Текст книги "Кровавые берега"

– Говорю, будете помогать мне стрелять! – повторил я. – Ничего сложного: я навожу – вы дергаете! Вопросы есть?

– Никак нет! – отозвался временно переведенный мной в бортстрелки механик. – Командуйте, мсье шкипер! Я готов!..

Несмотря на то что наш пробный выстрел угодил в молоко, пилот летучего корабля пришел в смятение. К чему он готовился до этого, мы так и не выяснили. Заслышав наш выстрел, пилот все бросил и куда-то исчез. А вскоре снова высунулся из-за борта – на сей раз по пояс, – и мы увидели в его руках такое же оружие, как было теперь у нас. Вернее, увидел только я. Сенатор в этот миг был занят – он дергал на пушке спуск…

Бум-мвж-ж-жах-х!!!

Расходовать боеприпасы следовало с умом. Я не стал проверять на прочность брюхо или борт «галоши», а навел орудие на ближайший к нам двигатель – правый задний. На прицеливание почти не оставалось времени, но я все равно постарался послать болванку в нижнее турбинное отверстие. Туда, откуда вырывался наружу тонкий вихрь.

Получилось не безупречно, но в целом удачно. Снаряд угодил «бочонку» в край сопла и смял его. Чего, однако, было достаточно, чтобы нарушить образующийся там воздушный поток.

С ним случилось то же самое, что случается с бегущей из крана под напором водой, если перекрыть струю пальцем. Вмятина превратила гибкий и стройный вихрь в нечто, напоминающее трепещущие на ветру длинные лохмотья. И шум, который они издавали, тоже был резкий и рваный. Такой, от какого лицо нашего механика перекосилось, словно лицо музыканта, заслышавшего игру вконец расстроенной скрипки.

Впрочем, это были мелочи по сравнению с тем, что случилось потом.

Как и колеса бронеката, четыре двигателя «галоши» могли работать, лишь будучи синхронизированными друг с другом. Даже с одним отломанным колесом бронекат теряет способность двигаться, и корабль Вседержителей, лишившись турбины, тут же утратил равновесие. Он начал болтаться из стороны в сторону, крениться куда попало и описывать в воздухе хаотические петли. Никаких выстрелов оттуда не раздалось – пилоту стало попросту не до этого. Трудно представить, как я – сухопутный шкипер – повел бы себя на его месте. Наверное, попытался бы посадить неуправляемый аппарат на ближайшую ровную поверхность, пока тот мог держаться в воздухе. Чем, кажется, пилот в поте своего инопланетного лица и занимался, благо вокруг хватало мест для аварийного приземления.

Целиться из тяжелой пушки в снижающийся зигзагами корабль было сложно, да и незачем. Стреляй мы по нему или не стреляй, мягкая посадка «галоше» уже не светила. К тому же боезапас у трофеев был ограничен, а захватчиков на «Гольфстриме», несмотря на старания Убби, меньше не становилось.

– Э-э-эй, на носу! Помощь нужна?! – осведомился я у него, пытаясь перекричать доносящиеся оттуда лязг и грохот.

Северянин был в очередной раз сброшен со спины одного из громил, и потому его ответ состоял из брани вперемешку с рычанием. И вообще, был ли это ответ на мой вопрос? Больше походило на то, что в горячке боя Убби просто орал от избытка чувств.

– Кажется, мсье Сандаварг сказал, что не будет возражать, если мы с вами э-э-э… сделаем этот бой немного честнее, – проговорил Гуго. Наш меткий выстрел воодушевил его и согнал с него испуганную бледность. Ну а когда у Сенатора все ладилось и враги находились от него далеко, это всегда здорово его ободряло.

– Вы уверены, что Убби сказал именно это? – переспросил я. Мой перевод последнего выкрика северянина со звериного языка на человеческий был гораздо короче. Что-то вроде «Издохните, песьи дети!».

– Не уверен, – признался Гуго, – но то, чем он сейчас занимается, противоречит элементарным законам физики! Человек не в состоянии остановить несущуюся на него махину весом в тонну! А тем более две таких махины!

– Скажите об этом Сандаваргу, и в ответ он выскажет вам все, что думает о вашей физике и прочей химии! – огрызнулся я. – Но даже если вы ослышались, я с вами соглашусь: затягивать эту свистопляску мы не имеем права. Если ко Вседержителям прибудет подкрепление, пиши пропало!..

Едва я это произнес, как подбитый нами корабль наконец-то вошел в контакт с землей. Это было еще не падение, но уже не посадка. В момент касания земли «галоша» имела одновременный крен и на нос, и на правый борт. Отчего ее корпус погнулся поперек, а передние двигатели отвалились и разлетелись в разные стороны. От удара в воздух взметнулся фонтан песка, из которого тут же вывалилась огромная фигура Вседержителя. Было непонятно, выбросило его из машины или он выскочил из нее сам, но, сделав несколько грузных шагов, пилот споткнулся и рухнул ниц. И вскоре был поглощен песчаным облаком, которое быстро разрасталось и клубилось над ним.

– Приготовьтесь, мсье! – обратился я к Сенатору, отворачиваясь от крушения и наводя пушку на дерущихся. Потом выждал, когда Убби отскочит от гигантов, прицелился в того, что стоял дальше, и скомандовал: – Дергайте!

Гуго дернул…

– Ка-а-акого пса-а-а?!! – взревел Сандаварг, оторопев при виде того, что один из его противников отлетел назад и, врезавшись в борт, со скрежетом сполз по нему на палубу. В груди у сраженного гиганта торчала вклепанная в скафандр смятая болванка. Но если бы какой другой вояка разразился бы сейчас ликованием, Убби наше вмешательство в его драку разъярило, пожалуй, больше, чем сама драка.

Проклятья северянина звучали бы намного дольше, не прерви его второй Вседержитель, ринувшийся в новую и такую же безмолвную атаку. Его подстреленный товарищ отчаянно дергал руками и сучил ногами, но тоже делал это молча, без криков, стонов и иных уместных сейчас звуков.

Зато рассерженный на нас Убби неистовствовал теперь за троих. Привычно отбив кистенем выпад неповоротливого захватчика, северянин сделал несколько обманных движений, будто бы играя с ним в мяч, и опять метнулся противнику за спину. Прыжок – и вот Сандаварг в который уже раз сидит у великана на закорках. А тот вертится на месте и машет ручищами, пытаясь сбросить наглеца. Однако сейчас избавиться от него было куда труднее, чем прежде, хотя, на мой взгляд, силы в этом поединке все равно оставались неравными.

– Не сметь!!! – не унимался Убби. Орал он, естественно, нам, поскольку для врага его крики были пустым звуком. – Я сам, загрызи вас пес! Сам, я сказал!..

Я не обращал внимание на угрозы северянина. Его стремление сразиться со Вседержителями было благородным, но по ходу дела все это переросло в фарс. Зачинщик этого фарса не мог его прекратить – мешало врожденное упрямство. А значит, это предстояло сделать нам с Сенатором. Однако едва мы стали решать задачу, как подстрелить гиганта, не задев Убби, нас внезапно прервали.

Чудовищный удар сотряс рубку, и только потом до наших ушей долетело знакомое…

…Бум-мвж-ж-жах-х!!!

Огромная незримая плеть вновь распорола воздух, но мы тут были ни при чем, поскольку снаряд этот был выпущен не нами, а в нас.

Бросив пушку и инстинктивно упав на корточки, я и де Бодье обернулись туда, откуда по нам стреляли. И увидели выходящего из песчаной тучи пилота «галоши»! Вот ведь гад! Мы-то думали, что после аварии он если не умер, то хотя бы вышел из игры. Но пилот, вопреки нашим ожиданиям, оказался стойким парнем, вновь разжился оружием и поспешил на выручку собратьям.

– Скорее в моторный отсек, мсье! – спровадил я Сенатора с мостика, который вновь стал небезопасным. – Стрельба стрельбой, но наш способ добивания пришельцев все равно надежнее!..

Резко трогаться с места я не рискнул – побоялся, что противник Сандаварга опять упадет и придавит его собой. Стартовав в обычном режиме, я сразу заложил крутую петлю и, нацелив «Гольфстрим» на стреляющего в нас пилота, пошел с ним на сближение.

На поверхности планеты облаченный в скафандр Вседержитель ощущал себя вполне уверенно. Однако увернуться от несущегося на него истребителя он не сумел при всем старании. А старался он, надо заметить, изо всех сил. Вовремя смекнув, что отстреливаться бесполезно, пилот бросил оружие и тяжелыми, но энергичными скачками припустил к склону плато. И даже сумел добежать до скал, среди которых он планировал от нас укрыться.

Сейчас это был единственный путь спасения для Вседержителя. И, к несчастью для него, путь этот тоже оказался проигрышным. Пока пилот петлял между скал, углубляясь в их лабиринт, я, не снижая скорости, врезался в каменные нагромождения и начал пробивать себе проход. Разумеется, долго это продолжаться не могло. Чем дальше я ехал, тем завалы становились все круче, скорость падала, и в конце концов мы наткнулись бы на скалу, какую не смогли бы свернуть с места. Но заезжать так далеко и не пришлось – беглец угодил нам под колеса еще до того, как те прекратили вращаться.

Триста тонн движущейся иностали сказали свое веское слово, спорить с которым не могло ни одно живое существо: ни земное, ни инопланетное…

Когда же «Гольфстрим» все-таки остановился, над палубой вовсю гремел торжествующий глас северянина. Правда, радовался он не нашей победе, которую попросту не увидел, а своей. Ее я, гоняясь за пилотом, в свою очередь, тоже проморгал. А когда вновь обратил внимание на Убби, он уже с ликованием прыгал по палубе, потрясая сорванным с головы Вседержителя шлемом.

Немыслимое дело, но Сандаваргу и впрямь удалось сразить Вседержителя земным оружием! Причем оружием довольно-таки примитивным! Вот только, празднуя свой триумф, Убби пока не замечал того, что видел с мостика я. А видел я вещи отнюдь не радостные, а совершенно непонятные и оттого пугающие.

Враг, чей скафандр повредил северянин, лежал, распластавшись, головой к мостику. Однако голова, которая должна была находиться под шлемом, у врага отсутствовала! И тело, кажется, тоже отсутствовало. А из скафандра, будто из огромной бутыли, медленно вытекала на палубу, блестя под солнцем, густая черная грязь…

Часть 2
Испытание Юга

Глава 7

Вряд ли в жизни альт-селадора ордена табуитов Тойво Вирена случались более тяжкие дни, чем сегодняшний.

Я прекрасно понимал шкипера танкера «Геолог Владимир Ларин» и мог посочувствовать его горю, ибо сам недавно пережил аналогичную трагедию: крах привычного мира и погружение в полную неизвестность. И пережил я это не так, как Вирен – в одночасье, сидя в кают-компании своего бронеката, а прошел со своей командой через все свалившиеся на нас невзгоды. Но как бы то ни было, постигшая Тойво и пятнадцать членов его экипажа участь была не менее сурова, чем наша. У меня, по крайней мере, еще осталась свобода передвижения по миру. А куда могли податься обездоленные табуиты на танкере, способном ездить лишь по накатанным гидромагистралям?

Кого монахи-водовозы могли теперь снабжать водой, если хозяином всех гидромагистралей в Атлантике была Владычица Льдов? Выехав месяц назад в очередной рейс к антарктическим озерам, экипаж «Геолога Ларина» был уверен в завтрашнем дне. И даже не подозревал, что в его отсутствие орден табуитов будет разбит, храм Чистого Пламени уничтожен, а Гексатурм перейдет под власть южан. Не подозревал до тех пор, пока на обратном пути танкеру не встретилась наша совершенно фантастическая компания: истребитель с сыном гранд-селадора Тамбурини на борту и с эскортом из двадцати восьми кабальеро под командованием самого команданте Балтазара!

Уже сам по себе наш пестрый альянс выглядел чем-то немыслимым. Однако история, которую мы поведали табуитам, звучала еще невероятнее. Вот только счесть ее выдумкой было нельзя. Какие тут выдумки, когда историю эту рассказывают одновременно и Дарио Тамбурини, и старый друг ордена Убби Сандаварг, и правая рука Владычицы Льдов, дон Риего-и-Ордас!

Если бы последний самолично не штурмовал Гексатурм, возможно, он тоже посочувствовал бы альт-селадору Вирену. Но сочувствовать бесприютным монахам, которые все еще оставались его врагами, команданте не мог. Как, впрочем, не мог он и напасть на «Геолога Ларина». Во-первых, гвардейцев осталось слишком мало. А во-вторых, такая их выходка уничтожила бы наше доверие к клятве команданте, чего он, разумеется, не мог допустить. Именно поэтому он и его люди не умчались от нас сразу, как только мы разгромили Вседержителей на Змеином карнизе. Именно поэтому дон Балтазар пожелал сопровождать «Гольфстрим» до места нашей встречи с танкером. И все эти дни Кавалькада неотступно следовала за нами, держась неподалеку от бронеката.

Наша встреча с водовозом состоялась спустя две недели после стычки с пришельцами. За это время мы отмахали без малого четыре тысячи километров и достигли северного края плато Мадагаскар. В течение этого путешествия мы не сводили глаз с горизонта, ожидая появления в небе летучего корабля. Или хуже – целой флотилии таковых. Однако ответной реакции Вседержителей на нашу дерзкую выходку не последовало. И весь наш путь до Мадагаскара оказался в итоге обычной рутиной, напоминавшей один долгий, скучный день, который никак не заканчивался.

…Как бы ни хотелось дону Балтазару захоронить павших и избавить от мук тяжелораненых compañeros (легких ранений вакт и пушки пришельцев на своих жертвах не оставляли), он был вынужден сделать лишь последнее. Да и то в большой спешке. А пока вернувшийся в седло команданте и его выжившие бойцы объезжали поле отгремевшего побоища, мы обшарили сбитую «галошу» и забрали оттуда помимо боеприпасов еще несколько трофеев. И, разумеется, подобрали третье сверхзвуковое орудие, которое бросил убегающий пилот. А затем, не дожидаясь кабальеро, врубили полный ход и понеслись на юг, подальше от этого проклятого места.

Уменьшившийся почти вдвое – и ставший еще более жалким – отряд кабальеро настиг нас на закате того же дня. На сей раз бывшие враги приблизились к нам без опаски. После краткого совещания мы и Кавалькада решили двигаться дальше без остановок всю ночь и весь следующий день. И более-менее успокоились лишь тогда, когда громада Столпа наконец-то пропала из виду.

Еще двое суток ушло на то, чтобы обогнуть восточную оконечность Африканского плато – мыс Хафун. В эти дни нам пришлось круто поменять направление и двигаться на северо-восток. Но когда континентальный выступ остался позади и мы наконец-то выбрались на бескрайние просторы Индианы, «Гольфстрим» вновь взял прежний курс на экватор. И, самое главное – мог теперь объезжать все встречные Столпы за сотни километров! В Индиане, так же как в большой Атлантике, было где разгуляться, даже несмотря на то, что мы так мало знали об этих диких землях.

Теперь, когда между нами и Кавалькадой царило перемирие, а Вседержители не спешили бросаться за нами в погоню, все мы могли вздохнуть с облегчением. Хотя бы на какое-то время. Особенно радовались механики, каждый из которых в минувшие дни вкалывал чуть ли не за троих. Но, вместо того чтобы перераспределить вахты и посвятить свободное время отдыху, Гуго и Дарио нашли себе новую работу. Я опасался, как бы они не слегли от переутомления, однако мешать им не собирался. Потому что их новое занятие было не только увлекательным, но и полезным для всех нас, включая кабальеро.

Де Бодье и Тамбурини занимались трофеями, добытыми нами в битве на Змеином карнизе. Разложив их на палубе, механики с присущей им обоим дотошностью подолгу изучали каждый артефакт. Несмотря на то что эти штуковины были неразборными, наши герои молотка и зубила все-таки вскрыли некоторые из них, соблюдая, разумеется, осторожность. Документируя ход научных работ, Дарио исписал уйму бумаги и истер о нее три карандаша. Благо я держал в рубке достаточный запас и того и другого, но к исходу второй недели стал все же побаиваться, что наши не на шутку разошедшиеся исследователи оставят меня без письменных принадлежностей.

Лишь одну вещь я наотрез запретил им взламывать – сверхзвуковую пушку. По вполне очевидной причине: они не сумели восстановить ни один разобранный трофей, а таких орудий у нас насчитывалось всего три. И каждое из них перед лицом нависшей над нами угрозы стоило всего нашего бортового вооружения. Я понимал, что, не позволяя механикам заглянуть внутрь пушки, совершаю преступление перед наукой и человечеством. Но гораздо лучше я понимал другое: с тремя орудиями у нас есть больше шансов, что добытые Дарио и Гуго знания доберутся до этого самого человечества, нежели мы будем защищать их с помощью всего двух пушек.

С результатами своих изысканий механики знакомили нас обычно за ужином. Но поскольку и рассказчики, и слушатели были при этом изрядно вымотанными, первые не могли толком донести до вторых суть своих эпохальных открытий. Итоговая – и более полезная для всех – беседа на эту тему состоялась уже на борту «Геолога Ларина» спустя сутки после того, как мы сообщили его экипажу скорбные вести. К этому времени Тойво Вирен и его команда немного свыклись со своей участью и были готовы обсуждать не только крах ордена, но и наше вероятное будущее. Как ближайшее, так и отдаленное.

Танкеры – самые медлительные и непроходимые, но и самые комфортные из всех существующих в мире бронекатов. Поскольку каждый из них являет собой фактически сцепленные в единый блок цистерны на колесах, прочие части водовозов – лишь крупногабаритные навески и надстройки к этим цистернам. Моторный и грузовой отсеки находятся в кормовой части танкера. На внешней стороне его гигантских бортов крепятся ярусами трапы, мостики и орудийные площадки. А поверх водоналивных емкостей сооружена основная двухпалубная надстройка. На нижнем ее уровне расположена шкиперская рубка, инструментальный отсек и помпы. А на верхнем, тоже крытом, – все остальное: камбуз, жилой отсек команды, каюта шкипера и кают-компания. Последняя располагалась аккурат над рубкой, и свободные от вахты члены команды резались в карты, одновременно наблюдая то же самое, что видел со своего поста шкипер.

Поскольку экватор располагался всего в тысяче километров севернее, солнце в этих краях палило нещадно. И мы предпочли обсуждать нашу дальнейшую судьбу в комфорте, потягивая кактусидр в кают-компании «Геолога Ларина», под навесом из не нагревающейся в солнечных лучах иностали. На совещании изъявили желание присутствовать все до единого члены обеих команд. Это означало, что нам пришлось оставить «Гольфстрим» под присмотром одного лишь Физза. Он был отважным зверем, но вряд ли сумел бы дать отпор кабальеро, если те вдруг решат нарушить перемирие и захватить истребитель в наше отсутствие. Я, конечно, по-прежнему доверял команданте, но рисковать, искушая гвардейцев вырвать у нас из рук главный козырь, тоже был не вправе.

Выход из этой деликатной ситуации отыскался сам собой. Дон Риего-и-Ордас понимал, что мы будем совещаться довольно долго и что при этом будем все время коситься с подозрением на Кавалькаду. Поэтому он и предложил составить нам компанию и отправиться с нами на танкер в качестве добровольного заложника. С его стороны это был жест не только благородный, но и опасный, ведь неизвестно, как табуиты, оплакивающие гибель ордена, отреагируют на визит такого гостя.

– Сегодня я целиком вверяю свою жизнь вам, шкипер Проныра, – ответил команданте, когда я предупредил его о возможных последствиях этого смелого шага. – Вы сдержали свое обещание, и я намерен сдержать свое. И раз уж вы на меня рассчитываете, значит, сделаете все, чтобы мы оба благополучно добрались до южных краев, разве не так?

Разумеется, хитрый дон Балтазар напросился с нами не только затем, чтобы отвести ненужные подозрения от compañeros. Ему также хотелось быть в курсе того, о чем мы намерены совещаться и какие решения примем. Еще команданте собирался не дать мне забыть, что бурдюки Кавалькады почти пусты и что было бы неплохо наполнить их перед тем, как мы отправимся дальше, на юг, выпрашивать милость у Владычицы Льдов.

Дон Риего-и-Ордас мне льстил. Он и сам прекрасно видел, что не я, а Сандаварг – единственный среди нас, кто способен предотвратить линчевание команданте, если табуиты на это решатся. Северянин также намеревался присутствовать на совещании, и он уж точно не даст главного кабальеро в обиду. И потому, что тот был нам еще нужен, и потому, что Убби сохранил ему жизнь не для того, чтобы дона Балтазара бесславно растерзали прямо на глазах у северянина.

Впрочем, все прошло не так плохо, как могло бы. Не знаю, была ли в этом целиком заслуга Убби, или же Тойво чтил дипломатический этикет превыше собственных чувств, однако дальше проклятий в адрес дона Балтазара дело не зашло. Несколько раз, правда, раздавались призывы вздернуть его на марсовой мачте. Но они стихали сразу, как только на крикуна устремлялся недовольный взор северянина. К чести команданте, он снес все оскорбления, стиснув зубы и не удостаивая обидчиков ответом. И все же порой правая рука кабальеро невольно тянулась туда, где следовало находиться рукояти его шпаги. Той шпаги, которую ему поднесли обрадованные его освобождением гвардейцы и которую дон благоразумно предпочел не брать с собой, когда вызвался сопровождать нас на переговоры.

Как я уже упоминал, в первый день конструктивная беседа не получилась. Конечно, суровые монахи-воины не причитали в голос, не рвали на себе волосы и не заламывали рук, но все равно отреагировали на наш рассказ довольно бурно. И когда мы, ответив на все расспросы, удалились уже затемно на «Гольфстрим», а дон Балтазар – в бивуак Кавалькады, с танкера еще долго раздавались крики и брань, стихшие лишь к рассвету.

Назавтра, когда монашеская братия немного примирилась со своей утратой и угомонилась, мы отправились к Вирену, прихватив наши последние трофеи. Вчера мы говорили о нашем бегстве на юг лишь в общих чертах, поскольку убитым горем монахам было не до нас. Сегодня мы рассчитывали остановиться на этом подробнее. И заодно ознакомить табуитов с исследованиями наших умников, так как это касалось и нашей дальнейшей судьбы, и судьбы табуитов «Геолога Ларина». Они были обычными водовозами и мало знали о проводившейся в храме Чистого Пламени работе. Но сейчас, когда сын гранд-селадора Тамбурини вез на «Гольфстриме» единственную спасенную из храма ценность, а мы ему помогали, Тойво со товарищи не мог остаться в стороне и не поддержать нас. А раз так, значит, им следовало знать все то, что знаем мы.

– Все наши теории о природе пришельцев устарели сразу, как только господин Сандаварг вскрыл скафандр Вседержителя, – заговорил Дарио после того, как ему дали слово. Он был самым младшим среди присутствующих и немного тушевался. Да и то лишь поначалу, пока не осознал, что здесь, кроме него, лишь де Бодье мог похвастаться столь же высокой образованностью. – До нынешнего дня мы предполагали, что Вседержители – человекообразная раса, чей эволюционный путь основан на использовании уникального металлического сплава и загадочной субстанции, какую мы назвали «черной грязью». «Грязь» способна разлагать на атомы иносталь, выделяя при этом огромное количество энергии. За счет ее и работают все технологии пришельцев – от Столпов до ДБВ и, не исключено, сверхзвуковых пушек. Однако едва мы выяснили, что тела Вседержителей тоже состоят из «черной грязи», это вмиг перевернуло наше представление о них.

– Причем эта «грязь» обладает совершенно противоположными свойствами, чем та, которая нам уже была известна, – добавил Сенатор. – Она не вступает в реакцию с иносталью, зато быстро засыхает при попадании в нее органических соединений или воздуха. Вот, полюбуйтесь!

Гуго выдвинул на середину стола чашу, где лежали затвердевшие обломки вещества, вытекшего из доспехов Вседержителей. На ощупь оно напоминало черствую хлебную пасту, но по крепости намного превосходило ее. Чтобы собрать с палубы образцы, нашим исследователям пришлось раскалывать их молотками. А «грязь», оставшуюся внутри разгерметизированных скафандров, мы вообще не трогали. Разобрать их в полевых условиях не удалось – возможно, как раз из-за этой засохшей внутри субстанции. Намаявшись и не добившись результата, де Бодье и Тамбурини зарисовали скафандры в свои блокноты, а затем выкинули эти опасные улики за борт и переключились на другие трофеи – более компактные и менее ударопрочные.

– А почему вы решили, что воевали именно с пришельцами, а не с созданными ими искусственными существами? – поинтересовался Тойво, вертя в пальцах окаменелый кусок «плоти» Вседержителя.

– Потому что искусственным помощникам пришельцев – тем же вактам – воздух и органика не страшны, – пояснил Дарио. – А эти существа, прежде чем сходить на землю, проводят тщательную стерилизацию нужного им участка местности. Зачем создавать роботов, эксплуатация которых будет сопряжена с дополнительными трудностями? Тем более когда у хозяев Столпов уже имеются более неприхотливые, сильные и подвижные вакты.

– Резонное замечание. – Альт-селадор Вирен не нашелся, что на это возразить. – Однако что же получается: если вот это – останки Вседержителя, то чьи тогда останки собраны в контейнере на «Гольфстриме»?

– Возможно, это останки злейшего внутривидового врага пришельцев, – ответил де Бодье. – Существа, которое может контактировать с воздухом и органикой, но самоуничтожается при малейшем соприкосновении с основой основ мира Вседержителей – иносталью. Впрочем, возможно и то, что это вовсе не останки, а живое существо, которое только и ждет случая вырваться на свободу и вцепиться в глотку своему собрату по разуму.

Предположение нашего механика вызвало среди табуитов оживление. Не успели они свыкнуться с мыслью, что на самом деле тела хозяев Столпов вовсе не тела, а черт-те что, как вдруг выясняется, что пришельцы бывают еще и двух видов! И что они, ничем не отличаясь внешне, являют собой полные противоположности на химическом уровне!

– Да, это многое бы объяснило, – подключилась к разговору Малабонита. – Вспомните, откуда взялась на Земле наша «черная грязь». Ее доставили с Марса незадолго до года Всемирного Затмения. А на Марсе контейнеры были найдены в тех местах, где, по всем приметам, также давным-давно стояли Столпы. Но потом они исчезли, не оставив после себя ничего, кроме этих емкостей. С точки зрения Вседержителей однажды земляне обнаружили то, что никак не должны были обнаружить, и переправили свою находку туда, куда ее ни в коем случае не следовало переправлять. Сами того не подозревая, мы нарушили планы пришельцев еще до их вторжения на Землю. И когда однажды их шпион-вакт случайно обнаружил, какими артефактами мы располагаем, хозяева Столпов всполошились. Еще бы, ведь мы можем выпустить из клетки их враждебного брата по разуму, которого они на веки вечные похоронили в недрах безжизненной планеты.

– И все же я не стал бы утверждать, что в нашем контейнере находится живое существо, – возразил Тамбурини. – Будем пока считать это останками гипотетических врагов Вседержителей. Что-то вроде компоста или солода, за счет переработки которого их цивилизация получает энергию для своего существования и развития.

– Насколько я понял из ваших слов, – неожиданно подал голос помалкивавший до сей поры дон Балтазар, – вакт засек ваш груз еще в западных предгорьях Хребта. Затем спустя полтора месяца стая вактов выследила этот «солод» в Аркис-Грандбоуле. А по прошествии еще полутора месяцев Вседержители опять натыкаются на ваш контейнер, и то как-то странно: сначала расстреливают непричастный к вашей истории бронекат, потом ставят сеть, но опять ошибаются и убивают моих compañeros… Такое впечатление, будто у хозяев Столпов плоховато со зрением, если они все время упускают вас или нападают не на тех людей.

Вирен и его соратники зароптали, давая понять, что протестуют против участия в нашем совете заложника, пусть и добровольного. Но Дарио, чья ненависть к команданте за время нашего перемирия заметно поутихла, соглашался отвечать на любые вопросы, независимо от того, кто их задал. В этом плане Тамбурини и де Бодье были схожи. И тот и другой забывали обо всем, даже о своих злейших врагах, когда погружались с головой в решение какой-нибудь научно-технической загадки.

– Сеньор Риего-и-Ордас не участвовал в нашем разговоре на строймастере «Зигфрид», – напомнил Дарио. – Поэтому он не слышал о теории табуитов, которая объясняет, почему Вседержители такие плохие сыщики. Сейчас я вам ее вкратце растолкую на наглядном примере. Я знаю о том, как выглядели древние моря и океаны лишь по картинкам и видеозаписям, что видел в храме Чистого Пламени, но многие из вас бывали на берегах антарктических озер. И вам гораздо проще, чем мне, представить, как выглядела Земля, на две трети покрытая водой. Корабли наших предков избороздили ее поверхность вдоль и поперек, однако как много знал человек о жизни на океанском дне? А особенно на дне, скрытом под многокилометровой толщей воды? Тогда мы считали себя хозяевами планеты, но ее подводный мир оставался для нас загадкой даже при наличии продвинутой исследовательской техники. Загадкой, чье изучение было связано со смертельным риском. Судите сами: отсутствие воздуха, гигантское давление, коварный рельеф дна; мрак, который не могли развеять даже мощные источники света; кровь, закипающая при слишком быстром всплытии с глубины; замедленное, требующее немалых усилий передвижение и многое, многое другое.

– Догадываюсь, куда ты клонишь, – кивнул дон Балтазар. – Океаны исчезли, и теперь мы, люди, стали обитателями дна, а Вседержители заняли наше место. Но если нам жить в этом мире мешала вода, то что же мешает им? Неужели воздух?

– Да, верно: земная атмосфера, – подтвердил Дарио. – Вот почему пришельцы живут на вершинах Столпов, в безвоздушном пространстве. Вот почему они так редко спускаются оттуда. А если спускаются, то облачаются в скафандры и принимают такую форму тела, какую имеют живущие на поверхности Земли высшие существа. Человеческое тело не обладает такой потрясающей изменчивостью. Но ведь и люди, погружаясь под воду, подражали высшим существам океана – китам и дельфинам: надевали ласты, обтекаемые гидрокостюмы и использовали дыхательные аппараты с запасом кислорода. Что, впрочем, лишь частично облегчало человеку пребывание в инородной среде, не избавляя целиком от трудностей и риска. Похожие проблемы испытывают и Вседержители, когда ныряют со своих островов-Столпов в океан земной атмосферы – такой же опасный и густой для них, как для нас – гигантская толща воды. А теперь скажите, легко ли было человеку отыскать на дне океана движущийся предмет величиной с наш контейнер? А отыскав, уследить за ним и перехватить его? Даже при помощи техники – это весьма трудная задача. Поэтому немудрено, что пришельцы действуют, на наш взгляд, недостаточно организованно и активно. Но все может резко осложниться, если они возьмутся за эту работу всерьез. А такое после недавней гибели их отряда не исключено. Одно дело – потерять несколько исследовательских роботов-вактов, и совсем другое – самих исследователей вместе с их летающей машиной.