Текст книги "Женское счастье"

Глава 5

Абигейл с готовностью раскрылась, чтобы Роберту было легче вновь протолкнуть в нее пропитанную бренди губку. И запуталась пальцами в его невероятно мягких волосах, когда он приступил к «еде».

То, что она испытала прошлой ночью, не шло ни в какое сравнение с ощущениями, пронзавшими ее тело. Прошлой ночью она не знала, чего ожидать. Теперь же многому научилась.

Подняв голову с подушки, она посмотрела вниз. Вид его смуглых, пальцев, впившихся в ее белые ляжки, темной головы, зарывшейся между ее бедер, мгновенно вознес ее на вершину.

Когда она наконец нашла в себе силы открыть глаза, оказалось, что он наклонился над ней, пристально вглядываясь в лицо.

Абигейл улыбнулась, полностью готовая привести в исполнение свои намерения.

– Моя очередь.

– А губка? Жаль зря тратить такое верное средство.

– У тебя преимущество передо мной.

Жесткие волосатые горячие ноги раздвинули ее еще шире.

– Интересно, в чем же?

– Ты видел меня всю, а я…

– И ты хорошо меня разглядела, перед тем как рискнуть выйти на улицу.

– Но не так подробно.

Абигейл подняла руку и коснулась его щеки, колючей от черной щетины. Ей не терпелось изучить этого человека, его кожу, каждый дюйм тела, запечатлеть в памяти все, вплоть до малейшей детали. Стать частью его. Точно так же, как он стал частью ее самой.

– В моих книгах говорится, что когда мужчина достигает… пика, у него цвет… меняется. Я хочу понять, так ли это.

Роберт откатился от нее, лег на спину и прикрыл рукой глаза.

– В таком случае вперед, Абигейл. Потом расскажешь, меняю ли я цвет. А вдруг я сумею отпугнуть врага на поле брани? Представить только, целая радуга красок! Совсем как хамелеон.

Абигейл хихикнула.

– Издеваетесь, сэр?

– Вовсе нет, – возразил он, отнимая руку от глаз. – Прости внезапную нерешительность. Не каждый день мужчина предоставляет себя в распоряжение любопытной леди.

Снова реальность вторгается в кокон наслаждения, которым она себя окружила.

– Я не леди, Роберт.

Роберт шутливо щелкнул ее по носу.

– Ты леди, Абигейл, с макушки до пят. И я здесь ради твоего удовольствия.

– А как насчет своего?

Она провела ладонью по его груди, выпуклым мышцам живота и решительно схватила предмет их обсуждения.

– Поспешите с уроком, мисс Абигейл, не то потеряете ученика.

Абигейл принялась сползать к изножью кровати, но на полпути замерла, привлеченная видом багрового шрама на его бедре, и осторожно коснулась рубца кончиком пальца.

– Все еще болит?

Глаза Роберта словно подернулись пленкой.

– Это не входит в план урока, мисс Абигейл.

– Вчера вечером ты хромал.

– Потому что упал на эту ногу, когда чертова лошадь сбросила меня. Продолжайте занятия.

Абигейл принялась послушно изучать набухший жезл, вздымавшийся из поросли черных завитков. Невозможно поверить, что это чудовище поместилось в ней.

– Ты когда-нибудь измерял себя?

– Не вгоняй меня в краску.

– Головка просто рубиновая, – бормотала она, игнорируя его остроту. – Ужасно большая, как кулачок ребенка. И глазок есть.

Поймав пальцем прозрачную каплю, выступившую на кончике, Абигейл размазала ее по всему его мужскому достоинству.

– Он плачет. Ему грустно, полковник Коули?

– Очень, мисс Абигейл, – выдавил Роберт. – Почему бы вам не излечить его поцелуем?

Абигейл подалась вперед и коснулась языком бархатистого навершия.

– А на вкус… вы весьма солоны, сэр.

– Нельзя судить так поспешно, не распробовав хорошенько. Возьми его в рот.

Не только Роберт, но и Абигейл прекрасно знали, каков он на вкус… Но Роберта уже захватила вечная игра между женщиной и мужчиной.

Сжав обеими руками ствол отростка, она оттянула крайнюю плоть так, чтобы обнажилась головка. И последовала совету Роберта.

– Все равно солоно, сэр.

Дыхание Роберта участилось.

– Возможно, вы ошиблись? Следовало бы попытаться еще раз. Не стоит торопиться.

– Может, вы и правы. Я так и сделаю, но только если скажете правду. Вы когда-нибудь измеряли себя?

– В жизни такого не было.

– Что же, когда-то не мешает и начать.

Она принялась мерить его плоть расставленными пальцами.

– Здесь шесть дюймов… так… а второй рукой… всего девять! Когда в следующий раз встретитесь с врагом в бою, можете ошеломить его не только вашими повадками хамелеона, но и размером ужасного копья.

Кровать затряслась от смеха.

– И какому испытанию подвергнуть его, полковник Коули?

Смех мгновенно стих.

– Пососи меня, Абигейл. Так сильно, как можешь. Я хочу пройти в твое горло как можно глубже.

Абигейл снова покатала отросток между ладонями. Налитая кровью головка дрогнула.

– Но я уже делала это вчера ночью, полковник Коули. Сегодня я хочу чего-то другого.

Губы Роберта чуть скривились в улыбке.

– Ваши фантазии, мисс Абигейл.

Абигейл нежно погладила стержень и представила Роберта в разгар битвы.

– Ты когда-нибудь ласкаешь себя?

– А ты?

Дробь дождевых капель тихим эхом отдалась в домике. Абигейл подавила страх и нерешительность и призналась в самом постыдном:

– Иногда.

– Как все мы. Единственная проблема для солдата – найти уединенное местечко, но иногда даже это не важно.

– Покажи мне, как ты играешь с собой.

Роберт, кажется, покраснел, но в хижине было слишком темно, чтобы сказать наверняка. Мысль о том, что он способен стесняться так же сильно, как она, согрела ей душу и сильнее разожгла решимость.

– Ты сказал – все, Роберт.

Снова опустив ресницы, он положил поверх ее ладоней свои.

– Продолжай потирать меня… вот так.

Ладони Абигейл горели, но она быстро научилась нехитрым движениям, и вскоре он отнял руки, отдавшись на ее волю.

Судя по мучительно напрягшемуся телу, он почти готов. Недаром жилы на шее натянуты, как тетива.

Но тут набрякшая головка внезапно приобрела цвет старого бургундского вина. Не успела Абигейл удивиться, как она дрогнула и извергла фонтан беловатой жидкости. Сдавленный стон сорвался с уст Роберта. Абигейл подняла голову. Роберт закрыл глаза и ощерился, как от невыносимой муки. Медленно-медленно черты его лица разгладились, приняв выражение абсолютного покоя. Ресницы поднялись.

Абигейл утонула в глубине глаз, видевших столько боли и смерти, и в эту минуту ей хотелось отдать этому человеку все на свете.

Она чуть коснулась пальцем озерка семени на животе.

Его суть. Эссенция.

Прошлой ночью он излил это в нее.

– Ну как, Абигейл, правду пишут в книгах? Я действительно изменил цвет?

Абигейл представила его в себе… и он делает с ней все эти восхитительные вещи, которые она только сейчас наблюдала. Слезы затуманили ее глаза.

– О да, полковник Коули.

Он так и впился в нее взглядом. Как раз в тот миг, когда Абигейл показалось, что она заплачет, или рассмеется, или выкинет что-то совершенно неуместное, морщинки вокруг его глаз снова смешливо залучились.

– Так, значит, копье, Абигейл?

– Предпочитаешь другое название?

– Член.

Кровь бросилась в лицо Абигейл. Подобные слова в приличном обществе не употреблялись.

– Таран.

– «Петушок».

– Посох Иакова.

– Господи, – рассмеялся Роберт, – где ты набралась подобных выражений? Ах да, твоя эротика. Ты была совершенно поглощена чтением, когда я заглянул вчера в окно. О чем шла речь?

И прежде чем Абигейл успела ответить, он сполз на пол. Она с интересом наблюдала, как болтаются мошонка и поникшая мужская плоть. Довольно волосатые… и странно-трогательные. Каким беззащитным выглядит этот огромный мужчина!

Роберт, нежась в лучах ее внимания, обернулся и поднял руку с журналом.

– Этот?

– Какой номер?

– Двенадцатый. У тебя вся подборка?

Абигейл укуталась в покрывало. Но Роберт потянул его к себе.

– Подойди к окну.

Абигейл удивленно заморгала. Обмякшая плоть уже успела затвердеть.

– Зачем?

– Хочу, чтобы ты мне почитала.

Рот Абигейл сам собой открылся.

– Ни за что!

– Стыдишься?

Абигейл попыталась отвернуться. Это правда. Она действительно стыдилась. Стыдилась своих желаний. И одновременно делала все, чтобы они исполнились.

– Н-нет. Не стыжусь, – пролепетала она наконец. – Просто чувствую себя совершенно уязвимой. Не каждый день женщина открывает самые интимные свои секреты.

Смуглое лицо Роберта словно ожесточилось. Вероятно, с таким лицом он убивал на поле брани. Он сильно сжал ее руку. Их ладони встретились: нежная и загрубевшая, мягкая и мозолистая, теплая и прохладная.

На какую-то долю секунды она почувствовала себя в ловушке. И поняла, что он тоже захвачен желаниями, которые на все время шторма принадлежали им обоим.

Он рывком поднял ее с постели.

– Говорю же, встань у окна! Нет, у другого.

Абигейл обогнула буфет и нерешительно подошла к уцелевшему окну. За раздвинутыми занавесками безумствовала стихия. Роберт вежливо подвинул ей стул.

– Садись.

Абигейл чинно опустилась на стул спиной к свету. Дерево неприятно холодило пылающую, невыносимо чувствительную кожу. Роберт бросил на пол подушку и, встав на колени перед Абигейл, протянул журнал.

– Найди страницу, на которой ты остановилась, когда я ворвался в дом.

Абигейл пролистала журнал. Свет был таким слабым, что разобрать слова было трудно. Ощущение нереальности происходящего вновь овладело ею.

– Отыскала?

– Да.

– Читай прямо с того места, на котором я прервал тебя. Но прежде объясни, с чего начинается рассказ, чтобы я смог понять, в чем дело.

Абигейл неловко откашлялась.

– История называется «Роза любви, или Приключения джентльмена в поисках наслаждений». Перевод с французского. Мужчина по имени Луи собрал целый гарем и наконец похитил Лору, прелестную девственницу. Я как раз дошла до того места, когда он расписывает Лоре грядущее блаженство, если она позволит лишить себя невинности.

Роберт подался ближе, окутав ее своим теплом. Прозрачная капелька сорвалась с кончика его жезла и ударилась о Колено.

– И каким же образом он ее убеждает?

Абигейл набрала в грудь воздуха и ощутила его запах. И свой собственный. Взглянула в ставшие такими близкими глаза.

– Проник пальцами в ее… пещерку.

Глаза полыхнули таким светом, что Абигейл задохнулась. Не сводя с нее взгляда, Роберт стиснул ее бедра и потянул к себе, пока ее ягодицы не оказались на самом краю стула.

Охнув от удивления, она уронила журнал и схватилась за сиденье. Роберт поспешно поднял журнал и вложил ей в пальцы.

– Читай, Абигейл.

Одно дело – когда мужчина узнает о твоей коллекции эротики, и совсем другое – читать ему вслух…

– Роберт, я предпочла бы, чтобы это сделал ты.

– Не торгуйся, Абигейл! – жестко предупредил Роберт. – Я желаю слышать твой голос.

– Это все, чего ты желаешь? – ехидно осведомилась она.

– Нет, Абигейл, гораздо большего. Хочу, чтобы ты поделилась со мной своей тайной жизнью. Скажешь, когда закончишь абзац.

Облизнув пересохшие губы, она наклонила журнал, чтобы на него падал свет. Груди ее подрагивали. Живот вздымался с каждым вдохом. Глядя на черные буквы она испытывала странное чувство дежа-вю.

«Мои желания были возбуждены до невероятных пределов. До точки кипения. Я описал ей наслаждение, которое она испытает, когда по прибытии в замок я избавлю ее от невинности и торжествующе вознесу ее девственную преграду на головке своего орудия.

– Дорогая Лора, – сказал я ей, беря ее руку и сжимая пальцы вокруг моего… – Абигейл осеклась, прежде чем пробормотать запретное слово, – члена. Потом, – продолжал я, – ты узнаешь радости и удовольствия настоящего… – она снова осеклась, – траханья.

Пальцы с силой вцепились в ее бедра. Абигейл посмотрела на Роберта поверх журнала. Тот выжидал.

– Я дочитала абзац.

– Продолжай, – тихо обронил он. Желудок Абигейл судорожно сжался.

–» Испытаешь, – бормотала она голосом, ничуть не напоминавшим ее собственный, – сладостное смущение, разительно отличающееся от того, что чувствуешь сейчас, поймешь, насколько широко расставить ноги, чтобы принять мужчину, ощутить его теплое обнаженное тело в себе, задохнешься от восторга, когда он примется играть с твоими грудками, осыпая их жаркими поцелуями, когда его язык скользнет в сладость твоего рта и начнет шутливую битву с твоим…»

Голос Абигейл замер в вое ветра. Желание, смешанное со стыдом, опалило ее.

И тут Роберт рывком развел ее ноги. Холодок овеял ее лоно. Холодок, мгновенно сменившийся жаром от прикосновения его пальца…

– Ты взмокла Абигейл. Так всегда бывает, когда ты читаешь?

Абигейл содрогнулась, чувствуя себя невероятно беспомощной.

– Да…

Жесткая обнаженная мощь его тела вдавилась в развилку бедер.

– Отложи журнал.

Она молча подчинилась. Его губы обожгли ее правую грудь. Он стиснул мягкий холмик, словно стараясь протолкнуть его глубже в рот, поглотить целиком. Другая рука нашла левый сосок. Зубы впились в чувствительную горошинку.

Боль отрезвила Абигейл. Она едва не вскрикнула, но он тут же отпустил ее и припал ртом к ее губам. Она ощутила слабый вкус бренди и клубничного джема.

Язык продолжал ласкать ее рот, пальцы крутили сосок.

Она забыла о» Перле «.

Она забыла всякий стыд.

Она обхватила шею Роберта и стала притягивать ближе, ближе…

Он целовал ее и щипал соски, пока она не стала метаться, безмолвно требуя большего. Но Роберт отстранился.

– Читай! – приказал он. Губы его все еще были влажными и блестящими. И Абигейл вдруг поняла, что Роберт сделает с ней все, что Луи обещал Лоре.

Она быстро отыскала нужную строчку.

–» Потом он возьмет в руки свой член и кончиками пальцев разомкнет складки плоти, куда намеревается его вонзить. Направит головку между пухленьких губ и сначала медленно, растягивая грот до последней степени, будет входить. Правда, это немного больно. Но он поцелует тебя и продолжит атаку неспешно, но решительно, проникая все глубже. Постепенно толчки усиливаются, и наконец он идет на штурм, делая решительный рывок, заставляя тебя вскрикнуть. Но и это еще не все. Постепенно ты расширяешься, принимаешь его, и он собирает всю энергию для последнего броска, перед которым падут все барьеры. И берет покоренный замок штурмом, покрытый кровью прелестного врага, который с воплем муки отдает свою невинность победителю, продолжающему срывать плоды победы тяжкой и восхитительной битвы «.

Журнал вырвали из ослабевших пальцев Абигейл. Она потрясенно уставилась вниз. Роберт держал в руке свой напрягшийся жезл. Загрубелые пальцы легко раскрыли створки ее плоти. Круглая набухшая головка коснулась отверстия. Медленно, осторожно он продвигался вперед, тычась в узкий канал, то и дело отступая, пока не оказался внутри. Снова. Снова. Он дразнил и играл, подавался вперед и отстранялся, пока Абигейл не почувствовала, как влага ее тела вытекает на деревянное сидение. Но Роберт тут же закрыл ее губы поцелуем.

Поцелуй длился долго.

– Роберт, – выдохнула она наконец.

– Можешь вскрикнуть, – усмехнулся он уголком губ.

И погрузился в нее еще на дюйм… два… но тут же вышел совсем, водя по ее расщелине мягкой головкой, не вонзаясь и не покидая ее.

И когда Абигейл поняла, что сейчас взвоет от досады, он снова изогнул в усмешке уголок рта.

– А можешь и завопить. И рванулся вперед. Абигейл завопила.

Он проник так глубоко, что больше, казалось, невозможно. И все же этого было недостаточно.

Перед глазами возник журнал. Абигейл недоуменно моргнула.

– Читай!

Руки так тряслись, что она не могла разобрать ни единого слова. А может, это трепетал он, погруженный в ее тело так глубоко, что они казались единым целым.

Абигейл глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

–» Теперь он выходит из нее и медленно вонзается снова. Все повторяется еще и еще раз, и теплая тугая плоть сжимает его ретивого воина, вызывая такие восхитительные ощущения, что он перестает владеть собой «.

На этот раз Абигейл отложила журнал. Пусть закончит начатое, иначе она сделает это сама.

Взгляды их скрестились. Все еще улыбаясь, он сжал ее бедра и вышел так медленно, что она могла пересчитать каждый дюйм. А потом стал входить. Все девять дюймов, до последнего. Туда. Девять дюймов до последнего. Обратно. Пока его воин не покрылся ее любовным вином и она не стала содрогаться, содрогаться, содрогаться…

Капли пота выступили на лбу Роберта, потекли по вискам. Откинув голову и стиснув зубы, он продолжал пронзать ее. Продолжал, напрягая мышцы, стараясь сохранить ритм.

Абигейл поняла, что так будет, пока один из них не умрет либо она не закончит рассказ.

Она с трудом подняла журнал.

–» Он неистовствует, – выдохнула она, извиваясь в мучительном усилии достичь экстаза, – но миг наслаждения приближается. Он делает выпад за выпадом, глубже, сильнее, исступленнее… И наконец…»

Абигейл прикрыла глаза и выгнулась всем телом. Журнал вылетел у нее из рук. Нет, не может быть!

В комнате раздалось оглушительное рычание обезумевшего от страданий зверя. Она слепо схватилась за плечо Роберта и вдруг пеняла, что все происходит, как в рассказе: человек, врывающийся в ее тело, уже не владеет собой.

Ветхий деревянный стул раскачивался и скрипел в такт его толчкам.» Интересно, не занозит лиг она пипку?

Но едва эта неуместная мысль осенила ее, как весь ее мир разлетелся в осколке и Роберт взорвался в ней, спазмами выталкивая из себя жидкий огонь, и она полетела куда-то вниз… вниз…

На холодный пол, куда ее утянул за собой Роберт. Они крепко обнялись, тяжело дыша.

Абигейл в жизни не предполагала, что можно смеяться в подобных обстоятельствах. И он еще хохочет, когда она умирает!

Он запустил пальцы в ее волосы и приблизил к ее лицу свое.

– Чертовски интересную тайную жизнь вы ведете, мисс Абигейл!

Абигейл почувствовала себя так, словно заново на свет родилась. Стыд, преследующий ее всю взрослую жизнь, куда-то испарился.

Она открыла глаза и уставилась на его вздымавшийся торс.

– Пойдем на берег.

– В бурю?

– Я люблю бури. Хочу идти голой по песку. Пусть дождь целует мои груди. Хочу увидеть, какого цвета станет твой посох Иакова, когда погрузится в океан.

Не успели слова слететь с языка, как Роберт поднял ее на ноги. Они вместе открыли дверь и вышли за порог.

Дождь оказался не-холоднее душа, который она регулярно принимала с самого детства. Волны разбивались о берег. Гром все еще гремел где-то вдалеке.

Как прекрасно! Дикая буйствующая великолепная природа… совсем как те чувства, которые вызывал в ней Роберт.

Абигейл, со свободно болтающимися грудями, хихикая, как одна из ее малолетних племянниц, мчалась по берегу. И наслаждалась, ощущая, как мокрый песок продавливается между пальцами, как бьют струи воды по обнаженной коже. Роберт припустил за ней с резвостью мальчишки, чья мужская плоть посинела и жалко обвисла от холода.

Абигейл первая достигла кромки прибоя. Нет, устоять невозможно!

Нагнувшись, она набрала пригоршни воды…

– Ну и смешное же у вас копье, полковник Коули! Лиловое… и не больше двух, дюймов длиной. Возможно, им удастся пронзить пескаря, но море таким бороздить… увы… не выйдет.

Она неожиданно брызнула на него. Роберт прыгнул за ней в бушующий океан.

– Всегда мечтал о том, чтобы выкупать женщину в соленой воде, Абигейл, – наставительно заметил он, окуная ее в волны.

Это была игра… действуй Роберт всерьез, она давно бы уже лежала на спине, под брызгами пены. Они боролись, сплетаясь в объятиях, и вдруг стало не важно, как и чем он проникнет в нее. И когда она потянулась к нему, как к любовнику, он вдруг подставил ей ножку, но упасть не дал. И вместо этого уложил ее на песок.

– Что ты там толковала насчет морей? – прорычал он в притворном гневе.

Это было ужасно смешно. И ужасно возбуждало. Казалось, время повернуло вспять, двадцать два года жизни Роберта куда-то испарились, и они оба превратились в не слишком уж невинных детей, резвившихся на берегу.

Ее смех звонкими бубенцами рассыпался над воем ветра и шумом прибоя. И почти заглушил ржание лошади и отчаянный вопль:

– Мисс Абигейл! Мисс Абигейл! Где вы? Мисс Абигейл!

Абигейл закрыла рот рукой и, освободившись, глубже забралась в воду.

– Ох, Роберт! Это мистер Томас! Вся наша одежда в коттедже! Роберт! Мы совсем голые!

Глава 6

Левой рукой Абигейл прикрывала груди, правой – низ живота. И выглядела при этом соблазнительнее морской наяды. И такой же неприступной, как мраморная скульптура.

У Роберта так и чесались кулаки ударом в челюсть свалить мистера Томаса на землю. За то, что превратил исполненную буйной чувственности женщину, делившую с ним грезы, отдавшую свое тело, в чопорную особу, выглядевшую так, словно понятия не имеет, что за зверь такой – мужчина.

Слишком рано. Ему нужно больше времени. Нужно…

– Мисс Абигейл!

Старик, волоча ноги, направился по тропинке, ведущей от коттеджа к берегу.

– Это вы там? Мисс Абигейл!

Роберт вовремя успел схватить Абигейл, готовую броситься в свирепые волны.

– Стой на месте. Я все улажу.

И поспешно, прежде чем она сотворит какую-нибудь глупость, например, утопится во имя скромности, метнулся вперед и загородил дорогу владельцу хижины.

– Эй вы, там! Не смейте конфузить мою жену! Абигейл…

– Откуда мне знать, что это мисс Абигейл?! – Маленькие птичьи глазки с подозрением уставились на женщину в море. – Может, с ней что сотворили… вы и вон та шлюшка?

Роберт на мгновение оглох и онемел от гнева. Как посмел этот грязный старикашка чернить Абигейл?

Он забыл о настырном дожде.

Забыл о том, что стоит голый перед человеком, достаточно старым, чтобы быть его отцом.

Забыл все, кроме уничтожающих слов Томаса.

– Я же сказал, это мисс Абигейл, – процедил Роберт, – и если немедленно не отведете глаз, вам несдобровать.

Старик виновато опустил голову. По его рыбацкой штормовке струились потоки воды.

– Мисс Абигейл ни о каком мужчине не говорила.

– Я приехал из армии в отпуск… и моя… моя жена не ожидала меня. Вы нам мешаете, поэтому давайте покороче. Что у вас за дело? Говорите и убирайтесь.

– Она и о муже ни словечком не обмолвилась. – Томас старательно отводил глаза от обнаженного тела Роберта. – Говорила, что, кроме нее…

– Я, по-моему, достаточно внятно все объяснил. Мы щедро вознаградим вас за труды, если именно это вас волнует.

– Моя жена договаривалась стряпать и стирать на одного человека, – пробормотал старик, жадно блеснув глазами. – Я оставил корзину с припасами в доме. Она сготовила только для…

– Передайте жене мое почтение. Уверен, этого хватит нам обоим. А теперь доброго вам здоровья, сэр.

Томас понял намек. Роберт облегченно вздохнул, когда тот прыгнул в тележку и отбыл. Обернувшись, Роберт увидел Абигейл.

У него перехватило дыхание, как от удара в живот. Волосы облепили ее спину. Пониже угадывался абрис белоснежных ягодиц.

Буря все еще продолжалась. Ничто не лишит его наслаждений грядущей ночи.

Роберт тихо подкрался сзади и сжал упругие половинки. Абигейл взвизгнула и подскочила, но когда он повернул ее лицом к себе, вздохнула и обвила руками его шею.

Долго, бесконечно долго он наслаждался прохладой ее омытых дождем раздвинутых губ и горячей влагой рта.

– Замерзла? – прошептал он, покусывая ее шею, вдыхая аромат дождя и соли, смешанный с чуть уловимым ароматом пота и секса.

– Угу, – вздохнула она.

Он вжал затвердевшую плоть в ее живот.

– Садись на меня верхом.

Абигейл недоуменно вытаращила глаза.

– Как это?

Роберт молча проклял мистера Томаса. Не появись тут старый болван, она ничуть не была бы шокирована любым его предложением.

– Подвезу до хижины. – Повернувшись, он присел и согнул спину. – Прыгай.

И, затаив дыхание, стал ждать. Настал решающий момент. Реальность грубо вторглась в их отношения. Предпочтет ли Абигейл ее миру грез, созданному ими обоими?

Маленькая рука нерешительно легла на его плечо. Абигейл неловко перекинула через Него ногу.

Роберт едва не завопил от счастья. И прежде чем она успела поразмыслить, какой постыдной выглядит подобная поза со стороны, подхватил ее под коленки и усадил повыше. Абигейл догадалась обнять его за шею и устроиться поудобнее. Мягкий плоть между ее бедер терлась о его ягодицы. Она была горячей и скользкой. Какой контраст соприкосновением ледяных пальцев дождя!

Он едва не излился тут же, на месте, Хорошо бы опрокинуть ее прямо в грязь и взять жадно, быстро…

В чувство его привел весьма ощутимый шлепок. Она дрожала, но отнюдь не от желания.

– Вперед, сэр!

Вонзив пятки в его бока, она подтянулась так, что ее раскрытое лоно уперлось ему в поясницу, и весело вскричала:

– Но! Пошел!

Серую стену дождя на миг разорвал звонкий смех, и Абигейл на секунду превратилась в маленькую девочку, вернувшую ему его детство.

Он не помнил, как они очутились в хижине, только испытывал невыразимые муки от прикосновений ее плоти к его ягодицам и спине, неожиданного легкого удара ее пятки по «копью», когда она пыталась сцепить ноги у него на поясе.

Наконец он со стоном уперся в дверь хижины. Орудие его к тому времени так затвердело, что казалось, малейший толчок его переломит.

– Роберт? – с тревогой спросила Абигейл. – Тебе плохо? Опять повредил ногу?

Роберт не знал, то ли плакать, то ли смеяться от такого участия. Он нуждался не в доброте, а в страсти, бурным потоком уносившей тяжесть, годами копившуюся в душе.

– Абигейл, взгляни вниз и скажи, что видишь.

– Корзинку с едой, – последовал невинный ответ. Роберт с комическим сожалением развел руками.

– Ну как? Оправдала ли наша прогулка по берегу твои ожидания?

– Я никогда не забуду ее, Роберт!

Губы Роберта дернулись.

– Боюсь, как и мистер Томас.

Карие глаза, смотревшие на него, оставались серьезными… слишком серьезными. Ресницы слиплись от воды.

– Что ты ему сказал?

– Что мы муж и жена…

– Но в арендном договоре я специально указала…

– И что ты не ждала моего появления, потому что мне неожиданно дали отпуск.

– Тебе необязательно было говорить, что мы женаты, Роберт.

– Но мы женаты. Соединены в одном очень интересном местечке у самых бедер.

Карие глаза смешливо блеснули, превратившись в кусочки янтаря.

– Но я сливалась с вами вовсе не бедрами, полковник Коуди.

– Я прекрасно знаю, чем именно, мисс Абигейл.

Она скромно опустила глаза.

– У тебя ноги грязные. Нужно принять ванну.

– Только если ты меня вымоешь.

– Но я голодна, Роберт, – жалобно протянула она, поднимая голову. Во взгляде продолжало теплиться желание. – Когда же мы поедим? Если я начну вас мыть, будет не до еды. А у меня еще осталась одна особенная фантазия, которую хотелось бы воплотить в жизнь.

Вода в маленькой ванне уже остыла, но Роберт все же забрался туда и стал мыться. Он испытывал странные чувства покоя и довольства, наблюдая, как маленькие пухлые грудки Абигейл удлиняются и провисают, когда она наклоняется, чтобы вытереть пол. Она повернулась спиной, и у Роберта едва сердце не остановилось.

– У вас круглая попка, мисс Абигейл. А губки между вашими ногами – розовые и поросли мокрыми каштановыми локончиками.

Это ее заинтересовало.

Выпрямившись, Абигейл обернулась. Лицо ее было таким же розовым, как вышеупомянутые губки.

– А ваш зад, полковник Коули, впалый. И… и мошонка волосатая.

– Займемся сравнениями наших интимных частей тела?

– Ни за что, полковник, – отмахнулась Абигейл, вручая ему полотенце. – Все, что у меня мягкое, у вас жесткое. Даже слишком.

Весело блестя глазами, Роберт взял полотенце, вытерся сам и стал вытирать ее волосы, плечи, груди, бедра, дока не добрался до изящных узких ступней.

– Пора обедать, – пробормотал он, не отрывая губ от развилки ее бедер и согревая дыханием влажные завитки. Ноги Абигейл дрогнули. Роберт ухмыльнулся и вскочил. – Обедать в полном смысле этого слова, мисс Абигейл. Чтобы удовлетворить все ваши фантазии, требуется немало сил.

Привыкший к нехитрой солдатской еде, он обрадовался при виде содержимого корзинки. Настоящий пир! Холодная баранина. Сыр. Крутые яйца. Каравай еще теплого хлеба. Куда больше, чем требуется на двоих.

Абигейл ела деликатно, но с несомненным аппетитом. Когда ее веки отяжелели, он взял ее на руки и отнес в постель.

До Абигейл Роберт никогда не спал в одной постели с женщиной. Никогда не испытывал простой радости от ощущения женской попки, прижатой к животу. Представить не мог сладостной близости, не имевшей ничего общего с сексом, зато имевшей несомненное отношение к женщине в его объятиях.

Реальная Абигейл затмила его грезы.

Вздохнув, он зарылся лицом в так и не просохшие пряди.

Разбудил Роберта грохот канонады. Иисусе милосердный, он заснул в бою!

Мягкая, словно бескостная плоть льнула к нему: наверняка мертвец, уже ограбленный и раздетый догола туземцами!

Роберт с бешено колотящимся сердцем попытался сжать приклад винтовки, но пальцы утонули в податливой плоти.

И тут он вспомнил.

Буря. Жгучая потребность, погнавшая его на поиски женщины.

Свет в коттедже и странная особа по имени Абигейл.

– Роберт, – сонно пробормотала она.

– Почему ты оказалась здесь, Абигейл?

Она словно закостенела в его объятиях. Но он не выпустил ее из рук. Наоборот, еще крепче прижал к себе и уперся подбородком в ее макушку.

– Расскажи.

– Я уже объяснила.

Ее сердце билось в его ладони, как вспугнутая птичка.

– Через три недели мне исполнится тридцать.

– Даже в эту секунду десяткам женщин по всему миру исполняется тридцать. И что из того?

– Но не всякая женщина – старая дева.

– Это твой выбор, Абигейл.

– Не хочу, не хочу я быть старой девой, – выдохнула она. – Не хочу, чтобы меня жалели и передавали из дома в дом, от сестер к брату, как вещь какую-то! Не хочу быть… одинокой.

В голосе ее звучало столько боли, что Роберт невольно съежился.

– В таком случае почему ты здесь одна, в обществе книг? – допытывался он.

Она молчала, и он уже решил, что не дождется ответа, как вдруг…

– Приехала попрощаться, – призналась она.

Страх, безумный страх охватил Роберта. Неужели она решила покончить с собой? Ее смерть… нет, невыносимо! Еще ужаснее, чем возможность его гибели!

Он попытался выбросить из головы ужасные мысли.

– С кем, Абигейл? Или с чем?

– Со своими мечтами, Роберт. Устала желать того, что никогда не сбудется. И привезла с собой книги и журналы, потому что решила оставить их здесь. В надежде, что без них я, возможно, обрету покой.

Покой.

Закаленные солдаты вроде него алкали покоя. Не благовоспитанные леди, никогда не видевшие смерти. Но и Абигейл терзало одиночество, полное одиночество, цена, которую приходится платить за нарушение строгих правил, принятых так называемым обществом. Роберт убивал, выполняя воинский долг, Абигейл потакала запретным желаниям, тайно читая эротику. И за это ее передавали, как вещь, от брата к сестре…

– А твои родители?

– Скончались. У меня есть брат и три сестры, которых я очень люблю. И все меня жалеют. Кроме того, я – самая младшая, и все стараются наставить меня на путь истинный. Знают, что для меня лучше.

Он нежно потер ее сосок.

– Разумеется, не это.

– Не это, – со смешком согласилась она. – Думаю, Уильяма удар бы хватил, если бы он обнаружил мою коллекцию.

– Расскажи о своих родных.

– Мои брат и сестры успели произвести на свет двадцать одного племянника и племянниц. Все они убеждены, что счастье женщины – в удачном браке. И что женщина должна терпеливо исполнять весьма неприятный супружеский долг, чтобы произвести на свет детей. И ты прав: я старая дева вовсе не потому, что испытывала недостаток в поклонниках. Может, жизнь пусть и с уважаемым, приличным, но бесконечно скучным мужем, из тех, что мне постоянно навязывают, бесконечно предпочтительнее одиночества?