Текст книги "Психоаналитические теории развития"

Кохут (1971, 1977) говорит, что подобно тому, как физиологическое выживание зависит от определенной физической среды, содержащей кислород, пищу и минимум необходимого тепла, психическое выживание зависит от наличия определенных компонентов в психологической внешней среде, включая восприимчивые, эмпатические объекты самости[11]11
  В разработанной Кохутом психологии самости появился ряд новых терминов. Объект самости определяется как человек из внешнего окружения, который выполняет по отношению к самости определенные функции, благодаря чему у ребенка появляется ощущение своей индивидуальности, то есть связной структуры самости (Wolf, 1988, p. 547).


[Закрыть]. «Именно в матрице внешнего окружения, состоящего из объектов самости, в результате особого процесса формирования психологической структуры, называемого преобразующей интернализацией, кристаллизуется ядерная самость ребенка» (Kohut, Wolf, 1978, р. 416). В разработанной Кохутом психологии самости утверждается, что связная самость высшего порядка – оптимальный результат процесса развития – возникает в результате благотворного взаимодействия ребенка с его объектами самости и имеет три основные составляющие: базисные стремления к власти и успеху, базисные идеализированные цели, базисные таланты и умения (р. 414). Эта структура формируется благодаря эмпатическим реакциям со стороны зеркально отражающего объекта самости, которые содействуют проявлению у ребенка фантазий о своей грандиозности, эксгибиционизма и чувства совершенства, а также позволяют ему создать интернализированный образ родителей, с которым он хочет слиться. Вследствие небольших, нетравматических эмпатических ошибок со стороны зеркально отражающего и идеализированного объекта самости самость и ее функции постепенно приходят на смену объекту самости и его функциям.

Однако травматические ошибки объекта самости, такие, как грубый недостаток эмпатии, когда мать или другой объект самости не выполняет функцию зеркального отражения, приводят к возникновению различных дефектов самости. Например, неспособность к зеркальному отражению из-за недостатка эмпатии разрушает удовлетворенность ребенка своей архаичной самостью, приводя к интроекции дефектного образа родителей и к развитию фрагментированной самости. Травма, нанесенная нарциссизму ребенка, вызывает у него нарциссический гнев и порождает фантазии о своей грандиозности, и как результат такой ошибки объекта самости нормальный детский нарциссизм, вместо того чтобы постепенно убывать, усиливается. Кохут утверждает, что до тех пор, пока дефект самости не устранен, структурный конфликт эдиповой фазы возникнуть не может.

Существует немало убедительных критических статей, посвященных теории Кохута (см. Loewald, 1973; Slap, 1977; Slap, Levine, 1978; Schwartz, 1978; Calef, Weinshel, 1979; Stein, 1979; Friedman, 1980; Wallerstein, 1981; Blum, 1982; Rangell, 1982). Мы ограничимся нашими собственными комментариями по поводу представлений Кохута о патогенетической роли родителей, его взглядов на влечения и процесс развития, а также относительно его метода построения теории.

На наш взгляд, Кохут придает непомерное значение патогенетической роли родителей, полагая, что за патологию самости ответственны патогенетические особенности их личностей и патогенетические свойства окружения. Этот подход напоминает раннюю модель Фрейда – модель «аффективной травмы», согласно которой психопатологические проявления у взрослого рассматривались как последствия совращения в детстве. Вскоре Фрейд осознал, что сексуальные и агрессивные импульсы, возникающие в душе ребенка, также содействуют конфликту. Однако Кохут считает, что «влечения переживаются в качестве продуктов дезинтеграции, когда самость остается без поддержки» (1977, р. 171), как будто ребенок – это беспомощная, пассивная жертва внешних сил. Такой взгляд, безусловно, противоречит представлению о процессе развития, в соответствии с которым врожденные потенциальные возможности и активность ребенка точно так же формируют конечный результат, как и тот опыт, который ребенок получил во взаимодействии с окружением.

Кроме того, согласно теории Кохута, патология самости препятствует продвижению к эдиповым желаниям и конфликтам. Это означает, что патология развития в одной системе становится причиной задержки развития в других, но эта идея не подтверждается клиническим опытом. Проблемы нарциссизма, самооценки, функционирования Эго могут придать особую форму доэдиповым стремлениям и эдипову комплексу, а также их разрешению, но процесса развития они не останавливают. Наконец, как мы упоминали ранее, существуют сомнения в правильности ретроспективных теорий развития, построенных на обобщенных гипотезах о детских источниках психопатологических нарушений, которые возникают у взрослого (см. Brody, 1982).

Тем не менее мы обязаны Кохуту тем, что он указал на необходимость эмпатии – как способа понять другого человека – в отношениях матери и ребенка и в аналитических отношениях. Также его акцент на концепциях, «близких к эмпирическим» (на представлениях, которые относятся к клинической ситуации и не обременены расплывчатыми метапсихологическими формулировками) напоминает нам о том, как важно, чтобы наши теории сохраняли свое значение для клинической практики.

Кернберг занимался прежде всего интеграцией психоаналитических теорий. В течение нескольких лет он соотносил различные представления и гипотезы о психическом развитии, выдвинутые Кляйн, британской школой, Малер и другими, объединив их с теориями Якобсон и создав то, что им было названо Эго-психологией объектных отношений, которая нашла широкое применение в нозологии, диагностике и терапевтической практике (1975, 1976, 1980а, 1984, 1987). Различного рода сложности и противоречия, связанные с этим подходом, детально рассмотрены и критически проанализированы разными авторами (см., например, Heimann, 1966; Calef, Weinshel, 1979; Milton Klein, Tribich, 1981; Brody, 1982: Greenberg, Mitchell, 1983).

Говоря вкратце, Кернберг предлагает теорию, в которой аффекты рассматриваются в качестве главной мотивационной системы ребенка; они организуются в либидинозные и агрессивные влечения в результате непосредственного взаимодействия с человеческим объектом, представляющим собой нечто большее, чем просто средство удовлетворения влечений. Ид, Эго и Супер-Эго формируются на основе представлений ребенка о себе и объектах, которые интернализируются под влиянием различных аффективных состояний. Эти состояния определяют характеристики того, что было интернализировано, например, определяют, будет ли Супер-Эго жестоким или будет ли Эго достаточно сильным, чтобы справляться с возникающими задачами.

По нашему мнению, положения Кернберга, касающиеся развития в раннем детстве, отражают ретроспективный подход, основанный на адультоморфических предубеждениях; они базируются на реконструкциях, сделанных в процессе лечения взрослых, страдающих тяжелыми нарушениями, и недостаточны для объяснения широкого спектра возможных переживаний ребенка и тех результатов, к которым приводит развитие. Например, с позиции Кернберга нельзя объяснить влияние на развитие ребенка реальных переживаний, противоположных интроекциям и фантазиям; точно так же нельзя объяснить различные последствия реакций матери на потребности подрастающего ребенка или различного влияния на развитие сходных патогенных переживаний у разных детей. Вместе с тем Кернберг прояснил значение юношеской влюбленности в аспекте развития и предпринял смелые и интересные попытки интегрировать и систематизировать основные аспекты теорий развития, разработанных рядом авторитетных авторов (1974а, 1974b, 1977, 1980b). В результате он устранил многие неясности и создал систему, которую могут использовать клиницисты, занимающиеся лечением взрослых пациентов с различными тяжелыми психическими нарушениями.

Строго говоря, Лёвальд не является теоретиком в области объектных отношений, но он делает акцент на важности инстинктивных влечений и центральной синтезирующей роли Эго в контексте объектных отношений (1951, 1960, 1971). Он подчеркивает, что влечения и объекты не существуют отдельно друг от друга. Влечения организуют объектные отношения и, следовательно, реальность; вместе с тем объектные отношения и реальность организуют влечения. Лёвальд отвергает представление о влечениях как результате воздействия биологических стимулов на психический аппарат и вместо этого рассматривает влечения как создаваемые психическим аппаратом (1971, 1978). То есть, по его мнению, основная функция психического аппарата состоит в создании психических репрезентаций, наиболее примитивными из которых являются репрезентации удовольствия и неудовольствия. Таким образом, влечения, Эго и объекты создаются психикой в условиях взаимодействия матери и младенца, основанного на их первоначальном единстве. «Понимаемые как психические феномены, или репрезентанты, инстинкты проявляются в ранних организующих взаимодействиях матери и младенца. Они формируют самый примитивный уровень мыслительной деятельности и мотивации человека» (1978, р. 495). Следовательно, Эго как психическая структура возникает в результате взаимодействия детского организма с окружающими его людьми.

Лёвальд не сформулировал целостной теории, да и не имел такого намерения. Вместо этого, основываясь на новых данных и новом видении, он иначе истолковал и определил некоторые психоаналитические понятия. Отвергнув некоторые из базисных догматов Фрейда, например, что основа психологии – биология, он в то же время проложил путь для возвращения к другим концепциям Фрейда и к классической теории (Fogel, 1989). Лёвальд руководствовался целью «соотнести наше понимание значимости объектных отношений для формирования и развития психического аппарата с пониманием движущих сил терапевтического процесса» (1960, р. 221).

Хотя Лёвальд проводил аналогии между терапевтическим процессом и взаимодействием матери и ребенка, он не занимался наивными реконструкциями раннего детского возраста. Скорее его интересовали вопросы о том, как модели взаимодействия воспроизводятся при переносе, как дезорганизация и реорганизация ведут к интеграции на более высоких уровнях, характеризующих процесс развития, а также терапевтический процесс, и каким образом метафора «высшая и низшая организация» характеризует тот и другой процессы. То есть подобно тому, как высшая организация психической структуры матери поднимает психическое функционирование ребенка на все более высокие уровни организации и структурирования, так и «напряжение» между психическим функционированием аналитика и пациента в процессе анализа создает потенциал для психической реорганизации пациента.

Наконец, Лёвальд рассматривал индивида комплексно, предвосхитив во многих аспектах современный подход, основанный на теории систем. В своей ранней работе он отказался от исключительной фокусировки на эдиповом комплексе и подчеркивал, что доэдиповы влияния также нуждаются в изучении; в более поздних трудах (1979, 1985) он вернулся к признанию эдипова комплекса как главной темы аналитической работы.

Мы считаем идеи Лёвальда полезными прежде всего из-за сбалансированности его подхода. Его представления о комплексности, понимание важности всех стадий развития, акцент на операциональном синтезе влечений, объектов, реальности и синтезирующей функции Эго – все эти идеи мы постоянно используем в этой книге.

Малер и ее коллеги в течение долгого времени изучали обычных детей и матерей в естественной обстановке игровой комнаты, наблюдая возникновение объектных отношений в первые три года жизни. Как и Шпица, Малер особенно интересовало то, каким образом на основе нормальных отношений между матерью и ребенком происходит формирование интрапсихических структур. Она занялась этим исследованием, имея за плечами опыт работы с младенцами и маленькими детьми, страдавшими глубокими нарушениями психики; поэтому, изучая нормальных детей, она пыталась выяснить, что способствует появлению интрапсихических структур, которые в конечном счете позволяют ребенку функционировать независимо от объекта, и что приводит к патологии этих структур (Mahler, Gosliner, 1955).

Под влиянием работ Гартманна и Якобсон Малер предполагала, что возникающие психические репрезентации себя и объекта являются основополагающими для формирования и функционирования Эго и Супер-Эго. Она полагала, что хотя совсем маленький ребенок способен перцептивно выделять различные аспекты внешнего мира, целостная психическая репрезентация матери, а также уникальное, стабильное и психически репрезентированное восприятие себя как отличного от своего первичного объекта любви у него формируются лишь постепенно. Малер выдвинула гипотезу, что эти психические репрезентации себя и объекта создаются в ходе последовательного развития отношений с объектами, и поставила перед собой задачу попытаться определить сущность этого поступательного движения.

Данные, полученные в результате этого исследования, позволили Малер и ее коллегам осмыслить поступательное развитие с точки зрения того, что ею было названо процессом сепарации – индивидуации. Этот процесс, легший в основу разработанной Малер теории развития объектных отношений (1963, 1972а, 1972b), имеет два разных, но вместе с тем связанных между собой аспекта. Сепарация относится к процессу, в ходе которого ребенок постепенно формирует интрапсихическую репрезентацию себя, отличную и отдельную от репрезентации своей матери (Mahler, 1952; Mahler et al., 1975); это означает не физическое, пространственное отдаление от родителей или прекращение личных отношений, а скорее развитие у ребенка чувства того, что он способен функционировать независимо от матери. Понятие индивидуации относится к попыткам ребенка сформировать индивидуальную, уникальную идентичность, воспринять свои собственные индивидуальные особенности (Mahler et al., 1975, p. 4). В оптимальном случае сепарация и индивидуация происходят одновременно, но они могут происходить и порознь из-за отставания или ускорения того или иного процесса.

Малер описывала процесс сепарации – индивидуации как начинающийся в возрасте четырех-пяти месяцев и состоящий из четырех предсказуемых, доступных наблюдению и перекрывающихся подфаз: дифференциации, упражнения, примирения и стадии, получившей название «на пути к константности объекта». Кроме того, Малер выделила еще две фазы, предшествующие началу процесса сепарации – индивидуации; одна из них относится к первым четырем неделям после рождения (нормальная аутистическая фаза), другая – к периоду от второго до четвертого-пятого месяца жизни (нормальная симбиотическая фаза).

При описании процесса сепарации – индивидуации Малер рассматривала развитие детского чувства всемогущества и сопутствующего ощущения грандиозности, лежащих в основе развития нормальной самооценки, равно как и возникающих впоследствии некоторых форм патологии. В частности, она придавала большое значение расширению психических систем, сопровождающему развитие межличностных отношений, указав на важную роль конфликта, вначале межличностного, а затем и интрапсихического. Она описала аспекты отношений между матерью и ребенком, в конечном счете способствующих достижению константности либидинозного объекта, когда функции обеспечения комфорта, первоначально осуществлявшиеся матерью, становятся интрапсихическими функциями. Малер считала, что установление константности либидинозного объекта способствует независимому функционированию Эго. Малер (1971) описала также патологические формы функционирования Эго, возникающие вследствие нарушения взаимодействия между матерью и ребенком.

Неизменная проблема при создании психоаналитической теории – поиск понятий и терминов, адекватно описывающих процессы, о которых можно судить лишь косвенно, но которые нельзя охарактеризовать количественно или объективировать. Нередкое использование метафор для выражения этих понятий часто, к сожалению, приводит к тому, что эти метафоры понимаются буквально. Когда появляются новые знания, старые метафоры становятся менее пригодными, а понятия, равно как и метафоры, могут быть расценены как неплодотворные. Рассмотрим, к примеру, понятие Фрейда «психическая энергия». Представление о физической энергии, стремящейся к разрядке, уже давно не считается приемлемым, но в клинической работе мы по-прежнему наблюдаем изменения интенсивности эмоций или интенсивности импульсов и стремлений к удовлетворению. Другой пример – терминология Малер, в частности понятия, которые использовались ею для описания первых месяцев жизни. Несомненно, такие ретроспективные и основанные на исследованиях патологии метафоры, как «аутизм», «симбиоз», «стимульный барьер», «иллюзорные общие границы» и «основанное на всемогуществе галлюцинаторное соматопсихическое слияние» создают проблемы (см. Peterfreund, 1978; Milton Klein, 1980). Тем не менее многие наблюдения и положения Малер, касающиеся поведения ребенка в первые месяцы жизни, проницательны и сохраняют свое значение несмотря на то, что введенные ею обозначения теперь уже не используются.

Обоснованность выводов Малер подвергалась критике. Броди (1982) счел ошибочными методы ее исследования, усматривал некоторую субъективность при интерпретации данных и полагал, что ей была присуща тенденция выдавать гипотезы за выводы. Представление Малер о том, что младенец начинает жизнь в аутистическом состоянии, отрезанный от мира стимульным барьером, подобно цыпленку в яичной скорлупе (метафора, заимствованная у Фрейда, 1911), недоступный для социальных стимулов или не реагирующий на них, справедливо оспаривалось (см. Peterfreund, 1978; Lichtenberg, 1981, 1987; Stern, 1985). Малер сама пыталась скорректировать эту идею, высказав мнение, что более подходящими терминами были бы «пробуждение» (Stern, 1985) или «полуаутизм» (Harley, Weil, 1979). Штерн (1985) оспаривает также обоснованность представления Малер, что самость и объект при рождении не дифференцированы, ссылаясь на данные многих исследований, убедительно свидетельствующие о том, что ребенок с рождения различает внутреннее и внешнее и воспринимает других людей. Такая критика свидетельствует о принципиальных разногласиях между многими исследователями, изучающими развитие детей, и психоаналитиками. Психоаналитиков интересует формирование интрапсихических структур. Физиологическая предадаптивность имеется изначально, но нет никаких оснований предполагать, что психологические структуры, способные формировать и сохранять интрапсихические репрезентации себя и других, существуют с рождения.

Штерн критикует также основное предположение теории сепарации – индивидуации. Он понимает описываемую Малер возрастающую независимость и автономию ребенка как расторжение межличностных объектных связей (р. 243). Мы же считаем, что фактически Малер описывает интрапсихический процесс, благодаря которому ребенок становится способным функционировать самостоятельно и не находиться в беспомощной зависимости от матери, вместе с тем сохраняя с ней связь. По мере того как внутренние структуры ребенка становятся все более стабильными, он может последовательно переходить на более высокие уровни объектных отношений, сохраняя и упрочивая интерперсональные связи.

Несмотря на некоторые обоснованные критические замечания, мы считаем, что Малер внесла огромный вклад в психоаналитическое понимание развития объектных отношений. Особое значение имеет ее утверждение о том, что соответствующая эмоциональная доступность воспитателя и аффективное взаимодействие матери и ребенка представляют собой жизненно важные условия формирования психических структур, которые в конечном счете содействуют независимому эмоциональному функционированию. Внимание, которое Малер уделяла малейшим деталям эмоционального взаимодействия матери и ребенка, стало причиной появления многочисленных исследований отношений ребенка с родителями (об отношениях между отцом и ребенком см.: Abelin, 1971, 1975, Cath et аl., 1982; Pruett, 1983, 1985). Результаты этих исследований пополнили наши знания о нормальном развитии, а также о возникновении и предупреждении патологии. Кроме того, ее новаторская работа – лонгитюдные наблюдения в естественных условиях за развитием детей (один из немногих проектов, осуществленных психоаналитиками) – стала моделью и стимулом для последующих аналогичных исследований. Хотя новые более детальные знания о развитии младенцев привели к изменению или смещению акцентов в теории Малер (в частности, это относится к ее концептуальному осмыслению самых ранних фаз), ее наблюдения не утратили своей ценности. Сформулировав представление о процессе сепарации– индивидуации, Малер представила целостную теорию доэдиповых объектных отношений, которая дополняет теорию эдипова комплекса и позволяет разработать модель развития объектных отношений, согласующуюся с теорией влечений и с теориями развития психической структуры.