Текст книги "Курс на Марс. Самый реалистичный проект полета к Красной планете"

Из соображений минимализма Бейкер настаивал на экипаже из трех человек; я предлагал команду из пяти. Мы проработали логистику миссии, и обнаружилось, что расчетная грузоподъемность позволяет составить экипаж из четырех человек.

Поэтому членов экипажа стало четверо. (Выбирать было просто. Однако по причинам, которые я изложу позже, я убедился, что четверо – это в самый раз для начала миссии.)

За день до завершения работы по проектированию я вошел в офис Бейкера и сел на его стол. Я сказал: «Нашему плану нужно название, что-нибудь передающее его суть. Мы собираемся прямо на Марс, и по программе – избегая промежуточных этапов на орбите Земли или на Луне, и физически – запуская ракету прямо к Красной планете и возвращая аппарат с поверхности Марса прямо на Землю. Я обдумывал варианты вроде «Прямолинейный план» или «Директ Марс»». Бейкер посмотрел на меня и сказал: «Хорошо… как насчет… "Марс Директ"?» Ему не пришлось повторять дважды. У миссии появилось имя.

После завершения работы мы отдали наш план на ознакомление группе, разрабатывающей программы полетов, и начальству. Бен Кларк составил список серьезных вопросов и замечаний по поводу миссии, занявший несколько страниц. Мы дали письменный ответ. Эл Шалленмюллер, вице-президент сектора гражданской космонавтики «Мартин Мариетта», очень заинтересовался миссией. Все необходимое для выполнения нашего плана могло быть без затруднений создано в ближайшем будущем. Опираясь на свой опыт работы в «Сканк уоркс», он согласился с моей оценкой, согласно которой «Марс Директ» может быть подготовлен в течение десяти лет. Шалленмюллер решил отправить нас в Центр космических полетов Маршалла в Хантсвилле, штат Алабама, чтобы мы представили свой план сотрудникам НАСА. Ни Бейкер, ни я не ожидали, что брифинг пройдет хорошо. Центр имени Маршалла считается одним из самых консервативных в НАСА, и казалось маловероятным, что тамошняя аудитория благосклонно воспримет радикальную идею вроде «Марс Директ». Регионализм тоже мог стать настоящей проблемой, которая значительно усилила бы настроение «вас сюда не звали». Я предсказывал Бейкеру, шутя только отчасти, что скорее всего сотрудники центра Маршалла ответят: «Мой отец не отправлял такие миссии на Марс, и его отец не отправлял такие миссии на Марс, и нам не нужно, чтобы сюда приезжали проклятые янки и учили нас, как запускать миссии на Марс».

Я не мог ошибиться сильнее. Мы с Бейкером представили доклад о миссии вместе, в командном стиле. Отклик был потрясающий. Группа планирования ИИК из центра Маршалл действительно была консервативной и именно по этой причине очень воодушевленно встретила «Марс Директ». Эти люди месяцами разбирались с грандиозными планами по сборке на орбите огромных межпланетных космических кораблей, хотя сами считали эти планы бредом сивой кобылы. Когда мы объяснили, как осуществить пилотируемый полет на Марс с помощью двух запусков ракет типа «Сатурн-5», у ветеранов программы «Аполлон», сидевших в зале, начали загораться глаза: «А ведь это мы действительно можем выполнить!» Джен Остин, руководитель организации по ИИК в центре Маршалла, пригласил нас с Бейкером к себе в офис и говорил о плане два часа (нечто неслыханное!), сначала расспрашивая о концепции, а затем давая нам советы о том, как рассказать о миссии в космическом центре Джонсона и в других организациях.

Брифинг в центре Маршалла состоялся 20 апреля 1990 года. В следующие несколько недель с подобными докладами мы посетили все крупные центры НАСА, участвующие в ИИК, и везде мы приводили людей в восторг. В День памяти павших[19]19
  Национальный день памяти в США, отмечается ежегодно в последний понедельник мая. Посвящен памяти американских военнослужащих, погибших в вооруженных конфликтах. – Прим. пер.


[Закрыть] мне дали возможность выступить с заключительным докладом пленарной сессии на национальной конференции Национального космического общества в Анахайме. Это был первый рассказ о «Марс Директ» для широкой публики. Мне аплодировали стоя. Через неделю мы с Бейкером выступали с докладом о миссии на конференции «Курс на Марс» (проводится раз в три года сообществом «Марс Андеграунд», о котором я расскажу чуть позже) в Боулдере и вообще выступали везде, где только можно было. На следующий день Boston Globe на первой полосе опубликовала статью своего опытного научного корреспондента Дэвида Чандлера под названием «Предложен новый план полета на Марс», которую перепечатали сотни других газет. Миссия «Марс Директ» получила широкую огласку.

До конца лета Бейкер и я по отдельности и вместе продолжали выступать на открытых конференциях и брифингах НАСА. Также мы опубликовали подробное описание миссии в специальном разделе журнала «Аэроспейс Америка», специализированном ежемесячном издании об авиационной промышленности. Где бы мы ни выступали, у нас появлялись единомышленники, но контратака уже готовилась. Влиятельные люди из НАСА, причастные к программе космической станции, совсем не были рады существованию «Марс Директ». Так как мы не использовали станцию или хотя бы наработки (которые только должны были появиться) по методам сборки на орбите, выходило, что мы подрываем доверие к их программе. Сотрудникам НАСА, которые были дружественно настроены к миссии «Марс Директ», сказали держаться от нас подальше. Эта заставило нас снизить активность. Некоторые (но не все) представители сообщества инженеров, занимающихся разработками в области реактивного движения, также были настроены враждебно. Они тоже почувствовали, что «Марс Директ» уменьшает значимость их проектов, и выдвигали к будущим миссиям такие требования, которым могли удовлетворить только разработанные ими системы. На то чтобы опровергнуть необходимость этих требований, у нас ушло немало сил. То, что началось как интеллектуальный блицкриг, превращалось в окопную войну.

Темперамент Бейкера не подходил для такой затяжной битвы. Становилось все очевиднее, что преодолеть косность мышления наших оппонентов будет непросто, а глупое стремление бюрократов из НАСА реализовать их фантастический проект стоимостью 450 миллиардов долларов приводило к тому, что Конгресс продолжал отказывать в финансировании ИИК. Бейкер все сильнее унывал. В феврале 1991 года он уволился из «Мартин Мариетта» и пошел получать степень магистра в Университете Колорадо, чтобы затем открыть собственную консалтинговую фирму.

Оставаясь оптимистом, я упорно продолжал ездить по стране, выступил с десятками докладов и написал многочисленные статьи для журналов. Администрация Буша привлекла независимых экспертов из группы «Синтез», возглавляемой бывшим астронавтом программы «Аполлон» генералом Томасом Стаффордом, чтобы попытаться разработать новую архитектуру для ИИК взамен неудачного «90-дневного отчета». Я встретился с ними и коротко изложил свою идею, а затем побеседовал с ключевыми людьми в комиссии. Когда в мае 1991 года был опубликован отчет группы «Синтез» [13], я был разочарован. Они проигнорировали «Марс Директ» и отдали предпочтение исследованию Марса с помощью слегка обновленной версии гигантских космических аппаратов на ядерных реактивных двигателях из плана Вернера фон Брауна за 1969 год. Но хотя мой план и не попал в отчет целиком, ключевые моменты в нем все таки были отражены. Сборка аппаратов на орбите теперь считалась нежелательной. Большой срок, проведенный на Марсе, теперь рассматривали как плюс миссии – наконец-то исследования признали ее важной составляющей. Так, в то время считалось, что полет на Марс во время его противостояния с Землей (что предполагало большие энергозатраты и короткое время пребывания на Марсе) будет выбран для первой миссии, а все последующие миссии будут запущены во время соединения Земли и Марса (энергозатраты меньше, а время пребывание на Марсе более длительное). Предложенная мной технология производства марсианского ракетного топлива из метана и кислорода вызвала одобрение, в отчете было сказано, что проект необходимо реализовать, правда, не в рамках самых первых миссий. Все это свидетельствовало о прогрессе. Потом осенью 1991 года свет в конце тоннеля забрезжил еще ярче, когда Майк Гриффин, один из надежнейших людей в группе «Синтез», был назначен руководителем отдела планетных исследований НАСА и ответственным за ИИК. Говорили, что Гриффин очень умен и не похож на среднестатистического бюрократа. «Если бы только я мог с ним побеседовать», – подумал я. Я не мог подобраться к Гриффину напрямую, поэтому начал убеждать его друзей – некоторые из них также были моими друзьями. Наконец в июне 1992 года мне выпал шанс поговорить с Гриффином в его офисе. Все прошло хорошо. Гриффин прочел некоторые мои статьи, но у него были кое-какие вопросы. Личная встреча дала мне возможность на них ответить. Гриффин позвонил Биллу Боллхаусу руководителю сектора гражданской космонавтики в «Мартин Мариетта» (Шалленмюллер к тому времени почти отошел от дел), и «попросил» его («просьба» руководителя подразделения НАСА в аэрокосмической промышленности – это значительно больше, чем просто просьба) выделить средства для того, чтобы я подготовил более детальное обсуждение миссии «Марс Директ» в Космическом центре имени Джонсона. Они обязательно воспримут миссию всерьез.

Обсуждение состоялось, и не одно – тогда я не знал, что миссия «Марс Директ» настолько понравилась Гриффину. Он даже побеседовал с будущим руководителем НАСА Дэном Голдином, который также стал моим сторонником. В итоге, когда я появился в центре имени Джонсона в октябре 1992 года, чтобы провести серию подробных брифингов о «Марс Директ», моя аудитория определенно была готова слушать.

Группа исследовательских программ из центра Джонсона выслушала меня, и людям понравилось то, что они услышали, но у них по-прежнему оставались вопросы. Члены группы чувствовали, что мои оценки массы миссии сделаны с запасом, и хотели, чтобы в экипаже было шесть человек. А значит, потребовалась бы более мощная ракета, чем «Арес». Дэйв Уивер, главный архитектор миссий в группе, также с подозрением отнесся к тому, что весь план критически зависит от производства ракетного топлива на Марсе. Действительно, если топливо будет изготовлено перед тем, как экипаж, который в нем нуждается, покинет Землю, проблем не возникнет. Но если запасание топлива на Марсе не состоится, вся миссия окажется провальной. Уивер и я пошли в его офис, взяли мел и разработали компромиссную архитектуру миссии, которая отвечала на все вопросы [14]. Я назвал этот план «Марс Полудирект» (рис. 3.2). В рамках одной миссии вместо двух запусков выполняются три. Один доставляет на поверхность Марса спускаемый аппарат, который сам будет производить топливо, а также большое количество оборудования и расходных материалов. Еще один доставляет возвращаемый на Землю модуль экипажа вместе с метаново-кислородным реактивным двигателем на высокую околомарсианскую орбиту. С помощью последнего запуска к поверхности Марса отправят хаб с экипажем. Следовательно, нет необходимости производить достаточное количество топлива для отправки возвращаемого на Землю аппарата прямо с поверхности Марса. Нужно лишь послать модуль с поверхности Марса на орбиту и провести там стыковку жилого модуля с ВЗА, после чего находящийся на орбите химический реактивный двигатель доставит экипаж домой. Модуль для взлета с Марса достаточно легкий, поэтому, если с ним не отправлять никаких дополнительных грузов, полностью заправленный вариант может быть доставлен на поверхность Марса одной тяжелой ракетой-носителем. То есть, если на Марсе производство ракетного топлива не заладится, программу по-прежнему можно спасти с помощью запуска с Земли четвертой ракеты-носителя. Этот вариант архитектуры мне нравился меньше, чем классический «Марс Директ», поскольку ограничивал возможности миссии. Вместо двух запусков и двух космических аппаратов для плана «Марс Полудирект» потребовалось бы по три запуска и три аппарата, что увеличило бы стоимость программы. Кроме того, критически важное рандеву на орбите Марса было запланировано на вторую половину миссии. Это явно было необыкновенным прогрессом по сравнению с прежней убежденностью НАСА: теперь весь полезный груз собирались доставить на Марс сразу с помощью одной ракеты-носителя, не требовалась сборка гигантского корабля на орбите Земли, планировалось длительное пребывание экипажа на Марсе и использование местных ресурсов с самой первой миссии. Это был компромисс, но компромисс жизнеспособный, я бы его поддержал. Майкл Дьюк и Гамболт «Гам» Манделл, два уважаемых в центре Джонсона человека, почти сразу одобрили план «Марс Полудирект», с тех пор мы могли рассчитывать на большую поддержку центра.

В 1993 году Уивер сблизился с большой командой из разных подразделений НАСА, для того чтобы проработать план «Марс Полудирект». Я участвовал в этой работе как консультант. И опять в большой команде стали появляться сепаратистские настроения. Представители различных программ пытались обеспечить ведущую роль своим системам. Работать с такой командой – это все равно что пасти котов. Тем не менее удалось сформировать вполне работоспособный план, основанный на «Марс Полудирект». Эта расширенная версия была проанализирована той же группой оценки финансовых затрат из центра Джонсона, которая выдала цифру в 450 миллиардов долларов для «90-дневного отчета». Анализ включал разработку всех необходимых технологий, в том числе тяжелой ракеты-носителя (то есть подзадача о полете по программе исследования Луны не ставилась), а также запуск трех полноценных пилотируемых миссий на Марс. Итого: 55 миллиардов долларов, или одна восьмая часть стоимости традиционного плана ИИК. В июле 1994 года весть об этой работе достигла журнала Newsweek и попала на обложку. «Пилотируемый полет на Марс?» – спрашивал Newsweek. «Технология уже отрабатывается. И стоимость в 50 миллиардов долларов – одна десятая часть суммы, в которую оценивался прежний план, – нас устраивает».

Изучив вопрос, специалисты пришли к выводу, что умеренный по стоимости, технически выполнимый план, который поддержат политики и который действительно позволит доставить человека на Марс, – это план, основанный на концепции «Марс Директ». Это программа не для наших далеких потомков, а для нас и наших современников. Это миссия, которую могут разработать современные инженеры, основываясь на имеющемся у нас техническом потенциале, миссия, которая может быть осуществлена астронавтами, состоящими сегодня на службе в вооруженных силах США.

Рис 3.2. Последовательность запусков для миссии «Марс Полудирект». Каждые два года запускаем три ракеты-носителя. Одна доставляет на Марс экипаж в обитаемом модуле (хабе), две другие в беспилотном режиме доставляют полезную нагрузку, состоящую из самостоятельно заправляющегося Марсианского взлетного модуля (МВМ) и ВЗА. Когда приходит время возвращаться домой, экипаж перемещается в МВМ и отправляется на околомарсианскую орбиту для стыковки с уже обращающимся вокруг Марса ВЗА, который затем доставляет экипаж на Землю. Жилой модуль, отправляемый в первый год, летит на Марс без экипажа, чтобы послужить запасным модулем для первой пилотируемой миссии, экипаж которой прибудет на Марс на третий год в своем обитаемом модуле

В следующих главах мы более детально рассмотрим план «Марс Директ», увидим, как эта миссия работает пошагово. Я докажу, что этот проект пригоден не только для отправки человека на Марс, но для исследования, заселения и преобразования Красной планеты.

Историческая справка – «Марс Андеграунд»

Иногда небольшая группа обычных людей может поднять такой шум, что ее услышат в самой безразличной толпе. Однажды так получилось и с марсианской миссией.

В течение десяти лет после программы «Аполлон» планы по разведыванию Марса человеком по сути были заброшены, поскольку НАСА пыталось запустить проект шаттла. Но примерно с начала 1980-х годов идея отправить людей на Красную планету стала распространяться в сообществе специалистов, близких к космическим исследованиям, благодаря усилиям небольшой группы энтузиастов, которые в скором времени стали известны как «Марс Андеграунд». Чтобы понять, с чего началась история этого сообщества, нам придется вернуться в 1978 год, в «сонный» период между «Скайлэб» и шаттлом. Последний рейс «Аполлона», экспериментальный полет «Союз – Аполлон» осуществили в июле 1975 года, и целью тогда была не Луна, а низкая околоземная орбита, где произошла стыковка с советскими коллегами. Со времен «Скайлэб-4» (ноябрь 1973 года) до проекта «Союз – Аполлон» ни один американец не летал в космос. «Вояджеры», которые должны были исследовать газовые гиганты и дальние области Солнечной системы, запустили в 1977 году. «Пионер-Венера-1» и «Пионер-Венера-2» стартовали к второй планете Солнечной системы и должны были достичь цели к концу 1978 года. Шаттл полетел только в апреле 1981 года. В общем, это было время затишья в космическом сообществе, время, когда пытливые умы искали, над чем бы эдаким поразмышлять – например, над модернизацией какой-нибудь планеты. И тогда Крис Маккей, в те времена аспирант-астрогеофизик из Университета Колорадо, начал проводить семинар о терраформировании Марса.

Семинар появился благодаря коридорным дискуссиям и болтовне за пивом аспирантов и старшекурсников, которые обсуждали удручающие, но интригующие результаты миссии «Викинг». Согласно находкам «Викинга», Марс выглядел безжизненным, но в то же время казалось, что не должен оставаться таким – если разумно применить планетную инженерию, или терраформирование, то в будущем Марс опять может стать теплой и влажной планетой. К Маккею присоединились Кэрол Стокер, также аспирант-астрогеофизик, Пенелопа Бостон, студентка-старшекурсница, специализирующаяся на биологии, давняя подруга Маккея, Том Мейер, руководитель собственной инженерной фирмы и давний друг Стокер, специалист в области информатики Стив Уэлч и еще несколько человек – всего не более двадцати пяти участников. Чарльз Барт, возглавлявший кафедру физики атмосферы и космоса в Университете Колорадо, выступал в качестве наставника и консультанта группы, помогая превратить дружеские разговоры в официальный семинар «Условия для жизни на Марсе».

В течение первого семестра участники семинара с ненавязчивой помощью Барта осознали, что терраформирование Марса – трудная задача даже для аспирантов. Они также поняли, что теоретическая база у них была значительная, а вот фактических данных не хватало. Несмотря на то что обсуждения получались увлекательными и интригующими, без дополнительной информации о планете они ни к чему не приводили. Участникам семинара нужно было больше знать о нынешней атмосфере Марса, о ее прошлом, о летучих соединениях, ресурсах и множестве других аспектов – о тех данных, которые могли бы собрать на Марсе исследователи. Поэтому группа сосредоточилась на пилотируемых полетах на Марс, которые осуществимы в недалеком будущем, и в конце концов наработки были объединены в «Предварительный отчет группы изучения Марса». Барт доставил этот отчет в штаб-квартиру НАСА, и вскоре распространилась весть о том, что группа аспирантов и их единомышленников из Боулдера с энтузиазмом – и толком – исследует возможность пилотируемых полетов на Марс, а также занимается новой областью науки, известной как терраформирование (о которой речь пойдет далее). Некоторые из участников семинара вскладчину арендовали машины, чтобы ездить на различные конференции и встречи по исследованию космоса. Там можно было повстречать единомышленников, людей, которых бы вдохновили энтузиазм, цели и интеллектуальные способности группы из Боулдера.

Весной 1980 года Маккей и Бостон встретились с Леонардом Дэвидом на заседании Американского общества астронавтики в Вашингтоне. Дэвид в последние несколько лет посещал студенческие форумы по исследованию космоса и слышал о группе из Боулдера. Эти трое довольно быстро поладили, и то, что началось как беседы об освоении Марса, закончилось предложением Дэвида, что хорошо бы провести конференцию по исследованию Марса человеком. Эта идея была в новинку, аспиранты двадцати с небольшим лет от роду обычно не проводят конференции по планетным исследованиям, но почему бы не попробовать? Им действительно было нечего терять. И сторонники исследования Марса начали потихоньку планировать встречу. Маккей, Бостон, Уэлч, Мейер, Стокер и Роджер Уилсон, еще один студент Университета Колорадо, работали над списком возможных тем для обсуждения и возможных докладчиков. Используя «партизанские» методы, они напечатали около сотни копий объявлений о конференции и отдали их распространителям. Ко всеобщему удивлению, начали поступать запросы и от тех, кто хотел присутствовать, и от исследователей, желавших выступить с докладом. Позаимствовав название для конференции у судьбоносной статьи, озаглавленной «Людям пора на Марс» (The Case for Humans on Mars), которую ученый Бен Кларк из команды миссии «Викинг» написал в 1978 году, в конце апреля 1981 года группа из Боулдера провела первую конференцию «Курс на Марс».

Конференция получилась скромной – всего присутствовало около ста человек, – но для организаторов это было очень много. До конференции они чувствовали себя одинокими путниками в пустыне. Лишь у немногих, как думали аспиранты из Боулдера, были интерес и опыт, чтобы провести серьезное изучение пилотируемых миссий на Марс. А теперь они оказались в гуще событий, посреди собственной конференции с докладами об использовании ресурсов, обеспечении жизни на поверхности Марса, о возможностях реактивных двигателей. Понимание того, что другие люди разделяют их страсть, вдохновляло, волновало и окрыляло. Леонард Дэвид приехал из Вашингтона со свертком красных значков. На логотипе «Курса на Марс» художник Картер Эммарт изобразил фигуру, напоминающую витрувианского человека Леонардо да Винчи, внутри астрологического символа Марса. Внизу были написаны слова «Марс Андеграунд». Эта небольшая надпись утверждала, что владелец значка теперь стал членом «Марс Андеграунд» – небольшого коллектива почитателей планеты Марс («Крепко связанные, но неплотно сотканные»). Носить значок следовало незаметно, под отворотом одежды или под пиджаком. За четыре дня многочисленных обсуждений и презентаций «Марс Андеграунд» сформулировал план пилотируемых исследований Марса: основные положения программы; миссии, предшествующие пилотируемым полетам; планы миссий; список действий по исследованию поверхности планеты для астронавтов. Неплохой результат для конференции, задуманной и организованной командой аспирантов.

Эти конференции проводились в течение пятнадцати лет раз в три года. Каждая отражала настроение эпохи и опиралась на ранние договоренности. По итогам второй конференции, проведенной в 1984 году, был разработан полный подробный проект марсианской миссии, который члены «Марс Андеграунд» использовали в качестве основы для двухчасового доклада об исследованиях Марса, представленного в штаб-квартире и других центрах НАСА. Конференция 1984 года также была примечательна тем, что удалось добраться до группы людей, имеющих большое политическое влияние, например до бывшего руководителя НАСА Томаса Пейна. В 1985 году президент Рейган назначил Пейна главой независимой Национальной комиссии по космосу, затем под его началом комиссия рекомендовала Соединенным Штатам поставить целью космической программы через тридцать лет создание на Марсе форпоста. Белый дом ответил на этот отчет созданием организации «Код Зет» и программ «Пасфайндер» в штаб-квартире НАСА для того, чтобы соответственно спланировать стратегию миссии и разработать ключевые технологии для освоения Луны и Марса. Именно эти организации образовали сеть из информированных лиц, которые посодействовали появлению озвученного Бушем требования создать НИК в июле 1989 года.

Третья конференция «Курс на Марс» ускорила развитие событий, а Карл Саган выступил с речью перед аудиторией из более чем тысячи человек, в числе которых было много журналистов из разных стран мира. Я впервые услышал о «Марс Андеграунд» после второй конференции «Курс на Марс» и наряду с более чем четырьмя сотнями представителей технических специальностей посетил «Курс на Марс III», чтобы прослушать почти двести докладов и поучаствовать в шестнадцати семинарах. В двухтомных трудах конференции излагаются стратегии исследования Марса, которые охватывают и технические требования, и государственные интересы, и политические тонкости – все необходимое, для того чтобы пилотируемые полеты на Марс стали реальностью. К четвертой конференции в 1990 году (которая, как и всегда, проводилась в Боулдере) то, что десять лет назад считалось в НАСА почти запретной темой, – люди на Марсе – было заявлено нынешним президентом как наша долгосрочная цель в космосе. Кэрол Стокер, которая отвечала за расписание конференции, посетила частное заседание по миссии «Марс Директ» в исследовательском центре Эймса НАСА в Калифорнии, и ей план понравился. Она оказала Дэвиду Бейкеру и мне высокую честь открыть первое пленарное заседание и рассказать о «Марс Директ» собравшимся представителям «Марс Андеграунд». На следующий день новость о том, что разработан недорогой план пилотируемой миссии на Марс, появилась в Boston Globe и десятках других газет.

Построение траектории космического аппарата – относительно простая задача, и в ее решении мы ограничены только законами физики. А вот провести идею сквозь хитросплетения политической системы – дело рискованное. К речи, произнесенной Джорджем Бушем-старшим на ступенях Музея авиации и космонавтики в 1989 году, привело множество причин. Но я не сомневаюсь: конференция «Курс на Марс» и небольшая группа людей, которые стали ядром «Марс Андеграунд», сумели доказать, что путешествие людей на Марс – реальная, достижимая цель для космической программы США. Конференции «Курс на Марс» послужили стартовой площадкой для идей, которые продемонстрировали миру значимость пилотируемых полетов на Марс и зарядили энергией сообщество исследователей и энтузиастов. Для организации, членом которой становятся благодаря энтузиазму и стараниям, а не толстому кошельку или тяге к престижу, общество «Марс Андеграунд» и конференции «Курс на Марс» обладают очень большим влиянием, несопоставимым с их скромными размерами.

Я выбрал такое название для своей книги именно для того, чтобы отдать должное заслугам участников «Марс Андеграунд».