Текст книги "Япония. Вся правда. Первая полная антология катастрофы"

Роман Цирулев
Япония. Вся правда. Первая полная антология катастрофы

Вступление

11 марта 2011 года к северо-востоку от крупнейшего японского острова Хонсю произошло одно из сильнейших землетрясений за всю историю наблюдений, через несколько часов после которого на тихоокеанское побережье Японии обрушилось мощнейшее цунами невиданной силы даже для этих привычных к ударам гигантских волн мест. Стихийными бедствиями были разрушены целые города, почти 30 000 человек погибли или пропали без вести, еще десятки тысяч потеряли свои дома. Но каким бы страшным ни было великое землетрясение 2011 года, в истории оно останется прежде всего не из-за своей силы или разрушительности – только в предыдущем 2010 году землетрясение на Гаити унесло почти в десять раз больше жизней, а землетрясение в Чили было еще сильнее. Обстоятельство, которое отличает нынешний катаклизм от ему подобных, – последовавшая вслед за ним техногенная катастрофа на атомной электростанции «Фукусима-1», ставшая одной из крупнейших в истории и вновь возродившая страх всего мира перед ядерной энергией, успевший было поутихнуть за 25 лет, прошедших после чернобыльской аварии. Удар цунами нарушил нормальную работу станции, в результате чего в окружающую среду попало большое количество радиоактивных материалов, а десятки тысяч людей были вынуждены спешно покинуть свои дома. В течение многих недель после аварии весь мир со страхом следил за попытками загадочных ликвидаторов, чьи лица были скрыты защитными масками, справиться с разбушевавшимся ядерным монстром, которые больше напоминали кадры фантастического фильма, а не реальность сегодняшнего дня. Спокойная и благополучная Япония в одночасье превратилась чуть ли не в самое опасное место на земле, лишний раз напоминая, в каком нестабильном мире мы живем.

Сейчас все еще гораздо больше вопросов, чем ответов по поводу того, что случилось на северо-востоке Японии. Впереди долгие месяцы расследований, обсуждений, экспертных оценок, которые неизбежно выльются в десятки статей и книг, посвященных катастрофе, которую уже окрестили «новым Чернобылем». Однако уже сейчас можно подвести некоторые итоги и ответить на самые животрепещущие вопросы. Перед вами – первая попытка разобраться, что же на самом деле произошло на станции «Фукусима-1» весной 2011 года.

Глава 1
Япония во власти стихии

Когда любуешься красотой снега или красотой луны, словом, когда бываешь потрясен красотой четырех времен года, когда испытываешь благодать от встречи с прекрасным, тогда особенно думается о друзьях: хочется разделить с ними радость.

Ясунари Кавабата, «Красотой Японии рожденный» (речь при получении Нобелевской премии по литературе за 1968 год) (пер. Т. Григорьевой)

Кому пришло в голову построить атомную станцию на самом берегу океана, где регулярно происходят цунами? Почему японцы, помнящие Хиросиму и Нагасаки, вообще не отказались от атомной энергии? Как вообще там можно жить, если их постоянно трясет? Эти и подобные им вопросы возникли у множества людей в первые же дни после появления сообщений о крупнейшем землетрясении 11 марта 2011 года и последовавшим за ним цунами, которые не только унесли жизни тысяч людей, но и стали причиной крупнейшей аварии на атомной электростанции «Фукусима-1», всерьез напугавшей весь мир. Люди по обе стороны Тихого океана поспешили окрестить ее «вторым Чернобылем», выстроиться в аптеки за йодом, до известной степени спасающим от радиации, и мрачно провозгласить достоверность пророчеств индейцев майя о конце света в 2012 году. Японию и японцев снова не поняли – несмотря на моду на все японское, статус передовой экономической и технологической державы и победоносное шествие суши по всему миру, Страна восходящего солнца остается для нас непонятной, возможно, самой далекой (не только географически) из всего разноцветного многообразия восточных культур. И кажущееся сближение с Западом во второй половине ХХ века – лишь иллюзия, не затрагивающая основ этой древней и самобытной цивилизации. Поэтому, чтобы понять, что же в действительности произошло в префектуре Фукусима в марте 2011 года, нужно немного погрузиться в некоторые особенности Японии – как географические, так и культурные.

Жизнь в природе

Человеку, плохо знакомому с Японией, эта страна зачастую представляется каким-то урбанистическим монстром – небоскребы, железобетон, техника, роботы (они там действительно уже похожи на тех самых роботов, о которых мечтали фантасты 60-х годов, умеют танцевать, разговаривать и все больше похожи на людей), крохотные квартирки-соты, люди-винтики, работающие на износ в гигантских корпорациях… Все это в Японии действительно есть, однако не вся она такая. Нарисованная картина относится в основном к городу Токио и его агломерации (куда входят также Иокогама, Кавасаки и несколько десятков других городов), да и то только к ее деловым районам. Правда, здесь живет почти одна шестая населения 120-миллионной Японии. Но ведь есть еще и остальные пять шестых… А за пределами деловых районов больших городов Япония выглядит совсем по-другому. Люди живут в невысоких домах (многие из которых в национальном, а не безликом «международном» стиле), на нешироких улочках и ездят на стареньких поездах вроде наших электричек, а не на сверхсовременных экспрессах. И они могут себе позволить нехитрое, но очень важное для японцев занятие – любование природой. Любовь к природе, наверное, свойственна людям всех национальностей, но для японцев она исключительно важна. Вся японская культура и мировоззрение отмечены особым эстетизмом и повышенным чувством прекрасного, идущим именно от любви к природе. Японцы знают, что красота в природе есть повсюду и нужно лишь научиться видеть ее.

Особо трепетное отношение к природе имеет глубокую духовную основу. Никакие достижения прогресса не мешают японцам сохранять национальную религию – синто, которая по сути является достаточно простым культом духов природы, казалось бы, более свойственным примитивным племенам, а не высокоразвитому обществу. Как правило, подобные учения уже на достаточно раннем этапе развития цивилизации уступают место более сложным с этической и философской точек зрения – именно тем, которые принято называть мировыми религиями. Японцы же сохранили свою религию, а вместе с ней и свойственное архаичным обществам умение чувствовать природу и жить в гармонии с ней. Впрочем, мировая религия на Японских островах тоже есть: это буддизм, среди форм которого здесь главенствующее положение занимает зародившийся в Китае чань (или, по-японски, дзен) – сложная философская доктрина, в которой, однако, основополагающими категориями являются созерцательность и медитация, а значит, и она только способствует японской любви и вниманию к жизни природы. Причем особенность японского мировоззрения такова, что эти религии не вступают в конфликт – верующие, как правило, относят себя к последователям и той и другой религии (а иногда и еще какой-нибудь), просто каждая из них занимает в их жизни свое определенное место.

Помимо просто повышенного чувства красоты природы для японцев характерно острое ощущение мимолетности этой красоты. Климат Японии разнообразен, и в нем ярко выражена смена времен года, очень контрастных между собой. Каждое время года выглядит по-разному, создает разные ощущения, настроения, мысли. Внимание к быстротечности изменений природы и ее хрупкости пронизывает всю японскую культуру – от этики деловой переписки (хорошим тоном считается упомянуть в письме, в какое время года происходят события, причем с такой поэтичностью, которая в европейском деловом письме вызвала бы только недоумения) до традиционной поэзии хокку, каждое стихотворение в которой должно быть написано так, чтобы было понятно, к какому из четырех сезонов оно относится. Кстати, если почитать сборники японской поэзии, в них очень часто можно встретить воспевание красоты снега и зимней погоды. Это может показаться странным – ведь в исторической части Японии (по линии Осака – Киото – Нагоя – Токио) снег в иные зимы не выпадает вообще ни разу! Но это как раз и есть причина такого внимания к снегу со стороны японских стихотворцев – чем реже и мимолетнее красивое природное явление, тем больше оно волнует, тем больше вдохновляет. Снег выпал, укрыл собой землю и – растаял. А следующей зимой его может вообще не быть. То же самое с цветением сакуры, которое длится всего несколько дней, но вызывает такой трепет у японцев, что об этом знает уже весь мир.

Миф об урбанистичности Японии разрушается и при взгляде на статистику. Примерно 2/3 территории этой совсем не такой маленькой, как иногда кажется (по площади она превосходит Германию), страны занимают леса, многие из которых выращиваются искусственно. Древесину Япония импортирует по большей части из Канады, а свои зеленые богатства бережет и восстанавливает, опять же в полном соответствии со своим особым отношением к природе. Зная все это, легко представить, насколько чудовищной должна казаться японцам такая катастрофа, как авария на атомной станции с выбросом радиации в окружающую среду. Какие меры безопасности должны были предприниматься, чтобы подобное никогда не случилось? И насколько более невероятным кажется то, что эта авария все же произошла именно в этой стране, с ее технологиями, аккуратностью и бережным отношением к окружающей среде. Да еще и в единственной стране мира, реально пострадавшей от атомного оружия… Но об этом чуть позже.

Наконец, есть еще один фактор, который вносит в сознание японцев обостренное ощущение мимолетности не только красоты, но и самой жизни. Этот фактор имеет непосредственное отношение к теме нашего рассказа. Вся территория Японии находится в зоне повышенной сейсмической опасности, а все ее тихоокеанское побережье подвергается постоянной угрозе цунами, которое может спровоцировать всякое землетрясение в любой точке огромного океана. Японцы с молоком матери впитывают сознание того, что все, что их окружает, может в любой момент безвозвратно погибнуть от очередного подземного толчка, и это не может не влиять на их особое отношение к миру. Землетрясения происходят в Японии в буквальном смысле ежедневно, правда, подавляющее большинство из них незначительные и не приносят никакого урона. Однако рано или поздно случается разрушительное землетрясение, уносящее жизни сотен, тысяч, а иногда и десятков тысяч человек, не говоря уже о прочем ущербе. И это землетрясение может произойти в любой точке страны, лежащей на стыке сразу четырех тектонических плит – Тихоокеанской, Североамериканской, Евразийской и Филиппинской.

Землетрясение марта 2011 года с магнитудой 9,1 по шкале Рихтера стало самым сильным в Японии за всю историю наблюдений, то есть с 1872 года, однако не самым разрушительным. Помимо силы подземных толчков на эффект от стихийного бедствия влияет еще множество факторов, и один из самых очевидных – местонахождение эпицентра землетрясения. 1 сентября 1923 года в Японии произошло землетрясение силой 7,9, эпицентр которого находился всего в 90 км от Токио. Такая близость к густонаселенным районам (в которых, к тому же, тогда еще не умели строить сейсмоустойчивые здания) и привела к тому, что Великое землетрясение Канто, как его стали впоследствии называть (районом Канто в Японии называют регион на востоке острова Хонсю вокруг столицы), стало самым страшным в истории Японии, унеся жизни более 170 тысяч человек и практически полностью стерев с лица земли города Токио и Иокогама. В 1896 году более 22 000 человек на северо-востоке страны (неподалеку от места нынешнего землетрясения) стали жертвами одного из сильнейших в истории Японии цунами, порожденного океанским землетрясением Мэйдзи Санрику, а в 1933 году практически в том же месте была зафиксирована до недавнего времени самая высокая магнитуда землетрясения – 8,4. Из происшествий более недавнего прошлого выделяется землетрясение 17 января 1995 года в городе Кобе, погубившее почти 6,5 тысячи человек.

Призрак Годзиллы

7 августа 1943 года в городе Хиросима родилась девочка по имени Садако Сасаки. Ее жизнь мало чем отличалась от жизни других японских детей, но когда Садако было два с половиной года, всего в полутора километрах от ее дома взорвалась атомная бомба. Девочка выжила чудом, потому что в столь малом радиусе от эпицентра взрыва с лица земли было сметено абсолютно все. Но до того момента как ее нашли и забрали в больницу, Садако успела получить большую дозу радиации от взорвавшейся рядом бомбы. Через девять лет у нее обнаружили лучевую болезнь. Уже в больнице ее лучший друг рассказал ей, что, по легенде, тот, кто сложит из бумаги тысячу журавликов-оригами, сможет загадать любое желание, которое обязательно сбудется. Садако успела сделать 644 журавлика и 25 октября 1955 года умерла от лейкемии, ставшей следствием радиационного заражения. Ее друзья доделали недостающих журавликов, и Садако похоронили вместе с тысячей оригами, которые она так хотела сделать. Сейчас памятник Садако Сасаки стоит в мемориальном памятнике мира в Хиросиме на месте разрушенного центра города, а сама она стала символом всемирного неприятия ядерной войны.

Посещение этого мемориального парка, напоминающего о бомбежках 6 и 9 августа 1945 года городов Хиросима и Нагасаки американскими ВВС, которые повлекли за собой гибель, по разным оценкам, от 150 до 240 тысяч человек, входит в школьную программу Японии. В обоих пострадавших городах в годовщину бомбежек проводятся памятные мероприятия, вечный огонь в парке, по замыслу создателей, не будет погашен до тех пор, пока в мире останется хоть одна атомная бомба, позиция Японии в различных международных переговорах об ограничении ядерных вооружений остается неизменно одной из самых жестких. Один из самых известных образов японской массовой культуры – герой многочисленных фильмов и комиксов гигантский динозавр Годзилла, по мысли своих создателей, разбужен от вековечного сна в недрах океана именно бомбардировками Хиросимы и Нагасаки. Более того, Годзилла сам радиоактивен и, по сути, представляет собой мастерскую аллегорию страха японцев перед всеразрушающим ядерным оружием. Почему же, имея такой страшный опыт и не заживающую до сих пор психологическую травму, Япония вовсе не отказалась от атомной энергии?

Ответ на этот вопрос прост и банален – экономическая выгода от использования атомной энергии смогла победить все риски, связанные с ее использованием. Япония на редкость бедна природными ресурсами, она не обладает запасами нефти, природного газа и лишь имеет незначительные месторождения каменного угля. Учитывая масштабы японской экономики, легко себе представить, какое огромное количество энергоресурсов ей приходится импортировать из-за рубежа. Поэтому уже в начале 60-х – десятилетия самого бурного экономического роста за всю историю не только Японии, но и вообще любой отдельно взятой страны во всем мире – была построена первая атомная станция в местечке Токай, префектура Ибараки. К тому времени в Японии уже существовал базовый закон об атомной энергии, подчеркивающий ее исключительно мирный характер (отказ от войны и армии вообще закреплен в послевоенной японской конституции). Начиная с 70-х, когда Япония вырвалась в лидеры мировой экономики, ядерная энергетика стала одним из приоритетных стратегических направлений развития. В настоящее время в Японии работают 55 ядерных реакторов, которые вырабатывают четверть всей производимой в стране электроэнергии.

Разумеется, при принятии решения о строительстве столь опасных объектов, как атомные станции, сразу же встал вопрос о сейсмической безопасности. К строителям атомных станций предъявляются строжайшие требования, реакторы отключаются при малейшей угрозе подземных толчков поблизости. К этому можно добавить и ограничения со стороны строгого экологического законодательства, существующего в Японии с 80-х годов. Многие проекты атомных станций были заморожены на этапе разработки или даже после начала строительства. Случаются также и случаи длительной остановки реакторов из-за природной стихии – к примеру, станция Касивадзаки-Карива (управляемая, кстати, той же компанией TEPCO, ставшей всемирно известной после аварии в Фукусиме) в 2007 году была остановлена аж на 21 месяц в связи с землетрясением в префектуре Ниигата. Тем не менее, до настоящего времени, несмотря на постоянную сейсмическую активность, удавалось избежать каких-либо серьезных инцидентов на ядерных реакторах.

Фукусима, любовь моя

Давным-давно, как передает молва, жила-была в некотором месте с названием Адатигахара в провинции Осю, страшная-престрашная ведьма, которая хватала проходивших поблизости путников и пожирала их.

Случилось однажды, что забрел в Адатигахара странствующий буддийский монах. Солнце как раз уже садилось, наступали сумерки, дул холодный ветер. Дороги впереди еще много, а ноги уже устали, голод донимает. Что там ни будь, а идти дальше нельзя никак! И бонза стал подумывать о том, чтобы попроситься на ночлег в первом же доме, какой только попадется ему. Но, к несчастью, он находился как раз на самой середине огромного пустыря, и кругом не было ни гостиниц, ни вообще какого-нибудь человеческого жилья. Бонза был в отчаянии и совершенно не мог придумать, как ему выпутаться из этой беды. Но вот вдруг далеко-далеко впереди показался огонек.

«Ага! – подумал бонза, – должно быть, там есть какое-нибудь жилье. Отлично! Ну-ка поскорее туда; попробую попроситься на ночлег!» И он поплелся на своих усталых ногах, налегая на посох, на огонек. Плелся, плелся и наконец-таки дошел. Глянул… А один-одинешенек стоит себе посреди пустыря домишко! Забор поломан, столбы покривились и покосились. Грязный, унылый, запустелый домишко! В домике оказалась благообразная, приветливая на вид старушка. Она не покладая рук пряла пряжу, сидя около поломанного светильника.

Осмотревшись, бонза окликнул старуху через забор:

– Эй, бабушка! Я путник. Заблудился я в этой пустыне, не знаю просто, как и быть теперь. Пусти, пожалуйста, отдохнуть, переночевать ночку!

– Это одинокая, бедная хижина, и нет здесь ни мягкой постели… да и ничего вообще нет. Так что уж извини, пожалуйста, нельзя здесь остановиться! – отвечала старуха.

Бонза пришел в ужас.

– Нет, нет! Не надо мне постели. Ничего не надо. Разреши только мне поместиться под кровлей; больше ничего и не прошу. Пожалуйста, не отказывай, пусти переночевать! – Бонза просил так настойчиво, так убедительно, что старуха, видимо, смягчилась.

– Ну, коли ты так просишь, пусть так и будет. Ладно уж! Если не пренебрегаешь моей убогой хижиной, заходи, пожалуй. Располагайся как тебе удобнее, отдыхай! – ласково и приветливо заговорила старуха.

Бонза обрадовался.

– Большое тебе спасибо! Так ты, значит, позволяешь? Благодарю, благодарю! – отвечал он, снимая тут же свою шляпу и дорожные сандалии. – Да-а! Из большой беды выручила ты меня, бабушка. Я иду путем-дорогой, мест этих не знаю, ну и заблудился на пустыре. Не знаю прямо-таки, что и делал бы я дальше, не прими ты меня так радушно. Вот уж, правда, неожиданная помощь. Как только и благодарить тебя. Наму Амида буцу! Наму Амида буцу!

Продолжая разговаривать, бонза вошел в хижину.

Старуха ласково улыбнулась, отставила в сторону свою прялку и подошла к очагу.

– Вот какой холодище! Тяжеленько же, должно быть, пришлось тебе. Ну, ничего. Подсаживайся сюда, погрейся у огонька!

– Как же, как же! Благодарю. А-а! Хорошо, тепленько! Вот уж прямо совсем как возродился.

– А, наверно, ты так-таки и не ел ничего?

– Да, по правде сказать, я порядком голоден, потощал совсем.

– Какая жалость! Ну погоди малость, я найду тебе чего-нибудь перекусить.

Старуха отправилась в кухню, изготовила ужин и угостила бонзу. И так-то уж была она ласкова, так-то уж была приветлива, что бонза весь растаял и не знал, как и благодарить свою благодетельницу.

После ужина они оба опять уселись подле огня и повели разговор о том да о сем. Но вот, пока они болтали, топливо в очаге сгорело, и огонь понемногу да понемногу угас совсем. Так было хорошо, тепло, а тут опять наступил холод.

– Ой! – воскликнула старуха. – Вот беда еще! Топливо сгорело все. Не оставаться же так в холоде. Ну ладно! Я пойду на гору, подсоберу немного валежника. А ты уж побудь дома. Придется малость поскучать тебе, ничего не поделаешь.

– Ты хочешь идти? Зачем же тебе трудиться? Я ведь и сам могу пойти набрать. Непростительно будет мне допустить идти тебе, такой старухе! – отвечал простодушно монах.

Старуха отрицательно покачала головой.

– Ну нет! Ты гость! Сиди себе спокойно. Такая жалкая заброшенная хижина, никакого угощения, да если еще я не позабочусь, чтобы хоть огня было вдосталь! Ну, одним словом, оставайся себе спокойно дома. Прошу тебя! – сказала она и вышла было из дома, но вспомнив, должно быть, что-то, вернулась назад.

– Я хочу кое-что сказать тебе. Я скоро вернусь. А пока я буду в отлучке, ты сиди здесь смирнехонько и не отходи от этого места. Да кроме того: там в глубине дома… там моя спальня. Так вот, никоим образом не вздумай заглядывать туда! На это у меня есть свои причины. Если же ты не послушаешь меня, если вздумаешь посмотреть, то так уж и знай, не жди от меня ничего хорошего! – Она несколько раз повторила с настойчивостью свое требование.

Бонза отвечал:

– Ладно, ладно! Будет по-твоему. Раз ты говоришь не смотреть, так чего же ради стану я смотреть. Не буду, не буду, не беспокойся!

– Помни же! Ни под каким видом не смотри!

– Конечно, не буду и не подумаю.

– Ну, так я надеюсь. Однако надо поторапливаться. – С этими словами старуха вышла из дома и быстро направилась к горе.

Бонза остался в доме один. Он в раздумье сидел подле очага. Но вот он стал ощущать как будто какое-то беспокойство, и беспокоить его начали именно недавние слова старухи.

– Старуха так настойчиво повторяла: «Во время моего отсутствия не сходи с этого места и никоим образом не вздумай заглядывать во внутренние комнаты». Что бы это могло значить такое? – думал бонза. И чем дольше думал он, тем неспокойнее и неспокойнее становилось на душе у него.

У человека вообще сильно развита склонность поступать наперекор. Если сказать ему: не делай этого, то ему непременно захочется сделать именно это. Сказать ему: не смотри на это, то непременно явится желание смотреть. Так точно и бонза. До этого времени он не думал ни о чем таком, но когда старуха запретила ему заглядывать во внутренние комнаты дома, то у него сразу же явилось желание непременно посмотреть, что там такое.

– Немножко только… мельком взглянуть; ведь, право же, это ничего, – подумал он и медленно начал подниматься с места.

– Нет, нет! Хорошо разве будет, если я посмотрю, после того как она так наказывала не смотреть? А кроме того… кто знает, что может приключиться со мною? Ведь она так строго-настрого наказывала, предостерегала! Вот же ее слова: «А если вздумаешь заглянуть, то так и знай, не жди от меня хорошего». Нет, боязно! Ну его подальше совсем! – Он опять сел на свое место.

– Положим, что же? Оно, конечно, так. Но ведь опять же… Ее здесь нет; если я сейчас и взгляну малость, то об этом не будет знать решительно-таки никто, если только не скажу я сам…

– Однако посмотреть?.. Нет, лучше не смотреть! Так не смотреть?.. А ну возьму да и посмотрю! – Он несколько раз то вставал, то опять садился.

Наконец решился окончательно.

– А-а! Была не была! Посмотрю, пока ее нет дома, – решил он и, не раздумывая больше, осторожно пробрался во внутренние покои в глубине дома. Заглянуть туда…

О ужас! Там целыми горами нагромождены были останки поеденных людей. В одном углу – головы, в другом – ноги. Все залито кровью; невыразимо противный запах ее ударил в нос. Бонза оцепенел от ужаса. Ахнул только он и тут же присел на чем стоял.

– Ой! Беда, беда! – лепетал он, потеряв всякую способность двигаться. Беспомощно вертелся он на одном месте, все тело у него дрожало, колени стучали, но предпринять что-либо от страха он был не в состоянии. Понемногу наконец он оправился, пришел в себя.

– Эге! Так вот оно, в какой дом попал я на ночлег. Это, значит, и есть обиталище той самой ведьмы, рассказы о которой я слышал уже давно, и ведь поди же! Какой радушной, какой приветливой старушкой прикинулась она! А вот оно, какова она в своем настоящем виде! Ну конечно! Такая страшная ведьма пожрет меня за один раз. Ах ты беда какая! Как же быть тут? Как-никак, а однако нечего прохлаждаться в таком месте. Сейчас вернется ведьма. Что только будет тогда со мной? Попаду в беду. Ой, попаду! Нет, коли так, то нельзя терять ни одного момента. Будь что будет! Поскорее только бежать отсюда!

Бонза живо изладился, выскочил за дверь и без оглядки пустился наутек.

– Эй! Стой, погоди! – окликнул его сзади кто-то, неизвестно кто.

Не слышит как будто бонза; больше и больше только прибавляет бега.

– Стой, погоди! – стало раздаваться все ближе и ближе за ним, и, наконец, ясно послышался голос старухи, его хозяйки. – А! Негодный монашишко! Как ни наказывала я тебе, заглянул-таки ты, значит, в мою спальню. Ну погоди же, дам я тебе знать!

– Ай! Ай! Беда моя пришла! Пропал я, если она схватит меня! – лепечет бонза и стрелой несется, забыв совсем про свои усталые ноги. Летит монах что есть духу. «Наму Амида буцу!» – шепчут его губы святую молитву.

– Стой, погоди! – раздается сзади.

Так бежали они немало времени, и перемешивались между собою молитва бонзы и окрики ведьмы. То жалобное «Наму Амида буцу», то грозное «Стой, погоди» – оглашали одно за другим мертвую тишину ночи.

Но вот на счастье монаха стало рассветать. Ночь окончилась. Все нечистые, все оборотни боятся светлого солнца и не смеют показываться при нем. Как только рассветает, они сразу же слабеют и не могут уже ничего делать.

Так и эта ведьма. Чуть только рассвело, она тут же куда-то пропала, как будто ее никогда и не было. Монах с облегчением перевел дыхание.

– Ну и ну! Попался же я в переделку, ведь едва-едва спасся! И это, конечно, благодаря божественной помощи, заступничеству святого Амида, в которого я сыздавна верую. Благодарю тебя, Амида. Наму Амида буцу! Наму Амида буцу!

И не раз, и не два вознес бонза свою горячую молитву Будде. А потом… Потом немало еще постранствовал он по белу свету, переходя из одной провинции в другую.

Такую легенду из стародавних времен рассказывает нам Садзанами Сандзин – японский «коллега» братьев Гримм и А. Н. Афанасьева, – посвятивший свою жизни сбору сказок и легенд старой Японии и пересказу их для современного читателя понятным ему языком. К чему она здесь? А к тому, что в этой истории, несмотря на всю ее мифологичность, совершенно четко указано место действия – провинция Осю, которая является не чем иным, как нынешней префектурой Фукусима. И старуха Адатигахара здесь – всем знакомый персонаж, ее именем даже названа равнина близ столицы префектуры, тоже носящей название Фукусима. Если иметь это в виду, так и напрашивается аналогия между старинной легендой и современной катастрофой: действительно, на кого похожа эта до смерти пугающая своих гостей старая ведьма, как не на символ самого пугающего врага ядерной эры – радиации, неприметной и мирной до поры до времени, но внезапно безжалостно пожирающей всех без разбора, и спастись от нее можно только так, как удалось шустрому монаху, – быстрым и безоглядным бегством. Только вот, в отличие от сказочной ведьмы, рассвет, закат и прочие астрономические явления никак не влияют на эту жестокую хищницу. Возможно, среди десятков тысяч жителей Фукусимы, спешно покидавших свои дома под угрозой радиоактивного заражения, нашлись те знатоки родных преданий, которым тоже пришло в голову это сходство. Впрочем, едва ли им в тот момент было до поэтических параллелей…

Префектура Фукусима, название которой столь роковым образом рифмуется с Хиросимой (в этих двух японских словах совпадает второй иероглиф сима), расположена на северо-востоке самого большого японского острова Хонсю, на юге исторического района Тохоку (что буквально переводится как «Северо-восток») и отделяет его от столичного региона Канто. Тохоку – крупный регион с относительно небольшой плотностью населения, по японским меркам это «глубинка». По площади (13 800 кв. км) Фукусима занимает третье место среди японских административных единиц (а по сути второе, так как остров Хоккайдо не делится на традиционные префектуры, а представляет собой единое образование площадью в несколько раз больше любого другого; среди «обычных» же префектур Фукусиму опережает только Ивате в том же регионе Тохоку), а по населению – лишь восемнадцатое (чуть больше 2 миллионов в конце 2010 года, однако из-за массовой эвакуации в связи с катастрофой население сильно сократилось). Если в соседней Мияги есть миллионник Сендай, то в самых больших городах провинциальной Фукусимы – Иваки и Корияме – население составляет не больше 350 000 человек. Среди занятий жителей не последнее место занимают сельское хозяйство и рыбная ловля, а одной из главных отраслей промышленности региона – по крайней мере до последнего времени – была электроэнергетика, во многом за счет одной из крупнейших в стране АЭС «Фукусима-1».

Предки современных японцев в начальный период своей истории занимали не все Японские острова, а только центральную их часть. Территория современной Фукусимы еще в IV веке вошла в состав первого японского государства Ямато, но долгое время оставалась границей распространения японской цивилизации – дальше начинались уже слишком суровые с точки зрения климата земли, населенные племенами коренных жителей этих мест эмиси, родственных айнам, которых японцы впоследствии практически полностью ассимилировали. В V веке здесь даже были построены защитные стены, с помощью которых японцы отгораживались от нежелательных северных соседей примерно так же, как это делали китайцы во времена династии Цинь, построив свою знаменитую стену. Хотя японская колонизация постепенно продвигалась и в итоге «поглотила» весь Хонсю, северо-восточные территории всегда оставались слаборазвитой окраиной, не игравшей ключевой роли в японской истории.

Хотя иностранные туристы в Японии обычно посещают крупные города, а сами японцы предпочитают ездить в более южные регионы (все-таки здесь холодновато), путешественнику в Фукусиме найдется что посмотреть. Это и древний город Айдзувакамацу с одним из красивейших в Японии средневековых замков XIV века и великолепным садом местных правителей из рода Мацудайра, и старинная почтовая станция Оутидзюку в городе Симого, знаменитая своей аутентичной деревянной застройкой эпохи Эдо (XVI–XIX вв.), и «кулинарная достопримечательность» город Китаката, лапша «рамэн» откуда славится на всю Японию, и красивейшие пейзажи национального парка Бандай-Асахи с многочисленными озерами в углублениях земной коры, образовавшихся в результате извержения вулкана Бандай. Однако можно с большой долей уверенности предположить, что в скором времени главной достопримечательностью этих мест станет объект совсем иного рода – теперь уже бывшая АЭС «Фукусима-1». Как только радиационная угроза снизится до «терпимых» пределов и режим эвакуации будет отменен, сюда устремятся сотни новоявленных сталкеров и просто смелых искателей острых ощущений со всего мира – как это и случилось с Зоной отчуждения вокруг Чернобыльской АЭС.