Текст книги "Клоны Инферно. А до потопа оставалось всего 750 лет…"

***

Рассказ Ульрики

…Мы были совсем маленькими. У нас почему-то маленькие дети, девочки, спали отдельно от всех остальных. Ночи были тёплыми, и все взрослые и дети постарше, с мальчиками, спали под открытым небом до самой осени. И вот в ту ночь к нам в шатёр вошёл незнакомый старик. Он разбудил нас и повёл куда-то за собой. Я не знаю, почему мы пошли за ним, ведь это был чужак. Но мы шли, как во сне. Я не могу вспомнить, куда мы шли, но помню, что тропинка была узкая и каменистая, и шли мы в гору, уцепившись друг за друга.

А потом была огромная птица, сияла разными цветами. И открыла клюв. И мы, вы не поверите, вошли в ту птицу через этот клюв. Да, прямо в чрево. Но с нами рядом находился тот старик – в его присутствии мы почему-то не боялись ничего. «Сейчас большая птица полетит. И унесёт нас с вами очень далеко отсюда. Но позже мы вернёмся, и вы снова начнёте спать в своём шатре», – сказал он нам. И птица полетела – мы слышали, как ветер яростно свистит снаружи, под нами же качалось.

Летали мы так долго, что неоднократно засыпали, просыпались, и старик давал нам кушать – что-то похожее на молочко, необычайно сладкое и сытное. Нам даже захотелось поиграть внутри той птицы, которая, как объяснил старик, катала нас по небу. Но вдруг она открыла клюв, и нам навстречу брызнул яркий свет от солнца. Старик велел нам выходить. Мы снова вышли через клюв. И оказались в другой стране, на отмели у моря, где было много-много горячего и белого песка.

Мы тогда не знали, что такое море. И потому сначала напугались. Но старик нас успокоил. Он сказал, что здешняя бескрайняя вода довольно ласковая, в ней живут большие рыбы, очень добрые.

«Мы будем жить вон в том дворце. И там у вас появятся сестрёнки. Вас будут хорошо кормить и одевать. Когда же вы немного подрастёте, за вами снова прилетит большая птица и – домой».

И, снова ухватившись друг за дружку, мы пошли на гору и поселились в большом красивом доме. Вокруг него раскинулся огромный сад, намного более цветущий, чем тот, к которому привыкли мы в родной долине. И с нами здесь играли большие и лохматые животные, похожие во многом на собак, но не умеющие лаять. Других людей не встретили ни разу. Из взрослых с нами жил лишь тот старик. А ласковые местные животные нам приносили удивительные фрукты, орехи и какие-то напитки.

Когда одежды наши изодрались, гигантские собаки принесли нам новые. Целыми днями мы резвились: то у моря, то на горе в саду. Когда мы забредали в воду, к нам приплывали добрые большие рыбы. Они катали нас по волнам на своих широких спинах. Однажды мы заметили, что среди нас находятся другие девочки, на нас похожие. Да, каждая из них была лицом похожа на кого-то из наших девочек, однако ростом была поменьше. «Они – ваши сестрёнки», – объяснил старик. И мы играли с ними.

Сестрёнки вырастали на глазах, их становилось больше. Мы словно позабыли про своих родителей и старших братьев с сёстрами. Нам нравилось резвиться среди буйной зелени с цветами, нравилось купаться в тёплом море и кататься на шершавых спинах добрых рыб. Мы не заметили, как выросли. И вот однажды старец нам сказал: «Смотрите-ка на берег! Большая птица уже ждёт вас!».

Едва увидели мы эту птицу, сердце каждой из сестрёнок защемило. С огромной радостью мы побежали к птице. Она по-прежнему сияла перламутром. И мы вошли в неё через гигантский клюв, и там… нам стало очень тесно.

«Летите, – успокоил нас старик, – большая птица донесёт вас куда надо. Потом она вернётся за оставшимися сёстрами. Но вы, когда вернётесь в Сытую долину, не горюйте, а спокойно ждите нас с сестрёнками». Но мы тогда не знали, почему должны в родной долине горевать, и ждали с нетерпением конца полета. Летели так же долго, но не устали, как это было в первый раз, ведь мы заметно подросли к тому полёту.

Но скоро птица опустилась в горы. Сердца наши заколотились в нетерпении. Приятный воздух родины наполнил наши лёгкие. Он был совсем другой – не тот, которым мы дышали в чужой, хотя и ласковой, стране. Мы несказанно радовались возвращению, мечтали поскорее спуститься с гор в долину, чтобы обнять своих родных и близких. И вдруг сестрёнки стали говорить, что им тревожно, им кажется, что там, в долине, пусто. И всем вдруг стало так казаться. И, спотыкаясь от волнения, мы все спустились вниз и сколько ни искали, ни кричали – никто на зов не отозвался.

Мы много суток напролёт проплакали, пока не появились наши новые сестрёнки и старик. Ох, как мы радовались их прибытию! И вот тогда старик принёс откуда-то волшебный сундучок. «Смотрите, девочки, сейчас ларец покажет, что случилось с вашими родными в ночь, когда я вас увёз отсюда». И неожиданно какой-то странный, сказочный пузырь возник вокруг того ларца. В нём отразилась Сытая долина. Она была не та, в которой мы в то время находились, а прошлая, ночная, когда мы маленькими сладко спали в своём шатре.

Да, мы увидели себя в тот вечер, спящих, увидели, как старец будит нас, потом ведёт по склону вверх, к волшебной птице. А потом пузырь нам показал, как с высоты крутой, искрящейся застывшею на холоде водой вершины одной из страшных гор, закрывших выход из долины на севере и западе одновременно, вниз покатился странный, мерцающий зелёным светом туман, – на этом месте Ульрика вдруг не выдержала и разрыдалась.

Зарыдали и другие женщины, заплакали пришедшие с прогулки дети. И Кимаран, родившийся в долине от Кимвала и… Ульрики. Да-да, пахан киммеров тайно согрешил. Он не хотел идти домой с ребёнком, родившимся вне брака, освящённого обрядом родного племени. Законным браком у киммеров считался только брак, который заключался первый раз и обязательно в родном кочевье. И это правило никто не смел нарушить – даже сам Верховный хан. Но как тогда Великим Главарём стал Кимаран? Киммеры избирали головным паханом только родовитых. Пахан киммеров должен был являться законным сыном Главного пахана. И лишь по воле Главного пахана старший сын его мог и не стать Великим Главарём. На сына же простого воина не распространялась даже воля Главного Пахана. Но об этом позже.

Итак, прийдя в себя и успокоившись, Ульрика, мама Кимарана, продолжила рассказ:

– Туман как будто был живой. Он тихо подобрался к спящим людям и накрыл их. Пузырь нам показал, как от несчастных родственников наших осталась лишь одна одежда. Они истаивали на глазах, как будто сами превращались в тот туман. Когда в тумане растворились все, нам показалось, будто он захохотал, так сильно, что обрушились лавины с гор. Потом туман, который стал уже намного гуще, чем был вначале, окутал реку, и рыбы и лягушки против воли вылетали из воды и растворялись в злом тумане.

Когда туман пожрал в реке всю живность, он медленно проплыл по всей долине. Он поднимался выше и «заглядывал» в пещеры, просачиваясь через узенькие щели. Нам показалось, он пытается достать и самых мелких насекомых. Потом он вдруг собрался в одно невероятно плотное большое облако и улетел назад, на белую вершину одной из страшных гор. Пузырь на этом месте лопнул, и Старик унёс куда-то тот волшебный сундучок. Когда же он вернулся, то сказал:

«Вот знаете вы всё теперь. Утраченного не вернёшь. Но надо жить. Я мог бы вас оставить там, куда увёз в ту злую ночь. Но не имею права: Учителя потребовали, чтобы я вернул вас в Сытую долину».

Они сказали ему, якобы, что мы должны жить здесь, в долине Сытой. Но не до старости, а только до тех пор, пока убийца вновь не вырвется из недр горы и не придёт за нами.

Мы испугались, стали умолять его нас увезти отсюда, пусть не туда, где выросли мы в радости, но лишь бы не остаться здесь.

«Не бойтесь, – успокоил нас тогда он, – туман зелёный долго не вернётся. Сейчас я улечу, а вы останетесь здесь жить – в достатке, в безопасности. Долина охраняется её богами – к вам не придут ни злые люди, ни чудовища. К тому же скоро здесь вас станет много больше, чем сейчас. И вам не будет скучно. Потому что у вас родятся девочки».

Мы удивились:

«Как они родятся, без мальчиков?».

Мы думали, что наших младших и похожих на нас во многом девочек старик привёз откуда-то на птице, так же как и нас. Но сестры наши уверяли, что проснулись в том самом доме на горе, где жили мы, но только в других комнатах. «Ты наколдуешь нам ещё сестёр?» – спросили мы. Однако он сказал, что никакого колдовства как не было, так и не будет.

«Вы их родите так же, как и вас родили ваши матери», – и после этих слов старик поднялся в горы, где отдыхала Птица. Мы видели, как птица полетала. Нам ничего не оставалось, как жить здесь. Солнце было ласковым, и на деревьях в саду висели спелые плоды. Беды нам ничего не предвещало, и постепенно мы привыкли быть одни.

Но скоро появились добрые животные. Откуда-то пришли коровы, которые, мыча, к нам подходили сами. Из молока потом мы научились делать творог и масло. Когда же наступила осень, фруктов оставалось ещё много. Осень и зима прошли лёгко и быстро. Вернулось лето, зацвели деревья, травы. Так мы прожили долго, лет пять, а может больше. Однажды из-за северо-восточных гор в долину прилетело около десятка птиц. Все они чем-то походили на ту, которая катала нас по небу, но были меньше и не переливались радугой, зато светились чистым серебром.

Те птицы опустились на противоположной стороне реки, на тот зелёный луг. Оттуда вышли юноши, прекрасные, как боги, и без одежды. Увидев нас, красавцы помахали нам ладонями и, переплывши реку, оказались рядом с нами. Мы так обрадовались, словно это были наши братья. Они раскрыли нам свои объятия, и мы кидались в них, мы вешались парням на шеи – настолько они были привлекательны. Счастливые, мы жили с ними, не считая дней. Увы, они любили нас недолго. Все мы скоро забеременели. Парни же нам вдруг сказали, что им пора покинуть Сытую долину. Ох, как рыдали мы и умоляли их остаться, но они ласково нас успокаивали.

«Не бойтесь, мы вернёмся, когда вы будете готовы к родам, – сказали юноши. – Сейчас же Учителя нас требуют к себе: нас ждут серьёзные и важные дела».

«Возьмите нас с собой: не можем жить без вас!» – кричали мы им вслед. «Нельзя: Учителя не позволяют», – ответили любимые. За время жизни с нами они не рассказали о своей стране ни разу и так и не назвали своих имён. Мы только догадались, что их прислал старик, который спас нас от зелёного тумана.

Юноши не обманули. Когда потребовалась помощь перед родами, серебряные птицы снова вынырнули из-за облаков. От радости мы были вне себя! И парни жили с нами долго, пока рождённые от них малышки не подросли, а мы не забеременели снова. И вновь любимые нас покидали, на птицах улетая невесть куда и возвращаясь перед тем, как мы должны были рожать. Рождались почему-то только девочки, хотя нам очень мальчиков хотелось.

Однажды юноши исчезли навсегда. Напрасно мы и наши дочки вечерами вглядывались в облака на северо-востоке. Нам иногда казалось: вот они, серебряные птицы, возвращаются. Но то были живые птицы.

За год до появления могучих всадников, пришедших с юга из-за гор, в долине появился другой старик, в свободном длиннополом чёрном плаще со звёздами. И он сказал, что первый старец – друг его. И он просил нам передать, чтобы боялись крупной рыбы. «Как только рыба в речке станет столь тяжёлой, что в одиночку поднять её никто из вас не сможет, бегите из долины поскорее, желательно на юг, за горы», – предупредил нас этот человек.

И ещё с он сказал, что скоро в долину явятся мужчины на конях. Они и станут нашими мужьями навсегда, и мы от них – все женщины в долине – начнём рожать мальчишек. Поведав нам об этом, он исчез, как будто и не приходил совсем. И мы его слова уже совсем было забыли, как появились вы, могучие, лихие всадники. И вы на нас женились. Потому что рождённые от прилетавших на серебристых птицах обнажённых юношей к приходу вашему успели подрасти, – закончила Ульрика свой рассказ…

Глава четвёртая. В когтях Орла

Кимарану тогда было три года – он всё запомнил.

Великий Главарь отважных киммеров Кимвал не привык уходить от опасности. В то же время он тосковал по родине, его мучила совесть и чувство вины перед оставленной дома женой Ольгой, которую он сам так назвал в честь пришедшегося ему по душе города Цивилизации Ольгонии. Дома остались его престарелые родители, братья, дети от Ольги, друзья и… неповторимый запах степного разнотравья. Он сосредоточенно думал, как увести людей, не ущемив достоинства воинов.

– Но почему вы решили, что час беды уже близок? – спросил вдруг женщин один из мужей.

– Маранна утром осматривала поставленные с вечера сети в реке, и попавшая в них рыбина оказалась неподъёмной! – загалдели сестры Сытой долины.

– Но может, там всего лишь одна рыбина такая крупная, а ваш старик имел в виду, когда вся рыба станет неподъёмной, – засомневались воины.

Мужья и жёны принялись с жаром спорить, а Кимаран тем временем, пользуясь занятостью взрослых, решил залезть на скалу, где какая-то красивая птица свила гнездо. Скала находилась шагах в трёхстах от края долины на уступе Южного взгорья. Ходить туда особенно не запрещалось, но и не поощрялось. Если бы кто-нибудь из взрослых заметил, что Кимаран взбирается по склону, обходя скалу сбоку, то непременно бы предупредил родителей, и с мальчиком, возможно, ничего бы не случилось. Но, к удовольствию трёхлетнего мальчишки, давно положившего глаз на это гнездовье (уж очень хотелось ему подержать в руках птенчиков, время от времени пищавших оттуда), никто его самовольной отлучки не обнаружил. А когда он обошёл скалу сзади, увидеть его и вовсе стало невозможно. Пока взрослые горячо обсуждали свою проблему, Кимаран, цепляясь за корни мощных растений, торчавшие из скалы, словно ловкая мартышка, взобрался на вершину и наконец-то достиг своей цели.

Птенцы отчаянно пищали, махали крылышками и пытались клевать незнакомца, но он всё-таки взял их в ладони – сначала одного, потом другого, третьего. Он ласково разговаривал с ними, передразнивал их писк, поглаживал пальцем их спины и головки, отчего птенцы в страхе замирали, ожидая неминуемой смерти.

Кимаран подносил их к глазам, пытаясь рассмотреть мельчайшие детали рисунков на их пёрышках. Он так увлёкся, что проглядел опасность – парящего над ним огромного орла, из тех, которых на земле живёт, по-видимому, очень мало. Полагая, что это просто облако закрыло солнце, мальчишка слишком поздно взглянул над собой. От неожиданности он выпустил птенцов из рук и тем самым спас их от когтей хищника. Но, увы, попал в эти когти сам.

Могучая птица исторгла из себя клёкот, выражавший бурную радость: вместо каких-то жалких пучков перьев попался увесистый кусок мяса! Но эта победная песнь охотника заставила людей устремить свои взгляды в сторону, откуда донёсся клёкот. А Кимаран не успел даже испугаться. Так же как не успел и сообразить, что ему необходимо посильнее дёргаться и что есть мочи кричать. Он просто висел в когтях хищника, точно был копной соломы, и молчал.

Поражённые столь удивительнам зрешлищем, люди остолбенели. Лишь когда орёл, величественно ровно махая крыльями, описал два круга над чужим гнездом и лёг на четко выраженный курс на юг, заголосили все: и женщины, и воины, и сам главарь. Ульрика же и вовсе чуть не потеряла сознание.

Вскрикнув «Это ведь мой Кимараша, мой мальчик!», она зашаталась под грузом накатившегося ужаса.

Кимвал в молчании метнулся в шатёр за луком. В душе проклиная себя за то, что все они давно отвыкли при себе держать оружие: враги в долину даже не заглядывали. Воины принялись ловить рассёдланных коней, но было уже поздно: натянув тетиву, Кимвал обнаружил, что стрелять не в кого – птица уже превратилась в чёрное пятно на фоне поросших чистой зеленью гор и голубого неба.

Несколько суток пахан и его самые выносливые воины рыскали по южным горам, пытаясь разыскать гнездовище подлой птицы. «Не найдём живого ребёнка, так хотя бы врага изрубим на кусочки, чтоб душу отвести!» – твердил сквозь зубы Кимвал. Увы, каких-либо следов его похищенного сына и проклятой птицы обнаружить им не удалось. Стало очевидным, что за добычей прилетал орёл издалека.

– На все воля Крона, – рассудил пахан-отец, – а нам надо думать о женщинах и детях, а то, чего доброго, их тоже потеряем.

– Ты и вправду считаешь, что зелёный туман – это не вымысел? – удивились отважные воины.

Хан было рассердился: что ж, мол, по-вашему, Ульрика и все остальные женщины бредят? Но вдали от дома ссору с лучшими воинами решил не затевать.

– Искать орла, не зная точно, куда он полетел, в каком даже направлении – глупая затея отца, потерявшего с горя рассудок. Я ещё и пахан, а не только отец. К тому же вы обещали мне молчать про тайну моего греха с Ульрикой. Она – жена Одара, и об этом должны знать все, кто не узнал о том, что было между мной и ней. По крайней мере, до момента, пока я сам не посчитаю нужным эту тайну раскрыть перед моими соплеменниками. Но Кимарана не найти при всём желании. Наверное, то был не просто большой орёл. Скорее, то явился к нам посланец Крона, ибо птицы таких размеров – чрезвычайная редкость. Никому ещё из нашего рода, а я думаю, и вообще из рода человеческого, не удавалось поймать или хотя бы ранить подобную птицу. И раз мы, потратив столько сил и времени, не наткнулись даже на её помёт и остатки съеденной пищи, стало быть такова воля Всевышнего. Может, орёл вовсе не съел мальчика, а понёс его в чертоги великого из великих, бога Крона, сотворившего мир. Так что не будем уподобляться упрямым ослам, а вернёмся назад и помолимся, совершив всесожжение Крону, как и положено в таких случаях.

– Что же касается моего решения вернуться в наши далёкие кочевья, то здесь я вот что скажу, – Кимвал на миг остановился и оглядел всех окруживших его воинов соколиным взглядом. – В Сытой долине мы разжирели и скоро превратимся в глупых индюков, годных разве что на жаркое. Если мы останемся здесь ещё хотя бы на неделю, то вообще разучимся владеть оружием. Вам хочется этого? Нет. Тогда пошли в долину и, не мешкая, вместе со своими семьями выступаем. У нас ещё есть время добраться до своих кочевий до холодов.

Только такие слова и могли убедить не привыкших бежать от врага, тем более неизвестного, бесстрашных воинов Кимвала. Без устали, пережидая лишь короткими ночами темноту, друзья Кимвала возвращались в Сытую долину. В самих горах водилась прорва кровожадных тварей. Невероятно крупные и злые волки, которые летом обычно не проявляли к вооружённым людям интереса, здесь почему-то закружили у разведённого киммерами костра с заката до рассвета, словно упыри. И, как горящий уголь, красные глазищи их зловеще засверкали в холодном мраке горной ночи.

Слава Крону, что на поиски гнезда гигантского орла кочевники отправились без лошадей. Но волки, страшно клацая подобными ножам зубами, неоднократно нападали на них и днём. Лишь стрелы, пущенные меткими руками, их останавливали и обращали в бегство.

На перевале воины Кимвала напоролись на пещерного медведя. Один лишь вид такого на равнинах Запределья обратил бы в бегство войско стаблинов и муходолов (так в Запределье называли пастухов полезных насекомых, разводивших древних винных пчёл). Медведь оказался настолько огромным, что от одного только рыка его у воинов заложило уши, а с гор посыпались камни. Острые стрелы, будто простые палки, отскакивали от его шкуры. Копья вонзались в неё, словно обычные занозы.

Этакое чудище, пожалуй, не сразил бы и волшебный меч вахлаки. Но, к счастью, кто-то из бойцов сумел попасть медведю прямо в нос. Взревев от нестерпимой боли, пещерный зверь вдруг развернулся и пустился наутёк. Недолго думая, киммеры побежали в другую сторону. Остановились, чтобы перевести дух, они, когда в округе воцарилась тишина. Но на этом их приключения не закончились. Этой же ночью свирепые гиены вынудили воинов выпустить в них все свои стрелы. И только растерзав десятка два смертельно раненных людьми сородичей, гиены удалились.

После гиен в одном тоннеле между пещерами на отряд Кимвала неожиданно напал гигантский червь со множеством голов. И вновь, хвала Всевышнему, всё обошлось. Имея при себе немного пакли и огниво, воины Кимвала немедленно воспламенили факелы и отогнали монстра в мрачное подземное болото, откуда он и вынырнул, намереваясь плотно подзакусить свежатиной.

В другом тоннеле поджидала пара гигантских пауков-вампиров, коварно затаившихся на паутине, которую они по глупости своей сплели на самом выходе из проходной пещеры. Эти мохнатые восьминогие твари оказались величиной с доброго быка каждый. Более крупный, по-видимому самка, не захотел дождаться, когда двуногая добыча надумает пройти вперёд, навстречу солнечным лучам, чтобы запутаться в тенетах невероятной прочности. Грохнувшись о плотный пол пещеры из-под каменного свода, паучиха ринулась в атаку. И тут же напоролась на факелы, которые бойцы Кимвала резко выставили перед собой. Ослеплённая и обожжённая, огненно-рыжая тварь отпрянула и сжалась в комок, превратившись в отличную мишень.

Копья буквально пригвоздили её к холодному грунту, а метко брошенные топоры повредили ей жизненно важный центр. Видя гибель самки, самец не полез на рожон, а быстро спрятался вглубь широкой расщелины под сводами у выхода из тоннеля. Прежде чем выбраться из опасной пещеры, люди Кимвала начисто выжгли преграждавшую путь паутину, а щель, в которую забился паук-упырь, закидали камнями и факелами.

– Не горюй, приятель! – весело кричали ему воины, выйдя на свежий воздух. – У тебя сегодня будет прекрасный ужин – жареная паучиха. Рано или поздно она всё равно сожрала бы тебя. Так что благодари Крона за то, что он привёл нас к вашему логову, ха-ха!

«Смех смехом, а что произошло бы, сплети они тенёта поближе к входу, куда не добивают лучи солнца?» – подумал хан, и от этой мысли. его перекосило

Через несколько часов, когда на западе заалела заря, у входа в одну из пещер, на расстоянии полёта стрелы от которой проходили киммеры, возникли три рыжеволосых великана. Словно окрашенные в багровый цвет, с исполинскими дубинами на могучих плечах, статуями застыли они на страже.

– Смотрите, горные гоблины! – воскликнул один из воинов.

– Это не гоблины и не вахлаки, – тихо поправил Кимвал. – Это стражи тайника древнейших великанов, укрытого много веков назад в этой пещере добрыми волшебниками Тёплого взгорья.

Кимвал знал о многом из того, о чём не знали его сородичи…