Текст книги "Кошмарной летней ночью"

Он не заметил второго катка.

Гигантское черное колесо накатилось на деревянного человечка, повалило на спину и расплющило с оглушительным треском. Громкое «хсссссссссс!» вырвалось из-под машины, словно прохудился гигантский воздушный шар.

Каток рванул назад, потом снова подался вперед.

Странный зеленый газ струей ударил из-под колеса, разрастаясь в воздухе жутким грибовидным облаком.

Тявка остановился и замер как вкопанный, провожая глазами зеленый дым, уплывающий в черное грозовое небо.

Линди и Крис тоже глядели, разинув рты.

Зеленая пелена, подгоняемая дождем и ветром, окутала их.

– Фу! Какая вонь! – воскликнула Линди.

Дым смердел тухлыми яйцами.

Тявка тихо заскулил.

Каток снова сдал назад. Водитель, невысокий, коренастый дядька с огромными мускулистыми ручищами, на которых рукава футболки едва не лопались, выскочил из кабины и бросился к ним. Лицо под ежиком белобрысых волос побагровело, глаза выпучились от ужаса.

– Ребенок?.. – кричал он. – Я… я наехал на ребенка?!

– Нет. Это была кукла, – успокоила его Крис. – Он не живой.

Водитель остановился. Красное лицо его стало мучнисто-бледным.

– О господи, – простонал он. – Господи, господи. Я думал, это ребенок.

Он вдохнул полной грудью и медленно выдохнул. Затем нагнулся и стал разглядывать землю под колесом. Подойдя ближе, девочки увидели размозженные останки болванчика в джинсах и фланелевой рубашке.

– Слушайте, мне правда жаль, – проговорил рабочий. Он выпрямился и повернулся к ним, вытирая лоб рукавом футболки. – Я не успел затормозить.

– Ничего страшного, – расплылась в улыбке Крис.

– Ага. Честное слово, все в порядке, – подхватила Линди.

Тявка подошел и стал обнюхивать расплющенную марионетку.

Водитель покачал головой.

– Слава Богу. А то мне показалось, что он бежал. Я действительно принял его за ребенка. Натерпелся же страху…

– Нет, это всего лишь болванчик, – сказала Крис.

– Фу-ух! – выдохнул рабочий. – Слава тебе, господи. – Выражение его лица изменилось. – Кстати, девочки, что вы тут забыли, да еще в такой ливень?

Линди пожала плечами. Крис покачала головой:

– Да так, собаку выгуливаем.

Рабочий поднял раздавленного болванчика. В тот же миг деревянная голова рассыпалась в труху.

– Вам нужна эта штука?

– Можете выкинуть на помойку, – сказала Крис.

– Вы не стойте под дождем, – посоветовал водитель. – И больше так меня не пугайте.

Девочки извинились и зашагали обратно к дому. Крис радостно улыбнулась сестре, и Линди ответила улыбкой.

«Я могу улыбаться вечно, – думала она. – Какое счастье. Какое облегчение…»

Они вытерли промокшие кроссовки о половичок и придержали кухонную дверь для Тявки.

– Ну и утречко! – воскликнула Линди.

Вслед за песиком они вошли в кухню. Снаружи ослепительно сверкнула молния, пророкотал гром.

– Я промокла до нитки, – сказала Крис. – Пойду переоденусь.

– Я тоже. – Линди последовала за ней вверх по лестнице.

Они вошли в спальню и обнаружили, что окно распахнуто настежь, занавески хлопают на ветру, а дождь хлещет в комнату.

– О нет! – Крис подбежала к окну.

Как только она перегнулась через кресло, чтобы опустить раму, Слэппи вдруг распрямился, вскинув руку, и поймал ее за запястье.

– Что, рабыня, тот парень кончился? – хрипло прорычал он. – Я уж думал, никогда от него не избавлюсь!

Девчонка, что кричала «Монстры!»

1

Я люблю пугать своего младшего брата, Рэнди. Я рассказываю ему страшные истории про монстров, пока он не запросит пощады. А еще всегда подтруниваю над ним, притворяясь, будто вижу монстров повсюду.

Потому-то, наверное, никто и не поверил мне в тот роковой день, когда я повстречала самого настоящего монстра.

Потому-то, наверное, никто и не поверил, пока не стало слишком поздно, а монстр не оказался у меня дома.

Ладно, не буду начинать историю с конца.

Зовут меня Люси Мрак. Мне двенадцать лет. Я живу со своим шестилетним братом Рэнди и родителями в средних размеров доме, в средних размеров городке под названием Тимберленд-Фоллс, что означает «лесосплавные водопады».

Уж не знаю, при чем тут «лесосплавные водопады». Леса рядом с городом действительно имеются, но никто их никуда не сплавляет. И никаких водопадов в наших краях отродясь не водилось.

Так почему же Тимберленд-Фоллс?

Это тайна, покрытая мраком.

Живем мы в домике из красного кирпича, в самом конце улицы. Высокая разросшаяся живая изгородь тянется вдоль торца дома, отделяя наш двор от двора наших соседей Килленсов. Папа постоянно заводит речь о том, что, мол, не мешало бы хорошенько ее подстричь, но никогда не переходит от слов к делу.

Передний двор у нас маленький, зато задний – огромный, с высокими старыми деревьями. Посреди двора растет здоровущий сассафрас, дающий прохладу и тень – благодать. Там-то, когда одолеет скука, я и люблю сиживать с Рэнди, стремясь напугать его до чертиков!

Дело это нехитрое. Рэнди легко пугается.

Он здорово похож на меня, даром что мальчишка. У него такие же темные прямые волосы, только я свои, конечно, подлиннее отпускаю. Как и я, он невысок для своих лет и самую чуточку полноват. Лицо у него круглое, круглее, чем у меня, и черные глазищи, весьма приметные, благо у нас у обоих очень белая кожа.

Мама говорит, что ресницы у Рэнди длиннее моих, чему я слегка завидую. Зато у меня нос попрямее и зубы не так торчат, когда улыбаюсь. Так что мне, пожалуй, грех жаловаться.

В общем, пару недель назад, жарким летним деньком, сидели мы с Рэнди под старым сассафрасом, и решила я напугать его до смерти.

Признаться, я действительно не могла найти занятия получше. Едва начались каникулы, как большинство моих друзей разлетелись кто куда. А я болталась дома, изнывая от одиночества.

Рэнди вообще-то зануда страшный. Однако, за неимением лучшего, с ним хотя бы можно поболтать. А еще его напугать можно.

У меня богатейшее воображение. Я умею выдумывать самых невероятных страшилищ. Прям-таки взаправдашних.

Мама говорит, с моим воображением мне прямая дорога в писатели, когда вырасту.

Впрочем, я в этом не уверена.

Зато в чем я не сомневаюсь, так это в том, что напугать Рэнди можно и без особого воображения.

Обычно хватает сказать, что монстр, обживший его стенной шкаф, примеряет его шмотки, чтобы Рэнди побелел пуще обычного и затрясся всем телом.

Бедняжка! Он у меня чечетку зубами выстукивает. Обалдеть просто.

Я прислонилась спиной к гладкому древесному стволу, положила руки на траву и прикрыла глаза. Сочиняла подходящую байку для дорогого братика. Трава под моими босыми ногами была мягкой и сырой. Я зарылась пальцами ног в землю.

Рэнди был в джинсовых шортах и простой белой майке. Он прилег на боку, выдергивая одной рукой травинки.

– Слыхал когда-нибудь о пальцежоре из Тимберленд-Фоллс? – осведомилась я, смахнув паучка со своих белых теннисных шорт.

– Что? – Рэнди продолжал выдергивать травинки, складывая в кучку перед собой.

– Жил на свете такой монстр, и звали его пальцежором…

– Ой, Люси, ну пожалуйста, – захныкал он. – Ты обещала больше не сочинять про монстров.

– Ничего я не сочиняю! – заявила я. – Никакая это не выдумка. Чистая правда.

Он скорчил рожу.

– Ага. Конечно.

– Нет. Честно, – настаивала я, глядя в его круглые черные глазенки, дабы убедить в своей искренности. – Это реальная история. Она была на самом деле. Здесь. В Тимберленд-Фоллс.

Рэнди сел.

– Пойду-ка я домой, почитаю комиксы, – сказал он, кинув на землю пригоршню травы.

Рэнди собрал солидную коллекцию комиксов. Вот только все они либо диснеевские, либо про школьника Арчи Эндрюса – супергерои его, видите ли, пугают.

– В один прекрасный день пальцежор объявился у наших соседей, – продолжала я, прекрасно зная, что, уж если завела рассказ, никуда мой братик не денется.

– У Килленсов? – вытаращился Рэнди.

– Именно. Нагрянул средь бела дня. Видишь ли, пальцежор вовсе не ночной монстр. Он дневной монстр. Он нанес свой удар, когда солнце стояло в зените. Вот как сейчас.

Я указала сквозь колышущуюся листву на солнце, сияющее в голубой вышине.

– Д-дневной монстр? – Рэнди повернул голову, чтобы взглянуть на дом Килленсов по другую сторону живой изгороди.

– Не бойся. Это было два года назад, – продолжала я. – Бекки и Лайла сидели во-он там. Купались. Помнишь, мама им бассейн надувает? Из которого половина воды выплескивается.

– И пришел монстр? – спросил Рэнди.

– Пальцежор, – уточнила я, умудряясь сохранять серьезную мину и понизив голос почти до шепота. – Пальцежор ползком пересек их задний двор…

– Откуда он вообще взялся? – спросил Рэнди, подавшись вперед.

Я пожала плечами:

– А фиг его знает. Тут смотри какая штука: пальцежора, когда он ползет в траве, еще поди разгляди. Потому что они умеют делаться одного с нею цвета.

– Они зеленые, что ли? – спросил Рэнди, потирая курносый нос.

Я покачала головой.

– Зеленые – только когда по траве ползают. Они перекрашиваются под цвет поверхности, по которой ползут. Такого фигушки заметишь.

– Слушай, а большие они? – задумчиво спросил Рэнди.

– Большие, – сказала я. – Больше собаки. – Я проследила за мурашом, ползущим по ноге, потом сбила его щелчком пальцев. – Никто не знает насколько, потому что эти страшилища так здорово прячутся.

– Так что случилось? – спросил Рэнди слегка придушенным голосом. – Ну, с Бекки и Лайлой. – Он опять поглядел на обитый серой дранкой дом Килленсов.

– Так вот, сидят они в своем маленьком надувном бассейне, – продолжала я. – Ну, конечно, плещутся. И Бекки, кажется, лежит на спине, а ногу за бортик свесила. А монстр скользит себе по траве, практически невидимый. Как глядь – чьи-то пальчики болтаются…

– И… Бекки не заметила монстра? – спросил Рэнди. Смотрю, он уже здорово побледнел и дрожит весь.

– Пальцежора разглядеть очень трудно, – напомнила я, глядя братишке в глаза все с той же помпезной миной. Набрала в грудь побольше воздуха, медленно выдохнула. Чисто чтобы напряжение подогреть, и продолжала рассказ. – Сперва Бекки ничего не заметила. Потом вдруг чувствует, будто ее щекочут. Ну, думает, собака пальцы лижет. Дрыгнула ногой и говорит: «Отвали». А щекотка не унимается. Уже прямо до боли. Бекки на собаку прикрикнула: дескать, уймись уже. А боль все сильнее. И такое чувство, будто собака пальцы грызет, причем слишком острыми какими-то зубищами. Боль уже невыносимая. Тогда Бекки садится, втягивает ногу в бассейн. Смотрит на свою ступню, а там…

Я замолчала, ожидая, чтобы Рэнди сам спросил.

– Чт… что там? – наконец выдавил он дрожащим голосом. – Что она увидела?

Подавшись вперед, я приблизила губы к самому его уху.

– А пальчиков-то и нету, – прошептала я.

– Нет! – взвизгнул Рэнди. Он вскочил на ноги. Белый, как привидение, смотреть жутко. – Неправда!

Я скорбно покачала головой. А сама едва держусь, чтобы не разлыбиться.

– Попроси Бекки снять левую туфлю. Сам увидишь.

– Нет! Врешь ты все! – причитал Рэнди.

– Спроси ее саму, – мягко ответила я.

Тут я опустила взгляд на собственную ногу, и глаза мои от ужаса полезли на лоб.

– Р… Р… Рэнди, смотри! – пролепетала я и указала на нее дрожащей рукой.

Рэнди, увидев, на что я показываю, заорал благим матом.

Пальцев на моей правой ноге как не бывало.

2

– Ва-а-а-а-ай! – снова истошно заверещал Рэнди. И со всех ног помчался домой, зовя на помощь мамочку.

Я за ним. Не хватало еще получить очередной нагоняй за то, что опять напугала брата.

– Подожди, Рэнди! Подожди! Я в порядке! – со смехом кричала я.

Разумеется, я попросту зарылась пальцами ног в землю.

Он мог бы и сам допетрить.

Только где ему, с такого-то перепугу.

– Да погоди ты! – кричу вдогонку. – Я тебе еще монстра на дереве показать не успела!

Он услышал. Остановился, повернулся ко мне, на лице ужас.

– Что?

– Там, на дереве, сидит монстр, – я указала на сассафрасовое дерево, под которым мы только что сидели. – Древесный монстр. Я видела его!

– Ну уж нет! – завопил он и снова рванул к дому.

– Я тебе его покажу! – прокричала я, сложив ладони рупором.

Он даже не оглянулся. Я видела, как он, спотыкаясь о ступеньки, взлетел на заднее крыльцо и исчез в доме. Сетчатая дверь захлопнулась за ним.

Я стояла, глядя на дверь, дожидаясь, когда из-за нее снова покажется перепуганная рожица Рэнди. Но он не показывался.

Я как давай хохотать! Нет, пальцежор все-таки одна из лучших моих придумок. А зарыться пальцами в землю, типа их откусил монстр – вообще чума!

Бедняжка Рэнди. Он слишком легкая жертва.

А сейчас он небось ошивается на кухне, закладывает меня маме. Видно, не миновать мне очередной нотации о том, как нехорошо пугать братика, пичкая его россказнями про монстров.

Ну а чем тут еще заняться?

Стою я, значит, глядя на дом, жду, что вот-вот меня окликнет либо мама, либо Рэнди. И тут сзади чья-то рука – хвать меня за плечи!

– Попалась! – прорычал грозный голос.

– Ай! – взвизгнула я, подскочив чуть не до небес.

Монстр!

Я обернулась – и уставилась прямо в ухмыляющуюся физиономию моего друга Аарона Мессера.

Аарон захихикал, как обычно, визгливо, пока слезы не потекли.

Нахмурившись, я покачала головой:

– Ты меня не напугал.

– Ага, конечно. – Он картинно закатил свои голубые глаза. – То-то ты орала, зовя на помощь!

– Никого я не звала, – возмутилась я. – Так, вскрикнула. От неожиданности. И все.

Аарон хохотнул:

– Ты подумала, что это монстр. Признайся.

– Монстр? – усмехнулась я. – С чего бы мне так думать?

– Потому что только о них ты и думаешь, – нахально заявил он. – У тебя навязчивая идея.

– У-у-у, какие мы умные слова знаем! – съязвила я.

На это он только рожу скорчил. Аарон – единственный из моих друзей, кто летом никуда не поехал. Предки хотят на пару месяцев свозить его куда-то на запад. А пока он, как и я, застрял тут, да так и болтается без дела, пытаясь хоть как-то время убить.

Ростом он где-то на голову выше меня. Ладно, не он один… Рыжий, кучерявый, конопатый. И так худющий, он носит длинные мешковатые шорты, в которых смотрится совсем заморышем.

– Я смотрю, Рэнди домой убежал. А чего с таким ором? – поинтересовался Аарон, бросив взгляд на дом.

Я заметила Рэнди в окне кухни – он смотрел на нас.

– Наверно, монстра увидел, – сказала я.

– Что-о? Только не опять! – возопил Аарон, отвесив мне шутливого тумака. – Сгинь-пропади, Люси!

– Вон он, на дереве, – на голубом глазу заявила я, указав пальцем наверх.

Аарон обернулся посмотреть.

– Во дуреха, – усмехнулся он.

– Нет, честно, – настаивала я. – Там самый настоящий гадкий монстр. Видно, в ветках запутался.

– Люси, все, – сказал Аарон.

– Его-то и увидел Рэнди, – продолжала я. – Потому и убежал домой вопя.

– Тебе на каждом шагу монстры мерещатся, – буркнул Аарон. – Самой не надоело?

– На этот раз я не шучу. – Дрожа подбородком и сделав испуганное лицо, я посмотрела через плечо Аарона на раскидистую крону сассафраса. – Могу доказать.

– Ага, конечно, – с присущим ему сарказмом ответил Аарон.

– Правда. Принеси вон ту метлу. – Я указала на старую метлу, прислоненную к стене дома.

– Да ну, это еще зачем? – удивился Аарон.

– Принеси метлу, – настаивала я. – Посмотрим, удастся ли сбить монстра с дерева.

– Э-э … а оно нам надо? – спросил Аарон. Голос его звучал неуверенно. Он явно занервничал: ну как я не шучу?

– Тогда ты мне поверишь, – с серьезным видом ответила я.

– Я в монстров не верю, – заявил Аарон. – Знаешь что, Люси, прибереги свои сказочки для Рэнди. Он мелкий.

– Ты поверишь мне, если монстр свалится с этого дерева? – спросила я.

– Ни фига с этого дерева не свалится. Разве только парочка листьев, – сказал Аарон.

– Принеси метлу, тогда и посмотрим.

– Ладненько. Чудненько. – Он сбегал к дому и вернулся с метлой.

Я выхватила ее у него из рук.

– Приступим. – Я направилась к дереву. – Надеюсь, монстр никуда не делся.

Аарон снова закатил глаза.

– Поверить не могу, что участвую в этом. Вот до чего скука-то доводит!

– Щас тебе не до скуки станет, – пообещала я. – Если древесный монстр все еще там.

Мы вступили под сень огромного дерева. Подойдя к нему вплотную, я задрала голову и вгляделась в переплетение зеленых ветвей.

– Так. Стой там. – Я уперлась рукой Аарону в грудь, удерживая его на месте. – Вдруг он опасный.

– Да брось, – буркнул он.

– Попробую потрясти ветку и скинуть его, – сказала я.

– Давай начистоту, – вздохнул Аарон. – Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты сейчас возьмешь метлу, потрясешь ветку дерева, и оттуда свалится монстр?

– Угу. – Я обнаружила, что ручка метлы слишком короткая, не дотянуться. – Заберусь повыше. Гляди в оба, ладно?

– У-у-у, я прям весь дрожу. Та-а-ак страшно! – стал кривляться Аарон.

Я вскарабкалась по стволу и уселась на самом нижнем суку. Это заняло какое-то время, потому что в одной руке я держала метлу.

– Нашла страшного-ужасного монстра? – издевался внизу Аарон.

– Там он, наверху, – отозвалась я, подпустив в голос испугу. – Застрял. Кажется… он здорово рассвирепел.

Аарон фыркнул:

– Вот дуреха.

Подтянувшись, я встала на колени и выставила перед собою метлу. Я тянулась ею к следующей ветке. Выше. Выше.

Крепко цепляясь за ствол свободной рукой, я вытянула метлу как можно дальше… и ткнула ею в ветку.

Есть!

Я сразу опустила глаза, чтобы полюбоваться реакцией Аарона.

Он заорал дурниной, когда монстр свалился с дерева и шмякнулся прямо ему на грудь.

3

Ну, положим, на самом деле это вовсе не монстр с тихим треском угодил Аарону в грудь.

Это было старое трухлявое птичье гнездо, свитое четой голубых соек пару лет назад.

Но Аарон-то ничего подобного не ждал. Так что струхнул не на шутку.

– Попался! – провозгласила я, едва спустившись с дерева.

Он взглянул на меня исподлобья. Его лицо залилось румянцем, с которым веснушки смотрелись довольно странно.

– Достала уже со своими монстрами, – проворчал он.

Ровно то же самое десять минут спустя повторила мама. Аарон ушел домой, а я забежала на кухню и взяла из холодильника пакет сока.

Ясное дело, в дверях тут же нарисовалась мама с лицом мрачнее тучи, пронизывая меня стальным взглядом. Сразу видно, готова зачитать очередную нотацию на тему «не пугай Рэнди».

Я прислонилась к стойке и сделала вид, будто очень внимательно слушаю. Основная суть нотации состояла в том, что мои россказни наносят непоправимый вред моему чувствительному братику. И что я обязана поощрять в нем храбрость, вместо того чтобы втюхивать, будто на каждом углу притаились монстры.

– Ну мам, сегодня утром я видела под изгородью настоящего монстра! – выдала я.

Сама не знаю зачем. Наверное, чтобы прервать нотацию.

Тут терпение мамы лопнуло. Воздев руки над головой, она издала страдальческий вздох. У нее прямые блестящие темные волосы, как у нас с Рэнди, глаза зеленые, прямо кошачьи, и кошачий же изящный носик. Когда мама заводит одну из своих бесконечных нотаций, я всегда представляю ее разъяренной кошкой, готовой к прыжку.

Не поймите неправильно. Она у нас очень милая. И замечательная мама к тому же.

– Я сегодня же обговорю это с твоим отцом, – пообещала мама. – Он считает, что твоя монстромания – просто этап, через который тебе предстоит пройти. А вот я уже не уверена.

– Жизнь – тоже просто этап, через который мне предстоит пройти, – изрекла я.

Мне это показалось глубочайшей мудростью. Но мама лишь смерила меня испепеляющим взглядом. После чего напомнила, что если я не потороплюсь, то опоздаю на встречу «Начитанных рейнджеров».

Я взглянула на часы. Мама была права. Мне было назначено на четыре.

«Начитанные рейнджеры» – это программа летнего чтения от городской библиотеки, куда мама и папа меня силком записали. Им, видите ли, не хотелось, чтобы я проводила лето впустую. А если я присоединюсь к этому мероприятию, то хоть прочту несколько хороших книг.

Суть этих самых «рейнджеров» в том, что раз в неделю мне приходится посещать библиотекаря мистера Мортмана. И коротенько отчитываться, заодно отвечая на вопросы по прочитанной за неделю книжке. Отчиталась за книжку – держи золотую звездочку.

Если я заработаю шесть таких звездочек, получу приз. Подозреваю, что это будет книжка. Велика важность, да? Ну да чего только не придумают, лишь бы народ книжки читал.

Я-то думала, что прочту несколько «Ужастиков», из тех, что читают мои друзья. Не тут-то было! Мистер Мортман настаивает, чтобы все читали только классику. Под этим он подразумевает исключительно всякое старье.

– Я туда покачу, – сообщила я и побежала наверх за роликами.

– Лучше полети! – крикнула мама вдогонку. – Слушай, – добавила она через пару секунд, – кажется, дождь собирается!

Вечно я слышу от нее прогнозы погоды.

Я прошла мимо комнаты Рэнди. Он сидел там в полной темноте, выключив свет и задернув шторы. Резался в «Супер-Нинтендо», как обычно.

К тому времени, как я надела ролики и завязала шнурки, на то, чтобы добраться до библиотеки, у меня оставалось не больше пяти минут. К счастью, до нее всего-то кварталов пять-шесть.

Однако дела мои все равно обстояли неважно. Я успела прочитать только четыре главы из «Гекльберри Финна», которого мне задали на неделю. Стало быть, придется сжульничать перед мистером Мортманом.

Я сняла книгу с полки. Новенькое издание в мягкой обложке. Загнула уголки нескольких страниц ближе к концу, будто дочитала. Сунула книжку в рюкзачок вместе с парой кроссовок. Спустилась по лестнице – что на роликах не так-то просто! – и покатила в городскую библиотеку Тимберленд-Фоллс.

Библиотека размещается в ветхом старом особняке на опушке Тимберлендского леса. Когда-то особняк принадлежал чудаковатому старикану-затворнику. А когда деду пришла пора помирать, оказалось, что родных у него не осталось, так что он завещал дом городу. Ну а власти уже сделали из него библиотеку.

Среди ребят ходят слухи, будто там водятся призраки. Впрочем, ребята о любом старом и жутком доме такое рассказывают. Тем не менее библиотека и впрямь выглядит как натуральный дом с привидениями.

Здание в три этажа высотой, отделано темной дранкой, с островерхой крышей между двух башенок. Оно утопает в чаще деревьев, словно ища у них укрытия. Дом всегда погружен во мрак, а внутри всегда темно и прохладно.

Там, внутри, старые половицы скрипят под тонким ковролином, купленным на казенный счет. Высокие окна пропускают на удивление мало света. А допотопные деревянные стеллажи возносятся чуть ли не до потолка. Пробираясь бочком через узкие проходы между высокими темными стеллажами, я не могу отделаться от чувства, что они того гляди сомкнутся, обрушатся и похоронят меня на веки вечные. Похоронят под тысячетонными завалами пыльных, замшелых старых книженций.

Бред, конечно.

Дом просто очень старый. Очень темный и очень промозглый. Очень скрипучий. Не такой чистый и опрятный, как положено библиотеке. Пыльный и затянутый паутиной.

Мистер Мортман, наверное, старается, как может. Но он и сам-то довольно жуткий.

Большинство ребят считают, что самое отвратное в нем – его постоянно мокрые руки. Он вам улыбается, щурит черные птичьи глазки, сияя круглой лысинкой. Тянется пожать вам руку. А рука всегда мокрая!

Листая книжные страницы, он всегда оставляет на уголках влажные отпечатки. На кожаной обивке его стола блестят мокрые следы ладоней, собираясь в лужицы.

Весь он эдакий колобок. Блестящая лысая голова, крошечные черные глазки – крот, да и только. С мокрыми лапами.

Голос у него скрипучий и визгливый. Он всегда говорит шепотом. Так-то он ничего вроде дядька. И детей вроде любит. Нет в нем никакой вредности. А уж в книги он влюблен беззаветно.

Ну, не без причуд, конечно. Он сидит на высоком деревянном стуле, позволяющем ему возвышаться над огромным столом. На краю стола стоит алюминиевый судок. Воды там где-то с полпальца, а в ней – черепашки. «Мои робкие друзья», как он однажды назвал их при мне.

Порою он вылавливает одну из них и держит в своих толстых пальцах, пока та замирает, втянув лапки и голову в панцирь. Потом бережно кладет на место, с блаженной улыбкой на пухлой бледной физиономии.

Безусловно, он любит своих черепашек. Должно быть, они хороши в качестве домашних питомцев. Вот только попахивают. Я всегда стараюсь сесть на другом конце стола, подальше от черепашьего судка.

В общем, подкатила я к библиотеке – во весь опор. Когда я въехала в прохладную тень на подъездной дорожке, то опаздывала на всего-то пару минут. Небо заволокли тучи. Усевшись на каменной лестнице, я сняла ролики. Потом быстренько сунула ноги в кроссовки и с коньками в руках вошла в парадные двери.

Пробираясь через книгохранилище – высокие узкие стеллажи в задней части читального зала, – я бросила коньки к стене. После чего быстро прошла по рядам к столу мистера Мортмана в конце зала.

Заслышав мои шаги, он немедленно поднял глаза от стопки книг, которые проштамповывал большим резиновым штемпелем. В свете люстры его лысая голова сияла словно лампочка. Он расплылся в улыбке.

– Здравствуй, Люси, – произнес он своим скрипучим голосом. – Сейчас я тобой займусь.

Я тоже поздоровалась и присела на складной стульчик у его стола. И долго смотрела, как он штампует книги. Одет он был в серую водолазку с высоким горлом, отчего здорово смахивал на одну из своих любимых черепашек.

Наконец, взглянув на огромные, громко тикающие настенные часы, мистер Мортман повернулся ко мне.

– Ну-с, что ты прочитала для «Начитанных рейнджеров» на этой неделе, Люси? – Он склонился ко мне через стол. Темная крышка пестрела влажными отпечатками.

– Э-э-э… «Гекльберри Финна». – Я вытащила книжку из рюкзака и положила себе на колени.

– Да-да. Восхитительная книга, – сказал мистер Мортман, взглянув на томик. – Согласна?

– Да, – поспешно ответила я. – Я была прямо в восторге. Просто… отложить не могла.

В каком-то смысле это было правдой. Как я ее отложу, если и в руки-то почти не брала?

– И что тебе больше всего понравилось в «Гекльберри Финне»? – осведомился мистер Мортман, улыбаясь мне выжидательно.

– Э-э… описания, – сказала я.

И вот уже к моему нагрудному кармашку приколота золотая звезда. А в рюкзачке лежит очередная книга – «Франкенштейн» Мэри Шелли.

«Почитаю-ка Рэнди вслух „Франкенштейна“», – злорадно подумала я.

«Он у меня всю жизнь будет выбивать зубами чечетку!»

Вечернее солнце скрылось за набрякшими грозовыми тучами. До дома было подать рукой, когда я вспомнила, что оставила в библиотеке свои ролики.

Развернулась – и назад. Я не знала точно, до скольки работает библиотека. Мистер Мортман, по-видимому, трудился там в гордом одиночестве. Дай-то бог, чтобы он не надумал закрыться пораньше. Неохота оставлять там новенькие ролики на всю ночь.

Остановившись, я посмотрела на старую библиотеку. Погруженная в полумрак, она будто таращила на меня свои темные окна, так похожие на огромные немигающие глаза.

Я поднялась по каменной лестнице, помедлила, положив руку на дверь. Ни с того ни с сего меня бросило в дрожь.

Может, это из-за того, что я стою в глубокой тени?

Нет. Тут что-то другое.

У меня возникло странное предчувствие. Дурное предчувствие.

Со мной такое бывает. Сигнал тревоги. Сиюминутное беспокойство.

Как будто что-то плохое должно случиться.

Отмахнувшись от всего, я отворила тяжелую дверь и вступила в затхлый сумрак библиотеки.

4

Тени плясали на стене, пока я пробиралась к читальному залу. Ветка дерева настойчиво стучала в запорошенное пылью высокое окно.

В библиотеке царила тишина, только половицы под ногами поскрипывали. Войдя в читальный зал, я услышала мерное «тик-так, тик-так» настенных часов.

Свет был везде погашен.

Мне почудилось, будто что-то пробежало по туфле.

Мышь?

Я тут же остановилась и взглянула под ноги.

Всего лишь катышек пыли, приставший к ножке стеллажа.

Ну хватит, Люси, укорила я себя. Подумаешь, пыльная старая библиотека. Ничего в ней странного нету. Не дай своему буйному воображению разгуляться и навлечь на тебя беду.

Беду?

Меня до сих пор преследовало это странное чувство. Мягко, но настойчиво точило изнутри. Сосало под ложечкой.

Что-то не так. Вот-вот случится что-то очень плохое.

В народе такое называют предвидением. Вполне подходящее определение для того, что я тогда испытывала.

Ролики обнаружились там, где я их и оставила: стояли у стены книгохранилища. Я схватила их, горя желанием поскорее выбраться из этого мрачного жуткого места.

Я поспешила обратно к выходу, ступая зачем-то на цыпочках. Но какой-то звук за спиной остановил меня.

Я затаила дыхание. И прислушалась.

Это был просто кашель.

Выглянув в узкий проход, я увидела мистера Мортмана, возвышающегося над столом. Ну, вообще-то, не целиком – руку да часть лица, когда он подался влево.

Я по-прежнему не дышала.

В другом конце комнаты часы громко отстукивали секунды. Лицо мистера Мортмана за столом то возникало, то снова терялось в сумятице сине-лиловых теней.

Ролики у меня в руках вдруг потяжелели. Я тихонько опустила их на пол. Тут любопытство окончательно взяло надо мной верх, и я сделала несколько шагов вперед.

Мистер Мортман замурлыкал что-то себе под нос. Я не могла распознать мотив.

Чем ближе я подходила, тем сильнее сгущались тени. Вглядываясь в темный проход, я увидела в руках у мистера Мортмана стеклянную банку. Теперь я была достаточно близко, чтобы увидеть, как его лицо расплылось в довольной ухмылке.

Держась в тени, я подобралась еще ближе.

Люблю за людьми шпионить. Это здорово будоражит, даже если они ничего такого и не делают.

Само сознание, что ты за ними следишь, а они ни сном ни духом, уже волнует.

Не переставая мурлыкать себе под нос, мистер Мортман прижал банку к груди и принялся откручивать крышку.

– Сочные мушки подъехали, мои робкие друзья, – провозгласил он своим визгливым голосом.

И точно! Банка была полна мух.

Внезапно комната погрузилась во мрак – это вечернее солнце заволокла грозовая туча. Свет, струившийся из окна, померк. Серые тени легли на мистера Мортмана и его огромный стол, словно набросив на него покров темноты.

Из своего ненадежного укрытия среди стеллажей я наблюдала, как он собирается кормить своих черепашек.

Но постойте-ка.

Что-то было не так.

Мое дурное предчувствие стремительно сбывалось.

Чертовщина какая-то!

Пока мистер Мортман возился с крышкой, его лицо начало меняться. Голова поднялась над воротником и стала раздуваться, словно воздушный шар, в который закачивают воздух.

Я беззвучно ахнула, увидев, как его маленькие глазки выскочили из глазниц. Они тоже раздувались, увеличиваясь в размерах, пока не стали размером с дверные ручки.

Свет из окна еще сильнее померк.

Комнату заполонили густые тени. Они колыхались и извивались.

Я не могла толком разглядеть всего. Это было как вглядываться в густой темный туман.

Мистер Мортман продолжал напевать, даже когда его голова, подскакивая, закачалась над плечами на длинной шее, а глаза вытянулись, будто на стебельках, устремляясь вверх, словно усики насекомого.

А потом его рот начал кривляясь расползаться. Бездонной черной дырой разверзся он на огромной раскачивающейся голове.