Текст книги "Хрупкое равновесие"

– Все люди разные. Кроме того, Наваз давно живет в городе и мог измениться. Многое зависит от того, где ты живешь, – хорошо это или плохо.

– Наверно, так и есть. Но дядя Ашраф от стыда бы сгорел, услышь он его слова. Жаль, что негде больше остановиться.

– Терпение, Ом. Это наш первый день. Мы скоро что-нибудь найдем.

Но за четыре недели поисков они только три дня проработали в месте под названием «Современная одежда». Владелец, мужчина по имени Дживан, нанял их, чтобы выполнить заказ в срок. Работа была несложная: дхоти[57]57
  Дхоти – набедренная повязка, пояс, который носят мужчины в Индии.


[Закрыть] и рубашки – по сто штук каждого изделия.

– Это кому столько надо? – в изумлении спросил Ишвар.

Дживан провел несколько раз пальцем по сжатым губам, словно настраивал струны музыкального инструмента. Он всегда так делал, когда собирался произнести нечто, по его мнению, значительное.

– Только никому не говорите – эта одежда для подкупа. Ее заказал один человек, он участвует в дополнительных выборах, – сказал Дживан. – Кандидат хочет одарить важных людей из своего избирательного округа.

В «Современной одежде» было место только для одного портного, но Дживан воспользовался подпорками и переоборудовал мастерскую на троих. На высоте четырех футов от земли он положил доски, укрепив на стенах держателями, и получился временный второй этаж. Снизу доски удерживались бамбуковыми опорами. Дживан арендовал две швейные машины, водрузил их наверх и усадил там Ишвара и Ома.

С большой осторожностью сели они на табуретки.

– Не бойтесь, – сказал Дживан, настраивая губы. – С вами ничего не случится. Я не раз уже такое проделывал. Вот взгляните – я сижу точно под вами, и если вы рухнете, то и мне не сдобровать.

Сооружение было шаткое и отчаянно тряслось, когда работали педали. От уличного движения Ишвара и Ома подбрасывало на табуретках. Если где-то в здании хлопала дверь, ножницы громко отзывались. Но портные скоро смирились с неустойчивостью своего существования.

Проработав три дня по двадцать часов в сутки, они уже отвыкли от твердой земли – отсутствие вибрации казалось странным. Поблагодарив Дживана, они помогли ему разобрать второй этаж и еле дотащились назад – до своего места под навесом.

– Теперь отдыхать, – сказал Омпракаш. – Хочу спать целый день.

За то время, что они приходили в себя, Наваз несколько раз выходил к ним, всем своим видом выказывая неодобрение. Стоя у черного хода, он с видимым отвращением тихо говорил Мириам о ленивых и никчемных людях.

– Правду сказать, работа дается тем, кто действительно хочет работать, – изрек он. – А эти двое – бездельники.

Ишвар и Омпракаш настолько устали, что даже не могли возмущаться, не говоря уже о том, чтобы испытывать более сильные эмоции. День был им нужен для восстановления сил, а потом все пойдет как обычно: утром – в путь, и поиски работы до вечера.

– Кто знает, сколько нам придется терпеть этих двоих, – доносились жалобы из кухонного окна. Наваз даже не удосужился понизить голос. – Говорил я тебе – откажи Ашрафу. Но разве ты послушаешь?

– Они нам не мешают, – тихо проговорила жена. – Всего лишь…

– Поосторожней! Больно! Порежешь мне палец!

Ишвар и Омпракаш удивленно переглянулись, а Наваз продолжал жаловаться:

– Если б я захотел, чтоб у меня под навесом жили люди, я сдавал бы это место за хорошие деньги. Ты хоть знаешь, что долго держать чужих людей здесь опасно? Стоит им подать исковое заявление с просьбой оставить за ними этот участок, и нам придется объясняться в суде. Ну что ты творишь, чертовка, сказал же – будь осторожней! Этим лезвием ты сделаешь меня инвалидом!

Испуганные портные привстали.

– Пойду посмотрю, что там происходит, – прошептал Омпракаш.

На цыпочках он подошел к кухонному окну и заглянул внутрь. Наваз сидел на стуле, поставив ногу на скамеечку. Мириам, стоя перед ним на коленях, удаляла безопасной бритвой огрубевшую кожу и мозоли со стопы.

Пригнувшись, Омпракаш отошел от окна и рассказал об увиденном дяде. Они чуть не надорвали животы от хохота.

– Интересно, как у этого идиота образуются на ногах мозоли, если он все время сидит за швейной машиной? – задался вопросом Омпракаш.

– Может, он много ходит во сне, – сказал Ишвар.

Однажды утром, примерно через четыре месяца после приезда дяди и племянника, когда они в очередной раз спросили у Наваза совета, он стал их сердито отчитывать,

– Каждый день, когда я работаю, вы пристаете ко мне с вопросами. Это большой город. Разве я могу знать здесь всех портных? Ищите сами. А если никого не найдете, займитесь чем-нибудь другим. Работайте кули на вокзале. Для чего вам даны головы? Разносите пшеницу и рис покупателям из оптовых магазинов. Делайте хоть что-нибудь.

Омпракаш видел, что дядя расстроен этим выпадом, и поспешил ответить:

– Мы не против любой работы. Только тогда мы нанесем оскорбление дяде Ашрафу, который много лет учил нас и передал свое мастерство.

Упоминание имени Ашрафа смутило Наваза.

– Дело в том, что сейчас я очень занят, – пробормотал он. – Идите и ищите, может, что подвернется.

На улице Ишвар похлопал племянника по спине.

– Молодец, Ом. Ответил, что надо.

– Дело в том, – передразнил Омпракаш Наваза, – что я и сам парень что надо. – Дядя с племянником рассмеялись и решили отметить эту маленькую победу, выпив на углу по полчашечки чая. Празднование было недолгим: их сбережения все больше таяли. В отчаянии Ишвар нанялся на две недели в мастерскую сапожника, шившего на заказ туфли и сандалии. В обязанности Ишвара входила подготовка кожи для подошв и каблуков. Чтобы придать прочность коже, в мастерской использовали дубление с природными красителями. Ишвару такая технология была известна с детства.

Ишвар стыдился этой работы, и никто, кроме Омпракаша, о ней не знал. От его рук теперь шел сильный неприятный запах, и Ишвар старался держаться подальше от Наваза.

Еще месяц прошел – уже шестой – пребывания портных в городе, а перспективы были все такие же безрадостные. И тут однажды вечером Наваз открыл дверь черного хода и сказал: «Заходите! Заходите! Выпейте с нами чаю. Мириам! Принеси три чая!»

Ишвар и Омпракаш подошли ближе и остановились в дверях. Правильно ли они расслышали его слова, не ошиблись ли?

– Да не стойте вы здесь – проходите, садитесь, – весело произнес Наваз. – У меня хорошие новости. Дело в том, что для вас нашлась работа.

– Вот спасибо! – сказал Ишвар, мгновенно преисполнившись благодарности. – Прекрасная новость! Вы не пожалеете, ваши заказчики будут довольны…

– Работа не у меня, – грубо оборвал Наваз его пылкую речь. – В другом месте. – Он постарался снова придать лицу приятное выражение, улыбнулся и продолжил: – Поверьте, эта работа вам понравится. Сейчас я расскажу вам все подробнее. Мириам! Три чая, я сказал. Где тебя носит?

Жена принесла три стакана. Ишвар и Омпракаш встали и сложили ладони в приветствии: «Салям, госпожа!» Они часто слышали нежный мелодичный голос Мириам, но сейчас впервые ее увидели. «Увидели» – не точное выражение: черная бурка[58]58
  Бурка – вариант паранджи у мусульман.


[Закрыть] скрывала лицо. Но в сетчатой прорези сверкали ее глаза.

– Отлично, чай наконец готов, – сказал Наваз. Показав, куда поставить стаканы, он дал жене знак рукой, чтобы она удалилась.

После нескольких глотков, он перешел к делу.

– В ваше отсутствие приходила богатая дама-парси. У нее в канаву угодила туфля, – захихикал Наваз. – Дело в том, что она владелица большой экспортной компании, и ей нужны двое портных. Ее зовут Дина Далал, и она оставила свой адрес. – Он вытащил бумажку из кармана рубашки.

– А какого рода одежду шить?

– Высшего класса, последние модели. И никаких сложностей – она сказала, дают бумажные выкройки. – Наваз с беспокойством на них взглянул. – Вы ведь за это возьметесь?

– Конечно, – ответил Ишвар.

– Хорошо, хорошо. Дело в том, что, по ее словам, она оставила свои данные во многих магазинах. Претендентов будет достаточно. – На оборотной стороне бумаги он набросал кое-какие инструкции и указал, на какой станции им выходить. – Смотрите, не заблудитесь. Ложитесь рано спать и чуть свет вставайте. Вы должны выглядеть опрятно и чисто, и разумно говорить, чтобы получить эту работу.

Подобно матери, опекающей детей в их первый школьный день, Наваз на рассвете открыл дверь черного хода и разбудил портных, похлопав их по плечу. Он широко улыбался, глядя, с каким трудом они разлепляют глаза.

– Опаздывать нельзя! Скорей умывайтесь, прополощите рот и идите пить чай. Мириам! Два чая для моих друзей!

Пока дядя с племянником пили чай, Наваз наставлял их, предупреждал, ободрял.

– Вы должны произвести впечатление на госпожу – вот что самое главное. Но это не означает, что нужно трещать как сороки. Вежливо отвечайте на вопросы и не вздумайте ее перебивать. Не чешите голову и прочие места – женщины из высшего класса ненавидят эту привычку. Говорите уверенно и не повышайте голоса. Захватите с собой гребешок и, перед тем как позвонить в дверь, убедитесь, что выглядите хорошо. Растрепанные волосы производят невыгодное впечатление.

Портные внимательно его слушали. Омпракаш мысленно отметил, что нужно купить новый гребешок – старый он сломал на прошлой неделе. Когда чай выпили, Наваз стал их торопить: «Khuda Hafiz[59]59
  До свидания (урду).


[Закрыть], и скорее возвращайтесь. С победой!»

Портные вернулись после трех часов дня, робко объяснив обеспокоенному Навазу, что до места они добрались вовремя, но вот обратная дорога длилась долго – они никак не могли найти железнодорожную станцию.

– Но это та же станция, на какой вы сошли утром.

– Да, – смущенно улыбнулся Ишвар. – Даже не могу объяснить, в чем дело. Место удаленное, мы раньше никогда там не были, вот и…

– Неважно, – великодушно остановил его Наваз. – Всегда кажется, что новое место дальше, чем есть на самом деле.

– Все улицы похожи одна на другую. А когда спрашиваешь дорогу, все говорят разное. В поезде мы познакомились с одним милым студентом – у него та же проблема.

– Не вступайте в разговор с кем попало. Здесь не деревня. Милый студент мог украсть ваши деньги, перерезать горло и бросить в канаву.

– Нет, он очень добрый и даже угостил нас арбузным шербетом.

– Главное – работу получили?

– Да. С понедельника начнем, – ответил Ишвар.

– Замечательно. Примите мои поздравления. Входите, посидите со мной, вы, должно быть, устали. Мириам! Три чая!

– Вы очень добры, – сказал Омпракаш. – Прямо как дядя Ашраф.

Наваз не почувствовал иронии.

– Помогать друзьям Ашрафа – мой долг. А теперь, когда вы нашли работу, следующая моя обязанность – найти вам жилье.

– Это не к спеху, Наваз-бхай, – сказал слегка встревоженный Ишвар. – Нам и здесь хорошо, под навесом очень удобно.

– Предоставьте это мне. Дело в том, что найти жилье в этом городе практически невозможно. Если появляется что-нибудь подходящее, нужно скорее брать. Допивайте чай, и пойдем.

– Конечная остановка, – объявил кондуктор, позвякивая компостером о металлическое ограждение. Автобус проехал мимо ряда мрачных хибарок, со скрипом повернул за угол и остановился.

– Осваивается новая территория, – объяснил Наваз, указывая на поле, где возникали новые трущобы. – Поищем здесь дежурного.

Они ступили в проход между рядами хижин, и Наваз спросил у женщины, здесь ли Навалкар. Женщина указала на одну из хижин. Там они и нашли Навалкара, это был его офис.

– У нас еще есть свободные места, – сказал Навалкар. Когда он говорил, его клочковатые усы с преувеличенной энергичностью двигались вместе с губами. – Давайте, покажу.

Они вернулись на два ряда назад.

– Угловой дом, – сказал Навалкар. – Если понравится – он не занят. Проходите внутрь.

Навалкар открыл дверь, и из дыры в задней стене лачуги выскочила на улицу бродячая собака. Глиняный пол частично устилали доски.

– Будет желание, можно положить еще досок, – сообщил Навалкар. Мозаичные стены были частично из жести, частично из клееной фанеры. В самых ржавых участках крыши – тоже из старого рифленого железа – на случай дождя натянут прозрачный пластик.

– Водопроводный кран на улице, в середине прохода. Очень удобно. Не придется далеко ходить за водой, как в других поселениях – ниже классом. Да, неплохое место. – И он широко развел руки, показывая, какие здесь просторы. – Только недавно стали осваивать это место, народу немного, никакой толкотни. Арендная плата – сто рупий в месяц. Деньги вперед.

Наваз постучал по стене пальцами, словно доктор по груди больного, топнул по доске, отчего та затряслась. Лицо его выразило одобрение. «Надежно построено», – шепнул он портным.

Навалкар понимающе кивнул.

– У нас есть дома и получше. Хотите взглянуть?

– Можно и взглянуть, – сказал Наваз.

Позади лачуг из жести и пластика стояли восемь получше – с кирпичными стенами. Правда, крыши и здесь были из старого рифленого железа.

– Плата за это жилье двести пятьдесят рупий в месяц. Но за эти деньги у вас будет настоящий пол и электричество. – Навалкар указал на столбы, подводившие к хижинам провода, пиратским образом ворующие свет от уличного электроснабжения.

Войдя внутрь, Наваз внимательно осмотрел кирпичи и один даже поскреб ногтем.

– Хорошее качество, – сказал он. – Хотите знать мое мнение? На первый месяц берите дешевое жилье. А там, если работа пойдет хорошо и денег будет достаточно, переселяйтесь сюда.

Навалкар все так же одобрительно кивал. Однако Наваза смутило молчание портных.

– В чем дело? Вам что, не понравилось?

– Нет, все хорошо. Проблема в деньгах.

– Такая проблема есть у всех, кроме политиков и спекулянтов, – сказал Навалкар.

Когда умолк притворный смех, Ишвар грустно произнес:

– Мы не потянем аванс.

– Неужели у вас нет ста рупий? – не поверил Наваз.

– Все из-за хозяйки. Она велела принести свои швейные машины. И нам еле хватило денег заплатить за них первый взнос. Последние месяцы работы не было, и мы поиздержались…

– Никчемные люди! – взорвался Наваз, видя, что его план рушится, и он вряд ли освободится от портных. – Истратить все деньги!

– Если б нам пожить у вас еще немного, – взмолился Ишвар, – мы могли бы скопить…

– Вы что, думаете, этот дом будет вас ждать? – рявкнул Наваз, и Навалкар покачал головой.

В отчаянии Наваз повернулся к нему.

– Может, вы пойдете нам навстречу, мистер Навалкар? Двадцать пять рупий я заплачу сегодня. А они будут платить по двадцать пять рупий каждую неделю оставшегося месяца.

Навалкар презрительно скривил губы, покусывая нижними резцами усы. Потом костяшками пальцев вернул мокрые волоски на место и сказал:

– Только ради вас. Вы вызываете доверие.

Наваз поторопился отсчитать деньги, пока никто не передумал. Они вернулись в первую лачугу, и там Навалкар повесил замок на фанерную дверь и вручил Ишвару ключ.

– Теперь это ваш дом. Счастливо оставаться.

Все трое пересекли поле по потрескавшейся сухой земле и подошли к автобусной остановке.

– Примите снова мои поздравления, – сказал Наваз. – За один день вы получили работу и новый дом.

– Только благодаря вам, – вежливо произнес Ишвар. – Этот Навалкар владелец земли?

Наваз засмеялся:

– Навалкар – мелкий жулик, работающий на крупного жулика. Владелец трущоб – Тхокрай, он контролирует все в этот районе – алкоголь, гашиш, дома. А когда начинаются беспорядки, только он решает, кого сжечь, а кого оставить в живых.

Заметив тревожное выражение на лице Ишвара, он прибавил:

– Вам не придется иметь с ним дело. Платите регулярно деньги за жилье, и с вами все будет в порядке.

– Так чья же все-таки земля?

– Ничья. Она принадлежит городу. Эти жулики подкупают чиновников муниципалитета, полицию, инспекторов по воде и электричеству. А жилье сдают таким, как вы. В этом нет никакого вреда. Земля пустует, и если здесь могут жить бездомные, что в этом плохого?

В последний вечер пребывания гостей испытанное Навазом чувство облегчения подвигло его к невиданной щедрости.

– Пожалуйста, разделите со мной трапезу, – пригласил он портных к столу. – Уважьте меня напоследок. Мириам! Подай нам три порции!

Он поинтересовался, удобно ли им было под навесом.

– Вы могли бы спать и в доме, если б захотели. Дело в том, что первым моим желанием было поселить вас с нами. Но потом я подумал: в доме так тесно, так скученно, что вам будет лучше на улице.

– Да, конечно, гораздо лучше, – подтвердил Ишвар. – Целых шесть месяцев мы пользовались вашей добротой.

– Неужели так долго? Как быстро летит время!

Мириам принесла еду и удалилась. Но даже под сетчатой прорезью бурки Ишвар и Омпракаш разглядели смущенное выражение ее глаз от такого лицемерия мужа.

Глава четвертая
Временные трудности

Зеркальце, бритва, кисточка для бритья, пластиковый стаканчик, банка для интимного туалета, латунный бачок для воды – все это Ишвар положил на перевернутую картонную коробку в углу хижины. Чемодан и постельные принадлежности заняли почти все оставшееся пространство. Одежду он повесил на ржавые гвозди, торчащие из фанеры.

– Похоже, все уладилось. У нас есть работа, дом, теперь можно и жену тебе подбирать.

Ом даже не улыбнулся.

– Мне все здесь ненавистно, – сказал он.

– Ты что, хочешь назад к Навазу под навес?

– Нет, я хочу в мастерскую к дяде Ашрафу.

– Бедный дядя Ашраф, все клиенты от него разбежались. – Ишвар взял в руки бачок и направился к двери.

– Я сам принесу воды, – предложил Ом.

Он пошел к колонке на улице и долго под внимательным взглядом седой женщины тряс ручку, пытаясь выжать воду. Но ничего не выходило. Омпракаш пнул ногой колонку, сильно ударил по трубе и выдавил несколько капель.

– Ты что, не знаешь? – крикнула ему женщина. – Воду подают только утром.

Ом повернулся, чтобы увидеть того, кто кричит. Маленькая женщина стояла в темном проеме двери.

– Вода бывает только утром, – повторила она.

– Мне никто не сказал.

– Ты разве ребенок, чтоб тебе все говорить? – сердито проворчала женщина, выходя из лачуги. Теперь было видно, что она не такая уж маленькая – просто очень сутулая. – Надо самому соображать.

Омпракаш думал, как лучше показать женщине, что он умеет соображать: ответить ей или просто уйти.

– Иди сюда, – сказала женщина и вернулась в лачугу. Юноша смотрел ей вслед. Из темноты послышался ее голос: – Надеюсь, ты не собираешься стоять там до рассвета?

Сняв крышку с круглодонного глиняного сосуда, она вылила два стакана воды в бачок Ома.

– Запомни, набирать воду надо рано утром. Проспишь – останешься без воды. Вода – как солнце и луна – никого не ждет.

Когда на следующее утро портные, захватив с собой зубные щетки и мыло, направились к колонке, там уже стояла длинная очередь. Из соседней хижины вышел мужчина и с улыбкой загородил им дорогу. Он был до пояса голый, волосы свисали у него до плеч.

– Намаскар, – приветствовал он портных. – В таком виде вам туда идти не стоит.

– Почему?

– Если станете чистить зубы, мылиться и умываться под общим краном, начнется драка. Все хотят набрать воды, пока она есть.

– Но что нам тогда делать? – спросил Ишвар. – Ведра у нас нет.

– Нет ведра! Разве это помеха? – Сосед скрылся в хижине и тут же снова вышел с оцинкованным ведром. – Пользуйтесь этим, пока не купили.

– А как же вы?

– У меня еще есть. Одного ведра мне хватит. – Он собрал волосы в хвост, сильно потянул и снова распустил. – Вот так. Может, вам еще что нужно? Есть у вас банка для туалета?

– У нас есть все, что надо, – сказал Ишвар. – Но куда тут по этим делам ходят?

– Идите за мной. Здесь недалеко. – Портные отнесли в хижину полное ведро воды, а затем, взяв банку, пошли за своим наставником через поле к железнодорожному полотну. Когда они преодолевали насыпи из бетона или битого стекла, вода в банке плескалась. Меж насыпей протекал хилый, дурно пахнущий ручеек желто-серого цвета, несущий разные отходы, в том числе и испражнения.

– Держитесь правой стороны, – предупредил наставник. – Левая – для женщин. – Портные последовали за ним, радуясь, что у них есть провожатый, иначе можно было попасть в неловкое положение. С левой стороны вместе со зловонием неслись женские голоса – матерей, вразумляющих своих детей. Дальше на тропинках или немного в стороне, близ канавы – рядом с колючим кустарником и крапивой – сидели на корточках, спиной к железнодорожным путям мужчины. Канава была продолжением сточной трубы у дороги, куда весь поселок сбрасывал отходы.

Пройдя мимо согнувшихся мужчин, троица нашла себе подходящее местечко.

– Очень неплохо использовать стальные рельсы, – сказал сосед. – Получается что-то вроде платформы. Поднимает тебя выше над землей, и дерьмо не пачкает зад.

– Видно, ты все здесь изучил, – сказал Ом, когда они спустили штаны и устроились на рельсах.

– На это много времени не надо. – Сосед обратил их внимание на мужчин в кустарнике. – А вот там садиться опасно. Там ползают ядовитые сороконожки. Не хотел бы я, чтоб такая тварь укусила меня в нежную часть тела. Кроме того, если вдруг утратишь равновесие, колючки в заднице тебе обеспечены.

– По своему опыту знаешь? – спросил Ом, покатываясь со смеху.

– Да, по опыту – но других. Осторожней с банкой, – предупредил он. – Прольешь воду – вернешься с грязным задом.

Ишвару хотелось, чтобы сосед немного помолчал. Шутки в таких делах – дело лишнее, а его кишечник и так плохо реагировал на такой общественный туалет. Прошло несколько десятилетий с тех пор, как ему ребенком приходилось испражняться на улице. Помнится, они выходили вместе с отцом в утренней мгле, когда деревня еще спала, а птицы уже звонко распевали. А потом мылись в реке. Однако за годы, проведенные у дяди Ашрафа в городе, он забыл эти деревенские привычки.

– Но в сидении на рельсах есть одно слабое звено, – продолжал их длинноволосый сосед. – Если идет поезд, надо тут же вскакивать – даже если ты не кончил дело. У поездов нет никакого уважения к нашим голым задницам.

– Ты нас хоть предупреди! – занервничал Ишвар, поворачивая голову в разные стороны.

– Успокойся. Поезда не будет по крайней мере минут десять. А если услышишь шум, всегда можно отскочить.

– Совет хорош, если только ты не глухой, – произнес раздраженно Ишвар. – А как тебя зовут?

– Раджарам.

– Нам повезло, что у нас такой гуру, – сказал Ом.

– Да, я великий гуру, – фыркнул Раджарам.

Ом так и покатился от хохота, но Ишвар даже не улыбнулся.

– Скажи мне, о великий гуру, советуешь ли ты приобрести нам расписание поездов, раз уж мы будем ходить сюда каждое утро?

– Нет никакой необходимости, мой верный ученик. Через несколько дней твое брюхо будет знать это расписание лучше начальника станции.

Шум приближающегося поезда послышался уже после того, как они встали, подмылись и застегнули штаны. Ишвар решил, что завтра придет сюда пораньше – до того, как проснется Раджарам. Сидеть рядом с типом, помешанным на разговорах об опорожнении кишечника, ему не хотелось.

Люди, расположившиеся у путей, встали и ждали у канавы, когда пройдет поезд; сидевшие в кустарнике остались на своих местах. Раджарам указал на вагон, медленно проплывавший перед ними.

– Только взгляните! Ну и ублюдки! – выкрикнул он. – Глазеют, как люди какают, будто у самих кишок нет. Словно это цирковое представление. – Раджарам сделал неприличный жест в сторону зевак, некоторые из пассажиров отвернулись. Один, правда, плюнул из окна, но благоприятный ветер отнес плевок обратно к поезду.

– Хотелось бы мне наклониться, прицелиться и выстрелить чем надо в них из задницы, – не унимался Раджарам. – Пусть подавятся, если им так интересно. – Мужчины отправились в обратный путь, а Раджарам все качал головой. – Как меня злит такое бесстыжее поведение.

– Дейарама, друга моего дедушки, однажды, когда он опоздал на пахоту, заставили съесть дерьмо хозяина, – сказал Ом.

Раджарам вылил последние капли из банки себе на ладонь и пригладил волосы.

– А Дейарам после этого не обрел магическую силу?

– Нет, с чего бы?

– Я слышал, есть такая каста колдунов. Они едят человеческое дерьмо – оно дает им колдовскую силу.

– Да ну? – удивился Ом. – Тогда мы можем начать здесь бизнес – собирать сухое дерьмо, упаковывать и продавать этой касте. Готовые завтраки и пирожки к чаю – с пылу с жару. – Ом и Раджарам покатывались со смеху, а идущий впереди Ишвар чувствовал прилив отвращения и делал вид, что ничего не слышит.

Ом пошел еще раз набрать воды. Очередь за прошедшее время значительно выросла. Впереди него стояла девушка с большим медным котелком у бедра. Она подняла руки, чтобы поставить котелок с водой на голову, и он засмотрелся на вздувшуюся бугорками на ее груди блузку. Вес придал четкие очертания ее бедрам, когда она проходила мимо. Вода плескалась через край и тоненькой струйкой стекала по ее лбу. Сверкающие капли терялись в волосах и свисали с ресниц. «Словно утренняя роса, – подумал Ом. – Какая она красивая!» Весь остаток дня он сгорал от желания и счастья.

К тому времени, когда вода перестала течь, жители хижин уже закончили утренние омовения, оставив после себя ручейки мыльной пены. Земля и солнце быстро их осушили. Запах из уборной у железной дороги держался дольше. Капризный ветер еще несколько часов нес его к хижинам, пока не сменил направления.

Поздно вечером, когда Раджарам готовил ужин на примусе рядом с домом, портные, обследовав новый район, возвращались домой. Было слышно, как на сковороде шипит масло.

– Вы поели? – спросил Раджарам.

– Да, на станции.

– Но там дорого. Получите скорей продовольственную карточку и готовьте дома.

– Но у нас нет даже плитки.

– Это всего лишь временные трудности. Можете брать у меня. – Раджарам рассказал им о женщине, которая торгует овощами и фруктами в жилых кварталах. – Если к концу дня у нее что-то остается в корзине – несколько помидоров, баклажанов или горох, она продает это по дешевке. Я покупаю у нее, вы тоже можете.

– Хорошая мысль, – сказал Ишвар.

– Вот только бананы она не продает.

Ом уже захихикал, ожидая, что дальше последует анекдот, но не тут-то было. В поселении есть человек с обезьянами, и у него твердая договоренность с этой женщиной. Все потемневшие и поврежденные бананы идут к его артистам.

– Хотя собака сама могла бы добывать себе пищу, – закончил Раджарам.

– Чья собака?

– Хозяина обезьян. Собака тоже участвует в представлении – обезьяны на ней ездят. Она вечно роется в помойках – ищет пищу. Хозяин не может всех прокормить. – Примус дважды фыркнул, Раджарам его подкачал и потряс сковороду. – Судачат, что он втихую занимается с обезьянами разными противоестественными делами, но я этому не верю. Ну а если и так, что с того? Нам всем нужно немного радости, правда? Обезьяна, проститутка или собственная рука – какая разница? Не у всех есть жена.

Раджарам потыкал шипящие овощи, проверяя на готовность, потом выключил примус и положил на пластиковую тарелку овощи для портных.

– Не надо, мы поели на станции, правда.

– Не обижайте меня – хотя бы попробуйте.

Пришлось взять тарелку. Мужчина с фисгармонией, свисающей с плеча, проходил мимо и услышал разговор.

– Пахнет хорошо, – сказал он. – Оставьте и мне немного.

– Конечно. Подходите. – Но мужчина издал аккорд, приветственно помахал рукой и продолжил путь.

– Вы с ним знакомы? Живет во втором ряду. – Раджарам потряс сковороду и положил себе овощи. – Начинает работать в восемь. Говорит, что люди за едой или отдыхом становятся более щедрыми. Хотите добавки?

На этот раз они решительно отказались. Раджарам доел все до конца.

– Хорошо, что вы здесь поселились. А то рядом со мной, – тут Раджарам перешел на шепот, – живет один бездельник – пьет с утра до вечера. Бьет жену и пять или шесть детей, если они приносят мало денег. Они просят милостыню.

Портные посмотрели на указанную хижину, но сейчас в ней было тихо. И детей вокруг не было.

– Должно быть, дрыхнет. Завтра все будет по-старому. А жена с детьми, видно, еще на улицах – побираются.

Весь оставшийся вечер портные провели с соседом, рассказывали ему о своей деревне, об ателье «Музаффар» и о работе с понедельника на Дину Далал. Раджарам кивал – такие истории были ему знакомы.

– Да, тысячи и тысячи людей едут в этот город, потому что не могут найти работу в родных местах. Я тоже приехал сюда по той же причине.

– Но мы не хотим здесь надолго задерживаться.

– Никто не хочет, – сказал Раджарам. – Кому хочется так жить? – И он медленно обвел рукой полукруг с барачным поселком, заброшенным, неровным полем и – через дорогу – бесконечными трущобами, увенчанными дымом от стряпни и промышленными миазмами.

– Но иногда у людей просто нет выбора. Бывает, что город запускает в тебя свои когти и не отпускает.

– С нами такого не будет, – сказал Ом. – Мы только заработаем немного денег и вернемся.

Ишвар не хотел обсуждать планы на будущее, боясь погрязнуть в сомнениях.

– А чем ты занимаешься? – спросил он, желая сменить тему.

– Я брадобрей. Но уже давно бросил это дело. Сыт по горло капризами клиентов. То слишком коротко, то слишком длинно, то завиток недостаточно велик, то баки недостаточно широки – все не так. Каждый урод хочет выглядеть как киноактер. Поэтому я решил: хватит. С тех пор сменил много работ. А сейчас я сборщик волос.

– Хорошее дело, – неуверенно произнес Ишвар. – А в чем заключается работа?

– Собираю волосы.

– И что, за это платят?

– Это серьезный бизнес. За границей большая потребность в натуральных волосах.

– А что с ними делают? – с сомнением спросил Ом.

– Много чего. В основном носят. Иногда красят в разные цвета – рыжий, желтый, коричневый, синий. Иностранцы обожают носить чужие волосы. Особенно мужчины, если они лысые. За границей боятся облысеть. Они там такие богатые, что могут себе позволить обращать внимание на такие глупости.

– А как ты достаешь эти волосы? – спросил Ом. – Крадешь с людских голов? – В его голосе сквозила насмешка.

Раджарам добродушно рассмеялся.

– Хожу к уличным парикмахерам. За упаковку лезвий, за кусок мыла или гребешок мне разрешают забрать все срезанные волосы. В салонах волосы дают бесплатно, надо только чтоб я пол подмел. Идите сюда, в дом, и я покажу вам мой запас.

Раджарам зажег лампу, чтобы рассеять тьму внутри хижины. Пламя задрожало, потом замерло и окрасилось оранжевым цветом, осветив джутовые и пластиковые мешки, сложенные штабелями у стены.

– В мешках волосы от уличных парикмахеров, – сказал Раджарам, открывая один под любопытными взглядами портных. – Вот, видите, короткие волосы.

Портных не привлекло содержимое мешка, они держались в стороне, а Раджарам запустил внутрь руку и вытащил слипшийся, грязный ком.

– Волосы не длиннее двух-трех дюймов. Посредник платит двадцать четыре рупии за кило. Он говорит, что они идут только на изготовление химикалий и лекарств. А вот взгляните, что у меня есть в пластиковом мешке.

Развязав бечевку, он извлек из мешка горсть длинных локонов.

– Получил от женских парикмахеров. Красивые, правда? Это ценный товар. Для меня праздник, когда попадаются такие волосы. Те, что от восьми до двенадцати дюймов, берут за двести рупий за килограмм. А те, что длиннее двенадцати, – за шестьсот. – Раджарам дотронулся до собственных волос и натянул их, держа как скрипку.