Текст книги "Супервулканы. Неожиданная правда о самых загадочных геологических образованиях Вселенной"

Более запоминающимся, но уже физически изнурительным был поход на вершину. «Хуже всего то, что подъем начинается в полночь и ты с самого начала чувствуешь себя уставшим, – рассказывает она. – Подниматься нужно ночью, поэтому вокруг не видно ничего, кроме небольшого пятна света. Иногда это полезно, особенно если вы боитесь высоты – так вы не сможете заметить глубокие овраги по обе стороны от тропы. Многие люди считают, что спуск намного хуже, потому что вы стоите лицом к склону и видите, насколько он крут, и замечаете все места, в которых могли бы споткнуться на подъеме. Ничто не помешает вам кубарем покатиться вниз». Почему гиды начинают подъем на вершину в полночь? Лэкстон говорит, что это придумано для туристов: увидеть восход солнца, когда вы поднимаетесь на вершину, – уникальное переживание (если, конечно, вы не сильно боитесь высоты).

На вершине, как она обнаружила, человек полностью открыт перед воздействием стихии. Она осталась там на ночь в палатке. Было слышно бульканье лавы, но кратер не вытворял ничего особенного. Тем не менее она надеялась, что при следующем визите сможет собрать много лавы.

Вооружившись связями с местными властями, заручившись поддержкой Геологической службы Танзании и Университета Дар-эс-Салама, а также изучив условия на вершине, Лэкстон, Лю и другие коллеги вернулись в Танзанию в 2019 году. «На месте мы сразу поняли, что вулкан пользуется уважением», – рассказывает Лю. Им пришлось очень чутко следить за тем, как ко всему этому относятся масаи. «Например, просто разбивка лагеря на вершине могла вызвать напряженность, поэтому нам нужно было действовать очень осторожно», – вспоминает Лю.

В какой-то момент команда увидела масаи, молящихся у южного кратера. «Это был период засухи, поэтому они молились там о дожде. И он пошел», – вспоминает Лэкстон. Вся культура масаи вращается вокруг вулкана. К его подножию съезжаются паломники со всей Восточной Африки. «Любой поступок может либо разгневать, либо обрадовать Энгай». Извержения обычно считаются плохим знаком.

Найбала, местный житель, с 2009 года работающий проводником к вулкану, живет в деревне Энгаре Серо. По его словам, гора Ол-Доиньо-Ленгаи очень важна для масаи, поскольку они верят в природу. О дожде молятся часто, но Энгай – божество многофункциональное. Женщины, которые не могут забеременеть, «могут пойти туда помолиться, чтобы зачать ребенка», как объясняет Найбала, добавляя, что община масаи иногда приносит в жертву Энгаю животных, как у основания вулкана, так и на вершине. Если повод серьезный, старейшины деревни назначают четырех мужчин и четырех женщин, которые отправляются к вулкану в качестве посланников общины и просят бога о помощи.

В то же время, говорит Найбала, община знает, что вулкан исследуют ученые, и многие понимают, что странная лава, которую он производит, свидетельствует о том, что здесь происходит что-то необычное. Пока приезжие ученые проявляют уважение, масаи охотно узнают больше о вулкане, который так высоко ценят.

«Чтобы работать здесь, нужно было проявить некоторое почтение, – говорит Лю, – а также пожертвовать местным определенное количество денег, чтобы выказать уважение и признание, что это их земля». Правительственные разрешения в расчет не принимаются, поэтому каждый ученый должен заплатить за доступ к региону, как и любой турист. Хотя Лэкстон, как глава группы и студентка, была освобождена от платы. Когда речь шла об уважении, важно было не столько то, что вы говорите, объясняет Лю, сколько ваши действия, которые должны были ясно показать, что на этой территории вы – гости.

Когда все было готово, Лэкстон и ее команда поднялись на вершину и с восторгом обнаружили, что лава бодро и энергично танцует в кратере вулкана. Разбив лагерь на возвышенном, украшенном растениями седлообразном участке, они могли легко наблюдать, как кратер внизу ежечасно меняется. Каждый день с первыми лучами солнца они с безопасного расстояния фотографировали изменчивое дно кратера. Лава не всегда была черной. Когда она была более насыщена газом, то приобретала блестящий коричневый оттенок. В последний день они увидели ярко-оранжевые потоки лавы. «После дождя, – говорит Лакстон, – она становится голубой и зеленой».

Но карбонатитовая лава была не самым странным, что они видели во время девятидневного пребывания на вершине. Их удивило разнообразие дикой природы. Вряд ли можно ожидать, что в таком непредсказуемом, смертельно опасном месте может обитать такое изобилие фауны, – но там, наверху, они увидели всевозможных животных, включая бабуинов, гепардов и антилоп канна. Как оказалось, местные условия – с обильной растительностью, более низкой температурой воздуха и соляными отложениями – вполне благоприятны для жизни, несмотря на вулканическую активность. «Думаю, что антилопы приходят в кратер, чтобы полизать камни, – говорит она. – Это довольно мило». Во время разведывательной поездки 2018 года, по воспоминаниям Лэкстон, «кратер был полностью заполнен бабочками – сотнями белых и желтых бабочек»!

Лю же вспоминает, что дикая природа ее прямо-таки захватила. «Я была уверена, что там водятся леопарды, – говорит она, – а обнаружили мы там даманов, маленьких грызунов. Но в состоянии недосыпа я воображала их огромными леопардами». Она поспешила добавить, что в конце концов они увидели нескольких леопардов, так что, возможно, с головой у нее все было в порядке.

Можно подумать, что вулканический рокот посреди ночи будит и раздражает, но оказалось, что это не так. «Звуки вулкана? Они очень успокаивали, – говорит Лю. – Когда я слышала, как он булькает, я думала, что все идет отлично. Мне было комфортно». А вот крики невидимых бабуинов – это другое дело. Эти проказливые приматы представляли некоторую опасность. На вершине Ол-Доиньо-Ленгаи нет туалетов, поэтому единственный вариант – спустить штаны и облегчиться на краю вулкана. «Но если вы перегнетесь через край, окажетесь в уязвимом положении и увидите, что к вам приближается целый отряд бабуинов, это… будет неожиданно», – рассказывает Лэкстон. Что можно сделать в такой ситуации? Как говорится, ноги в руки, и вперед.

Несмотря на угрозу со стороны бродячих бабуинов, команда все равно должна была изучать вулкан. У них был целый ряд задач, включая измерение вулканических газов на склонах вулкана и в кратере, картографирование кратера с помощью беспилотника, составление схемы теплоотдачи верхнего сегмента вулкана – и так далее, иногда с технологической помощью других университетов или институтов. Но главной целью был сбор образцов лавы Ол-Доиньо-Ленгаи. В прошлом ученым удалось добыть очень мало свежих образцов черной лавы, потому что в кратер Ол-Доиньо-Ленгаи просто так не войдешь с лопатой – или, если хотите, с удочкой. Это слишком опасная и непредсказуемая среда. Кроме того, кратер расположен на дне невероятно крутого склона – перепад высот составляет почти 100 метров, достаточно для того, чтобы внутри поместилась статуя Свободы.

Лэкстон – опытная альпинистка. Со своим парнем она познакомилась во время восхождения. Также она сторонник практического, механически точного мышления. «Мой опыт говорит, что технологии в любой момент могут отказать», – говорит она. Дрон может сработать, но на вершине будет такой сильный ветер, что его снесет в кратер – и пиши пропало. Поэтому, подумала она, почему бы не использовать здесь свой опыт скалолазания? Может быть, есть способ спустить кого-нибудь или что-нибудь в кратер и подойти достаточно близко к свежей лаве, чтобы взять несколько образцов?

Лава, конечно, довольно горячая, но люди придумали множество вещей, которые лава расплавить не может. В 2013 году для забора лавы на Гавайях Лэкстон использовала обычный молоток. Она видела на YouTube, как люди играют с лавой лопаточкой, не надевая никаких защитных приспособлений. «Зачерпнуть ее – это самое простое, – говорит она. – А вот как к ней подобраться? Особенно если лава находится на 23 этажа ниже вас».

У Лэкстон был план. Но, как и для идеальных ограблений, для его осуществления требовалась команда.

Ей нужен был еще один чертовски хороший альпинист. Таким помощником стал Арно, которого она заприметила, когда он свисал с большого здания неподалеку от кампуса ее университета. Они выпили кофе, она объяснила задачу, и в конце концов этот профессионально сертифицированный мастер по работе с веревками и шкивами отправился в Танзанию. Для осуществления своего плана ей также требовалось специальное оборудование. К счастью, компания по производству альпинистского снаряжения в Уэльсе изготовила на заказ легкий и хорошо настраиваемый шкив, который идеально подошел. Испытав его в валлийском карьере, она поняла, что у нее есть все необходимые инструменты. Лэкстон также заручилась помощью одного аспиранта из Франции. Ранее они использовали пластиковые лески для подвешивания одежды, чтобы спустить камеру GoPro в жерло вулкана; Лэкстон поняла, что стоит внести несколько изменений, и эту систему можно будет приспособить и для воровства лавы. И, что самое важное, им будут помогать и местные жители, раз в два дня доставляя к лагерю воду и продовольствие.

Команда была собрана. Вперед!

В 2019 году они установили по периметру кратера на вершине вулкана опорные точки и соединили две из них, создав систему подъемных блоков, протянутых с одной стороны кратера на другую. Спускать человека на веревке слишком опасно, поэтому Лэкстон решила прикрепить к шкиву специальные черпаки. Эти емкости с помощью лебедки осторожно опускались в водоем с черной лавой, а помощники с биноклями наблюдали за ними и руководили спуском. В идеале, пока все это происходило, в жерло вулкана никто не должен был упасть.

Черпаки? Оказывается, нет ничего лучше для хранения образцов черной лавы, чем шейкеры для коктейлей и мерки для вина из нержавеющей стали. Лэкстон предварительно протестировала этот набор с помощью паяльной лампы, чтобы проверить, выдержит ли он температуру карбонатитовой лавы. Емкости даже не дрогнули: нержавеющая сталь имеет температуру плавления в три раза выше, чем черная лава.

Ставки были высоки; от успеха этой работы во многом зависела диссертация Лэкстон. Первыми в лаву должны были погрузиться два контейнера. Осторожно развернув их над кратером, убедившись, что они идеально выровнены, ученые спустили их на лебедке и наблюдали, как они исчезли в бассейне лавы. Арно крикнул: «Тяни!», и Лэкстон побежала вниз по склону, используя гравитационный импульс, чтобы поднять чашки обратно. Но она слишком сильно дернула за шкив. Из-за трения веревка порвалась; чашки упали в лаву, где и остались навсегда.

К счастью, это была их единственная неудача. Остальные шейкеры для коктейлей и мерки для вина отказались присоединиться к своим сгинувшим собратьям, и команда набрала шесть образцов черной лавы. Их высушили на воздухе, как кусочки геологического вяленого мяса, чтобы сохранить их состав и первозданную текстуру. Несмотря на то что не все исследовательские задачи были выполнены, ограбление вулкана прошло успешно. После этой миссии всем долго пришлось приводить себя в порядок. Но триумф, достигнутый благодаря хорошему планированию, коллективным усилиям и простому, но эффективному оборудованию, многого стоил.

Теперь, говорит Лэкстон, осталась самая трудная задача – расшифровать лаву. Прежние образцы были взяты на гораздо более поздней стадии жизненного цикла вулкана, сообщает Лю. Новые образцы получены ближе к началу цикла, вскоре после крупного извержения. Наблюдение за тем, как химический состав лавы меняется от одного этапа к другому, может подсказать ученым, почему этот цикл вообще существует.

Однако не все циклы одинаковы. Извержений по четкому расписанию от вулканов никто не ожидает, и Ол-Доиньо-Ленгаи не исключение.

Еще в 2007 году взрывное извержение потрясло вершину. «Случилось так, что мой бывший ученик проводил медовый месяц, путешествуя по Африке, и случайно оказался у Ол-Доиньо-Ленгаи», – рассказывает Фишер. О романтике пришлось забыть. Ученик позвонил Фишеру, рассказал ему об извержении и попросил отправить в это место несколько приборов, чтобы получить данные. Наука требует жертв, что тут говорить.

В 2009 году Фишер и его бывший студент вернулись к вулкану, чтобы взять еще несколько образцов. Химический состав лавы говорил о том, что внутрь вулкана, пополнив его запасы, попало большое количество густой магмы, насыщенной кремнеземом. Благодаря этому толчку давление внутри магмы возросло, и порода, удерживающая ее под землей, перестала быть надежной преградой. Бум! На вершине образовалась дыра, и цикл начался заново: с тех пор черная лава изливается в новый кратер.

Данных пока не так много, и на Ол-Доиньо-Ленгаи было задокументировано всего несколько циклов извержений. Но, судя по нескольким предыдущим, кульминация извержения в 2007 году наступила несколько раньше, чем ожидалось. Возможно, из-за этого выброса магмы, говорит Фишер, «вулкан получил небольшой пинок под зад».

Лэкстон и ее команда – лишь некоторые из исследователей, активно изучающих Ол-Доиньо-Ленгаи. Провести успешные полевые работы на вулкане настолько сложно, что любые сведения имеют огромное значение. Соберите достаточно данных. И вы сможете разгадать крошечный кусочек головоломки. И за последние несколько десятилетий накопилось достаточно информации, чтобы на один из главных вопросов о вулкане – а именно почему он производит лаву, которая представляет собой расплавленный эквивалент известковой накипи, – появился ответ.

Лава – это просто магма, которая вышла на поверхность, а ингредиенты для этой магмы и газы, заключенные в ней, поступают из какого-то источника. Если вы найдете этот источник, то узнаете, что привело к образованию вулкана. Так что возьмите немного лавы и ее газов, и вы сможете решить головоломку.

Карим Мтили работает над магистерской диссертацией в Университете Дар-эс-Салама. Сказать, что он знает свое дело – значит ничего не сказать: университет предложил ему постоянную должность преподавателя, когда он еще не закончил обучение. Он увлечен поиском гелия в этом регионе. Гелий относится к категории инертных газов – затворников, которые настолько апатичны с химической точки зрения, что редко вступают в реакцию с другими веществами. Это, по словам Мтили, означает, что гелий может выходить из-под земли на глубине сотен километров и достигать поверхности в том же виде, в каком он был в начале своего пути.

Существует два атомарно стабильных вида гелия: гелий-3 и гелий-4, причем последний немного тяжелее благодаря дополнительному нейтрону в ядре. Гелий-3 – это так называемый первозданный гелий. Он был заперт внутри Земли во время формирования планеты миллиарды лет назад и сейчас хранится в мантии под земной корой. Гелий-4 – новичок, побочный продукт радиоактивного распада урана и тория в земной коре. Вулканические процессы время от времени выделяют газ гелий при подъеме магматического бульона. Если из бульона выделяется больше гелия-3, это означает, что магма вышла из мантии. Большее количество гелия-4 говорит о том, что значительная часть процесса ее приготовления происходила в земной коре.

Гелий – это всего лишь один из газов, с помощью которых можно отследить источник вулканического топлива. Во время своей поездки в 2005 году Фишеру удалось собрать множество отличных образцов различных вулканических газов. Он сумел показать, что значительная часть углерода в составе магмы Ол-Доиньо-Ленгаи происходит из мантии. Другими словами, черная лава берет свое начало не на поверхности, а глубоко под землей.

Спустя еще одно десятилетие работы, которую на основе первых исследований провел в этом регионе Фишер и его коллеги, в 2020 году они разработали модель [10], которая объясняет принципы жизнедеятельности этого вулкана.

Литосфера – сэндвич из коры и верхней мантии, составляющий кожу нашей планеты, – не везде одинакова. Ол-Доиньо-Ленгаи и целый ряд мертвых карбонатитовых вулканов занимают пограничную территорию. На востоке находится более молодая и тонкая литосфера. На западе – большой кусок искореженных континентальных пород, глыба возрастом 3 миллиарда лет или больше, названная Танзанийским кратоном. За свою долгую историю мантийные плюмы много раз поднимались из Тартара, щекоча подбрюшье кратона и снабжая его большим количеством твердого углерода. Кстати, именно из этого углерода, вероятно, и происходят алмазы. Они не сделаны из спрессованного угля в земной коре – это миф. Алмазы образовались в мантии и были выброшены на поверхность вулканическими трубами давным-давно со скоростью от 160 до 2000 километров в час.

Танзанийский кратон настолько толстый, что его фундамент, богатый углеродом, залегает очень глубоко в мантии. Этот углерод находится под таким давлением, что, как ни старайся, он не может расплавиться. Но он с удовольствием скользит вверх вдоль границы между кратоном и более тонкой литосферой на востоке. По мере того как это углеродное соединение поднимается к верхней мантии, оно декомпрессируется и начинает плавиться. Эти расплавы без труда пробивают тонкую литосферу, а затем устремляются вверх к коре, где некоторое время накапливаются и варятся.

Теперь у вас есть расплавы, богатые углеродом, и расплавы, богатые кремнеземом. Они не уживаются друг с другом. «Это как масло и вода, – рассказывает Лю, – они держатся раздельно. То же самое происходит и в магме. Если она перенасыщена каким-то компонентом, например углеродом и карбонатами, то с точки зрения термодинамики ей проще разделиться на две жидкости». В критический момент расплав, богатый кремнеземом, велит расплаву, богатому углеродом, убираться восвояси, и тот уходит, превращаясь в карбонатитовую магму. Она менее плотная, чем расплав, богатый кремнеземом, и сидит на нем сверху, словно крышка.

Многие вулканы по всему миру выделяют углекислый газ. Ол-Доиньо-Ленгаи извергает много углекислого газа. Именно так вулканы обычно избавляются от углерода. При низком давлении карбонатит разрушается. Если взять известняк и попытаться расплавить его прямо под землей, он распадется, и вы получите углекислый газ и оксид кальция. Как же Ол-Доиньо-Ленгаи умудряется извергать черную карбонатитовую лаву? Как и во многих рецептах, в которых нужна какая-то изюминка, чтобы блюдо выгодно отличалось от других, все, что вам нужно, – это немного соли, точнее, элемента натрия.

Натрий соединяется с нашей расплавленной известковой магмой. Он превращает карбонатит в натрокарбонатит, который вполне может оставаться на поверхности в стабильном жидком состоянии. И именно так, как подозревают некоторые ученые, Ол-Доиньо-Ленгаи производит свою лаву.

Мы достигли большого прогресса в решении загадки о странном химическом составе лавы Ол-Доиньо-Ленгаи. Но второй масштабный вопрос остается открытым: почему это единственный вулкан в мире, извергающий такую необычную лаву? Что отличает Ол-Доиньо-Ленгаи от других?

Граница между Танзанийским кратоном и тонкой литосферой на востоке занимает немалую территорию, так почему же только Ол-Доиньо-Ленгаи использует преимущества своего местоположения? Ответ Фишера более-менее повторяет слова всех, с кем я на эту тему разговаривал. «У меня нет четкого ответа на этот вопрос, – говорит он, пожимая плечами. – Может быть, некоторые вулканы поблизости извергали карбонатиты в предыдущих геологических эпохах, но доказательства были похоронены под потоками обычной лавы. Никто не знает наверняка».

Ответы на эти вопросы не только помогут раскрыть новые тайны Ол-Доиньо-Ленгаи. Вулкан, по словам Фишера, – это настоящие ворота в мир мантии. На долю мантии приходится 84 % объема всей планеты, поэтому понимание того, как она работает и как влияет на то, что происходит на поверхности, имеет огромное научное значение. Неудобно то, что мантия находится очень глубоко, и поэтому недоступна для большинства наших технологических приспособлений. Но здесь, по обе стороны толстого Танзанийского кратона, происходит нечто странное. Мантия подбирается удивительно близко к поверхности. Даже слишком близко.

Помните, мы говорили о мантийных плюмах, которые на протяжении миллиардов лет обеспечивали Ол-Доиньо-Ленгаи твердым углеродным топливом? Похоже, что последние несколько десятков миллионов лет под всем этим регионом действовал гораздо более масштабный собрат, в результате этот уголок Африки вздулся, треснул и разорвался на части, породив целое семейство странных вулканов, протянувшихся на тысячи километров. Да, Ол-Доиньо-Ленгаи – очаровательная гора-изгой, но в грандиозном замысле природы это всего лишь одна нить в причудливом вулканическом гобелене.

Восточная Африка разделяется на части.

Аравийский полуостров – большой участок суши, на котором расположены Саудовская Аравия, Йемен, Оман, Объединенные Арабские Эмираты, Катар, Бахрейн и Кувейт – часть Аравийской тектонической плиты. Много миллионов лет назад она начала отделяться от Африканской плиты, которая включает в себя бо́льшую часть Африканского континента и приличную долю Атлантического океана.

Сама Африканская плита в настоящее время раскалывается на части. Вдоль широкой полосы суши длиной в тысячи километров, от Красного моря между Аравийским полуостровом и Восточной Африкой до Мозамбика, Африканская плита разделена на две: Нубийская плита расположена на северо-западе, а Сомалийская – на юго-востоке. Обе плиты движутся в противоположных направлениях. Этот тектонический разлом известен как Восточно-Африканская рифтовая система. Восточная Африка отделяется от остального континента на 10–15 сантиметров каждое десятилетие.

Специалист по геологическим бассейнам из Имперского колледжа Лондона Кристофер Джексон и специалист по движению тектонических плит из Оксфордского университета Лусия Перес-Диас рассказали мне об эволюции и особенностях этого разлома. Он начался где-то на границе Африканско-Аравийской плиты. Наверху можно найти тройной узел, где Аравийская, Нубийская и Сомалийская плиты движутся в разных направлениях. «И то, что находится в середине этой тройной границы – вовсе не что-то вроде Ока Саурона или логова, из которого явится кракен», – шутит Джексон. Ну и слава богу!

Зато у нас есть Афарская котловина, огромная топографическая чаша в Эфиопии. Литосфера здесь растянулась в результате движения этих трех тектонических плит, словно мягкое тесто для пиццы. Здесь произошло множество извержений, как поблизости к земной коре, так и в ней самой, увеличивая ее вес и заставляя прогибаться вниз, в ту впадину, которую мы и можем наблюдать сегодня.

Отсюда рифт постепенно разворачивался в юго-западном направлении. Около 25 миллионов лет назад он столкнулся с мощным, неприступным Танзанийским кратоном. Решив, что для его разрушения потребуется слишком много усилий, рифт разделился на две части, обогнув его на западе, от Уганды до Малави, и на востоке, через Эфиопию, Кению и Танзанию. В обеих частях есть вулканы, но западная известна в основном своими ярко выраженными землетрясениями, а восточная – вулканическими процессами. Ол-Доиньо-Ленгаи находится недалеко от южной оконечности Восточного рифтового участка.

Виновник этого акта разделения континентов не пытается скрыться. Химический состав лавы, извергаемой десятками действующих вулканов вдоль Восточно-Африканского разлома, ясно показывает, что многие из них получают свои ингредиенты из мантии. Два огромных купола, один из которых возвышается над Эфиопией, а другой – над Кенией, как считается, возникли под воздействием мантийных плюмов, приподнимающих кору. Ученые более или менее согласны, что под Восточной Африкой располагается серия больших мантийных плюмов или один огромный, заряженный под завязку, – так называемый Африканский суперсвелл. Эта огромная масса материала настолько плавучая, что поднимает кору над собой; настолько горячая, что размывает и истончает кору; настолько подвижная, что раздвигает Африканскую плиту в двух разных направлениях. Именно благодаря этому мощному воздействию появился чудо-вулкан.

«Если вы хотите посмотреть на вулканы, отправляйтесь к Восточно-Африканскому рифту, потому что он будто создан для этой цели», – уверен Джексон. Кора растягивается, нижняя мантия движется вверх, распадается и плавится, производя множество странных магматических потоков, а из-за разломов и трещин в коре вулканы появляются буквально повсюду.

В других местах планеты можно найти природные условия, которые чем-то похожи на Восточно-Африканскую рифтовую систему. «Но здесь все более экстремально, и он очень длинный, верно? Он огромный, – говорит Фишер, возбужденно жестикулируя, – это грандиозное место, вы осознаете, что все это существует уже очень давно, но при этом все вокруг постоянно меняется – и здесь есть совершенно сумасшедшие вулканы».

Ол-Доиньо-Ленгаи – самый странный из всех. Но эфиопский щитовой вулкан Эртале тоже необычен: на его вершине находится одно, а иногда и два долгоживущих раскаленных лавовых озера. Ньирагонго, расположенный в Демократической Республике Конго, – удивительный вулкан, полный соединений калия, натрия и кальция, которые входят в состав Ол-Доиньо-Ленгаи. Он не извергает черную лаву, но его раскаленная магма настолько текучая, что может двигаться со скоростью более 90 километров в час. Хотя извержения этих огненных гор могут быть смертоносными, и не раз уже это доказали, они также открывают доступ к очень ценным сокровищам.

Гелий – одно из лучших охлаждающих веществ, которое можно купить за деньги. В жидком состоянии он помогает уберечь дорогостоящее медицинское и научное оборудование от перегревов и взрывов. Мтили исследовал пропасти вокруг Танзанийского кратона, где в результате радиоактивного распада образуется изрядное его количество. Вулканы выбрасывают его на поверхность, где он иногда задерживается в скальных уплотнениях, из которых его можно добывать.

Углекислый газ (CO₂), который вы выдыхаете, может показаться не слишком полезным. Но производители газированных напитков с этим бы не согласились. Вулканическая область Рунгве в Танзании, в которой расположилась целая коллекция относительно спокойных вулканов, все еще выбрасывает в небо огромное количество CO₂. «Компания “Кока-Кола” использует его для получения углекислого газа, – говорит Мтили, – тех самых пузырьков, которые шипят в вашей газировке».

Недавно Мтили и его коллеги отправились туда, чтобы выяснить, откуда этот углекислый газ берется. «Газ выходил на поверхность вдоль русла реки, поэтому там было много пузырьков. И когда мы нашли нужное место, мы очень обрадовались своей находке и буквально бросились туда, чтобы установить оборудование для отбора проб. И вдруг мы почувствовали головокружение», – говорит он, смеясь. Они продолжали попытки установить приборы, и тут их озарило. «Да это же углекислый газ, ребята!» – воскликнул он. Они вдруг заметили мертвых птиц и змей вокруг места утечки, которые задохнулись под завесой прозрачного вулканического газа. Мтили и компания вырвались из газовой хватки смерти и уже вдали от злосчастного русла реки перевели дух. «Мы забыли об основных биологических свойствах углекислого газа, – говорит он, усмехаясь. – Все мы едва не потеряли сознание».

Несмотря на возможные смертельные риски, Мтили хочет и дальше изучать Восточно-Африканскую рифтовую систему – и не только потому, что наука приносит ни с чем не сравнимое удовлетворение. Культуры народов, живущих рядом с вулканами, не менее интересны. В одном месте вулканические процессы приводят к тому, что на поверхность выходит горячий, а иногда и обжигающий солевой раствор. «Люди верят, что это место обладает какими-то целебными свойствами. Они принимают здесь ванны, а некоторые делают соль и используют ее для готовки, – объясняет Мтили. – И они верят, что есть какое-то сверхъестественное божество, которое приносит им эту воду». Когда божество сердится, температура повышается.

Когда речь заходит о научном понимании этих вулканов, наблюдается явный поколенческий разрыв. «Местные жители старшего поколения – кому за семьдесят или за восемьдесят – все еще не отступают от старых представлений, они очень консервативны», – говорит Мтили. Более молодым образовательная система дает научные знания о том, как устроены вулканы. Но, хотя они и признают научные данные, многие продолжают верить, что здесь происходит нечто сверхъестественное. «Это действительно интересное явление: такое сосуществование совершенно разных представлений. Молодые люди не отбрасывают веру своих предков, но в то же время понимают научную подоплеку происходящего», – рассказывает Мтили.

В любом случае, местные жители почти всегда заинтересованы в том, чтобы больше узнать о вулканах, которые почитают. Они увлекаются этой темой, и когда ученые приезжают для проведения полевых работ, местные уже обладают энциклопедическими знаниями о вулкане и о том, где что искать. «Они знают обо всем, что происходит, – рассказывает Мтили, – в том числе о том, какие исследования здесь ведутся. Они помогают ученым найти лучшие места для своих работ».

В течение долгого времени иностранные ученые – как с Запада, так и из других стран Африки – использовали местных жителей просто как носильщиков, переносящих оборудование и другие грузы. Но ситуация меняется. Когда я спрашиваю Мтили, как Лэкстон проводила свои исследования при участии местных ученых и людей, живущих рядом с Ол-Доиньо-Ленгаи, он отвечает: «Это было намного лучше, чем раньше».

«Чем больше мы узнаем о том, как сильно местные жители хотят участвовать в этих исследованиях… – говорит он, а затем делает паузу для размышления. – Они не глупые люди, понимаете? У них тоже есть здравый смысл. Если вы относитесь к ним с уважением и пытаетесь объяснить, что вы на самом деле делаете, проявляете некоторую признательность за знания, накопленные их культурой, то они действительно рады помочь».

Работа Д. Сары Стэмпс, геофизика из Вирджинского технологического института, Элифураха Сария, геофизика из Танзанийского университета Ардхи, и Канг-Хьюн Джи из Корейского института геонаук и минеральных ресурсов Южной Кореи – еще один признак, что времена меняются. Они создали на Ол-Доиньо-Ленгаи сеть GPS-датчиков, которые в режиме реального времени передают исследователям информацию об изменении формы вулкана – сжатии или расширении, в зависимости от того, как ведет себя магма и ее различные составляющие под землей. Если какие-то изменения указывают, что грядет что-то нехорошее, они могут предупредить об этом местные власти.