Текст книги "Долина проклятий"

5

Его разбудили гудки. Еще стояла ночь. Судя по часам на приборной панели, он проспал чуть больше трех часов.

Таннер потянулся и сел. Две другие машины подъехали и стояли по бокам. Он дважды нажал на клаксон и завел мотор. Потом зажег передние фары и, натягивая перчатки, стал осматриваться.

С почерневшей почвы все еще вился дымок, и где-то вдали по обеим сторонам мерцало сияние, словно пожар продолжался.

Он потер глаза, почесал нос, затем дал еще один гудок и отжал сцепление. Машина въехала на выгоревшее поле, и экраны сразу заволокло клубами пепла и дыма. Под колесами трещали чьи-то хрупкие останки.

Таннер выпустил осветительную ракету, и в ее ярком холодном свете увидел тянущуюся до горизонта мертвую выжженную равнину.

Он вдавил акселератор, и расположившиеся по флангам и чуть сзади машины разъехались далеко в стороны, чтобы не попасть в черные тучи пепла, поднятые его броневиком. Затрещало радио, раздался слабый голос, но слов было не разобрать.

Он снова нажал на клаксон и еще прибавил скорость.

Через полтора час пепел впереди кончился, показался чистый песок. Они опять двигались по пустыне. Таннер сориентировался по компасу и взял чуть западнее. Машины номер один и номер три повторили его маневр и с той же скоростью пошли следом. Одной рукой он держал руль, другая была занята бутербродом с солониной.

Когда много часов спустя наступило утро, он принял тонизирующую таблетку и прислушался к завыванию ветра. Справа серебряным расплавленным шаром поднялось солнце, и треть янтарного небосвода затянуло, словно паутиной, тонкими нитями. Пустыня сверкала топазом. Постоянно висящая за спиной бурая пелена пыли, пронизываемая лишь копьями света идущих сзади машин, приобретала розовый оттенок по мере того, как солнце наращивало ярко-красную корону, и тени бежали на запад.

Мимо пронеслась стая гигантских крыс, и далеко впереди Таннер увидел низвергающийся с небес водопад. Он исчез к тому времени, когда машина подъехала к влажному песку, но слева валялась дохлая акула и повсюду были водоросли, водоросли, водоросли...

Таннер залпом выпил бутылку ледяной воды и почувствовал, как она комом легла в желудке. У огромного оранжевого кактуса, формой напоминающего поганку футов пятидесяти в диаметре, сидела пара койотов с высунутыми ярко-алыми языками. Казалось, они смеются.

Таннер нажал кнопку, и кабину наполнили мягкие звуки струнных инструментов. Он выругался, но музыку оставил.

Еще одно озеро расплавленного песка с колоссальной воронкой посередине, которую пришлось объехать.

Небо постепенно бледнело, на смену розовому оттенку пришел синий. Темные линии сохранились; иногда одна из них расширялась в черную реку, текущую на восток. В полдень такая река на одиннадцать минут затмила солнце. Налетела пыльная буря, и Таннер включил радар и фары. Он знал, что где-то впереди расщелина, и, наткнувшись на нее, взял влево и ехал вдоль ее края около двух миль, пока она не сузилась и, наконец, не исчезла. Бурю развеял резкий порыв ветра, и Таннер надел темные очки – блеск солнечного света, отраженного от зеркальной равнины, слепил глаза.

По пути встречались какие-то высокие кварцевые образования. В прошлом он никогда не останавливался, чтобы изучить их повнимательней, и не имел такого желания сейчас.

Опять начался песок – белый, серовато-коричневый и красный. В огромных вздымающихся дюнах там и сям росли кактусы. Небо продолжало менять цвет, пока не стало голубым, как глаза младенца. Таннер тихонько мычал в такт музыке. А потом увидел чудовище.

Эго была гигантская Хила, ядовитая ящерица, громадная, больше автомобиля. Она выскочила из-за затененной гряды и помчалась навстречу. Чешуйчатое тело сверкало на солнце разноцветными красками, темные глаза смотрели вперед не мигая, песчаные струйки срывались с широкого заостренного к концу хвоста.

Таннер не мог использовать ракеты, потому что чудовище было сбоку. Он открыл пулеметный огонь, выдвинул «крылья» и вжал педаль газа в пол. Затем, приблизившись, пустил облако огня. К тому времени стреляли и другие машины.

Хила махнула хвостом и разинула пасть. Фонтаном ударила и потекла на землю кровь. Потом в чудовище попала ракета. Оно повернулось... прыгнуло...

Раздался громкий скрежещущий удар, когда колоссальная безжизненная туша упала на машину номер один.

Таннер развернулся и затормозил. Подбежав к искореженной машине, он, прежде чем приблизиться, сперва выпустил из винтовки шесть пуль в голову чудовища.

Распахнутая дверца висела на нижней петле. Внутри лежали двое; на приборной доске алела кровь.

Подошла пара других водителей; все молча смотрели на машину. Затем тот, кто был поменьше ростом, влез в исковерканный салон, пощупал пульс, прислушался к дыханию.

– Майк мертв, – сообщил он, – а Грег, по-моему, приходит в себя.

У заднего бампера появилось быстро расплывающееся пятно, в воздухе запахло бензином.

Таннер вытащил сигарету, передумал и засунул ее в пачку. Слышно было, как с бульканьем льется на землю горючее из топливных баков.

Человек, стоявший рядом с Таннером, проговорил:

– Никогда не видел ничего подобного. Только на картинках...

– Я видел, – оборвал его Таннер. В эту минуту из машины выбрался другой водитель, волоча за собой тело.

– С Грегом все в порядке. Просто ударился головой о приборную доску. Возьми его к себе, Черт, тебе нужен напарник.

Таннер пожал плечами, отвернулся и зажег сигарету.

– Здесь, по-моему, курить не... – начал стоявший рядом водитель, и Таннер выпустил ему в лицо клуб дыма.

В Греге, похоже, текла индейская кровь. Скуластый, темноволосый и темноглазый, с густым загаром, ростом он не уступал Таннеру, хотя был полегче. Теперь, когда Грег глотнул свежего воздуха и несколько оправился, осанка его стала прямой, двигался он легко, с кошачьим изяществом.

– Надо похоронить Майка, – сказал тот, который был пониже ростом.

– Жаль терять время, – отозвался его товарищ, – однако...

И тут Таннер швырнул сигарету в темную лужу под машиной и бросился на землю.

Взметнулось пламя, с визгом сорвались ракеты, прочерчивая темные борозды в раскаленном полуденном воздухе. Начали взрываться пулеметные патроны, за ними ручные гранаты, и Таннер зарывался все глубже в песок, закрывая голову и зажимая уши.

Как только все стихло, он потянулся за винтовкой, но они уже надвигались, и Таннер, глядя в дуло пистолета, медленно поднял руки и встал.

– Какого черта ты это сделал? – потребовал человек с пистолетом.

– Теперь его не надо хоронить, – усмехнулся Танкер. – Кремация ничуть не хуже.

– Ты мог всех нас угробить, если бы пулеметы или ракеты были нацелены в нашу сторону!

– Я посмотрел.

– Осколки... А, понимаю! Ну-ка, приятель, подбери свою винтовку... Дулом к земле!.. разряди и положи патроны в карман... Хотел от нас отделаться, да? Чтобы самому улизнуть, как пытался вчера?

– Я этого не говорил.

– Зато это правда. Тебе ведь наплевать, если в Бостоне все загнутся?

– Винтовка разряжена.

– Тогда забирайся в машину и пошел! Учти – я буду сзади.

Таннер направился к своей машине. Он слышал за спиной шум спора, но не думал, что они станут стрелять. Уже открыв дверцу, он увидел краем глаза тень и резко повернулся.

Рядом стоял Грег, высокий и тихий, как призрак.

– Хочешь, я поведу? – бесстрастно предложил он.

– Отдыхай. Я пока в форме. Может быть, позже.

Грег кивнул, обошел машину и, усевшись, сразу откинул спинку сиденья.

Таннер захлопнул дверцу и завел мотор. С гулом ожил кондиционер.

– Перезаряди и положи на место. – Он передал винтовку и патроны, натянул перчатки и добавил: – В холодильнике полно лимонада. И ничего другого.

Напарник снова молча кивнул.

– Что ж, покатили, – пробормотал Таннер, услышав заработавший двигатель машины номер три, и отжал сцепление.

6

Они ехали молча на протяжении получаса. Потом Грег произнес:

– Это правда, что сказал Марлоу?

– Какой еще Марлоу?

– Который ведет другую машину. Ты пытался убить нас? Ты в самом деле хотел смыться?

Таннер засмеялся.

– Верно. Угодил в точку.

– Почему?

– А почему бы и нет? – помолчав, ответил Таннер. – Я не рвусь умирать. Лично мне хочется отодвинуть это событие как можно дальше.

– Но если мы не дойдем, половина народу на континенте погибнет! – воскликнул Грег.

– Когда вопрос стоит «я или они», то «я» мне как-то ближе.

– Откуда только берутся такие, как ты...

– Тем же образом, что и остальные, – усмехнулся Таннер. – Сперва двое забавляются, а потом кто-то расхлебывает.

– Что они тебе сделали, Черт?

– Ничего. А что они сделали для меня? Тоже ничего! Что я им должен? То же самое.

– Зачем ты избил своего брата?

– Не хочу, чтобы он подох по собственной глупости. Ребра срастутся, а вот смерть – штука непоправимая.

– Я не о том... Разве тебе не наплевать, если он загнется?

– Он хороший парень. Но сейчас зациклился на своей девочке и валяет дурака.

– Ну, а тебе-то что?

– Я же сказал: он мой брат и хороший парень. Он мне по душе.

– То есть?

– О, черт подери! Мы с ним немало повидали, вот и все! Что тебе от меня надо?

– Просто любопытно.

– Отвяжись! Подыщи другую тему, если хочешь говорить, ясно?

– Ясно. Ты здесь уже бывал?

– Да.

– А дальше к востоку?

– Я доезжал до самой Миссисипи.

– Ты знаешь, как перебраться на тот берег?

– Вроде бы. У Сент-Луиса сохранился мост.

– А зачем ты так далеко забирался?

– Хотел посмотреть, что там творится. Я слышал такие истории...

– И на что это похоже?

– На кучу хлама. Сожженные города, огромные воронки, обезумевшие звери, люди...

– Люди? Там есть люди?

– Если можно их так назвать. Все чокнутые. Бродят в каких-то лохмотьях или шкурах, а то и голышом. Швыряли в меня камни, пока я не пристрелил парочку. Только тогда оставили меня в покое.

– Давно это было?

– Лет шесть-семь назад. Я совсем юнцом был.

– И никому не рассказывал?

– Рассказывал. Двум дружкам. Больше меня никто не спрашивал. Мы собирались отправиться туда за девочками, но ребята струхнули.

– А что бы вы с ними сделали?

Таннер пожал плечами.

– Не знаю. Продали бы, наверно.

– Вы там действительно... ну, продавали людей?

Таннер снова пожал плечами.

– Бывало, – бросил он. – До Рейда.

– Как ты ухитрился остаться в живых? Говорят, тогда никто не ушел.

– Я сидел. За бандитизм.

– А чем занимался, когда тебя выпустили?

– Позволил себя перевоспитывать. Мне дали работу – развозить почту.

– А, я слыхал. Правда, только сейчас догадался, что речь шла о тебе. Вроде сначала все складывалось хорошо – ты даже шел на повышение. А потом избил начальника и потерял работу. Как это получилось?

– Он вечно поддевал меня по поводу прошлого, вспоминал мою старую банду с Побережья... Ну и в один прекрасный день я велел ему заткнуться. Он расхохотался, и я жахнул его цепью. Выбил у ублюдка передние зубы.

– Дела...

– Я был у него лучшим водителем. Никто больше не соглашался ходить в Альбукерке, даже сегодня не соглашаются. Разве уж совсем припрет с деньгами.

– Ну а пока ты ездил, нравилось?

– Да, я люблю водить.

– Тебе, наверное, следовало попросить перевода, когда он стал приставать.

– Знаю. Сейчас бы я, пожалуй, так и сделал. А тогда я был совсем бешеный.

– Если мы дойдем до Бостона и вернемся назад, тебе наверняка удастся получить это место. Ты бы согласился?

– Во-первых, – сказал Таннер, – я не думаю, что мы дойдем. А во-вторых, если нам все-таки повезет, и если там еще есть люди, я вряд ли вернусь обратно.

Грег кивнул.

– Разумно. Ты будешь героем. И никому не известно твое прошлое. Ты сможешь неплохо устроиться.

– К черту героев... – процедил Таннер.

– А я вот вернусь. У меня старуха-мать и орава братьев да сестер, о которых надо заботиться. И девушка.

Небо постепенно бледнело, и Таннер увеличил яркость экранов.

– Расскажи мне про свою мать.

– Она у нас хорошая. Вырастила семерых. А сейчас у нее тяжелый артрит... Днем она работала, но всегда готовила нам еду, а иногда приносила что-нибудь сладкое. Шила одежду, играла с нами, бывало, вспомнит о довоенных временах...

– А твой старик? – после короткого молчания спросил Таннер.

– Он сильно пил, часто сидел без работы. Но никогда не дрался. Погиб, когда мне и двенадцати не было.

– И теперь обо всех заботишься ты?

– Да. Я старший.

– Чем ты занимался?

– Работал на твоем месте. Возил почту в Альбукерке.

– Не шутишь?

– Нет.

– Будь я проклят!.. Горман все еще инспектор?

– Ушел на пенсию в прошлом году, по инвалидности.

– Черт побери, забавно! Послушай, ты там, в Альбукерке, никогда не бывал в баре «У Педро»?

– Бывал.

– У них играла на пианино такая маленькая блондиночка, Маргарет...

– Сейчас ее нет.

– А...

– Теперь вместо нее какой-то парень. Жирный, со здоровенным кольцом на левой руке.

– Как твоя голова? – немного погодя спросил Таннер.

– Вроде бы нормально.

– Сможешь вести?

– Конечно.

– Тогда садись за руль. – Таннер ударил по клаксону и остановил машину. – Иди по компасу миль сто, а потом меня разбудишь. Ясно?

– Хорошо. На что обращать внимание?

– На змей. Наверняка попадется парочка. Ни в коем случае не наезжай на них.

– Понял.

Они поменялись местами. Таннер откинулся на спинку, зажег сигарету и заснул, не выкурив и половины.

7

Когда Грег разбудил его, стояла ночь. Таннер прокашлялся, отпил глоток ледяной воды и пролез в туалет. Выйдя, он занял место водителя, взглянул на счетчик пути и определился по компасу.

– К утру доберемся до Солт-Лейк-Сити, если повезет. Все нормально?

– Никаких осложнений. Видел парочку змей и держался от них подальше.

Таннер ухмыльнулся и тронул машину.

– Как звали того парня, который принес известие об эпидемии?

– Не то Брейди, не то Бройди...

– Он не болел? Мог ведь занести мор в Л-А...

Грег покачал головой.

– Нет. Его машина была разбита, сам покалечен, ну и облучился. Тело сожгли, машину тоже, и всем, кто с ним имел дело, вкололи дозу Хавкина.

– Эго что еще за штука?

– То, что мы везем. Сыворотка Хавкина, единственное средство от этой чумы. Тебе делали какие-нибудь уколы?

– Перед тем, как выпустить... Интересно, где он перебирался через Миссисипи? Не говорил?

– Он вообще ничего не успел сказать. Все стало известно из письма.

– Должно быть, чертовски хороший водитель... Я бы с удовольствием с ним познакомился.

– Я тоже. Жаль, что теперь нельзя связаться с Бостоном по радио, как в старые времена.

– Почему?

– Тогда ему не было бы нужды ехать. Да и мы, между прочим, знали бы, стоит ли спешить. Покойникам сыворотка ни к чему.

– Что правда, то правда... Гляди!

Весь экран закрывали кувыркающиеся в воздухе гигантские летучие мыши.

– Да их здесь тысячи...

– Похоже. Вроде бы больше, чем пару лет назад. В Солт-Лейк-Сити мне рассказывали об их ярости. Настанет день, когда кому-то придется освободить место – им или нам.

– А знаешь, ты напарник не из самых веселых...

Таннер, посмеиваясь, закурил.

– Свари-ка лучше кофе, – сказал он. – А об этих тварях пусть беспокоятся наши дети, если они у нас будут.

Грег залил кофейник водой и поставил на плитку. Через пару минут тот забурлил.

– Что за чертовщина? – проговорил Таннер и нажал на тормоз. Вторая машина тоже затормозила и остановилась в нескольких сотнях ярдах сзади. Таннер включил рацию и взял микрофон.

– Номер три! Вы с таким встречались?

Огромные конические воронки вращались между небом и землей, покачиваясь из стороны в сторону. Их было около пятнадцати, в миле впереди. Они то застывали, словно колонны, то принимались танцевать, ввинчиваясь в землю, всасывая желтую пыль и затмевая собой звезды.

– Я слышал о смерчах, – произнес Грег. – Никогда сам не сталкивался, но по описанию – это они.

Затрещал приемник и донесся приглушенный голос водителя по имени Марлоу:

– Гигантские пыльные дьяволы. Все, что засосет такая штука, выходит в мертвом поясе наверху. Мой партнер их видел. Он советует выбросить якоря и закрепиться.

Таннер не спешил отвечать. Он смотрел. Шло время, и смерчи увеличивались в размере.

– Они приближаются, – наконец сказал он. – Я не собираюсь торчать на месте, словно подсадная утка. Я хочу иметь свободу маневра. Пойду на них.

– По-моему, это ошибка.

– Тебя никто не спрашивает, мистер. Но если б у тебя башка варила, ты бы сделал то же самое.

– Учти – я держу тебя на прицеле, Таннер.

– Ты не станешь стрелять, – ведь я могу быть прав. Кроме того, со мной Грег.

Наступила тишина, прерываемая шумом помех, потом голос произнес:

– Твоя взяла, Черт, иди.

– Я дам осветительную ракету, когда выскочу на ту сторону, – отозвался Таннер. – Как увидите, трогайтесь.

Таннер выключил рацию и посмотрел вперед, на раздувшиеся черные колонны.

– Ну, поехали, – сказал он, включая фары на полную яркость. – Пристегнись, парень.

Машина двинулась.

Покачивающиеся колонны росли на глазах, и теперь слышался резкий звенящий звук, свирепый хор голосов.

Таннер прошел первую в ярдах в трехстах и взял влево, чтобы объехать воронку прямо по ходу. На смену ей выросла другая, и он снова принял влево. Впереди открылся проход, и Таннер устремился меж двух черных как смоль столбов. Уши заложило, руль едва не вырвало из рук. Он резко взял вправо и, набирая скорость, проскочил мимо еще одного столба, который мгновение спустя прошел у него за спиной.

Таннер тяжело выдохнул и повернул налево. Его окружали четыре воронки. Две пообок слились с пронзительным визгом и двинулись прочь. Пересекая его путь, слева направо неслась другая воронка, и он резко затормозил, так что ремень врезался в грудь. Передок машины оторвался от земли, но уже через миг, отпущенный, тяжело упал.

Таннер вдавил педаль газа в пол, проскочил между последними столбами, и все осталось позади.

Он проехал еще с четверть мили, поднялся на небольшой холм, развернулся и остановил машину.

Он пустил осветительную ракету.

Та взмыла в воздух и на полминуты зависла наверху, словно умирающая звезда.

Таннер закурил сигарету и стал ждать.

– Ничего, – произнес он, затушив окурок. – Может быть, они не увидели...

– Надеюсь, – отозвался Грег. – Сколько ты хочешь ждать?

– Давай выпьем кофе.

Пустили еще одну ракету. Прошел час, второй. Столбы начали рассасываться, пока не осталось только три, самых тонких. Вскоре те пошли к востоку и скрылись из вида.

– Давай вернемся, – предложил Грег.

– Хорошо.

Они вернулись.

И ничего не нашли, совершенно ничего, что могло бы поведать о судьбе машины номер три.

На востоке загорелась заря, прежде чем они закончили поиски. Таннер сверился с компасом и повернул на север.

– Когда, по твоему, мы доберемся до Солт-Лейк? – спросил Грег после долгого молчания.

– Может быть, часа через два.

– Ты боялся, проходя эти чертовы штуки?

– Нет. Вот потом...

Грег кивнул.

– Хочешь, я сяду за руль?

– Я все равно не засну. В Солт-Лейк заправимся и перекусим, пока механик проверит машину. Затем найду нужную дорогу, и ты поведешь.

Черные полосы снова стали расширяться. Таннер выругался и прибавил скорость. Две летучие мыши решили рассмотреть машину поближе, и он выпустил в них струю из огнемета. Грег протянул ему чашку кофе.

8

Когда они въехали в Солт-Лейк-Сити, небо было затянуто синей пеленой. Джон Брейди – так звали юнца из Бостона – побывал здесь всего несколько дней назад, и город ждал. Почти все десять тысяч его жителей высыпали на улицу.

Прежде чем Черт и Грег вылезли из машины, въехав в первый попавшийся гараж, капот автомобиля был поднят, и в двигателе копались три механика.

Грег и Таннер отказались от обеда в столовой – толпы людей бросились к ним с расспросами, едва они показались из гаража. Вместо этот они вернулись к машине и послали кого-то за яйцами, беконом и хлебом.

Потом выехали на улицу и под восторженные возгласы покатили на восток.

– Не взяли пива, – с досадой бросил Таннер. – Проклятье!

Машина ехала вдоль останков того, что некогда звалось Шоссе 40. Таннер уступил место водителя Грегу, а сам растянулся в пассажирском кресле. Небо над ними продолжало чернеть, как за день до того в Л-А.

– Может быть, мы ее перегоним, – сказал Грег.

– Надеюсь.

На севере запульсировало голубое сияние, разлился ослепительный свет. Небо прямо над головой набухло и почернело.

– Жми! – закричал Таннер. – Там впереди горы! Может, успеем проскочить и найдем навес или пещеру!

Но ад обрушился на них раньше. Сперва пошел град, потом артиллерийский обстрел. С неба стали валиться камни, и правый экран потух. Двигатель захлебывался и кашлял под неистовым водно-песчаным потоком.

И все-таки они достигли гор и нашли место в узкой расщелине. Вокруг ревели и надрывались ветры.

Они курили и слушали.

– Нам не пройти, – сказы Грег. – Ты был прав. Я думал, что у нас есть шанс. Но нет. Все против нас, даже погода.

– У нас есть шанс, – сказал Таннер. – Не слишком большой, но есть. До сих пор нам везло, не забывай.

Грег сплюнул.

– Откуда такой оптимизм? Причем от тебя?

– Я просто срывал злость. Я и сейчас зол; но, кроме того, у меня появилось предчувствие. Предчувствие удачи.

Грег рассмеялся.

– К черту удачу. Ты посмотри, что творится!

– Вижу, – спокойно сказал Таннер. – Наша машина рассчитана выдержать это, и она выдерживает. Кроме того, до нас доходят процентов десять всей силы.

– Какая разница? Буря может продолжаться несколько дней.

– Переждем.

– Если ждать долго, то даже эти десять процентов сотрут нас в порошок. Если ждать долго, вообще не надо будет ехать. А попробуй высунуть нос – и нам конец.

– На починку радара уйдет минут пятнадцать-двадцать. Запасные «глаза» есть. Если через шесть часов буря не утихнет, все равно двинемся вперед.

– Кто сказал?

– Я сказал.

– Ты? Но почему? Это ж ты так рвался спасти свою шкуру! А теперь она тебе уже не дорога? Не говоря уже о моей...

Таннер сосредоточенно курил.

– Я много думал, – произнес он и надолго замолчал.

– О чем? – спросил Грег.

– О тех людях в Бостоне... Да, они не сделали мне ничего хорошего. Но, черт побери, я люблю действовать, ну и не прочь узнать, каково быть героем – так, ради любопытства. И Бостон увидеть интересно... Пойми меня правильно: мне вообще-то плевать, да только неохота, чтобы все на Земле было выжженным и исковерканным, и мертвым, как здесь, в Долине. Когда мы потеряли третью машину, я начал думать. Вот и все.

Грег покачал головой.

– Я и не подозревал, что ты философ...

– Я тоже. Просто устал. Расскажи-ка мне о своей семье...

...Через четыре часа, когда буря утихла, когда вместо камней стали летать песчинки, и яростный ливень перешел в моросящий дождь, Таннер починил радар, и они двинулись в путь. Вечером они обошли руины Денвера. Таннер сел за руль и повел машину к месту, некогда известному под названием Канзас.

Он вел всю ночь и утром впервые за мною дней увидел чистое небо. Правая нога давила на газ, в голове неторопливо текли мысли, а рядом тихо посапывал Грег.

Руки сжимали руль, в кармане лежала амнистия, а самим Таннером завладело странное чувство. Сзади клубилась пыль. Небо приобрело розовый цвет, а темные полосы снова сжались. Таннеру вспомнились рассказы о тех днях, когда пришли ракеты; когда было уничтожено все, кроме районов на северо-востоке и юго-западе; о тех днях, когда налетели ветры, растаяли тучи, и небо потеряло голубизну; днях, когда Панамский канал исчез с лица земли, и замолчали радиостанции; когда перестали летать самолеты. Больше всего Таннеру было жаль самолеты. Он всегда мечтал летать – взмывать в воздух и парить высоко-высоко наверху, словно птица... Где-то впереди его помощи ждал город – единственный уцелевший город кроме Лос-Анджелеса, последняя цитадель американской земли. Он, Таннер, может его спасти, если поспеет вовремя...

Вокруг были скалы и песок, к склону горы прижимался старый покосившийся гараж – разбитый, с провалившейся крышей, он напоминал полуразложившийся труп. Таннера стала бить дрожь, и нога непроизвольно усилила нажим на акселератор, хотя педаль и так уж была вжата в пол. Справа впереди поднималась стена черного дыма. Подъехав ближе, он увидел обезглавленную гору. На месте вершины вили гнездо клубящиеся языки пламени. Таннер взял влево, на много-много миль отклоняясь от намеченного пути. Иногда под колесами тряслась земля. Вокруг падал пепел, но дымящийся конус отодвинулся на задний план правостороннего экрана.

Таннер думал о былых днях и о том немногом, что знал о них. Если пробьется, обязательно узнает больше. Его никогда не просили сделать что-то важное, и он надеялся, что впредь не попросят. Однако им завладело чувство, что он может это сделать. Хочет сделать. Впереди, сзади, по сторонам простиралась Долина Проклятий – кипящая, дымящаяся, дрожащая, – и если он ее не победит, половина человечества погибнет. И удвоятся шансы, что весь мир скоро станет частью Долины... На побелевших суставах ярко проступила татуировка.

Грег спал, Таннер прищурил глаза и не прикоснулся к тормозу, даже когда увидел оползень. Он проскочил его и шумно выдохнул. Все чувства были обострены до предела, мозг словно превратился в экран, на котором регистрировались мельчайшие детали. Таннер чувствовал колыхание воздуха в машине и упрямое давление педали на ногу. В горле пересохло, но это не имело значения. Он мчался по искалеченным равнинам Канзаса, слившись с машиной в одно целое, и испытывал состояние, похожее на отрешенность и счастье. Проклятый Дентон был прав. Надо доехать.

Таннер остановился на краю глубокой расщелины и повернул к северу. Через тридцать миль расщелина кончилась, и он снова взял курс на юго-восток. Грег что-то бормотал во сне. Солнце стояло в зените, и Таннеру казалось, будто он, бестелесный, парит над бурой землей... Он сжал зубы. Его мысли вернулись к Денни. Наверное, тот сейчас в больнице. Что ж, все лучше, чем сгинуть в Долине. Хоть бы только деньги были на месте... Таннер почувствовал боль – болели шея, плечи. Боль распространилась на руки, и он заметил, что сжимает руль изо всех сил. Он глубоко вздохнул и закурил. Солнце скатывалось ему за спину. Он отпил воды и притушил экран заднего обзора. Потом послышался звук, подобный отдаленному раскату грома, и Таннер немедленно насторожился.

Чудовищное стадо бизонов пересекало его путь. Больше часа огромные, тяжелые животные, склонив головы, бежали перед машиной, взметая копытами землю, и, наконец, откатились к югу. Шум постепенно затих и вскоре совсем исчез. Только гигантское облако пыли осталось висеть и воздухе, и Таннер, включив фары, направил в него автомобиль.

Он выехал к шоссе с неплохо уцелевшим покрытием и резко прибавил скорость. Через некоторое время показался выцветший покосившийся указатель: «ТОПИКА – 110 миль».

Грег зевнул, потянулся, потер кулаками глаза.

– Который час?

Таннер кивнул на часы.

– Утра или вечера?

– Вечера.

– Ну и ну! Выходит, я проспал битых пятнадцать часов!

– Верно.

– Ты, должно быть, совсем выдохся. Весь побелел. Сейчас я тебя заменю.

– Не возражаю.

Грег полез в заднюю часть машины.

Через пять минут они подъехали к окраинам мертвого города. Почти все здания развалились, подвалы были наполнены водой. Через трещины в асфальте лезла трава. Чудом уцелевший телеграфный столб накренился к земле, и свисавшие с него провода походили на черные спагетти. Разбитые витрины, ржавые остовы автомобилей, скелеты, ослепшие светофоры...

Грег, кряхтя, пролез вперед.

– Ну, давай меняться.

– Сперва я хочу отсюда выехать.

Наконец, когда минут через пятнадцать город остался позади, Таннер остановил машину.

– Мы недалеко от Топики. Буди меня в случае чего.

– Кстати, как ты ехал, пока я спал?

– Нормально, – ответил Таннер и закрыл глаза.

Грег вел машину прочь от заката. До Топики он съел три бутерброда с ветчиной и выпил кварту молока.