Текст книги "Иллюзия вечности"

6
Дневник: 02. Скворцов

К моему облегчению метрополитен продолжал работать. Я уже понимал, что ещё день, может быть два, и постепенно всё здесь встанет замертво. У города назревали серьёзные проблемы с обслуживанием собственного сложного и зависимого организма. Он тоже дал течь, получив весомые пробоины. И рано или поздно пойдет ко дну.

Каким-то силовым решением центр заставлял ещё делать обороты привычный маховик быта, но анархия не за горой. Полагаю, каждый уже осознал жизненную необходимость подготовки к самому худшему. А значит, будет конкурентная борьба. Кто не успел – тот, как известно, опоздал.

Я спустился на платформу. Внутри были люди. Не так много, как вчера, но были. Идя по платформе, я время от времени ловил на себе завистливые взгляды сограждан, замотанных по уши шарфами и платками. Они стояли в просторных одеждах, скрывающих повязки на теле. «Кандидаты на вылет» – так я их назвал про себя, в душе бесконечно сочувствуя несчастным. Сегодня они, а завтра ты можешь примерить на себя папино пальто.

Интервалы в движении поездов ещё больше увеличились. Отсчёт времени с предыдущего поезда остановился на двадцати семи минутах перерыва. Стуча стальными ободами по рельсам, подъехал электровоз. Сидячих мест в вагонах полно. Удобно устроившись, я направился к дому.

По улице расхаживали вооружённые патрули. Их было меньше, чем в центре Москвы, но, вместе с тем, не покидало ощущение, что ты как на ладони у них.

По дороге мимо меня прогромыхал грузовик. Из-под колес разлетелась листва.

Листья, опавшие листья… Неожиданно пришла в голову мысль о непривычно большом их количестве, покрывшем серый асфальт мегаполиса. Ну конечно, на дворе стояла осень, но позвольте… рановато для листопада. Я огляделся. Это не бросалось сразу в глаза, однако, высаженные вдоль дороги тополя, выглядели как-то по-другому. Какими-то разнородными что ли. Одни, густо покрытые зелёной листвой, словно излучали здоровье, играя ветками под лёгким напором ветра. Другие же поникли, роняя словно слёзы, со склонившихся к земле ветвей, мёртвые листья. И похожая картина была везде. Деревья и кусты. Кто-то засыхал, погибая, кто-то тянулся к солнцу, радуясь новому дню. Неужели в этом страшном диалоге со смертью приняли участие даже растения? Ответ напрашивался сам.

Новое открытие потрясло меня гораздо больше, чем весть о смертности среди животных. Я доплёлся до своей квартиры и ввалился внутрь.

Уже с порога нечто эфирное принялось обхаживать и успокаивать меня. На душе полегчало. Я был дома, в привычной для меня обстановке, где каждая мелочь была связана со мной и безмолвно поддерживала дух. Захотелось прилечь на диван, закрыть глаза и забыться в глубоком сне. В хорошем сне, в котором со мной рядом были бы родители; Сашка и его родители оставались бы вместе и радовались жизни. Где всё было бы как прежде, а сегодняшняя реальность – оставалась лишь телевизионной хроникой фантастического романа. Но время это ещё одно обстоятельство, которое имело свойство завершаться. До которого часа работало метро? Я не уточнил, дурья башка. Значит, следовало спешить.

Я залез на шифоньер и достал оттуда две вместительные сумки. Скинул их на пол. В воздух взметнулись облака пыли. Ногами отфутболил сумки в комнату и принялся за дело.

В первую очередь я упаковал одежду. Тёплую. С расчётом на осенние заморозки. Затем рассыпал сверху всё содержимое аптечки и сунул туалетные принадлежности. Надувшаяся пузырем первая сумка была готова. О том, чем наполнить вторую мне пришлось поломать голову.

Сперва я извлек из шкафа несколько книг, которые собирался прочесть на досуге, и положил их. Посмотрев сверху минуту, я вытряхнул все обратно и уложил любимые музыкальные диски и кассеты. Это мне показалось правильным и тогда дело пошло. В сумку друг за другом отправились: медицинская энциклопедия, англо-русский словарь, аудиоплейер с треснувшим корпусом, колода игральных карт, будильник, альбом с фотографиями и пачка презервативов. Пустоты заполнил прочей мелочью, которая могла бы сойти за полезную в будущем. Последним, что я взял, был дневник. Прежде, чем положить его в сумку, я повертел пухлую книжицу в руках. Затем сел с ним к окну и, открыв новый лист, написал:

19 сентября. Всё сильно изменилось вокруг, но я остаюсь самим собою. Я по-прежнему могу вести этот дневник и радоваться тому, что рука моя тверда.

Задумавшись на мгновение, я продолжил:

Родители моего друга детства уже умерли. Сначала мать, а за ней и отец. Вспоминаю сейчас себя шесть лет назад, когда остался один. Тогда мне не хотелось жить. Думаю, что Знаю, что я, если и очень сильно хотел тогда, не смог бы убить себя. Был ли я слишком молод в то время, чтобы понимать такие вещи, как судьба и её неотвратимость? Наверно, нет. Уже тогда я ясно представлял себе, что не могу уйти просто так. Похоже на то, что каждый из нас несёт на себе неизбежную карму и кровь из носу должен выполнить свое предназначение. Есть ли оно у меня?

Безусловно. Я буду ждать момента, сам ли стараясь или будучи ведомым чем-то. Кем-то.

Новоявленный проповедник заявляет, что все грешники должны заплатить за содеянное. Мол, ради этого вся нынешняя эпидемия и была затеяна Богом. Может и так. Но тогда, кто объяснит тот факт, что огромное количество настоящих мерзавцев разгуливает по Земле. А такие добрейшие люди, как Сашкины родители, уже умерли? Уверен, что мой сокурсник Монарёв – вор и скотина, по-прежнему с румянцем на щеках греется на солнце. Как же так? Церковь объяснит мне это? Объяснит. Но, увы, не убедительно.

В тяжелые дни после смерти родителей в моей голове бесчисленное количество раз прокручивалась ситуация, в которой я находился в машине рядом с отцом. Я в самый последний момент успевал заметить, что он уснул за рулём и будил его за минуту до того, как машина улетит в кювет. Но всё это, к сожалению, оставалось только желаемым вымыслом. Может, теперь я окажусь с кем-нибудь рядом в самый нужный момент? Я очень надеюсь на это.

Я позвонил Оле. Очень хочется, чтобы именно она была сейчас со мной. А мне то казалось, что я переболел свою любовь к ней навсегда! Пути Господни неисповедимы. Как бы это не прозвучало, но я сожалею о том, что её мать ещё жива. Мне тошно и вспоминать о том, как она отняла у меня Ольгу. Эти вечные нравоучения для дочери о моей ничтожности. Сама ты ничтожество, чучело лесное! Мне «посчастливилось» один раз невзначай попасть на её «выступление». Жаль, я тогда позабыл про тебя, мой дневник. А то застенографировал бы. Вот бы сейчас с ней вместе вспомнили бы! Ну да ладно. Кто старое помянет, тому…

Я посмотрел на часы – 19:26. Время стремительно течёт.

Мы должны быть вместе. Я, Сашка, Оля, их друзья и близкие. Каждый из нас нуждается в помощи. Эпидемия не щадит никого. Колпаком накрыло всех – и старых и молодых. Молодых меньше, но позднее это происходит и с ними, а значит, и мы тоже стоим в очереди (надеюсь с конца).

Я посмотрел на исписанную страничку. И в итоге решил, что мне нечего больше добавить. Пока нечего.

Бросив дневник в сумку, я взял телефон.

– Алло, – ответил мой друг.

– Шура, это я. Готов ехать к тебе. Ольга не звонила?

– Нет. Ты чего так долго? – в его голосе прозвучали нотки обиды. – Я тут без тебя как без рук. Поторопился бы.

– Уже лечу, босс! – я хлопнул трубку на аппарат.

Лифт не работал. Началось. Взвалив на плечи две увесистые сумки, я, как пингвин, заковылял вниз по лестнице в подъезде. Шаги загромыхали в тишине лестничных пролетов. Минуя второй этаж, я услышал, как за спиной открылась дверь, и кто-то выскочил на лестницу.

– Постойте! Молодой человек, – заверещал мужской голос, обращавшийся без сомнения ко мне. – Обождите на минутку.

Я, не без труда, развернулся на узкой лестнице и увидел коротко стриженого мужчину лет сорока, живущего в нашем доме. Я узнал лицо, несмотря на его болезненную бледность. На мужчине болталась, расстегнутая на груди рубашка, обнажая тёмные волосы. Мятые, дорогого покроя брюки держались на одной пуговице. Он застыл, стоя в носках на грязном кафеле, с мольбой взирая мне в лицо.

– Здравствуйте, – я ответил, напрягшись внутри. Но, не подав, как кажется, виду.

– Юра? – он выгнул спину, с надеждой в глазах.

– Нет… Андрей, – я протянул руку и он, мгновенно обхватив её горячими ладонями, пару раз осторожно качнул.

– Извините, Андрей. Так долго живём по соседству, а я до сих пор не удосужился подружиться с людьми, – сосед попытался улыбнуться. – Вы же с шестого этажа?

– Опять не угадали, с седьмого, – мне очень хотелось, как можно скорее отвязаться от этого типа, но в ситуации, когда люди стали вымирающим видом, приходилось проявлять внимание к любым особям, способным с тобой разговаривать.

– Ах, с седьмого. Я снова ошибся. У вас всё в порядке?

– Ну, если можно так сказать… я в порядке.

– А у меня, знаете ли, умерли жена и дочь. – Он моргнул. Глаза блеснули над застывшим в вымученной улыбке ртом. – Остался один. В квартире полной призраков.

– Мне очень жаль, – я искренне сочувствовал ему, но при всей своей сентиментальности не мог прижать вдовца к груди.

– Да… и мне жаль. Жаль, что всё так происходит. Казалось, жизнь налаживается, у меня всё получалось. Я, наконец, достиг желаемого статуса, – он попытался подмигнуть, но в итоге сощурился промокшим глазом. – Вы знаете, Андрей, как страшно остаться одному? Как всё теряет смысл в один час?

– Наверное, да.

– Да… и вот теперь я многого достиг и, одновременно потерял всё. Просторная квартира, полная бесполезного хлама, деньги, которых так долго добивался. И, спрашивается, зачем это сейчас? То, что происходит, ведь это просто сумасшедший бред, в который невозможно поверить. Не сон ли это?…

Я молча смотрел себе под ноги: идея со сном не была новой.

– Послушайте, Андрей, – мужчина осторожно тронул меня за плечо. – Если вы остались один… может, будем общаться? Вы можете остаться у меня. Вдвоём будет веселее. Поймите меня правильно, ради бога. Просто, когда в живых осталось так мало людей, рядом значительно легче.

Я посмотрел на него: – Спасибо, но я навсегда уезжаю отсюда. У меня остался один мой самый близкий друг. Я нужен ему. Видите, – я кивнул на сумки, давящие мне на плечи. – Я забираю отсюда всё.

– Как жаль, – разом сникнув, мужчина будто съёжился. Показалось, что он даже уменьшился ростом. – Очень жаль.

– Послушайте… я могу навестить вас, когда вернусь сюда ещё раз, – я попытался приободрить его.

– Спасибо. Вы очень добры…

Вдруг сосед выпрямился, и его глаза заблестели от внезапной идеи: – Может, я могу вам чем-нибудь помочь? Поверьте, мне ничего не нужно взамен. Просто, мне стало бы легче на душе, если бы я смог вам чем-то помочь. У меня есть деньги. Возьмите их. Я прошу!

– … Я не могу. Мы с вами едва знакомы. Я не могу.

– К чёрту условности, – он оживал на глазах. – Это сущий пустяк.

– Не знаю… – я замялся. – Единственное, что нам нужно это автоответчик, но просить его у вас, простите, нелепо как-то.

Не успел я и договорить, как он с криком – «Подождите», помчался в свою квартиру. Я стоял и чувствовал себя не на своём месте. В данной ситуации, конечно, все меры хороши, но обирать отчаявшегося человека мне не хотелось. Проще было бы разбить витрину и, рискуя собственным задом, обчистить магазин. Решившись, я повернулся и пошёл вниз. Но не успел сделать и трёх шагов, как сосед вновь выскочил на лестницу.

– Куда же вы?… Стойте. Я принес вам автоответчик, – он догнал меня и развернул к себе лицом. – Берите и не вздумайте спорить. Если вы не возьмете это, то станете виновником моей смерти от потери веры во взаимопомощь.

Он с силой впихнул мне подмышку телефонный аппарат и достал из кармана брюк увесистую пачку купюр.

– Деньги я не возьму, – я шарахнулся от его руки, как от прокажённого.

– Вы же неглупый человек. Я знаю, что они вам ещё пригодятся. У меня осталось достаточно. Поверьте. Берите их и живите. Живите так, как вам хочется… чтобы каждый день думать о спасении души, а не о том, на что её содержать. Берите и выкиньте из головы всякую чушь о достоинстве и гордости, они пригодятся вам в действительно требующих того ситуациях. – Он сунул банкноты мне в руки и, развернувшись, быстро пошёл к себе.

Я стоял и провожал его взглядом: – Я даже не знаю, как вас зовут.

– Олег Петрович. Скворцов, – он улыбнулся мне на прощанье.

– Обещаю вам, Олег Петрович, что навещу вас. Что мы с другом навестим вас, – я говорил это искренне, чувствуя теперь глубокую симпатию к этому человеку (как переменчивы мы в чувствах). Просто мне стало вдруг хорошо от того, что люди ещё остались способны на бескорыстные поступки. И не только в свете нынешних дней.

Сосед махнул на меня рукой и скрылся за дверью квартиры.

7
Вечер. Новости

Сашка с грустной миной на лице открыл мне дверь. Минуты одиночества негативно сказались на нём. Наивно было бы с моей стороны полагать, что он так скоро свыкнется с потерей родителей.

С порога я поведал ему историю с соседом. Друг сначала не поверил, но, когда я вытащил из сумки деньги и телефон, развёл руками.

– Вот так повезло, Филин. Ты решил все проблемы одним махом. Молодец. Даже без уголовщины обошлось, – он потрепал меня по загривку. – Жалко, конечно, мужика, но он прав – зачем это ему одному?

Мы подсоединили телефон. Я расчистил место в шкафу для вещей и устроил собственный уголок в чужой квартире. На скорую руку сварганив еды, мы уселись на диване перед телевизором.

Телепередачи шли в прежнем объёме. В первую очередь мы уделили внимание программам государственных каналов. В режиме on-line работали все уцелевшие информационные агентства. Не было ни бывших привычными перерывов на рекламу товаров, ни нудностей о переменах в курсах валют и кривых торговых индексов, ни патетических отступлений о жизни известных людей. Только сводки об эпидемии. Исчезли красочные и масштабные материалы. Остался лишь простоватый антураж к необъятной теме. Прошло всего ничего времени, а художественность подачи материала были низведены чуть ли не до первозданных. Только суть. Манипуляции с эмоциями телезрителя уже не имели значения. Это новая жизнь.

Очевидным стало также и, что прежняя когорта телепрофессионалов изрядно поредела. Ещё встречались знакомые лица и привычные голоса за кадром, но в целом пришла пора вчерашних студентов журфака. А, то может, и какого другого фака. Некоторые из ведущих появлялись с наспех загримированными, изувеченными болезнью лицами. Немного работы со светом в студии – и они не сильно отличались от здоровых.

Шуршание бумаг на столах, суфлеры, попадающие на экран, перебои с уровнем звука. Шла работа. Вопреки всему. Работа, которая была для них последним шансом чувствовать себя людьми, бросающими вызов судьбе.

Несмотря на поздний час, мы не упустили из виду ни одного значимого события, произошедшего к этому времени в мире. Сводки повторялись, дублировались каналами и позволяли нам следить за всеми событиями прошедших ночи и дня.

Мы узнали о том, что число живущих на Земле людей продолжало сокращаться в кошмарной прогрессии. Цифры менялись с каждой минутой. По данным исследований общественных организаций, собранных по сведениям из лечебных учреждений и управляющих жилфондом, примерно из каждых пятнадцати зарегистрированных россиян, в живых на сегодня числился только один.

Я сразу припомнил случай в магазине, когда заполнял анкету:

– Это старые данные. Меня опрашивали уже два дня назад.

– Они могли провести ещё один опрос.

– Как они могли бы это сделать, Саш? У них людей нет на это. Хотя… займись этим военные, вполне возможно. Не совсем достоверно, но как бы рядом. – Я задумался о том, нужна ли такая ужасающая статистика вообще. Конечно, пища для ума любопытствующих колоссальная. Да ещё в таком деле, где равнодушных, пожалуй, не сыскать. Но в государственном масштабе, что это даёт? Цифра меняется ежеминутно. Появляются всё новые и новые заболевшие. С отложенным каким-то эффектом. Непонятно вообще когда это кончится. Строить прогнозы на такой зыбкой почве нерационально.

– Может быть, они решают, что-то для себя? На нас-то вряд ли рассчитывают, – я обращался скорее к самому себе.

– О чём ты? Кто решает?

– Верхушка, мой дорогой друг. Им ведь действительно выгодно держать ситуацию под контролем.

– Да зачем им это? Какой смысл? Они там уже, либо сдохли в большинстве, либо свалили в тёплые края доживать свои деньки, – Сашка со скепсисом взирал на меня.

– Да почему сдохли?! Что ты вдолбил себе? И какие на фиг тёплые края? Кому они там нужны? За границей своя элита, которая не будет делиться с другими имеющимися возможностями. Они простые люди и также как все хотят жить. Привилегии в чужой стране отвоёвывать придется. Деньги уже не в цене. Поэтому, пока здесь имеются «особые возможности», они могут использовать их, чтобы сохранить себя. В первую очередь себя. Пойми, всё остальное – декорация. Власть в России это, прежде всего, комфорт, а уж где-то на задворках ответственность и всё остальное. Не хватких ребят там нет. Ты б там точно не появился. Туго соображаешь.

– Давай без личностей, Филин! Самый умный выискался… Какие у них могут быть «особые возможности»? У них, что кровь другого цвета? Может вообще на бензине по Кремлю бегают? Это же обычные людишки, которые раньше также кувыркались с лестниц и долбали друг другу по носу. И также как все будут ТАМ. Не питай иллюзий, – Сашка заёрзал на диване.

– Согласен. И именно поэтому они будут цепляться за жизнь. Всеми возможными способами, а они есть. Именно у них они и есть. Старая привычная система ещё не отмерла. Придет время и это рухнет, но не сейчас… Сам видел сколько солдат на улице. Думаешь им в кайф стоять и париться на солнце в вонючей форме и кирзовых сапогах? Они сами хотят торчать на улице круглыми сутками вместо того, чтобы культурно отдыхать в свои, может быть, последние деньки, между прочим. Но они не могут, потому что есть при-ка-зы! Ещё до сих пор есть приказы. Мы с тобой говорим, что они держат ситуацию под контролем и, на самом деле, так оно и есть. Но контроль ради чего?

– Ради порядка! Это же очевидно.

– Правильно! Они совершают сегодня тот минимум действий ради оставшегося общества, который ещё позволяет нам не особо волноваться за свой разрушающийся быт. Обеспечивают работу транспорта, торговли. Допустим, чего они хотят, мы знаем, но вот как это скажется на нас с тобой – вопрос… И будь я проклят, если это не Президент…

Я вскинул руку, останавливая Сашкину реплику, и застыл, глядя на экран. Мой друг с удивлением развернулся туда же. На экране был Президент страны.

Он сидел в глубоком кресле, положив ногу на ногу. Мы видели Президента сидящим полубоком к камере. Свет падал на него из-за спины, сверху вниз. Дополнительно была обеспечена подсветка снизу. Благодаря искусно созданному эффекту, мы видели его чуть в тени. И этой тени, при удачно расположенной камере, было достаточно, чтобы сгладить признаки грима, лежащего у главы государства на лице. Его руки намеренно были спрятаны под листами бумаги, которые он держал на коленях.

– … мы все отдаем себе отчет в катастрофичности настоящей ситуации, – звучал ровный и уверенный голос в столь привычной для его обладателя манере. – Все силы государства мобилизованы на борьбу со страшной эпидемией. Мы получаем всестороннюю поддержку со стороны правительств других государств. В свою очередь, оказывая необходимую помощь и им. Все без исключения объединены сегодня перед лицом трагедии. В борьбе с её последствиями заинтересованы граждане всех государств на Земле. Не осталось ни одного человека, который бы не пережил ещё горечь утраты родных, близких, друзей. – Он взял паузу, вздохнул и затем продолжил. – Мы все безмерно скорбим по ним, ушедшим из жизни. Всем тем, кого нам не хватает сейчас рядом. Я выражаю самые искренние соболезнования вам. – Снова пауза. – Хотелось бы обнадёжить вас и сказать, что мы близки к решению загадки болезни; успокоить и заверить, что очень скоро мы справимся с проблемой… Увы, я не буду обманывать: до этого долгий путь… К сожалению, развитие ситуации непредсказуемо. Но я знаю, что, только собравшись вместе. Только веря в удачу, мы сможем противостоять этой страшной трагедии. Пока идёт безостановочная работа, пока все силы и все лучшие специалисты задействованы в решении поставленных жизнью вопросов, мы не должны впадать в отчаяние. Надежда, безусловно, есть. Решение будет. Давайте все вместе ждать и верить в успех. Я не отделяю себя от всех вас. Поэтому говорю: «МЫ». Мы должны быть предельно собраны и внимательны. Внимательными ко всем людям, кого встречаем на улице. Повторяю: не поддаваться панике и хаосу. Не верить проходимцам, спекулирующим на сложившейся ситуации и сеющим раздор в обществе. Я лично гарантирую вам, что все граждане нашей страны находятся под защитой государства. И мы держим ситуацию под контролем (!). Я верю в ваши силы и, что МЫ все вместе справимся с трагедией.

На экране появился бородатый диктор: – Это было выступление Президента Российской Федерации. Далее в нашей программе…

– Ты видел?! – торжествуя, я взирал на Сашку.

– Да ерунда всё! Это просто набор слов, – мой друг смотрел на меня, не понимая, чего я от него хочу.

– МЫ! То есть, все равны! Зачем же тогда военные? К чему ведёт это порядок? Не поддаваться панике. Всё под контролем. Это то, о чем мы с тобой говорили. Он просто усыпляет нас. Чтобы люди не дергались, чтобы ждали, молча и спокойно, пока не будет выработана государственная политика по отношению к простым гражданам. Пока чабан не вспомнит о своих баранах… Заботиться о них или нет. Поставлять воду в дом или приберечь для будущих времен. Пока же всё под рукой. Всё под контролем.

– Не знаю… может и так. Но ты видел, как он держится? У него это началось. Это точно. Однако, выглядит-то как прежде. Румяный, здоровый, руки не трясутся…

– Это грим.

– Да брось ты! Причем здесь грим? У меня мать на руках умирала. Такой видок, мало не покажется. А если закрываешь все раны бинтами и пластырями, человек превращается в чучело. Никакой грим не поможет. Проще маску напялить на лицо, – Сашка хлопнул себя по лбу. – Слушай, а может это двойник, а?!

– Да нет, – я на мгновение задумался, а потом тряхнул головой.

– Точно нет.

– А почему нет? Если кто-то держит всё в руках… Президента нет. Однозначно нужно двойника использовать, чтобы на людях показывать.

– Я много раз его до этого видел. Это точно он. Сейчас ещё не хватало им двойниками заниматься?! Этому нужно обучать, а, извините, за пару дней с такой задачей не справиться. Да и зачем? Он сам имеет возможность жить. Как-то они все держатся на плаву. Что-то пьют, наверняка, что-то особенное. Знать бы что.

– Если это так, значит, существует возможность и всем заболевшим также держаться. Если известны лекарства, значит, и мы можем справиться с этим? Надежда есть.

– Точно. Может нам повезёт.

Мы разлили по мутным стаканам водку и чокнулись «за удачу».

По телевидению продолжались репортажи из больниц города. На экране, уже как-то обыденно, корчились, агонизируя, истекающие кровью люди. К ним даже некому было подойти. Лечащих врачей оставалось всё меньше. Говорилось о том, что в связи с практическим отсутствием в больницах города медикаментозных средств, теперь нет особой нужды стремиться туда попасть.

Единственно возможным путем остановить кровотечение (для населения) было и остается перетягивание кровоточащих кровеносных сосудов и помещение пациента в состояние покоя. С определённой циничностью нам напоминали, что жгуты и повязки, наложенные на тело, перекрывают кровоснабжение органов и, спустя, в среднем, два часа, наступает некроз (омертвение тканей), что также неминуемо ведёт к мучительной смерти.

Показали сюжет о более чем практичных, но крамольных взглядах на ситуацию одного из московских врачей. По словам этого человека с наследством оспы на лице, только двум десяткам людей из почти двух тысяч прошедших через его руки, удалось выкарабкаться. Те, у кого не было серьёзных проблем с нарушением целостности артерий или вен, могли справляться с поражениями. Смерть других была почти неизбежна. И все же… можно было отсрочить конец несчастных при своевременном уходе за ранами и пополнении организма кровью. Так можно было жить! Работа по обогащению крови фактором, отвечающим за сворачиваемость, – дело будущего. Гематологические исследования, конструирование фактора в лаборатории, последующий массовый его выпуск – дело неопределённого будущего. А сегодня врач предлагал не заниматься безнадёжно искалеченными людьми. Отдать предпочтение тем, кто, по мнению лечащего персонала, имеет шансы на выживание. Создавать банки крови умирающих и переливать её тем, кто способен жизнь чуть дольше.

Мне показалось это правильным. Хотя отдавал себе отчет в том, что это взгляд здорового человека на ситуацию. От мысли стать добровольно донором людей, претендующих вновь на выход в свет, от радости в штаны не надуешь. Но всё же, пока, это один из немногих дельных взглядов на происходящее.

– А я с ним согласен, – Сашка встал и опрокинул бутылку в свой стакан. – Умирать, так умирать. Выгадывать пару дней для того, чтобы лежать прикованным к кровати, мочиться под задницу и ждать, пока кто-нибудь не забудет поменять тебе тряпки на физиономии? Ну, уж нет… Так хоть другим поможешь, а иначе – ни себе ни людям.

– Я тоже.

– Что тоже?

– Тоже «за». Хоть это и неправильно.

Мы чокнулись ещё раз.

Тем временем, на экране шли сводки из-за рубежа. О работе местных властей, о проблемах с сырьем и товарами, о смерти бомжей и руководителей банков на одной мостовой, уравнявшей всех.

Уделили внимание состоявшемуся часом ранее выступлению представителя американского НАСА. Азиат в голубом халате попытался убедить слушателей в том, что американцы первые, нашли истинную причину происходящего. Он тыкал рукой в огромный экран, находившимся у него за спиной, отражавший компьютерную графику траектории движения вокруг Солнца небольшой планеты Плутон. Которую и к планетам можно отнести с большим количествам оговорок.

По словам астронома, недавнее отклонение в движении этого далекого тела нашей солнечной системы, привело к кратковременному изменению орбит ближайших к нему Урана и Нептуна. Несмотря на то, что для непосвященных наблюдателей отклонения, имевшие место, выглядели крайне незначительными, это могло иметь немалые последствия для Земли. Более того, американцы утверждают, что сказавшееся на движении нашей планеты нарушение обращения Плутона и более близкого к Земле Урана могло привести к сегодняшним катастрофическим событиям.

Астрономы увязывают это с происшедшим месяц назад кратковременным температурным скачком в атмосфере Земли. Проведя соответствующие расчеты, учёные выявили прямую связь по времени между удивительным изменением траектории Плутона и имевшим место загадочным изменением температуры на Земле. Никто не объяснял, как это могло повлиять на странное проявление у живых организмов заболевания крови и возникновение процесса «вспоминания». Собственно, от астрономов этого и не ждали. Просто эта вероятность оказалась в числе первых гипотез причины случившегося. На таких версиях строятся огромные бюджеты, окупаемые за счёт новостных рейтингов. В прошлом времени.

Сейчас же, кроме пиара, новость не несла в себе практического эффекта. Комментариев по поводу данного репортажа со стороны российских учёных не последовало. Но идея мне понравилась. Недоказуемо и, оттого интригующе. И всё же мне почему-то ближе был идеалистический взгляд на происходящее. Наказание Богом. Хотя кто знает, может, Божьей волей и было изменение в орбите Земли? Планеты Вселенной – это ведь тоже его игрушки. Не в этом ли убеждала Галилея инквизиция?

Дым от Сашиных сигарет разделял нас с экраном телевизора пластами застывшего сизого тумана. Да и в головах давно как стоял туман, а мы пялились на сменявшие друг друга кадры. Снова шла речь об эпидемии. И так без конца. Циклами гоняли одно и то же, лишь изредка балуя новым.

Большинство небольших деревень и сёл опустело полностью. Оставшиеся в живых, перебираются в города. По опросам многие не прочь перебраться в столицу с надеждами на решение всех проблем. Закономерно жители Москвы и Питера метят за границу. Везде хорошо, где нас нет.

На данную тему показали репортаж с двух пограничных застав западного рубежа родины. Следовало понимать: правила игры никто не менял, делать скворечники из пограничных столбов власть не хотела. Напротив, нам демонстрировали беспрецедентные меры, принятые военными, чтобы ловить перебежчиков. С экрана улыбался молодой пограничник, закапывая противопехотную мину в разделительной полосе.

Но формально и демократия и Конституция с правом свободного передвижения не отменялись. Все желающие покинуть территорию Российской Федерации должны были передать прошение о выезде для рассмотрения председателем Правительства лично. О порядке передачи такого заявления можно было узнать в военкомате соответствующего населенного пункта или района города. Меня заинтересовало – податель заявления из дверей военкомата как выходит: головой или ногами вперед?

– Какой им черт? Зачем вообще сейчас нужны границы? – Сашка кинул в экран телевизора подушкой с пуфика.

– Мы на крючке, – от выпитого заплетался язык, и в голове приятно шумело. – Но мы с тобой все равно останемся здесь.

– Почему?! А может, я хочу свалить? Не хочу здесь с тобой снега ждать. Да и ботинок у меня нет, говорил же.

– Ты сейчас шутить или всерьёз, Стаф? Что ты гонишь? Какие на фиг ботинки?

– Зимние. И не назыв…

– Саня, здесь твоя родина, едрёнть – я наклонился к другу и щелкнул ему по лбу. – Здесь всё родное, всё своё. Здесь с людьми хоть поговорить можно. А там кому ты на фиг нужен? Даже в новых ботинках.

– Ты уже пьян, Филин. Не хочу с тобой разговаривать! – он отвернулся.

Я не возражал.

На экране появился лысый мужчина. Картавя и, время от времени, виновато глядя себе под ноги, он рассказывал о том, что уже в ближайшие дни нас всех ждёт кризис, связанный с отключением электричества. Мощности, вырабатывающие сегодня электрическую энергию, почти не обслуживаются. Резервные запасы топлива стремительно снижаются. Выработка новых сокращена. Поэтому на заседании Правительства уже принято решение, начиная с завтрашнего дня, обеспечивать электричеством только крупные города страны в режиме экономии. В связи с чем, в жилые дома энергия будет поступать исключительно по вечерам. Производства, не связанные с выпуском продукции экстренного назначения: пищевые продукты, медикаменты, предприятия топливной индустрии и узкий ряд других жизненно важных производств, уже отключены от снабжения. Населению предлагалось подготовить свои дома к жизни без электричества, запастись свечами, гальваническими батарейками и аккумуляторами для обеспечения бытовых нужд.