Текст книги "Кто украл Пуннакана?"

– Фил такой молодец! Он покорил меня на всю жизнь.

– Объяснились?

– Нет, после расскажу.

Наконец я заметила: у тети Моны, всегда такой чинной и хладнокровной, сейчас какой-то странный вид – глаза испуганные, руки нервно перебирают ручку сумки.

– Произошла страшная вещь, – с трудом выговорила она.

– Что случилось? – Я схватила ее за руку. – Что-нибудь с тетей Эммой?

– Нет, слава богу, она ничего не знает. А то уже был бы шум на весь город.

И тетя Мона начала рассказывать. Слушая ее, я чувствовала, что внутри у меня все холодеет.

Слева нашим соседом по шкафу является адвокат С., а справа шкаф уже давно не абонирован. Кто-то неизвестный, подобрав ключ, запихнул в этот пустой шкаф большие куски мяса. Как думает Чезаре, неизвестный, конечно, был пьян и, протрезвившись, забыл о своей ошибке. Чезаре опрашивал многих абонентов, но никто не признается. Тетя Мона спросила Чезаре: когда это мясо было положено в шкаф? Чезаре, посмотрев в книгу абонентов, ответил: 5 июня.

5 июня… То есть на следующий день после бесследного исчезновения гофмаршала Пуннакана! А что если… если человек, убивший Пуннакана, воспользовался ключом, который подходит ко всем шкафам холодильни, запихнул части трупа в соседний с нами шкаф и затем удрал из города?

От этой догадки я вздрогнула и стиснула зубы. Тетя добавила еле слышным голосом:

– Вот почему нигде не могут найти труп гофмаршала и решили, что его украли. А его… по частям рассовали по шкафам. И в наш сунули тоже…

– Тетя! – взмолилась я. – Не надо…

Я напрягла все свои силы и волю и стала успокаивать тетю. Ведь это еще только предположения. Просто-напросто кто-то перепутал и положил мясо в чужой шкаф, а потом забыл, куда положил. Убийца не рискнул бы тащить куски трупа в холодильню через весь город. Это невероятно.

Тетя Мона оглянулась на коридор, уставленный шкафами.

– Не буду есть мясо из нашего шкафа, – прошептала она.

– Тетя, возьмите себя в руки. Как не стыдно! Вы всегда были так рассудительны…

А про себя подумала: «Ни за какие деньги не притронусь к мясу из нашего шкафа».

Вечером к нам приехал Фил. Синяк он носил с такой важностью, как английские фельдмаршалы носят орден Подвязки. У него было прекрасное настроение: очевидно, радовался тому, что с моими вылазками к Тайрону покончено навсегда.

Он протянул мне сумку; хозяин ресторана извинялся и умолял не поднимать шума. За разбитую посуду и попорченную мебель обязан заплатить Тайрон.

Я проверила магнитофон и обнаружила, что с ленты стерты все записи.

– Ну ничего, я запомнила все, что Тайрон говорил. Между прочим, он сказал, что Рубироса приказал Карафотиасу материализовать дух Пуннакана, а потом опекать его.

– Я думаю, что профессор Фортон ближе к истине. – Садясь в кресло, Фил скривился от боли и потер колено. – Он считает, что Рубироса нанял бродягу и заставил его играть роль Пуннакана. А потом тот же Рубироса убрал этого бродягу. С помощью грека.

– Тайрон говорит, что Пуннакан узнал кое-что о Фортоне, и тот украл гофмаршала.

– И убил. – Тетя Эмма хлопнула ладонью по столу и сказала решительно: – И куда-нибудь спрятал труп. Надежно спрятал.

Я переглянулась с тетей Моной. Она шевельнула бровью: «ни слова». Мне вспомнилось, что на прошлой неделе тетя Эмма принесла из холодильни баранину и сделала рагу. Сама же она заметила, что мясо кисловатое, какого-то странного вкуса, и Фил поддержал ее. Но я не согласилась с ними и демонстративно съела больше всех. Вспомнив это, я закусила губу и почувствовала тошноту.

– Надо выяснить, какие вещи узнал Пуннакан о профессоре Фортоне, – сказала тетя Эмма. – И тогда мы найдем разгадку тайны.

– Мне надоела эта дурацкая детективная история. – Фил прикрыл рот рукой, подавляя зевок. – Пора кончать с ней, мы совсем запустили наши дела. Вчера поздно вечером пришли рукописи, я их засунул в свой стол.

– От кого? – спросила я сквозь зубы.

– От Артура Кларка и Эдмунда Хамильтона. И еще повесть Хайнлайна – о том, как Кремль засылает зараженных гремлинов в Америку.

Я поморщилась.

– С такой вульгарной повестью не стоит связываться. Надо отослать обратно.

Фил подмигнул мне подбитым глазом:

– Уже отослал.

– Значит, больше не будем заниматься Пуннаканом? – спросила я.

– Нет, будем. Ведь мы обещали Аде. Но отныне буду заниматься я один и доведу дело до конца.

Я открыла рот, чтобы возразить, но, взглянув на большое фиолетово-желто-багровое пятно на лице Фила, ничего не сказала.

Тетя Эмма спросила его, не хочет ли он закусить. У нее есть рыба. Фил ответил: несмотря на то что сегодня пятница, ему хочется мяса. У него хищное настроение. Тетя сказала, что может предложить ему роскошную телятину: вчера Чезаре отрезал очень большой кусок, его хватит до конца следующей недели. Я подала Филу знак: «Выйдем в переднюю». Там я посвятила его в страшную историю с мясом в холодильне. Реакция Фила была совсем неожиданной. Он затрясся от смеха, ударил себя по колену, скривился от боли, потом прыснул и произнес:

– Раньше мы спрашивали: кто украл гофмаршала? Теперь будем говорить: кто съел гофмаршала?

И опять затрясся от смеха. Он просто ненормальный.

8. ФИЛИП К., ЛИТЕРАТУРНЫЙ АГЕНТ

Рано утром по междугородному позвонил Хилари, он встает всегда очень рано и звонит без стеснения. У нас произошел такой разговор.

Хилари. Обзор готов, высылаю. На три тысячи слов. И никаких поправок без моей санкции! Это мое категорическое условие.

Я. Они отвергнут это условие, и ты не получишь ни цента.

Хилари. Ну и пусть.

Я. Ты слишком серьезно смотришь на Фортона и его лавочку. Чего только не найдешь в Америке! Существует, например, клуб «Иррегулярники Бейкер-стрита», в который входят видные политические деятели, артисты, ученые, адмиралы, послы и писатели. Все они почитатели Шерлока Холмса. На заседаниях этого клуба с самым серьезным видом читаются доклады на такие темы: «Ватсон был женщиной» или «Кто был тайной возлюбленной Холмса?» Тезисы этих докладов обильно подкрепляются цитатами из произведений о великом сыщике. Разве не похож этот клуб на институт Фортона, где занимаются теориями всяких ситуаций и фрустраций, биосоциологическими параметрами и психическими комплексами? Та же игра в науку.

Хилари. Ты уже писал об этом в своем письме. Сравниваешь с бейсболом и так далее. А Ева, как ты пишешь, считает, что оккультисты – просто наглые мистификаторы и жулики, дурачащие скучающих богатых дам. Вы оба ошибаетесь. Ты и Ева – страусы, засунувшие головы в фантастику и не видящие того, что делается в мире. По телефону долго объяснять, напишу вам письмо.

Хилари повесил трубку. Спустя неделю от него пришло письмо примерно в полторы тысячи слов. Суть сводилась к следующему.

Во время последней войны американцы начали изучать боевые операции с помощью математико-измерительных методов. Путем статистических подсчетов, например, удалось выяснить наиболее удобное положение кораблей в момент нападения вражеских пикировщиков. Таким же путем были разработаны защитные меры против неприятельских подлодок. Возникла новая наука – исследование операций, сокращенно «О-Ар».

Наряду с военными операциями не менее интенсивно проводились операции психологической войны против немцев и японцев. Разбрасывались листовки и велись передачи по радио и с помощью громкоговорительных установок. Цель – подорвать боевой дух неприятельских войск и деморализовать население. Подрывная пропаганда американцев была очень эффективной. В этом деле отличились психологи, которые сочиняли тексты для листовок. В течение войны было разбросано восемь миллиардов экземпляров листовок.

После войны демобилизованные математики и психологи поступили на службу в торговые и промышленные предприятия и рекламные конторы. Они занялись изучением покупателя. Как заставить людей покупать вещи? Как приводить в действие их побудительные мотивы? Как вести торговлю, чтобы удовлетворить сознательные и бессознательные желания покупателей?

Было подсчитано: войдя в магазин, человек в среднем мигает 32 раза в минуту; подойдя к прилавку и разглядывая заманчивые товары, он начинает мигать реже – 14 раз в минуту; когда же он уплачивает деньги за товар, мигание учащается до 45 раз; выйдя на улицу, человек снова мигает 32 раза в минуту.

С помощью специального фотоаппарата снимали движения глаз человека, разглядывающего афишу или плакат, чтобы зафиксировать, как он реагирует на изображение и текст рекламы.

Путем опросов, экспериментов и подсчетов удалось сделать соответствующие выводы. Например, было установлено, какого цвета упаковка, какие рисунки и какой формы этикетки больше всего привлекают покупателей; при этом учитывался пол, возраст и социальная принадлежность.

Выяснилось: если в здании универмага покупатель может выпить освежающий напиток, он покупает на 2, 44 процента больше, чем в универмаге, где нет кока-колы или содовой. В среднем семьдесят процентов покупателей делают покупки не по велению рассудка, а в безотчетном порыве, повинуясь бессознательному влечению, ибо бессознательное является основой всей психической деятельности человека.

Так возникла новая научная дисциплина – исследование побудительных мотивов, сокращенно «ЭМ-Ар».

Специалисты по «Эм-Ар» вскоре оказались полезными и в других областях, где, как в торговле и в рекламном деле, возникает необходимость массовой обработки людей путем воздействия на их сознание и сферу бессознательного…

Глава института по изучению побудительных мотивов, психолог-фрейдист Эрнст Дихтер обратился к государственному департаменту с предложением: «Америку надо рекламировать так же, как виски, помаду для волос и автомобили». Другими словами, он предложил использовать методы «Эм-Ар» в психологической войне и пропаганде.

Чтобы успешно проводить психологическую войну, надо изучать и совершенствовать ее стратегию и тактику, надо придумывать все новые идеологические и пропагандистские операции.

И появилась потребность в специалистах по психологической войне против Советского Союза. Возникли всякого рода институты изучения России, научно-исследовательские центры, координационные бюро исследований и прочие советоведческие учреждения, субсидируемые теми, кто стоит за непримиримую политику против коммунизма, вне зависимости от могущих быть изменений внешнеполитического курса Белого дома, кто поклялся не успокаиваться до тех пор, пока красный Карфаген не будет сокрушен.

Исследования, которыми занимается институт профессора Фортона на основе психоаналитических, математико-статистических, биосоциологических, социопатологических и прочих методов, ставят главной задачей показать агрессивную, экспансионистскую природу «врага номер один».

Этот институт – вовсе не мирная группка ученых, играющих в науку, как полагают некоторые наивные болваны. И сравнивать этот институт надо не с бейсбольной командой, а с отрядом коммандосов-диверсантов специального назначения.

То же самое надо сказать и о всякого рода оккультистах, вроде банды Рубиросы. В психологической войне, как и в торговле, осуществляется воздействие не только на сознание, но и на бессознательное, иррациональное начало людей. Оккультисты своей практикой отвечают потребностям людей, которые верят в сверхъестественные явления. Таким образом, оккультисты выполняют особые задания в войне против материализма и марксизма. Между прочим, оккультисты пытаются напустить мистический туман на явления телепатии, которые сейчас серьезно изучаются неврологами и физиологами во многих странах.

И Фортон и Рубироса служат с начала до конца делу холодной психологической войны.

Руководители Фонда Киллорана сейчас раздумывают, кого взять на содержание – институт Фортона или Общество тайноведения Рубиросы.

Письмо свое Хилари заканчивал так:

«Я думаю, что между Фортоном и Рубиросой, уже идет ожесточенная закулисная борьба, в которой дозволены все средства. Она так же беспощадна, как война между гангстерскими шайками времен Торио и Капонс. И, наверно, произойдут события, которые приведут в восторг тетю Мону и тетю Эмму. А что касается истории с Пуннаканом, то смешно тратить на нее время. Этот мошенник просто уехал куда-то. Никакой тайны тут нет».

Вслед за письмом Хилари прислал статью о советской фантастике. Синяки у меня исчезли, и я поехал к Фортону. У него в гостиной я застал нескольких сотрудников института – все молодежь и тоже в стиле «Айви лиг». Телевизор показывал матч между чикагскими «Волчатами» и бруклинскими «Увертливыми».

«Волчата» после удачного отбива взяли сразу два очка. Фортон и его помощники засвистели и затопали ногами. Особенно громко выражал радость высокий блондин с прической «кру кат» – щеголь в стиле Мэдисон-авеню. Он опрокинул бокал, крепко выругался и пошел к бару составлять новый коктейль.

– Вы за кого? – спросил Фортон, показав мне на стул между ним и Крейгером.

– Этот матч меня не волнует, – ответил я. – Я поклонник «Красных носков».

– Дохлых бостонцев? – Фортон скривил рот. – Команда слепых старух.

Взяв у меня папку с рукописью, он перебросил ее Крейгеру. Тот поймал папку на лету жестом заправского бейсболиста.

– Посмотри и дай заключение. Статья о советской фантастике.

Крейгер стал небрежно перелистывать рукопись:

– Насколько мне известно, советские фантасты все сдувают у американцев.

– У вас неточные сведения, – возразил я. – У советских фантастов много собственных тем и сюжетов. Уровень советской фантастики не ниже…

Фортон перебил меня:

– Они пишут о захвате других планет?

– Судя по этому обзору, они пишут о космических путешествиях, а не о военных операциях.

Крейгер бросил папку на сервант.

– Я слушал в Мюнхене интересный, очень содержательный доклад некоего Мартыненко из лондонской группы кремлеведов. Он утверждал, что романы советских фантастов о завоевании Америки, Африки и Азии издаются секретным тиражом – только для ракетных войск и экипажей атомных подлодок.

Я повернулся к Крейгеру:

– Вы только что сказали, что советские авторы сдувают у наших. Значит, и сюжеты этих романов взяты у наших…

– Стоп! – Крейгер погрозил мне пальцем. – Не передергивайте. Я говорил о несекретной фантастике. А секретные фантастические произведения они пишут самостоятельно, не прибегая к плагиату. И в них дают полную волю своей свирепой фантазии.

– У нас имеются сведения, – сказал Фортон, – что в Москве функционируют особые писательские группы. По заданиям соответствующих учреждений они коллективно изготовляют секретные военно-фантастические романы и новеллы.

– Это вам сообщил Пуннакан? – спросил я.

Фортон мягко улыбнулся:

– Спрашивать об источниках информации считается дурным тоном.

Передача матча закончилась. Стали передавать объявления. Девушка, блистая улыбкой, расхваливала зубовыпрямитель, благодаря которому ей в течение короткого времени удалось выровнять зубы. Но эту передачу прервали на полуслове. Диктор стал читать экстренное сообщение полиции:

«Вчера ночью в университетскую больницу была доставлена в бессознательном состоянии молодая женщина. Она только что пришла в себя. Женщина заявила, что вчера, около одиннадцати часов ночи, сойдя с автобуса у больницы для наркоманов, она пошла вперед, но спустя несколько минут была сбита с ног ударом по голове. Больше она ничего не помнит. Свою фамилию и домашний адрес тоже забыла. В автобусе с ней ехали две старухи и мужчина с черной повязкой на глазу. Рост его примерно 5 футов 8 дюймов. Возможно, это тот самый человек, который подозревается в убийстве двух женщин. Расследование продолжается. Всех, кто узнает что-нибудь о разыскиваемом человеке, просим незамедлительно звонить в полицию».

– Опять этот таинственный Джек-Потрошитель! – Высокий блондин подул на свой кулак. – Дали бы мне его минут на пять!

Сидевший рядом с ним молодой человек с обритой, как у Юла Бриннера[2]2
  Известный американский киноактер.


[Закрыть], головой засмеялся:

– Бедный Стив, он все время хочет убить кого-нибудь, да все не удается. Не теряй надежды.

Судя по комплекции, бедный Стив весил не меньше 200 фунтов. Кулаки его напоминали кожаные груши для тренировки боксеров.

Крейгер хлопнул меня по плечу и шепнул:

– А что если этот убийца с повязкой на глазу – исчезнувший Пуннакан? Вполне закономерная гипотеза. Подумайте.

Он засмеялся и, помахав мне папкой с рукописью, вышел вместе с другими. В гостиной остались Фортон и я. Фортон предложил мне кофе с мятным ликером.

– У меня к вам просьба, – сказал он. – Составьте мне список произведений наших фантастов на тему о третьей мировой войне. С кратким изложением содержания. Много книг вышло на эту тему?

– Кое-что есть. Например, романы Корнблата и Хайнлайна. Но значительно интереснее произведения на тему о борьбе с жителями других планет. Возьмите, например, Фредерика…

– Чепуха! – бесцеремонно прервал Фортон и пододвинул ко мне бутылку ликера. – Попробуйте, пожалуйста. Мне нужна библиография на тему американо-советской войны. Я готовлю выступление на предстоящем симпозиуме. За библиографический список могу выплатить максимальный гонорар.

Я хотел отказаться, но потом решил принять заказ: он давал возможность выведать еще что-нибудь у Фортона и Крейгера о гофмаршале. Список поручу Еве, она сделает в течение часа.

Я спросил Фортона; как будет проходить симпозиум? Приедут ли гости из других стран? Фортон ответил, что приедут такие светила советоведения, как Кренкшоу, Зорза и Дейтчер из Англии, Юрцевер и Джабаги из Турции, Флориди из Италии, а из американских – Солсбери, Гарри Шварц, Юджин Лайонз и Глеб Струве. Будет обсуждаться вопрос о создании Международного института антикоммунизма, который разработает новые методы советоведческих исследований. На него возложат функции объединенного генерального штаба идеологической войны против международного коммунизма.

Фортон вынул из бокового кармана пиджака маленький револьвер и засунул в задний карман брюк.

– Пугач? – спросил я.

– Нет, настоящий. «Беретта», калибр двадцать пять. – Он усмехнулся. – Красные имеют основания не питать ко мне нежных чувств. Приходится быть настороже.

– У вас хороший телохранитель, этот тяжеловес Стив.

Фортон улыбнулся.

– У него другие функции. Мы перетянули его из Русского исследовательского института при Гарвардском университете. Я уверен, что Стив будет крупнейшим специалистом по социопатологии. Сейчас он изучает пятидесятников, прыгунов и трясунов – это религиозные секты в России. Его вдохновила статья Пуннакана в нашем бюллетене.

– Пуннакан мог бы принять участие в симпозиуме?

– Да. – Фортон вздохнул. – Его исчезновение – большая потеря для нас. Все-таки я думаю, что это дело рук Рубиросы. Он ведь самый настоящий бандит, хотя и кончил Принстон. До приезда в Америку Рубироса работал в секретариате Батисты и выполнял его доверительные поручения. Вот тогда-то он и привык к делам деликатного свойства.

– Секретарь редакции журнала оккультистов сказал одному моему знакомому, что Пуннакана отправили обратно в загробный мир. И сделал это медиум-грек Карафотиас.

Фортон кивнул головой:

– Я слышал о нем. Рубироса подобрал его где-то и сделал своим фактотумом. Очевидно, они вдвоем ухлопали гофмаршала. Но Крейгер не согласен со мной. Он думает, что Карафотиас связался с оккультистами какого-нибудь другого города, подговорил Пуннакана, и они вместе удрали туда. Ничего, через некоторое время объявятся.

Я покачал головой:

– У профессора Крейгера кипучая фантазия, он выстреливает одну гипотезу за другой. Только что он поделился со мной самой последней: таинственный мужчина с повязкой, подозреваемый в убийстве женщин, – это Пуннакан.

Мы оба рассмеялись. Фортон посмотрел на ручные часы и деликатно вздохнул. Я простился с ним, обещав составить библиографический список.

Вечером я поехал к Еве. Она сообщила, что тетя Мона уже рассказала обо всем тете Эмме, и на семейном совете было решено впредь до выяснения истории ничего не брать из нашего шкафа в холодильне и не покупать мяса в городе. Теперь я понял, почему все эти дни у Евы меня угощали только яичницей и макаронами с сыром.

9. OTTO КРЕЙГЕР, ПРОФЕССОР

Я принес Арчибальду письмо из Москвы, от поэтессы Эн-Эн. На этот раз она сообщала о собрании в секции поэтов Московской организации, посвященном обсуждению заявления нескольких молодых поэтов четвертого поколения. Поэты декларировали программу новой группы «Антипоэзия», которая противопоставила свою новаторскую поэтику традиционной поэтике и провозгласила своими предшественниками Маринетти, Гертруду Стайн и московских ничевоков 20-х годов. Однако Арчибальд отказался поместить в бюллетене письмо поэтессы, сославшись на то, что оно неправдоподобно. Недавняя тайная корреспонденция из Москвы (от литературоведа Икса) тоже вызвала у многих подозрение в фальсификации. Было обнаружено текстуальное совпадение нескольких абзацев этой корреспонденции с абзацами статьи мексиканского критика, опубликованной до войны. Арчибальд сказал, что сейчас нельзя рисковать престижем института. Преднамеренная литературная фальсификация никак не может быть оправдана тем, что фальсификаторы руководствовались благими целями.

Этот разговор оставил у меня неприятный осадок. За ужином я выпил лишнюю порцию «Кингс рансома» и заснул, не раздеваясь. Около двух часов ночи я был разбужен телефонным звонком. Пленительный женский голос воскресил в моей памяти далекое прошлое. Соблюдая правила, мы сначала провели положенный парольный диалог; окончательно удостоверившись, что говорю с «Гекатой», я согласился на встречу. Она состоялась у меня на квартире спустя четверть часа и носила сугубо деловой характер.

Моя гостья очень мало изменилась с марта 1945 года, когда я встретился с ней у итало-швейцарской границы, пробираясь из Милана в Лозанну. В ходе беседы я узнал следующее: после того, как организация Хеттля «Спайдер» влилась в систему Си-Ай-Эй, он стал отчитываться в своей работе перед АУДом, то есть Даллесом, согласовывая отчеты с Геленом. Но АУДа сменил Маккоун, который стал действовать более брутально, и в руки боннской разведывательной службы поступили сведения о том, что Хеттль ведет двойную игру, выдавая американцам почти все немецкие секреты.

В связи с этим «Геката» предупредила меня, что ко мне может явиться доктор Норберт Кальтенбах, который в свое время работал в органе «Зюйд» в Вене, но затем был перевербован американцами. Поэтому мне при встрече с ним надлежит делать вид, что я теперь никакого отношения к зарубежному аппарату Гелена не имею и никаких связей со своими бывшими сослуживцами по имперскому управлению безопасности не поддерживаю. В ознаменование нашего свидания мы с «Гекатой» распили три бутылки полусухого либфраумильха и, предавшись воспоминаниям, прослезились.