Текст книги "Каратель богов"

Глава 4

Указанные мне к прочтению молитвы отсутствовали в официальных церковных молитвословах, поскольку были придуманы самим Дьяконом и имели хождение лишь среди его воинственной паствы. Как правило, вдохновение накатывало на пророка лишь в ходе его экзальтированных проповедей, в другое же время музы посещали его не слишком охотно. Видимо, поэтому за всю историю своей секты он насочинял от силы дюжину молитв. Да и те были короткие и мало чем отличались одна от другой – моя тренированная память выучила все до одной за считаные минуты.

Однако, когда чтение молитв назначалось в качестве наказания, их краткость компенсировалась внушительным количеством повторов. И халтурить при этом строго-настрого воспрещалось. Декламировать Дьяконовы вирши праведнику следовало столь же прилежно, как школьнику – стихи на уроках литературы: громко, с чувством, с толком, с расстановкой. А иначе Учитель мог разгневаться и заставить нерадивого «отрока» вести счет прочитанных молитв сначала.

Выйдя из храма, я повернулся лицом к его главным воротам, принял коленопреклоненную позу и приступил к чтению. Трофейные четки помогали мне не сбиться со счета, а профессиональные навыки – обдумывать попутно варианты развития событий и стратегию моих дальнейших действий.

(Дьякон ни разу не упомянул настоящего имени Дровосека и умолчал о его тяге к прекрасному. Стало быть, Цефон не был посвящен в такие подробности. Не прояви я осторожность, мне пришлось бы оправдываться, откуда я обо всем этом знаю. Разумный был ход. Лишние подозрения мне ни к чему – я и без того балансирую на грани со своей «Вирсавией». И то, что меня до сих пор не взяли под стражу, говорит о том, что первый раунд моей игры с Пламенным Крестом я выиграл.

Начало второго – и, если повезет, последнего раунда – зависит от того, насколько хорошо Башка синхронизировал мой мини-комп с мини-компом Цефона. Впрочем, после того, как коротышка обвел вокруг пальца армейских связистов, в его профессионализме больше сомнений нет.

Дьякон может переслать Дровосеку фотокопию двумя способами: с мини-компа Цефона или скачав предварительно файл себе. Во втором случае пророк заполучит вместе с «Вирсавией» программу-шпиона, которая также поможет мне перехватить его переговоры с оружейным бароном. А в будущем – позволит нам держать главу секты под наблюдением…)

Хитрый Дьякон предпочел первый вариант. Это меня огорчило, так как я упустил отличную возможность убить одним выстрелом двух зайцев. Ну да хрен с ним, со вторым! Ушел так ушел – разделаюсь сначала с первой подстреленной добычей. Тем паче на прицеле у моего электронного лазутчика маячила еще одна перспективная жертва.

Читая молитвы и отвешивая поклоны, я не мог воспользоваться спрятанным под одеждой вторым мини-компом. Но перехватываемые им данные были мне доступны, поскольку они транслировались на выносной дисплей. Он представлял собой контактную линзу, вставленную мне в левый глаз – тот, что почти целиком был сокрыт под опухшими от побоев веками. Через линзу мне на сетчатку проецировалась информация, которую я периодически получал от Астата и Вектора. В настоящий момент они лежали на позициях в трехстах метрах от церкви и видели меня, молящегося, вполне отчетливо. Что они при этом думали, я мог только догадываться – мы не имеем привычки вести отвлеченные разговоры в ходе операции. Но будь я сейчас на их месте, меня наверняка забавлял бы вид согбенного в дурацкой позе и кланяющегося, как болванчик, босса.

Пророк и Дровосек поддерживали между собой связь, даже находясь в разных локациях – технические возможности последнего это позволяли, – и общались друг с другом на «ты». Но их переписка была исключительно деловой и не затрагивала личных тем, без чего не обошлись бы в разговоре старые добрые знакомые.

Дьякон, видимо, слышал о любви собеседника к живописи, но не был уверен, так ли это на самом деле. И потому, обменявшись с Дровосеком паролями, перво-наперво поинтересовался, правда ли, что он знает толк в картинах и собирает их? Тот не стал делать из своего хобби секрета и подтвердил: да, верно, есть у него в крови такая страстишка. После чего пророк опять поинтересовался, что мог бы предложить ему Дровосек в обмен на это, и переслал ему фотокопию «Вирсавии».

Я затаил дыхание. Каналы связи такого параноика, как Дровосек, надежно перекрыты многоуровневыми брандмауэрами и высококачественными антивирусными фильтрами. Нашей программе-шпиону будет не в пример сложнее проникнуть в компьютерную сеть торговца оружием, нежели в мини-комп Дьякона. Однако вскоре после того, как пророк отправил файл, со мной вышел на контакт отслеживающий его переправку Башка. Он заверил меня, что все в порядке: вирус внедрился, не вызвав в стане врага панику. По словам Башки, у Дровосека стояла система защиты данных, используемая в ВМФ, причем устаревшая на одно поколение. Что косвенно подтверждало версию о том, будто барон переправляет в Зону контрабандный товар на военных кораблях через Балтийское и Черное моря. Но пока это открытие меня не интересовало. Мы заложили под обрабатываемый нами Объект еще одну бомбу – вот чему следовало сейчас радоваться.

Дьякон получил ответ примерно через минуту. Дровосек писал: если его экспертиза подтвердит, что Брюллов – подлинный, значит, Пламенный Крест гарантированно получит за него на выбор или сотню ИПК, или полторы сотни ИПП «Шторм». Предложение было намного выгоднее того, на какое изначально рассчитывал покупатель, но он предпочел об этом не заикаться. Впрочем, торговаться пророк тоже не стал. Отписал, что такие условия его устраивают, после чего приступил к обсуждению с продавцом технических деталей сделки.

«Жди моих курьеров примерно через двое суток, – известил своего делового партнера Дьякон. – Картина будет с ними. Гарантировать ее подлинность на сто процентов не могу, но место, где ее обнаружили, указывает на то, что это не подделка. При возникновения какой-либо накладки сразу тебя предупрежу».

«Понял тебя, – подтвердил Дровосек. – Присылай, как обычно, не больше трех человек. Если картина окажется подлинной, я выпишу тебе пропуск на мои питерские склады, и ты сможешь забрать груз сразу, как только там появишься. Дальнейшая транспортировка груза – твоя проблема».

«С этой проблемой как-нибудь справлюсь, – заверил его Дьякон. – Какой именно товар выберу, еще не решил, но когда мои посланники до тебя доберутся, им будет об этом уже известно. На данный момент все. Если ко мне больше нет вопросов, тогда до связи»…

Я дочитывал последние молитвы и радовался обнадеживающим новостям, когда мимо меня в Неопалимую Купину взбежали по ступенькам трое праведников. Их торопливая походка давала понять, что они вызваны Учителем в срочном порядке. А срочным у него могло быть сейчас только одно дело – мое. И все бы ничего, но интуиция заставила меня навострить уши…

(После торговых переговоров в храм немедля прибывают трое сектантов. В условиях Дровосека также сказано о трех посредниках, коих должен прислать к нему покупатель. И если я не ошибся, именно этим парням поручат сопровождать меня в Москву для выкапывания «Вирсавии». Но тогда вместе со мной всех нас насчитывается уже четверо! Не сказать, что это выглядит чересчур подозрительно, ведь один из нашей компании может и не пойти на встречу с Дровосеком. Но тревожный звоночек прозвенел, и игнорировать его сигнал я не вправе…)

Не желая делать скоропалительных выводов, я решил сначала дождаться, когда Учитель призовет меня для оглашения приговора. Тогда-то все и выяснится окончательно. А пока беспочвенные подозрения лишь сбивали меня с мысли. Завершив искупление, я трижды перекрестился, поднялся с колен и продолжил отираться близ церковного крыльца, полагая, что мне недолго осталось томиться без дела.

Так и вышло. Действительно, вскоре я был вновь приглашен в храм. А когда спустя четверть часа покинул его в сопровождении троицы единоверцев, голова у меня прямо-таки гудела от нехороших догадок. Их враз накопилось столько, что я почти не сомневался в том, что эта встреча с Учителем была для Цефона последней. Хотя сам коварный Дьякон, естественно, не обмолвился ему об этом даже полунамеком.

Прежде всего он поставил меня перед фактом, что мой мини-комп пришлось сжечь. По вполне очевидной причине: после долгого хранения на нем греховной картины он пропитался скверной еще больше, чем носовой платок гриппозного больного – соплями. Безусловно, я тут же рассыпался перед пророком в благодарностях. Да и как было его не благодарить? Сам-то я вряд ли раскусил бы бесовскую сущность этой вещи. И, кабы не Учитель, продолжал бы дальше страдать в лучах ее черной ауры. Хоть я и не настаивал, останки преданного аутодафе мини-компа были брошены мне под ноги в качестве доказательства. Впрочем, я узнал о его смерти еще до того, как меня вызвали в храм. Это выяснилось, когда внезапно пропал сигнал, по которому я отслеживал переговоры Дьякона с Дровосеком.

А потом стало еще интереснее. Я думал, Учитель порадует меня тем, что мне не нужно тащиться с «Вирсавией» на рынок, поскольку барон – какая удача! – согласился обменять стволы на саму картину. Однако меня ожидал сюрприз! Оказалось, что мне все-таки придется идти на Обочину. А вырученные от продажи полотна деньги я должен принести назад и отдать их Дьякону. После чего он сам рассчитается с Дровосеком сразу, как только тот вернется в Зону из своей командировки за Барьер…

Короче говоря, Учитель лгал мне прямо в глаза и нисколечко при этом не краснел.

Цефона такие новости порадовали бы, ведь Дьякон пообещал снять с него епитимью, когда он вернется в Сосновый Бор и внесет заработанные деньги в казну секты. Это упрощало задачу наказанному ученику, избавляя его от необходимости самому заниматься покупкой и доставкой партии «пушек». За эту поблажку Учитель заслужил от Цефона очередной поток восхвалений, но я-то знал правду и живо смекнул, что кроется за пророческой милостью. И подоплека ее была весьма неприглядной.

Трудно сказать, за что Учитель вознамерился уничтожить своего ученика: за его участившиеся поражения, за припрятанную картину, за его реформаторские идеи или за все эти грехи вмести взятые. Одно было ясно: предавать Цефона публичной казни Дьякон почему-то не хотел. Возможно, боялся ропота прочих учеников – своих самых преданных последователей. А возможно, он поступал так из сострадания, поскольку жалел бывшего любимчика даже после всех допущенных им ошибок. Поэтому и решил даровать ему легкую смерть от пули в затылок вместо ритуального сожжения живьем на медленном огне.

Ни до какой Обочины я не доберусь – теперь это было очевидно. Меня прикончат в Москве сразу, как только я отыщу место, где зарыта картина, и откопаю ее. Это сделает кто-то из трех сектантов, коим поручено сопровождать меня в моей миссии. Как сказал Учитель, чтобы я смог в трудную минуту опереться на плечо единоверца и защитить картину на пути к рынку. Куда она в действительности, конечно же, не попадет, а отправится с моими палачами прямиком в штаб-квартиру Дровосека. Но к тому времени я буду уже мертв. И хорошо еще, если похоронен, а не брошен на растерзание мародерам и скоргам.

Забавная подобралась компания для этого рейда, каждый из участников которого нес за пазухой увесистый камень. Собратья Цефона планировали грохнуть его в московском парке Горького. Я же намеревался перебить их еще до того, как мы сунемся в питерский тамбур, поскольку не собирался телепортироваться в Москву, где мне пока было нечего делать.

Просто обожаю свою работу: путешествия в экзотические места, спортивные игры на свежем воздухе, щекочущий нервы азарт, непрерывный маскарад, общение с удивительными людьми… Ну разве можно променять такое счастье на каждодневное унылое сидение в офисе? То, что грозило мне, не согласись я два года назад превратиться из обычного человека в оборотня-редупликанта?..

Получив от Дьякона напутственное благословение и попрощавшись с ним, мы выступили в путь. От Неопалимой Купины до тамбура было около километра. Немного, но по мере приближения к нему приходилось идти все медленнее и осторожнее. А на подступах ко входу в гиперпространственный тоннель наша скорость и вовсе упала почти до нуля. После каждой перебежки от укрытия к укрытию мы затаивались и изучали впередилежащий путь. Возле тамбурного вихря всегда был велик шанс наткнуться на биомехов, враждебных сталкеров или вляпаться в ловушку. А на нас ко всему прочему лежала ответственная, богоугодная миссия, и потому мы были не вправе рисковать понапрасну своими жизнями.

Мои попутчики – Магог, Дедан и Аркей – являлись тертыми сталкерами, обладающими доведенными до автоматизма боевыми навыками. Но, как бывает у всех религиозных фанатиков, гибкость и логика их мышления оставляли желать лучшего. Вдобавок все они были пропитаны суевериями, а Магог и вовсе не трогался с места, не перекрестившись. Ярко выраженная набожность была их общей ахиллесовой пятой, хотя сами они считали иначе и искренне верили, что она придает им силы. Мне предстояло разрушить это наивное заблуждение единоверцев самым жестоким и вероломным способом. Ну а поскольку я решил нанести им упреждающий удар, сыграть на их богобоязни мне, извините за каламбур, сам Бог велел.

Во время очередной перебежки, когда до вихря было еще далеко, но пространство вокруг него уже отчетливо просматривалось, я вдруг споткнулся и мешком рухнул ниц на полпути между укрытиями. Бежавшие следом за мной Дедан и Аркей тут же подхватили меня под руки и дотащили до торчащего из земли фрагмента руин, где нас уже поджидал идущий в авангарде Магог. Я не кричал и не стонал, а просто молча обмяк, как будто ни с того ни с сего потерял сознание.

– Эй, ты это чего?! – забеспокоился Аркей, когда помощники усадили меня на камень и прислонили лопатками к стене. Мой не заплывший правый глаз был открыт и не мигая смотрел куда-то в одну точку. Однако едва Дедан встряхнул меня за плечо, я встрепенулся, заморгал, заерзал и, придав лицу ошарашенное выражение, проговорил:

– Видение, братья!.. Господь всемогущий! Мне только что было видение! Пророческое!

И, дабы произвести на них еще большее впечатление, я взялся симулировать якобы охватившую меня дрожь.

Единоверцы отшатнулись и удивленно вытаращили глаза, а Магог по привычке осенил себя крестным знамением. Какое непростительное легковерие! Они могли втроем истребить за раз полчище механоидов, но с затесавшимся к ним волком в овечьей шкуре эти ублюдки, похоже, прежде дел не имели. А тем более с волком, маскирующимся под овцу, которую они готовились вскоре пустить под нож.

– Во имя Дьякона и всех святых, расскажи, что ты видел! – попросил Аркей. Соратники ему дружно поддакнули.

Прежде чем вновь ошарашить впечатлительных праведников, я еще немного поиспытывал их терпение, притворяясь, что меня терзает суеверный страх и что мне не особо хочется откровенничать. После чего исполнился великой скорби и наконец заговорил:

– Ангел пролетел надо мной, задел меня крылом и сказал: Внемли же, Цефон, и знай – в Москве найдешь ты свою погибель! И падешь от руки человека, а не от когтей твари железной, и убийца твой уже видит и слышит тебя, аки изготовившийся к прыжку рыкающий лев! Однако утешься, Цефон, ибо твоя мученическая смерть откроет тебе путь в райские кущи. А на убийцу твоего падет проклятье, и будет он низвергнут в ад задолго до того, как твое бренное тело истлеет в земле!

Если доселе у меня еще оставались сомнения насчет моей скорой кончины, то теперь они испарились подчистую. Судя по тому, как повытягивались рожи у единоверцев и как недвусмысленно они начали переглядываться, мое мнимое пророчество угодило точно в десятку. Крутые парни, у каждого из которых было на совести множество загубленных сталкерских жизней, впали в оторопь. А Магог вместо одного раза перекрестился без остановки аж трижды. Я, разумеется, не подавал виду, что слежу за их реакцией и вообще в чем-то их подозреваю. Как сидел, уставившись расширенными от ужаса глазами в никуда, так и продолжал сидеть, корча из себя осененного ангельским перстом без пяти минут святого мученика.

– А ангел, он это… назвал имя твоего убийцы? – собравшись с духом, поинтересовался у меня севшим голосом Магог. Сковавшее его напряжение было столь велико, что персты, коими он крестился, так и остались сомкнутыми, словно их свела судорога.

Исходя из того, что именно он задал мне этот вопрос, и какие взоры метнули в него Дедан и Аркей, мне следовало догадаться: Магог и назначен Дьяконом моим палачом.

– Имя?.. Нет, я не знаю его имени, – ответил я, потупившись. Но, заметив искоса, как затаивший дыхание Магог облегченно выдохнул, не преминул добавить: – Но ангел сказал, что в момент моей гибели я успею взглянуть этому человеку в глаза. И что мой предсмертный взгляд будет потом сниться ему каждую ночь до самой его смерти.

И я посмотрел на Магога так, как положено смотреть страстотерпцу на своего мучителя: со светлой печалью в глазах и блаженной улыбкой на устах.

– На все воля Божья, и не в нашей власти противиться ей, – пробормотал он, помрачнев еще больше и отведя взгляд. – Да благословит тебя Господь, Цефон, и даст тебе силы пройти твой земной путь до конца с достоинством!

Многое бы, наверное, отдал Магог, чтобы прикончить свою жертву здесь и сейчас, раз уж не в его власти было даровать ей пощаду. Однако, поспешив с моей расправой, он мог затем не найти укромного места, где я зарыл «Вирсавию». И даже начерти я единоверцам подробный маршрут, не факт, что, очутившись в Москве, они сумеют воспользоваться моими подсказками. Полагаться в Зоне на приметы – крайне сомнительное дело. В этих гиблых краях все настолько непостоянно, что порой даже новейшие армейские карты локаций безнадежно устаревают за какие-то пару месяцев. Вот почему из нас четверых я один имел реальный шанс правильно сориентироваться и добраться до тайника, даже если со времени моего последнего визита в парк Горького там произошли разительные перемены.

Итак, мои завтрашние палачи были деморализованы и подавлены. Нам следовало уже двигаться дальше, но Магог, Дедан и Аркей все еще торчали в замешательстве на месте. Они крутили головами и делали вид, будто пытаются высмотреть нечто, тревожащее их, хотя взгляды у всех троих были наполовину отсутствующие. Мое пророчество накрепко втемяшилось суеверным сектантам в головы и мешало сосредоточиться на наших текущих проблемах.

Зато теперь я мог решить свои проблемы с наименьшим для себя риском. И мои текущие цели не имели ничего общего с целями праведников.

На моем глазном мониторе уже полчаса светилось послание от Вектора:

«Мы вас ведем. Постоянный контакт, но помехи нечеткие. Намерен сплясать цыганочку с выходом. Как будешь готов сыграть вступление, перекрестись».

«Цыганочкой с выходом» на нашем профессиональном жаргоне называется тактический сценарий засады, когда один из оперативников намеренно показывается на глаза врагу, дабы отвлечь на себя его внимание и позволить соратникам скоординировать ему удар в спину. В нашем случае право такого удара предоставлялось мне, поскольку Астат и Вектор плохо видели прячущиеся за камнями цели. Зато я видел их все превосходно. И мог попробовать расстрелять сектантов, когда им не будет до меня никакого дела. А праведникам явно станет не до меня, когда в поле их зрения вдруг возникнет посторонний человек.

Вот зачем я разыграл перед ними библейскую сценку с видениями. Двойное отвлечение внимания всегда эффективнее, нежели простое. Два контрастных раздражителя подряд дезориентируют кого угодно, в том числе хорошо тренированного солдата. И пока мои враги не отошли от первого потрясения, я преподнес им второе, благо сделать это было проще пареной репы.

Встав с земли, я повесил автомат на грудь, после чего повернулся лицом к моим невидимым помощникам и, прочтя полушепотом для пущей убедительности осточертевший мне за сегодня «Меч Господень», осенил себя крестным знамением. Сектанты не почуяли в моих действиях подвоха и не связали их со внезапным появлением одинокого сталкера, что нарисовался позади нас спустя десять секунд. Магог уже собирался отдать команду двигаться дальше, но тут Аркей заметил постороннего и, издав предупредительный возглас, указал на него рукой. Магог, Дедан и я тоже встрепенулись и, вскинув оружие, мигом взяли незнакомца на мушку.

Притворившись, что спина Аркея загораживает мне сектор обстрела – а на самом деле уходя с линии огня Вектора, – я отступил в сторону и занял позицию на левом фланге нашего боевого порядка. А когда все внимание праведников сосредоточилось на чужаке, я незаметно отшагнул назад – так, чтобы отчетливо видеть спину каждого из них.

Впрочем, назвать Вектора чужаком они не могли. На нем также были надеты доспехи Пламенного Креста, и едва он увидел целящихся в него единоверцев, как тут же опустил оружие и помахал им рукой.

– Доброго здравия вам, братья! – прокричал при этом прикидывающийся сектантом оперативник. – Как здорово, что я вас встретил! Уж думал, придется к тамбуру в одиночку, с одной лишь божьей помощью прорываться!

Момент, когда троица сектантов пыталась сосредоточенно опознать единоверца, был идеален для удара по ним с тыла. В Ведомственных войнах благородство не в чести. Напротив, у нас считается большой удачей, когда нам удается незаметно обойти противника сзади и выстрелить ему в затылок или между лопаток. Еще лучше, если при этом он не успеет понять, кто его прикончил, и отойдет в мир иной без лишнего шума и суеты. Такова она, истинная шпионская доблесть, и, спуская сейчас курок, я знал, что поступаю абсолютно правильно. И что эти праведники – не первые и далеко не последние жертвы, угодившие под раскручиваемый мной маховик операции «Завещание Дядюшки».

Первыми своими выстрелами я срезал голову противнику, который находился от меня ближе всех, – Дедану. И не успело его отброшенное вперед тело упасть, как я разнес затылок стоящему по правую руку от него Аркею.

Делай раз – первая короткая очередь, делай два – наведение на следующую цель, делай три – вторая очередь…

(Ничего такого, с чем бы я не справился. Такова специфика моей работы. Слишком большая на мне лежит ответственность, чтобы я прерывал ход моих операций из-за помех, которые в силах устранить. Машинист железнодорожного состава, везущего горючие, токсичные или взрывчатые вещества, не дернет рычаг экстренного торможения, если на рельсы перед поездом вдруг выбежит группа детей. Полицейский снайпер готов в крайнем случае без колебаний выстрелить в прикрывающегося заложниками террориста даже сквозь живой щит. Врач или ученый не остановят расстрел зараженных опасной инфекцией людей, если те вдруг надумают силой вырваться из карантина на свободу. Оперативник Ведомства не прекратит операцию, если ради ее успеха придется ликвидировать несколько нежелательных свидетелей… Каждый, кто по долгу службы берет на себя ответственность за чьи-то жизни, всегда готов при необходимости пожертвовать частью этих жизней, чтобы не допустить гибели остальных. И, разумеется, ответить за сделанный им выбор, каким бы жестоким он кому-либо ни показался.)

Уничтожение повернутых ко мне спинами головорезов мало чем отличалось от стрелкового упражнения в тире, когда надо за отведенное время попасть в энное количество мишеней. Три секунды, два нажатия на спусковой сенсор, и передо мной осталась лишь одна непораженная цель – та, что стояла от меня дальше остальных.

Магог!

Убив Аркея, я столь же быстро переключился на последнюю цель, но она на том месте уже отсутствовала. За четыре секунды, что я расстреливал праведников, у их опытного товарища сработал инстинкт самосохранения. Моментально определив на слух, откуда раздаются выстрелы, Магог метнулся вбок и уже в прыжке развернулся лицом к стреляющему. И кабы мгновением позже я не провернул аналогичный финт, непременно нарвался бы на ответную очередь, которую шустрый праведник выпустил по мне еще в полете.

В ходе нашего кордебалетного пируэта мы очутились по разные стороны фрагмента руин, за которым доселе отсиживались. Я лежал на ровном месте и не видел заслоненного преградой врага. Как, впрочем, и он меня. Расстояние между нами измерялось сейчас от силы полудюжиной шагов. И не имей я прикрытия, наш дальнейший поединок напоминал бы ковбойскую дуэль: кто кого первый снова увидит и нажмет на спусковой сенсор, тот и победит.

Но с огневой поддержкой я попросту остался не у дел. Сразу, как только я очутился на земле, Вектор открыл огонь из «Шторма» по верхушке преграды, не давая Магогу высунуться. А в это время Астат со своей замаскированной позиции принялся долбить из снайперской винтовки прямо по вражескому укрытию. Крупнокалиберный «Брикер» без труда прошибал в нем дыры величиной с кулак, и за несколько секунд прочертил поперек всего обломка горизонтальную перфорацию. После чего бетонная глыба под собственным весом с треском переломилась пополам, и ее верхняя половина ухнула аккурат туда, где прятался от наших пуль сектант…

И она непременно погребла бы его под собой, замешкайся ублюдок хотя бы ненадолго. Но уже после первой пары пробоин тот смекнул, что здесь ему от снайпера не укрыться. И Магог, презрев опасность, бросился бежать в сторону тамбурного вихря, петляя зигзагами и рискуя в любой момент нарваться на биомеха или вляпаться в ловушку.

Гнаться за Магогом было бессмысленно. Он успел уйти в отрыв и в любом случае достигнет тамбура раньше нас. Вектор и Астат бегом присоединились ко мне, и мы, засев за обрезанным пулями фрагментом стены, открыли втроем прицельный огонь по удирающему праведнику. Что было довольно затруднительно, поскольку он не горел желанием присоединяться к павшим единоверцам и метался из стороны в сторону, будто ошалелый.

Вновь бабахнул «Брикер» и вновь безрезультатно… Хотя нет, кажется, я понял, что задумал Астат. Его пуля прошла гораздо выше и правее цели и угодила в подножие декоративной крепостной стены, окружавшей Андерсенград – чудом уцелевший детский городок, на территории коего вращался тамбурный вихрь. Допустить при стрельбе такую большую погрешность мои напарники не могут, а, значит, Астат нарочно стрелял в тот участок стены, дабы откорректировать винтовочный прицел. К этому же участку, надо полагать, стремился и Магог. Чтобы прыгнуть в тамбур, ему придется либо обежать преграду, либо перемахнуть через нее. Второй способ выглядел быстрее и практичнее, поскольку ее высота не превышала пяти метров. А в самом низком месте – туда, куда послал пристрелочную пулю Астат, – от силы два с половиной. Короткий разбег, и тренированный сталкер легко перемахнет такой барьер.

– Уверен, что снимешь его? – поинтересовался я у снайпера, когда мне стал ясен его коварный замысел.

– Если он полезет на стену именно там – скорее всего, да, – отозвался Астат, не отрываясь от прицела. – Расстояние оптимальное, и мы сидим на возвышении… Полагаю, справлюсь.

– Хорошо. В таком случае дадим ему шанс дотуда добраться. Отставить огонь, Вектор! Пусть богомолец думает, что мы махнули на него рукой, и немного расслабится.

Под обстрелом Магог напоминал напуганную грозой корову – трудно было предугадать, куда он шарахнется в следующий миг. Продолжай мы поливать его очередями, он мог в суматохе усомниться, что добежит до тамбура, и рвануть в другую, невыгодную нам сторону. Поэтому, пока сектант не сменил тактику, я решил окрылить его надеждой на то, что у него все получится и что он ускользнет от нас тем способом, каким задумал.

Метрах в десяти от стены Магог засел за оплавленным остовом бронезавра – чтобы отдышаться и оценить обстановку перед последним, решающим рывком. При этом из-за стальной туши мертвого механоида торчала верхушка сектантского шлема, и Астат мог бы зацепить его пулей, касательного удара которой хватило бы, чтобы сломать человеку шею. Однако мы не клюнули на эту примитивную уловку. Наверняка шлем был пустой, а снявший его с головы и надевший на какую-нибудь арматуру Магог дразнил нас, намереваясь выяснить, следим мы еще за ним или нет.

Мы всячески пытались убедить его в последнем, но он все равно не поверил до конца в то, что мы ушли. И бросился на штурм преграды с поистине олимпийской самоотдачей. Мгновение, и вот он уже уцепился за край стены и, помогая себе ногами, подтягивается все выше и выше. Еще чуть-чуть, и будет поздно: праведник скроется за препятствием, нырнет в вихрь и станет для нас недосягаем…

Жажда жизни придала Магогу прыти, поэтому неудивительно, что Астат спускает курок с небольшим запозданием. Грохочет выстрел, и тяжелая крупнокалиберная пуля попадает…

Проклятье! Промах! И такой досадный! Прямо между ног праведника, на уровне колен в кирпичной кладке возникает выбоина, но сам он как ни в чем не бывало карабкается по стене и уже вполз грудью на ее вершину! Вот он рывком заносит правую ногу и цепляется ею за кромку преграды. Беглецу осталось сделать всего одно движение, чтобы перевалиться через нее, и все – он выиграет! А мы останемся в дураках и будем гадать, нарушит или нет удравший сектант ход нашего дела. Ведь если Магог свяжется с Дьяконом, тот сразу отменит сделку с Дровосеком, и все наши усилия пойдут прахом…

Вот так одно упущенное мгновенье, а также выпущенная на полсекунды позже и промахнувшаяся на дюйм пуля способны похерить на корню тщательно подготавливаемый шпионский план… Но, к счастью, повторный выстрел Астата, сделанный сразу вслед за первым, реабилитировал нашего снайпера и исправил допущенную им ошибку. Внеся прицельную поправку, он сместил траекторию второй пули чуть выше и левее. И попал-таки переваливающемуся через стену Магогу аккурат в коленный сгиб левой ноги…

Пробивающий в стенах внушительные дыры, «Брикер» вмиг ампутировал праведнику половину конечности. Отчего та осталась по эту сторону стены, а сам он с диким воплем упал по другую. Выживет сектант после такого ранения или нет, зависело от двух причин: есть ли у него в организме медицинские импланты, и удастся ли ему потом допрыгать на одной ноге до своих. Причем второе являлось для него гораздо более трудной задачей. И не только потому, что теперь мы подавно не позволим ему скрыться. За время, пока противник оклемается от шока, ему вряд ли повезет остаться незамеченным в таком оживленном месте, как тамбур. Дальнейшая жизнь Магога зависела от счастливого случая, что в здешних краях считалось не самой радужной перспективой.

Чуда не произошло и сегодня. Едва Вектор вызвался добить раненого, пока тот пребывал в шоке и не мог связаться с Дьяконом, как нашу работу над ошибками доделала Зона. Спустя всего полминуты из-за вихря показались три гарпии, огибавшие на бреющем полете тамбур с одной им ведомой целью. Завидев их, мы тут же затаились и стали тише воды ниже травы, но они до нас и не долетели. Заложив вираж над тем местом, где лежал Магог, авиаботы дружно пошли на снижение. После чего, скрывшись ненадолго за преградой, вновь взмыли ввысь. Причем не одни, а с добычей, которую они несли сообща, загарпунив ее гибкими манипуляторами.