Текст книги "Чёрный диггер"

Крутин выпустил пистолет и наклонился к парню:

– Сейчас. Сейчас будем выбираться отсюда.

Парень судорожно дышал, вздрагивая всем телом. На его груди и боку с ужасающей быстротой расползались кровавые пятна.

Сергей подхватил его под руки и потащил в сторону забора. Быстрее, быстрее, ещё быстрее. Он позволил себе остановиться , только достигнув ельника и спрятавшись за деревьями.

– Брось… – через силу прохрипел парень. Видно было, как он сжимал зубы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заорать от боли. – Брось и уходи.

– Вместе уйдём, – сказал Сергей, отдуваясь и пытаясь собраться с силами.

– Позвони… – сказал Сергею парень. Получалось у него не очень хорошо, но пока разборчиво.

– Позвони туда. Ещё раз. Тебе помогут. Пока ещё есть время… Зачем она тебе…

Он замолчал. Крутин наклонился ближе. Парень ещё не умер, только потерял сознание, но, похоже, ему уже не выкарабкаться.

Сергей опять подхватил его как можно осторожнее и потащил через ели к забору. Сзади, у больницы, послышались голоса. Трупы уже заметили. Их за деревьями пока не было видно, но с минуты на минуту те начнут прочёсывать участок.

Они уже почти добрались до серой бетонной ограды, когда по телу парня прошла судорога. Сергей прошёл ещё несколько шагов, положил его на землю и наклонился над ним. Все было кончено. Последние метры он тянул на себе мёртвое тело. Глаза у парня остекленели и грустно смотрели куда-то вдаль, словно спрашивая, как же это все так неудачно получилось? Крутин провёл по ним рукой, закрывая, и подумал, что даже не знает имени того, кто его только что спас.

Голоса приближались с разных сторон. Сергей встал, разбежался, подпрыгнул и уцепился за край ограды. Мгновение-и он оказался на той стороне. Люди, шедшие по улице, лишь мельком глянули на него и продолжали свой путь.

Крутин пересёк проезжую часть и нырнул во двор. Миновав его, он оказался в следующем. Оттуда через зады рыбного магазина, через низенький плетёный заборчик конторы энергонадзора к «Военторгу» и снова на улицу, но уже за два квартала от больницы. Если где-то там, позади, его и начали преследовать, то погоня безнадёжно отстала.

Сергей вышел на тротуар и смешался с прохожими.

БОМЖ. ОСМОТР МЕСТНОСТИ

Погода в тот день стояла действительно прекрасная. Воздух был мягок и нежен, лёгкий ветерок не дул, а, игриво касаясь щеки, тут же исчезал, растворяясь в голубом небе. И солнце уже не просто светило, а грело, причём по-настоящему, показывая всем сомневающимся, что зима уже давно позади, а лето не за горами.

Войцех Казимирович шёл, расстегнув пальто и вдыхая полной грудью запахи весны. Трость, давно ставшая его неразлучной спутницей, выстукивала весёлую мелодию в такт шагам. В такие минуты ему почему-то остро хотелось приветствовать прохожих, приподымая шляпу, раскланиваться со знакомыми и целовать руки дамам. Беда, что все это в наши дни воспринимается как симптомы сумасшествия.

На то, чтобы найти здание, о котором рассказывал Сергей, у него ушло довольно много времени. И не потому, что оно находилось где-то на другом конце города, совсем нет. Наоборот, располагалось оно сравнительно недалеко от вокзала. Но зато сам привокзальный район Войцеху Ка-зимировичу пришлось обходить десятой дорогой. Со вчерашнего вечера среда обитания Профессора превратилась для него в источник опасности.

По дороге он зашёл перекусить в «Алису», небольшое кафе, где поили растворимым кофе и угощали тем, что готовилось на скорую руку из полуфабрикатов. Времени искать что-нибудь более приличное у него не было. Ещё Профессор остановился у киоска и купил китайские электронные часы «Кондор».

Когда он получит обратно свою «Славу», их можно будет подарить Шурику.

Возле старой пятиэтажки все было спокойно. На улице виднелись лишь редкие прохожие, шедшие по своим делам. Само строение обреталось в одном из глухих районов города, окружённое частными домами, половина из которых тоже пустовала.

Весь район предназначался под снос, и жителей отсюда расселяли по пунктам временного проживания. Оставались только самые упрямые и несговорчивые.

Почти вплотную к пятиэтажке примыкало приземистое двухэтажное здание бывшего женского общежития шёлкового комбината. Когда-то стены его были выкрашены в голубой цвет. Теперь они превратились в чёрные с коричневыми разводами, похожие на засохшие пятна крови на старом бельё.

Во двор пятиэтажки Войцех Казимирович зашёл с видом человека, испытывающего необходимость в отправлении естественных потребностей. На всякий случай, если там кто-то есть, это было самым правдоподобным объяснением его появления. Но во дворе никого не оказалось. Ни милиции, ни людей в штатском со строгими лицами, ни даже случайных алкоголиков, устроившихся распить поллитровочку подальше от людских глаз. Обыкновенный заброшенный двор опустевшего дома.

Профессор внимательно осмотрелся по сторонам. Задники гаражей с облупившейся краской, груды обломков кирпича, подъезды без дверей. Вот орех, по которому спускался Сергей. Войцех Казимирович опустил взгляд и прошёлся по двору, рассматривая землю. Без сомнения, сюда заезжали машины. Причём недавно.

Можно-было различить отпечатки легковушек и нескольких более тяжёлых машин.

Множество других следов показывало, что народу здесь тоже побывало прилично.

Все совпадало. Рассказ Сергея не был ни выдумкой, ни галлюцинацией.

Вот только канализационного люка здесь не было. Профессор обошёл весь двор, тщательно осматривая его закоулки. На всякий случай он проверил даже самые неудобные места, чтобы не ошибиться. Люка не было.

Зато почти в самом центре двора, рядом с орехом, серела лужа застывшего бетона. Войцех Казимирович подошёл ближе. Раствор расползался бесформенным пятном и не был ни укатан, ни защищён. Как будто сюда подвезли цистерну и просто-напросто слили её содержимое. Профессор присел и коснулся рукой шершавой поверхности. Раствор отдавал влажной сыростью и был, без сомнения, свежим.

Он встал и ещё раз прошёлся по двору. Пожалуй, все, ничего нового на глаза ему не попалось. Теперь следовало осмотреть дом. Особенно Профессора интересовали верхние этажи. Очень удобное пристанище, знаете ли.

Войцех Казимирович зашёл в подъезд и начал подниматься по ступенькам, однако на четвёртом этаже перед ним возникло препятствие в виде обрушившихся пролётов, и ему пришлось возвращаться обратно. В другом подъезде Профессору повезло больше, и хотя на лестнице почти напрочь отсутствовали перила, но зато ступени были на месте. Он отправился на чердак.

Здесь, как он и ожидал, было довольно просторно. И, в общем, очень даже неплохо. Вполне достаточно места для небольшой колонии, где каждый мог бы найти для себя комфортный уголок. Однако в этом райском местечке никто не жил. Это было ненормально и противоестественно. Обычно в выселенные дома тут же проникали бездомные, которые жили там до самого сноса. Зачастую за право проживания в этих трущобах вспыхивали ссоры и драки, иногда перерастающие в настоящую войну. А здесь никого. Странно. Весьма и весьма странно.

Правда, в дальнем углу Войцех Казимирович нашёл смятую фуфайку, пропахшую соляркой и мазутом, на которой кто-то ночевал. Рядом валялась опорожнённая бутылка из-под «Белого столового». Но пыль на бутылке показывала, что владелец всего этого исчез отсюда несколько недель назад и больше не появлялся.

Что-то отпугивало людей от этого места. Чем-то оно им не нравилось.

Профессор посмотрел через выбитое окошко на улицу. Она была совершенно пустой.

Ни машин, ни детей, гоняющих на роликах или просто играющих друг с другом. Ни даже бездомной собаки, которая пробегала бы мимо по своим собачьим делам.

Только унылое здание женского общежития да крохотные домишки с кривыми стенами, обмазанными глиной, приткнувшиеся возле него.

Внезапный холодок пробежал у Профессора по спине, шевеля волосы и заставляя мышцы невольно напрячься. Ему вдруг показалось, что кто-то наблюдает за ним из темноты. Причём не исподтишка, а просто не показываясь на глаза, но спокойный и уверенный в своей силе. Готовый в любой момент убить, уничтожить, размазать, как муху по стене. И боялся он Войцеха Казимировича не больше, чем этой мухи. Какая, дескать, от неё угроза? Так, одно раздражение.

Профессор передёрнул плечами. Глупости какие-то. Старческий маразм. Может, это он от Сергея перехватил? То-то ему черти за каждым углом мерещатся.

И в одно мгновение все изменилось. По улице, ворча мотором, проехал «Москвич» и остановился у почтового ящика. Из автомобиля выскочил мужчина с почтовым мешком, подбежал к ящику, опорожнил его, сел в машину и, развернувшись, покатил прочь. По тротуару, щебеча о чем-то, прошли две маленькие девочки с портфелями и мороженым в руках. Жизнь продолжалась. Светило солнце, дул ветерок, шумели пробивающиеся листочки на деревьях и ничего сверхъестественного и потустороннего. Никаких глаз из темноты. Чего это он, в самом деле? Профессор оглянулся вокруг. Солнечный свет пробивался сюда широкими полосами через чердачные окна, освещая оставленный бывшими жильцами мусор, а пыль играла в этих полосах золотистой мошкой, ни на секунду не прерывая своего суетливого движения. Старый чердак обычного старого дома. И все-таки…

Все-таки он не стал здесь больше задерживаться. Спустился вниз, стараясь не слишком спешить, чтобы не споткнуться обо что-нибудь из наваленного на лестнице, миновал арку и, оказавшись на улице, пошёл отсюда прочь.

И, только отойдя на порядочное расстояние, Профессор окончательно решил, что все померещившееся ему – полная чепуха.

ШУРИК. КУДА-ТО ВСЕ ПОДЕВАЛИСЬ

«Иди, – сказал Шурику Профессор, – и посмотри, что делается на вокзале. А потом найди Ботю или Веру и скажи, пусть придут к пионеру в четыре часа».

Пионер – это такой мальчик с трубой. Это памятник в их парке, Шурик там любил гулять. И Профессор любил, Шурик его там видел. Профессор часто приносил с собой сухарики и орехи, чтобы кормить белок. Он показывал Шурику, как это делать. Нужно было взять два орешка и постучать ими друг о друга. Тогда белки приходили к Профессору, а он их угощал. Профессор и ему давал орехи, чтобы Шурик позвал белок. Он сказал как-то, что так можно проверить, хороший человек или нет. Белки не будут идти к плохому, а к хорошему пойдут. И Шурик однажды тоже постучал орешками, и к нему пришла белочка. Она села прямо перед ним, взяла лапками орешек и начала его грызть. Шурик так смеялся. А Профессор сказал, что он – хороший человек.

Ему нужно вернуться в одиннадцать часов. Профессор дал Шурику свои часы, чтобы он знал, когда будет одиннадцать. Они были очень красивые, и Шурик, когда шёл, часто смотрел, сколько времени, чтобы люди видели, какие у него часы. Он знал, как узнать, сколько времени, их учили этому в интернате. Это когда маленькая стрелка на одиннадцать, а большая на двенадцать. Он это помнил хорошо. Шурик вообще хорошо учился в интернате, его даже их учительница часто хвалила. Только у него плохо получалось складывать цифры. Так он их знал, а вот складывать не получалось. Зато Шурик читал очень хорошо, он читал лучше всех в группе. У них даже был конкурс, кто быстрее прочитает текст, и Шурик занял первое место. Его поздравляли как победителя и дали приз – шариковую ручку. Он её потом исписал, а ручку оставил, но только потерял. Или пацаны украли, кто его знает.

Шурик хотел пойти сначала на свалку и посмотреть, что там есть. Он каждый день ходил на свалку. Его даже ихние не гоняли. Правда, прогоняли иногда, если брал что-то прямо перед ними, но редко, а так разрешали. А там классно. Можно много всяких штук» найти. Шурик очень любил интересные штуки. У него их было много. И самое главное – за них не надо платить деньги. Шурик видел, такие продавались на рынке и в магазинах, а на свалке они были бесплатные. И поесть там тоже можно найти. Шурик один раз нашёл целый ящик рыбных консервов, банок десять, наверное. Он их два дня ел. Правда, у него потом заболел живот и был понос, но еда была очень вкусная. Он очень любил консервы.

А потом Шурик решил, что не пойдёт на свалку, а пойдёт на вокзал. Все равно ему ещё заходить к Боте с Верой, а они там рядом живут. Он скажет им, что велел Профессор, а потом пойдёт посмотрит, нет ли новых штук. Может, приезжала машина с мусором, тогда будет много интересного.

И ещё Шурик хотел увидеть Клару. Этого ему хотелось даже больше, чем остального. У него были деньги, которые дал Профессор, и он мог купить ей что-нибудь в подарок. Очень хорошо, когда у тебя есть деньги. Тогда ты можешь делать подарки. Шурик любил делать подарки. Только у него редко было столько денег, чтобы купить подарок. Обычно их хватало, только чтобы покушать. А иногда и их не было. Тогда он ел то, что находил. Или не ел ничего, но это редко. Не каждый день. Вот когда-нибудь у него будет много-много денег, и он сможет делать подарки всем хорошим людям, которые ему нравятся. Это Кларе, конечно, он её любит. И Профессору, он его любит тоже, только не так, как Клару. И Серёже, который пришёл с Профессором. Он Шурику понравился. Кажется, он тоже хороший человек.

Вот так Шурик пришёл на вокзал и начал искать Клару. Только её нигде не было. Под лестницей, где она стояла и пела, было пусто. Шурик подумал, что она пошла на рынок купить покушать, и пошёл туда тоже. Он обошёл все ряды и нигде не увидел Клару. Тогда он подумал, что они разминулись, и вернулся назад, к лестнице. Но там все равно никого не было.

Шурик решил пойти на перрон к девочкам, которые продают журналы, Алене и Вале. Они не из «вокзальных», они жили дома, но они дружили с Кларой. Может, она пошла к ним поразговаривать. И он тоже пошёл туда, а по дороге вспомнил, что ему нужно узнать у «вокзальных» для Профессора, как дела. И тут Шурик подумал, что никого из них не видел. А он уже обошёл весь вокзал и ходил на рынок, и нигде никого не было. Он не видел Веры перед вокзалом и старика Алмазова, который всегда сидел у входа на рынок. Шурик не видел Депутата в зале ожидания, а он .редко выходил оттуда, говорил, что на улице мёрзнет. Он всегда разговаривал про политику или с кем-то, или сам с собой, если никого рядом не было. Поэтому его прозвали Депутатом. Депутаты всегда разговаривают про политику, Шурик знал это. К ним на станцию приезжал один депутат выступать, и Шурик ходил смотреть. Тот депутат говорил так же долго и непонятно, как и их, и даже руками так же махал. Шурику стало скучно, и он ушёл. И Марусейчика Шурик не видел. А он должен был быть. Он всегда старался обыскать ящики для мусора перед Шуриком. И ругался, когда не успевал. А ругался Марусейчик очень смешно, так то-оненько-то-оненько. И слова у него, как у маленьких, были смешные.

Матные слова он тоже знал, но редко ими ругался, а когда ругался, то получалось ещё смешнее.

Где же они все? Куда делись? Может, он кого-то пропустил и не заметил, но остальные-то должны быть. Нужно пойти спросить у девочек про Клару и поискать Матроса. Он должен быть на складах с Ботей. Пусть они ему скажут, где все.

– Шурик! Шурик, ты куда?

Его позвали тихонько, он оглянулся. Возле скамеек, занятых людьми, стояла тётя Рая с сумкой. Тётя Рая продавала все, что находила в лесу: цветы, грибы, ягоды, травки. Она лечила «вокзальных». И Шурику она давала листики, он их заваривал, когда у него был кашель. Поэтому он очень обрадовался, когда увидел тётю Раю, и побежал к ней.

– Здравствуйте, тётя Рая.

А она посмотрела по сторонам и сказала, чтобы он говорил тише и «не привлекал внимания». Шурик начал говорить тише, чтобы «не привлекать внимания», и спросил тётю Раю, не видела ли она Клару и где все. А тётя Рая спросила, где это его носило до сих пор, что он не знает, что происходит? Шурик сказал, что он только что пришёл и не может никого найти. Тогда тётя Рая сказала, чтобы он быстро уходил отсюда, потому что милиция всех ихних ловит и забирает к себе.

Шурик удивился, потому что такого никогда не было. Нет, в милицию забирали, особенно часто забирали Сашку Лохматого и Депутата, потому что они напивались, кричали и мешали пассажирам. Но никогда не забирали всех. За что?

– За что? – спросил он.

– Кто его знает? Может, приказ им такой от начальства. Очистить станцию.

Короля ведь нет, вот они что хотят, то и делают. Небось при нем не тронули бы.

А Король нынче сильно болен, говорят. Может, и не жилец уже. Почки-то у него слабые были. Сколько я ему трав попереносила… Ты, Шурик, уходи отсюдова.

Уходи с богом, пока тебя не увидели. Патрули сейчас по всей станции ходят, так ты тихонько, путями…

Шурик спросил у тёти Раи про Клару, она сказала, что не видела, но, наверное, её забрали вместе с остальными или она прячется у своих, в котельной.

Тогда Шурик вспомнил, что ему надо найти Веру с Ботей, и спросил про них, но тётя Рая сказала, что они вообще уже два дня не появлялись, и если они ему нужны, то пусть он идёт к ним. Шурик сказал спасибо и попросил у тёти Раи листики, которые она ему когда-то давала, потому что два дня назад Клара замёрзла, когда пела у поездов, и у неё начался кашель, а тётя Рая сказала, что у неё сейчас нет, но она принесёт их завтра. Только чтобы он искал её не здесь, а за рынком, куда приезжают из сел продавать картошку. Шурик ещё раз сказал ей спасибо, а тётя Рая почему-то заплакала и сказала, что нельзя сажать такого хорошего мальчика вместе со всяким говном. Шурик не понял, про какое говно она говорила, но пообещал сейчас же уйти отсюда. А тётя Рая перекрестила Шурика и попросила бога, чтобы он его хранил, а потом ушла, согнувшись, со своей сумкой.

А Шурик подумал, что действительно, если милиция забирает всех ихних отсюда, нужно не показываться им на глаза и тихонько уйти.

Он так и сделал. Шурик не пошёл к Алене с Валей, а спустился вниз, перебрался через рельсы и выбрался возле рынка, прямо у железной ограды. Там была такая дорожка мимо железнодорожной аптеки, которой можно пройти прямо на улицу в город. Только он хотел ещё по пути свернуть в их котельную и посмотреть, там ли Клара.

Вот Шурик вышел на эту дорожку и хотел идти, но тут увидел Крысу. Тот лузгал семечки и шёл на вокзал. Крыса был спиной к Шурику и не видел его, и Шурик хотел пойти дальше, но ему стало стыдно. Крыса шёл на вокзал и, наверное, не знал, что милиция ловит всех ихних. Шурик тоже ходил бы там, пока не поймали, если бы не тётя Рая. Значит, Крысу тоже надо предупредить. Хотя ему не хотелось этого делать. Крыса был нехорошим. Он всегда задирался к Шурику.

Иногда забирал то, что он находил, иногда деньги, если они были. А один раз он сильно побил Марусейчика. Марусейчик лежал на земле, а Крыса бил его ногами в живот. Шурик когда увидел, то побежал к ним и крикнул, чтобы Крыса этого не делал. А он тогда набросился на Шурика. Он бы и его побил, как Марусейчика, но тут проходил Сашка Лохматый. Крыса увидел его и убежал. Они с Сашкой подняли Марусейчика и спросили, из-за чего это Крыса его так, а он сказал, что нашёл в ящике пустую бутылку, Крыса хотел её у него забрать, а он, чтобы не отдавать, разбил её. Марусейчик ещё два дня после этого лежал, не мог ходить.

Вот какой этот Крыса. Очень плохой. Но все-таки нужно было его предупредить. Помогать нужно даже плохим, а то сам станешь таким, как они.

Поэтому Шурик позвал Крысу. Крыса плохо все слышал и не мог говорить.

Вернее, он говорил, но непонятно. Так, что никто не мог разобрать. А сам Крыса и не хотел ни с кем разговаривать. Хотя это странно. Среди ихних были совсем немые, например, Карим или дядя Вадик с тётей Анютой, но они со всеми разговаривали. Только они говорили руками, но все понятно.

Вот Шурик позвал Крысу, а Крыса остановился и повернулся к нему. У него не получалось выплёвывать всю шелуху, поэтому часть её налипла ему на нижнюю губу и на подбородок, и было похоже, как будто его обсели мухи.

Шурик подошёл к нему поближе и сказал, чтобы он не ходил здесь, потому что милиция ищет ихних и забирает к себе. Что многих уже позабирали, а остальные попрятались. И что если он пойдёт на вокзал, то его заберут тоже.

Шурик не знал, понял Крыса или нет, у него мёртвые глаза, по ним нельзя было ничего разобрать. Он только замычал и вырвал у Шурика из рук пакет. Шурик сказал, что он пустой, потому что ещё нигде не был и ничего не нашёл. Крыса увидел, что там действительно ничего нет, бросил его на землю и плюнул сверху шелухой от семечек. Шурик хотел поднять пакет, и тут Крыса увидел часы Профессора. Он показал на них пальцем и сказал – отдай. Получилось это у него так:

– Ы-ы-ай.

Шурик сказал, что нельзя, это часы не его, и он их ему не отдаст. Тогда Крыса ударил его кулаком в лицо. Было очень больно. Он попал в нос, и оттуда потекла кровь. Шурик задрал нос вверх, чтобы не залить курточку, а Крыса ещё раз ударил его по голове, в висок. Шурик не смог устоять и упал. А он схватил его за руку и начал сдирать часы. А Шурик пинал его ногами и громко кричал. Он думал, кто-нибудь придёт ему на помощь. Но людей было мало, а те, которые проходили мимо, шли быстро и смотрели в сторону, чтобы не видеть Шурика с Крысой.

Крыса был сильнее, поэтому часы он забрал и ещё раз ударил Шурика ногой, отходя.

– Что же ты делаешь? – закричал Шурик. Кровь из носа текла у него по зубам и без конца попадала в рот. Ему приходилось все время её сплёвывать, потому что она была солёной и противной на вкус. – Что ты делаешь! Отдай сейчас же. Это часы Профессора.

Крыса, который стоял и рассматривал часы, вздрогнул и поднял голову.

Шурику даже показалось, что сейчас он вернёт их ему. Но потом Крыса встряхнул головой, положил их в карман и сказал:

– Ыы-до.

И ушёл быстро. Чуть ли не бегом. Может, подумал, что Профессор где-то рядом. Шурик хотел побежать за ним, чтобы заставить отдать часы, и вскочил. Но тут почему-то земля закружилась под его ногами, и он чуть не упал. Шурику пришлось опуститься на четвереньки и упереться руками. Вот так он и стоял, и рассматривал землю, а красные капли падали на неё с кончика его носа и тут же впитывались, не оставляя и следа.

– Вот тварь, а! – услышал Шурик чей-то злой голос. – Нажрался уже, как скотина, с самого утра, на ногах стоять не может.

Это говорила тётка с тележкой, к которой была привязана громадная сумка.

Тётка смотрела на него и покачивала головой.

– А-а-ах и дрянь! А-а-ах и дрянь же ж такая, смотреть противно. А ну иди быстро отсюда, чтоб и духу .твоего здесь не было. Проваливай к себе домой, не то я мигом милицию вызову.

Шурик испугался и встал. Земля ещё шаталась, но уже не так сильно. Только в глазах все было каким-то зеленоватым. Шурик достал из кармана тряпочку, что у него была как носовой платок, и прижал к носу, чтобы остановить кровь. Затем подобрал свой пакет и побыстрее пошёл оттуда.

Тётка стояла и неодобрительно смотрела ему вслед.

Кровь скоро перестала бежать, но Шурику все равно было очень плохо. Было стыдно, что он не уберёг часы Профессора, и страшно возвращаться назад. Шурик не знал, как ему рассказать про все. А вдруг Профессор не поверит и решит, что он их просто потерял, а сваливает на Крысу? Или что он продал их Боре? Нет, такого Профессор не подумает, но все равно было очень неудобно. Он доверил Шурику такую дорогую и ценную вещь, а тот её не уберёг.

Шурик свернул к забору из проволоки, за которым была котельная. И тут вспомнил про деньги, которые ему дал Профессор. Он же ещё хотел купить Кларе чего-нибудь вкусного. Шурик остановился, достал деньги из кармана и стал их рассматривать. Денег было много; больше, чем у него когда-нибудь получалось насобирать. Вот только хватит их или нет на новые часы, Шурик не знал. Надо будет показать Кларе. Она хорошо считала и понимала цифры. Вообще-то, он мог и не поесть несколько дней, а заработанные деньги добавить сюда, если не хватит.

Шурик повеселел. Правильно, он купит Профессору новые часы, ещё лучше этих.

Шурик аккуратно ссыпал деньги в карман и зашагал к котельной.

Ступеньки там почему-то всегда были мокрые. Он осторожно, чтобы не упасть, спустился вниз. Дверь была не заперта.

Сегодня там дежурил дядя Вася, который всегда ходил в майке. Летом – просто так, а зимой ещё надевал сверху ватник. Дядя Вася был хороший, но любил выпить. Клара с Матросом носили ему водку или самогон, и он, бывало, напивался так, что не мог лопату в руках держать. Тогда он ложился на топчан и засыпал. А Матрос дежурил за него до утра. Матрос тоже был хороший, он присматривал за Кларой после того, как умерла тётя Фрося. А кто была мама Клары, Шурик не знал.

Клара про неё никогда не рассказывала.

– Здорово, – сказал Шурику дядя Вася. – Что это с тобой такое?

– А, так, – ответил Шурик и махнул рукой. Не хотелось ему про Крысу рассказывать.

Кроме дяди Васи, в котельной никого не было. Ни Клары, ни Матроса. Шурик вздохнул.

– Че, привязался кто? – снова тогда спросил дядя Вася.

– Угу, – сказал Шурик.

– Ты лицо хоть ополосни, – посоветовал ему дядя Вася, – а то нехорошо получается. Неприлично с такой личностью на людях-то.

Шурик кивнул, что да, получилось, уж точно, нехорошо. Особенно с часами. И пошёл к рукомойнику. Над ним висело зеркало, тёмное от копоти, почти ничего в нем не было видно. Шурик протёр его рукой и посмотрел на себя. Да, правильно дядя Вася говорил, не надо с таким лицом ходить. Шурик умылся, очень осторожно, потому что нос у него ещё болел. И висок болел там, где его Крыса ударил.

Шурик спросил дядю Васю, а где Клара? Тот сказал, что, как всегда, наверное, на вокзале. И спросил, чего там сейчас происходит. Утром приходила милиция, смотрела, нет ли кого из «вокзальных». Так Клара уже ушла, а Матрос спал, и они забрали его с собой. Дядя Вася про Клару им ничего не сказал, а про Матроса сказал, что тот заходил просто так, погреться. Они предупредили дядю Васю, чтобы он передал сменщику, если появится ещё кто, то сразу сказать им. Но это уже, сказал Шурику дядя Вася, кобуру им в задницу, и ничего передавать он не собирается. Вот только, сказал дядя Вася, они, наверное, и без этого будут ещё заходить, проверять. А Шурик сказал ему, что ихних ловят по всей станции, и он тоже сейчас пойдёт, чтобы его здесь не поймали. И спросил у дяди Васи, а не приходила потом Клара после этого, а он сказал, что нет и что Шурик первый, кто после мусоров появился.

Это плохо, думал Шурик, когда вышел во двор. Наверное, Клару все-таки забрали там, на вокзале. Нужно было срочно идти к Профессору, он что-нибудь придумает. Он найдёт, как помочь Кларе и остальным тоже. Только сначала нужно было сделать то, что сказал ему Профессор, – найти Ботю с Верой. Если их не забрали вместе с остальными.

Профессор сказал прийти в одиннадцать. Часов у Шурика уже не было, и, когда будет одиннадцать, он теперь не мог узнать. Поэтому на всякий случай к Боте с Верой Шурик побежал бегом.

Жили они недалеко, а бежал Шурик напрямик, через мастерские, и даже не успел запыхаться. Он подошёл к их домику сзади, и ему не было видно, сидела Вера, как всегда, перед входом или нет. Шурик обошёл вагон кругом, но не увидел ни её, ни Боти. Только мешковина качалась на двери от ветра. Он подошёл к ней и позвал:

– Эй!

Шурику никто не ответил, и он заглянул внутрь. Там тоже было пусто. Шурик подумал, может, Ботя с Верой где-то рядом. Он вышел из вагончика и обошёл все кругом. Несколько раз Шурик громко звал их по именам, но никто не отозвался.

Вот такая беда. Он потерял часы Профессора и не выполнил того, о чем его просили. Он все испортил, и, если Профессор даже не станет ругать, он подумает, что Шурик ни на что не способен.

Тогда он решил ещё раз зайти в дом к Вере с Ботей. Может, они только что вернулись, когда Шурик стоял спиной к вагону.

Он опять заглянул к ним, но в вагончике все равно было пусто. Правда, теперь Шурик обратил внимание на беспорядок в их доме. Многие вещи были смешаны в кучу и валялись на полу. Вера с Ботей такого никогда не делали, сколько он к ним ни заходил.

На полу, недалеко от выхода, валялся Верин платок. Такой платок тёплый и большой, называется шаль. Зимой и сейчас в такое время, когда ещё было прохладно, Вера носила его, не снимая. И утром, и днём, и вечером. Может, даже и спала в нем. А теперь он валялся на полу. И какой-то грязный.

Шурик поднял платок. Кто-то его запачкал, и по нему расползлось большое коричневое пятно. Это сделала не Вера. Если бы она запачкала свой платок, она бы сразу его постирала, а не стала носить такое. Шурик посмотрел на пятно.

Что-то было в нем нехорошее, даже очень. Он знал, что это такое, только никак не мог точно вспомнить. Но почему-то, когда Шурик думал про это пятно и про Веру, ему становилось очень плохо, и он гнал эти мысли прочь. Он уже почти догадывался, но то, о чем он думал, было очень страшным. И Шурик даже не стал вынимать из кармана свой носовой платок, которым вытирал разбитый нос, чтобы посмотреть, какого цвета на нем пятна, и сравнить с этим пятном. Он просто запихнул свою находку в пакет и решил, что покажет её Профессору.

И тогда Шурик понял, что смотреть нужно не так, как он делал до этого, а очень внимательно. Шурик поставил пакет на пол и начал перебирать все вещи в вагоне. Он осматривал их одну за другой и откладывал в сторону.

И уже под конец своей работы Шурик увидел, как в углу, под одной из полок, что-то заблестело. Он полез туда и поднял эту железку. Он знал, что это за железка. И у Боти с Верой такой железки не должно было быть. Шурик крепко сжал её в кулаке. Нужно было срочно найти Профессора.