Текст книги "Кровавый навет в последние годы Российской империи. Процесс над Менделем Бейлисом"

В качестве эксперта пригласили и Сикорского, профессора психиатрии, повторившего на процессе свои соображения относительно обрядового характера убийства, высказанные в 1911 году. На перекрестном допросе, устроенном адвокатами обвиняемого, Сикорский продемонстрировал глубокую ненависть к евреям и воспроизвел старые шаблонные утверждения:

евреи – приверженцы фанатической религии, сознательно подрывающие основы христианского общества и христианской культуры. Он также упомянул об «особом способе», при помощи которого евреи убивают детей, упомянутом в различных сочинениях. Когда его попросили уточнить, что он имеет в виду под «особым способом», и привести доказательства, он сослался на «известного рода цензуру, которая такие вопросы не пропускает» (см. Документ 52).

Наконец, желая обосновать свои утверждения о том, что Бейлис и неустановленные евреи убили Андрея в обрядовых целях, обвинение прибегло к смехотворным уловкам, изображая Бейлиса религиозным фанатиком, а кирпичный завод Зайцевых – очагом религиозного экстремизма. Власти обратили внимание на то, что отец Бейлиса принадлежал к секте хасидов. Обвинители, однако, благополучно проигнорировали тот факт, что сам Бейлис не отличался строгостью в исполнении предписаний иудаизма, а его стиль жизни не имел почти ничего или даже совсем ничего общего с тем, который практиковали хасиды и вообще религиозные евреи. Бейлис воспитывался в духе иудаистских предписаний, но во взрослом возрасте заметно отошел от религии. Он не соблюдал еврейских праздников, кроме Рош-Хашана и Йом-Киппура, и, как уже говорилось, работал по субботам – включая субботу 12 марта, когда он якобы совершил убийство. Ни один практикующий иудей, тем более хасид, не стал бы работать по субботам. Итак, обвиняемый вел себя в жизни как нерелигиозный человек, но тем не менее обвинители настаивали на его связи с хасидами. Власти заявили, что некий Файвел Шнеерсон, который столовался у Бейлиса, принадлежал к известному хасидскому роду Шнеерсонов. Однако он оказался обычным торговцем сеном и не только не принадлежал к этому хасидскому семейству, но даже никогда о нем не слышал, как выяснилось на допросе[34]34
  В одной из газет писали, что полицейские отправились в городок Любавичи, где проживал глава династии Шнеерсонов, чтобы выяснить, не является ли Шнеерсон, проходящий свидетелем по делу Бейлиса, его родственником. Женщина, встретившая их на пороге дома ребе, ответила решительным «Нет!» (Киевская мысль. 1913. № 284. 19 октября).


[Закрыть]. Как подчеркивали представители обвинения, Иона Зайцев, при котором кирпичный завод стал собственностью Зайцевых, был набожным, соблюдающим религиозные предписания иудеем, хотя и не хасидом. В то же время Марк Зайцев, унаследовавший завод после смерти отца в 1907 году, редко посещал синагогу и даже предлагал своим гостям не-кошерную пищу. И если при отце мацу пекли из пшеницы, выращиваемой под строгим наблюдением раввина, то при сыне эта практика прекратилась. Несмотря на громадное количество свидетельств в пользу обратного, представители властей на суде настаивали, что Бейлис связан с хасидизмом и что семейство Зайцевых не отказалось от религиозных практик Ионы Зайцева, сочтенных экстремистскими[35]35
  ДАКО. Ф. 183. Оп. 5. Д. 4. Л. 85‒85 об. «Земщина» утверждала, что кирпичный завод – это «хасидское гнездо», где евреи стараются спрятать свою «фанатичную иудейскую душу» под «фешенебельным европейским костюмом» (Земщина. 1913. № 1473. 18 октября).


[Закрыть].

Процесс Бейлиса – пародия на правосудие – повредил репутации царизма в глазах мировой общественности. Зарубежные правительства не удалось убедить в том, что принятое в самодержавной России обхождение с евреями оправданно. Напротив, преследование Бейлиса по надуманным обвинениям поставило режим в неловкое положение и подчеркнуло анахроничность его жесткой политики по отношению к евреям. Все укрепились во мнении, что Россия при Николае II является оплотом антисемитизма и что ее правительство пренебрегает правовыми нормами. Критика в адрес российских властей из-за дискриминации евреев не только не ослабла, но, наоборот, усилилась.

Часть IV
Заключительные речи и приговор

Все представители обвинения в своих заключительных выступлениях поддержали утверждение властей о том, что Андрей стал жертвой ритуального убийства с участием Бейлиса. Как один из гражданских истцов, требовавший возмещения нанесенного семье Андрея ущерба, Шмаков принял активное участие в судебных прениях. Для него было крайне важно, чтобы суд вынес обвинительный приговор, упоминающий о ритуальном характере убийства. Рьяный антисемит, Шмаков во время процесса не отказал себе в удовольствии пересыпать вопросы свидетелям небольшими рассказами о еврейских обычаях и верованиях, почерпнутыми из малоизвестных памфлетов и книг, которые он читал во множестве. Его выступление было полно яростных нападок на порочную сущность евреев и иудаизма. Ранее на суде Шмаков отрицал, что Андрея убили Чеберяк и члены ее шайки, но в заключительной речи, раздосадованный тем, что ложь и махинации Чеберяк выплыли наружу, он выдвинул неправдоподобное предположение, обвинив в убийстве Андрея одновременно Чеберяк и Бейлиса. Он утверждал, что Чеберяк заманила мальчика к себе в квартиру и передала его в руки Бейлиса, который, собственно, и совершил убийство.

Другой гражданский истец, Замысловский, посвятил большую часть своей речи защите версии обрядового убийства и опровержению доводов относительно участия Чеберяк в совершении преступления. Замысловский не настаивал на правдивости показаний, основанных на словах Жени Чеберяка, будто бы сказанных им перед смертью; он попросту проигнорировал свидетельства, не соответствовавшие его картине событий. Замысловский также подчеркивал, что Чеберяк боялась Бейлиса и владельца кирпичного завода – те знали о ее преступной деятельности. По странной логике Замысловского, невиновность Чеберяк автоматически означала виновность Бейлиса (см. Документ 53).

Прокурор Виппер произнес пятичасовую речь, подытожив ход процесса для присяжных. Он заявил, что все свидетели со стороны защиты подкуплены или запуганы «заправилами еврейского народа». Виппер уверял, что Чеберяк невиновна, и настаивал на том, что мировое еврейство решило любой ценой добиться оправдания Бейлиса. Согласно Випперу, именно евреи начали говорить о ритуальном убийстве и кровавом навете, чтобы отвлечь внимание от Бейлиса и убийства как такового. Он также делал антисемитские высказывания относительно господства, которое евреи установили над иноверцами, особенно через прессу (см. Документ 56).

Как полагал Грузенберг, представлявший интересы евреев (и уже выступавший, примерно десятилетием ранее, в качестве защитника на процессе по обвинению еврея в ритуальном убийстве), процесс над Бейлисом символизировал столкновение двух культур: одной, укорененной в народных верованиях, суевериях, невежестве, и другой, основанной на разуме и знаниях[36]36
  Адвокаты Бейлиса в заключительных речах попытались применить две тактики: одна была нацелена на демонстрацию невиновности Бейлиса, вторая – на опровержение обвинений в ритуальном убийстве. Однако Карабчевский принял на вооружение третью, предположив, что убийство, по замыслу его организаторов, должно было привести к еврейскому погрому и тем самым отвлечь внимание полиции от Чеберяк и ее шайки.


[Закрыть]. По его словам, было бы ошибкой вступать в спор с обвинением относительно предполагаемой потребности евреев в крови христиан. Грузенберг считал, что это процесс над одним отдельно взятым евреем, а не над иудейской религией, и говорил о бесполезности оспаривания народных верований, не подкрепленных ни одним свидетельством. В своих воспоминаниях он писал: «На суде нужно только одно: доказать, что тот, которому приписывается убийство из ритуальных побуждений, убийства не совершил. Нельзя допустить хотя бы один судебный приговор о признании еврея виновным в ритуальном убийстве. Только это важно» [Грузенберг 1938: 114]. Соответственно, в своем выступлении он главным образом указывал на слабость позиции обвинения, в особенности на расхождения свидетельских показаний насчет Бейлиса (см. Документ 55). Маклаков в своей эмоциональной и волнующей речи также по преимуществу демонстрировал невиновность подсудимого. Он решительно возразил против вердикта обвинителей и указал на абсурдность предъявленных властями улик. Маклаков заявил, что Чеберяк сфабриковала свидетельства, позволившие обвинить Бейлиса в преступлении, подговорив мужа и дочь дать ложные показания против него (см. Документ 56).

Вечером 28 октября, изложив резюме по делу, судья Болдырев напутствовал присяжных, которые удалились для совещания. Однако, давая инструкции, Болдырев заявил, что, к его удовлетворению, обвинители доказали факт совершения ритуального убийства на кирпичном заводе. Таким образом, он предпочел не обращать внимания на очевидную слабость показаний свидетелей со стороны властей. Хорошо понимая, что попытка обвинить Бейлиса обречена, судья принял линию обвинителей, разделивших обвинения – и приговор – на две части. Разделение на части приговоров и инструкций присяжным было обычным делом в российских судах и позволяло выносить смешанные вердикты, признававшие справедливыми часть заявлений обвинителей. В деле Бейлиса присяжные могли заключить, что преступление было совершено так, как предполагало обвинение, но при этом заявить, что подсудимый невиновен в его совершении. Иными словами, такое разделение позволяло избежать вынесения однозначного приговора: «виновен» или «невиновен».

Первый поставленный Болдыревым вопрос касался того, имеет или нет данное преступление черты обрядового убийства, второй – того, причастны ли к нему Бейлис и еще один неизвестный еврей. Судья рассчитывал, что разделение двух обвинений облегчит работу присяжным и, таким образом, спасет обвинителей от полного провала. Отсутствие всяких упоминаний о евреях и иудаизме выдавало намерение властей оградить себя от упреков в антисемитизме, хотя свидетели со стороны обвинения утверждали, что евреи и иудаизм сыграли важнейшую роль в совершении убийства. Подробное описание Болдыревым мучительной агонии Андрея и нанесенных ему ран говорило о попытке повлиять на присяжных, чтобы добиться вынесения обвинительного приговора (см. Документ 57).

Присяжные совещались несколько часов и наконец, утром 29 октября, сообщили судье, что вынесли решение. Как показало первое голосование, присяжные сочли (семью голосами против пяти), что преступление имеет признаки обрядового убийства и произошло на кирпичном заводе; при втором, когда обсуждалась причастность Бейлиса, голоса разделились поровну (шесть против шести). Один из присяжных будто бы поменял свое мнение в последний момент, решив, что Бейлис невиновен. По российскому законодательству, равенство голосов истолковывалось в пользу обвиняемого и, следовательно, Бейлис отпускался на свободу. Несмотря на недостаток улик в пользу совершения убийства на кирпичном заводе, ставка властей на то, что присяжные поддержат обвинение в ритуальном убийстве, оправдалась. К тому же им удалось убедить в виновности Бейлиса половину присяжных[37]37
  В одной газете указывалось, что в начале процесса большинство присяжных верило в виновность Бейлиса, полагая, что свидетели защиты подкуплены. Но по ходу судебных заседаний некоторые присяжные убедились в его невиновности и скептически оценивали выступления свидетелей обвинения, которые, с их точки зрения, вели к развалу дела. Кое-кто из присяжных был уверен, что Чеберяк как минимум знала имя убийцы. См. Киевская мысль. 1913. № 300. 30 октября.


[Закрыть].

Приговора, казалось, ожидал весь Киев. Когда стало известно, что присяжные удалились на совещание, перед зданием суда начали собираться толпы. Полицию и войска привели в повышенную готовность, чтобы они могли немедленно пресечь беспорядки. К утру известие об оправдании Бейлиса стало главной темой разговоров киевлян; вскоре оно распространилось по всей Российской империи и другим странам. Многие жители города пришли к дому, где жила Чеберяк, в надежде, что полиция продолжит там свое расследование. «Киевская мысль» за 29 октября опубликовала статью со следующим заголовком: «Бейлис невиновен». В ней говорилось: «Есть еще правда на Руси! <…> Серые люди спасли честь России!» (намек на присяжных). А в редакционной статье от 30 октября указывалось:

«Спасена не только жизнь невинного человека – спасены честь и достоинство, спасено культурное величие нашей родины»[38]38
  Киевская мысль. 1913. № 299. 29 октября; № 300. 30 октября.


[Закрыть]. Однако то обстоятельство, что семеро и шестеро присяжных, соответственно, поддержали версию властей, делает неоправданной веру редакции газеты в жюри, составленное из простых людей, и свидетельствует о бытовании антисемитизма в России эпохи позднего самодержавия. Газеты России, Европы и Соединенных Штатов объявили, что Бейлис признан невиновным (см. Документ 58).

Решение суда о том, что убийство напоминало обрядовое, имело немалую важность. Бейлиса оправдали, но правительственная стратегия – продемонстрировать факт совершения ритуального убийства – сработала. Царские чиновники, по всей видимости, были удовлетворены согласием присяжных с этим пунктом обвинения и увидели, что двухлетние усилия, направленные на то, чтобы засудить невиновного человека, оправдались. Сразу после оглашения вердикта Шмаков дал понять, что цель правительства достигнута и ритуальные убийства признаны реальной угрозой[39]39
  Вечерняя газета. 1913. № 162. 29 октября. Еще до окончания процесса Чаплинский сообщил одному из издателей «Киевлянина», что обвинению все равно, признают присяжные Бейлиса виновным или нет. Гораздо важнее была их поддержка тезиса властей о совершении ритуального убийства [Langer 2007: 137].


[Закрыть](см. Документы 59 и 60). В интервью, данном 30 октября, Замысловский выразил недовольство приговором и заявил, что убежден в виновности Бейлиса. Но он прибавил также, что правительство не будет подавать апелляцию, ибо главная цель – признание факта ритуального убийства – достигнута. Согласно Замысловскому, в возобновлении расследования с целью получить новые улики и выяснить, кто совершил убийство, не было необходимости: тем самым он признавал, что власти не заинтересованы в обнаружении настоящего убийцы (или убийц)[40]40
  Киевская мысль. 1913. № 301. 31 октября.


[Закрыть]. Решение не обжаловать приговор свидетельствует о том, что Щегловитов хотел оставить процесс в прошлом и не верил, что его подчиненные смогут собрать улики, которые убедят новый состав присяжных в виновности Бейлиса. Вследствие этого убийца или убийцы Андрея так и не предстали перед судом.

Оправдание Бейлиса явно разочаровало тех, кто отстаивал тезис о ритуальном убийстве и требовал вынести Бейлису обвинительный приговор. Но в вердикте присяжных они могли найти и некоторое утешение: Бейлиса оправдали, однако власти были очень близки к тому, чтобы добиться его осуждения, и этот факт вызывал удовлетворение. Правительство, с точки зрения этих людей, продемонстрировало реальность ритуальных убийств. В «Двуглавом орле» от 30 октября провозглашалось: «Один жид оправдан – все жиды осуждены». В том же номере была помещена редакционная статья, повторявшая то, что неизменно утверждала газета (см. Документ 61). Сторонники режима вели себя так, будто обвинители выиграли дело, и устроили торжественный банкет, пригласив Щегловитова и Виппера в качестве почетных гостей. Те, кто работал на благо режима, удостоились повышения: Болдырев стал главным судьей Киевского апелляционного суда и обладателем золотых часов, подаренных Николаем II. Чаплинскому досталось место в Сенате, высшем органе государственной власти, а Замысловский обогатился, получив от властей 25 тысяч рублей за оказанные им услуги.

Эпилог

Оправдательный приговор означал, что мытарства Бейлиса завершились. После освобождения из тюрьмы он желал лишь одного: вернуться к семье и заново наладить жизнь. Но вскоре по возвращении домой ему потребовалось лечение в больнице. Кроме того, его место на кирпичном заводе занял другой человек, и надо было думать, как содержать семью. В воспоминаниях Бейлиса рассказывается о его оправдании, освобождении из-под стражи и возвращении к семье – и в мир – в качестве свободного человека (см. Документ 62).

Годы, проведенные в тюрьме, и процесс сделали Бейлиса первостепенной публичной фигурой, к которой было приковано внимание общественности в России, Европе и Соединенных Штатах. Он не мог избежать интереса широкой публики и любопытства журналистов. Не мог он и забыть того, что ему пришлось испытать в роли жертвы властей, вознамерившихся обвинить его в убийстве. Всего лишь через несколько недель после оправдания Бейлиса шесть нью-йоркских театров, ставивших пьесы на идиш, выступили с постановками, посвященными Бейлису и суду над ним; то же самое происходило по всей Северной Америке и Европе [Berkowitz 2001: 199–225][41]41
  В 1917 году на экраны киевских кинотеатров вышел фильм «Дело Бейлиса».


[Закрыть]. Парижская кинокомпания «Пате» выпустила документальную ленту, запрещенную царским правительством к показу в России. Сразу после процесса появился также фильм под названием «Киевские секреты, или Суд над Бейлисом», который также не шел в России, но был показан кинотеатрами в нескольких странах Европы и в США.

Став знаменитостью, Бейлис тем не менее плохо представлял себе, как добывать средства к существованию. На него сыпались привлекательные – в том числе финансово – предложения. Одна богатая еврейка из Парижа предложила ему бесплатно жить в роскошном доме, и многие состоятельные евреи в европейских странах и США обещали материально обеспечить Бейлиса вместе с его семьей, если он пожелает переехать. Однако он отказался – из-за незнания языков (французского, немецкого, английского) и опасений по поводу того, что европейский климат может плохо повлиять на его слабое здоровье. Он отверг также предложение совершить лекционную поездку по США за гонорар в 40 тысяч долларов, так как не желал провести двадцать недель за океаном, далеко от семьи.

Но письма с угрозами свидетельствовали о том, что оставаться в Киеве опасно. Известные евреи, решившие помочь Бейлису вновь устроиться в жизни, предупредили его, что он должен переправить своих родных в безопасное место. В конце 1913 года Бейлис принял нелегкое решение об эмиграции и вместе с семьей выехал из Киева в Палестину, обосновавшись в Тель-Авиве, где его дети начали посещать школу. Он не попрощался даже с братом и сестрой, не желая афишировать свой отъезд из страха, что антисемиты могут помешать ему. Судя по воспоминаниям Бейлиса, у него имелись серьезные сомнения относительно отъезда из Киева (см. Документ 63).

Начало Первой мировой войны в августе 1914 года затруднило для Бейлиса поиск работы. Кроме того, Англо-Палестинский банк, куда Бейлис положил деньги, собранные для него киевскими благотворителями, перешел под управление еврея – германского подданного, который закрыл для Бейлиса возможность вывести средства со счета. Представители состоятельных евреев давали обещания – как расплывчатые, так и вполне конкретные – относительно финансовой поддержки, но из этого ничего толком не вышло, так как война воспрепятствовала переводу средств. В 1920 году Бейлис с семьей переехал в США и работал в Нью-Йорке сначала типографским рабочим, а затем коммивояжером – без особого успеха. Он чувствовал себя неуютно в Америке и перед смертью признался, что его тянет обратно в Палестину. Мемуары Бейлиса «История моих страданий» были опубликованы в нескольких выпусках одной еврейской газеты (1925) и вскоре переведены на английский (1926). После смерти Бейлиса в семидесятилетнем возрасте в 1934 году на прощальную церемонию в известную синагогу на Элдридж-стрит, что в Нижнем Ист-Сайде, пришло несколько тысяч человек. Его похоронили на кладбище Маунт-Кармел в нью-йоркском районе Куинс. Надпись на могильном камне отражает убеждение многих евреев в том, что страдания Бейлиса символизируют несчастья всего еврейства:

Остановись у этой могилы

Здесь лежит святой, избранный человек

Народ Киева избрал его жертвой

И подверг мукам весь Израиль

Ложно обвинив его, вместе с общиной, в том, что он забрал кровь

Христианского ребенка, которой его вера требовала для пасхальных празднеств

Они заковали его в цепи и бросили в яму

Много дней он не видел дневного света

За весь Израиль он подвергся жестоким пыткам

Воздай должное его чистой и невинной душе

Покоящейся в сени Господа в вышине небес

Пока те, кто спят, не пробудятся к жизни

Менахем Мендель бен-Товия Бейлис

Скончался 24 таммуза 5694

Да будет вечно благословенна память его

Да будет душа его / ее завязана в узле вечной жизни

Что стало с другими участниками дела Бейлиса? После захвата власти в 1917 году большевики получили возможность свести счеты с царскими чиновниками, чьи действия казались им особенно пагубными для российского народа. Министр юстиции Щегловитов был расстрелян. Государственный обвинитель Виппер сумел найти работу при новой власти, но затем подвергся тюремному заключению (1919), где и умер в том же году. Студент Голубев погиб на фронте в Первую мировую войну. Ксендз Пранайтис скончался в начале 1917 года. Веру Чеберяк киевские коммунисты расстреляли по приказу из Москвы (1918).

Нам неизвестно, по какой причине это случилось: либо прошлое расквиталось с ней, либо она не изменила своего образа жизни и активно поддерживала свергнутую монархию.

* * *

Дело Бейлиса принадлежит не одной лишь истории: оно имеет большое значение для современности, в первую очередь потому, что помогает нам понять причины живучести антисемитизма по всему миру. Могила Андрея Ющинского в Киеве стала местом паломничества националистов и антисемитов, видевших в нем мученика, жертву еврейского заговора с целью подорвать основы общества и культуры в России и на Украине. В 2006 году над ней установили металлическую сень; появилась также каменная плита с фрагментом вердикта присяжных, где описываются нанесенные мальчику раны. С этого времени ежегодно в день смерти Андрея тысячи человек собираются на его могиле, чтобы почтить память того, кого они считают мучеником.

Название веб-сайта Der Stürmer отсылает к нацистской газете с тем же названием, выходившей в 1923–1945 годах. На сайте есть раздел, посвященный делу Бейлиса[42]42
  http://der-stuermer.org/english/judical-inc.htm (дата обращения: 25.09.2019).


[Закрыть]. Упоминания о кровавом навете встречаются в телешоу, речах и книгах, выходящих и звучащих в некоторых странах Европы и арабского Ближнего Востока, – как часть антиизраильской пропаганды. Еще в середине 1990-х годов отдельные итальянские священники выступали за возвращение верующим останков предполагаемой жертвы ритуального убийства, совершенного в XVI веке; одно церковное издание в Турине опубликовало серию статей, призывавших читателей поверить в ритуальный характер убийства [Calio 2003: 225–245][43]43
  В 1989 году еврейская женщина, страдавшая диссоциативным расстройством личности, выступила на шоу Опры Уинфри, сообщив, что присутствовала при ритуальном убийстве еврейского мальчика его родителями. Отредактированную расшифровку ее выступления см. URL: http://usajewish.blogspot.com/2007/02/vicki-and-devil. html (дата обращения: 25.09.2019).


[Закрыть]. Совсем недавно, в апреле 2012 года, венгерский парламентарий напомнил о Тисаэсларском кровавом навете 1880-х годов, заявив: «Мы не знаем, что там произошло»[44]44
  Краткое изложение его речи см. URL: http://virtualjerusalem.com/news.php?Itemid=6621 (дата обращения: 25.09.2019).


[Закрыть]. И хотя эти проявления антисемитизма являются уделом маргиналов, есть вероятность, что политические экстремисты могут использовать обвинения в ритуальном убийстве для организации протестов и других антиеврейских акций. Как и «Протоколы Сионских мудрецов» – гнусная фальшивка, обвиняющая евреев в заговоре с целью добиться господства над миром, – кровавый навет является зримой реальностью в некоторых странах[45]45
  «Протоколы Сионских мудрецов», появившиеся в России в первые годы ХХ века, приобрели всемирную известность к началу Первой мировой войны, были переведены на многие языки и стали своего рода библией антисемитов. В наши дни учебники в арабских странах Ближнего Востока упоминают о них как о подлинном документе, а в 2002 году египетское телевидение показало мини-сериал, вдохновленный ими. О «Протоколах» см. [Bronner 2000; Cohn 1967].


[Закрыть].

В 2013 году отмечалось столетие дела Бейлиса. Поскольку кровавый навет до сих пор находит отклик у людей в различных частях света, мы должны задуматься о том, какие уроки он преподносит нам в начале XXI века. Мощь и влияние государства за прошедшие сто лет заметно возросли – царские министры не могли даже помыслить о таком контроле над обществом, который доступен нынешним правительствам. Страдания Бейлиса говорят о том, что власть, осаждаемая со всех сторон, готова на отчаянные меры в надежде удержаться, и показывают, насколько государство способно манипулировать общественным мнением и определять исход политических процессов. Как продемонстрировало дело Бейлиса, повышение уровня грамотности и образованности не всегда ведет к исчезновению этнических, национальных, расовых и религиозных стереотипов. И действительно, судя по событиям ХХ века, так называемые «просвещенные» общества могут пасть жертвой иррациональных, беспочвенных идей, что имеет для них катастрофические последствия.

Дело Бейлиса показывает, до какой степени токсичной может стать политика, если к ней примешивается антисемитизм, и служит предостережением об опасности этнорелигиозной ненависти для общественной и политической стабильности. Нет никаких гарантий того, что аналогичные процессы, пусть и совершенно необоснованные, не повторятся вновь. Однако наш исторический обзор должен помочь гражданскому обществу принять верное решение.

Рис. 18 и 19. Могила Андрея Ющинского в Киеве. 2011. Фото автора