Текст книги "Томка, дочь детектива"

25. Параллельная реальность.
Конфетка от незнакомца

Томку легко обмануть. Ее доверчивость и открытость сыграли с ней злую шутку. Она с легкостью ответила на вопрос дяденьки из черной машины: «Где папа?» – «Он на работе, а мы с Олесей Петровной!». В результате мой ребенок оказывается в чужой машине в незнакомой компании. Стал явью миллион раз описанный родительский кошмар о «дяденьке с конфеткой, которому нельзя верить».

К счастью, рядом с Томкой в машине сидят Ванька и Олеся Петровна, и никто не строит страшные рожи. Правда, на Олесе вообще лица нет. Она воспитательница со стажем и первая расскажет детям, кого следует бояться на улице, однако жизнь бросила ее в ситуацию, изученную лишь в теории. На нее «конфетку» тратить не стали – аккуратно отвели в сторонку под предлогом важного разговора без свидетелей, посадили в машину, а уж затем спокойно отработали малышей. Олеся не сумела противостоять натиску и теперь сидит на заднем сиденье, поглаживает ребятишек, пытаясь их успокоить.

Впрочем, успокаивать следует лишь Ваньку. Он озирается вокруг ошалевшими глазами и не выпускает мамкину руку. Рядом с ним шестилетняя Томка выглядит старшей пионервожатой, познавшей жизнь.

– А куда мы едем? – спрашивает ребенок. Олеся ответить не успевает, вместо нее это делает дяденька с переднего пассажирского сиденья.

– Перепугались? – Он весело подмигивает. Вокруг глаз складываются смешные морщинки, однако в самих глазах застыло напряженное ожидание. – Ничего страшного, ребятки. Сейчас съездим кое-куда, а потом вас заберет папа.

– У нас нет папы, – говорит Ванька.

– Зато у меня есть! – успокаивает его Томка. – Он и меня заберет, и тебя заберет, и Олесю Петровну заберет. Правда же?

Олеся гладит ее по голове и кивает, хотя сама едва удерживает себя в руках.

– Куда мы едем? – спрашивает она как можно спокойнее. Игорь Чебышев неторопливо переводит взгляд на нее. Марина была права, Игорь, в отличие от брата, полный отморозок, способный средь бела дня украсть двух детей и взрослую женщину ради того, чтобы получить за них выкуп. Либо у него есть мощнейшее прикрытие и подготовленные пути отхода, позволяющие чувствовать себя уверенно, либо у него просто нет мозгов.

– С вами все будет в порядке, – говорит Чебышев. – Нужно просто вести себя тихо.

– Это вы вчера что-то искали в его квартире?

Олеся не уточняет, в чьей квартире. Да это и не нужно, они прекрасно понимают друг друга.

– Как только найдем то, что ищем, мы сразу вас отпустим и исчезнем из вашей жизни навсегда. Развеемся, как дурное воспоминание.

Олеся ничего не отвечает.

– А знаете что! – радостно говорит Томка, подаваясь вперед. Чебышев не успевает отвернуться и, как следствие, тут же попадает под чары белокурой принцессы. – Мне папа говорил, что если я хорошо буду заниматься летом на роликах, то зимой он поставит меня на коньки, чтобы на льду кататься!

Олеся могла бы одернуть ее, попросить (не заставить – это фиг вам – а именно попросить!) быть немного сдержаннее, но она почему-то этого не делает. Наверно, какое-то волшебное женское чутье подсказывает ей не мешать ребенку делать свою работу. Она лишь молча наблюдает, как Игорь Чебышев слушает болтовню ребенка и медленно выходит из себя.

– А вы знаете, что такое поставить на лед? – продолжает мутузить похитителя Томка. – Это когда… ну… вот когда надеваешь настоящие коньки с лезвиями и встаешь ногами на лед и начинаешь катиться и не падаешь! Чтобы хорошо кататься зимой на льду, надо летом много тренироваться на роликах. Я катаюсь каждое лето на роликах… когда мне было только пять годиков, я каталась, а когда мне четыре, я кататься не умела и все время падала… У меня есть шлем на голову, защита для локоточков и коленок…

Она продолжала бы верещать и дальше, но Чебышев отворачивается. Включает музыку, думая заглушить Тамару Данилову рок-н-роллом. Наивный…

– Ой! – кричит девчонка, услышав знакомые гитарные наигрыши. – Это «Моя Шарона»! Сделайте погромче!

Чебышев не заставляет просить себя дважды. Он включает звук до упора и на какое-то время получает долгожданное отдохновение. А Томка на заднем сиденье кривляется и машет руками. Она обожает песню «My Sharona» и всегда просит сделать ее погромче. Олеся и Ванька смотрят на нее расширенными от ужаса (или потрясения) глазами.

Томка и в плену у злодеев не теряет присутствия духа. Она пока еще не знает, что значит потерять присутствие духа.

Они приезжают почти на окраину города, где заканчиваются жилые дома и начинаются бетонные коробки оптовых торговых комплексов. Машина останавливается у изгороди небольшого заброшенного парка. Игорь Чебышев предлагает пленникам проследовать за его водителем на территорию к приземистому одноэтажному зданию, похожему на какое-то увеселительное заведение средней руки. И точно, подойдя ближе, Олеся констатирует, что их привезли в ночной клуб «Астра». С виду довольно некомфортное и, наверно, небезопасное место, если посещать его в поздний час без сопровождения. Чуть дальше стоит еще одно одноэтажное здание, в нем размещается зал для передвижных выставок. Разделяет эти два бункера игровая площадка – качели-карусели, горка, перекладины. Все давно заржавело и скрипит на ветру.

– Олеся Петровна, можно я покачаюсь! – просит Томка.

– Нет! – шепчет та.

– Я немножко.

– Нет! – Олеся начинает терять выдержку. Томке очень трудно противостоять, когда на нее нападает какое-либо сильное желание.

– Ну, чуть-чуть, пожалуйста… я просто качнусь разок и все, а?

Олеся хватает Томку за руку и кивает на провожатого.

– Спроси у дяди!

Томка кидается за разрешением к дяде, уверенная, что его удастся легко раскрутить, но тут же резко тормозит. Водитель смотрит так, будто всю жизнь выплачивал в качестве алиментов на ее содержание половину своих доходов.

– Уймите ребенка, – говорит он сухо.

Между тем, к черному «туарегу» за изгородью парка подъезжает еще одна машина, «опель астра» цвета металлик. Из него выходят два короткостриженых типа. Олеся понимает, что у нее и детей гораздо более серьезное сопровождение, чем она думала до сих пор. Эти новые парни будто соскочили прямо с экрана телевизора во время показа криминальной хроники.

– Не волнуйтесь, – говорит Чебышев. – Если ваш спаситель проявит благоразумие, вы недолго пробудете в этой компании.

– Может, для начала стоит позвонить спасителю? – предлагает Олеся.

– Обязательно, но позже.

Они огибают здание клуба, заходят к нему со стороны небольшой березовой рощицы и останавливаются перед глухой железной дверью служебного входа. У двери есть камера видеонаблюдения и переговорное устройство на уровне человеческого роста. Олеся опасливо вертит головой и не видит ни одного свидетеля, который мог бы подтвердить, что несколько мужчин завели в здание женщину с детьми.

Водитель «туарега» нажимает кнопку. Раздается противный электронный звук, потом грубоватый мужской голос спрашивает:

– Чего?

– Впускай.

Без лишних слов невидимый хозяин отпирает дверь. Водитель тянет ручку на себя. Олеся видит коридор, уходящий в темноту.

– А куда мы приехали? – интересуется Томка, выглядывая из-за дяденьки.

– Посмотреть мультики, – сквозь зубы отвечает Чебышев. – Идем аккуратно и не останавливаемся.

Предостережений не требуется, ибо при одном только взгляде в темноту даже детки прикусывают язычки. Ванька по-прежнему не отлипает от мамы. Томка пытается найти руку поближе, но упирается лишь в клешни водителя. Олеся перехватывает Томку и, держа обоих детей, шагает вперед.

Чем дальше они продвигаются, тем прохладнее становится. Ванька одет неплохо – в плотный джинсовый костюм, а вот Томка отнеслась к туалету легкомысленно, у нее лишь праздничный легкий оранжевый костюмчик – блузка на веревочках и шортики. Остается лишь надеяться, что в помещении, где их будут держать ближайшее время (часы? дни?), температура повыше, чем в коридоре.

Наконец, тьма рассеивается. Коридор поворачивает налево. Там еще одна дверь, но уже попроще, деревянная и без замков. Водитель открывает ее ногой.

Внутри – две комнаты без окон, расположенные одна за другой, то есть во вторую можно пройти лишь через первую. Во второй комнате есть еще один выход через дверь с тонированным стеклом. Она слегка приоткрыта, и если судить по звукам, доносящимся оттуда (играет танцевальная музыка), дверь ведет в кухню и обеденный зал. Детей и Олесю размещают как раз в этой комнате, но предварительно плотно прикрыв дверь. Музыка сразу стихает, слышатся лишь глухие раскаты ритма.

Если «предбанник», через который их только что провели, не отличается изысканным убранством – его наполняют какие-то коробки, стеллажи и ящики с цветными тряпками, похожими на артистический реквизит, – то во второй комнате есть удобный диван, столик, телевизор с плейером на широкой тумбочке, пара стульев. Стены отделаны симпатичными светло-серыми панелями. Над телевизором и диваном висят репродукции безвестных художников-авангардистов. Олеся приходит к выводу, что эту комнату используют для приватных переговоров (или содержания пленников, ха-ха).

Встречает прибывших молодой белобрысый парень в черной футболке с символикой альбома «Стена» группы «Пинк Флойд». Точнее, не совсем встречает: кажется, ему нет никакого дела до гостей, он лишь коротко здоровается с Чебышевым, отдает связку ключей и исчезает за тонированной дверью.

– Располагайтесь, – говорит Чебышев. Особого гостеприимства в голосе не слышно. В этот момент из-за его ног вальяжно выходит толстый рыжий кот. Он здоровается протяжным зевком одновременно с «мяу» и запрыгивает на диван.

– Киска! – кричит Томка и сразу хватает животное под передние лапы, чтобы понять, можно ли будет с ним подружиться. Кот настроен благодушно, позволяет себя мучить и тискать. Очевидно, именно такого общества ему здесь не хватало.

– Следите за детьми, – приказывает Чебышев Олесе, – иначе передам другому воспитателю.

– Только посмейте, – отвечает Олеся, подтягивая Томку ближе к себе.

– Ой, боюсь… Что вы сделаете? Позовете милицию? – Чебышев указывает на диван, потом на телевизор. – Можете включить мультики, можете не включать… как вам угодно.

Он напоследок осматривается и почти уходит из комнаты, но следующая реплика Олеси его задерживает:

– А мешки на голову? Скотч на губах? Совсем не страшно, да?

Она говорит тихо и спокойно, чтобы не нервировать детей, как будто речь идет о чем-то совсем обыденном. Чебышев отвечает в тон:

– Не советую кричать об этом. Хозяин клуба и его люди не вмешиваются в наши дела. Можете считать, что мы просто ненадолго арендовали это комфортное помещение. Как только все закончится, я исчезну.

– И вам все равно, что здесь будет потом?

Чебышев смотрит на нее, сосредоточенно прищурившись. Затем коротко отвечает:

– Да, все равно.

…и уходит.

На присмотре остается один из тех, кто приехал позже на «опеле». Этот парень с короткой стрижкой, в джинсах и красной майке-алкоголичке, пугает не только Олесю, но и детей. Даже бесстрашная Томка затихает, сев на краешек дивана, и с напряженной улыбкой, залегшей в уголках рта, посматривает на странных взрослых.

26

Разумеется, я ждал скорого звонка. И дождался. Призвал на помощь всю свою выдержку и навыки, полученные за годы службы в уголовке. С похищениями людей мне сталкиваться приходилось, и технология была отработана. Конечно, когда ты сам – жертва шантажа, это несколько меняет дело, но я надеялся, что еще могу управлять ситуацией.

– Алло?

– Уверен, вы знаете, с кем говорите. – Звонивший не спрашивал, а утверждал. Он старался держаться высокомерно. Наверно, видел в кино, как это делается, и пытался подражать.

Дешевка.

– Я знаю, кто ты, – ответил я спокойно (и едва ли не до крови сжимая кулак). – И знаю, кем ты будешь, если не вернешь моих ребят. Чтобы оба твоих яйца остались на месте и с волосами, ты должен привезти детей обратно, на то же самое место. Даже оставить в тех же позах.

Чебышев ухмыльнулся. Впрочем, сквозь ухмылку пробилось волнение. Дрожь дилетанта ни с чем не спутаешь. Чебышев никогда не похищал людей и понятия не имеет, как работают похитители.

Дешевка еще раз.

Впрочем, сейчас в его руках находились дорогие мне люди. Более того, Томка держала при себе Чудесный Медальон, явленный святой Екатерине Лябур в далеком мать-его-за-ногу 1830-м году. Она никогда с ним не расстается, а вчера он точно был у нее. Понятия не имею, сколько он стоит, и плевать я на него хотел, честно говоря… но мне нужна моя дочь, а если моей дочери необходима эта маленькая медалька, то я заберу их обеих.

Так что мне придется вести себя крайне осторожно. Пусть Чебышев никогда не крал детей, но репутация кретина не должна усыплять мою бдительность.

– Предлагаю сделку, – сказал похититель. – У вас находится одна штука, которая вам не принадлежит. Давайте обменяем ее на двоих замечательных ребятишек и сопровождающую их девушку. Что скажете?

Я взял небольшую паузу. Соблазн сообщить, что Медальон находится в паре метров от него, был очень велик. Может, Чебышев окажется человеком слова, раз уж вчера не взял ничего из моей квартиры, получит железку и свалит. Но оставалась вероятность, что этим дело не закончится. Если свалит Чебышев, то уж Валуйский живой с меня точно не слезет…

…А кроме всего прочего, мне действительно не хотелось отдавать им Медальон. Мне казалось, что с ним связано что-то очень важное в жизни моей дочери.

«У нее звездочка в голове, – говорила Ольга Мякуш. – Она себя еще проявит».

– Надо встретиться и поговорить, – буркнул я.

– Не о чем говорить. Либо вы принимаете мои условия, либо не принимаете.

– А если я не принимаю твои условия, то что?

Он не ответил. Колебался. Я слышал даже в тишине, как колотится его трусливое сердечко.

– Что будет в противном случае?!

– Лучше вам этого не знать! – гаркнул Чебышев и сразу отключился.

Первый раунд за мной.

Так или иначе, мозаика складывалась не очень красивая. По всему выходило, что Марина сдала ему собственного ребенка. Или похититель знал что-то такое, чего не знал даже я? Как он мог пронюхать об этой роскошной безделушке, случайно прихваченной братом в угнанном «лексусе»? За что убили парня на зоне?

Впрочем, едва ли все это сейчас важно, и я догадывался, что ответы лежат на поверхности. Валуйский не переставал искать свой «священный Грааль» с того самого дня, когда получил назад угнанную тачку. Он зашел достаточно далеко, и Чебышев наверняка попадал в его поле зрения. В результате их пересечения Игорь получил полную информацию относительно раритета. Кстати, вскоре после гибели брата на зоне он на несколько лет исчез. Выходит, что Валуйский своими не очень аккуратными действиями создал себе конкурента в поисках Медальона. Отлежавшись на дне, Игорь всплыл и сам начал искать вещицу. Вышел на подругу детства, поставил ультиматум… а теперь у него моя дочка, и сие обстоятельство позволяет ему ставить мне условия.

Он не просто дешевка. Он покойник.

В течение получаса, прошедшего с момента первого звонка, я собрал всех своих ключевых сотрудников, лишив их законного выходного. Я не стал корчить из себя самодура и деспота, а честно признался: «Ребята, у вашего босса личная проблема, поможете?»

Откликнулись все, кого я сумел найти.

Первым в офис приехал Петр. Сказал, что сбежал от жены, бросил ее наматывать километры по коридорам торгового центра. В ответ на мои извинения он тактично заметил, что даже рад, что его выдернули. Вслед за Петей подъехал Саша Стадухин, хотя я его, кажется, даже не звал. Почти одновременно с ним приехали мои старые сыщики – Дмитрий Картамышев и Олег Артамонов, которых мы звали Двойняшками за созвучность фамилий и внешнее сходство – оба были невысокого роста, неприметные, подвижные, отчего с легкостью могли затеряться в любой толпе.

Позже в офис подскочили техник Федор, специалист по прослушке и другим шпионским штучкам. Еще каким-то неведомым для меня образом о случившемся прознал Серега Николаев из ГИБДД. Его появление стало для меня приятным сюрпризом, особенно сегодня, в субботу, которую заядлый рыбак и экстремал обычно проводил на свежем воздухе вдали от города. Он сказал, что сделает для меня все возможное.

Офис бурлил. Молчаливый бывший каскадер Матвей, почти бесполезный в интеллектуальной работе, сделал для всех кофе, правда, не очень крепкий, но на кратковременный заряд бодрости его хватило. За стойкой, где обычно трудилась Настя Голубева, суетился Петр. Он что-то искал в компьютере и ни на кого не отвлекался. Я смотрел на парней, и сердце мое переполняло чувство благодарности. Я поднял руку, привлекая к себе внимание.

– Ребята!

Они приостановились, посмотрели на меня.

– Хочу сказать вам большущее спасибо за то, что вы бросили все дела и приехали. Я с удовольствием выписал бы вам всем премиальные за сегодняшний день, но что-то подсказывает мне, что вы откажетесь от такой благодарности. Поэтому когда все закончится – а я уверен, что все закончится благополучно – всех приглашаю в кабак.

Предложение было встречено сдержанными, но искренними овациями. Лишь Матвей нахмурился. Ему больше пришлась по вкусу идея насчет премиальных. Что ж, персонально ему я уже пообещал двойную ставку за проваленную субботу.

Николаев отвел меня в сторону.

– Я так понял, что профессионалов привлекать ты не собираешься?

– Пока нет. Только на финальный выход, если потребуется.

– Наверно, это разумно.

– Что ты можешь для меня сделать?

Он посмотрел на часы, висящие на стене в холле.

– Через полчасика на твой электронный адрес придут вырезки с наших камер слежения на Набережной. Я их посмотрю с твоего позволения. Дашь какой-нибудь свободный комп?

– Не вопрос. Это что-то даст?

– Пока не знаю. Можно было бы определить номер машины, но твой «туарег» от Набережной мог уйти в любом направлении, а камеры у нас не везде. Не расстраивайся, я ориентировку уже разослал.

Я положил руку ему на плечо. Учитывая его немалый рост и крепость, выглядела эта скульптурная композиция довольно нелепо.

– Старик, ты-то как узнал? – спросил я.

– Твой адъютант настучал.

Я посмотрел на Петра. Из-за стойки торчала только его макушка. Петя усиленно молотил по клавиатуре компьютера.

– Что они хотят? – спросил Николаев.

– Одну вещь, которая им не принадлежит.

– Она принадлежит тебе?

– Моей дочери… отчасти.

Серега хмыкнул.

– То, что попадает в руки твоей Тамары, как правило, там и остается…

– …И это все усложняет. Вещица при ней.

Второй звонок раздался спустя сорок минут после появления ребят в офисе. За прошедшее время Петр вместе с техником позаботились о технической возможности проследить местоположение звонящего по сигналу его мобильника. Я никогда не понимал, как это делается, даже во времена своей службы в органах, но любезно разрешил ребятам устанавливать любые легальные (и особенно нелегальные) связи со всеми мобильными операторами. Насколько я знаю, работа в этом направлении велась давно и довольно успешно, хотя еще не все провайдеры были вовлечены. К счастью, Чебышев звонил с номера, принадлежащего оператору – нашему давнему партнеру. Несмотря на некоторые законодательные ограничения на использование шпионской техники и новейших технологий, я ничем этим не брезговал. Я не был настолько щепетилен в вопросах морали, как наше правительство.

Я попросил тишины, вопросительно посмотрел на Петра. Тот кивнул в ответ.

– Алло?

– Ну что? – поинтересовался Чебышев. – Мы уже пришли к осознанию факта?

За прошедшее время он научился владеть своим голосом. А может, просто выпил.

– Тон сбавь, – ответил я. – Ты многих разозлил сегодня, и народ жаждет твоей крови. Понимаешь это?

– Предпочитаете грубить? – Чебышев хихикнул. – Валяйте, грубите… а потом мы поговорим о крови, если вам так хочется.

Я отвел трубку в сторону. Стабилизировал дыхание. Когда вновь заговорил, я уже держал себя в руках.

– Чтобы тебя принимали за серьезного человека, ты должен соблюдать какие-то правила.

– Например?

– Докажи, что не блефуешь. Дай мне услышать голос моей дочери.

– Что ж…

Несколько долгих мгновений не происходило ровным счетом ничего, как будто он отключил связь. Ни одного звука не просочилось с другого конца провода. Я с беспокойством глянул на техников. Петя снова кивнул – «все нормально, не волнуйся». Я уже начал сомневаться в продолжении разговора, когда в трубке вновь появился живой фон, и сладенький голосок моей козюльки заворковал:

– Папочка!

У меня одновременно и отлегло от сердца, и защемило в нем. Томка была в полном порядке, это несомненно… но она была так далеко!

– Да, милая? Как твои дела? Как ты себя чувствуешь?

– Папочка, мы с Олесей Петровной пошли гулять в парк, а потом… вот, потом с двумя дяденьками на большой красивой машине ехали… а я тут вспомнила енота… о, пап! – Она моментально оживилась. – Пап, ты помнишь, как в «Лесной братве» Эр-Джей запускал катамаран… ой, то есть бумеранг, забыла совсем, голова садовая!…

Томка продолжала верещать. Господи, Беззубик… ты никогда не отвечаешь на поставленный вопрос!

Дочка взахлеб пересказывала сюжет мультфильма «Лесная братва», впервые увиденного ею три года назад, потом переключилась на свою прогулку в парке с Олесей и Ваней, лишая меня возможности вставить хоть звук. Не знаю, сколько бы это продолжалось, но вскоре верещание ребенка надоело самому Чебышеву. Видимо, он вмешался, потому что Томка вдруг замолчала. Я слышал их переговоры вдали. Похититель говорил, что разговор окончен, а дочь просила его «ну, еще немножко, я еще чуть-чуть, последний раз и все, ладно?».

Я едва не плакал от умиления и тоски.

– Ну? – спросил Чебышев.

– Дай еще пол-минуты, изувер, и мы с тобой поговорим.

– Двадцать секунд. И постарайся, чтобы она уложилась.

Я стиснул зубы.

– Папочка, ты когда нас заберешь? Ваня уже плачет, и Олеся Петровна тоже говорит, что очень устала. Тут так грустно без тебя.

– Я скоро тебя заберу, милая…

Мне хотелось сказать ей, чтобы ни в коем случае не вытаскивала Медальон и вообще держала язык за зубами, но моя просьба произвела бы обратный эффект. Томка никогда в точности не следовала моим просьбам и инструкциям. Скорее, поступала наоборот.

– Я тебя целую, доченька. Будь умничкой, не балуйся, слушайся дядю («а лучше дай ему под дых»). И не теряй… – Я едва не сказал «не теряй свои игрушки».

– Ничего не потеряю! Пока, пап!

– Пока, милая!

Она отдала трубку дяде и убежала. Я услышал на заднем плане звук работающего телевизора. Шла какая-то детская программа. Что ж, они смотрят мультики, пока все в порядке.

– Ну? – повторил свой вопрос Чебышев. – Мы договоримся?

Не отнимая трубки от уха, я в который уж раз посмотрел на Петра. Он с улыбкой поднял вверх большой палец.

Звонок отслежен.

– Предлагай, – любезно разрешил я, чувствуя, как в груди моей разливается теплая волна облегчения. Чебышев же, напротив, весь подобрался.

– Мне нужно, чтобы вы привезли Медальон туда, куда я укажу. Когда я получу подтверждение, что вещица у нас, мои люди отвезут пленников обратно… хм, так и быть, оставят в тех же позах, если хотите. Устраивает такой вариант?

Я глядел на своих оживших помощников. Николаев вышел в предбанник моего кабинета и кого-то вызванивал по телефону. Петр, получив интересующие его данные, щелкал кнопкой компьютерной мыши. Картамышев и Артамонов почти одновременно нахлобучили бейсболки с символикой какой-то американской баскетбольной команды и покинули офис. Наверняка поехали на объект.

«Все молодцы!».

– Называй место и время, – сказал я.

Чебышев помолчал немного. Я слышал его дыхание. Он снова начал волноваться. Трижды дешевка, блин!

– Мне тоже нужны гарантии, – выдавил он наконец.

– Чего?!

– Когда все закончится… хм, закончится благополучно для обеих сторон… вы откажетесь от мести.

Я обалдел. Брат Чебурашки внес в классический жанр что-то новое.

– Ты хочешь узнать, не собираюсь ли я охотиться за твоими яйцами?

– А хоть бы и так?

Я едва не расхохотался.

– Какой же ты все-таки говнюк, парень. Мелкий трусливый говнюк! Хочешь заполучить понравившуюся тебе игрушку, но не придумал способа лучше, чем грубый шантаж с похищением детей, а теперь еще и просишь, чтобы тебя потом не отшлепали! Похитителей не любят, юноша!

– Мне плевать, – пропыхтел Чебышев. – Я должен беспрепятственно покинуть город.

– Я подумаю.

– Подумаешь?! – взвизгнул похититель. – Это ты будешь думать?!

– Да, я буду думать над твоим поведением, Бармалей. Ты вообще понимаешь, на кого ты лапку свою тщедушную поднял?

Меня что-то понесло. Я наступал на него, как фриц под Москвой своей многотонной танковой армадой на вооруженных винтовками кремлевских курсантов. Мои коллеги стали посматривать на меня с любопытством и удивлением. Им неведомо было, что я чувствовал. Мною двигала злость, ненависть, обида за ту паутину лжи, которой меня окутывали шесть лет семейной жизни. В конце концов, во мне пульсировала обычная мужская ревность.

– Ты знаешь, что на бывшего мента наехал, мелочь ты пузатая? Я же когда тебя найду, я тебя не просто по стенке размажу. Я пересчитаю все волосики на голове моей дочери и за каждый недосчитанный порву тебя как туалетную бумагу…

Чебышев не дрогнул. Вместо того, чтобы пятиться в воображаемый угол, он сам пошел в атаку. Но как-то мелко, подленько.

– Ты, похоже, сам хлебнул, да, майор? Ты знаешь, что это я познакомил твою жену с Кормухиным? Я ее практически подложил под него, чтобы она смогла рассчитаться. Но эта дура все провалила. Облажался ты с супругой, майор, серьезно облажался. Правда, в постели она супер, тут ничего не могу сказать…

Он попытался рассмеяться, но напряжение не позволило сделать это убедительно.

– Послушай, ты… – начал я, но договорить не успел. На плечо мне легла рука. Я обернулся.

Это Николаев.

– Что, майор? Несладко? – пыхтел похититель.

Серега смотрел мне в глаза, как питон на бандерлога. Он запрещал мне втягиваться в схватку самцов. Я, не сводя глаз с этого гипнотизера, мысленно досчитал до десяти, потом спокойно сказал в трубку:

– Позже переговорим. Озвучивай свой гениальный план.

– В другой раз.

Чебышев отключился.

Я едва не метнул телефон в стенку.

– Успокаиваемся, – тихо сказал Николаев, сжимая мое плечо и даже начиная его массировать. – У тебя еще будет возможность.