Текст книги "Такие разные миры (сборник)"

По-видимому, Анну одолевали сомнения. Перед ее мысленным взором замаячил призрак военного трибунала, неминуемого в случае невыполнения задания.

– Что скажешь, Бродский? – спросила она.

Тот немного удивился:

– Ты спрашиваешь моего совета?

– Да, если ты не против.

Бродский пересек каюту и остановился перед Афтенбаем, Дентоном и Тони. Они смотрели на него угрюмо и грустно. Неожиданно Бродский рассмеялся.

– Ну ладно, – сказал он, – пошутили, и хватит.

– Вы о чем? – спросил Дентон. – Чего хватит?

– Я имею в виду психобиологическую связь, объединяющую элероев со всей планетой и ее энергетической системой. Речь идет также о вашей способности управлять всеми процессами на планете.

– Значит, вы полагаете, что мы сами это сделали? – спросил Дентон.

– Разумеется. Для меня совершенно очевидно, что ваша цивилизация создала систему обороны не в общепринятом смысле этого слова. Вы включили химические процессы своего организма в единую систему растительной жизни. Когда вы плохо себя чувствуете, плохо чувствует себя вся планета. Урожаи падают, вода загрязняется, воздух портится. И наконец, пришельцы с отвращением улетают прочь. Таков сценарий. И конечно, раньше уловка удавалась. Но на сей раз номер не пройдет.

– Как вы все это узнали? – глухо спросил Афтенбай.

– Я смог прийти к этому выводу лишь потому, что ничем не отличаюсь от вас. Смышлен настолько, что мне это вредит, а делать, в общем-то, ничего не умею.

– Да, нечто в этом роде, – согласился Дентон. – Полагаю, вам известно, что вся жизнь основана на противоречиях и каждый устраивается как может. Против природы не попрешь, и свои недостатки искоренить очень трудно. Но при разумном подходе можно создать условия, позволяющее свести к минимуму разрушительные процессы, проявлением которых являются эти недостатки. Я не слишком вас запутал?

– Вовсе нет, – ответил Бродский. – Все сводится к тому, что, как бы вы ни были умны, без некоторой толики удачи вам не обойтись. И до сих пор удача сопутствовала элероям. Но ваше будущее зависит от выбора, который придется сделать прямо сейчас.

– Все заставляете нас вступить в ваш варварский Альянс? – проворчал Афтенбай.

– Нет, не заставляю, – ответил Бродский. – Выбирать вам. Только как поступят с вами хорьки и их друзья, если нагрянут сюда? Что касается нас с напарницей, то в случае отказа мы просто улетим. Это я вам обещаю. Правда, Анна?

Анна была озадачена. Она никак не предполагала, что Бродский способен так уверенно взять дело в свои руки. По-видимому, командир Бродского, отправляя его на задание, руководствовался не только стремлением избавиться от нерадивого подчиненного.

– Что ж, очень любезно с вашей стороны, – сказал Афтенбай. – И честно. Мы изучим предложение со всей тщательностью, а пока почему бы вам не полететь спокойно домой? А мы, как только изобретем межзвездные средства передвижения, так сразу и вступим в ваш союз.

– Афтенбай, остановитесь на минутку, – сказал Дентон. – Разве вы не видите, он просто потешается над нами? Ему что-то известно!

Бродский кивнул и повернулся к Дентону:

– Вы так умны, господин премьер-министр, что наверняка уже угадали причину моего веселья.

– Я знаю, я догадался! – подпрыгивая от нетерпения, закричал Тони.

Дентон с достоинством произнес:

– Будьте добры, расскажите, почему вы смеялись. Что вам известно?

– Мне известно, чего вы, элерои, боитесь больше всего на свете, – ответил Бродский.

– Да, да! – Тони пришел в восторг оттого, что делает верные умозаключения быстрее взрослых. – Скажите ему, Бродский! Только начните с самого начала!

– Ладно, – сказал Бродский. – Хотя это было так давно, что вы, возможно, сами не помните, когда все началось. Ну, положим, миллион лет тому назад. Вы осознали, что можете спокойно сосуществовать друг с другом. Бьюсь об заклад, никто из вас не помнит, когда элерои воевали в последний раз. Единственная цивилизация, которая развивалась мирно. Как вам это удалось?

– В некотором смысле просто повезло, – ответил Дентон. – Мы оказались настолько умны, что решили подвергнуть свою расу нескольким серьезным генетическим изменениям, а в качестве основополагающего принципа выбрали биологический альтруизм и заложили его в новый наследственный код.

– Вы выбрали застой и остановились в своем развитии. Может быть, в какой-то момент это было полезно, но все же остановка есть остановка. Вы перестали интересоваться окружающим миром, внушили себе, будто он не существует вовсе. Но, к огорчению элероев, мир не забыл их. Братья элерои – а я считаю себя одним из вас, – пора испробовать другую тактику.

– Вы подразумеваете вступление в ваш Альянс? – спросил Афтенбай. – Все ваши мошеннические доводы сводятся к этому, не так ли?

– Разумеется. Только вовсе они не мошеннические. Конечно, я могу ошибаться. Но что-то подсказывает мне, что для вас это было бы наилучшим выходом и вы, в общем-то, со мной согласны, просто ищете благопристойный предлог объявить эту идею своей собственной.

– Черт побери! – смутился Афтенбай. – Ну, если все у вас так логично, то и возразить нечем? А, Дентон?

– Да, думаю, время настало, – сказал Дентон.

Тут уж Анна не выдержала:

– Вы действительно собираетесь вступить в Альянс? И только потому, что посоветовал он?

– Собственно говоря, роль Бродского не так уж мала, – ответил Дентон. – Историческая необходимость выдвигает своих глашатаев там и тогда, где и когда они становятся необходимы. Не поймите так, что я хочу умалить ваши заслуги, старина. Просто столь разумная раса, как наша, сама выбирает путь дальнейшего развития. Присоединиться к Альянсу? Что ж, так тому и быть. Боюсь только, что…

– Да отбросьте вы опасения, – перебил его Бродский. – Уверяю вас, это никогда не случится.

– Может, вы прекратите наконец блистать своим чертовым умом и объясните мне, о чем речь?! – взорвалась Анна. – Чего вы боитесь, Дентон? А вы, Бродский? Почему вы так уверены в том, что это никогда не случится? Ну?

Дентон ответил с улыбкой умного и капризного ребенка:

– Нет абсолютно никакого смысла обсуждать этот вопрос. Объясните лучше, как вступить в этот ваш Альянс. Нужно ли заполнять какие-то анкеты? Имеет ли значение отсутствие у нас космических кораблей? И наконец, могу ли я побеспокоить вас просьбой о чашке чая?

– Я приготовлю, – сказал Бродский.

– Нет уж, я сама.

Укрывшись на камбузе, Анна поставила чайник и дала волю своему раздражению. Эти элерои совершенно невыносимы. И умник Бродский им под стать. Беда в том, что она уже начала привыкать к нему. Внезапно ей захотелось приготовить настоящий вкусный ужин с карри. А все-таки, чего же боялись элерои?

– Я вернулся! – крикнул Лео Хоу, наблюдатель, подойдя к хижине Оттолайна Гуиши. – Где твоя дочь?

– Ага! – отозвался Гуиши, появляясь в дверях с револьвером в руке. – Дурак! Нет у меня никакой дочери, на этом продуваемом ветрами склоне тебя поджидает только ужасная смерть. – И он прицелился в Лео.

Хотя и не совсем веря его словам, Лео на всякий случай все-таки закрыл глаза. Уж если суждено быть застреленным, то лучше не видеть, как это случится.

– Ладно, я пошутил, – смягчился Гуиши, кладя револьвер на выступ скалы. – Выходи, Хлоя!

Из хижины вышла невысокая ясноглазая девушка с волосами цвета земляники и улыбкой, которая растопила бы и гранит.

Одного взгляда было достаточно, чтобы Лео понял: они будут очень счастливы вдвоем. И еще он понял, а вернее, почувствовал, что все задумано именно ею; элеройские девушки любят подстраивать экстравагантные знакомства со своими избранниками. Но он догадывался также, вернее, знал наверняка еще об одном обстоятельстве, о котором она не подозревала.

– Мы поженимся, когда ты пожелаешь, – объявил Лео, – но лучше сделать это поскорее, потому что я записался в экспедиционный корпус и никому не известно, когда нам выступать.

– Какой такой экспедиционный корпус? – спросила Хлоя.

– Мы отправляемся на подмогу Альянсу. Разве ты не слушаешь сообщения по биосети?

– Не понимаю, – сказала Хлоя. – Зачем кого-то куда-то посылать? Что умеют элерои? На всей планете не найдется никого, кто способен хотя бы починить стиральную машину.

Лео переглянулся с Оттолайном Гуиши. Будущий тесть понял его, как способен понять только мужчина мужчину.

– Мы поможем им, чем сумеем, – спокойно ответил Лео.

Он, как и Оттолайн, понимал, что это может стать началом конца, ведь элерои настолько превосходят умом всех остальных разумных существ, что рано или поздно их неминуемо попросят возглавить борьбу. А поскольку элерои относились к власти на свой лад, перед ними возникла бы дилемма. Установка на биологический альтруизм не позволила бы отказаться от власти, а разум воспротивился бы идее принять ее.

Но Бродский заверил их, что этого не случится. Собственно говоря, он высказал свои соображения весьма безапелляционно:

– Вы что, смеетесь? Думаете, президенты и генералы самых развитых цивилизаций Галактики отдадут в ваши руки свои высокие посты только потому, что вы умнее и способнее? Поверьте, этого не произойдет никогда.

Элероям пришлось удовлетвориться его заверениями. Хорошо, конечно, сознавать, что в ближайшем будущем вам не грозят слишком ответственные должности в Альянсе. Однако и немного досадно, что никто их даже не попросит. В конце концов, кто способен руководить лучше?

Жаль, никогда не удастся это проверить.

Впрочем, так ли уж никогда?

Более или менее одновременно у всех элероев стало складываться ощущение, будто переход под их управление сначала Альянса, потом Флота, а там, глядишь, и всего космоса не так уж невероятен.

Именно такие мысли посещают всех полутелепатов, наделенных даром биоэнергетической взаиморегуляции, которая позволяет им управлять средой обитания.

А мысль была занятная. К ней стоило вернуться.

* * *

Когда все поверили, что война закончилась, на Галактику обрушилась неисчислимая орда инсектоидов-ихтонов – настоящая космическая саранча. И было решено построить огромную мобильную базу «Хоукинг», способную вместить тысячи солдат и боевых кораблей.

В 1992 году к созданию антологии «Battlestation» («Боевая станция») под чутким руководством Дэвида Дрейка и Билла Фосетта, кроме Шекли, приложили руку Кристофер Сташефф, Стив Перри, Майк Резник и другие популярные фантасты.

Командировка на Люминос
Перевод Евгения Еремченко

Фрэнк Рашмор направлялся в голубой конференц-зал, где должен был получить новое задание. Он, как и тысячи других офицеров не самых высоких чинов, был внутренне готов, поскольку устал от неопределенности, устал ждать, когда будет решена его судьба высокими чинами в роскошных апартаментах на верхних палубах «Хоукинга». Светило Фрэнку назначение на дальний форпост, расположенный на небольшой, затерянной в дебрях Галактики планете, где ему предстояло дождаться появления ихтонов, а затем сделать отчаянную попытку ускользнуть в последний момент. Могли его также послать в одну из боевых групп, развернутых в разных местах с целью задержать продвижение ихтонов к Родным Мирам.

– Эй, Фрэнк, постой.

Фрэнк узнал голос торговца Оуэна Стейджинга, с которым был давно знаком, и обернулся. Крупный и видный мужчина, с широкой грудью и приплюснутым носом боксера, чем-то походил на готового к бою быка. Был он грубоват, циничен и не стеснялся в выражениях, но при этом умудрялся поддерживать хорошие отношения со всем экипажем. Фрэнку Оуэн тоже нравился, хотя Рашмор никогда не доверял ему полностью и не разделял его взглядов на жизнь.

– Куда спешишь? – спросил Оуэн.

– Вызвали на совещание, – ответил Фрэнк.

– Давно пора.

– Ну знаешь, это никогда не делается сразу, – сказал Фрэнк.

Оуэн неопределенно пожал плечами.

– Как думаешь, куда тебя пошлют? – спросил он.

– Пока я знаю об этом не больше твоего, – ответил Рашмор.

– Ошибаешься – мне кое-что известно, – загадочно ответил Оуэн Стейджинг.

– Ну и куда же? – спросил Фрэнк.

– Что об этом говорить? Пока у меня только догадки, – лениво ответил Оуэн. – Давай-ка лучше пропустим по рюмочке, после того как получишь назначение. Предлагаю встретиться в баре у Ротифера, согласен? Есть у меня к тебе деловое предложение; думаю, понравится.

Фрэнк с раздражением посмотрел на Оуэна. Вечно этот торгаш делает вид, будто знает нечто важное. Хотя кто его разберет, – может, он и вправду сумел что-то разнюхать? Некоторым всегда удается держать нос по ветру и узнавать, где высшее начальство планирует провести следующую операцию против ихтонов.

– Ладно, в баре так в баре. – И Фрэнк поспешил в голубой конференц-зал.

Рассчитанная на пятьсот мест аудитория была заполнена лишь наполовину. Это было круглое помещение без всякой роскоши, освещавшееся мягким рассеянным светом, как и большинство помещений «Хоукинга». Все здесь казалось тусклым, серым, уныло-официальным. Фрэнк занял свободное место в одном из передних рядов между бородатым офицером-артиллеристом и женщиной в мундире интенданта. Обоих он прежде определенно не видел. Вот же странность: сколько ни проживи на «Хоукинге», всегда можно наткнуться на совершенно незнакомого человека. Даже после пяти лет службы на корабле Фрэнк толком не знал никого, кроме десяти – двадцати человек, с которыми приходилось общаться непосредственно по долгу службы. Хотя подавляющее большинство помещений внутри периметра «Хоукинга», а также прилегающие склады, магазины, офисы и предприятия были доступны для всех, люди почти не казали носу из своих секций, общаясь только с теми, с кем связывала работа или дружба.

Неожиданно бородач повернулся к нему:

– Вы Фрэнк Рашмор, если не ошибаюсь?

Офицеру было за шестьдесят, как и Фрэнку. У него был тот усталый и несколько циничный взгляд, который некоторые люди приобретают за долгие годы, посвященные исключительно военной службе. На каковой поощрялась всецелая отдача своему узкому полю деятельности, а флегматичность и нелюбознательность считались самыми подходящими для специалиста качествами. Однако только любопытство, хотя бы самое примитивное, удерживало человека от превращения в бездушную машину.

– Привет, – произнес артиллерист. – Меня зовут Свейн Доррин.

У него было широкое лицо и аккуратно подстриженная шевелюра, и только щетина на подбородке выдавала последователя дагу – загадочного культа, снискавшего некоторую популярность среди персонала Флота в последние годы. Доррин, однако, не выглядел религиозным фанатиком. Он смотрел на Фрэнка скучающим и рассеянным взглядом пресыщенного и давно переставшего удивляться чему бы то ни было человека.

– Уже знаете, куда вас пошлют? – вежливо поинтересовался он.

– Со мной это не обсуждали, – ответил Фрэнк, не желая продолжать разговор. Однако он не нашел подходящего повода и, чтобы не показаться невежливым, спросил в свою очередь: – А вы знаете?

– Конечно, – сказал артиллерист. – Командир назвал меня лучшим специалистом по системам управления огнем класса С, так что никаких боевых действий – меня ждет педагогическая работа. Отправляюсь в систему Гринчарли, буду обучать молодежь на резервной базе.

– Я рад за вас, – сказал Фрэнк.

– Спасибо, – поблагодарил Доррин, не обращая внимания на иронию в голосе собеседника. – А куда пошлют вас, Фрэнк?

– Откуда вам известно, как меня зовут? – спросил Фрэнк.

– Я частенько видел вас в академии на Денебе-Одиннадцать. В те времена вы были отличным стрелком.

Фрэнк знал, что и в самом деле считался хорошим офицером, добросовестным и исполнительным, но недостаточно талантливым и заметным, чтобы достичь высоких чинов. Его имя никогда не появлялось в списках на досрочное продвижение по службе, и каждое очередное звание приходило к нему в положенный срок, не раньше. Он уже отслужил двадцать девять лет, а что получил взамен? Вечные полеты и переселения, осточертевшие интерьеры космических аппаратов, диковинные и негостеприимные планеты, множество женщин, о встречах с которыми он забывал на следующий день, а они – в следующую минуту. Это почти все, что дала ему служба на Флоте, и он порой изумлялся, как быстро прошла жизнь. Пенсионный возраст приближался, а он так и не решил, что же делать дальше – уходить в отставку после тридцати лет службы или продлить контракт. С одной стороны, идет война и покидать Флот в такое время не очень-то красиво. С другой стороны, Флот все время где-нибудь и с кем-нибудь воюет – надо же когда-то подумать и о себе. Фрэнк полагал, что человек обязан что-то сделать для себя, хотя и весьма смутно представлял, что именно.

Артиллерист хотел еще поговорить о давних временах, но в зал вошел офицер кадрового отдела и начал зачитывать приказ. Звали кадровика Джеймс Гилрой; уже много лет именно он зачитывал приказы о новых назначениях, спускавшиеся из отдела боевого планирования Флота.

Внезапно Фрэнк услышал, как Гилрой произнес его имя, и мысли немедленно прекратили свое рассеянное блуждание.

– Мистер Рашмор, вам надлежит направиться на новое место службы в сектор сорок три. Лейтенант Мембрино ждет вас в кабинете один-К; от него вы получите всю необходимую информацию и сопроводительные документы.

У Фрэнка все оборвалось внутри. Он только что вернулся из трехмесячного полета на одноместном корабле-разведчике, и теперь ему полагался вполне заслуженный небольшой отпуск, который он предвкушал провести в притонах Травянисто-Зеленой палубы «Хоукинга». Но он молча встал, отдал честь и вышел из конференц-зала.

Поджидавший его в кабинете 1‑К лейтенант Мембрино оказался очень молодым – на вид чуть старше двадцати лет. Лицо с усиками было сплошь усеяно прыщами.

– Вы мистер Рашмор? Вот ваши документы. – Он протянул Фрэнку небольшой черный портфель и услужливо открыл его. Внутри были звездные карты, пачка компьютерных распечаток и приказ с заданием. В отдельном запечатанном конверте находились инструкции.

Из приказа Фрэнк узнал, что ему предстоит направиться на планету Люминос и предъявить местным властям свои полномочия посланника военной базы «Стивен Хоукинг». После этого он должен добиться полного доверия аборигенов и известить их о том, что планете угрожает опасность скорого нашествия ихтонов. К приказу прилагался обзорный доклад о положении дел в секторе. Люминос находился как раз на пути приближающегося флота ихтонов.

– Не понимаю, – сказал Фрэнк, – зачем посылать туда человека, чтобы передать эти сведения. Можно просто отправить информационно-звуковую торпеду?

– Туземцы могут не обратить на нее внимания, – ответил Мембрино. – Цивилизация на Люминосе еще очень молода, и сарьянцы не очень-то освоились с тонкостями межзвездной политики. Их электронная промышленность отстает от нашей на целое поколение; они даже не овладели атомной энергией. Лишь недавно обнаружили существование других разумных рас в Галактике. Если мы пришлем предупреждение, это лишь запутает их. Но если вы появитесь на своем корабле, оснащенном техникой, которая превосходит все, что они смогли придумать за тысячи лет, и сами поставите их в известность…

– Понял вас, – прервал его Фрэнк. – Они в самом деле подвергаются угрозе?

– Как ни прискорбно, по нашим расчетам, их планета лежит прямо на пути продвижения ихтонов.

– Сколько у меня времени до появления противника?

– Недели три, возможно – месяц. Времени достаточно, но надо пошевеливаться, мистер Рашмор, чтобы все успеть и не влипнуть в неприятности.

Ресторан Ротифера был одним из лучших увеселительных заведений на корабле; посещала его преимущественно «знать» экипажа «Стивена Хоукинга», то есть высшее начальство Флота и разбогатевшие торговцы. Фрэнк часто проходил мимо его нарочито скромного входа на Травянисто-Зеленой, украшенного пластиковой пальмой – копией с эмблемы элитарного земного «Сторк-клуба». Он никогда не заглядывал внутрь, и не по причине заоблачных цен – пропустить рюмочку в «Ротифере» мог каждый. Просто он всегда стремился находиться среди равных, а среди богачей и начальства чувствовал себя не в своей тарелке.

Оуэн Стейджинг ждал его за столиком возле небольшого танцевального подиума. Танцевать здесь начинали обычно гораздо позже – даже оркестра еще не было. В зале было почти безлюдно, если не считать Фрэнка со Стейджингом и одной или двух парочек, забившихся в укромные уголки, да еще старавшегося не бросаться в глаза официанта в черном смокинге, который, бесшумно двигаясь, разносил заказы.

– Садись, Фрэнк, – весело поприветствовал его Стейджинг своим приятным низким голосом.

На нем была рубашка из какого-то переливающегося материала, украшенного разноцветными блестками, – для его возраста это было уж слишком. Часы его – настоящий «Эббот» – не только показывали время, но и контролировали все жизненные функции организма, обнаруживали любые отклонения от нормы и давали рекомендации по их устранению. Если добавить к этому автоматический учет возрастных изменений, то «Эббот» мог весьма успешно заменить собой личного врача.

На исходе своих пятидесяти лет, высокий, несколько полноватый, с крупными мясистыми чертами лица и гладкими, коротко подстриженными светлыми волосами, Оуэн выглядел пышущим здоровьем человеком в полном расцвете сил. Улыбка, то и дело появляющаяся на его лице, производила впечатление искренней – правда, только на первый взгляд. Было в нем что-то неуловимо неприятное. Возможно, все дело в пристальном взгляде, оценивающем собеседника с точки зрения конкретной утилитарной пользы. Да, скорее всего, дело именно в этом, подумалось Фрэнку, но в данный момент Стейджинг был сама любезность. Он придвинул стул для Фрэнка и лихо щелкнул пальцами, подзывая официанта.

Когда подошедший официант с поклоном подал карту вин, Оуэн даже не взглянул в нее.

– Попробуй, Фрэнк, «Вдову Клико» девяносто четвертого года. Метрдотель даже не знал, что здесь есть такая роскошь, пока случайно не наткнулся на бутылки в дебрях складов Фиолетовой палубы. Дороговато, конечно, но уверяю тебя – это стоит каждого потраченного цента.

– Мне пива, – сказал Фрэнк официанту.

В компании с торговцем он чувствовал себя неловко, но терпеливо сносил неудобства в угоду приятельским отношениям. Они провели вместе множество приятных вечеринок в долгом рейсе из Звездного Централа. Оуэн был всегда очень любезен и не скрывал своего интереса к Фрэнку.

– Ну так куда же тебя направили?

– Получил назначение на Люминос, – ответил Фрэнк.

– Люминос? – Торговец на секунду задумался. Он прищурил свои желтые глаза и через мгновение широко распахнул их. – Люминос, как же! Это чуть ли не на линии фронта, да?

– Возможно, – хмуро ответил Фрэнк.

– Конечно, Фрэнк, конечно! Я ведь замаскированный тараканий шпион – как же ты сразу этого не заметил?

– Да ладно, перестань, – ответил Фрэнк, – о таких вещах всегда лучше помалкивать.

– Все равно я уже в курсе, – продолжал Стейджинг. – Так, значит, тебя посылают на Люминос? Но это же совершенно бессмысленно.

– Ну кто-то же должен предупредить туземцев, – сказал Фрэнк.

– Но почему именно ты? Это же несправедливо, Фрэнк. Ты только что возвратился из долгого одиночного полета. А до Люминоса добираться неделю. Снова один на разведчике, а когда прилетишь, ничем не сможешь помочь. Сарьянцы на Люминосе не захотят иметь дела с тобой, даже узнав о грозящей им опасности. Торговцев там не будет, поскольку планета находится в зоне военных действий.

– Кто-то должен выполнять и такую работу, – ответил Фрэнк. – В конце концов, именно поэтому Флот находится здесь. Мы должны предупреждать любую разумную расу, которая окажется на пути ихтонов.

– Они же не смогут убрать свою планету с пути армады!

– Я знаю, – ответил Фрэнк, чувствуя правоту Стейджинга, но упрямо продолжил: – Все равно мы должны дать им шанс.

Оуэн Стейджинг откинулся в кресле и поднял высокий запотевший бокал, кубики льда нежно звякнули.

– Одно мне непонятно, Фрэнк: какая тебе выгода от всего этого?

– А почему я должен стремиться к какой-то личной выгоде?

– Оставь этот пафос, Фрэнк! Я думаю, что человечество многим обязано тем мужчинам и женщинам, которые сражались за их жизнь и свободу. Двадцать девять лет отдал ты службе на благо цивилизациям – и что получил взамен? Еще одно малоприятное и бессмысленное задание.

– Ладно, хватит, – возмутился Фрэнк, – а то еще посоветуешь предъявить иск о компенсации. Служба на Флоте – почетная служба; я многим ей обязан.

– Не спорю, – ответил Оуэн, – но есть какая-то ирония судьбы в том, что для тебя это опасное, скучное и неинтересное задание, а я мог бы извлечь из него существенную прибыль.

– О чем ты?

– Если бы я отправился на Люминос, – объяснил Оуэн, – то провернул бы очень выгодное дело, которое мне только что подвернулось.

– Если у тебя это на уме, то заруби на носу – я не имею ни малейшего желания везти тебя в сорок третий сектор, – ответил Фрэнк. – На Люминос я отправлюсь один. Да ты и сам знаешь законы: торговцам запрещено появляться в зонах боевых действий.

– А я и не собираюсь туда лететь, – ответил Оуэн. – Люминос скоро станет весьма опасным местом. Отказываться от всех удовольствий в обмен на возможность рискнуть жизнью – это не по мне. Война – твоя профессия. Мое призвание – бизнес. Я хочу получить прибыль с твоей помощью и предлагаю тебе долю.

Фрэнк спокойно посмотрел в улыбчивое лицо Стейджинга. Чего-то подобного он и ожидал. С того самого момента, когда торговец только начал обхаживать его. И в принципе, у Фрэнка не было никаких возражений. Ему нравился Оуэн, его грубые шутки и вольные манеры. И если торговец действительно хотел завоевать его расположение, то ничего плохого Фрэнк в этом не видел.

– Прибыль? – с абсолютно бесстрастным лицом проговорил Фрэнк. – Не понимаю, о чем ты ведешь речь, Оуэн.

Засунув два коротких пальца в нагрудный карман, торговец выудил мешочек из коричневой замши, завязанный хитроумным узлом. Распустив узелок, он аккуратно вытряхнул содержимое. Из мешочка на стол выкатилось нечто, внешне напоминавшее морскую гальку. Но никакая галька не могла бы излучать такое пульсирующее розовато-огненное сияние. От одного взгляда на драгоценный камень Фрэнк ощутил легкое головокружение; внезапно он почувствовал, что погружается в странный голубоватый полумрак. Его сознание уплыло куда-то очень далеко от тела, оно теперь находилось вблизи чего-то в высшей степени необычного, имени чему он не знал.

– Что это за чертовщина? – спросил он.

Оуэн передвинул вещицу на середину стола.

– Это огненный камень Грея, – пояснил он, осторожно коснувшись пальцем. – Одна из диковин Вселенной – психоотражающий минерал, способный усиливать или преобразовывать душевное состояние человека. Обрати внимание, как меняется его цвет, когда я подношу руку. Для каждого, кто его носит, он излучает свое неповторимое сочетание цветов. Ученые до сих пор не могут объяснить этот феномен.

– Никогда ни о чем подобном не слышал, – увлеченно произнес Фрэнк.

– А все потому, что ты не интересуешься новостями моды, – продолжал Оуэн. – Кольца с этими камнями вызвали небывалый ажиотаж в модных салонах. В этом году нет украшения престижнее, – по крайней мере, так утверждает журнал «Мода гуманоидов Вселенной».

Фрэнк взял камень и сразу же ощутил, как тот пульсирует в его руке.

– Они что, очень редки? – поинтересовался он.

– В год их добывается всего несколько сотен. Можешь себе представить, какую цену предлагают за них ювелиры.

– И где их добывают? – спросил Фрэнк.

– Долгое время это оставалось загадкой, и только в прошлом году было точно установлено, что все камни прибыли с Люминоса.

– С того самого?

– Именно, – ответил Оуэн. – Как видишь Фрэнк, если бы я оказался там, то занялся бы торговлей этими камнями. Я располагаю десятками каналов сбыта.

Наступила долгая пауза.

– А почему ты считаешь, что я захочу что-то сделать для тебя? – нарушил наконец молчание Фрэнк.

– Что плохого в том, чтобы нам стать партнерами? Прибыль – пополам.

– Но я же должен что-то предложить туземцам в обмен на камни?

– У меня есть кое-что из того, что потребуется сарьянцам в ближайшее время.

– Ты имеешь в виду виски? Огненную воду в обмен на огненные камни?

– Нет, – ответил Оуэн, – хотя не исключено, что в их ситуации это наилучший выход. Я говорю о действительно необходимой для них вещи, учитывая складывающиеся обстоятельства.

– И что же это?

– Я имею в виду двигатели для космических кораблей, мой друг. Сарьянцам они здорово пригодятся, иначе очень скоро дьявольская орда ихтонов свалится на их головы.

– Где ты достал ракетные двигатели? – спросил Фрэнк.

– Мой кузен работает в управлении по реализации устаревшей военной техники, а у него есть друг в подразделении по модернизации. Они только что начали заменять компоненты Эл-Пять.

Фрэнк прекрасно знал, что Эл-Пять являлись ключевым компонентом систем для создания защитного силового поля. Вместе с деструктором холодного синтеза они позволяли перемещаться в пространстве со сверхсветовой скоростью. Это были довольно старые модели, производившиеся уже почти десять лет. Фрэнка удивило не то, что устаревшая модель заменялась на новую, а то, как быстро Оуэн наложил на списанные агрегаты лапу. Очевидно, закупил их через несколько часов после оформления акта, до того, как крупные планетные дилеры получили бы шанс участвовать в торгах.

Или он каким-то образом умудрился остаться единственным покупателем?

– И что же ты собираешься делать с Эл-Пять? – спросил он.

– Я же сказал, – ответил Оуэн, – что хочу передать их тебе в качестве груза. Я останусь здесь, на «Хоукинге», и буду ждать твоего возвращения. Ты поместишь двигатели в трюм – там для них места вполне достаточно. У меня их всего тридцать один, и каждый весит не более ста килограммов. Ты привезешь их на Люминос, где они превратятся в самый ходкий товар, как только ты объявишь сарьянцам о содержимом твоего трюма. После этого ты обменяешь двигатели на драгоценные камни по максимально возможному курсу. Затем привезешь камни назад, и мы оба неплохо заработаем.

– Хорошенькое дельце получается, – сказал Фрэнк без особенного энтузиазма.

– А самое важное – наш договор вполне открытый и честный.

– Ты, кажется, забыл, что я офицер Флота, а не штатский.

– Нет закона, который бы запрещал офицеру Флота торговать и получать за это прибыль.

– Как раз именно такой закон и есть.

– А, вот ты о чем, – сказал Оуэн. – На этот запыленный клочок бумаги никто давно уже не обращает никакого внимания.

– Я обращаю, – сказал Фрэнк.

– Вот этим ты мне и нравишься, Фрэнк, – сказал Оуэн. – Ты честный парень, а это значит, что я могу положиться на тебя. Поэтому я собираюсь погрузить тридцать один очень дорогой двигатель в трюм твоего корабля без всяких расписок. Я знаю тебя, Фрэнк, и знаю, что ты будешь абсолютно честен со мной.

– Не возьму я твоих двигателей, – ответил Фрэнк, – и это мое последнее слово.