Текст книги "Ранняя осень"

Роберт Паркер
Ранняя осень

Глава 1

В начале зимы градостроители нанесли очередной удар. Мне вместе с соседями, предсказателем судьбы и букмекером, пришлось выселиться из дома на углу Массачусетс-авеню и Бойлстон-стрит. Туда понавезли строительные вагончики, пескоструйные аппараты, какие-то доски и умудрились так отремонтировать здание, что оно стало напоминать дешевый провинциальный бордель. Я переехал на второй этаж добротного кирпичного дома по той же Бойлстон-стрит угол Беркли. В полуквартале находилась контора “Братья Брукс”, а подо мной – банк. Надо заметить, что банковские служащие занимались в принципе тем же, что и букмекеры или предсказатели судьбы. Только одевались получше.

Я стоял у окна своей конторы и созерцал мрачный дождливый январский день. Температура воздуха упорно не желала опускаться ниже + 10. О снеге, само собой, не могло быть и речи.

Чуть правее, через дорогу, размещался магазин “Бонвит Теллер”, чуть левее – Главное полицейское управление. Из витрин магазина на прохожих безразлично таращились затянутые в кожу манекены с цепями и заклепками. Главное полицейское управление приютилось сразу за фирмой “Дакрон”.

Прямо через дорогу за ярко освещенным окном рекламного агентства спиной ко мне склонилась над чертежной доской черноволосая девица в серых брюках с высокой талией. “Хороший у тебя портной”, – подумал я вслух. Голос странно прозвучал в пустой комнате. Девица ушла, я сел за стол и задумчиво посмотрел на портрет Сюзан Сильверман. Это была увеличенная цветная фотография, снятая прошлым летом у нее на заднем дворе. Загорелое лицо и розовая блузка ярко выделялись на размытом темно-зеленом фоне деревьев. Я все еще созерцал лицо Сюзан, когда дверь неожиданно отворилась и в контору вошла посетительница с перекинутым через руку плащом.

– Мистер Спенсер? – осведомилась она.

– Я так и думал, что соседство с банком поднимет класс клиентов, – сострил я.

Женщина лучезарно улыбнулась. Белокурые волосы выгодно оттеняли черные глаза и черные брови. Небольшого роста, ухоженная и элегантная, она была одета в приталенный черный костюм, жилет, белоснежную блузку с черным бантом с длинными концами и черные туфельки на шпильках. Золотые серьги, золотые часы, золотые цепочки на шее, золотые браслеты, массивное золотое обручальное кольцо и большой бриллиант в золотой оправе – все, похоже, настоящее. У меня появилась надежда на приличный гонорар.

– Так это вы мистер Спенсер? – переспросила посетительница.

– Да, – кивнул я и, выйдя из-за стола, пододвинул ей кресло. Уверенная походка, неплохая фигура, сидит прямо. Я вернулся за стол, сел и улыбнулся. Было время, когда после моей улыбки женщины сразу же начинали раздеваться, но на этот раз результата не последовало. Должно быть старею.

Черные глаза пытливо изучали меня. Опустив руки на колени и скрестив ноги, она с серьезным видом оценивающе осматривала мое лицо, плечи, грудь – все, что было видно из-за стола.

– У меня еще шрам на задней части э-э-э бедра. Года три назад туда всадили пулю, – подал я голос.

Женщина молча кивнула.

– Может глаза вам кажутся странными? Так это рубцы от шрамов. Я раньше занимался боксом.

– И носу, похоже, тоже досталось, – заметила она.

– И носу, – подтвердил я.

Она разглядывала меня еще какое-то время. Особенно руки и кулаки. Интересно, штаны уже снимать или еще рано?

– А вот зубы у меня все целые. Хотите посмотреть? – предложил я и оскалился.

– Мистер Спенсер, – начала блондинка, – убедите меня, что вы именно тот человек, который мне нужен.

– Видите ли, если вы меня не наймете, то получится, что вы зря сюда ходили, осматривали меня, понапрасну старались произвести впечатление своей элегантностью. Неужели все это впустую?

Она начала рассматривать мой лоб.

– К тому же в оленьих мокасинах и куртке я просто неотразим, – добавил я.

Она посмотрела мне прямо в глаза и покачала головой.

– И еще у меня есть пистолет. – Я продемонстрировал ей свой “Смит-и-Вессон”.

Она равнодушно отвернулась к окну. Уже стемнело. Струйки дождя, поблескивая, медленно сползали по стеклу.

Я убрал пистолет и, подперев подбородок руками, начал покачиваться на пружинном сиденье.

– Мистер Спенсер, вы можете вот так по-пустому тратить время? – не выдержала блондинка.

– Могу, – подтвердил я.

– Разве вам не нужна работа?

– Не знаю, – ответил я. – Смотря в чем эта работа состоит.

– Прежде чем говорить о работе, я бы хотела увидеть какое-нибудь подтверждение вашей квалификации.

– Черт побери, леди, я ведь уже показал вам свои шрамы и пистолет. Вам этого мало?

– Это очень деликатное дело. Здесь замешан ребенок.

– Тогда может вам лучше обратиться к доктору Споку? Знаете, автор книги “Ребенок и уход за ним”?

Молчание. Она еще раз сосредоточенно осмотрела мои руки.

– Похоже, руки у вас сильные, – заметила она.

– Хотите, орех раздавлю? – предложил я.

– Вы женаты? – вдруг спросила женщина.

– Нет.

Она снова улыбнулась. Улыбка хорошая. Ватт на сто-сто пятьдесят. Правда, я видал и получше. Улыбка Сюзан, например, куда ярче. Блондинка по-прежнему сидела прямо, но по телу вдруг пробежала дрожь.

– Если вы будете так стрелять в меня глазами, – предупредил я, – мне придется вызвать сотрудницу полиции нравов.

По ее телу снова пробежала дрожь, хотя она и не шевелилась. Как, интересно, она это делает?

– Придется довериться вам, – наконец решилась блондинка. – Больше некому.

– Тяжело, – посочувствовал я. – Тяжело женщине быть одинокой.

Дрожь. Улыбка. Вздох.

– Да. Без помощи мне не обойтись. Может быть вы… – она слегка наклонилась вперед и провела кончиком языка по губам, – вы мне поможете?

– Для вас, – поспешил заверить я, – я готов доставать звезды с неба.

– Не смейтесь надо мной, – упрекнула меня женщина. – Я в отчаянии.

– И по какому же поводу?

– Из-за сына. Его отец забрал его.

– И что требуется от меня?

– Верните мне сына.

– Вы разведены?

– Да.

– Опека оформлена на вас?

– Да, конечно. Я же мать.

– Отец получил право на посещения?

– Да, но ведь это не посещение. Он просто забрал Пола и ни за что не вернет его.

– А через суд?

– Дело завели, на Мэла выписали повестку под угрозой штрафа, но его не могут найти.

– Мэл – это ваш муж?

– Бывший. В полиции сказали, что если его найдут, вручат судебную повестку. Но вы же понимаете, они и не собираются его искать.

– Возможно. Они тоже бывают заняты, – вставил я.

– Вот я и хочу, чтобы вы нашли и вернули мне моего Пола.

– А что сам мальчик?

– Естественно, он хочет быть с матерью. Но ему всего пятнадцать лет. Он еще не имеет права голоса. А отец забрал его и прячет.

– Мэл так скучал по сыну?

– Он не скучал. Ему вообще наплевать на Пола. Он сделал это мне назло. Он не хочет, чтобы Пол был со мной.

– И он его забрал?

– Да.

– Нелегко сейчас парнишке, – вздохнул я.

– Мэлу на это наплевать. Он хочет сделать больно мне. Но этот номер у него не пройдет.

Когда она говорила последнюю фразу, дрожи у нее не было.

– Я хочу, чтобы моего ребенка забрали у отца и вернули мне. Пол принадлежит мне по закону.

Я промолчал.

– Я готова заплатить любой гонорар. В разумных пределах, конечно, – уточнила она. – Мне присудили неплохие алименты.

Она снова стала деловой и чопорной.

Я глубоко вздохнул и посмотрел ей в глаза.

Она посмотрела на меня.

– В чем проблема? – спросила она.

Я покачал головой.

– Не очень обнадеживающе все это выглядит.

– Мистер Спенсер, – она снова увлажнила губы и приоткрыла рот. – Прошу вас. Больше у меня никого нет. Пожалуйста.

– Вопрос в том, нужен ли вам вообще кто-нибудь? – пробурчал я. – Но я ввяжусь в это дело, правда при одном условии.

– Каком?

– Вы назовете свое имя, чтобы я хотя бы знал, кому посылать счет.

– Джакомин, – улыбнулась блондинка. – Пэтти Джакомин.

– Как у старого вратаря в “Рэйнджерс”.

– Простите?

– Человек с такой фамилией был когда-то хоккеистом.

– А-а-а. Видите ли, я не очень-то слежу за спортом.

– Не стоит этого особенно стыдиться, – съязвил я. – Недостаток воспитания. Не ваша вина.

Она опять улыбнулась, но на этот раз не очень уверенно, как будто, добившись своего и наняв меня, вдруг засомневалась в правильности выбора. Этот взгляд я уже видел не раз.

– Ну что ж, – предложил я. – Теперь расскажите мне о всех местах, где можно искать старину Мэла.

Я пододвинул блокнот, взял карандаш и приготовился слушать.

Глава 2

Мой “шевроле” 1968 года, намотав 200 тысяч километров, наконец, скопытился. Что еще можно было ожидать от этой клеенной-переклеенной развалины? Воспользовавшись щедростью Хью Диксона, я купил у Сюзан темно-бордовый “МГБ” с никелированным багажником на крыше. На следующий день в 10.15 я сидел в нем на парковой стоянке Хэммонд-Понд напротив жилого дома в квартале Честнат-Хилл. Пэтти Джакомин утверждала, что именно здесь живет подружка ее мужа. Однажды она проследила за ним и увидела, как он зашел в этот дом, а затем и вышел из него с девицей по имени Элейн Брукс, работавшей у него в конторе.

Я спросил у Пэтти Джакомин, почему она решила, что он заходил не по работе, но она смерила меня таким уничтожающим взглядом, что больше к этой теме я не возвращался. Пэтти не знала, где сейчас живет муж. На его работе ей не удалось получить никакой информации. Там тоже не знали, где он. Подружка была единственной зацепкой, которую нам удалось найти.

– Он обязательно появится у нее, – убежденно сказала Пэтти, – если, конечно, не завел новую. Он всегда был любителем “клубнички”.

И вот я сидел в машине с включенным обогревателем. Мотор работал на холостых оборотах. Температура со вчерашнего дня резко упала до 5 градусов – нормальная погода для января в Бостоне. Я включил радио. Диск-жокей тошнотворным голосом заливался о том, как он балдеет от последней записи Нейла Даймонда. Когда Нейл начал петь, я выключил радио.

В сторону аллеи в квартале Честнат-Хилл проезжало множество машин. На этой аллее находились два универмага фирмы “Блумингсдейл”. За две недели до рождества мы с Сюзан заходили туда за покупками.

Мимо протрусил бегун в натянутой на уши вязаной шапочке и синей ветровке с какой-то надписью. Тремя часами раньше я тоже сделал пробежку по Чарлз-стрит, где ветер с реки был беспощаден, как пуританский Бог. Я взглянул на часы. Десять сорок пять. Я снова включил радио, покрутил ручку настройки и поймал джаз-концерт Тони Ченнамо, исполняющего отрывок из “Санни Роллинз”.

В одиннадцать концерт закончился, я опять выключил радио, открыл блокнот и просмотрел свои полторы страницы записей. Мэлу Джакомину было сорок лет. Он управлял страховым агентством в Рединге и до развода жил в Лексингтоне на Эмерсон-Роуд. Теперь там осталась жить жена с пятнадцатилетним сыном. Насколько ей было известно, агентство процветало. В той же конторе Мэл занимался еще и операциями с недвижимостью. Ему принадлежало несколько жилых домов, в основном в Бостоне. Семейная жизнь не сложилась с самого начала, пять лет была на грани разрыва и, наконец, полтора года назад они разошлись. Он переселился, но она так и не выяснила, куда.

Процедура развода была тягостной и полностью завершилась только три месяца назад.

По словам жены, Джакомин был “большой бабник” и проявлял повышенный интерес особенно к молоденьким женщинам. Я посмотрел на его фотографию. Длинный нос, маленькие глазки, большие висячие усы. Прическа средней длины. На обороте надпись со слов жены: рост 184 см, вес 95 – 105 кг (меняется при переходах от пьянства к тренировкам и диете). Когда-то играл в футбольной команде “Фурман” и до сих пор сохранил некоторый налет спортивности.

Фотография мальчика у меня тоже была. Глаза и нос как у отца. На узком лице мрачное выражение. Длинные темные волосы. Рот маленький. Верхняя губа чуть припухлая, как лук у Купидона.

Я снова взглянул на часы. Одиннадцать тридцать пять. Поздновато для утреннего секса. Фотографии сотрудницы у меня не было, и я не знал, как она выглядит. Пэтти описала ее довольно неопределенно. Блондинка, перманент колечками, средний рост, хорошая фигура. “Грудастая” – по словам Пэтти. Я звонил в контору Джакомина в девять, девять тридцать, десять десять, но ни он, ни она там не появлялись. И никто не знал, когда появятся. Одиннадцать тридцать пять. Я отъехал до угла Хит-стрит и припарковался рядом с домом. В списке жильцов на внутренней части входной двери значилось, что Элейн Брукс проживает на третьем этаже в квартире 315. Я нажал на кнопку переговорного устройства. Никакой реакции. Я снова надавил кнопку и придержал ее. Лишь через минуту отозвался осипший женский голос. Голос человека, который минуту назад еще спал.

– Хэрри? – спросил я.

– Чего? – отозвалась женщина.

– Хэрри, это я, Херб.

– Нет здесь никакого Хэрри, – раздраженно ответила она.

– Чего? – удивился я.

– Ты нажал не ту кнопку, идиот.

– Ой, извините, – пробормотал я. Переговорное устройство замолчало.

Итак, она была дома и я ее разбудил. Значит, в ближайшее время выходить из дома она не собирается. Я вернулся, сел в машину, съездил в универмаг “Блумингсдейл” и за сотню долларов купил большое серебряное ведерко для охлаждения шампанского. Два доллара осталось на завтрак. Если, конечно, будет возможность позавтракать. Я был голоден как волк. Но к этому я уже привык. Я всегда был голоден. Мне упаковали ведерко, и я вернулся к дому, зашел в подъезд и еще раз позвонил Элейн Брукс. Теперь она отозвалась сразу. Голос заметно посвежел.

– Сверток для мисс Брукс, – доложил я.

– Оставьте в фойе, – предложила она. – Я потом заберу.

– Мадам, мистер Джакомин приказал вручить его лично. Он сказал не оставлять, не передавать, а отдать лично в руки.

– Ну хорошо, – согласилась она. – Поднимайтесь.

– Слушаюсь, мадам, – отчеканил я.

Дверь зажужжала, и я вошел в коридор. На мне были не совсем белые джинсы “Ливайз” из рубчатого плиса, мокасины, голубая шерстяная рубашка и бежевая поплиновая куртка с овчинным воротником и теплой подкладкой. Пожалуй, дороговато для таксиста, но скорее всего она вряд ли обратит на это внимание.

Я поднялся на лифте на третий этаж, нашел 15 номер и постучал. Некоторое время она наверное рассматривала меня в глазок, затем дверь приоткрылась, насколько позволяла стальная цепочка, и в щели показалась часть лица и один глаз. Это я учел. Поэтому и купил ведерко. В упаковке его никак не просунуть через щель. Я протянул коробку.

– Минуточку, – сказала она и, захлопнув дверь, начала возиться с цепочкой. Через несколько секунд дверь отворилась. Упаковка от “Блумингдейла” всегда открывает двери. Что ж, значит теперь наверное придется больше рассчитывать на упаковку, чем на свою улыбку.

Я взглянул на женщину. Описанию она вполне соответствовала, только выглядела еще лучше. Действительно, грудастая. Как актриса Долли Партон. Она уже причесалась и накрасилась, но еще не оделась на выход. На ней был длинный коричневый халат с белой подкладкой и узким белым поясом. Ногти на ногах накрашены, но смотрятся не очень. Впрочем, красивые ногти на ногах мне еще ни разу не попадались.

– Получите, мадам, – заявил я.

– Записка есть? – Она взяла сверток.

– Мне не передавали. Может, внутри. Мистер Джакомин приказал только передать пакет.

– Хорошо, спасибо, – закончила она разговор.

– Пожалуйста. – Я не двигался.

Она бросила на меня вопросительный взгляд, но тут же спохватилась.

– Ах да, секундочку. – Она закрыла дверь и, покопавшись с минуту, отворила ее снова и вручила мне полдоллара.

– Ну спасибо, – сказал я, мрачно взглянув на монету.

Она без комментариев закрыла дверь.

Я вернулся к машине, отъехал немного дальше от дома, так чтобы подъезд был виден в зеркале заднего вида, и стал ждать.

Ну что ж, кое-что есть. По крайней мере, я теперь точно знаю, как она выглядит, и, если она выйдет, смогу проследить за ней. А если не выйдет, то придется ждать, пока появится старина Мэл. Либо она сейчас позвонит ему, чтобы поблагодарить за подарок. Он скажет, что ничего не дарил, они забеспокоятся и один приедет к другому. А может, наоборот, они насторожатся и затаятся, и я не смогу найти его через нее. Хотя, скорее всего, шансы в мою пользу. Если его жена права, жадность не позволит ему бросить Элейн навсегда.

Из многолетнего опыта я знаю, что лучше активно вмешаться в ситуацию, чем оставлять все как есть. Когда начинается заваруха, сделать можно гораздо больше. Хотя может мне просто так кажется.

Глава 3

Я чуть было не упустил ее. Следил за входной дверью, а она выехала из-за дома на черном “Бьюике-Регал”. Я пристроился следом. Она выбралась на девятую трассу и направилась на запад. Она не знала, что за ней следят, и мне не нужно было прибегать к особым ухищрениям, так что на 128-ой северной и 93-ей я просто держался на одну-две машины позади. На 12-ой стало труднее. Дорога была пустынной и шла через лес. Держаться слишком близко – значит быть замеченным. Мне пришлось сильно отстать, и я снова чуть не упустил ее, когда, проезжая через Эндовер, она вдруг свернула на Честнат-стрит. Выручил красный свет на перекрестке. Он задержал машину, ехавшую перед ней, а ее самой не было видно. Значит, не доезжая до перекрестка, она свернула налево на боковую улицу. Я круто развернулся и тоже выехал на Честнат-стрит. Дорога петляла, но по ней моя машина шла более уверенно, чем “бьюик”. Вдруг я увидел ее метров за 200 перед собой.

Я сбросил скорость и снова чуть приотстал. Через пару километров она остановилась у обочины. Я свернул направо, остановился вне зоны ее видимости и, выбравшись из машины, пошел ей навстречу. Она как раз заходила в большой белый дом справа от дороги.

Я подошел поближе. Дом оказался двухэтажным, на две семьи. Парадная дверь была открыта, внутри виднелись еще две двери. Одна вела наверх, другая – вниз. Я приложил ухо к той, что вела вниз. Было слышно, что работает телевизор и плачет младенец. Нет, Джакомин явно живет не здесь. Если девица, конечно, пришла к нему, а не к своей престарелой тетке, чтобы сыграть в карты.

Я потрогал ручку двери, ведущей наверх. Ручка поворачивалась, но дверь не открывалась. Над ручкой была круглая замочная скважина пружинного замка. Если косяк не слишком плотно прилегает к двери, то открыть такой замок – плевое дело. Я вынул из кармана куртки тонкую пластиковую полоску и попробовал. Дверь прилегала неплотно. Я чуть притопил язычок и открыл дверь. Ступеньки вели прямо на лестничную площадку и поворачивали направо вверх. Я поднялся по лестнице. Наверху была еще одна дверь. Я приложил к ней ухо. Изнутри доносились звуки радио и приглушенный разговор.

Я тихо повернул дверную ручку. Дверь оказалась не заперта. Я беззвучно открыл ее и вошел в прихожую. Впереди находилась столовая, справа – арочный вход в гостиную. В гостиной в красном бархатном кресле сидела Элейн Брукс и, наклонясь вперед, о чем-то говорила с плотным мужчиной с длинным носом, маленькими глазками и висячими усами. Это элементарно, дорогой Ватсон, просто элементарно.

Женщина сидела спиной, мужчина же сразу заметил меня. Он стоял перед ней со стаканом в руке и, когда я открыл дверь, оказался прямо напротив меня. Для подобной ситуации у меня не было отработанной схемы действий. Можно было отважно вскрикнуть “Ага!” или просто уставиться на него с видом обвинителя. Но он опередил меня.

Он знал, что именно надо заорать:

– Что вам здесь надо, черт бы вас подрал?

– Блестяще, – сказал я, – как удачно вы подобрали фразу.

Элейн Брукс обернулась. Глаза расширились.

– Это он, Мэл! – воскликнула она. – Тот самый, что принес сверток.

На Джакомине был желтый пуловер фирмы “Бан-Лон” и зеленые полиэстеровые брюки без шлевок для ремня. На мизинце правой руки поблескивало кольцо в форме змеи, кусающей свой хвост. На мизинце левой – серебряное кольцо с аметистом. Пуловер от “Бан-Лон” ему не шел. Слишком жирный живот.

– Я задал вопрос, – настойчиво продолжал Мэл. – И жду ответа немедленно.

– Знаете, – примирительно сказал я, – если хотите кого-нибудь напугать, не надевайте свитер от “Бан-Лон”. Он не в масть. Кэрри Грант, что снимается в ролях громил, его бы не надел.

– Зачем вы принесли ей этот подарок? – не унимался он. – И какого черта забрались в мой дом?

Я заметил, что он немного втянул живот, но, когда пьешь много пива, это не очень удается.

– Моя фамилия Спенсер, – представился я. – Может это звучит банально, но я – частный детектив. Меня наняла ваша жена, чтобы я нашел ее сына.

– Моя бывшая жена, – поправил он. – Она уже предложила вам переспать с ней?

– Нет. Меня и самого это удивило. Большинство женщин обычно сразу предлагают, – я посмотрел на Элейн Брукс. – Может, возраст сказывается? Уже двое на меня сегодня никак не среагировали.

– Слушайте, как вас там, – безапелляционно заявил Джакомин. – Если вы сказали все, что хотели, можете выматываться отсюда.

– Не пойдет, – я покачал головой. – Мне еще надо поговорить с вами по поводу мальчишки. Давайте начнем. Представим, что я сюда не вламывался, что вы не кричали на меня. Представим, что я не умничал тут. Плохая привычка, но иногда просто не могу сдержаться.

– Мальчишки здесь нет. А теперь убирайтесь отсюда к чертовой матери или я спущу вас с лестницы.

– Я же сказал, нам надо поговорить, – повторил я. – А я очень упрямый. Может сексуальная привлекательность у меня уже и не та, что раньше, но упрямства не убавилось. Я найду мальчишку и уверен, что вы мне поможете.

Джакомин продолжал сверлить меня глазами. Он был здоровяк, когда-то играл в футбол и, вероятно, привык быть крутым парнем. Но также вероятно и то, что со времен своей спортивной карьеры он уяснил себе кое-что и о физических возможностях других. Мне показалось, что он начал немного сомневаться в том, удастся ли ему спустить меня с лестницы.

– Я не знаю, где он, – со злостью повторил Джакомин.

– А вас не беспокоит, что его мать тоже не знает, где он? – спросил я.

– Она так сказала?

– Не совсем так. Она сказала, что он с вами.

– Его здесь нет. Так вы уберетесь, или мне вызвать полицию?

– Лучше вызвать полицию, – выбрал я.

– Думаете, не вызову?

– Думаю, не вызовете.

– Думаете, сможете мне помешать?

– Зачем? Даже не собираюсь. Я люблю встречаться с полицией. Иногда, если хорошо себя ведешь, они дают поиграть с наручниками.

Он продолжал смотреть на меня. Элейн Брукс тоже посмотрела на меня. Будь в комнате зеркало, я бы тоже посмотрел на себя. Но зеркала не было. Поэтому я смотрел на них.

В наступившей тишине я услышал звук работающего телевизора. Он доносился не снизу.

– Слушайте, как вас там, вы мне уже надоели, – устало сказал он. – Ну чего вам еще надо?

– Хочу забрать парнишку назад к матери, – настаивал я. – Я ведь уже сказал.

– А я сказал, что его здесь нет.

– Так почему бы мне не поискать его и не убедиться в этом самому? – предложил я.

– У вас есть ордер на обыск?

– Ордер на обыск? По-моему, вы смотрите слишком много фильмов про полицию, – улыбнулся я. – Я не полицейский. Мне ордера на обыск не положены.

– Но вы же не можете просто войти сюда и обыскать мой дом? – растерянно спросил он.

– А почему бы и нет?

Мы еще некоторое время смотрели друг на друга. Я был почти уверен, что мальчишка здесь. Если его нет, то что мешает вызвать полицию? Нужно оставаться. Они сломаются. Больше ничего не смогут придумать.

Джакомин перевел взгляд на подружку. Она пожала плечами.

– Ну все, – выдохнул он. – С меня достаточно. Или вы выметаетесь отсюда, или я вас выпру пинком под зад.

– Лучше не надо, – участливо сказал я. – Вы не в форме. Могу зашибить.

Джакомин посмотрел на меня и отвернулся. Я понял, что он сломался.

– К черту, – выдохнул он и махнул рукой. – Было бы из-за чего драться. Забирай. Он в столовой.

Но мальчик был не в столовой. Он стоял у входа в гостиную и теперь шагнул в проем арки.

– Ну что ж, замечательно ты боролся за меня, дорогой папочка, – сказал он.

Это был маленький тощий паренек. Голос слегка всхлипывал. На нем была безрукавка с вертикальными полосами, темно-малиновые вельветовые брюки и кроссовки. Зашнурована была только одна.

– Не забывай, с кем разговариваешь, малыш, – натужно выдавил Джакомин.

– Я знаю, – холодно улыбнулся мальчик. – Я знаю, с кем я разговариваю, папа.

Джакомин отвернулся и замолчал.

– Моя фамилия Спенсер, – сказал я. – Твоя мать послала меня сюда, чтобы я забрал тебя к ней.

Малыш равнодушно пожал плечами. Я заметил, что брюки были ему великоваты.

– Ты хочешь пойти со мной? – спросил я обескураженно.

Он снова пожал плечами.

– Может ты хочешь остаться здесь?

– С ним? – всхлипывающий голос мальчика был полон отвращения.

– С ним. Или ты предпочитаешь жить с матерью?

– Мне все равно.

– А вам? – спросил я у Джакомина. – Вам не все равно?

– Все остальное у этой суки есть, – бросил он. – Пусть и его забирает. Сейчас.

– Хорошо. Пол, – обратился я к мальчику, – у тебя есть вещи, которые нужно собрать?

Он пожал плечами. Универсальный жест. На все случаи жизни. Может и мне перенять?

– Ему нечего собирать, – сказал Джакомин. – Все, что здесь есть, принадлежит мне. Она ничего не получит.

– Умно, – сказал я. – Умно. Люблю, когда мужчина расторгает брак с достоинством.

– Что вы имеете в виду? – спросил Джакомин.

– Вам не понять, – ответил я. – У мальчика есть куртка? На улице холодно. Я позабочусь, чтобы вам ее вернули, если вы так хотите.

– Надень куртку, – сказал Джакомин сыну.

Мальчик вышел и вернулся в помятом военно-морском бушлате, как будто он валялся на полу, а не висел на вешалке. Я открыл дверь на лестницу. Пол вышел. Я посмотрел на Джакомина.

– Вы заработали здесь много неприятностей, не забывайте этого, – процедил он.

– Моя фамилия Спенсер, – сказал я. – Поэт еще такой есть. Если что, найдете меня в бостонском телефонном справочнике. – Я переступил через порог и закрыл дверь. Затем снова открыл ее и добавил:

– В разделе “Самые крутые парни нашего города”.