Текст книги "Памирская жуть"

БЕЛАЯ МОГИЛА

Селение Белая Могила, затерянное в горах Бадахшана (северная провинция Афганистана), представляло собой остатки средневековой крепости. Десяток каменных хижин и несколько полуразрушенных кошар ютились у самого подножия огромной белой скалы. Вниз по тропе, протоптанной скотом, находилось странное низкое сооружение. Его толстые стены, образующие квадрат почти правильной формы, и плоская крыша были выкрашены в светло-желтый цвет. Это был мазар какого-то древнего героя, давший имя кишлаку.

– Нет, друзья, я не могу связать название сего населенного пункта с этим амбаром цвета неспелой дыни, – богохульствовал Макс Шмидт, сидя на корточках перед своей палаткой после сытного завтрака, большую часть которого участники экспедиции разделили с сельскими мальчишками.

Импровизированный городок из палаток, поставленный заботливой рукой проводников, встречал уставших после перелета людей, позволив им беззаботно доспать остаток ночи.

– Скорее всего, в этом названии скрыт намек на неизбежную судьбу бедных селян. Ведь если вон та скала рубанется, – а в том, что это когда-нибудь произойдет, не стоит сомневаться, – она погребет под собой весь этот «рай земной».

Макс посторонился, выпуская Букса из палатки.

– Вы несправедливы к местным жителям, мой друг, – блаженно щурясь от утреннего солнца, заявил профессор геофизики Хорст Шиллинг. – По крайней мере, эти счастливчики уже в раю. А нам пройти сей путь лишь предстоит.

На ровной площадке перед лагерем, под большим тентом защитного цвета, собрались все члены экспедиции. Теперь группа была в полном составе. Двое проводников восседали за походным столом по обеим сторонам от Патрика Крюгера. Они с интересом рассматривали шестерых счастливчиков, расположившихся напротив. Патрик по очереди представил проводников. Того, который был постарше, звали Джалалом. Возраст этого афганца, родившегося в Узбекистане и прекрасно изъяснявшегося на русском и английском, невозможно было определить. Он одинаково выглядел как на тридцать пять, так и на семьдесят пять лет. И в своем национальном афганском наряде казался персонажем из «Тысячи и одной ночи».

Второго проводника звали Фархад. Он был таджиком и явно моложе Джалала, но и его возраст не поддавался определению. Глядя на его молодое, худощавое лицо без единого признака растительности, ему можно было дать от силы лет двадцать-двадцать пять, если бы не его глаза. Это были глаза старого опытного человека, совершенно неопределенного цвета, с мелкими морщинками вокруг. Фархад владел множеством азиатских языков и наречий в совершенстве. Но вот на русском он говорил плохо. И это являлось основной проблемой для Патрика Крюгера. Потому как он общался со своими проводниками исключительно на этом языке.

– Прежде, чем мы выступим в поход, – сообщил Патрик, – я хотел бы, чтобы каждый из вас хорошо ознакомился со своим снаряжением. Перед вами жилетка специального образца, разработанная для американских военных летчиков на случай вынужденной посадки на территории противника.

Крюгер разложил на столе перед собой упомянутую вещь и стал по порядку расстегивать многочисленные карманы и кармашки, демонстрируя содержимое и объясняя предназначение предметов.

– Необходимо знать, что сама жилетка, кроме всего прочего, еще и является емкостью для экстренного запаса воды, количеством в три литра. Пользоваться этим запасом, – тут Патрик выдержал паузу, тем самым намекая на важность своего сообщения, – можно только в самых экстремальных случаях!

Люди, по-видимому, только теперь осознав всю серьезность задуманного ими, слушали своего руководителя не перебивая.

Тем временем Патрик Крюгер продолжал:

– Вот здесь находится переговорное устройство со сверхдальним радиусом действия. Здесь походная аптечка. Прошу обратить внимание на совершенно новый препарат против змеиного яда. Опять же спасибо военным! Запас еды на двое суток, спички, фонарик и другие мелочи. В общем, весь стандартный набор. Остается лишь надеяться, что воспользоваться всем этим никому из нас не придется. Но вот носить весь этот скарб будут вынуждены все без исключения. И еще! Вот здесь, под этой занимательной нашивкой с изображением такого милого «снежного человека», встроен специальный маячок. Сигнал с него поступает прямиком на спутник. Маяк устроен так, что будет автоматически активирован по прошествии ровно двух часов с момента исчезновения хозяина жилетки. Под исчезновением я имею в виду удаление от группы на расстояние больше, чем триста метров.

– Другими словами, – перехватил инициативу Макс, – ходить по нужде пешком и желательно без интересной книжки.

– Совершенно верно, Макс! – весело подтвердил Патрик.

– Простите, господин Крюгер! – Хорсту Шиллингу, как видно, пока еще было нелегко обращаться к своему руководителю экспедиции на «ты». – А для чего служит эта маленькая вещица?

Он держал в руке странное устройство наподобие кастета.

– О! Об этом я и забыл! – ничуть не растерявшись, признался Патрик. – Это, видите ли, тоже новинка, вышедшая из-под «ножа» специалистов, работающих на военно-промышленный комплекс. Называется «акулий ужас». Устройство для отпугивания хвостатых и кровожадных бестий. Если вас атаковала морская разбойница, вы должны изловчиться и ударить рыбину в глаз вот этой самой штуковиной. В таком случае будет использована не только сила вашего удара. Специально для этого случая встроенные мини-батареи выработают заряд тока, способный отпугнуть хищника. Ведь известно, что глаз у акулы – один из самых чувствительных органов.

– Теперь нам осталось только придумать, как мы сможем применить эту штуковину на лохматом существе под названием йети! – заявила под общий смех Сандра.

К приятному удивлению экспедишников и к чести устроителей, жилетки подошли всем. И даже Семен, с сомнением натягивая на свои богатырские плечи обязательную с этого момента часть их туалета, остался очень доволен. Конечно же, и здесь не обошлось без шуток. Макс Шмидт с наигранной завистью предположил, что если судить по весу его безрукавки и по размерам жилетки Зуброва, то и предназначавшийся для него, Шмидта, запас воды тоже достался Семену. Русский же, в свою очередь, предложил Максу свой «акулий ужас», сославшись на свои молотоподобные кулачищи.

– Видишь ли, Макс, – кокетливо перевела Алекс, – Семен привык полагаться на свою силу. Он даже утверждает, что его кулаки тоже вырабатывают электрический ток. Он сам не раз видел искры, сыпавшиеся из глаз противников.

Последние слова Александры Калугиной потонули в волнах смеха.

Выступать было решено на следующий день с утра. А вечером жителями Белой Могилы был устроен праздник в честь приезда иностранных гостей, весть о прибытии которых быстро разошлась по всей округе. Уже после обеда из соседних селений в Белую Могилу потянулись первые приглашенные. Экспедишники отдыхали в двух шагах от единственной тропинки, ведущей из кишлака и обратно. А потому им то и дело приходилось отвечать на приветствия проходивших мимо горцев. Группа беззаботно болтала, наслаждаясь бездельем. Время от времени внимание людей привлекали крохотные пылевые вихри, неизвестно каким образом возникавшие неподалеку и непонятно куда потом пропадавшие. Они появлялись у самой стены мазара и, следуя направлению тропинки, добегали до крайних дувалов кишлака. А там исчезали, словно в буквальном смысле слова проваливались сквозь землю.

– Интересно, каково происхождение этого явления? – ни к кому конкретно не обращаясь, поинтересовалась Сандра. – Насколько я могу судить, сейчас нет даже ветерка.

– Трудно сказать, – охотно поддержал тему Хорст Шиллинг. – Конечно, совершенно безветренных мест в природе не бывает, но если бы я не был человеком науки, я бы приписал это… – Он замолчал, подыскивая подходящее слово.

– Нечистой силе! – перевела слова Семена Зуброва его подруга.

Все тут же повернули свои головы в сторону говорившего. А русский богатырь, после эффектно выдержанной паузы, продолжал:

– Это так называемые «ведьмины танцы». У нас, в средней полосе России, до сих пор бытуют самые разные поверья о них. Старики же рассказывают, что в прежние времена в таком виде на дороги выходили сельские ведьмы. Чтобы поизгаляться, а то и вовсе погубить одиноких путников. Часто появление таких вихрей наблюдается в жаркие и безветренные дневные часы. Вот как сейчас. В старину же люди в это время обязательно искали какого-нибудь укрытия. От палящего солнца прятались в мелких рощицах, а если повезет – у источников или колодцев. Ну, а коли несчастный или несчастная оказывались в поле или на дороге, а путь предстоял еще дальний, приходилось устраиваться в придорожных канавах или прямо на пашне. Этих-то «счастливчиков» и брали в оборот местные колдуньи.

Семен замолк и, закинув голову, с удовольствием приложился к своей походной фляжке. Однако едва заметно продолжал наблюдать краем глаза за затаившими дыхание слушателями. Сандра улыбнулась, забраковав такой явный, прямо-таки примитивный тактический ход Зуброва. Но, видимо, хитрость русского заметила она одна.

– Ну и что же дальше? – не выдержав напряжения, задал вопрос Мартин.

Семен неторопливо закрутил крышку и только после этого продолжил:

– Ведьма перекидывалась в человека, то есть принимала человеческий образ, подкрадывалась к спящему и высасывала у бедняги всю кровь. Впоследствии труп обнаруживали. А потому как такой покойничек зачастую выглядел слишком худым, то и кончину бедолаги приписывали элементарному физическому истощению. А то и вовсе солнечному удару.

Семен на минутку призадумался, а потом заключил:

– Мне недавно в одном журнале интересная статейка в глаза бросилась. Разговор в ней шел о врачевании в прошлые века. Так вот там мудрено на эту тему сказано было: «Ни для кого не секрет, что медицина тогда делала свои первые шаги. И до отдаленных селений, разбросанных по огромному пространству России, как правило, не доходила».

Пауза затянулась. Люди теперь наблюдали за пляшущими буравчиками уже совершенно другими глазами. И только Семен, отвернувшись в сторону, ехидно улыбался. При этом делая вид, что рассматривает что-то не менее интересное в дрожащей от жары дали.

– Семен, – вдруг подал голос Макс, – это что же получается, в белой могиле живет ведьма?

В ожидании ответа он напряженно всматривался в очередную пылевую круговерть, которая быстро приближалась со стороны мазара.

– Выходит, что так! Только не берусь сказать, в какой… – Эти слова заставили всех вновь обратить свои взоры на Семена Зуброва.

– Что ты имеешь в виду? – Алекс перестала переводить и спросила своего друга по-русски.

Зубров подал ей знак, чтобы она продолжала перевод, и уточнил:

– Вы же сами видите, что возникают вихри у мазара, а исчезают у кишлака. Я склонен полагать, что сия усыпальница никогда и не принадлежала какому-то древнему батыру. Скорее всего, здесь находилась могила какой-нибудь «богомерзкой бабы». А первые поселенцы могли принять скромный холмик у дороги за последнюю обитель неизвестного героя. Ибо какой дурак, если он не герой, стал бы забираться в такую глушь? Ну, и возвели над ним этот мазар. Как ты думаешь, Сандра? Ты ведь историк.

Семен приподнялся на локтях и с интересом посмотрел на австрийку.

– Очень интересная теория. Нет, правда! Но если бы ты привел хотя бы одно доказательство.

Сандра хитро смотрела на Зуброва поверх солнцезащитных очков, словно вызывая его на дискуссию.

– Есть тут одна деталь, которая не дает мне покоя… – не заметив подвоха, признался Семен. – Неудачное это место для кишлака. Понимаешь, горцы – они ведь тоже не дураки. Нелегкая жизнь в горах научила их разбираться в выборе мест для жилья. А здесь произошла явная ошибка. К примеру, эта скала, которая буквально нависла над поселением. Ведь это постоянная угроза! А жизнь под постоянной угрозой может иметь непредвиденные последствия для человека. Для его здоровья и самочувствия.

– Вот и я то же говорю! – вмешался Макс. – Что когда-нибудь накроет эта…

Договорить он не успел, так как его перебила сразу ставшая серьезной Сандра:

– Мне кажется, я тоже чувствую здесь присутствие геопатогенной зоны…

Чтобы несколько разрядить напряженную невеселой темой обстановку, Семен спросил:

– Кстати, вы в курсе, как можно бороться с этими «ведьмиными» вихрями?

Люди отходили от оцепенения и отрицательно качали головами.

– Нужно взять что-нибудь острое и быстро воткнуть его в самый центр вихря, в так называемый ведьмин глаз. – Семен довольно улыбался. – И тогда он распадется, а ведьма сдохнет.

– Ну, это нетрудно проверить! – поднимаясь с корточек, отреагировал Макс.

Со стороны базара как раз приближалось, весело подпрыгивая, очередное завихрение. Но за несколько шагов до Макса «ведьмин танец» замедлил ход, словно догадался, что молодой человек задумал в его отношении что-то нехорошее. В руке Шмидта вдруг блеснуло что-то металлическое, и прежде чем кто-либо из присутствующих сумел хоть как-то отреагировать, молодой человек прыгнул.

Дальнейшее произошло так внезапно, что невольные зрители только ошеломленно хлопали глазами. Макс изловчился и послал свой нож в самый центр по-живому уворачивающегося от него вихря. Оружие с неприятным звуком вошло в твердую каменистую почву и в одно мгновение прекратило существование «ведьминого танца». Вихрь бесследно исчез. А протяжный и какой-то нечеловеческий вой огласил окрестности кишлака. Макс побледнел и еще какое-то время неподвижно стоял на тропинке. Вихрей больше не появлялось. Придя в себя, он выдернул нож из земли.

– Макс, ты что, ранен? – не отрывая глаз от оружия, бесцветным голосом спросила Алекс.

И только сейчас путешественники увидели стекающие с лезвия темно-вишневые капли…

Праздник, устроенный горцами в честь приезда гостей, удался на славу. Сразу было видно, что они умели и любили праздновать. Экспедишники с удовольствием пили и ели под непривычные для слуха европейцев национальные мелодии Афганистана. Заколотые по такому случаю бараны, истекая жиром, медленно вращались на вертелах и потом, с мастерством разделанные, в виде ароматных кусков мяса перекочевывали на широкие серебряные блюда. Бойкие молоденькие девушки-афганки разливали крепкие напитки, звоном своих многочисленных украшений внося неповторимый колорит во все происходящее. Из-за высокого пламени костров, бросавшего ввысь мириады беснующихся искр, небо казалось почти черным. А скользившие по скалам тени, которые отбрасывали танцевавшие у костра, казались вызванными к жизни отголосками давнего прошлого.

– Что у вас там сегодня произошло? – спросил Патрик Крюгер, обращаясь к Семену по-русски.

После ознакомления группы с походным снаряжением он почти на весь день исчез из поля зрения экспедишников.

Семен спокойно допил вино и только потом ответил:

– Трудно сказать, что это было… Но то, что я с тех самых пор стал верить в существование потусторонних сил, это точно!

И Зубров вкратце поведал руководителю фирмы «В погоне за неведомым» о произошедшем.

Патрик внимательно выслушал сообщение и сказал:

– Все это действительно странно! Я практически все время находился в кишлаке, а лагерь в двух шагах от селения, и абсолютно ничего не слышал.

Семен пожал плечами, явно не желая больше говорить на тему, в которой слишком мало понимал.

– А что это с Хорстом? – переводя разговор, спросил он. – Если судить по его кислой физиономии, у него что-то случилось.

– Так оно и есть, – отозвался Патрик. – Профессор Шиллинг получил сообщение, что скончался его хороший друг… Тур Хейердал.

– Это который на папирусной лодке, что ли, плавал?

Семен продолжал смотреть на Хорста, который без аппетита ел.

– Совершенно верно! Последний великий путешественник нашего времени, норвежский исследователь Тур Хейердал. Мне несколько раз доводилось у него консультироваться. А с профессором Шиллингом их связывали долгие годы дружбы.

– Да, все когда-нибудь заканчивается, – задумчиво произнес Зубров.

Подогретая хмельным вином молодежь с удовольствием танцевала. Макс с Мартином позаимствовали у практически никогда не расстававшихся со своим оружием горцев их пояса с кинжалами и теперь как заведенные скакали вокруг обряженной в национальные одежды Калугиной. Все трое весело визжали, чем вызывали у аборигенов громкие восторженные возгласы. И только Сандра, беспечно смеясь над выкрутасами своих молодых спутников, продолжала сидеть. Время от времени австрийка ловила на себе заинтересованные и откровенно голодные взгляды афганских юношей.

Ни с того ни с сего музыка вдруг оборвалась, и танцующие в недоумении стали вертеть головами. Откуда-то с края кишлака приближался поначалу несколько странный, похожий на пчелиный, шум. Постепенно он перерос в громкий гомон. И чем отчетливее становились отдельные голоса, тем явственнее чувствовалось нараставшее напряжение. Горцы из соседних селений стали быстро, но с видимым нежеланием собираться домой.

– Что произошло? – спрашивали ничего не понимающие участники экспедиции.

Селяне, не прекращая гомонить, убирали посуду и тушили огонь. А чуть позже сгрудившиеся у своих палаток экспедишники наблюдали, как приглашенные из соседних селений люди в спешке покидали омраченный какой-то бедой кишлак. И только когда в сопровождении Джалала из темноты вынырнули Патрик с Семеном, все встало на свои места.

Патрик Крюгер успокоил свою группу и сообщил:

– В селении умерла старуха. Внучка умершей, не встретив бабку на празднестве и не видевшая ее с утра, стала волноваться. Опросив знакомых, она наконец отправилась в хижину на окраине кишлака, где жила старая одинокая женщина. Там-то девушка и обнаружила успевшее остыть тело… – Здесь рассказчик остановился и, словно приняв какое-то решение, голосом судмедэксперта закончил: – Смерть несчастной наступила, по-видимому, от проникающего ранения каким-то острым предметом… в область правого глаза…

Не веря своим ушам, путешественники обменялись ошеломленными взглядами.

ИЩИ, МАЙОР!

Майор Ливз без интереса рассматривал в бинокль то, что осталось от бамианских колоссов. Изуродованные чудовищными взрывами гигантские ниши, в незапамятные времена вырубленные в скале, продолжали впечатлять. Сами же статуи, до которых ученый мир, в отличие от талибов, так и не успел добраться, были превращены в безобразные груды камней, которые наглухо засыпали все подходы к скрытым в глубине горы пещерам. Вот уже месяц, как Ливз со своими людьми под видом международной организации по спасению исторического наследия человечества пытался пробиться к этим злополучным пещерам. И майора особенно бесило то обстоятельство, что чертогы пещеры попали в поле зрения американских спецслужб лишь после того, как статуи перестали существовать. Еще в восемьдесят пятом, когда Ливз находился здесь впервые, он мог бы от избытка свободного времени изучать эти кротовьи норы сколько угодно. Но судьба распорядилась иначе, и заинтересовавшие его начальство материалы были обнаружены всего лишь два месяца назад.

Ливз в сердцах сплюнул. Он ненавидел эту страну. За ее постоянно скрипящий на зубах песок! За невыносимую жару днем и собачий холод ночью! За постоянный страх напороться на мину по дороге в сортир или получить пулю в затылок от засевшего в горах снайпера… в обучении которого он, Ливз, вполне возможно, принимал самое непосредственное участие. Но больше всего майор ненавидел себя! За то, что большую часть своей службы провел в местах, пусть и разбросанных по всему свету, но удивительно похожих на ненавистную Бадахшанскую долину, где он и находился к этому времени.

Подбежавший посыльный сообщил, что рабочим удалось добраться до входа в пещеры под останками самой большой из статуй. Ливз кивнул и призадумался…

Два месяца назад майор разведки Ливз был вызван в кабинет начальника.

– Садитесь! – Неприятный тон шефа, с которым он одинаково обращался как к своим подчиненным, так и к домочадцам, не предвещал ничего доброго. – Я позволил себе еще раз ознакомиться с вашим личным делом. Из него следует, что вы у нас большой знаток Афганистана. Владеете языком и отлично ориентируетесь в сложной обстановке этого региона.

Говоривший поднял на майора глаза, словно ожидая от того ответа. Однако отвечать не требовалось. Ливз знал это по многолетнему опыту работы в отделе. Начальник продолжал:

– Именно такой специалист нам там сейчас и нужен. Вы отправляетесь туда, на этот раз с несколько необычной миссией!

Шеф закурил и, скрипнув креслом, развернулся к майору вполоборота. Если Ливз не ошибался в негласных правилах субординации, это должно было означать окончание разговора. Не совсем понимая, что же происходит, Ливз приготовился ждать. Он неотрывно следил за всеми манипуляциями начальника. А тот, казалось, не обращал на своего подчиненного никакого внимания и просто продолжал курить.

– Господин Ливз! – этот голос прозвучал откуда-то сбоку.

Майор тут же заметил там какое-то движение. Медленно повернув голову в сторону, он только теперь увидел сидящего в глубоком низком кресле мужчину. Ливза нисколько не удивило, что неизвестный заявил о своем существовании лишь сейчас. Потому как он мог бы поклясться, что еще десятью минутами раньше в кресле никто не сидел. Сливаясь с густой тенью в углу, человек был едва различим.

– С недавних пор нам стало известно о существовании некой «двери»!

Говорящий сделал многозначительную паузу.

«Ну, друзья, вы даете! О существовании дверей я знал с самого рождения!» – пытаясь расслабиться, пошутил про себя майор.

Ливзом постепенно овладевало необъяснимое оцепенение.

– Что это такое, мы пока можем только догадываться… – произнес мужчина.

«Ну, если проблема только в этом, то вы обратились действительно к нужному человеку, господа! Я вам сейчас все подробненько объясню!» – продолжал мысленно язвить Ливз.

Эта игра в таинственность нравилась майору все меньше. А человек в углу тем временем продолжал:

– В конце тридцатых годов прошлого века разведкой вермахта на советский Памир, в Гималаи и непосредственно в Балх были направлены несколько секретных экспедиций. Их целью было найти доказательства существования легендарного царства Пресвитера Иоанна. Но! Это была только официальная версия. Известная всем участникам. Однако имелась еще и другая, основная задача. О ней знали лишь руководители групп.

Ливз не перебивая слушал незнакомца.

– Видите ли, майор, нацисты были известны всему цивилизованному миру не только своими переходящими все границы зверствами. Они еще и недурно ориентировались в древней и средневековой истории мира (благо в их распоряжении находились многие великие ученые). Правда, в своем знакомстве с историей они почти всегда преследовали лишь низменные, корыстные цели… Ну, например, мировое господство!

Ливз мог бы поклясться, что в этот момент незнакомец самодовольно улыбался. Ибо видеть его лицо майор по-прежнему не мог. Непосредственный начальник Ливза, до сих пор не подававший признаков жизни, вдруг сдержанно хохотнул.

– Большинство нацистов, господин Ливз, включая и далеко не глупого негодяя Гитлера, были величайшими мистиками. Они свято верили во всякие там Ковчеги Завета и Священные Граали. И надо отдать им должное, не всегда ошибались.

Ливз невольно хмыкнул. Неизвестный мгновенно отреагировал на это:

– Да-да, майор, может быть, это звучит для вас дико, но мы располагаем многочисленными доказательствами некоторых просто грандиозных успехов немцев на поприще мистических изысканий! Так вот, в наше распоряжение попали копии письма руководителя одной из таких экспедиций. Кто автор письма, нам, наверное, уже никогда не узнать. Да это и не столь важно. Важно то, что мы теперь располагаем некоторой информацией о действительных задачах немцев в Азии. Они искали… «дверь»!

После всего услышанного Ливзу больше не хотелось шутить. Слишком серьезно преподносил ему человек в кресле всю эту информацию. Тем временем в руках неизвестного появилась небольшая брошюра. Он раскрыл ее на заложенной странице и прочитал вслух:

– Первое упоминание о царстве Пресвитера Иоанна появилось в Европе в середине двенадцатого века. Папа Александр Третий и византийский император Мануил Комнин получили от этого «царя-священника» послание, в котором он описывал свое огромное и полное чудес царство. Немец Конрад фон Мегенберг в четырнадцатом веке сообщал о Пресвитере Иоанне следующее: «Это владыка всех живущих на земле и царь царей всей земли. Дворец его наделен такою благодатью, что никто из вошедших в него не может заболеть, не будет чувствовать там голода и, находясь там, не умрет…»

Незнакомец захлопнул книжицу и, откинувшись в кресле, ненадолго замолчал. Казалось, он пытался выяснить, какое же впечатление произвел прочитанный им абзац на Ливза. Но по выражению лица майора трудно было сделать какое-либо заключение на сей счет.

– Позднее пятнадцатого века, мой друг, – снова обратился он к майору, – вы не встретите о царстве Пресвитера Иоанна ни одного упоминания. Но побывавший в Бадахшане в тысяча девятьсот двадцать втором году русский археолог Вечеслав, изучая древние памятники Бамиана, наткнулся в одном из пещерных монастырей на загадочные фрески. Среди множества разнообразных рисунков, украшавших стены и потолок, он обнаружил изображение вереницы людей, которые были устремлены к сияющему отверстию. Или щели. За которой они и… исчезали.

Ливзу показалось, что он ослышался.

– Чуть дальше, в окружении крестов и свастик, виднелись контуры человека. Волосы последнего были заплетены в четыре косички, падающие на плечи. Его правая рука была поднята. Словно бы он благословлял покидающих этот мир людей.

– Хех, – издал непонятный звук шеф Ливза.

– А закончить я хотел бы небольшой информацией для размышления: в тысяча девятьсот сорок пятом году русскими были обнаружены пропавшие в двадцатых годах дневники Вечеслава. И не где-нибудь, а в секретных архивах вермахта! – Говоривший резко подался вперед и заговорщицким тоном закончил: – Мы должны первыми обнаружить эту «дверь»! В этом, господин Ливз, и заключается предстоящая вам в Афганистане миссия. Ну, а если понадобится, то и в других регионах Азии.

Сообразив, что беседа закончена, майор Ливз поднялся. Но уже на выходе, не выдержав, спросил:

– Простите, а что, имеются подозрения, что кто-то еще пытается ее найти?

– Я уверен, что письмо, о котором упоминалось вначале, нашло своего адресата. Иначе бы мы сейчас располагали оригиналом, а не копией. К тому же записи археолога Вечеслава до сих пор находятся у русских. Делайте выводы, майор!

Демонстрируя, что ему нечего больше сказать Ливзу, неизвестный встал.

Когда автомобиль Ливза затормозил напротив развалин крупнейшей из статуй, рабочим уже удалось расчистить проход к скале шириной метра в два. Майор остановился перед зияющим отверстием. Он абсолютно не представлял себе, с чего начинать поиски.

– Ну, господин майор, как говорится, остается только начать и кончить, – веселым тоном проговорил один из его помощников.

– Судя по тому, с каким легкомыслием вы об этом говорите, Смит, – зло отреагировал на его слова Ливз, – вы совершенно не представляете, с чем мы здесь имеем дело. Так вот, к вашему сведению, в это чертовой горе насчитывается более тысячи пещер, ходов и просто схронов. Не знаю, как вам, а мне вся эта история все больше и больше напоминает сказку «Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что»! – И, немного подумав, закончил: – Штурм начинаем ровно через два часа. Идем пятью группами. Запас продуктов и воды на случай неожиданного обвала – на неделю. Гапарди со своими людьми остаются здесь. Рабочих не распускать!

Ровно в девятнадцать ноль-ноль двадцать пять человек, снаряженных в лучших традициях голливудских космических боевиков, исчезли в чреве огромной горы.