Текст книги "Хромосома-6"

– А почему мостом не пользуетесь, когда еду приносите? – спросила Мелани.

– Потому что надо, чтобы доктор Эдвардс дал мосту вырасти, – объяснил Альфонсе.

– Вырасти? – переспросила Мелани.

– Да, – подтвердил пигмей.

Трое гостей обменялись взглядами. Они явно не поняли. Кевин сменил тему:

– А огонь вы на острове видели?

– Огонь – нет, – сказал Альфонсе. – А дым видел.

– И что вы подумали?

– Я? Ничего не подумал.

– Вы видели когда-нибудь, чтобы кто-то из бонобо делал вот так? – спросила Кэндис. Она разжала и сжала пальцы, потом резко отбросила руку от тела, подражая движениям того бонобо, которого усыпляли в операционной.

– Да, – ответил Альфонсе. – Многие так делают, когда заканчивается дележ еды.

– А как с криком? – спросила Мелани. – Они много звуков издают?

– Полно, – подтвердил Альфонсе.

– Как и бонобо там, в Заире? – уточнил Кевин.

– Больше. – Подумав, Альфонсе оговорился: – Правда, там, в Заире, я таких бонобо так часто не видел и не кормил их. Там, дома, они сами себе еду добывали в джунглях.

– А что они кричат? – полюбопытствовала Кэндис. – Можете нам Для примера что-нибудь крикнуть?

Альфонсе застенчиво засмеялся. Оглянулся на жену, убеждаясь, что она не слушает, затем тихонько изобразил в звуках:

– Иии, ба да, лу лу, тад тат. – И снова засмеялся. Ему было неловко.

– Они гукают, как шимпанзе? – спросила Мелани.

– Некоторые, – ответил Альфонсе.

Гости переглянулись: вопросы у них исчерпались. Кевин поднялся. Следом поднялись женщины. Поблагодарили Альфонсе за гостеприимство и отдали ему не выпитый самогон. Если Альфонсе и обиделся, то виду не подал. Улыбка все так же сияла у него на лице.

– Да, вот еще что, – припомнил пигмей, когда гости были уже на пороге. – Бонобо на острове любят покрасоваться. Всегда как подойдут к еде, так обязательно на ноги встают. Как люди.

– Всегда? – уточнил Кевин.

– Чаще всего, – подтвердил Альфонсе.

Троица направилась обратно через деревню к машине. Никто не произнес ни слова, пока Кевин не завел двигатель.

– Ну, молодцы, о чем думаете? – обратился к женщинам Кевин. – Продолжим путешествие? Солнце-то уже село.

– Я голосую «за», – откликнулась Мелани. – Мы уж вон куда заехали.

– Согласна, – поддержала ее Кэндис. – Мне любопытно посмотреть на мост, который вырастает.

– Мне тоже, – сказала со смехом Мелани. – Какой же этот Альфонсе очаровашка!

Кевин отъехал от магазина, где стало еще оживленнее, чем прежде. Куда ехать, он точно не знал: дорога, ведшая в деревню, просто расширялась в стоянку перед магазином, но никаких признаков дороги, шедшей дальше на восток, заметно не было. Пришлось объехать по периметру чуть не всю стоянку, чтобы отыскать ее.

Оказавшись на грунтовке, они на себе испытали, насколько легче передвигаться по мощеному покрытию. Дорога оказалась узкой, со множеством колдобин, да к тому же грязной. Посередине узкой полосой росла трава три фута вышиной. Зачастую ветви деревьев тянулись с одного края дороги до другого, они с силой били листьями по ветровому стеклу, лезли в открытые окна. Чтобы избежать ударов вездесущих веток, пришлось поднять все стекла. Кевин включил кондиционер и фары. Лучи света отражались от плотной завесы зелени, и казалось, будто они едут в туннеле.

– Как далеко мы заехали по этой коровьей тропе? – не выдержала Мелани.

– Всего три-четыре мили, – ответил Кевин.

– Хорошо еще, что у нас внедорожник, – заметила Кэндис. Она крепко держалась за ручку над головой и все равно, словно мячик, подпрыгивала на сиденье из стороны в сторону. Пристяжной ремень ей ничуть не помогал. – Чего бы мне меньше всего хотелось, так это застрять тут. – Она глянула в боковое окошко на кромешную темень джунглей и вздрогнула, как от озноба. Стало жутко. Не было видно ничего, кроме полосок светящегося неба сверху. А потом – эти крики вокруг! Они еще не закончили свой краткий визит к Альфонсе, а ночные твари джунглей громко и монотонно грянули хором.

– Ну и что у вас складывается из того, о чем поведал Альфонсе? – спросил наконец Кевин.

– Я бы сказала: присяжные еще совещаются, – ответила Мелани. – Но они, разумеется, глубоко вникают.

– Мне кажется, очень настораживает замечание пигмея о том, что бонобо становятся на две ноги, когда подходят забирать еду, – сказал Кевин. – Косвенных свидетельств возникает все больше.

– А меня поразило известие, будто они умеют общаться друг с другом, – призналась Кэндис.

– В общем, да, но ведь и шимпанзе с гориллами удалось научить языку знаков, – заметила Мелани. – И нам известно, что бонобо ходят на двух ногах чаще, чем любые другие человекообразные обезьяны. Лично меня поразила агрессивность их поведения, хотя я и остаюсь при своем мнении, что такое могло случиться из-за нашей ошибки: не завезли побольше самок, чтобы поддержать равновесие.

– Шимпанзе издают такие звуки, как изобразил Альфонсе? – спросила Кэндис.

– Не думаю, – отозвался Кевин. – И это важный вопрос. Он предполагает, что у них гортань устроена по-другому.

– А шимпанзе в самом деле убивают обезьянок? – вновь спросила Кэндис.

– Время от времени убивают, – ответила на сей раз Мелани. – Но я никогда не слышала, чтобы бонобо этим занимались.

– Держитесь! – вскричал Кевин, резко тормозя.

Машина рывками одолела ствол дерева, лежавший поперек дороги.

– Все в порядке? – спросил он у Кэндис, разглядывая в зеркальце дорогу позади машины.

– Нормально, – ответила та, хотя ее изрядно встряхнуло. По счастью, сработал ремень безопасности, иначе Кэндис пребольно стукнулась бы головой о крышу.

Кевин замедлил ход, опасаясь наткнуться еще на одно бревно. Через пятнадцать минут они въехали на поляну, обозначавшую конец дороги. Кевин остановил машину. Лучи фар уперлись в фасад одноэтажного домика из шлакоблоков с подъемной гаражной дверью.

– Это оно? – спросила Мелани.

– Наверное, – ответил Кевин. – Я этого домика тогда не видел.

Кевин выключил фары, затем и двигатель. Небо широко раскинулось над поляной, и освещение здесь было вполне сносным. Несколько мгновений никто не шевелился.

– Ну и каков план? – прервал молчание Кевин. – Будем проверять, или что?

– Почему бы нет? – произнесла Мелани. – Досюда же мы добрались. – Она открыла дверцу и вышла из машины. Кевин последовал ее примеру.

– Думаю, я лучше посижу в машине, – сказала Кэндис.

Кевин подошел к домику и подергал дверь. Она была заперта. Он пожал плечами:

– Представить себе не могу, что там. – И шлепком убил комара, севшего ему на лоб.

– Как нам попасть на остров? – спросила Мелани.

Кевин указал направо:

– Вон там дорожка. По ней до воды всего ярдов пятьдесят.

Мелани подняла голову, взглянула на омытое цветом увядшей лаванды небо и сказала:

– Очень скоро стемнеет. У вас в машине есть фонарик?

– Кажется, есть, – ответил Кевин. – Еще важнее то, что у меня есть спрей от комаров. Без него они нас тут живьем съедят.

Они направились обратно к машине. Когда подошли, из салона вылезла Кэндис, бормоча:

– Не могу я тут одна торчать. Страшно аж жуть.

Кевин достал средство от комаров. Пока женщины опрыскивались, он занялся поисками фонарика, наконец отыскав его в бардачке.

Попшикав на себя спреем, Кевин жестом предложил женщинам следовать за ним, предупредив:

– Держитесь рядом. Ночью крокодилы и бегемоты выходят из воды.

– Он шутит? – спросила Кэндис у Мелани.

– Не думаю, – ответила та.

Как только все трое выбрались на дорожку, света стало значительно меньше, хотя его еще хватало, чтобы идти без фонарика. Кевин шагал впереди, а женщины шли следом едва не в обнимку. Чем ближе они подходили к воде, тем громче звучал хор насекомых и лягушек.

– И надо же было в такое вляпаться, – ворчала Кэндис. – Я для путешествий не создана. Если не в зоопарке, так я даже крокодила от бегемота не отличу. Черт, как вижу жука побольше ногтя на моем большом пальце, так от страха дрожу... а еще пауки... лучше не вспоминать!

Неожиданно слева что-то громко зашуршало-затрещало, будто порвалась плотная ткань. Кэндис, сдавленно ойкнув, судорожно обхватила Мелани, которая повела себя точно так же. Кевин, хмыкнув, зажег фонарик и направил лучик в сторону шума. Но света хватало всего на несколько футов.

– Что это было? – жалобно спросила Кэндис, когда вновь обрела голос.

– Возможно, дукер, – успокоил ее Кевин. – Это такая порода маленьких антилоп.

– Антилопа или слон, – сказала Кэндис, – но страху я натерпелась.

– Я тоже испугался, – признался Кевин. – Может, нам лучше вернуться, а сюда приехать как-нибудь в дневное время.

– Ради всего святого, – шикнула на спутников Мелани, – мы уже столько вынесли, забравшись сюда. Мы дошли. Я слышу плеск воды.

На мгновение все замерли. Точно: было слышно, как плещет вода о берег.

– А что случилось со всеми ночными тварями? – заговорила Кэндис.

– Хороший вопрос, – отозвался Кевин. – Антилопа, должно быть, и их напугала.

– Выключите фонарик, – попросила Мелани.

И как только Кевин выполнил ее просьбу, все трое увидели сквозь листву мерцающую поверхность воды. Она колыхалась жидким серебром.

Хор ночных обитателей джунглей грянул вновь, Мелани первой направилась к воде. Под конец, на самом берегу протоки, тропинка тоже расширилась, превратившись в лужайку. Посреди лужайки стояло темное сооружение, размерами схожее с гаражом на поляне, где они оставили машину. Кевин подошел поближе. Догадаться, что за сооружение тут стояло, было нетрудно: мост.

– У него телескопический механизм, – объяснил Кевин подошедшим женщинам. – Вот почему Альфонсе говорил, что мост вырастает.

Футах в тридцати, за полоской воды, находился остров Франчески. В уходящем свете его плотная растительность приобрела цвет полночной синевы. Напротив раздвижного моста на противоположном берегу стояла бетонная опора, на которую, вытянувшись во всю длину, укладывался мост. За опорой расстилалось расчищенное пространство, уходившее на восток.

– Попробуйте перекинуть мост, – посоветовала Мелани.

Кевин щелкнул выключателем фонарика и высветил панель управления с двумя кнопками – красной и зеленой. Нажал на красную, но ничего не произошло, тогда он надавил на зеленую. Снова ничего. И тут он заметил замочную скважину, возле которой, было выведено: «Выкл».

– Нужен ключ, – крикнул он отошедшим спутницам, стоявшим у края воды.

– Смотрите, тут есть небольшое течение, – сказала Мелани. Мимо по воде медленно плыли листья и прочий сор.

Кэндис подняла голову. Верхние ветви высоких деревьев, что росли по берегам, почти соприкасались. Она не удержалась от вопроса:

– И чего наши бонобо сидят на острове?

– Обезьяны, человекообразные в том числе, не лезут в воду, особенно в глубокую, – объяснила Мелани. – Вот почему в зоопарках, чтобы приматы не разбежались, их вольер достаточно обнести рвом с водой.

– А если перебраться по деревьям? – не унималась Кэндис.

В разговор вступил Кевин, подошедший к женщинам:

– Бонобо довольно тяжелые создания, особенно наши. Большинство из них уже весят больше сотни фунтов, а ветки вовсе не такие прочные, чтобы выдержать их. До того как мы доставили на остров первых животных, тут в двух местах росли деревья, вызвавшие сомнения. Их срубили. Зато зверье помельче, скажем, толстотелые колобусы, и сейчас туда-сюда бегает.

– А что это за квадратные штуки там, на поляне? – указала пальцем Мелани.

Кевин направил в указанном направлении луч фонарика, впрочем, на таком расстоянии это мало что изменило: луч был слабенький. Он выключил фонарик и сощурился в полусвете. Потом сказал:

– Похоже на клетки для транспортировки из центра животных.

– Хотелось бы знать, что они там делают, – нахмурилась Мелани. – Их так много...

– Понятия не имею, – пожал плечами Кевин.

– А мы можем как-нибудь так сделать, чтобы бонобо сюда пришли? – спросила Кэндис.

– В это время они, наверное, на ночь устраиваются, – сказал Кевин. – Сомневаюсь, чтобы у нас получилось.

– А плот? – вспомнила Мелани. – Его ведь должны по веревке, как на пароме, подтягивать. Если он при этом скрипит, звякает, по воде хлопает, обезьяны услышат шум. Может, он для них как колокольчик к обеду – они и явятся.

– Наверное, стоит попробовать, – сказал Кевин, внимательно оглядывая берег справа и слева от себя. – Беда в том, что мы понятия не имеем, где плот.

– Вряд ли где-то далеко, – усомнилась Мелани. – Вы идите направо, а я – налево.

Кевин и Мелани разошлись в разные стороны. Кэндис осталась стоять, где стояла, изо всех сил желая снова оказаться в своей комнатке в здании клиники.

– Вот он! – донесся голос Мелани. Она прошла по тропке в высокой траве и вскоре наткнулась на шкив, прилаженный к стволу толстого дерева. Шкив охватывала похожая на канат веревка, один конец которой уходил в воду. Другой конец был привязан к плотику фута четыре на четыре, притянутого к самого берегу.

Подошли Кевин с Кэндис. Кевин посветил фонариком в сторону острова. На том берегу такой же шкив был прилажен к такому же дереву. Кевин отдал фонарик Мелани и ухватил скрывшуюся в воде веревку. Потянув за нее, увидел, как шкив на другом берегу, натянувшись, подался от ствола дерева.

Кевин принялся тянуть, перебирая веревку руками. Шкивы жалобно запричитали, нещадно заскрипели и завизжали. Плотик не замедлил отчалить и поплыл к другому берегу.

– Может получиться, – с одышкой произнес Кевин. Пока он тянул, Мелани обшаривала лучом фонарика другой берег.

Когда плотик оказался на середине протоки, справа послышался громкий всплеск и кто-то громадный плюхнулся в воду с острова. Мелани направила луч в направлении всплеска, и в его свете на поверхности воды желтовато сверкнули две зоркие щелки. Прямо на людей из воды смотрел большой крокодил.

– Боже правый! – вскрикнула Кэндис и отступила от воды.

– Ничего страшного, – успокоил Кевин. Он отпустил веревку, нагнулся, подобрал с земли увесистую палку и швырнул ее в крокодила. Еще один громкий всплеск – и крокодил исчез под водой.

– Вот здорово! – воскликнула Кэндис. – Только теперь мы не знаем, где он прячется.

– Он ушел, – убеждал ее Кевин. – Крокодилы не опасны, если только вы не в воде и они не очень проголодались.

– А кто скажет, что этот не проголодался? – заметила Кэндис.

– Тут кругом для них еды хватает, – сказал Кевин и, подобрав веревку, вновь принялся перебирать ее руками.

Когда плотик добрался до противоположного берега, Кевин сменил веревку и потянул его обратно.

– А-а, – выдохнул он, – слишком поздно. Ничего не получится. До ближайшего места ночлега бонобо, судя по тому, что изобразил компьютер, отсюда больше мили. Придется в дневное время попробовать.

Не успел он произнести последние слова, как ночь разорвали устрашающие вопли. Одновременно в кустах на острове поднялась жуткая суматоха, будто из них вот-вот появится идущий напролом слон.

Кевин бросил веревку. Кэндис с Мелани опрометью кинулись обратно по тропинке и, лишь отбежав на несколько шагов, остановились. Застыв как изваяния, с бешено колотящимися сердцами, они ждали, когда снова раздастся вопль. Дрожащей рукой Мелани навела свет фонарика на то место, где колыхались заросли кустов. Все замерло. Ни единый листок не шелохнулся.

Десять секунд, казалось, растянулись на десять минут. Все трое напрягали слух, пытаясь уловить хоть малейший звук. Ничего, полная тишина. Умолкли все ночные твари. Казалось, джунгли разом замерли в ожидании какой-то страшной беды.

– Что, ради всего святого, это было? – выговорила наконец Мелани.

– Не уверена, что горю желанием выяснять, – подала голос Кэндис. – Давайте уйдем отсюда.

– Должно быть, парочка бонобо приходила, – сказал Кевин. Нагнувшись, он поднял веревку. Плотик застрял посреди протоки. Кевин быстро притянул его к берегу.

– По-моему, Кэндис права, – заговорила Мелани. – Становится слишком темно, даже если они появятся, немного увидишь. Мне страшно. Пошли отсюда!

– Не стану с вами спорить, – говорил Кевин, подходя к женщинам. – Не знаю, что мы тут делаем в такой поздний час. Вернемся сюда, когда будет светло.

Они как могли быстро пошли по тропе к лужайке. Мелани шла впереди, освещая путь фонариком. За ней следовала Кэндис, держась за блузку подруги. Кевин замыкал шествие.

– Хорошо бы достать ключ от этого моста, – сказал он, когда они проходили мимо сооружения.

– И что вы предлагаете сделать? – спросила Мелани.

– Позаимствовать тот, что у Бертрама, – был ответ.

– Но вы же говорили, что он запрещает всем посещать остров. И уж конечно, ни за что не даст ключ.

– Придется позаимствовать так, чтобы он не узнал, – сказал Кевин.

– Ну да, а то как же! – насмешливо протянула Мелани.

Они ступили на похожую на туннель дорожку, что вела к машине. На полпути к стоянке Мелани произнесла:

– Боже, вот темень! Я вам нормально свечу, видно?

– Отлично, – ответила Кэндис.

Мелани замедлила шаг, потом остановилась.

– Что случилось? – спросил Кевин.

– Что-то тут не так, – медленно выговорила Мелани и склонила голову набок, вслушиваясь.

– Только не надо меня пугать, – предупредила Кэндис.

– Лягушки-то со сверчками так и не трещат, – пояснила Мелани.

И в тот же миг разверзся ад. Молчание джунглей в щепки разнес грохочущий дробный перестук. Ветки, веточки, листва дождем посыпались на землю. Кевин понял, что это за перестук, и среагировал инстинктивно: вытянув руки вперед, он навалился на женщин и все трое упали на мокрую, кишащую насекомыми землю.

Кевин узнал эти звуки потому, что как-то раз ему довелось увидеть, как упражнялись с оружием экватогвинейские солдатики. Так звучал стреляющий автомат.

Глава 10

5 марта 1997 г.

14.45

Нью-Йорк

– Прошу прощения, Лори, – произнесла фельдшер-эксперт Шерил Майерс, возникнув в дверях кабинета. – Мы только что получили с ночной почтой этот пакет, и я подумала, вдруг вам захочется сразу его посмотреть.

Лори встала и взяла бандероль. Было любопытно, что бы это могло быть? Взглянув на обратный адрес, прочла имя отправителя. Пакет был из Си-эн-эн.

– Спасибо, Шерил, – поблагодарила Лори, теряясь в догадках. Сразу как-то в голову не пришло, что ей могли прислать из Си-эн-эн.

– Доктора Мехты, я вижу, нет, – заметила Шерил. – Я ей схему принесла, из университетского госпиталя прислали. Положу на ее стол, ладно?

Доктор Мехта была коллегой и приятельницей Лори. Они сидели в одной комнате шесть с половиной лет, с тех самых пор как пришли в судмедэкспертизу.

– Разумеется, – машинально бросила Лори, все еще занятая своей посылкой. Просунув палец под обертку, она вскрыла пакет. Внутри оказалась видеокассета. Лори взглянула на наклейку. На ней значилось: «Стрельба в Карло Франкони. 3 марта 1997 года».

В то утро, закончив последнее вскрытие, Лори надолго застряла у себя в комнате: хотелось завершить оформление двадцати с гаком дел, которые «висели» на ней. Несколько часов кряду, не разгибая спины, просматривала она под микроскопом образцы, сверяла результаты лабораторных исследований, читала выписки из историй болезни и полицейских протоколов, так что и думать забыла про случай с Франкони. Появление видеопленки вернуло все на круги своя. К сожалению, в видеоизображении без тела толку не было.

Лори бросила кассету в сумочку и попыталась вернуться к рутинной работе. Но, промучившись понапрасну минут пятнадцать, выключила свет под предметным стеклом своего микроскопа. Нет сил сосредоточиться. А мысли в голове затеяли играть в чехарду с одуряющим вопросом, каким образом пропало тело. Будто проделан какой-то невероятный фокус. Вот только что тело преспокойно лежало в ячейке сто одиннадцать, а потом... пуф!.. и оно пропало. Должно, должно быть какое-то объяснение, но ей оно даже не грезилось.

Лори решила спуститься в подвал и побывать в покойницкой. Она рассчитывала найти там хотя бы одного санитара, но, прибыв на место, убедилась, что оно пусто. Непоколебимая, Лори взяла в руки большой переплетенный в кожу журнал записей. Листая страницы, она искала записи о поступлениях, которые Майк Пассано показал ей в прошлый раз. Нашла их без труда. Взяв карандаш из кофейной кружки, приспособленной под хранилище канцтоваров, и листок бумаги, Лори записала фамилии и инвентарные номера двух тел, которые доставили в ту ночь: Дороти Клайн (№ 101455) и Фрэнк Глисон (№ 100385). Записала она и названия двух похоронных бюро: «Сполетто» на Озон-парк в Нью-Йорке и «Диксон» в Саммите, штат Нью-Джерси.

Лори уже собиралась уходить, когда на глаза ей попался большой телефонный справочник, лежавший на уголке стола. И она решила позвонить в оба бюро. Представившись, просила соединить ее с управляющими. За телефон она взялась еще и потому, что любой из выбранных ею абонентов мог оказаться фальшивкой. Вероятность невелика, подумала она, вспомнив, как ночной санитар Майк Пассано говорил, что из бюро звонили перед тем, как приехать, и, возможно, люди эти были ему знакомы.

Как она и ожидала, все оказалось вполне законно, оба управляющих подтвердили, что тела прибыли в соответствующие бюро и в настоящее время выставлены для прощания.

Лори вновь взяла журнал записей и опять взглянула на фамилии двоих прибывших. На всякий случай еще раз записала их вместе с инвентарными номерами. Фамилии были ей знакомы, поскольку на следующее утро она сама расписывала их для вскрытия Полу Плодгетту. Впрочем, ее не столько интересовали прибывшие, сколько убывшие. Прибывших доставили давно работавшие в СМЭ сотрудники, тогда как убывших увезли совершенные незнакомцы.

Расстроенная, Лори выбивала карандашом дробь по столешнице. Она была уверена: что-то ею упущено. Вновь, в который раз, взгляд ее остановился на телефонной книге, раскрытой на странице, где значилось похоронное бюро «Сполетто». Откуда-то из потаенных уголков сознания Лори выплыло смутное вспоминание об этом названии. Некоторое время она напрягала память. Почему это название знакомо? И она вспомнила. Было это в деле Керино. В похоронном бюро «Сполетто» по приказу Паули Керино, предшественника Франкони, был убит человек.

Лори сунула свои записи в карман, отпрянула от стола и, возвратившись на пятый этаж, направилась прямо к кабинету Джека. Дверь была открыта нараспашку. Лори постучала костяшками пальцев о косяк. Джек с Четом разом оторвались от работы и уставились на нее.

– Мне мысль пришла, – обратилась Лори к Джеку.

– Всего одна? – сострил Джек.

Лори швырнула в него карандаш, от которого он легко увернулся. Она плюхнулась на стул справа от Джека и поведала о связи бандитов с похоронным бюро «Сполетто».

– Лори, вот несчастье-то, – жалобно протянул Джек. – Только если в похоронной конторе пристукнули бандита, это еще не значит, что контора повязана с бандитами.

– Ты так думаешь? – воскликнула Лори. Джеку не надо было отвечать: все отразилось у него на лице. И Лори, еще раз вдумавшись в то, что пришло ей в голову, поняла: мысль была смехотворной. Она хваталась за соломинки.

– И кроме того, – посерьезнел Джек, – бросила бы ты это дело совсем, а?

– Я тебе уже говорила: это личное.

– Уж лучше мне направить твои усилия по более благому пути, – сказал Джек и, вытянув руку, указал на микроскоп. – Взгляни на замороженный срез. Скажи, что ты об этом думаешь.

Лори поднялась со стула и прильнула к микроскопу. Спросила:

– Это что? Входная огнестрельная рана?

– Прямо в точку, как всегда! – восхитился Джек. – По тебе же деньги плачут.

– Ну, тут попасть не трудно, – заметила Лори. – Я бы сказала, дуло было всего в нескольких дюймах от кожи.

– Твои уста говорят моими словами, – шутливо поклонился Джек. – Еще что-нибудь?

– Вот те раз, абсолютно никакого кровоизлияния! – поразилась Лори. – Совсем ничего. Значит, рана нанесена уже после смерти. – Она подняла голову и взглянула на Джека, не скрывая удивления: она-то думала, что эта рана была смертельной.

– Вот она, мощь современной науки, – провозгласил Джек. – Утопленник, которого ты мне всучила, становится делом мерзопакостным.

– Но-но, – осадила его Лори, – ты сам вызвался.

– Шучу, шучу, – успокоил ее Джек. – Я рад, что это дело мне досталось. Огнестрельные раны явно посмертные, так же как и обезглавливание и лишение рук. Разумеется, и порезы от винта тоже.

– Какова же причина смерти? – спросила Лори.

– Две другие огнестрельные раны, – ответил Джек. – Одна, сквозная, у основания шеи. – Он ткнул пальцем в точку над своей правой ключицей. – А вторая в левый бок, отчего разнесло десятое ребро. Забавно то, что обе эти пули застряли в массе дроби в верхней правой области живота и их было трудно разглядеть на рентгеновских снимках.

– Вот, это первый случай, – сказала Лори. – Пули, скрытые дробинками. Поразительно! Прелесть нашей работы в том, что каждый день видишь что-то новенькое.

– Лучшее еще впереди, – пообещал Джек.

– Это точно «прелесть», – подал голос Чет, прислушавшись к разговору. – Роскошное блюдо для какого-нибудь званого семинара по судебной патологии.

– Думаю, расстреливая труп, хотели скрыть личность жертвы, так же как и отсекая ему голову и руки, – заявил Джек.

– Каким образом? – поинтересовалась Лори.

– Я считаю, что этот пациент перенес пересадку печени, – сказал Джек. – И не так давно. Должно быть, убийца понял, что такая операция причисляет больного к очень небольшой группе людей, а значит, и сводит на нет усилия утаить личность жертвы.

– От печени много осталось? – задала вопрос Лори.

– Очень мало, – ответил Джек. – Почти вся уничтожена автоматными очередями.

– Да и рыбы постарались, – добавил Чет.

Лори повела плечом и поморщилась.

– И все же мне удалось разыскать немного печеночной ткани, – сообщил Джек. – Мы используем ее, чтобы подтвердить пересадку. Пока мы тут беседуем, наверху, в лаборатории ДНК, Тед Линч проводит анализ на Ди-кью-альфа. Через час или около того мы получим результаты. Хотя для меня решающим доводом стали швы на подвздошной вене и на печеночной артерии.

– Что такое анализ на Ди-кью-альфа? – спросила Лори.

Джек рассмеялся и сказал:

– Лучше себя чувствую, когда ты чего-то не знаешь, потому что сам задал Теду тот же самый вопрос. Он просветил: это удобная и быстрая ДНК-метка для различения двух индивидов. Анализ проводится в Ди-кью-области комплекса тканевой совместимости на хромосоме-шесть.

– А как воротная вена? – спросила Лори. – На ней тоже были швы?

– К сожалению, воротная вена, считай, пропала полностью, – сказал Джек. – Вместе с большей частью кишок, кстати.

– Что ж, – подытожила Лори, – все сильно облегчает идентификацию.

– Я думаю точь-в-точь так же, – заметил Джек. – И уже пустил по горячему следу Барта Арнольда. Он связался с Национальной организацией по поставке органов при ООН. Вдобавок обзванивает сейчас все центры, где часто оперируют по поводу пересадки печени, особенно здесь, в этом городе.

– Список их невелик, – обнадежила Лори. – Хорошая работа, Джек.

Лицо Джека слегка зарделось, и это тронуло Лори. Ей казалось, что у него иммунитет к таким похвалам.

– А пули? – вспомнила Лори. – То же оружие?

– Мы их все отправили в полицию на баллистическую экспертизу, – сообщил Джек. – Трудно сказать, из одного они выпущены оружия или нет: слишком уж были исковерканы. Одна из них напрямую столкнулась с десятым ребром и превратилась в лепешку. Даже вторая сохранилась неважно. Думаю, она задела позвоночный столб.

– Какой калибр? – спросила Лори.

– Просто по виду не определишь, – пожал плечами Джек.

– А что говорит Винни? – улыбнулась Лори. – Он неплохо научился угадывать.

– Сегодня с Винни ни в чем каши было не сварить, – пожаловался Джек. – В таком жутком настроении я его никогда не видел. Так и эдак просил его высказаться – молчит и все. Еще и грубил: мол, это твоя работа, а мне не так много платят, чтобы я все время со своим мнением лез.

– А знаешь, у меня похожий случай был во время того жуткого дела Керино, – припомнила Лори. Взгляд ее был устремлен куда-то в одну точку, глаза на миг заблистали. – Жертва была секретарем доктора, причастного к укрывательству. Ей, разумеется, печень не пересаживали, но голову и руки отрезали, мне же удалось провести идентификацию по ее хирургической истории.

– Когда-нибудь тебе придется рассказать мне эту зловещую историю, – сказал Джек. – Ты только и делаешь, что ввергаешь меня в танталовы муки, разбазаривая ее по кусочкам.

Лори вздохнула:

– Жаль, что я просто не могу забыть все это. Мне до сих пор кошмары снятся.

* * *

Открывая дверь в клинику доктора Левитца на Пятой авеню, Раймонд бросил взгляд на часы. Было два сорок пять. Начиная с одиннадцати утра он трижды заходил к доктору, но всякий раз безуспешно. И всякий раз регистратор уверяла, что доктор Левитц перезвонит, но он так и не позвонил. Раймонд, сам будучи на взводе, счел такую невежливость несносной. Клиника доктора Левитца находилась в двух шагах от квартиры, и Раймонд почел за благо пройтись, чем сидеть в ожидании у телефона.

– Доктор Раймонд Лайонз, – значительно выговорил он регистратору. – Я пришел переговорить с доктором Левитцем.

– Да, доктор Лайонз, – ответила регистратор, которая выглядела такой же вышколенной и величественной, как и ее коллега у доктора Андерсона. – Вашей фамилии нет в моем списке назначенных на сегодня. Доктор вас ждет?

– Не совсем, – сказал Раймонд.

– Что ж, я доложу о вас доктору, – уклончиво пообещала регистратор.

Раймонд уселся в переполненной приемной. Подобрал журнал из тех, что обычно кипами лежат в докторских ожидальнях, и стал перелистывать страницы, мало обращая внимания на то, что на них изображено. Нервозность у него мешалась с раздражением, и он стал подумывать, а не ошибся ли, решив прийти в клинику доктора Левитца.

Проверка первого из двух других пациентов, подвергшихся пересадке, далась легко. Хватило телефонного разговора Раймонда с привлеченным доктором в Далласе, штат Техас. Доктор уверил, что его пациент с пересаженной печенью, видный местный предприниматель, чувствует себя превосходно и никоим образом не является кандидатом на проведение вскрытия. Прежде чем повесить трубку, доктор пообещал Раймонду сразу поставить его в известность, если положение когда-либо изменится.

А вот доктор Левитц на телефонный звонок не ответил, так что завершить проверку по второму случаю Раймонд не смог. От этого кошки скребли на сердце и волнение поднималось в душе.

Раймонд окинул взглядом помещение. Убрано оно было не менее помпезно, чем у доктора Андерсона: оригинальные полотна, написанные маслом, стены под цвет бургундского, восточные ковры. Все терпеливо дожидавшиеся своей очереди пациенты явно хорошего достатка, если судить по их одежде, манерам и драгоценностям.

Минуты шли, и Раймонд чувствовал, как в нем растет раздражение. Видимое благополучие доктора Левитца лишь еще больше коробило его и распаляло обиду. Оно напоминало о нелепости медицинской лицензии самого Раймонда, попавшей в зубы закона только потому, что ее обладателя поймали на приписках в страховых заявках для престарелых. А тут вот он, доктор Левитц, трудится себе как пчелка во всем этом великолепии, а ведь по крайней мере часть его доходов идет от пользования недужных из преступных кланов. Благополучие его явно оплачивается грязными деньгами. Хуже того, Раймонд не сомневался, что доктор Левитц тоже мухлюет со страховыми заявками для престарелых. Все, черт побери, этим занимаются.