Текст книги "Как научить ребёнка смотреть хорошее кино"

Лирический эпилог

Я предполагал закончить книгу разговором о фильме «Сталкер», но понял, что чего-то очень важного не сказал. Как будто бы не успел. Поэтому к лирическому отступлению, которое я позволил себе в главе «Переводные картинки», прибавлю лирический эпилог.

Есть два особенно дорогих мне разговора, связанных с моими детьми. Я люблю их приводить, и уже не однажды делал это. Мне кажется, что каждый раз я пересказываю их по-новому, но, возможно, и ошибаясь. Слово из песни не выкинешь. Если именно так эти разговоры отпечатались в памяти, то пусть в этом виде они и лягут на бумагу.

В четырнадцать лет мой старший сын очень стремился к самостоятельности. Хотя, конечно, и не вполне понимал, что это такое. Михаил не упускал ни одной возможности заявить о своих правах.

Сотовый я взял не сразу: проспект Мира улица шумная. Голос жены был натянут, как струна:

– Миша собирается на дискотеку.

– Понятно. И что не так? – перекрикивал я поток машин.

– Дискотека закончится в одиннадцать. Его могут задержать.

Перспектива вырисовывалась не самая радужная. Я – в Москве, жена с детьми – в Казани. Старший из дома рвётся. Младшему не исполнилось и четырёх. В тот год в Казани действовал комендантский час. Дети без сопровождения взрослых не могли после одиннадцати вечера находиться на улице. И жена профессионально поставила меня перед фактом:

– Как отец сделай что-нибудь!

А нужно сказать, что наш мальчик полез в бутылку, пошёл на принцип. И вот я стоял с трубкой в руке посреди Москвы, собираясь совершить что-нибудь могучее. Перевёл дух, набрал Мишу.

– Привет, сынок. Как дела?

– Привет! – сказал, как отрезал.

Ему было прекрасно известно, что отцу уже выдали инструкции. Сейчас отец должен решать вопрос. А я продолжал наводить дипломатию.

– Я знаю, что ты хочешь пойти на дискотеку и ты наверняка договорился с Пашкой и Сашкой. И я думаю, что это для тебя очень важно.

– Да! – перебил он.

– Ну, хорошо. Я вот хотел с тобой посоветоваться.

Тут он смягчился:

– Да, я слушаю.

– Ты понимаешь, в чём дело. Насколько я знаю, тебя могут, если ты будешь возвращаться после одиннадцати, замести. У тебя ещё возраст невзрослый. Поэтому мама и волнуется. Давай мы с тобой так поступим. Ты эту ситуацию всю знаешь. Предлагаю нам вместе подумать, как её решить.

Сын молчал, как партизан на допросе.

– Я хочу, чтобы решение исходило от тебя. Чтобы оно было взвешенным и мудрым, но необязательно. Оно может быть любым. И я приму любое твоё решение. Потому что ты взрослый человек, мы одна семья, и, что бы с кем ни случилось, мы все в ответе за это. Вот мама сейчас с братом твоим сидит. Я сейчас в командировке. Ты сейчас с друзьями. У всех очень важные дела, и твоё дело не менее важное. Давай просто решим, какой найти вариант, чтобы как-то это было безболезненно и чтобы в этом присутствовал здравый смысл.

Я слышал, как он сопит. У него что-то отнимали. Он это понимал.

– Давай так. Вот ты сейчас всё это взвесь, а потом мы вернёмся к нашему разговору. И ты сообщишь о своём решении, но любое твоё решение я приму спокойно, с уважением и буду знать, что, раз ты так решил, значит, у тебя были основания и, значит, ты обо всём подумал. И мне уже волноваться не о чем, потому что ты обо всём подумал. Спасибо, дорогой, я тебя обнимаю, – и положил трубку.

Не могу передать, чего мне это стоило. Позвонил жене.

– Я поговорил.

– Ну, что ты ему сказал?

– Сказал, что он взрослый человек и что я жду от него взрослого решения.

– Да ты что! – всполошилась она. – Ну конечно же, он пойдёт на дискотеку! Какое взрослое решение?!

– Я не знаю, я не знаю, – пробормотал я. Причём я прекрасно понимал, что ставлю на кон весь свой авторитет. – Я честно не знаю. Давай посмотрим…

Когда Мишка ходил пешком под стол, всё как-то было проще. Мы с ним что-то строили, разговаривали и прекрасно ладили. Потом он стал первоклассником. Потребовал от нас, чтобы мы никого ни Пашей, ни Сашей не называли, потому что все Паши и все Саши немного вредненькие. Но в целом социализация прошла успешно. Мы прислушались к его совету и назвали второго сына Семёном. Когда он родился, Михаил перешёл в четвёртый. Как-то в школе ему сказали, что дома должны быть толковый словарь, словарь синонимов и почему-то словарь антонимов. Жена взяла его за руку: «Пойдём, покажу полочку». Миша зашёл в кабинет, увидел прогнувшуюся от словарей полку, проникся. Понял, что у него дома всё в порядке. А потом он вдруг вырос. Стал угловатым и лохматым.

Пока я предавался ностальгическим воспоминаниям, в Казани что-то решалось. Минут через десять жена перезвонила мне.

– Вот, он пошёл, – объявила она.

– Так. Ну, хорошо. Пошёл. Куда пошёл?

– Он пошёл в кино.

– В смысле, в кино? Он же на дискотеку собирался.

– Ну, вот он пошёл в кино, потому что оно закончится в десять, и он успеет до комендантского часа.

– Вот видишь, как хорошо!

– Но я же буду всё равно волноваться.

– Да, но он же успевает?

– Успевает.

Честно говоря, мне было всё равно, на каком фильме Миша остановил свой выбор – на «хорошем» или первом попавшемся. Просто никогда в жизни я не был так рад, что мой сын пошёл в кино.

И вот с того дня что-то произошло в наших с ним отношениях. Михаил нашёл компромисс. Он принял то решение, которое сразу сделало его по-настоящему самостоятельным.

Да и я кое-что понял. Я больше не могу посягать на его пространство. Я не буду заниматься этим всю жизнь. Ему всё равно придётся выбирать. Так лучше пусть он начинает прямо сейчас. И пусть он повзрослеет на день раньше, чем на день позже. Сколько ещё я буду рулить им? Стучать кулаком? Да это всё не работает! Да мне и не по чему кулаком стучать. Да и кулака уже никакого давно нет. Потому что сын вырос.

Когда ты делишься со своим ребёнком ответственностью, то ты получаешь обратно взвешенное решение. Когда ты всю ответственность сгребаешь в карман, то ты имеешь дело с вечным ребёнком. Он либо подчинится, но затаит обиду, либо станет абсолютно бесконтрольным. Мне кажется, что это единственный путь: не навязывать своё мнение, свой взгляд, а поделиться ответственностью и стать командой. Семья – это команда, это единое целое, и поэтому все отвечают друг за друга. И не нужно изображать это, играть в это. Мол, я делаю вид, что делюсь с ним ответственностью. Я не играл, это всё было очень серьёзно…

А вот история вторая.

Когда моему младшему исполнилось шесть, он сел за стол и загрустил. Перед ним стояла пустая чашка. И он очень печально на неё смотрел.

– Папа, помоги мне. Почему у меня плохое настроение?

– Как тебе помочь?

– Я не знаю.

Я поскрёб щёку и сказал:

– Представь себе, что ты – вот эта чашка.

– Это неприлично, – отпрянул Семён от чашки.

– Ну хорошо, не представляй.

– Нет, я представил, – настоял он из упрямства.

– Здорово. Чашка пустая. Ты заметил?

– Ну заметил, заметил!

Он не любил глупых вопросов. Я же продолжал выступать в роли мистера Очевидность:

– Внутри чашки воздух, правильно?

– Ну правильно, правильно!

– А этот воздух в чашке – тоже ты?

Он заглянул в чашку, подумал и сказал:

– Ну да. Воздух – это тоже я.

– Хорошо. А если чашка нечаянно разобьётся. Упадёт со стола и разобьётся. Что тогда станет с воздухом?

– Воздух выживет!

– Прекрасно! А теперь ответь мне на вопрос. Ты кто? Чашка, которая может разбиться, или воздух в чашке?

– Я воздух! – выпалил он.

– Как настроение?

– Хорошее! – понёсся Семён куда-то, а потом вернулся и с удивлением спросил: – Папа, а почему у меня хорошее настроение?

Если бы меня попросили дать совет по воспитанию детей, я бы ограничился одним соображением. С детьми нужно разговаривать, но иногда и вдумчиво помолчать. И я даже не знаю, что важнее.

Не замыкайтесь в себе. Говорите с ними обо всём на свете. Читайте вместе книжки, смотрите фильмы, ходите в лес. Обязательно ходите в лес! Пусть в ваших отношениях будет больше «воздуха» и меньше «чашки».

Я знаю, этому невозможно научить. Но этому можно научиться.