Текст книги "Обрученные судьбой. Книга вторая. На переломе"

Обрученные судьбой
Книга вторая. На переломе
Роман Булгар

© Роман Булгар, 2016

ISBN 978-5-4483-1434-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Народная мудрость гласит: чтоб стать женой генерала, надо выходить замуж за лейтенанта и помотаться вместе с ним по всем дальним гарнизонам. Они стали мужем и женой, когда он учился на втором курсе военного училища.

Когда ей присвоили очередное звание «капитан милиции», ее супруг все еще носил лейтенантские погоны. Блестящей карьерой похвастать он не мог…

Книга о том, как жили люди в то время, когда всем правил Великий Развал, когда они все по воле судьбы оказались на жизненном Переломе. Трудно пришлось тем, кому довелось жить в эпоху революционных перемен.

Нелегко было им отыскать смысл их существования, утерянный в хаосе всеобщего умопомрачения. Жернова времени перемололи тысячи судеб.

Продолжение истории главных героев трилогии «Офицеры». Им «повезло». Они своими глазами увидели, как развалили их огромную страну. По воле правителей они оказались по разные стороны границ.

Их семью по живому раскроили безжалостные ножницы судьбы. Муж уехал служить в Россию, а жена с дочкой осталась жить на Украине…

Армии, в которой служили советские офицеры, более не существовало. Не стало страны, которой они все присягали. И отыщет ли наш герой свое место в новых реалиях их быстро меняющейся жизни…

И война на Кавказе, кровавая, жестокая, непонятная и бессмысленная…

Глава первая
Кому война, кому мать родная…

«Если говорить по отдельности об этой войне, о разных там операциях, вроде бы все понятно. А вот все собрать вместе, связать, чтобы всякое лыко в строку – это уж, видно, дело… ученых. Одно только хочу сказать, не хотел я воевать, да вот и после войны героем себя не чувствую, хоть и наградами осыпан. Так что, беспутное это дело война».

Таус А.

1

Цепь из разноязычных боевиков туго сжималась, подходила все ближе и ближе. Ясно доносились отдельные отчетливые выкрики.

Когда оставалось метров сто, майор поднес к себе трубку:

– «Дон», я, «Урал», цель одиннадцатая… огонь!

Его дивизион, как хорошо отлаженный механизм, сработал четко и не подвел своего командира. Через сорок секунд земля вздыбилась…

Огневой налет длился десять минут. Дивизион самоходных 152-мм гаубиц 2С19 «Мста-С» выпустил по цели 144 снаряда, смешал все живое и неживое. Участок дороги над ущельем Шайтана превратился в сущий ад. А потом на несколько мгновений все до звона в ушах смолкло…

Жаркие языки пламени лизали догоравшую бронетехнику. Дымно чадили полуобгоревшие остовы боевых машин. В неестественных позах валялись трупы. Смерть, казалось, никого вокруг не пощадила…

Вперемежку с бойцами федеральных сил, словно споткнувшись об невидимую преграду, рухнули на землю сраженные осколками наемники и легли рядом с теми, против кого вели ожесточенный бой. Смерть их всех уровняла и навечно успокоила. Накрыв своим покрывалом, она их будто примирила, оптом разрешив все земные и бренные споры…

Словно из-под земли раздался негромкий стон. Чуть шевельнулась засыпанная щебнем рука. Согнулись почерневшие пальцы. Дрогнули и приоткрылись опаленные ресницы, обнажили покрасневшие болезненно усталые, повидавшие смерть зрачки.

С усилием оттолкнувшись от каменного выступа, боец приподнялся, невидяще уставился в глубокую расщелину, спасшую ему жизнь. Из его правого уха вытекала алая струйка, густела, перемешиваясь с грязью, земляной и пороховой пылью, чернела.

– Эй, есть кто живой? – изо всех сил выкрикнул он, но не услышал собственного голоса и недоуменно повел непонимающим взглядом.

Как во сне, над его головой беззвучно пролетела пара вертолетов огневой поддержки, выпустила дымные шлейфы управляемых ракет.

– Где же вы были-то раньше?! – боец с укоризной покачал головой.

И он со своей невысокой колокольни рядового от пехоты прекрасно понимал, что появись «вертушки» вовремя, ужасающе страшной беды с ними бы не случилось, остались бы живы его друзья и товарищи.

Совершив крутой разворот, вертолеты пошли на второй заход.

– Гады, получайте! – пилот нажал на гашетку, приводя в действие 30-мм автоматическую пушку.

Наемники, оставшиеся в живых после убийственного артналета, в рассыпную уходили по склонам горы. Иорданец Али тащил за собой быстро теряющую силы девушку, их лучшего снайпера. Лесю ранили в плечо во время перестрелки.

– Брось ты ее! – послышалось шумное дыхание Саида абу Ахмеда, полевого командира, приведшего с собой один из отрядов. – С обузой нам далеко не уйти! Русский спецназ пойдет по нашим следам…

Не разобрав арабскую речь, Леся настороженно переводила взгляд со своего спасителя на того, кто, как она догадалась, говорил именно о ней. И девушка шестым чувством смекнула, про что у них зашла речь.

– Украинка! – иорданец притормозил под разлапистой кроной. – Послушай меня! Сними форму с себя, надень платье. Документы у тебя в порядке. Скажешь федералам, что захватили тебя на горном перевале пару дней назад, удерживали в заложниках. Свою легенду ты знаешь…

Оттолкнув девушку от себя, не дав ей сказать и слова ему в ответ, Али, не оставляя ей надежду, спешным шагом стал быстро удаляться.

С трудом расшнуровала Леся армейские ботинки, кряхтя, стянула с себя защитные штаны. Она нагнулась, чтоб порыться в своем заплечном рюкзачке, где хранила гражданскую одежку. И в этот момент шумное сопение оглушило ее ухо. Сильные руки обхватили под расстегнутой курткой девичьи груди, больно сжали их. Здоровенная и тяжелая туша стальным бульдозером толкала ее к стволу дерева.

– Не балуй! – зло выкрикнула девушка, выгибаясь в спине. – Али!

– Твой Али далеко! – рассмеялся насильник. – Он тебе не поможет!

Услышав клекочущий голос, Ищенко легко распознала говорок с сильным южнорусским акцентом. Он принадлежал мужичку со степей, граничащих с Крымом, по сути, ее землячку.

– Я федералов, сучья подстилка, не боюсь. Скажу им, что бандюки меня насильно с собой таскали. А тебя, цыпочка, будешь рыпаться, сдам. Они с радостью пустят тебя в расход…

Ослабив свое сопротивление, притворно обмякнув, Леся в обмен заполучила временную передышку. Тиски ослабли, и она развернулась.

– Панас, договоримся, – через силу улыбнулась Ищенко и покорно опустилась на колени. – Ты да я – одна кровь…

Наивно полагая, что своими доводами окончательно сломил девку, раздавил ее волю, мужик на одно лишь мгновение расслабился, потерял концентрацию, за что он незамедлительно поплатился.

Выхватив острый тесак из ножен, болтавшихся на брючном ремне землячка, Леся натренированным движением воткнула сверкнувшее на солнце лезвие в живот Панаса.

– Получай, упырь! – мстительно выкрикнула она.

Откинувшись на землю, девушка в изнеможении прикрыла глаза, собиралась с новыми силами. До появления федералов ей предстояло переодеться, избавиться от формы и уйти подальше от гиблого места…

Прибытие высокого начальства на пункт управления огнем того дивизиона, что вопреки запрету на открытие огня шквалистым смерчем обрушился на дорогу возле Ущелья Шайтана, вылилось в страшнейший разнос. Генерал Буров приказал отстранить от командования начальника штаба дивизиона и забрал капитана с собой.

Поднявшись по лесенке на борт вертолета, Буров усадил капитана напротив своего кресла, устроил начштабу артдивизиона фирменный допрос с пристрастием, выпытывая все малейшие подробности.

– Я тебя, сучий потрох, под суд отдам! – грозился генерал, бешено вращая красными зрачками. – Погоны свои снимешь…

Железные «стрекозы» одна за другой легко оторвались от земли. Не прошло и пяти минут, как они зависли над Ущельем Шайтана.

– Девять кругов ада! – присвистнул порученец генерала. – В кино эдакого кошмара вам не покажут…

Внизу, как в разворошенном муравейнике, копошились человечки. Людишки в камуфляже разбирали завалы и нагромождения камней.

Бойцы отделяли своих погибших товарищей от боевиков, разносили их тела по разным сторонам, аккуратно укладывали.

– Кажись, дышит… – недоверчиво моргнул солдат и приник головой к окровавленной груди майора.

Гусеничные тягачи растаскивали обгоревшую технику, расчищали проход по дороге. Угрюмый техник роты автогеном резал заклинивший люк почерневшей БМП. Внутри боевой машины сидели обгоревшие трупы. В своих правых кистях бойцы сжимали искореженные пламенем автоматы. До самого последнего мига солдаты не знали, что мгновения их жизни сочтены, безжалостно укорочены подлым предательством.

– Осторожно… осторожно! – вскрикивала сестричка с огромными жалостливыми глазищами. – Не трясите носилки! Экие вы неумехи…

Инженерный минный разградитель на базе основного танка Т-80 своим безжалостным стальным ножом играючи сплющил обгоревший до неузнаваемости остов БМД, придавив навечно выведенную из строя боевую машину десанта к отвесной скалистой круче.

– На металлолом… – тяжко вздохнул зампотех батальона. – Ремонту и восстановлению не подлежит…

Выплевывая обгоревший до самого мундштука окурок, сержант из контрактников, сожалея о понесенных потерях, покачал головой:

– Столько техники почем зря угробили!

Его товарищ, не раздумывая, охотно поддакнул:

– И не говори!

Резко обернувшись, зампотех возмущенно выдохнул:

– Нашли, что жалеть! Этой рухляди давно место на ржавой свалке! Люди… людей жалко… их уже не вернуть…

Соглашаясь с капитаном, сержант зло рубанул:

– Суки! Сучья война! И никто и ни за что не в ответе…

– Во всем виноваты «чехи»!

Усмехнувшись, зампотех поправил кепку, оглянулся вокруг.

– Виноват тот, кто развязал эту войну.

– «Чехи» ее развязали! – с уверенностью приговорил сержант.

– А вот это, ребятки, вовсе и не факт…

Насколько капитан понимал, те, с кем воюют федералы, всего лишь орудие в руках жаждущих власти и наживы людей, чьи лица постоянно мелькают на экранах телевизоров, и никак на них и не подумать-то.

Поковырявшись в носу, боец недоверчиво хмыкнул:

– А чё, выходит, ее наши генералы почали?

– Они – пешки. Ты бери выше и по сторонам дальше. Думай, кому эта бойня выгодна. Враз все и сам сообразишь…

Переварив услышанное им, сержант прищурился в попытке поймать офицера на явной провокации:

– А нам говорили, что кругом исламисты и фундаменталисты. А за ними высовываются Америка и Турция с Англией.

– Эти акулы империализма – само собой. У них тут свой интерес. У каждого, правда, свой. Но в одном они все сходятся. Чем хуже нам всем, тем лучше им. Главное – нагадить, а что потом – вопрос последний…

Сорвав с себя защитный комбинезон, Леся накинула на тело легкое платье, натянула узкие и до щиколоток штанишки. Скромненько оделась Ищенко. Именно так выглядели местные женщины. Припрятав в кустах обмундирование, девушка спрыснула на ветки с баллончика, направила газовую струю на подошвы своих легких, немного стоптанных туфелек.

Резко выпрямившись, Леся почувствовала легкое головокружение. Перед глазами все поплыло. Пришлось ей зажмурить глаза, отдышаться. Постепенно вернулись звуки леса, приближающийся рокот вертолетных движков, учащенное сопение Панаса.

– Украинка, не уходи! – слезно умолял девушку недавний соратник по ожесточенной борьбе с федеральными силами.

– Сдохни ты, упырь! – наемница зло сплюнула и в нерешительности оглянулась по сторонам, лихорадочно нащупывая пути отхода.

Спасительное решение пришло само, спонтанно. Леся развернулась и пошла навстречу облаве, слегка забирая вправо, стремясь выбраться к дороге, уходящей от Ущелья Шайтана. Выкарабкавшись на щебенистый и неровный, усеянный свежими воронками путь, девушка перевела дух. Без сил она опустилась на землю. Лицо ее страдальчески перекосилось. Страшно болело раненое плечо. Рукав сильно намок, весь покраснел.

Спохватившись, Леся надорвала его зубами в том самом месте, где в плечо вошла пуля. Пальцами выдрала клок материи, чтоб никто не смог догадаться, что в момент ранения она ходила в другой одежде…

Выполняя широкий разворот, боевой вертолет завис над одиночной фигуркой, сгорбленно сидевшей посреди дороги. Буров поднес к глазам мощный армейский бинокль с двенадцатикратным приближением.

– Садимся! – приказал генерал.

Выбрав площадку, пилоты мастерски посадили боевую машину в ста метрах от сжавшейся в скорбный комок Леси. Напрягшаяся внутри, но внешне спокойная, девушка безучастными глазами взирала на то, как к ней спешат приближающиеся шаги в военных полуботинках.

– Что с ней? – будто издалека услыхала она чей-то властный голос и медленно повернула голову.

В двух шагах от нее стоял невысокий и плотный коренастый мужик с волевым взглядом. На его погонах защитного цвета тускло желтело по одной генеральской звездочке. Мимолетно подумалось, что ей, должно быть, повезло, что это ее единственный шанс выбраться из передряги, в которую она угодила по собственной наивности и неопытности.

– Сквозное ранение в плечо. Большая кровопотеря…

– Забирайте ее на «борт»…

Разгоняясь, завертелись лопасти. «Вертушка» оторвалась от земли. Стремительная тень заскользила по горным ущельям.

Два взвода десантников, доставленных на вертолетах, прочесывали местность с западного склона. Усиленные отряды спецназа двигались с севера и с востока, стремясь взять бандитов в кольцо, зажать их в тиски, насмерть раздавить сепаратистки настроенных фундаменталистов.

– Братцы, братцы! – вымученно улыбаясь, Панас протягивал руки к двум бойцам, наткнувшимся на окровавленного человека в гражданской одежде, по внешнему виду не похожего на боевика. – Я свой, свой!..

Сержант по рации вызывал санитаров с носилками. Его напарник машинально достал флягу, сделал небольшой глоток.

– Пить! – прошептал раненый, мучимый страшной жаждой.

– Тебе нельзя! – десантник качнул головой. – Ранение в живот…

Сочувствующая улыбка скользнула по губам много повидавшего на своем еще коротком веку солдата. Воды-то ему не жалко, да…

Истекающего кровью мужчину доставили в полевой госпиталь. В момент вскрытия брюшной полости усилилось кровотечение из сосудов, поврежденных острым лезвием ножа.

– Не спи, подай! – хирург глазами показал зазевавшейся медсестре на лежавший на столике инструмент. – Отсос!

Пока подключали электрический прибор, специальным черпаком из набора для реинфузии майор собирал скопившуюся в брюшной полости кровь в стерильную банку.

– Не выживет… – поплыло тихим шепотом за занавеской.

– Много крови бедняга потерял! – вздыхали сестрички.

– Цыц, сороки! – прикрикнул на них хирург. – Зажим!

Двумя пальцами он прижал поврежденный сосуд к позвоночнику.

– Тампон! Еще зажим!..

В соседней палатке вполголоса ругались интенданты.

– Ты, Семен, какого хрена отдал в операционную цельную бутыль со спиртом? Я те сколько раз говорил, что сначала ополовинь, разбавь, а опосля тащи им! Ты знаешь, почем нынче энтот спирт идет? – человек в майорских погонах крикливо взвизгнул.

– Не ори ты! За стенкой операция идет…

Пережимая печеночно-двенадцатиперстную связку, врач временно остановил профузное кровотечение из печени.

– Зажим Сатинского!

На стенку поврежденного магистрального сосуда майор наложил боковой сосудистый зажим Сатинского.

– Тампон!

Течь не остановилась. Истонченный сосуд не выдержал кровяного давления, лопнул чуть ниже.

– Диссектор!

Быстрыми движениями военврач мобилизовал сосуд при помощи диссектора выше и ниже повреждения, перекрыл его просвет, обмотав вокруг сосуда и затянув на зажиме круглые резиновые держалки, взял на турникет. Крупные капли пота выступили на мужском лбу.

– Глаза!

Уловив желание врача, девушка быстренько промокнула салфеткой стекающую к переносице солоноватую влагу.

– Ух! – операционная сестра облегченно вздохнула.

– Иглу!

Рану сосуда ушили синтетической нитью на атравматической игле. Перед ревизией брюшной полости хирургическая бригада произвела высушивание и новокаиновую блокаду брыжейки.

– Шприц!

Не вынимая иглы, меняя одни шприцы, майор ввел двести кубиков 0,25% раствора новокаина…

Окончательно Панас Загоруйко пришел в себя в общей палатке для рядового состава. Он лежал на койке с прикрытыми глазами, делал вид, что спит. На самом деле мужик внимательно прислушивался к тому, о чем болтают бойцы, по крупицам выуживая нужную ему информацию. О его истинной роли в отряде боевиков никто пока не догадывался. А с утра их всех собирались перевозить в стационарный госпиталь.

2

Небольшой аул удобно расположился возле шоссе, проложенного в годы развитого социализма. Селение заложили дорожные строители. Именно они поставили первые дощатые домики. Рабочие ушли, а возле их строений, в основанном ими поселке, один за другим выросли дома, добротные, из хорошего кирпича, двухэтажные, с мансардами…

Высокий мужчина с густой черной бородой, закрывающей почти все его слегка удлиненное лицо, по-хозяйски толкнул железную дверь, прихрамывая, зашел во двор. Возле ворот стоял темно-серый джип.

– Заждался! – бородач ласково провел ладонью по его блестящему капоту. – Извини, дорогой, дела задержали…

На шум заработавшего двигателя из дома выглянула миловидная в низко повязанном платке женщина и радостно заулыбалась:

– Аслан, наконец-то! Стреляли! Я страшно перепугалась за тебя! Думала, что с тобой худое стряслось!

– Пустое, Хадиса. Дела задержали…

Почесывая бороду, мужчина отвел глаза в сторону, будто попытался оглянуться назад, снова проделать весь свой долгий во времени путь…

Высокие горы и чистый прозрачный воздух обманчиво скрадывали все расстояния. Многим людям, стоявшим у подножия уходящей вверх кручи, казалось, что до вершины рукой всего подать, а вот на деле сам подъем отнимал немало времени и сил.

Покидая горный аул в сильном раздражении, Аслан долго стоял за околицей. Ему крайне не понравилась решимость соседки выкупить у него невольников. Его беспокоил не сам факт их возможной сделки. Он никак не мог взять в толк, откуда у бедной женщины наберется столько денег. Неизвестность своей непонятливостью тревожила и изводила. От злосчастной Замиры, потерявшей на войне мужа, стоило всего ожидать.

От греха подальше угрюмый бородач решил все ж избавиться от настойчивой нищенки, как только ему представится удобный случай.

– Сдаст еще сучка федералам, – процедил Аслан сквозь зубы, и его всего передернуло при одной этой мысли. – Удавить и псам на корм…

На небольшой лужайке паслась отара овец. Худющий пастушок в правой руке держал цепь, сковывающую его ноги. Рядом с ним, высунув длинный розовый язык, разлегся огромный волкодав.

– Бездельник! – безжалостная плеть больно хлестнула по прикрытой рваными лохмотьями мальчишеской спине. – Бараны всю траву начисто поели! Гони их дальше, дармоед! Забью до смерти, паршивец!

Пригибая спину, бедный Юрок засеменил, ступая по острым камням израненными в кровь голыми ступнями, россыпью оставляя за собой алые капельки. Жгучая плеть подгоняла его, заставляла спешить.

Выместив на мальчонке всю скопившуюся злость, горец пристально смотрел, как удаляется протяжно блеющее стадо.

– У, шайтан! – Аслан досадливо поморщился.

Спешно покидая свой дом-крепость, он позабыл взять документы. Шастать же без них по территории, контролируемой федералами, было небезопасно. Как с самого утра не заладилось, так и шло наперекосяк.

– Запорю дивану! – сквозь зубы процедил горец.

Круто развернувшись, взъяренный бородач, возвращаясь, широкими шагами, приволакивая ногу, заспешил к второпях покинутому им дому.

– Где она? – заорал он, толкнув от себя калитку.

– Я тебя предупреждала! Не тронь ее! – бесстрашно заступила ему дорогу Марьям. – Ты мне обещал!

Оттолкнув жену в сторону, Аслан прошел в дом. В комнатушке для прислуги, испуганно прикрыв головку ручонками, неподвижно сидела девчушка. Она безропотно ожидала своей неминуемой участи.

– На колени, дивана! – взревел бородач.

Вскрикнув, Анюта поспешила выполнить приказ хозяина. Она тут же бухнулась на пол, распростерлась ниц. Ее немая покорность остудила горца. Он лишь разок наискось хлестнул по девичьей спине. Рубашонка не выдержала. Худая материя расползлась, обнажая белеющее тело.

Проснулось дремавшее вожделение, разбудило неудовлетворенное желание. Бородач, ухватив девчонку за волосы, потянул ее к себе…

Когда горы отозвались эхом гремящего боя, Аслан проснулся, тихо лежал, прислушивался. Пытался он определить место, где столкнулись враждующие стороны. Поднялся. Неспешно оделся. Вышел во двор…

– К ужину не жди, – коротко бросил он жене.

Пройдясь по Марьям сумрачным взглядом, Аслан закрыл калитку и двинулся по кривой и узкой улочке…

Перевалив через вершину горы, мужчина тыльной стороной ладони вытер со лба капельки пота. Каждый раз, совершая нелегкий путь, он корил себя за то, что выстроил добротную домину на труднодоступном склоне скалы поистине себе на мучения. Отгрохал среди жалких лачуг двухэтажный особняк и огородил его высоким забором.

– Дурной башка ногам покоя не даст! – чертыхался Аслан.

Отмахав еще пару-тройку сотен шагов под легкий уклон, Асхадов повеселел и с ухмылкой попенял себя за собственную же слабость:

– Мой дувал – моя крепость…

Дом, который он отстроил для Марьям, своей первой и законной жены, с двух сторон надежно прикрывался скалой. С фланга прибежище надежно оборонялось забором метровой толщины. Бетонные стены его жилища запросто могли противостоять снарядам крупного калибра. А глубокий подвал способен был спасти от ракетного удара с воздуха.

– Вай, глупая женщина, – мужские губы разошлись в презрительной усмешке, – она думает, что я разбогател, продавая тощих овец…

Скорее всего, именно так думали и остальные жители аула. Никто из односельчан не догадывался, что его отара пасется на горных склонах больше для отвода глаз. И Марьям не знала, насколько разнообразен его бизнес и насколько он противоречит закону и нормам морали.

– Глупая курица! – мужчина досадливо поморщился.

Будь его воля, он давно избавился бы от надоевшей ему до смерти, раздражавшей его до спазматических колик женщины. Аслан, разведясь с нею, боялся нарушить вековые и незыблемые законы их веры.

К тому же, отец Марьям до сих пор занимал важное положение, к его слову почтительно прислушивались. Как и лет десять тому назад…

В далеком 84-м году Аслан учился на третьем курсе Московского института Народного Хозяйства. С поступлением в тот столичный ВУЗ помог парню его родной дядя по матери.

– Я заплатил, кому следует, – родственник напутственно похлопал племяша по плечу. – Поступишь. Больше ты на меня не рассчитывай. У меня своя семья, детишки растут…

В те еще времена конкурс на место на студенческой скамье в оном учебном заведении оказался не столь велик, и паренек из высокогорного аула, несмотря на все его скромные знания, успешно поступил. Педагоги закрывали глаза на все невразумительные ответы абитуриента, напротив фамилии которого в списках стояла галочка, выводили положительные оценки, достаточные для набора проходного балла. Они тихо заявляли:

– Плохо, молодой человек. Если бы за вас так не просили бы…

Студенческая стипендия не позволяла жить на широкую ногу, и Аслан сильно тяготился отсутствием наличных средств. Случай свел его с профессором Русланом Хайбулатовым. Земляки нашли много общих точек соприкосновения. Каждый имел свой интерес. Доктор наук искал в студенческой среде способных ребят, могущих в обозримом будущем стать для него поддержкой. Аслан приобрел себе защиту и иммунитет от всякого рода неожиданностей во время сессий.

Между словом выяснилось, что родной дядя молодого человека всучил взятку экзаменаторам не без помощи Руслана Тимрановича.

Безусловно, профессор прекрасно знал о бедственном положении своего студента и за чашкой чая доверительно посоветовал ему:

– Женитесь, Аслан, на приличной девице. С хорошим приданым и с крепким положением в обществе… Лучшее решение всех проблем…

Неглупый от рождения паренек намек понял. Практически про то же самое мамин брат периодически твердил ему при каждой встрече:

– Найди себе и умыкни девку. Женись на богатой дочурке важного «мандарина» и легко прокатишься по всей жизни…

Вечерело. Вагон раскачивало. Постукивали колесные пары. Розовый закат окрасил небосвод. Со своей верхней плацкартной полки Аслан рассеянно следил за плывущими за поездом кучевыми облаками.

Белые пятна то растягивались, то сжимались, плавно меняли форму, превращались в узнаваемых зверушек. Затем их очертания смывались…

– Легко сказать… А ты попробуй, умыкни… Папашка ихний потом с землей сровняет за свою уведенную со двора козочку. Живьем шкуру сдерет с борзого козла. Ха-ха-ха… – парень смеялся сам над собой.

Мрачные мысли сменяли друг друга, роились, переплетались. Ему и хотелось, и кололось. Он боялся последствий. В их краях невест крали. Дикий обычай пришел из далеких времен. Советская власть, как могла, каленым железом выжигала рудимент, доставшийся ей в наследство от средневековья. Но у гордых гор на древние законы имелся свой взгляд.

Девушек по-прежнему умыкали. Частенько похищения происходили по взаимному согласию сторон. В ряде случаев родня невесты смирялась и шла на мировую. Случалось, что похитителей ловили и в назидании всем остальным и для острастки жестоко наказывали. По законам гор.

– Как бы боком оно мне не вышло… – протянул Аслан.

Глядя в окно, парень загадал. Если у ближайшего переезда увидит он запряженную повозку, то попытку по приезду домой предпримет. А ежели у шлагбаума остановится авто, то…

Смеркалось. Колеса застучали чаще. Раздался протяжный свисток. Мимо окна проскочил нерегулируемый переезд. Пусто…

Со стороны туалета ощутимо несло характерным запахом давно не убираемых мест общего пользования. Шустрый проводник накануне так набрался вина, что еще с вечера задрых в служебном купе, манкируя своими должностными обязанностями. Вагон накалился. Все окна были открыты. Проказливый сквознячок гонял по грязному, немытому полу серовато-желтоватый пух из перьевых подушек и семечковую шелуху.

– Земляк, выпьешь? – с нижней полки протянулась приглашающая рука. – Хороший человек ничего не жалко, да…

Внизу на узком столике развернули походную скатерть-самобранку. От вареной курицы, завернутой в фольгу, слегка попахивало. Копченая колбаска, извлеченная из газетного свертка, потеряла привлекательность и вызывала неприятные ощущения, близко сравнимые с брезгливым отвращением. Плавленый сырок «Дружба» грузно осел и расплылся.

– Садись, гостем будешь… – последовало новое предложение.

Когда плетеная баклажка опустела, сосед Аслана оказался в курсе всех его тревог и забот.

– Ты мне, как брат! – Шамиль широко улыбнулся. – Поможем…

Кого лучше всего выбрать ему в качестве потенциальной невесты, Аслан особо не задумывался. Давно на примете имелась у него одна прелестная девица, по которой парень временами украдкой вздыхал.

Год назад повстречал он на дискотеке юную девчушку с большими и выразительными глазами. С первого взгляда Аслан влюбился. Хотел парень подойти к ней и познакомиться, но его сразу предостерегли:

– Не лезь! Младшая дочка Мирзоева. Ей еще и шестнадцати нет…

И Аслан в тот вечер благоразумно отступил. Его испугал не юный возраст красавицы – в их краях ранние браки вовсе и не редкость – а ее сановный отец. Занимал Иса Мирзоев пост второго секретаря райкома партии и слыл крутым на нрав человеком…

– Вай! – попутчик громко рассмеялся. – Джигит такой не говорит. Какой разница, кто у нее отец. Важный шишка или пенек с ушами…

Как и обещал, Шамиль все устроил. Его бесшабашные дружки через день подкараулили Алию, которая только на днях окончила школу. На девушку, вышедшую из торгового центра, ловко накинули паранджу, плотно окружили. Праздная толпа ничего не заметила, так быстро все на ее глазах произошло. Прохожим могло показаться, что молодые люди столь весело забавляются. Они, громко разговаривая и смеясь, уводили пленницу к стоявшему рядом неприметному автофургону.

– Люди! Помогите! – взывала к прохожим Алия.

Девичий крик утонул. Он растворился в разноголосом гуле быстро перемешивающейся толпы. Его мгновенно заглушили и нивелировали нарочито громкие, бурно веселящиеся крики окруживших Алию парней.

– Эй, личико открой! – кривляясь, пропела уморительная рожица.

– Поехали, обмоем обновку! – взлетела вверх выразительная рука.

– Сегодня первый приз за тобой! – хлопнули звонкие ладоши.

Оглушенная и ничего не понимающая, Алия еще не успела прийти в себя, а ее везли в трясущемся кузове, зажали с обеих сторон крепкими и жилистыми мужскими руками. Во рту у нее торчал тряпичный кляп. Она замахала руками, призывая на помощь. Сидевший рядом парень сдвинул брови, предупреждая, прижал палец к своим губам:

– Ш-ш-ш! Тихо будешь сидеть, ничего с тобой не случится…

Как ни пыталась бедняжка понять, кто ее похитил и куда ее везут, это ей никак не удавалось. Машина петляла по узким и кривым улочкам, усеянным трещинами и многочисленными выбоинами, кружила, сбивала со следа возможную погоню.

Когда затрясло сильнее, Алия догадалась, что они едут в сторону от города. Долго ехали, поднимаясь по серпантину горных дорог. Потом ее вывели из машины и заставили идти пешком. Пленница, ничего перед собой не видя, спотыкалась. Ее поддерживали под локотки.

– Извини, другой транспорт нету. Один ишак тут свободно едет… – сознавая, с кем они имеют дело, похитители вели себя вежливо.

Это самое обстоятельство девушку немного успокоило. Она уже не страшилась за свою жизнь, хотя прекрасно понимала, чем обычно у них в горах оборачиваются подобные умыкания невест.

– Круто забрался твой женишок… – раздалось справа от нее.

И самым занятным для нее оказалось то, что, по ее разумению, она сама лично никому из парней не давала никакого видимого повода, чтоб кто-то из ее знакомых смог отважиться на подобный поступок. Неужто женишок со стороны? А вот это ее и тревожило, не давало ей покоя.

– Вот и столица нашего шаха… – послышалось слева.

Сбоку потянуло дурманящим запахом свежеиспеченной лепешки. В двух шагах от Алии сердито закудахтала курица, захлопала крыльями. С другой стороны в ответ лениво забрехала худая беспородная дворняга. Протяжно замычала тощая корова. Перекликаясь, заблеяли глупые овцы. Дремлющий аул встрепенулся, встречая незнакомцев.

– А палаты у него царские… – пропели над самым ее ухом.

Чуть не споткнувшись, девушка прижалась к поддерживающему и направляющему ее локтю. Ей стало не по себе. Алия осознала, что через несколько шагов ее судьба может сделать крутой поворот, после чего о возврате к прежней беззаботной и наполненной радостью жизни думать и говорить не придется.

– А вот и он сам… – с ее глаз сняли темную повязку.

С трясущимися губами Аслан поджидал возле калитки собственного дворика, где к выступающей скале сиротливо прилепилась развалюшка из грубо отесанного камня. Собственно, в домике имелась всего одна комнатка, которая делилась на прихожую и горницу неопрятным куском матерчатой в просвечивающих прорехах вылинявшей занавески.