Текст книги "Металл"

Глава 4

Приснилось, что я уже на службе. Имею при себе VSD новой модели и личный номер. Явились ночью и Ингулы, я очнулся вспотевшим. Скоро столкнусь с ними вплотную, но не безоружный. Это вселяет уверенность. СМАРТ ещё раз прогудел, опять утро, и родители захлопнули дверь квартиры ровно в этот момент, оставив меня одного. Снова. Через несколько часов будут оглашены результаты экзамена. И либо это похмелье от вчерашнего, либо волнение, но я соскочил с кровати и еле успел добежать до туалета. Рвёт по новому кругу, вкус желудочного сока и жжение на гландах. На животе проступили кубики пресса, оголившиеся от обезвоживания. Если б не огромные синяки под глазами, так было б ещё терпимо.

Я неспешно оделся, встав заранее. До Академии ехать от силы полчаса, в запасе есть время, чтоб привести себя в порядок. Шальные мысли и чувства не находили себе места, я думал о брате, о том, как он тоже сходил с ума в ожидании результатов. Помню, как он на целый день пропал, объявившись только через марсианские сутки. На радостях напился до отключки, проснулся у призывного пункта и как есть, нечёсаный и вонючий, зашёл в комиссариат. Брата там обрили наголо и тут же отправили в казармы к Востоку от Города. Оттуда он уже позвонил родителям. Грежу о том же. Ну, примерно.

На улице теплее. На СМАРТ двадцать градусов в плюс, Купол разворачивает пластины, пуская Солнце полюбоваться мною – юношей, ещё не знающим, что его ждёт впереди. Автобус подошёл сразу, как я очутился на остановке. В этот раз не развалюха, а новая модель. Всё складывалось слишком хорошо, и я начал впадать в истерику, не веря в удачу. Если всё потрачу на утро, то на день ничего не останется. Клянусь Куполом – выпрыгну в окно Академии с двадцатого этажа, если узнаю, что не поступил.

У лестниц главного входа собрались новобранцы. Большинство из них станут солдатами Багровой армии. Четверть отправятся на курсы переквалификации и затем на рынок труда. Ужасное место, я был там однажды, когда отец только собирался стать мастером и взял меня собой. Думаю, он так сильно боялся, что даже захватил пятилетнего сына в подмогу. Как талисман на удачу, коллекционную монетку. Вот почти тринадцать лет я знаю, каково это – потеряться, не знать, чего хочешь, если твоя мечта посыпалась на твоих глазах. Вряд ли отец грезил о работе на заводе, ведь я знаю, что у него под диваном лежат свёрнутые лозунги и плакаты с гербом Багровой Армии. Если ты спрячешь, то оно всё равно не уйдёт.

Я поднялся к главным воротам, до собрания ещё полчаса. Последний раз как курсант прохожу по студенческому пропуску. Глаза начинают мокнуть, теряю самообладание. Сейчас мне не хватает брата или… написать бы ему, но не могу найти сил, чтоб поднять СМАРТ.

– Держи планку!

Дима хлопнул меня ладонью по спине. Тоски как не бывало. Испуг и болевой шок. Я рывком обернулся, узнав голос находящегося за мной человека.

– Я чуть не сдох!

– Ну не сдох же! – Димина любимая отговорка. Что не случилось – то не случилось. – Не горбись, новобранец, будь лицом нового призыва.

– Ага, как скажешь, капитан «дурка».

Дима посмеялся и боднул меня плечом, первым зайдя в здание Академии. Тень и прохлада скрыли моего друга, я поспешил за ним. Внутри сте́ны кажутся чужими, колонны и мониторы, где постоянно идут ролики о бравости Багровой Армии. Четвёртый год это слушаю, пассивно впитывая каждое слово. Мимо опустевших аудиторий и огромных панорамных окон – в Зал Конференций. Там совсем скоро всё решится. Я чуть в машинальном порыве не схватился за Димино плечо, но всё-таки сдержался.

Внутри сидела туча курсантов, они общались и шутили, да так громко, что перебивали чужие мысли. Все сейчас на нервах. Большинство, думаю, ночью вообще не спали. Ещё повезло, что я вчера напился, смог хотя бы закрыть глаза на несколько часов. Мы сели на те же места, что и на экзамене. Отсюда видно весь Зал с его Римскими партами в виде ступенек и каждого, кто пришёл на оглашение. Я слушал чужие разговоры, пустую болтовню, пока в Зал не протопал главнокомандующий одной из баз где-то на Юге. Не помню ни названия этой базы, ни имени высокопоставленного военного, но про него была короткая лекция на курсе истории. Один из известнейших бойцов в Событиях Красного Заката. Это настоящая честь – оказаться рядом с таким человеком в одной аудитории.

– Добрый день, новобранцы, – громкий голос главнокомандующего полнился силой. Но вот надежду он зря вселял, не все в Зале принесут домой хорошие вести, – поздравляю вас с написанием общего экзамена. Скоро на ваши СМАРТ поступит письмо. Там вы увидите дату и время, по которым надо явиться к пункту сборов. Тем же, кто не получил подобного письма, следует пройти к кабинету двести шестнадцать, чтоб получить дальнейшие указания.

Этот кабинет, двести шестнадцатый, почти как страшилка для младших курсов. Если туда зовут, то твои дела плохи. Оценки, поведение, общая статистика тебе не позволяют стать воином, и таинственная комиссия предложит новый путь жизни. Никто не выходил оттуда довольным. Говорят, несколько лет назад курсант ударил члена комиссии за то, что тот предложил отправиться на завод и встать у станка. «Почётное призвание!». Я понимаю того курсанта, хотя не думаю, что мне хватило бы духу на подобное.

Постепенно начали звучать чужие СМАРТ. Радостные восклицания и робкая улыбка на лице главнокомандующего. Зал постепенно пустел, и я следил изо всех сил – ещё никто не был отправлен в кабинет двести шестнадцать. Вспоминаю про план с окном, если стану первым из таковых. Письмо на СМАРТ Димы пришло быстрее моего. Лёгкая вибрация и тихий гудок, как звон музыкального колокольчика. Мой друг не стал смотреть сразу, он скрыл рукавом запястье, чем вызвал возмущённые вздохи у рядом сидящих, в том числе и у меня.

– Серьёзно? Даже не глянешь?

– Дождусь твоего, тогда вместе и проверим. Договорились?

Я кивнул, попытавшись спрятать улыбку. Мучительное ожидание не затянулось, и мой СМАРТ тоже принял сообщение. Мы с Димой встретились глазами, оказавшись в кругу любопытных. Я ощущал, как несколько чужих глаз сверлят то моё лицо, то СМАРТ у меня на руке. Там горит экран, вижу, но сам направлен на СМАРТ Димы. Мы одновременно подняли руки и прочитали наспех сообщения. Всё было решено за секунду. И в этот же момент у меня в груди что-то оборвалось…

Просто переволновался. С кем не бывает? Я жадно вчитывался в строки, где сообщили время и дату. Они совпали и с Димиными. Скорее всего нас прикрепят к одной казарме и в дальнейшем отправят на одну и ту же базу для прохождения службы. Теперь я не курсант, а настоящий новобранец Багровой Армии!

Дима протянул мне руку, я пожал её так крепко, как только смог. Лучше бы поспешить выйти из Зала, не хочу быть свидетелем того, как кому-то придёт письмо с числом «216». Ноги еле волочились, сознание покидало тело, и вера в то, что я был принят, ещё не вступила в силу. Всё получилось, у меня и правда вышло, и сейчас не могу справиться с тем, чтобы не написать родителям и брату, что меня взяли.

– Погоди пока строчить! Сегодня ещё собрание. Идём?

– Конечно.

В полубезумной, почти истерической радости я готов был пойти куда угодно. Мы решили посетить собрание даже при том факте, что на нём не будет ничего нового и интересного. Повтор самой первой лекции, когда я ещё не был знаком с Димой. Введение в историю и правила поведения для будущих солдат. Сегодня это станет наградой и поводом для гордости, совершенно не то, что было несколько лет назад. Пусть самодовольство, но у меня есть такое право хотя бы на один день.

На мониторах появилось лицо ректора, сегодня я был рад его видеть. Он поздравлял всех без разбора, ведь не видел лично, кто ходит среди стен Академии. Лесть обвивала мои уши, я ощутил то же, что от первой затяжки «дурки» – эйфория и лёгкость тела. Мой шаг был уверенным, дыхание ровное, наполняющее полную грудь. Сердце успокоилось, разум очистился. Всего один день разделил мою жизнь на две части, и я вступаю в новую эпоху, не в силах совладать с эмоциями.

– Покурим? – я предложил первым.

– Уже не боишься, что тебя отчислят?

– Типа того. Пошли прямо на крыльцо, хочу затянуться там.

Дима одобрил, как первый человек, при котором я попробовал «дурку». Что-то вроде посвящения в мужчины, только не такое помпезное, как вручение формы и оружия. Я проходил мимо младших курсов, каждому глядя в глаза. Искал там свой страх, которому сам уже не принадлежал. И меня, кажется, снова вырвет, если не выйду на свежий воздух.

Всё теперь кажется другим, более простым, доступным. Я закрыл глаза, представляя первые вылазки и задания. Столько фильмов в детстве пересмотрено, в том числе совсем старых, аж из 1997 года. Папа принёс с рынка на окраине Среднего Уровня. Почти контрабанда, оттого более сладкая при первом знакомстве.

Я оглядел улицу, полную курсантов, спешащих по аудиториям на лекции. У меня же это всё позади. Восторг, не иначе. Дима совсем нагло, прямо как я и предложил, достал самокрутку и прикурил от перчатки. Хлопок был такой, что студенты вокруг обернулись в испуге, а я оглох на одно ухо. Хотя, сейчас мне хочется любого внимания. Я – новобранец Багровой Армии!

– Держи.

Дима протянул самокрутку, робко тлеющую на кончике. Красноватый дымок тонкой ниткой устремлялся вверх. Своими губами я обхватил «дурку» и сделал глубокую затяжку. Химические комбинации быстро впитались в слизистую, разнося нужные сигналы по телу. Оно расслаблялось, отпускало страх и напряжение. Я выдохнул и дым, и нервозное состояние. Особенно приятно вытворять подобное на крыльце Академии. Что они сделают? Отчислят меня? Сомневаюсь.

– Через сколько собрание?

– Минут двадцать ещё. – Дима глянул на свой СМАРТ, медленно потягивая «дурку» как бы между делом. – И правда пойдём?

– Да.

– Ну ладно, как скажешь.

Мы стояли на крыльце Академии, уходящей шпилем к Куполу практически на высоту Верхнего Уровня. Как мостик между двумя мирами, цепь двух арестантов, неразрывно связанных одной проблемой. Нитка между двумя стяжками. И я иглой проник, как вор, в оба из них. Смотрю на Купол, как он вальяжно переливается на фоне поднявшегося из тьмы Солнца. Моя любимая звезда и ею останется навсегда. Я умру за Солнце, лишь бы каждое утро оно поднималось над моей головой.

Я сделал вдох, минутный бред слегка отступил. Надеюсь лишь, что подобное никогда не произношу вслух. Если Дима не смеётся себе под нос, то всё в порядке.

– Сколько там ещё до собрания?

– Минут пять. Пойдём?

Я кивнул, понимая, что «дурка» забрала у меня куда больше минуты. Чуть не запнулся об ступеньку, когда слишком резко рванул к дверям Академии. Актовый зал, благо, недалеко, и не придётся шататься в шлейфе «дурки» слишком долго. Внутри уже был народ, а у нас с Димой традиция – являться в последний момент, но всё-таки никогда не опаздывать. Всегда работало. Прямо за нами вошёл тот самый главнокомандующий, и с ватной головой я ощутил прилив восхищения конкретным человеком. Вот он, в шаге от меня. Живой, тоже из мяса и крови, уцелевший там, где десятки других погибли. И этот его шикарный шрам на лице, от губы до виска, просто великолепно.

– Курсант, вы хотели что-то спросить?

– Да, откуда у вас…

Дима дёрнул меня за плечо и увёл подальше. Что-то не так, и та затяжка явно оказалась не такой маленькой, как я рассчитывал. Я грузно свалился за парту и посмотрел по сторонам, пытаясь вспомнить, зачем мы вообще здесь. Кажется, на СМАРТ должно прийти письмо, чтоб я уже престал переживать – поступил или не поступил.

– Ты как? Совсем размяк? – Димино лицо расплывалось, губы поменялись местами с глазами, и я чуть не разразился хохотом. Так это смешно выглядело. – Вот, возьми.

Мне протянули красную таблетку.

– Что это? – я смог прошептать, однако губы еле слушались, норовя слипнуться или застыть.

– Экс.

– Кто?

– Потом расскажу. Просто суй в рот, иначе совсем развалит.

Я кинул под язык красную малышку. Горькая пиздец, но быстро растворилась. В этот же момент в голове словно разряд молнии произошёл, а ясность сознания наступила слишком резко. Улучшилось зрение, я видел как никогда чётко, слышал даже, как через несколько мест от меня какая-то девушка трепала кончики волос на пальце. Я тряхнул головой, выветрив два противоположных состояния. Стоит спросить Диму, что это было. И с «дуркой», и с таблеткой.

– Я вас снова приветствую, – заученная речь главнокомандующего выдавала себя сразу, – поздравляю с зачислением в ряды новобранцев Багровой Армии, и…

Я перестал слушать, смысла нет. Жду саму презентацию и еду домой. Уверен, родители решат отпраздновать. Надеюсь лишь, что отец не устроит сцену, узнав, что не получит нового рабочего себе в смену. Сегодня хочу выпить на глазах мамы, не совсем ещё понимая, что мною движет. Возможно, к вечеру сила подобных идей покинет меня.

Болтовня на фоне утомляла. Ужас как хочу уже оказаться в казарме, держать при себе VSD и просыпаться под звуки Багрового Горна. Лучшие истории брата начинались именно с этого – общий подъём. Как запланированный, так и экстренный. Наконец, вояка со шрамом на лице отступил в сторону, освободив пространство для экрана на стене. Там мелькнул герб Багровой Армии, сопровождающийся гимном солдат. Учил его в детстве, исполнял в хоре особо увлёкшихся. Бросил, когда отец запретил петь это дома.

На экране появилось лишь четыре слова, занявших всё пространство. «Ты – новобранец Багровой Армии!». На фоне начали мелькать просторы поверхности Марса, а потом из пустоты возник и Город. Над ним нет Купола, только герб на флаге. Торжественная музыка вызвала мурашки, созданная всего для одной цели – возбудить орган патриотизма. Не удивлюсь, если у кого-то в аудитории встанет член.

Абсурд в том, что тот же главнокомандующий, что сейчас с нами стоит, появился и в кадре, только намного больше по размеру, от чего шрам начал выглядеть откровенно уродливо.

«Молодые горожане, жители Марса, его будущее, защита и гордость. Я обращаюсь к вам, как к настоящим патриотам. Вы – надежда нового мира, его опора и главный источник силы. При Переходе, когда половина человечества покинула Землю навсегда, мы столкнулись с врагом, доселе неизведанным. Ингулы!»

Вот они, самые мерзкие существа, известные людям. Мухи, только размером с самого человека. С огромными прозрачными крыльями, переливающимися как бензин при свете звезды. Когда впервые увидел их хоботок, обычно цепляющийся за голову неудачливого бойца, так чуть не намочил штаны. Страх из детства остался – оказаться в подчинении у безмозглой от природы мухи. Нам снова, будто мы впервые это видим, показали и внутреннее строение космической твари.

«Коренные обитатели Марса, пожирающие сами себя и бесцельно передвигающиеся по планете. Не будет никогда освоен наш новый дом в полной мере, пока не погибнет последний Ингул! Учёные Города разработали новейшее оружие, чтоб не допустить и малейших потерь Багровой Армии. Аналитики считают, что уже через три года Марс будет принадлежать исключительно людям!»

Спросить бы у ветеранов, оставивших службу в преклонных годах, говорили ли им то же самое на их первых лекциях и собраниях. Те, кто выжили, могли они представить, сколько ещё продлится война против коренных существ красной планеты?

«Ради каждого жителя, каждых мужчины и женщины, ребёнка, вы понесёте службу во имя мира и процветания. Благодарим за то, что вы здесь – новобранцы, готовые защищать свой дом!»

Презентация закончилась, огромный экран погас. При первом просмотре этот ролик казался куда длиннее, информативнее. Сейчас же всё выглядит как реклама зубного порошка, а не почётной службы обществу. Даже как-то стыдно стало, что подобная вещь меня сильно вдохновила четыре года назад.

Дальше продолжил живой главнокомандующий, перенявший эстафету от большей версии себя с экрана. Военный поправил свой китель, проверил, правильно ли надета фуражка, ровно козырьком вперёд, и машинально прикоснулся к своему шраму. Увечье всем не давало покоя. Оранжевая полоска на лице, как лишний мазок неумелого художника.

– Нужно быть с вами откровенным, – тут я прислушался, да и Дима придвинулся чуть ближе к реальному голосу, – служба не будет простой. Придётся пройти тяжёлое обучение, лишь после этого вам выдадут личное оружие и закрепят за базой. Я каждому желаю сил и удачи, но будьте готовы к тому, что далеко не все из вас дойдут до этого этапа. Я вижу молодые лица, совсем юные. Большинству из вас посоветовал бы уже забрать документы и попробовать что-то ещё.

Наступила тишина. В воздухе сгустилась злость и непонимание. Мы все были уверены, что пришли на урок пропаганды, пусть и наивной, а нас отговаривают. Обратная психология – тоже шутка, и у всех на языке застрял один вопрос – зачем нам это говорят?

– Неужели вы считаете, что мы не готовы? – руку поднял юноша, не дождавшись, пока ему всё-таки передадут слово.

– Одной Академии мало. Я как выпускник вам говорю. Пожалуйста, прислушайтесь ко мне, я…

Несколько человек взяли свои вещи и молча вышли. На лице главнокомандующего поселилось разочарование. И такое чувство, будто оно не связано с тем, что аудитория начала пустеть. Он словно пожалел, что вообще когда-то очутился в этих стенах. И я даже ощутил его скорбь. Закалённый боец, выживший счастливчик, теперь вынужден говорить о том, что это причиняет ему боль.

– Если останетесь, то на своё усмотрение, – он продолжил, – и я это уважаю. Надеюсь, вы знаете, что делаете. Ведь времена изменились. Я ещё раз желаю всем удачи, она вам точно понадобится.

На этом клише собрание закончилось, главнокомандующий тут же вышел, оставив в замешательстве совсем свежих новобранцев.

– Что это была за хуйня? – спросил парень с первой парты, обернувшись ко всем.

Ответа ни у кого не нашлось. И даже у меня на уме одни ругательства. Сколько нам рассказывали про отвагу первых людей на Марсе, строителей и Пилигримов? Как восхваляли смелость первых воинов Багровой Армии, и всё для того, чтобы нас отговаривали? Да ещё и в тот момент, когда мы посвятили этому всю молодость! Детские книжки, мультики, специальные занятия вне школы – сплошная пропаганда для тех, кто не имеет изначально большого выбора. Отвратительно выбрасывать нас, полных фанатизма и физической силы, когда мы ничего другого не умеем и не хотим.

– Пойдём домой. – Дима очнулся первым, встав и хлопнув меня по спине. Без шуток, без издёвки, ведь он тоже понимал, что собрание было ошибкой. Я не передумаю и с гордостью войду в ряды нового призыва, но такой день должен был пройти иначе. Понимаю, что буквально обижен на кумира. И хорошо, что имени его не знаю. Теперь и знать не хочу.

Мы вышли из Академии, напоследок приняв на СМАРТ сами дипломы. Любители коллекционировать редкую бумагу могут распечатать, повесить на стену и забыть. Я же отправил в архивы и сбросил копии родителям. Брату бы тоже стоило, но, может, не сегодня. Покажу лично, когда встретимся. Давно он не отвечал, так спрошу уже на призывном пункте, как связаться с родными на службе.

Дима протянул мне ладонь, я пожал её в недоумении.

– На автобусе не поедешь? – я махнул рукой в сторону остановки, краем глаза увидев, как Дима опустил голову к земле.

– Родители заберут. Я написал им, они тут же решили, что меня стоит сопроводить до Верхнего Уровня лично.

– Ну, ладно. Скоро увидимся.

– Ага.

Я пошёл к остановке, позвоночником ощущая чужой взгляд. Решил не оборачиваться, так и дождался своего автобуса, стоя затылком к лестницам Академии. Уехал ли я первый, или Диму забрали родители – не знаю. Опять старый автобус и провисшие магнитные подушки. Так вот почему с утра так везло – вечером меня ждало разочарование. Брату стоило бы предупреждать о таком, хоть и немного привирая, как хорошо быть военным и служить народу.

Район погружался в тень, разрезаемый лучами фонарей. Один из них моргал, порой меняя цвета. Трубки неона под ногами постепенно прятались в асфальт, металл домов сменился на камень, высотки – на пятиэтажки. И вот я дома, застрявший, похоже, навсегда между двух Уровней. Отвратительно себя чувствую. Обманутый, глупый и наивный. Теперь словно понял, что изначально всё выглядело уж слишком хорошо, ведь так обычно не бывает. А спросить родителей стыдно, ведь они давно выбрали другую жизнь, забыв, что когда-то тоже были молодыми выпускниками Академии.

Я просидел на скамейке у подъезда ещё минут двадцать, собирая мысли в голове в один общий вывод. Решение вступать осталось сильным, это радовало, просто теперь надеюсь немного на другое – в казарме мне дадут точную цель службы. Иначе не представляю, что делать дальше. А держать автомат в руках и дурак сможет. Много ума тут не надо, ведь он есть у тех, кто в штабе решает самые важные задачи. Чёртовы Ингулы, теперь из-за них я не знаю, чего хочу от жизни.

Как там говорилось в учебниках первых курсов? «Переход – лучшее, что случилось с человечеством образца XXIII века. Новая планета, новая надежда и простор для развития!» И что по итогу? Не можем вывести мух, до сих пор стреляя по ним из автоматов. Смешно, и даже смешнее того, что весь Город пашет на поддержание этой идеи. Комплектующие, броня, оружие, питание и энергия. Всё население Марса превратили в дурачков, работающих в замкнутом пространстве. И что же я делаю? Чем важен для такого общества? Пусть мне ответят там, куда агитировали идти с рождения. Я свой долг выполню, от них жду того же.

Воодушевившись, я отправился домой. Ещё не открыв дверь, услышал голоса в квартире. Среди них различаю отцовский, мамин, и ещё пару, которые кажутся знакомыми, но узнать пока не удаётся. Скорее всего вышло, как и предполагалось – семейное торжество по поводу моего мини триумфа. Странное будет действо – ведь я один этому рад по-настоящему.

Заранее прицелившись, идеально попал в замочную скважину и открыл дверь. Со знанием каждого миллиметра её скрипов удалось войти в квартиру незамеченным. Суета на кухне в разгаре, гогот и громкие возгласы. Я не стал включать свет, разделся наугад, попытавшись на цыпочках прокрасться в комнату. Конечно, миссия провалилась.

– Ооооо, дорогой, ты пришёл! – дядя Илья сидел лицом к коридору и видел всё, что происходило даже в темноте. Тучный мужчина с лысиной, в детстве я не очень любил его потные попытки обняться. – Проходи, посиди с нами! Ради тебя собрались!

Вера, молодая жена дяди Ильи, встала и поклонилась. Странный жест, который вызвал на моём лице секундную усмешку. Будто издёвка, и мой организм отреагировал на автомате. Подошли мама с папой, обняли с двух сторон, перекрыв мне дыхание. Отец уже неплохо выпил, от мамы пахло свежим хлебом, который в последнее время стало совсем трудно найти и купить. Редкое, дорогое питание.

– Мы гордимся тобой! – единогласно проговорили все собравшиеся, от подобного меня на щеках проступил румянец. Неприятное жжение. Я вырвался из объятий и скользнул в ванную. Понимаю, что ещё придется с ними посидеть для успокоения совести, а потом можно и в постель. В последнее время я готов спать сутками.

Умылся, принял душ и переоделся, бросив уличные вещи на пол. Последний жест свободы воли перед службой. С кухни всё так же лились непонятные разговоры пьяных людей. Совсем не хочется идти, и даже ради себя самого. Я робко выглянул из-за косяка, оказавшись тут же замеченным. Меня пригласили сесть ровно между родителями и дядей Ильёй с супругой. Отец встал со своего места, положив руку мне на голову.

– Поздравляю с вступлением в ряды доблестной Багровой Армии, сын. Казалось, ещё вчера ты сидел у меня в яйцах, а теперь…, – мама толкнула отца в бок, дядя Илья захохотал в кулак, а я съёжился сильнее обычного, – и вот теперь ты совсем взрослый, самостоятельный мужчина. Пьём за тебя и твои будущие заслуги!

Все тут же опустошили свои рюмки. У меня же рюмки не было вовсе. Пришлось смотреть другим в их рты. Странно, не помню, чтоб так же провожали брата. Тот день был словно траур. Неужели родители рады, что я покидаю их? Передо мной поставили тарелку с салатом и кусочком мяса. Уверен, отцу пришлось немало РУБИ выложить, чтоб к сегодняшнему столу подать подобное. Не в этом году, так в следующем две трети населения перейдёт на синтетику. С кризисом и дефицитом ничего не поделать, только если расширять Город или строить новый. У Ингулов другие планы, и они совсем не совпадают с нашими.

Я быстро опустошил тарелку и спрыгнул с места. Мама успела погладить меня по спине, прежде чем я шмыгнул в свою каморку. Руки трясутся, всё настигло вот так сразу. Завтра утром покину эту квартиру и отправлюсь на долгую службу. Мечтал об этом так рьяно и долго, и вот момент наступит уже через несколько часов. Безумие какое-то. Словно многое ещё не доделал здесь, поторопившись бросать родные стены.

Дима на СМАРТ прислал фото. В ресторане Верхнего Уровня он с родителями празднует призыв. Такие фотографии я получал нередко, но наверху никогда не был, чтоб сравнить реальность и копию. Дима не звал к себе, хотя не брезговал спускаться сам. С его родителями я не знаком, а с моими Дима вполне может позавтракать и обсудить рутину. Я отправил в ответном письме палец вверх, палку и красный дымок. Получил улыбку, снял СМАРТ и завалился на кровать. Скрипучая сетка, продавленная чуть ли не до пола, взвыла на секунду, однако почти все звуки пропали в шуме снаружи. Из полуоткрытого окна доносилась музыка с Верхнего Уровня. Элита праздновала повышение курсантов до новобранцев, и почему-то там это более почётно, чем у нас. Не думаю, что мне не по зубам убить Ингула, или якобы я не достоин и минимальной награды. Заслуги Багровой Армии принадлежат всем без исключения, и в том числе тем, кто подо мной пытается в темноте не упасть с лестницы по пути в аптеку.

Я отвернулся лицом к стене, вжавшись головой поглубже в старую подушку. На ней спал брат перед тем, как уехать. Оставил лишь постельное бельё и несколько плакатов. Забрал всё, и даже игрушки. «Талисманы» – сказал он, пожав мою тонкую детскую ручку десять лет назад. С тех пор я и не видел его, лишь в редких письмах куце узнавая о подвигах чужого взвода.

В комнату проник тонкий луч света. Дверь открыли с той стороны, полоска на стене сразу выдала пришедшего.

– Не спишь? – пьяный отец опирался на косяк и изо всех сил пытался держать глаза открытыми. За его спиной звучала возня в коридоре. Дядя Илья с супругой уходили, и я должен признать, что рад этому.

– Нет ещё, – ответил я шёпотом, чтоб не спровоцировать гостей остаться на несколько минут. – Что-то хотел?

– Да, сейчас.

Папа отвернулся в сторону коридора и подождал, пока закроется дверь. Теперь в этой квартире снова члены одной семьи, и я выдохнул спокойно. Мама встала за спиной отца, улыбаясь сквозь сильную сонливость. Они оба сегодня изрядно выпили, словно сами стали новобранцами.

– Что такое? – я привстал с кровати, опустив ноги на холодный пол. На меня смотрели два пары глаз, пытающиеся сфокусироваться. Родители чуть не упали, засмеявшись, но остались на месте. Мне захотелось сбежать.

– Хотим тебя поздравить.

– Поздравили уже.

– Этого мало. Подожди. – Мама тут же, почти вприпрыжку, пропала за стенкой. Отец снова начал хихикать как ребёнок, еле справляющийся с самим собой.

У мамы руки спрятаны за поясницей, и я включил полное освещение в комнате, встал посреди неё и вытянулся по швам, словно меня награждают. Мама вынула из-за спины плитку шоколада, который перестали производить ещё лет пять назад. Конечно, я не смог скрыть восторга, но не дал волю почти забытым чувствам. Принял небрежный свёрток с пометкой завода Верхнего Уровня и снял упаковку. Нежный запах поднялся до носа, у меня потекли слюни, я обвёл глазами родителей. Измученные работой и жизнью на Среднем Уровне, они были счастливы, пусть и смертельно уставшие. Я молча обнял обоих, решив потерпеть жуткий метиловый фон.

Конечно, я поделился, хотя и отец, и мама отказывались до самого конца, пока не пришлось самому отломить по кусочку и вложить в руки каждому, кто меня воспитывал и кормил эти восемнадцать лет. У меня не взмокли глаза, что странно. Я не испытывал нежности, но был безумно благодарен родителям не за сам шоколад, а за то, что он значит. Время и силы. Конечно, всегда хочется спросить про брата, но это сделает больно нам всем. Боюсь узнать, что на самом деле думает отец, давно переставший читать письма с фронта.

– Спасибо, я люблю вас.

– Ага. – Буркнул отец и махнул рукой. Знаю, он не мастак проявлять чувства, но природа возьмёт своё. Взрослый мужчина как обычно спрятался в ванной. Мы с мамой уселись на кровать.

– Как ты? – мама спрашивала и гладила меня по волосам, как в детстве, когда я долгими часами не мог уснуть, находясь в постоянной тревожности.

– Уже лучше. Хоть и боюсь всё равно.

– Это нормально. И я думаю, ты справишься.

– Вы правда отпускаете меня?

Мама разочарованно вздохнула и убрала руку, опустила глаза и чуть сгорбилась, наконец-то дав немного воли застоявшимся чувствам.

– Нам с папой очень тяжело. Твой брат, – мама как обычно избежала его имени, – бросил нас. Мы так и не смогли простить этого. Сколько бы писем он ни посылал, это ничего не изменит. Любой родитель боится потерять своего ребёнка, но смириться с предательством – уже совсем другое дело. Трудно его любить, и вот мы любим из тех сил, что остались. Мы и тебя любим тоже нисколько не меньше. Знаешь это?

Покрасневшие глаза мамы уставились в мои. У меня сбилось дыхание, настал тот момент, когда нельзя соврать ни себе, ни другому человеку.

– Знаю.

И я не соврал.