Текст книги "Клоны Инферно. А до потопа оставалось всего 750 лет…"

***

На сборе всех киммерских орд Кимвал огласил свою волю. Он не захотел даже ждать, когда старческая немощь овладеет им, боясь, что где-нибудь в походе завистники устроят так, что либо сам он, либо Кимаран погибнет или станет инвалидом – тогда вина Кимвала перед Кимараном не искупится…

Никто не посмел перечить старому Кимвалу. Никто не вышел состязаться с Кимараном, чтобы попробовать стяжать себе его претензии на ханство. Через три месяца, как и полагалось по древнему закону, Кимарана объявили главным паханом Великой орды, вручив ему священный платиновый меч. Его всегда передавали преемникам на власть Великие паханы.

Кимарану возложили на голову древнюю пятиконечную корону из чистого золота, которую главные паханы киммеров надевали дважды в жизни – при возведении на престол и во время передачи вновь избранному пахану меча власти. Был закатан пир, какого Запределье ещё не знало. Даже толстобрюхие чревоугодники стаблины не могли бы похвастаться столь огромным количеством выпитых вин, кобыльего молока и съеденного мяса, рыбы и прочих блюд.

Но, прежде чем десятки тысяч киммеров уселись за пир, целый день продлились состязания по стрельбе из лука, бою на копьях и булавах, конным скачкам, кулачному бою и борьбе, а также схватки с дикими свирепыми животными. И только когда праздник закончился, молодой Кимаран у Кимвала в шатре рассказал отцу и матери о том, что с ним произошло тогда в чужой долине. Но прежде чем начать эту историю, он взял с обоих священную клятву Крона, что никто из киммеров никогда не узнает о тайне, хранимую Кимараном в себе с раннего детства.

Глава седьмая. Рассказ Кимарана

Когда орёл подхватил меня, моя душа словно оторвалась от тела.

Поначалу я страшно перепугался и какое-то время висел, будто тряпка. Но орёл поднимался всё выше, и кожаная одежда моя, в которую он запустил когти, стала натягиваться. От страха я начал кричать и биться. Я видел, как вы это услышали и принялись метаться, не зная, что предпринять. Видел, как посёлок внизу удалялся. И вдруг услышал, что надетая на меня шкура затрещала. С ужасом я представил, как упаду на камни, и замер.

Орёл нёс меня долго. В моих ушах свистел ветер, было слышно, как хлопают о воздух могучие крылья. Страх внезапно пропал, будто его и вовсе не возникало. И мне вдруг стало интересно наблюдать за тем, что проплывает подо мной далеко внизу. Орёл продолжал подниматься, потому что ему нужно было перелететь горы. И я всё время что-то видел: рощи на склонах, ущелья, лощины, таинственные пещеры. У одной из них я заметил трёх могучих воинов с огромными дубинами на плечах. Мне показалось, будто они обнажены и цвет кожи у них медно-красный. И они посмотрели мне вслед, даже будто проделали какое-то движение, но вдруг остановились.

Потом я увидел целую толпу каких-то серокожих существ, которые прыгали, визжали и показывали в мою сторону. Теперь-то я знаю, что это враги человеческого рода…

Видел я и стаи гиен с волками, и каких-то других чудовищ. Я не ведал тогда, чем они опасны, но мне ужасно не хотелось выпасть из когтей орла именно в местах обитания этих тварей. И вдруг мы взмыли выше облаков. Солнце сразу же ослепило меня, и некоторое время я летел, зажмурив глаза. А когда раскрыл их, увидел вдалеке огромную равнину с холмами, реками и густыми лесами.

Орёл начал снижаться, и я с ужасом снова услышал, как затрещала кожа моей одежды. И вот когда мы оказались над широкой рекой, с орлом что-то произошло. Он начал страшно трястись и метаться, отчего моя одежда лопнула, и я с замиранием сердца полетел прямо к блестящей воде. Ветер сильнее засвистел в моих ушах, а от столь быстрого падения внутренности мои словно выворачивало наизнанку. Странно, но в этот момент я больше боялся утонуть, нежели разбиться.

И вдруг у самой воды, когда вся моя кожа уже ощущала её прохладу, какая-то большая птица снова ухватила меня когтями. Слава Вседержителю, что лопнувшая на мне одежда окончательно не свалилась с меня, и когти этой птицы только защемили мою кожу на спине. Я чувствовал, что через мгновение снова выпаду из плохо схвативших меня когтей. Но птица стремглав взмыла и… швырнула меня на спину другой такой же огромной птице, летевшей рядом чуть пониже. Я успел заметить, что это были не орлы, а скорее какие-то большие гуси с ярко-голубым пером. Они что-то кричали друг другу и клёкот их вовсе не походил ни на орлиный, ни на гусиный.

Я-то ведь уже знал гусей, которые водились у реки в Сытой долине. Не знаю почему, но в этот момент я уже совершенно ничего не боялся и даже умудрился повертеть головой – посмотреть, что же произошло с моим орлом. И увидел: орла окружила целая стая, даже полчище каких-то голубопёрых птиц, на гусей похожих весьма отдалённо. Они были, как мне показалось, гораздо меньше моих спасителей гусей, но превосходили их в ловкости и умении драться с опасным противником. Орёл отчаянно отбивался. Ему явно было не до меня. Гуси же быстро донесли меня до поросшего густыми камышами берега и опустили на твёрдую землю.

После этого тот, который на лету поймал меня, обвил мою шею своей длинной шеей, пощипал слегка своим широким клювом мои волосы и отпустил меня. На прощание они мне что-то проклекотали, потом, сделав пару прыжков и переваливаясь с боку на бок, взмахнули крыльями и улетели. Я остался среди высоких камышей, намного выше меня. Но там, где я стоял, земля не была залита водой, а трава на ней росла совсем мелкая.

С минуту я так и стоял, разинув рот. Мне почему-то пришло в голову, что за такое путешествие сильно достанется от вас, родителей. Хотя я и представления не имел, каким образом вернусь в долину. Вдруг камыши зашуршали, и на прогалину вышел странный человечек такого же роста, как и я. Сразу бросилась в глаза его длинная, почти до земли, борода – белая-белая. Я стоял перед ним почти голый, если не считать остатков шкуры. На нём же была какая-то длинная одежда, закрывающая с головы до ног. И отливала эта одежда серебром. А на голове его сидела странная шапка, какая-то плоская с кисточками. И тоже отливающая серебром.

С минуту мы смотрели друг на друга и молчали. Наконец он протянул мне руку, и я услышал в своей голове его голос. Он говорил на моём родном языке, так, словно являлся мне родственником. Но я не видел, чтобы шевелились его губы. Просто слышал, и всё.

Он сказал: «Не бойся. Я вижу, ты храбрый малый. Меня зовут Гнум. И моих братьев тоже зовут гнумами. Когда-то наш народ царствовал на этой планете. Я понимаю: тебе неизвестно слово „планета“. Вырастешь – поймёшь. Главное – ты остался жить. И теперь все твои трудности позади. Когда-нибудь ты отыщешь своё племя и своих родителей. Но сейчас они далеко от тебя и мы не можем вернуть тебя к ним. Птицы, которые отбили тебя у орла и не дали тебе упасть в реку, наши друзья. Они заметили тебя в когтях орла, когда тот пересёк границу наших владений. Сообщили об этом нам, и мы попросили тебе помочь. Мы очень добрые существа, почти такие же люди, как и твой народ, только устроены немножко иначе. Пойдём со мной, и будешь в безопасности. Тебе будет хорошо у нас, пока не подрастёшь. Ну же, дай мне руку, не бойся!». И я протянул ему руку. Я на самом деле его совсем не боялся. Он оказался такой добрый и смешной! Мы пошли с ним через камыши. И вдруг перед нами непонятно откуда выросло большое животное, похожее на большую кошку.

Не успел я испугаться, как оно легло перед нами и мягко замурлыкало. «Не волнуйся, это наш друг камышовый тигр. Он ещё очень молодой и ласковый. Он повезёт нас на своей спине», – сказал Гнум. И мы влезли тигру на спину, а он встал и быстро побежал среди камышей. Наконец он остановился перед красивым домом, стоявшим также посреди камышей. Я ещё подумал, что со стороны его не заметишь. Решил, что домик этот игрушечный. Однако когда мы вошли в разрисованные узорами двери, то оказались в просторном дворце.

Внутри даже были галереи и сады, как и в Сытой долине. Гнум пытался мне что-то объяснить, но это до сих пор мне непонятно. Он сказал, что, войдя в дом, мы перешли в другое измерение на этой же планете. И что дом уходит глубоко под землю, а там открывается дорога в целую страну гнумов. Он сказал: «Пока ты будешь жить наверху и видеть из окон камыши. А потом, когда освоишься здесь и немножко научишься нашим правилам, мы покажем тебе подземную страну. Правда, подземная она лишь для твоего мира. Там же сияет солнце, как и наверху здесь, растут травы и деревья, журчат ручьи и текут реки, вот только морей таких больших, как здесь, там нет. Зато солнце там никогда не прячется за тучи надолго. И живут в той стране только гнумы, уальфы и реверси – такие совсем маленькие существа, очень добрые. Есть, правда, в той стране и злые силы, и прожорливые чудовища. Но их гораздо меньше, чем в вашем мире, и не они там хозяйничают, а гнумы с их друзьями».

Потом мне выдали одежду, такую, которую я нигде ещё ни разу не встретил. Это трудно описать словами: через руки со спины надевается что-то вроде халата, но длиной только до пояса, ну ладони на две пониже. И соединяется не шнурком, как обычно у людей Запределья, а какими-то круглыми и плоскими камешками (гнумы называют их пуговицами), а снизу, через ноги, надеваются сразу три набедренные повязки, соединенные в одно неразрывное целое. Гнумы называют это «пантланами». Так вот эти пантланы прикрывают зад таким образом, что при всём желании его нельзя оголить, не стащив пантланы вниз по ногам. Потому что каждая нога как бы обёрнута своей повязкой, являющейся, по сути, продолжением самой широкой верхней повязки, держащейся на поясе вокруг талии.

У гнумов в таких пантланах ходят все – и взрослые, и дети. И есть два вида пантланов – закрывающие ноги до самых пят, чтобы защитить их от холода и насекомых, и прикрывающие ноги лишь на две, три ладони ниже пояса, чтобы не потеть в жару или в тепле. Сначала мне выдали короткие пантланы. Потом по мере надобности выдавали и длинные. Они понимали, что я привык к свободным набедренным повязкам, и подбирали для меня пантланы пошире, но чтобы с пояса не сваливались. Так я и ходил – в пантланах и лёгкой куртке, которую они называют сорочкой.

Мне показали весь дворец. И он оказался много больше, чем я предполагал. Странно, снаружи совсем маленький, прямо игрушечный домик раза в три выше меня, а внутри и потолки высокие, и этажей много. Да, я и забыл, что вы не понимаете, что значит «этаж». Киммеры ведь не строят домов, а в Цивилизации, как мне объяснили гнумы, вместо этажей ярусы. Но это когда потолок является полом жилища, надстроенного выше. Да, это нелегко представить, если ни разу не видел такой дом. Так вот, как-то я смотрел из своей комнаты в окно. Вижу – большой зверь, похожий на камышового тигра, только много крупнее. Он вышел из камышовых зарослей, на какое-то время остановился перед домом гнумов, потом прыгнул на него и… мне показалось, будто он пролетел дом насквозь, ничего не задев.

Позже мне объяснили, что этот дом находится как бы между измерениями. На границе нашего измерения и этого дом кажется в несколько раз меньшим, чем он есть на самом деле. Его видно, но пощупать стену нельзя: рука пройдёт сквозь неё, словно через туман. И те, кто внутри дома, плотны только для таких же находящихся в доме. Для существ, увидевших дом снаружи, он призрачный, только одна видимость. Но, честно признаться, я до сих пор ничего в этих объяснениях не понимаю. Для меня это какое-то волшебство, чары да и только. Но тогда мне было всего три года, и я принял всё как должное.

Мне было приятно осознавать, что никакой лютый зверь не способен проникнуть в гнумий дворец. Мне нравилось беззвучно общаться с гнумами, и они постепенно обучили меня не только хорошо понимать их мысленную речь, но и самому говорить с ними мысленно. Хотя вначале я спрашивал их о чём-либо только вслух.

Едят гнумы почти то же, что и люди, только мясо не любят, говорят, что жалко убивать животных, нельзя насыщаться за счёт смерти других существ. Но больше всего гнумы любят фрукты. Это они так называют плоды, растущие на ветках деревьев и кустов. У них их много даже в садах внутри дворца. А уж в другом измерении видимо-невидимо. Сочные, мясистые, необыкновенно вкусные и сытные. Мне, ребёнку, больше ничего и не нужно было. Да они и сами ведут себя, как дети: прыгают, веселятся, играют.

Их дети, которые рождаются также как и человеческие, отличаются от взрослых только ростом. Были такие, что мне едва до колен доставали. Кроме того, они крикливы и неутомимы в забавах. А так даже бородатые гнумы, которым, как они говорят, далеко за две человеческие жизни, во всём похожи на пяти-семилетних.

Познакомили меня и с уальфами. Их несколько видов. Есть ростом чуть побольше реверси. А есть почти как люди. Но у них по четыре пальца на руках, они тоньше и длиннее человеческих, да и изгибаются в обе стороны. Мелкие уальфы имеют крылышки, как у птичек. А большие могут пальцами пускать лучи и светить в темноте. Лечат они одними лишь этими лучами и светом, который пускают из ладоней, когда в этом есть нужда. Гнумы этого делать не умеют. Зато они лучше уальфов понимают мысли других существ и строят дома из камня. И вообще лучше обрабатывают камень, знают толк в драгоценных камнях и металлах, делают более прочную и удобную, чем уальфы, одежду.

Хотя мелкие уальфы, как и реверси, одежды вообще не носят. Уальфы ростом с гнумов одеваются подобно им, нередко пользуются их одеждой. А высокие уальфы носят лишь накидки и золотые пояски. Надо сказать, что все уальфы сложены как боги – как женщины, так и мужчины. Гнумам до внешности до уальфов далеко. И что интересно, чем старше уальф, тем он в отличие от гнума, а тем более человека, красивее, аж сияет весь, лучится. Головы у всех поголовно златокудрые. У гнумов же головы почти лысые, зато бороды начинают расти рано. Уальфы же наоборот – безусые и безбородые. И цвет кожи у них намного светлее, чем у самых светлых людей. Гнумы же смугловаты.

Реверси вообще коричневые и покрыты мягкой шерсткой. Но они лучше всех передают и ловят мысли, ибо умудряются разговаривать даже с насекомыми, дающими тягучую сладкую и душистую жидкость, которую они берут из цветов. Реверси говорят даже с растениями. А цветы просто обожают и всё время слушают их пение. Да-да, пение цветов!

Что ещё рассказать про уальфов? Они любят жить в лесу, прямо на ветвях деревьев. Или в траве. Дома тоже строят, только из павших деревьев. А поют как! Заслушаешься! У них есть музыкальные инструменты, похожие на луки со стрелами. Говорили мне, что древние люди тоже имели такие инструменты. Вообще, они сказали, что Бог создал их для того, чтобы они обучали людей искусствам. Только как они это делают – не сказали. И ещё сказали, будто они бессмертны. Если их не убивать. Мол, мы можем жить вечно. Но что-то мне в это не верится. Гнумы-то рано или поздно умирают. Почему и уальфам с реверси не умирать, когда время придёт?

Иногда живущие в их стране злые силы выползают из своих убежищ и создают уродливых злобных существ, которые набрасываются на уальфов и гнумов. Начинается война – кто-то погибает. Но, в конце концов, уальфы с гнумами берут верх, и злые силы снова прячутся в свои недоступные ни гнумам, ни уальфам убежища. Реверси же прячутся в цветах, когда злобные существа атакуют владения уальфов. И просят насекомых помочь своим большим друзьям.

Да, у жителей волшебной страны своя история, свои герои, о которых они помнят и которым воздвигают памятники, свои легенды, которые они передают из уст в уста многие поколения подряд. Но, как и люди, они влюбляются, создают семьи, ревнуют и ссорятся, расходятся и бывают отвергнутым своим избранником. Правда, из ревности не убивают. И не накладывают руки на себя.

Существа этой страны как-то поведали мне, что когда-то очень давно они правили нашим миром, создавая в нём, как они загадочно сказали, прообразы будущих человеческих цивилизаций. И якобы пришли они в наш мир по воле Создателя после волшебников, которые отстояли наш мир от посягательств великого легиона злых духов и чудовищных тварей.

Каждому звёздному народу определено время править нашим миром – так они мне говорили. То есть, сейчас время людей, а уальфы с реверси и гнумами живут только в своей стране и в других мирах, до которых людям, наверное, никогда не добраться.

Последнее, что открыли мне уальфы – сосуществуют они рядом с людьми, чтобы хранить гармонию. А что такое гармония – так я и не понял. В общем, жил я то в сказочной стране, то в доме между измерениями. Ничто из сотворённого злыми силами мне на глаза не попалось. Гнумы же разъяснили, что возникни в волшебной стране угроза войны, меня туда никто бы не пустил. Я их ещё спросил, могут ли злые сущности и созданные ими твари заглянуть в наш мир. А они сказали, что в нашем мире и своих злых сил хватает. В принципе, сказали они, нет ничего невозможного.

Но чтобы проникнуть в дом между измерениями, нужно знать какой-то код, который можно только выпытать у его хранителей. Но для этого необходимо взять хранителей кода в плен, что невозможно сделать, не завоевав всю страну. Словом, сказали, живи в нашем большом доме спокойно и ничего не бойся: мы уже сотни тысяч лет владеем волшебной страной, отбивали атаки злых сил тысячи раз, и никогда ещё даже самым сильным ордам противника не удавалось взять в плен хотя бы одного хранителя кода. Вот так.

Время летело незаметно, то есть не быстро, а так, будто его совсем не существует, о нём в той стране даже и не принято вспоминать. Я рос, становился выше и выше гнумов, постоянно упражнялся в стрельбе из лука, метании копья и борьбе без оружия, которой меня обучали мои новые друзья. И вот, когда я в росте стал догонять самых крупных уальфов, тот гнум, который привёл меня в их дом между измерениями, сказал, что я уже готов к самостоятельной жизни и будет лучше, если я покину их страну, чтобы со временем разыскать своих родителей.

«Но ты не ходи назад в долину, – предупредил он меня. – Никого из своих ты там не найдёшь, а опасностей по дороге туда встретишь сколько угодно. Лучше иди к людям через лес гоблинов. Я уже с ними договорился – они тебя хорошо примут. Тебе полезно поучиться у них общению с дикой природой вашего мира».

После этого гнумы отвели меня в волшебную страну в последний раз. Там я в течение месяца прощался с её мягкой природой, уальфами и реверси, потом ещё несколько дней гнумы в доме между измерениями давали мне наставления и последние уроки. Наконец меня одели в шерстяные длинные пантланы и такой же халат, длиной до колен, сложили мне в дорожный кожаный мешочек вкусных фруктов и бурдюк с чистейшей родниковой водой, и самый мой первый знакомый гнум проводил меня за ворота. Вновь пришёл камышовый тигр. На этот раз он не показался мне таким большим, как когда-то. Ещё бы – мне было уже четырнадцать лет и старый добрый гнум макушкой едва доставал мне до пояса.

«С Богом, – сказал мне на прощанье Гнум. – Тигр довезёт тебя до леса гоблинов. Там ты сначала пойдёшь один. Если не будешь всё время ждать нападения, гоблины выйдут к тебе сами. Поживёшь у них. Да не испугайся их вида. Они примерно вдвое выше тебя и значительно массивнее. К тому же они сплошь покрыты волосами, а лица их покажутся тебе, возможно, даже безобразными. Но это всё мелочи. У тебя тоже шерстяная одежда. Через какое-то время ты из неё вырастешь, да и порвётся она. Но первое время она поможет тебе привыкнуть к дикому лесу, в котором ты ещё ни разу не был. Прощай. Нам всем будет недоставать тебя. Может, когда-нибудь и встретимся ещё раз, хотя это и не положено. Успехов тебе, Кимаран!».

Тигр быстро помчал меня сквозь камышовые заросли…

…Мы почти уже пересекли поле, как откуда ни возьмись чуть в стороне от нашего пути, впереди, появились какие-то жуткие двуногие создания. По описаниям Гнума, они походили на гоблинов – были такими же высокими, массивными и рыжеволосыми. Только в отличие от хозяев леса, эти чудища несли на себе металлические сетки, а головы их защищали такие же металлические шапки. Но самое страшное – в лапищах эти великаны держали увесистые дубины. Более того, у одного из них через плечо был перекинут лук со стрелами.

Завидев нас, чудовища злорадно заорали, загугукали. И ускорили шаги в нашу сторону. Тигру пришлось взять правее. Он к тому времени уже устал, и бока его раздувались. Тогда я соскочил с его спины и мысленно попросил его возвращаться к камышам гнумов. Тигр очень удивился, дав понять, что лес гоблинов уже рядом, а бежать назад очень долго. Так мы и побежали бок о бок. Вдруг мимо нас прожужжала стрела. Я разозлился, на бегу стянул со спины свой лук, подаренный гнумами, вынул из колчана лёгкую, но сверхпрочную и острую стрелу и метнул её в ответ. Стрелявшее чудовище дико завыло: я попал ему в ногу. Его приятели настолько рассвирепели в ответ на это, что побежали к нам вдвое быстрей. Собрав последние силы, мы с тигром достигли леса гоблинов. Увы, враги не собирались отставать. Другая стрела вошла глубоко в дерево прямо перед нами. А наш бег замедлился, потому что деревья в гоблинском лесу растут очень плотно. Но злобные великаны ломились прямо через кусты, со страшной силой. И при этом дико ревели. Я пустил в их сторону ещё одну стрелу, но на этот раз промахнулся. Великан же умудрился стрелой сильно оцарапать плечо моего друга тигра – у него потекла кровь из раны. Хорошо ещё, что он всё-таки мог продолжать свой бег.

Слава Крону, чудовище, умевшее стрелять из дьявольского лука, стало отставать. Наверное, вонзившаяся в его лодыжку стрела сильно допекала его. Вражеские стрелы нам больше не угрожали, зато другие великаны постепенно настигали нас. К ним силы только прибывали, мы же уставали всё больше и больше. Наконец тигр остановился и, ничего мне не говоря, раскрыв свою пасть, угрожающе повернулся к преследователям. Впервые я услышал его звериный рык.

Это прозвучало впечатляюще. Даже чудовища на миг засомневались в своём превосходстве. Я не смог бросить своего друга на растерзанье этим дьяволам. Наложил стрелу на тетиву, натянул её. И вдруг тигр бросился на ближайшего врага. Я навёл оружие на другого. Но стрелять не пришлось. Враг, на которого бросился тигр, вдруг тяжело осел. Тигр рвал его шкуру, но я сразу понял, что это не он повалил чудовище. Упал навзничь и тот, в которого прицелился я. А в голове у меня отчётливо прозвучало: «Не стреляй! Ничего не делай!». Я замер, опустив лук.

На моих глазах на врагов обрушился целый град камней, а следом из-за деревьев выбежали подобные врагам великаны, только не одетые, и в руках у них были тяжёлые суковатые палки. Оглушённые, наши преследователи не успели даже взмахнуть своими дубинами. Их мгновенно уложили на траву и скрутили волосяными верёвками. Потом гоблины (я догадался, что это они) повернулись к нам.

Тигр продолжал в исступлении рвать поверженного врага, и морда огромной кошки окрасилась кровью великана. С минуту гоблины смотрели своими красными, как уголья, глазами на разъярённого зверя. Наконец тигр отошёл в сторону и, завалившись, начал усиленно вылизывать свою раненую лапу. На меня тоже навалилась чудовищная усталость, и я опустился в траву. Голову застилал туман, вдруг захотелось заснуть…

Сквозь сладкую дрёму я почувствовал, как меня куда-то несут могучие волосатые лапы. И я заснул крепко, так, что, наверное, сутки проспал. Проснулся, когда солнце висело уже высоко, то есть полдень уже миновал. Я лежал на мягкой травяной подстилке под раскидистым деревом. Тигр дремал неподалёку. Вокруг сновали рыжеволосые добрые великаны. Рядом с собой я обнаружил целую кучу каких-то плодов, вяленую рыбу, какие-то лепёшки и тыквенный кувшин, доверху наполненный свежей прохладной водой. Сразу захотелось пить и есть. Ни капли не стесняясь хозяев, я напился и наелся до отвала. Хотя вкус этих плодов и рыбы с лепёшками мне был непривычен, я съел всё, что мне принесли.

По сравнению с едой жителей волшебной страны пища гоблинов мне показалась чересчур грубой. Поев, я решил осмотреть лагерь гоблинов. Он был расположен на большой поляне среди густой, трудно проходимой чащи. Деревья вокруг стояли такие, что дух захватывает, когда пытаешься разглядеть верхушки. Во время ветра они качаются и гудят, томя душу. Но на поляне, даже когда сильный ветер над лесом, почти всегда спокойно – трава, кусты и маленькие деревца только покачиваются.

Спят гоблины обычно под деревьями. Но припасы продуктов складывают в шалаши, которые возводят в основном из бурелома и сухостоя. В этих же шалашах они и пережидают холодную погоду и зимний сезон. Костры они не жгут, и вообще огня очень опасаются. Лепёшки, которыми они меня потчевали, женщины пекли на специальных камнях, выставленных на солнце. Зёрна гоблины перемалывают камнями, муку замешивают, как и люди, но пекут сделанные из такого теста лепёхи только с помощью солнечных лучей. Надо сказать, камни к полудню так нагреваются, что о них можно обжечься.

Лепёшка обычно лежит на этом камне с полудня до трёх часов пополудни, а иногда и дольше. Конечно, она не получается такой пышной, как на огне. Но есть можно. Хотя гоблины и соли не добавляют. Но рыба всё равно получается солоноватая. Наверное, они используют какую-то траву, заменяющую им соль. Гоблины знают в травах толк. Едят они и свежую рыбу, выхваченную прямо из реки, которая протекает прямо через чащу неподалёку от их лагеря. Грибы тоже едят сырыми или засушивают их на зиму и хрустят ими, точно сухарями из хлеба.

Мясо гоблины не едят, считают, что убивать беззащитных животных грех, а хищники дурно пахнут. Но пока раненый тигр залечивал свою лапу, детёныши гоблинов приносили ему кроме рыбы разных грызунов, зайцев и куропаток. Эта пища через несколько дней ему надоела, и стоило лапе подзажить, как он покатал на спине детишек, распрощался со мной и своими спасителями и убежал к большой реке, откуда привёз меня. Я же прожил с гоблинами почти два года.

Поначалу моё тело жутко чесалось от колких растений и укусов насекомых, которых я возненавидел, пожалуй, сильнее, чем вахлаки, напавших на меня по дороге в Гоблинский лес. Не спасала даже сшитая гнумами одежда. От незнакомой пищи у меня долгое время болел живот. Жалея меня, гоблины приносили мне хлебы, коровье молоко, масло, сыр и другие продукты, захваченные или украденные в человеческих селеньях.

Что меня удивило больше всего, гоблины умеют доить лесных коз и даже буйволиц, которые людей к себе не подпускают на полёт стрелы. Молоко наливают в сосуды, выдолбленные из тыквы. А то и просто присасываются к вымени и чмокают, будто телята. И сосут этих диких громадных коров не только детёныши, но и взрослые гоблины. Буйволицы даже сами приходят к лагерю гоблинов, когда им становится тяжело таскать молоко, ведь не всё их телята выцеживают: кого волки с гиенами задерут, кого заезжие охотники поймают, а кто просто свалится в яму и сломает шею.

Козы зимой собираются в гурт и живут рядом с гоблинами, чтобы не опасаться хищников. Волки, медведи и гиены гоблинов очень боятся и обходят их стойбище далеко стороной, даже когда сильно голодны. Живут рядом с гоблинами и собаки, и прирученные рыси, которые таскают к ним младенцев от жителей Угрюмых холмов. Их кормят своим материнским молоком гоблинки, родившие ребёнка. Молока у них так много, что хватает и на своих, и на человеческих детенышей. Но гоблинские младенцы тоже погибают. Их нередко похищают плотоядные птицы, подобные орлу, который утащил из Сытой долины меня.

Бывает, что заблудившийся в лесу детёныш гоблинов попадает на ужин гиенам. Но больше всего для их детёнышей опасны вахлаки и люди. Для порченых гоблинов детёныши их лесных сородичей – лакомство. Люди же просто вымещают на них зло за своих потерянных младенцев. Они стремятся расправиться с малышом гоблинов при первой же возможности. Поэтому потерявшие ребёнка гоблинки всю нерастраченную силу своей материнской любви отдают приёмышам из человеческого рода. И те вырастают, напрочь забывая, к какому роду принадлежат. К людям же испытывают ненависть.

Меня они принимали очень настороженно и всё время норовили куснуть или ударить исподтишка. Но гоблины за это давали своим чадам хорошие затрещины. Со временем гоблины начали позволять мне подстреливать из лука дичь и жарить её на костре неподалёку от лагеря. Они понимали, что без мяса мне трудно, особенно зимой. Ведь зимой их запасы сухих грибов, вяленой рыбы и зёрен, сушёных кореньев и фруктов с ягодами быстро истощаются, и гоблины до самой весны переходят на ветки деревьев, кустарник, сухую траву и кору. Я-то так и не смог приспособиться к этой еде.

Зимы, к счастью, во владениях гоблинов мягкие и короткие. Честно говоря, находясь рядом с ними, я не очень-то хотел убивать птиц и животных себе на обед в то время, когда они грызли ветки. В середине зимы гоблины становятся вялыми и много спят. Волки же и гиены всё равно боятся на них нападать. Вахлаки в это время тоже почему-то не шатаются в поисках пропитанья. Скорее всего, они нападают на селения людей. Жители же Угрюмых холмов и каменистых долин, зная эту слабость гоблинов, разыскивают их в чаще леса, подкрадываются и с огнём и мечом нападают на спящих.

Проснувшимся гоблинам требуется несколько минут, чтобы рассвирепеть и разъяриться. Люди же, зная об этом, именно в такие мгновения подпаливают гоблинам шалаши и осыпают их хозяев тучей ядовитых стрел и копий. Единственной надеждой гоблинов в этот период являются их человеческие приёмыши и рождённые от них дети. Они-то и встречают врага, давая ему достойный отпор.

Пару раз пришлось и мне метать стрелы в нападающих угрюмцев – человек пять-шесть погубил. Так я и прожил у гоблинов, научился находить дорогу среди чащи, переходить болото по едва заметной тропе, различать травы и ягоды, грибы, разговаривать мысленно с дикими и прирученными животными, пробовал даже доить их коз и буйволиц. Одежда моя в начале служила мне исправно. Я рос, раздавался вширь, и она растягивалась до нужных размеров. Однако уже вторую зиму мне пришлось ходить в рванье. Гнумы не волшебники – они шьют прочную и удобную, но не вечную одежду.

Видя, что я мерзну, гоблины молчаливо разрешили мне убить хищника, чтобы можно было содрать с него шкуру. Но волки, как назло, в этот год куда-то пропали. Да и не любят они ходить в одиночку. Подстрелишь одного, а другие не дадут к нему подойти. Пришлось разыскать медведя и прикончить его прямо в берлоге. Помню, как скакали вокруг меня приёмыши гоблинов, то и дело хватаясь за обёрнутую вокруг моего тела медвежью шкуру, гугукали, цокали языками, били кулаками себе в грудь, выражая вместе с восхищением и недовольство: мол, зверя невинного жизни лишил.