капитана взгляд глубоких аквамариновых глаз. – А наши обеты запрещают подобное. Маги обладают исключительным могуществом, и именно поэтому им запрещено лишать кого-либо жизни иначе чем в целях самозащиты; но и в этом случае они обязаны сперва предупредить противника. Синклит рассматривал и вариант пожизненного заключения, но такое решение повлекло бы за собой слишком много проблем. Пожизненное заключение волшебниц все равно потребовало бы урезанного рациона, и они вряд ли смогли бы долго выдержать в таком состоянии. Что означало бы то же самое убийство. Оставался единственный выход – изгнание, и на вопрос «куда?» существовал единственный ответ – в море Шорохов. Здесь, насколько нам известно, они получат – пусть и ничтожный – шанс выжить, – Виг с сокрушенным видом покачал головой. – И в одном их предводительница, безусловно, оказалась права. Это было хитроумное решение. Лицемерное, но хитроумное.

– Но что помешает им сделать то, чем грозила их предводительница? – не отступал капитан. – Вы дали им свободу, судно, весла, парус, еду и воду. Их сила вернется, и волшебницы смогут добраться до дома, – он пожал плечами, с трудом сдерживая гнев и поражаясь странной непредусмотрительности Синклита. Просто не верилось, что столько людей погибли ради того, чтобы в конце концов этих гиен просто взяли и отпустили на свободу. – Четыре дня не такой уж долгий срок!

– Для них он обернется вечностью, – отозвался старик.

И улыбнулся. Во время частых бесед с капитаном ему то и дело приходила на память любимая поговорка отца, которую тот нередко повторял в ранние годы ученичества сына: «Если бы молодость знала, если бы старость могла». И хотя с тех пор прошло очень много времени, жизнь неизменно доказывала справедливость этого мудрого высказывания.

– Припасы, которые мы им оставили, вовсе не таковы, какими кажутся на первый взгляд, – сказал Виг. – Судя по количеству мешков, еды и питья должно было бы хватить на несколько недель. Но те, кто их перетаскивал, наверное, были удивлены тем, что мешки показались им подозрительно легкими. На самом деле я сделал так, что даже если расходовать припасы крайне экономно, их хватит не больше чем на пять дней. Ложное впечатление создано умышленно, чтобы волшебницы перешли на ялик по доброй воле и не причинили нам дополнительных хлопот, – маг перевел взгляд на далекий желтый огонек. Сейчас, когда на единственной мачте подняли все уцелевшие паруса, «Смелый» медленно, но верно набирал скорость. И все же одна мачта – не четыре. «Возвращение домой займет много времени», – напомнил себе маг и посмотрел в лицо капитану. – Теперь ты понимаешь?

Тот улыбнулся и медленно кивнул.

– Конечно. Изголодавшиеся волшебницы сразу же набросятся на еду и питье. А потом обнаружат, что припасов куда меньше, чем они предполагали, и будут вынуждены снова сесть на голодный паек, – возникшая перед внутренним взором капитана картина сделала его улыбку еще шире. – Им неоткуда будет черпать силу, – думая, что разрешил загадку и гордясь собственной сообразительностью, капитан довольно усмехнулся.

Однако его улыбка медленно угасла под пристальным взглядом аквамариновых глаз старого мага. Нет, наверное, все не так просто. Капитану не раз приходилось слышать, что мысли и дела магов изощренно переплетаются в сложную, запутанную, без единого шва конструкцию. Пытаться представить себе ход мыслей этих людей в серых одеяниях – все равно что чистить луковицу: снимаешь один слой, а под ним обнаруживается другой, и так без конца.

– А больше тебе ничего не приходит в голову? – спросил Виг. Капитан чувствовал, что маг ждет от него чего-то, но чего именно? Он не мог понять. Старик насмешливо вскинул бровь. – Нет? Подумай, в каком положении они оказались. Мы держали их в трюме с зарешеченными окнами, что позволило волшебницам следить за чередованием дня и ночи. Следовательно, они знают, что мы находились в пути четыре дня, – маг зябко спрятал ладони в длинные рукава одеяния. – Всем известно, что заходить в море Шорохов дальше, чем можно уйти за четыре дня плавания, равносильно гибели. Никто не знает, по какой причине, но корабли не возвращаются обратно. У волшебниц хватит продовольствия, самое большее, на пять дней, и то если они жестко ограничат себя в воде и пище. Силы их на исходе, и попытка продержаться в течение еще десяти дней неминуемо приведет к смерти от голода и жажды. Единственный выход для них – плыть не к дому, а прямо в противоположную сторону, в неизвестность. Это, конечно, опасно, но, по крайней мере, у них остается хоть какая-то надежда достигнуть берега.

«Слой мысли, слой дела, и так без конца», – подумал капитан. Однако тревожная озабоченность на лице мага подсказала, что и это еще не все. Его догадка тут же подтвердилась.

– Сделай одолжение, капитан, спустись в мою каюту и принеси шкатулку из тика – она лежит в рундуке. Только действуй очень осторожно, не урони ее.

Когда тот вернулся, Виг достал из шкатулки бархатный мешочек. В нем оказалась чаша из голубого стекла, чуть больше в окружности, чем расстояние между растопыренными пальцами старика. Она выглядела столь же хрупкой и древней, как и сам маг.

Перевернув чашу вверх дном и поддерживая ее кончиками пальцев, Виг закрыл глаза и воздел руку к небу. Последовало долгое, безмолвное ожидание; что-то подсказывало капитану, что сейчас нельзя ни двигаться, ни говорить. Озаряемый призрачным светом трех красных лун, был прекрасно виден маленький ялик с желтым огоньком на борту.

Внезапно маг поднял чашу еще выше. В тот же момент океан под яликом тоже принял форму перевернутой чаши и маленькое суденышко волшебниц стремительно вознеслось над его поверхностью, вздымаемое гигантским столбом воды. Капитан не успел в изумлении разинуть рот, как старик слегка наклонил край голубой чаши. Огромная «чаша» далеко в море тут же повторила это движение, ялик вместе с гигантским водопадом заскользил вниз и устремился на восток, отброшенный от галеона по крайней мере на целую лигу.

На таком расстоянии свет фонаря ялика различить было уже невозможно.

Виг смежил веки, поднялся на цыпочки и рывками начал опускать чашу. Потом он неожиданно швырнул ее на палубу, и прозрачный сосуд разбился вдребезги. Капитан, все еще стоящий с открытым ртом, увидел, как осколки стекла слабо замерцали голубым светом, и почувствовал странный аромат, напоминающий смешанный запах имбиря и лилий. Внезапно куски стекла взметнулись вверх, закручиваясь сверкающим голубым вихрем, и бесследно растворились в ночи.

Маг открыл глаза и устало прислонился к поручню.

Капитан утер со лба испарину, чувствуя, как у него предательски подрагивают колени.

– Очень скоро волшебниц отнесет еще на двадцать лиг к востоку, – произнес старик, – Я разбил чашу для того, чтобы обеспечить необратимость содеянного. Теперь им придется распрощаться с мыслью о возвращении к нашим берегам.

И Виг молча вознес молитву за все грядущие поколения своих соотечественников, в глубине души сильно сомневаясь, однако, что она сможет обеспечить им мирную жизнь и спокойствие.

Он посмотрел в сторону далекой родины, снова окинул взглядом корабль и склонил голову, отдаваясь на милость судьбы.

Галеон медленно продвигался к западу, а капитан стоял и размышлял об удивительном даре магов, свидетелем одного из проявлений которого он только что стал. Он знал, что вряд ли когда-нибудь сможет забыть увиденное.

«Слой мысли, слой дела», – пробормотал он себе под нос, качая головой.

Слой мысли, слой дела.

Рассвет разгорался над маленьким судном, легко подпрыгивающим на волнах под чистым, пронизанным солнечным светом небом. Развязанные мешки с едой и водой – их содержимое отчасти высыпалось на палубу – мягко перекатывались по ней от борта к борту.

Первой открыла глаза предводительница. Откинув назад рассыпавшиеся по лицу и груди волосы, она попыталась встать, но тут же, рассердившись на себя за забывчивость, вспомнила, что привязана к мачте. Когда маг начал отгонять их ялик на восток, женщины, как смогли, прикрепили друг друга к палубе. Освободившись от пут, предводительница села. Замысел старика стал ясен ей во всей своей полноте сразу же, как только сестры открыли первый мешок, еще до того, как поднялась гигантская волна. Бесцельно скользя взглядом по пустому горизонту, она предалась размышлениям.

«Грязный подонок.

Я доживу до того дня, когда своими глазами увижу, как ты корчишься в смертных судорогах. Когда-нибудь ты заплатишь за все. Все вы заплатите, включая младенцев мужского пола, которых успеете наплодить».

Она разбудила сестер, плеснув им в лица морской воды. Кашляя и щурясь от солнца, женщины развязали друг друга и в безмолвной тревоге подняли на свою предводительницу угрюмые взоры.

Заслонившись ладонью от яркого света, она определила положение солнца на утреннем небе. Повела рукой над пустым океаном и хрипло сказала:

– Ставьте парус. Мы будем держать курс на восток. Сестры беспрекословно выполнили ее приказание, и маленькое суденышко заскользило по водной глади. Все женщины инстинктивно понимали, что другого пути нет, это было их единственным шансом выжить.

Красавица с миндалевидными глазами и шелковистыми черными волосами подняла на предводительницу встревоженный взгляд. Та в ответ ласково потрепала ее по щеке.

– Даже если мы погибнем, сестра моя, – произнесла волшебница, и ее карие глаза сверкнули безумным блеском, – помни, что есть та, которая во имя нашего дела осталась на родине совсем одна, – в последний раз женщина посмотрела на запад, в сторону утраченной родины, скользя взглядом по бесконечной линии горизонта, где бирюзовое небо сливалось воедино с тоже голубым, но более темного оттенка, морем. – По крайней мере одна из нас находится там.

Она наклонилась и взяла в руки весло.