Текст книги "Хромосома-6"

Появилась медсестра и покашляла, прочищая горло. Раймонд ожидающе придвинулся на кончик кресла. Однако сестра произнесла другую фамилию. Пока вызванный пациент поднимался, возвращал на место журнал и уходил в недра клиники, Раймонд, вновь придвинувшись к спинке кресла, закипал от злости. Зависимость от милости таких людей заставляла его еще больше жаждать финансовой обеспеченности. С нынешней программой «двойников» эта цель стала так близка! Он не смел позволить, чтобы все предприятие рассыпалось по какой-то глупой, негаданной причине, которую легко устранить.

Было уже три пятнадцать, когда Раймонда наконец препроводили во внутренние покои Дэниела Левитца. Сам Левитц был низеньким, лысеющим человечком, лицо и, как казалось, все члены тела которого дергались в постоянных тиках. Доктор носил реденькие усы, решительно не придававшие его чертам мужественности. Раймонд никак не мог понять, что в этом человечке вызывало столь явное доверие такого множества пациентов.

– Денек, знаете ли, выдался, – словно бы извиняясь, произнес Дэниел. – Не ожидал, что вы заглянете ко мне.

– Да я и не собирался заходить, – ответил Раймонд, – но, поскольку на мои телефонные звонки вы не ответили, решил, что выбора у меня нет.

– Звонки? – удивился Дэниел. – Я и не знал, что вы мне звонили. Придется еще раз попенять моей регистраторше. До чего же трудно в наше время отыскать приличных помощников!

Раймонда так и подмывало сказать Дэниелу, мол, перестань молоть чепуху, но он сдержался. Как бы то ни было, а разговор его с доктором уже идет, перепалка же ни к чему стоящему не приведет. И потом, пусть Дэниел Левитц и зануда, зато он как-никак самый прибыльный из всех привлеченных Раймондом докторов: благодаря ему программа получила двенадцать клиентов да еще и четырех врачей.

– Так чем могу служить? – спросил Дэниел. Голова его при этом, как обычно, дернулась раза четыре, сбивая собеседника с толку.

– Прежде всего, – начал Раймонд, – хочу поблагодарить вас за помощь прошлой ночью. Руководство, на самом верху, расценивало ситуацию как чрезвычайную. Окажись сведения преданными гласности – и конец всему предприятию.

– Рад был оказать услугу, – дернулся Дэниел. – Приятно сознавать и то, что Винни Доминик согласился помочь сберечь наши капиталы.

– Кстати, о мистере Доминике, – сказал Раймонд. – Вчера утром он нанес мне неожиданный визит.

– Надеюсь, на задушевной ноте, – заметил Дэниел. Он очень хорошо знал и подноготную, и саму личность Доминика, а потому отнюдь не исключал возможность вымогательства.

– И да, и нет, – признался Раймонд. – Он настойчиво пытался посвятить меня в детали, о каких я знать не желал. Затем настаивал на отмене платы за содержание двойника в течение ближайших двух лет.

– Могло быть и похуже, – сухо заметил Дэниел. – Как это отражается на моей процентовке?

– Процентовка остается прежней, – успокоил Раймонд. – Меняется одно: исчезло то, от чего вам идут проценты.

– Стало быть, я оказал услугу и... наказан! – с деланным недоумением произнес Дэниел. – Вряд ли это справедливо.

Раймонд выдержал паузу. О потерях Дэниела в случае, если Доминик перестанет платить, он заранее не подумал, а между тем такое нельзя обойти стороной. В данный момент Раймонду не хотелось расстраивать доктора.

– Ваше замечание существенно, – признал он, – и давайте договоримся, что в ближайшем будущем мы его обсудим. Сейчас же меня заботит другое. В каком состоянии находится Синди Карлсон?

– С ней все в полном порядке, – сообщил Дэниел. – Во всяком случае, с точки зрения физического здоровья. А вы почему спрашиваете?

– Случай с Франкони заставил меня обратить серьезное внимание на то, насколько уязвимо наше предприятие, – признался Раймонд. – Хочу убедиться, что у нас больше нет никаких неувязок.

– Насчет Карлсонов не беспокойтесь. Уж они-то никаких хлопот не доставят. Они не знают, как нас благодарить. Не далее как на прошлой неделе, к слову, Олбрайт говорил, что собирается отправить жену на Багамы сделать пункцию костного мозга, с тем чтобы и она могла стать нашим клиентом.

– Это вдохновляет. Мы всегда готовы обслужить больше клиентов. Однако меня наше предприятие тревожит как раз не со стороны спроса. В смысле финансовом дела идут лучше некуда. Мы превысили все наметки. Тревожат меня именно неожиданности вроде Франкони.

Дэниел кивнул, потом дернулся. Оправившись, заметил философски:

– Такова жизнь!

– Чем ниже порог неожиданного, тем лучше я себя чувствую, – сказал Раймонд. – Когда я поинтересовался состоянием Синди Карлсон, вы свое благоприятное заключение ограничили физическим здоровьем. Что это значит?

– Это значит, что в умственном смысле она полный псих.

– Как это? – вскинулся Раймонд и ощутил, как часто забилось у него сердце.

– Трудно представить, чтобы ребенок слегка не рехнулся, имея такого отца, как Олбрайт Карлсон, – ответил Дэниел. – Сами прикиньте. И прибавьте к тому бремя хронического заболевания. Способствует ли оно ожирению, не знаю. Девочка весьма тучная. Вещь неприятная для любого, а тем более для подростка. Бедняжка, понятное дело, пребывает в расстроенных чувствах.

– Насколько глубоко расстроены чувства?

– Достаточно глубоко, чтобы она дважды пыталась покончить жизнь самоубийством. И обе попытки не вызывались простым детским желанием обратить на себя внимание. Имело место полноценное стремление свести счеты с жизнью, и единственная причина, отчего она все еще живет среди нас, состоит в том, что ее очень своевременно обнаруживали: и в первый раз, когда она наглоталась таблеток, и во второй, когда вздумала повеситься. Попадись ей в руки пистолет, она, несомненно, цели своей достигла бы.

Раймонд, не сдержавшись, громко застонал от досады.

– Что с вами? – участливо спросил Дэниел.

– Все случаи самоубийства подлежат судмедэкспертизе.

– Об этом я как-то не подумал, – признался Дэниел.

– Это как раз и есть та самая неувязка, о какой я говорил, – напомнил Раймонд. – Черт! За что нам такое счастье!

– Сожалею, что доставил дурные новости.

– Вашей вины тут нет. Важно, чтобы мы представляли себе, как все есть на самом деле, и понимали, что нельзя сидеть сложа руки и дожидаться катастрофы.

– Не думаю, что набор средств у нас велик, – заметил Дэниел.

– А если обратиться к Винсенту Доминику? – предложил Раймонд. – Один раз он нам уже помог, к тому же у него у самого сын болен... У него веские основания заботиться о будущем нашей программы.

Доктор Дэниел Левитц перестал дергаться и, уставившись на Раймонда, выдавил из себя:

– Уж не предлагаете ли вы...

Раймонд не ответил.

– Вот тут я провожу черту, – твердо заявил Дэниел, вставая. – Прошу прощения, но у меня в приемной полно пациентов.

– Не могли бы вы позвонить мистеру Доминику и просто спросить? – поинтересовался Раймонд. И почувствовал, как волна отчаяния окатила его с головы до ног.

– Совершенно исключено, – отрезал доктор Левитц. – Я, возможно, пользую некоторое число людей, связанных с преступным миром, но, уж конечно же, не собираюсь ввязываться в их дела.

– Но вы же помогли с Франкони, – напомнил Раймонд.

– Франкони был трупом в леднике судмедэкспертизы, – холодно заметил Дэниел.

– Тогда дайте мне телефон мистера Доминика, – попросил Раймонд. – Я сам ему позвоню. И мне нужен адрес Карлсонов.

– Справьтесь у регистратора. Только скажите ей, что вы из числа личных друзей.

– Благодарю вас.

– Но помните, – лицо Дэниела исказила гримаса, – мне причитаются и нужны все мои договоренные проценты, независимо от того, что происходит между вами и Винни Домиником.

* * *

Поначалу регистратор ни в какую не желала давать Раймонду телефон и адреса, но после быстрого звонка боссу сдалась. Безмолвно записала сведения на обороте визитки доктора Дэниела Левитца и вручила ее Раймонду.

Раймонд, не теряя времени, поспешил к себе домой на Шестьдесят четвертую улицу. Когда он вошел в квартиру, Дарлин поинтересовалась, как прошла встреча с доктором.

– Не спрашивай, – оборвал он ее, стремглав прошел к себе в кабинет, плотно прикрыл дверь и уселся за стол. Дрожащим пальцем набрал телефонный номер. В сознании то и дело возникали картины: то Сидни Карлсон кружит возле аптечки, протягивая руки с снотворному матери, то обходит близлежащие хозяйственные лавки, выбирая, где купить моток веревки.

– Да, кто это? – раздался голос на другом конце телефонной линии.

– Я хотел бы поговорить с мистером Винсентом Домиником, – произнес Раймонд, придавая голосу всю властность, на какую был способен. Необходимость иметь дело с людишками подобного сорта ему претила, но выбирать не приходилось. Речь шла о семи годах непрестанных трудов и обязательствах, не говоря уж обо всем его будущем.

– Кто спрашивает?

– Доктор Раймонд Лайонз.

Повисла пауза, потом донесся мужской голос:

– Подождите!

К удивлению Раймонда, на время ожидания коммутатор включил запись сонаты Бетховена. Для Раймонда в этой ситуации она звучала каким-то оксимороном.

Спустя несколько минут в трубке послышался приторный голос Винни Доминика. Раймонд представлял себе наигранную и обманчивую пошлость этого человека: Винни в его глазах был изысканно одетым характерным актером, играющим самого себя.

– Как достали этот номер, доктор? – спросил Винни. Тон его был невозмутимым, но именно поэтому отчего-то еще более угрожающим. У Раймонда моментально пересохло во рту. Пришлось откашляться, прежде чем выдавить из себя:

– Мне его дал доктор Левитц.

– Чем могу помочь, доктор?

– Появилась еще одна трудность, – прохрипел Раймонд. И снова прочистил горло. – Хотелось бы встретиться с вами и обсудить.

Наступила пауза, длившаяся дольше, чем хватало терпения у Раймонда. Он уж было спросил, здесь ли еще Винни, как тот заговорил:

– Когда я с вами, господа хорошие, связался, то полагал, что это внесет успокоение в мой разум. И не гадал, что это только усложнит мою жизнь.

– Речь всего лишь о незначительных болезнях роста, – сказал Раймонд. – В целом проект развивается чрезвычайно удачно.

– Буду ждать вас в неаполитанском ресторане на Корона-авеню в Элмхерсте через полчаса, – сказал Винни. – Дорогу найдете?

– Найду непременно, – уверил Раймонд. – Я возьму такси и выезжаю прямо сейчас.

– Увидимся в ресторане, – произнес Винни и повесил трубку.

Раймонд же стал лихорадочно рыться в ящике стола, отыскивая карту Нью-Йорка со всеми пятью его районами. Найдя, расстелил ее на столе и, пользуясь указателем, отыскал Корона-авеню в Элмхерсте. Прикинул, что спокойно доберется туда за полчаса, если только не случится пробки на Куинсборском мосту. Опасение было не напрасным: почти четыре пополудни, начинались часы пик.

Когда Раймонд вылетел из кабинета, на ходу натягивая пальто, Дарлин спросила, куда он направился. В ответ он бросил, что времени на объяснения нет и что он вернется примерно через час. Выбежав на Парк-авеню, Раймонд поймал такси. Хорошо, что он захватил карту с собой, потому что водитель-афганец понятия не имел, где находится Элмхерст, а тем более Корона-авеню.

Путь выдался нелегкий. Только на то, чтобы пересечь Ист-Сайд Манхэттена, ушло четверть часа. А потом – медленно ползущая по мосту пробка. Ко времени, когда Раймонд рассчитывал уже быть в ресторане, такси только-только добралось до Куинса. Зато оттуда ехали уже спокойно, и, когда Раймонд, откинув тяжелую бархатную портьеру, вошел в зал ресторана, он опаздывал всего на пятнадцать минут.

Сразу стало ясно, что ресторан для обслуживания закрыт. Большая часть стульев была водружена на столики ножками вверх. Винни Доминик одиноко сидел в одной из округлых, обитых красным плюшем ниш, которые тянулись вдоль стены. На столике перед ним лежала газета и стояла маленькая чашечка кофе. В стеклянной пепельнице дымилась сигарета.

Еще четыре человека курили в баре, усевшись на высокие стулья у стойки. Двоих Раймонд узнал: они приходили вместе с боссом к нему на квартиру. За стойкой бара тучный бородач мыл стаканы и рюмки. В целом же ресторан был пуст.

Взмахом руки Винни пригласил Раймонда присоединиться к нему.

– Садитесь, док, – сказал он. – Чашечку кофе?

Раймонд, усаживаясь на округлую банкетку, кивнул. Уселся не сразу: ворс плюша мешал продвинуться ближе к столику. В помещении было промозгло, пахло вчерашним чесноком и сигаретным перегаром, въевшимся в стены за пять лет курения в зале. Раймонд порадовался, что не пришлось снимать пальто и шляпу.

– Два кофе, – обратился Винни к бородачу за стойкой бара. Не проронив ни слова, тот повернулся к роскошной итальянской кофеварке и завозился с блестящими рычагами.

– Вы меня удивили, док. – Винни посмотрел на Раймонда. – Честно скажу, никак не думал, что доведется встретиться с вами.

– Как я сказал по телефону, возникла еще одна трудность, – объяснил Раймонд. Он подался вперед и говорил приглушенно, едва ли не шепотом.

Винни, разводя руками, произнес:

– Внимательнейшим образом вас слушаю.

Раймонд как мог кратко обрисовал ситуацию с Сидни Карлсон. Особое внимание обратил на то, что все случаи самоубийства подлежат судебно-медицинской экспертизе, а тела самоубийц – вскрытию. Исключений не бывает.

Толстяк бармен принес две чашечки кофе. Винни в ответ на монолог Раймонда ничего не говорил до тех пор, пока бармен не вернулся к своим стаканам и рюмкам.

– Эта Синди Карлсон дочь Олбрайта Карлсона? – спросил Винни. – Легенды Уолл-стрит?

Раймонд кивнул:

– Частично из-за этого данная ситуация так и важна. Если она совершит самоубийство, то, несомненно, вся пресса всколыхнется. Судмедэксперты будут особенно бдительны.

– Картина ясна, – бросил Винни и отпил глоточек кофе. – Так что именно вы хотите, чтобы мы сделали?

– Я бы не осмелился предлагать что-либо, – нервно ответил Раймонд. – Но вы сами можете судить, что эта трудность под стать ситуации с Франкони.

– То есть вы хотите, чтобы эта шестнадцатилетняя девушка попросту удобным образом исчезла, – сказал Винни.

– Ну... она уже дважды пыталась убить себя, – промямлил Раймонд. – В каком-то смысле мы просто делаем ей благо.

Винни рассмеялся. Он взял сигарету, затянулся, потом пригладил ладонью зализанные ото лба к затылку черные волосы. Его темные глаза изучающе разглядывали собеседника.

– А вы, док, штучка ручной сборки, – сказал он. – Отдаю вам должное.

– Возможно, я смогу предложить еще один год бесплатного содержания, – произнес Раймонд.

– Вы очень щедры. – Краешек губ Винни тронула улыбка. – Но знаете что, док, этого недостаточно. Сказать правду, я вообще-то сыт по горло всей вашей операцией. И говорю вам прямо: если бы не больная почка Винни-младшего, я, наверное, просто-напросто попросил бы свои деньги обратно и каждый из нас пошел бы своей дорогой. Я, видите ли, уже ломаю голову над тем, какими бедами чревата для меня первая оказанная вам услуга. Мне позвонил брат моей жены, управляющий похоронным бюро «Сполетто». Он весьма удручен: некая доктор Лори Монтгомери звонила ему и задавала весьма нежелательные вопросы. Скажите, док, вы знаете эту Лори Монтгомери?

– Нет, не знаю. – Раймонд нервно и громко сглотнул.

– Эй, Анжело, подойди-ка сюда! – крикнул Винни.

Анжело сполз с высокого стула у бара и подошел к столику.

– Присядь, Анжело, – пригласил Винни. – Хочу, чтобы ты поведал присутствующему здесь почтенному доктору, кто такая Лори Монтгомери.

Раймонду пришлось подвинуться на банкетке, давая место Анжело. Ему явно было не по себе, оказавшись между двумя гангстерами.

– Лори Монтгомери смышленая и упорная личность, – сипло начал Анжело. – Если без прикрас и коротко, то она – заноза в заднице.

Раймонд старался не смотреть на Анжело. Большая часть лица у того была сплошным рубцом-шрамом, а глаза, не закрывающиеся до конца, воспаленными и слезящимися.

– Несколько лет назад, – растолковывал Винни, – Анжело имел несчастье налететь на Лори Монтгомери. Анжело, расскажи Раймонду, что ты узнал сегодня после звонка из похоронного бюро.

– Я позвонил Винни Амендоле, нашему человеку в морге, – заговорил Анжело. – Он сообщил, как Лори Монтгомери во всеуслышание заявила, что считает своим личным долгом выяснить, каким образом пропало тело Франкони. Нечего говорить, как парень психует.

– Понимаете, что я имею в виду? – обратился Винни к Раймонду. – Нас беда подстерегает только потому, что мы порадели за ваше благо.

– Мне очень жаль, – запинаясь, выговорил Раймонд. Ничего лучшего для ответа он не нашел.

– Это возвращает нас к вопросу о содержании, – сказал Винни. – В данных обстоятельствах, полагаю, о плате за содержание можно забыть. Иными словами, никакой платы ни за меня, ни за Винни-младшего навсегда.

– Я должен отчитаться об этом перед главной корпорацией, – пискнул Раймонд и закашлялся, прочищая горло.

– Прекрасно, – бросил Винни. – Меня это ни в малейшей мере не заботит. Представьте это им как обоснованные расходы на бизнес. Эй, да вы, может, употребите это для получения скидок на свои налоги! – Винни от души расхохотался.

Раймонда охватила легкая дрожь. Он понимал, что его бессовестно насилуют, но выхода у него нет, а потому выдавил:

– Согласен.

– Благодарю, – насмешливо поклонился Винни. – Черт, я ведь как знал, что в конце концов так и получится. Мы теперь с вами нечто вроде партнеров по бизнесу. Так я полагаю, адрес Синди Карлсон у вас имеется?

Раймонд, порывшись в кармане, протянул визитку доктора Левитца. Винни взял бумажку, списал адрес с обратной стороны и вернул визитку. Адрес он отдал Анжело.

– Энглвуд, штат Нью-Джерси, – вслух прочитал тот.

– Что-то смущает? – спросил Винни.

Анжело отрицательно повел головой.

– Тогда заметано, – бросил Винни и снова повернулся к Раймонду. – Вот и все в отношении вашего последнего затруднения. Но советую вам ни с чем другим ко мне не обращаться. При достигнутом взаимопонимании по поводу платы за содержание у вас, как мне представляется, не осталось козырей для торговли.

Несколько минут спустя Раймонд уже шел по улице. Взглянув на часы, он понял, что его трясет. Было уже около пяти часов, начинало смеркаться. Сойдя с тротуара, он поднял руку, подзывая такси. «Вот беда так беда!» – думал он. Предстояло так или иначе изыскивать способ оплаты содержания двойников Винни Доминика и его сына до конца их жизни.

Подрулило такси. Сев в машину, Раймонд назвал водителю свой домашний адрес. Чем дальше оставался неаполитанский ресторан, тем лучше ему становилось. Подлинная стоимость содержания двух двойников, в сущности, мизерна, поскольку животные живут в изоляции на необитаемом острове. Так что положение не столь уж и бедственно, особенно если учесть, что с нависшей бедой из-за Синди Карлсон теперь, можно считать, покончено.

Когда Раймонд подходил к двери своей квартиры, настроение у него уже намного улучшилось. Во всяком случае, до того, как он переступил порог.

– Тебе два раза звонили из Африки, – сообщила Дарлин.

Что-то в ее голосе прозвучало для Раймонда сигналом большой тревоги, и он спросил как выдохнул:

– Неприятности?

– Есть добрые вести и плохие новости, – доложила Дарлин. – Добрые вести от хирурга. Он сказал, что Гораций Винчестер чудеснейшим образом выздоравливает и тебе следует определить, когда ты прилетишь, чтобы забрать его вместе с хирургической бригадой.

– А плохие новости?

– Еще один звонок был от Зигфрида Шполлека. Ясно он не сказал, но дал понять, что случилась какая-то беда с Кевином Маршаллом.

– Что за беда?

– Он не разъяснил.

Раймонд помнил, как настойчиво советовал Кевину ничего не делать второпях. Неужели, подумал он, ученый не внял его предостережению? Должно быть, это как-то связано с идиотским дымом, который увидел Кевин.

– Шполлек просил, чтобы я перезвонил ему сегодня? – спросил Раймонд.

– Когда он звонил, у них было уже одиннадцать часов, почти ночь, – ответила Дарлин. – Он сказал, что переговорит с тобой завтра.

Раймонд беззвучно застонал. Теперь ему предстояло всю ночь провести в гаданиях и сомнениях. Когда же только, подумал он, всему этому настанет конец?

Глава 11

5 марта 1997 г.

23.30

Кого, Экваториальная Гвинея

Кевин услышал металлический лязг и скрип петель. Отворилась тяжелая стальная дверь над каменной лестницей, и свет ломаной дорожкой скатился по ступенькам. Две секунды спустя зажглись голые электрические лампочки, рядком висевшие под потолком. Сквозь решетку своей камеры он увидел Мелани и Кэндис. Они сидели в таких же камерах и так же жмурились от внезапно вспыхнувшего света.

Раздался звук тяжелых шагов по гранитным ступеням. Появился Зигфрид Шполлек в сопровождении Камерона Макиверса и Мустафы Абуда, командира марокканских гвардейцев.

– Давно пора, мистер Шполлек! – выпалила Мелани. – Я требую сию же минуту выпустить меня, иначе вас ждут серьезные неприятности.

Кевин вздрогнул. Так разговаривать с Зигфридом Шполлеком не полагалось в любом случае, а уж в обстоятельствах, в каких они оказались, тем более.

Кевина, Мелани и Кэндис заточили в кромешную тьму одиночных камер удушливо жаркой, сырой тюрьмы в подвале ратуши. В каждой камере имелось небольшое арочное окошко, выходившее наружу у самой земли по задней аркаде здания. Окошки были зарешечены, но без стекол, так что всевозможные паразиты проникали через них беспрепятственно. Узники от ужаса заходились, слыша, как шуршат в темноте эти твари, тем более что, пока горел свет, успели заметить среди них несколько тарантулов. Единственное средство утешения: можно было переговариваться друг с другом.

Самыми тягостными им показались первые пять минут ночных испытаний. Как только смолкли автоматные очереди, Кевина и женщин ослепил свет больших переносных фонарей. Когда глаза постепенно привыкли к свету, они поняли, что попали в своего рода засаду. Их окружали глумливые молокососы в форме солдат экватогвинейской армии, не скрывавшие жеребячьей радости от случая взять белых людей на мушку своих «АК-47». Некоторые даже, набравшись наглости, ткнули женщин автоматным дулом.

В ожидании худшего Кевин и обе женщины замерли, не двинув ни единым мускулом. Они оцепенели от беспорядочной стрельбы и страшились, что она возобновится, если дать к этому малейший повод.

И лишь при появлении нескольких марокканских гвардейцев наглая солдатня отступила. Кевин представить себе не мог страшенных арабов в роли спасителей, но именно так и случилось. Гвардейцы взяли Кевина с женщинами под стражу. Затем на машине Кевина отвезли их сначала в свое здание на другом конце центра животных, где пленников несколько часов продержали в комнатах без окон, а потом наконец в город, где заточили в старую тюрьму.

– С нами обращались возмутительно! – не унималась Мелани.

– Напротив, – произнес Зигфрид. – Мустафа уверил меня, что к вам относились со всем должным почтением.

– Почтение! – Мелани даже поперхнулась от гнева. – В нас стреляли из автоматов! Нас держат в этой вонючей дыре в темноте! Вы это называете почтением?

– В вас не стреляли, – поправил Зигфрид. – Было сделано всего несколько предупредительных выстрелов поверх ваших голов. Вы же как-никак нарушили важное правило, действующее в Зоне. Остров Франчески недоступен. Об этом знает каждый.

Зигфрид указал Камерону на Кэндис. Тот отпер ее камеру большим старинным ключом. Кэндис, не теряя ни секунды, выскочила из камеры и принялась отряхиваться, убеждаясь, что на одежде нет никаких насекомых. На ней все еще было хирургическое облачение из клиники.

– Приношу вам свои извинения, – обратился Зигфрид к Кэндис. – Мне представляется, что работающие у нас исследователи ввели вас в заблуждение. Вы, вероятно, и не знали, что существует правило, запрещающее посещать район острова.

Камерон открыл камеру Мелани, а потом и Кевина.

– Как только я узнал, что вы задержаны, то постарался дозвониться до доктора Раймонда Лайонза, – продолжал Зигфрид. – Хотел узнать, каков, по его мнению, наилучший выход из создавшегося положения. Поскольку я его не застал, то вынужден был взять ответственность на себя. Я освобождаю вас под ваше собственное ручательство. Уверен, что теперь вы осознали всю серьезность своих поступков. По экватогвинейскому закону их расценили бы как тягчайшее преступление.

– Что за вздор! – Мелани досадливо сплюнула.

У Кевина душа ушла в пятки. Он дрожал при мысли, что Мелани разозлит Зигфрида и тот прикажет посадить их обратно по камерам. Благожелательность не входила в набор достоинств хозяина Зоны.

Мустафа протянул Кевину ключи от машины и выговорил с сильным французским акцентом:

– Ваше авто за домом.

Кевин взял ключи. Рука у него так дрожала, что ключи несколько раз звякнули, прежде чем он препроводил их в брючный карман.

– Уверен, что завтра мне удастся поговорить с доктором Лайонзом, – сказал Зигфрид. – Я свяжусь с каждым из вас лично. Можете идти.

Мелани вознамерилась было заговорить, но Кевин, удивляясь самому себе, схватил ее за руку и повлек за собой к лестнице.

– Хватит меня таскать! – взорвалась Мелани и попыталась высвободить руку из цепких пальцев Кевина.

– Сначала сядем в машину! – жестко выдавил сквозь сжатые зубы Кевин, не давая Мелани остановиться.

– Ну и ночка! – воскликнула Мелани. У подножия лестницы ей удалось вырвать руку. Кипя негодованием, она стала подниматься по ступеням.

Кевин, дождавшись, когда пройдет Кэндис, последовал за женщинами. Вышли они в помещение, которое экватогвинейские солдаты, постоянно слонявшиеся возле здания муниципалитета, использовали как караулку. Четверо солдат находились в ней и сейчас. В присутствии управляющего, начальника службы безопасности и командира марокканских гвардейцев они были куда любезнее, чем обычно. Все четверо стояли, как им казалось, по стойке «смирно» с автоматами за плечами. Когда появился Кевин с женщинами, на лицах солдатиков отразилось замешательство.

Мелани, пока Кевин тянул ее и Кэндис от дверей к стоянке машин, демонстрировала солдатам неприличный жест.

– Мелани, прошу вас, – умолял Кевин, – не надо их дразнить!

То ли солдаты не понимали жестикуляции Мелани, то ли ошалели от необычайности обстановки, Кевин не знал. Но так или иначе следом за беглецами они, как он того опасался, не высыпали.

Добравшись до машины, Кевин открыл заднюю дверцу, и Кэндис быстренько забралась на сиденье. Но не Мелани. Та, обратив на Кевина сверкающие в сумеречном свете глаза, потребовала:

– Дайте мне ключи.

– Что?! – переспросил Кевин, будто не расслышал ее.

– Я сказала: дайте мне ключи, – повторила Мелани.

Смущенный неожиданной просьбой, Кевин все же счел за лучшее не раздражать и без того рассерженную Мелани и вручил ей ключи от машины. Мелани тут же зашла с другой стороны и уселась за руль. Кевин устроился рядом, на месте пассажира. Ему было все равно, кто поведет машину: только бы выбраться отсюда.

Мелани запустила двигатель, выжала газ и, визжа шинами, рванула со стоянки.

– Мелани, помилосердствуйте, – взмолился Кевин. – Потише!

– Просто зла не хватает! – негодовала Мелани.

– Как будто этого не видно, – парировал Кевин.

– Я домой пока не собираюсь, – объявила Мелани. – Но вас, молодцы, с удовольствием развезу по домам.

– А куда вы собрались? – спросил Кевин. – Уже почти полночь.

– Я еду в центр животных, – ответила Мелани. – Не намерена терпеть подобное обращение, не выяснив, что за чертовщина здесь творится.

– Зачем вам в центр животных? – допытывался Кевин.

– За ключом от того чертова моста, – заявила Мелани. – Он мне нужен. Для меня наша затея вышла за рамки любопытства.

– Может, остановимся и поговорим об этом? – предложил Кевин.

Мелани вдавила в пол педаль тормоза, и машина, сильно ткнув передом, встала. Кевину с Кэндис не сразу удалось снова откинуться на спинки своих сидений. Мелани же, не снимая рук с руля, повторила:

– Я еду в центр животных. Вы можете ехать со мной или я вас высажу. Как скажете.

– Почему сегодня, сейчас? – спросил Кевин.

– Потому что именно сейчас я вне себя – это раз, – отчеканила Мелани. – И потому, что сегодня они этого не ждут – вот вам два. Ясно же, что им нужно: чтобы мы отправились по домам и зарылись в постельки. Потому с нами и обращались так погано. Только вот что я вам скажу: меня на такое не возьмешь.

– А меня возьмешь, – тихо обронил Кевин.

– По-моему, Мелани права, – раздался с заднего сиденья голос Кэндис. – Они нарочно старались нас запугать.

– И, по-моему, чертовски в том преуспели! – воскликнул Кевин. – Или я единственный среди нас, кто сохранил здравый рассудок?

– Это надо сделать, – сказала Кэндис.

У Кевина вырвался стон:

– И вы туда же! Меня давят числом.

– Мы отвезем вас домой, – сказала Мелани. – Сущий пустяк. – И она стала переводить машину на задний ход.

Кевин, потянувшись, удержал ее руку:

– Как вы намереваетесь достать ключ? Вы даже не знаете, где он лежит.

– По мне, дело ясное: ключ у Бертрама в кабинете, – возразила Мелани. – Ведь он отвечает за матобеспечение программы с бонобо. Черт, вы же сами говорили, что ключ у него.

– Ладно, ключ в кабинете Бертрама, – согласился Кевин. – А охрана? Все кабинеты заперты.

Мелани извлекла из нагрудного кармашка форменного комбинезона магнитную карточку:

– Вы забываете, что я причислена к иерархам центра животных. Вот карточка начальника. Она не для того, чтобы тягаться с кредитками VISA. Эта штука откроет передо мной любую дверь центра во всякое время дня и ночи. Усвойте: мое участие в проекте бонобо – только часть выполняемой мной работы по размножению.

Кевин, повернувшись всем корпусом на сиденье, обратился к Кэндис, белокурые волосы которой, казалось, лучились светом в полумраке салона:

– Если вы, Кэндис, идете на риск, то, полагаю, и мне надо рискнуть.

– Поехали! – коротко бросила Кэндис.

Мелани набрала скорость и за автомастерскими повернула налево. В мастерских, залитых светом ртутных фонарей, кипела работа. Ночная смена в гаражном хозяйстве была многолюднее и суматошнее, чем дневная с вечерней, поскольку как раз на нее выпадал пик транспортного движения между Зоной и Батой. Пока поворот на Бату не остался позади, Мелани пришлось пробираться между вереницей грузовых платформ для перевозки гусеничной техники. После перекрестка на всем пути до центра животных им не встретилось ни одной машины.

Как и автомастерские, центр животных работал в три смены, правда, здесь ночная смена была самой спокойной. Большинство работавших по ночам были заняты в ветеринарной клинике. Мелани воспользовалась этим и остановила «тойоту» Кевина у самых дверей в ветлечебницу. Здесь машина затерялась среди множества других.

Выключив зажигание, Мелани внимательно вгляделась в главный вход центра, который вел прямо в ветеринарную клинику. Пальцы ее отбивали легкую дробь на рулевом колесе.

– Итак? – заговорил Кевин. – Доехали. Что будем делать?