Текст книги "Долина проклятий"

Сзади опять стали стрелять. Полетела вторая шина. Таннер притормозил, развернулся так, что машину занесло, и, встав лицом к противнику, выпустил одну за другой все оставшиеся ракеты. Потом стал поливать их из лобовых пулеметов, пока мотоциклисты не рассыпались по сторонам. Тогда он открыл огонь слева. Затем справа.

Патроны в правосторонних пулеметах кончились, и он вновь стал бить слева. Потом бросил оставшиеся гранаты.

Теперь стреляли только из пяти мест – трое слева и двое справа – откуда-то из-за деревьев, растущих вдоль дороги. Вокруг валялись тела и разбитые мотоциклы; некоторые еще дымились. Асфальт был разворочен и исковеркан.

Таннер развернул машину и медленно поехал на шести колесах.

– Мы безоружны, Корни.

– Что ж, им пришлось еще хуже.

– Да...

На заднем экране показались пять выехавших на дорогу мотоциклистов. Они держались на порядочном расстоянии, но не отставали.

Таннер попробовал войти в связь по рации, но ответа не получил. Он резко остановился – мотоциклисты тоже остановились, далеко-далеко позади.

– По крайней мере, они нас боятся. Считают, что у нас есть зубы.

– Есть, – уверенно сказала она.

– Да, но не те, что они думают.

– Еще получше.

– Приятно иметь дело с оптимистом, – проговорил Таннер и медленно тронулся с места.

Мотоциклисты двинулись вслед, держась в отдалении. Таннер следил за ними по экранам и сдавленно выругался.

Через некоторое время они стали приближаться. Двигатель ревел на полной мощности, но пять мотоциклистов нагоняли.

Подъехав вплотную, они стали стрелять. Несколько пуль отрикошетило, а потом Таннер услышал, как полетела еще одна шина.

Он снова остановился; мотоциклисты держались сзади, вне досягаемости огнеметов. Таннер чертыхнулся и поехал дальше. Машину водило из стороны в сторону и кренило вправо. На обочине стоял врезавшийся в дерево грузовик – все стекла разбиты, колеса сняты, на водительском месте скрючился над рулем скелет... Вокруг скользили клочья тумана. Солнце померкло; темная полоса в небе расширилась и начала извергать дождь с пылью и мелкими камнями. «Хорошо, – подумал Таннер, когда в крышу забарабанило. – Хоть бы посильнее». И его желание исполнилось. Земля задрожала, северный небосклон озарился голубым сиянием. В грохоте выделился рев, и с оглушающим треском справа упал валун.

– Надеюсь, следующий свалится на наших дружков.

Впереди показалось оранжевое свечение. Подсознательно Таннер заметил его еще пару минут назад, но только сейчас обратил внимание.

– Вулкан! – воскликнула Корни. – Значит, нам осталось миль семьдесят, не больше.

Теперь трудно было сказать, продолжалась ли стрельба. Раздающаяся со всех сторон канонада могла заглушить любые выстрелы, а падающий гравий был похлеще рикошетирующих пуль. Пять фар упорно держались сзади.

Таннер достал «магнум», а из бокового кармашка – коробку патронов к нему, и протянул девушке.

– Держи. Патроны в карман.

Вдруг от пяти огней сзади осталось четыре, а остальные сбавили скорость, потускнели.

– Надеюсь, несчастный случай, – вслух подумал Таннер.

Показалась гора – усеченный конус, истекающий огнем. Они покинули дорогу и съехали влево, на хорошо наезженную колею. Пока они объезжали вулкан – на это ушло минут двадцать – появились их преследователи и стали медленно приближаться.

Таннер вернулся на дорогу и погнал по дрожащей земле. В небе блуждали зеленые огни; вокруг падали тяжелые бесформенные глыбы. Машину вело в сторону, она с трудом поддавалась управлению; скорость не поднималась выше сорока миль в час. Из радио доносился только треск.

Таннер миновал крутой поворот, остановился, потушил весь свет, вытащил чеку из гранаты и стал ждать.

Когда на экране появились огни, он распахнул дверцу, выпрыгнул и швырнул гранату сквозь завесу дождя.

Он был за рулем и вел машину прежде, чем раздался взрыв, и на экране возникла вспышка.

Девушка истерически рассмеялась.

– Ты накрыл их, Черт! Ты их накрыл!

Таннер приложился к фляге, и Корни допила то, что осталось. Они закурили.

По разбитой скользкой дороге машина поднялась на пригорок и покатила вниз. Чем дальше они спускались, тем гуще становился туман.

Из мглы возник свет, и Таннер приготовил огнеметы. Однако это был просто грузовик, мирно ехавший навстречу.

В следующие полчаса им повстречались еще два.

Снова заполыхали молнии, и начали падать камни размером с кулак. Таннер свернул с дороги и въехал в рощу, под кроны высоких деревьев. Небо совершенно потемнело, стало черным как смоль, потеряв даже голубоватое свечение.

Они ждали три часа, но буря не утихала. Один за другим погасли четыре обзорных экрана, а пятый показывал только мрак под колесами. Последнее, что увидел Таннер, было колоссальное расщепленное дерево с надломанной макушкой. Оно раскачивалась из стороны в сторону, готовое вот-вот упасть. Несколько раз что-то с ужасающим треском разбивалось над их головами, и машина тяжело содрогалась. Крыша в трех местах глубоко прогнулась. Освещение потускнело, затем опять вспыхнуло. Из радио теперь не раздавалось даже шума.

– Плохо дело, – проговорил Таннер.

– Да.

– У нас есть один шанс, если переживем бурю.

– Какой?

– В багажнике два мотоцикла.

Они откинули сиденья, курили и ждали. Через некоторое время погас свет.

Ураган бушевал весь день и половину ночи. Они заснули внутри искалеченной машины, и та их защитила. Когда немного стихло, Таннер приоткрыл дверцу и выглянул наружу.

– Подождем до утра, – сказал он. Корнелия взяла его за руку, и они опять заснули.

15

На рассвете Таннер прошлепал по грязи через нападавшие ветки, камни и дохлую рыбу, открыл багажник и снял с креплений мотоциклы. Он проверил их и залил баки горючим.

Потом пролез в машину и снял заднее сиденье, под которым лежал наглухо завинченный алюминиевый ящик – его груз. Таннер подхватил его и отнес к своему мотоциклу.

– Здесь лекарство? – спросила Корни.

Он кивнул.

– Уж не знаю, как оно хранится, может, даже охлаждается, но ящик не очень тяжелый, его можно поставить на мотоцикл сзади. Возьми в одном из отделений ремни, и где-то там бумага, моя амнистия. Большой плотный конверт.

Она все достала и помогла укрепить ящик на мотоцикле.

– Придется ехать медленно, – сказал Таннер, когда они выкатили машины на дорогу.

Он закинул за плечо винтовку, натянул перчатки и завел мотор. Она сделала то же самое, и они бок о бок поехали по шоссе.

Примерно через час навстречу прошли две автомашины. Сидевшие сзади дети прильнули к окнам и проводили мотоциклистов долгими взглядами. У водителя второй машины под мышкой висела кобура.

В розовом небе за решеткой угрожающе-мрачных полос поднималось серебряное солнце. Оно было тусклым, но Таннер все равно надвинул на глаза защитные очки. У подножия холмов лежал туман, воздух был влажным и прохладным.

Дорога стала заметно лучше. Таннер ехал, погрузившись в мысли о Бостоне.

Около полудня сквозь шум моторов донесся выстрел. Сперва Таннер решил, что ему послышалось, но выстрел повторился. Корни вскрикнула, свернула с дороги и врезалась в булыжник. Таннер инстинктивно пригнул голову, резко затормозил, съехал на обочину, прислонил мотоцикл к дереву и бросился на землю.

Он стянул с правой руки перчатку и сполз в канаву. Оттуда была видна Корни. Она лежала без движения, и на ее груди была кровь.

Стреляли откуда-то из-за холма, и ему показалось, что он заметил ружейный ствол. Таннер снял с плеча винтовку, выстрелил и сразу же отполз влево. Ответная пуля взметнула пыль у его головы, и он, извиваясь как червяк, прополз футов пятнадцать к груде камней. Там, свернувшись калачиком, Таннер выдернул чеку, вспрыгнул на ноги и швырнул гранату. Он упал на землю одновременно с выстрелом и приготовил вторую гранату. Грохот, вспышка; вокруг стали падать комья грязи... Таннер вскочил, бросил вторую гранату и побежал вперед, держа винтовку наготове.

Это было лишним. От стрелявшего остались только лохмотья одежды. Таннер вернулся к Корнелии.

Она не дышала, и сердце не билось, и он понял, что это значит.

Он руками разрыл глубже канаву, из которой отстреливался, опустил туда тело, закидал грязью и вкатил на могилу ее мотоцикл. Он достал нож и на передке машины выцарапал: «Ее звали Корнелия. Я не знаю, сколько ей лет, откуда она родом и как ее фамилия, но она была подругой Черта Таннера, и я ее любил».

Потом завел свой мотоцикл и поехал. До Бостона оставалось около тридцати миль.

16

Через некоторое время сзади послышался шум мотора. С боковой грунтовой дороги на шоссе выскочил «Харли», и уйти от него с таким грузом было невозможно. Таннер не увеличил скорость и позволил себя догнать.

Вскоре с ним поравнялся высокий худой мужчина с огненно-рыжей бородой. Он улыбнулся, снял с руля правую руку и махнул в сторону обочины.

Таннер затормозил и остановился.

– Куда спешишь, парень? – спросил рыжебородый.

– В Бостон.

– Что у тебя в ящике?

– Так, средства всякие.

– Травка? – Брови мужчины полезли вверх, и губы вновь растянулись в улыбке.

– Средства от болезни в Бостоне.

В руке рыжебородого появился пистолет.

– Слазь с мотоцикла.

Таннер повиновался. Рыжебородый поднял руку, и из кустов на обочине вышел человек.

– Откати машину этого типа дальше по шоссе ярдов на двести и поставь посередине. Потом вернись на место.

– В чем дело? – спросил Таннер.

– Как тебя звать? – будто не слыша, потребовал рыжебородый.

– Черт. Черт Таннер.

– Катись ты к черту!

Таннер пожал плечами, стянул правую перчатку и показал кулак.

– Не верю, – сказал рыжебородый, глядя на татуировку.

– Как знаешь...

– Заткнись! – взревел рыжебородый и снова поднял левую руку. В зарослях кустарника появилось какое-то движение. Человек двадцать или тридцать выкатили свои мотоциклы и выстроились по обоим сторонам долги.

– Меня зовут Большой Брат, – заявил рыжебородый.

– Рад познакомиться.

– Знаешь, что тебе сейчас надо делать?

– Могу догадаться.

– Пойдешь к своему мотоциклу и попробуешь его забрать.

Таннер улыбнулся.

– Это будет трудно?

– Плевое дело! Только сперва отдай винтовку. – Большой Брат поднял руку, и вдоль дороги один за другим затарахтели мотоциклы. – Шагай.

– Ты думаешь, я псих?

– Нет. Давай винтовку и топай.

Снимая винтовку с плеча, Таннер продолжил движение и ударил под рыжую бороду. Потом бросил винтовку, сорвал с пояса гранату, выдернул чеку и швырнул ее влево. Она не успела еще взорваться, как он выхватил вторую и бросил направо. К тому времени мотоциклисты начали двигаться вперед, к нему.

Таннер упал и выставил перед собой винтовку. Одновременно раздался первый взрыв. Когда раздался второй, Таннер уже стрелял.

Он уложил троих, затем поднялся и стал пятиться, стреляя с бедра. Патроны кончились, перезаряжать было некогда. Таннер трижды успел выстрелить из револьвера, прежде чем его свалили ударом цепи по голове.

Он очнулся от рева моторов. Вокруг кружили два мотоциклиста; одним из них был Большой Брат. На дороге валялись тела. Едва Таннер поднялся, как его сшибли колесом. Он пополз вправо и застонал от боли – по пальцам проехали шины, а затем последовал удар цепью по рукам.

Но он заметил камень и поджидал, пока мотоциклист вновь приблизится. Тогда он вскарабкался на ноги и швырнул свое тело на подъехавшего врага. Схваченный камень в правой руке поднялся и опустился, один раз. При этом Таннера протащило по дороге, а когда он упал, на него наехал второй мотоцикл.

Бок пронзила невыносимая боль, словно разом сломались все кости. И все же, превозмогая застилавшую глаза пелену, Таннер протянул руку и ухватился за подпорку мотоцикла. Его проволокло футов десять, прежде чем он вытащил из ботинка кинжал. Он ударил вверх, и тонкий лист металла поддался. Потом его пальцы разжались, он упал на бетон и почувствовал запах бензина. Рука нырнула в карман куртки и извлекла зажигалку.

В двадцати футах впереди Большой Брат разворачивался, из пробитого бензобака на дорогу текло горючее.

Таннер приготовил зажигалку – с колпачком в виде черепа и крылышками по бокам. Палец крутанул колесико, посыпались искры, и загорелся фитиль. Таннер поднес его к луже бензина, и вспыхнувшее пламя прочертило на бетоне огненный след.

Большой Брат уже закончил разворот и, принявшись к рулю, мчался на Таннера, когда увидел, что произошло. Его глаза расширились, и ухмылка мгновенно слетела с лица. Он попытался спрыгнуть с мотоцикла, но было уже поздно.

Бензобак под ним взорвался, и Большой Брат рухнул на землю с куском железа в голове.

Таннера захлестнул огонь, он слабо забил руками, пытаясь погасить языки пламени. Тело было в крови, члены сковала смертельная усталость. Он увидел свой мотоцикл, невредимо стоящий дальше на дороге, и пополз.

Добравшись до мотоцикла, Таннер перекинул тело через сиденье и лежал, свесившись, минут десять, не в силах пошевелиться. Дважды его вырвало.

Через час он сумел оседлать мотоцикл, но не проехал и полумили, как навалились дурнота и головокружение.

Таннер съехал с дороги и последним усилием закатил мотоцикл в кусты. Затем, пошатываясь, упал на землю, и все погрузилось во тьму.

17

Первое, что он увидел, очнувшись, была высохшая корка крови на боку. Левая рука распухла и посинела. Пальцы на ней раздулись и окостенели. Когда Таннер попытался их согнуть, то чуть не закричал от дикой боли. Голова раскалывалась, во рту стоял привкус бензина. Борода обгорела, правый глаз затек и почти не открывался. Таннер был таким усталым и разбитым, что долгое время лежал без движения, не в силах шевельнуться.

– Корни... – пробормотал он, и затем: – Черт подери!..

В памяти вдруг всплыло все, что произошло, и перед глазами живо встали яркие картины.

Таннер задрожал, и не только от сырого тумана. Влага пропитала брезентовые штаны, ноги замерзли. Тьма стояла кромешная. Вдали послышался шум подходящей машины.

Таннер с трудом перевернулся на живот и положил голову на локоть. Мысленно он вернулся в свою тюремную камеру – теперь она казалась почти раем. Потом он подумал о Денни – ему, должно быть, сейчас тоже плохо. Таннер скривился от боли. «У меня у самого, наверное, сломана пара ребер». И еще он подумал о чудовищных тварях юго-запада и о темноглазом Греге... Его мысли вернулись к Лос-Анджелесу и к побережью, к старой банде, к Большому Рейду. Все, с этим покончено навсегда... Потом мимо него прошла Корни, и на груди ее была кровь. Таннер яростно зажевал бороду и крепко сжал веки. Они могли бы вместе добраться до Бостона... Сколько еще осталось?

Он вскарабкался на колени и пополз вперед, пока не почувствовал перед собой что-то твердое. Дерево. Таннер сел, привалился к нему спиной, и дрожащей рукой полез в карман куртки. Из смятой пачки он вытащил сигарету, разгладил и вспомнил, что зажигалка осталась где-то на дороге. Таннер ощупал карманы и нашел отсыревший коробок. Третья спичка зажглась. Он глубоко затянулся и неожиданно задрожал от озноба. Его захлестнула волна лихорадки. Он судорожно закашлялся, расстегивая воротник, и почувствовал во рту вкус крови.

Все его оружие исчезло, кроме непосильно тяжелой гранаты на поясе.

Наверху во тьме раздалось громыхание. После шестой затяжки сигарета выскользнула из пальцев и зашипела на влажном мхе. Голова Таннера упала на грудь, и все исчезло.

Наверное, была буря. Он не помнил. Он очнулся, лежа на правом боку спиной к дереву. Ветер унес туман, и в небе светило розовое полуденное солнце. Издалека доносилось щебетанье птиц. Таннер выдавил ругательство и почувствовал, как пересохло горло. Внезапно страшно захотелось пить. Он подполз к мутной луже и утолил жажду.

Немного отдохнув, он поднялся на ноги, добрел до спрятанного мотоцикла и там дрожащими руками закурил сигарету.

Часы были разбиты, и Таннер понятия не имел, сколько сейчас времени. Когда он тронулся в путь, солнце уже скатывалось к горизонту. В ушах свистел ветер, как бы ограждая от непрошеных мыслей. Сзади к багажнику был надежно привязан груз. Таннеру представилось, как кто-то открывает ящик и находит груду разбитых ампул... Он попеременно хохотал и ругался.

Попадались встречные машины, но ни одна не ехала к городу. Дорога была в отличном состоянии. По сторонам стояли дома, но Таннер не останавливался. Больше он вообще не собирался останавливаться – если не остановят...

Солнце спустилось еще ниже, и небо потемнело. Судя по дорожному указателю, до Бостона оставалось 18 миль. Через десять минут Таннер зажег фару.

Затем он поднялся на пригорок и, перед тем как начать спуск, немного притормозил.

Далеко внизу сияли огни, и чуть слышно раздавался мерный колокольный звон. Бьющий в лицо ветер донес знакомый привкус морской соли.

Солнца скрылось за холмом, и Таннер ехал в бесконечной тени. Высоко в небе, меж двух черных полос, появилась звездочка... Теперь огни мерцали и по сторонам, дома стояли теснее и придвинулись ближе к шоссе.

Он почти уже на месте. К кому обратиться в городе? В Лос-Анджелесе ему этого не сказали.

Таннер потряс головой, пытаясь разогнать туман.

Улица была тиха и безлюдна. Он нажал на клаксон, и между зданий раскатилось гулкое эхо. В доме слева светился огонь.

Таннер остановился, перешел улицу и заколотил в дверь. Один телефонный звонок – и дело сделано. Изнутри не раздавалось ни звука. Он толкнул дверь и обнаружил, что она заперта.

Может быть, тут все умерли? Может быть, уже вообще не осталось живых?.. Придется вламываться. Таннер сходил к мотоциклу за отверткой и вернулся к двери.

Выстрел и звук двигателя он услышал одновременно.

Таннер быстро повернулся и стал спиной к стене, сжав в руке гранату.

– Стой! – раздалось из мегафона на подъехавшей машине. – Стреляем без предупреждения!

Таннер покорно поднял руки на уровень головы.

В машине были двое полицейских, и тот, кто сидел на месте пассажира, нацеливал в живот Таннера револьвер.

– Ты арестован, – объявил он.

Водитель вылез из машины, обогнул ее спереди и медленно приблизился, позвякивая наручниками.

– Ну-ка, давай ручки...

И Таннер протянул ему чеку от гранаты.

Полицейский тупо уставился на нее, и в его глазах вспыхнул ужас.

– У него бомба!

Таннер криво усмехнулся.

– Заткнитесь и слушайте. Или стреляйте, и тогда вместе отправимся на тот свет. Мне надо добраться до телефона. Ящик на багажнике мотоцикла полон сыворотки Хавкина. Я привез ее из Лос-Анджелеса.

– По Долине на мотоцикле?!

– Моя машина сдохла на полпути от Олбани, как и те ребята, которые хотели меня остановить. А теперь заберите лекарство и доставьте его куда следует.

– Как вы себя чувствуете, мистер?

– Мне нездоровится. – Таннер выдавил ухмылку. – Пока держусь, но рука устала.

Он вытащил из куртки письмо и передал его полицейскому с наручниками.

– Моя амнистия. Выдана Калифорнией на прошлой неделе.

Полицейский открыл конверт и вытащил бумагу.

– Похоже на правду, – произнес он. – Выходит, Брейди доехал...

– Брейди мертв, – оборвал его Таннер. – Послушайте, мне плохо. Сделайте что-нибудь!

– О боже, держите эту штуку крепко! Садитесь в машину. Сейчас, мы только снимем ящик – это одна минута! Потом подскочим к реке, и вы бросите гранату. А пока держите ее изо всех сил!

Они отвязали ящик с лекарством и поставили на заднее сиденье. Правое переднее стекло опустили, и Таннер сел рядом с водителем, высунув руку наружу. Взревела сирена.

Боль постепенно распространялась по всей руке до плеча. Как было бы приятно разжать пальцы...

– Где вы тут держите свою поганую реку?

– Еще чуть-чуть, осталось совсем немного.

– Поспешите... – выдавил Таннер.

– Заедем на мост – и бросайте как можно дальше.

– Проклятье, у меня нет сил...

– Жми, Джерри!

– Я жму, кретин, но мы не на крыльях!

– Мне дурно... Я, кажется, вырубаюсь...

Машина внеслась на мост и с диким скрежетом остановилась. Таннер не успел открыть дверцу, как оба полицейских уже были около него. Он пошатнулся, и они подхватили его, подвели к ограждению.

– По-моему, я не...

Он выпрямился, отвел руку назад и швырнул гранату. Далеко внизу раздался взрыв, и вода забурлила.

Полицейские вздохнули, а Таннер хрипло рассмеялся.

– Со мной все в порядке. Я вас просто подкалывал.

– Ах ты!..

Потом он упал, и в свете фонарей они увидели, как разлилась по его лицу мертвенная бледность.

18

Весной, в день открытия памятника Черту Таннеру, когда заметили, что на постаменте выцарапаны непристойные слова, никто не догадался спросить у очевидного виновника, зачем он это сделал. А на следующий день было уже поздно, потому что он исчез из Бостона, не оставив своего адреса. Одну из украденных в тот день машин в городе никогда больше не видели.

Бронзового Таннера на бронзовом «Харли» почистили и вновь спрятали под покрывалом, дабы сохранить для грядущих поколений. Но ветер, врывающийся на городскую площадь, все так же наносит грязь, и небеса выливают на него нечистоты.