Текст книги "Братишка"

– Ты ебнулся, что ли? Не вздумай к этому упырю больше соваться. Его скоро все равно менты накроют.

– А если не накроют? В милиции прочитаю анонимку на слесаря из ЖЭКа, посмеются и выкинут в урну… Я думаю, нужно проникнуть к нему в хату, когда этот ублюдок будет на работе и поискать улики. Фотографии.

– Тогда и вправду сначала надо пистолет достать. Серега, не смей больше к нему безоружным соваться…

– Комаров! – крикнула из дальнего конца коридора пожилая женщина-врач в очках. – Кто тебе разрешил из отделения выходить?!

– Ладно, Юрка, – я пожал приятелю руку,– ты лечись, а я пока пойду к нашему коллекционеру Кузнецову…

– Давай, ни пуха тебе!

– К черту…

Я любил наш город именно в это время года, весной. Летом почти всегда стояла сильная жара, и хотя улицы Артемьевска всегда утопали в зелени, все равно иногда казалось, что даже асфальт на дорогах плавится. Поливальные машины ездили в летнее время утром и вечером. Потому знойное лето в школьные годы я любил проводить в деревне, поближе к природе. Начало осени для меня всегда омрачалось тем, что опять нужно идти в школу. Хотя первые две-три недели ученики с пятого по десятый класс обычно не учились. Нас возили на автобусах в ближайший колхоз Красносельцы, на сбор урожая помидоров. Морозная и снежная зима частенько сменялась на оттепель, бывало даже такое, что на Новый год горожане ходили в резиновых сапогах. Потому я больше всего любил весну, особенно теплый май, когда зеленели деревья, утром под окном радостно пели птички, а молодые девушки облачались в короткие мини-юбки.

В регистратуре поликлиники я узнал, что окулист Кузнецов сегодня не работает и сразу направился по адресу, который указала Нина.

Двери открыл хозяин квартиры. Невысокий и полноватый, с небольшими проплешинами на голове. Видно, что мужик сегодня был совсем не в духе.

– Тебе чего, мальчик? – нахмурился Кузнецов.

– Мне нужно поговорить с вами. О пропавшей коллекции монет.

Хозяин сразу помрачнел.

– Кто там, Слава? – из глубины квартиры донесся женский голос с хрипотцой.

– Надя, я на пару минут во двор выйду. Тут пионеры пришли. Хотят наш двор облагораживать…

Кузнецов неожиданно схватил меня за локоть и потащил вниз.

– Мужик, осторожней,– вырвал я руку.– И так никуда не убегу.

Но окулист снова упрямо схватил меня, на этот раз за плечо.

Когда мы вышли из подъезда, Кузнецов сразу насупился:

– Слышь, пацан. Быстро говори, что знаешь. Или я тебя сейчас же в милицию отведу!

– Пойдемте лучше туда…– я кивнул на кирпичное здание трансформаторной подстанции на краю двора.– Нам нужно поговорить с глазу на глаз.

Я видел, что Кузнецова даже трясет от нервного напряжения. Еще бы, человек лет двадцать занимался любимым делом, собирал старинные монетки, возможно, с любовью перебирал их длинными зимними вечерами, гордился своей коллекциеей, а какая-то мразь в один прекрасный день все прихватизировала. Эх, знал бы он, что вором оказался его коллега – наверное, даже не задумываясь, сразу придушил бы хирурга Мостового в состоянии аффекта…

– Говори что знаешь! – прорычал Кузнецов, когда мы зашли за кирпичное строение.

– Я совершенно случайно узнал кто совершил кражу, и могу помочь вернуть коллекцию.

– И кто же это? – недоверчиво спросил окулист.

– Никаких имен. Я верну монеты за небольшую услугу.

– Ты еще будешь условия мне ставить, щенок? Я сейчас же позвоню в милицию!

– Звоните…– пожал я плечами.– Я мог бы действительно помочь, пока коллекция еще в городе. А когда ее вывезут – будет уже намного сложнее… Да практически невозможно…

Кузнецов сорвался и схватил меня за грудки:

– Говори все что знаешь, маленький ублюдок!

Я попытался вырваться, но он держал меня довольно крепко.

– Эй, а что тут вообще происходит? – на углу застыли двое крепких рабочих в синей спецодежде электриков.

Кузнецов сразу отпустил меня и дружелюбно улыбнулся.

– Похоже… не получится у нас конструктивного диалога,– я отошел на пару шагов назад,– если я буду нужен – найдете меня через свою племянницу Нину. Мы одноклассники, зовут меня Сергей Колчин.

Я развернулся и потопал назад, пройдя мимо ошеломленных электриков, но возле детской площадки окулист Кузнецов все же догнал меня.

– Слушай, пацанчик…ты точно можешь вернуть коллекцию?

– Уже сегодня вечером,– кивнул я, не останавливаясь.

– Послушай, дружок… да остановись же ты! – занервничал окулист.

Я встал и внимательно посмотрел на несчастного коллекционера.

– Мальчик и что… что ты хочешь за это? Хочешь пятьдесят рублей? Целый полтинник? Или даже сто?

– Пять тысяч,– твердо сказал я.

Окулист сразу побледнел.

– Ваша коллекция стоит минимум десять «штук». А то и все пятнадцать. А когда ее вывезут из города, вы вообще останетесь с носом.

– Но пять тысяч очень большие деньги…– растерялся Кузнецов.– Невероятно большие. Зачем тебе столько, мальчик…

– Есть еще один альтернативный вариант.

– Какой?

– У моего друга отец работает водителем. Когда он будет проходить медицинскую комиссию, вы поставите ему диагноз «дальтонизм», чтобы лишить права управлять автомобилем.

– Бред какой-то…– покачал головой окулист.– Что за чушь ты несешь? Это же должностное преступление!

– Думайте сами,– вздохнул я и быстро направился на выход из двора.

На этот раз окулист Кузнецов больше не стал меня догонять.

Почему-то я был уверен, что он все равно рано или поздно свяжется со мной. Я почувствовал, что ему действительно очень дорога коллекция. А если даже он обратится в милицию – против меня у следствия ничего нет. Мне всего лишь двенадцать, и я могу сказать, что это всего лишь мои фантазии и домыслы…

Когда я подошел к своему дому, то увидел возле подъезда оранжевый «Москвич» Валеры Хлопонина, Витькиного друга и однокурсника. После гибели брата Валера первое время начнет проводить собственное расследование, но вскоре неожиданно исчезнет из города. Я слышал, что он переедет в Краснодар. Но почему это произошло так поспешно, так навсегда и осталось загадкой…

Из подъезда вышли Виктор и Валера, о чем-то весело переговариваясь.

– Вот он! – усмехнулся брат.– Серега, где ты шляешься?

– По делам…– пробормотал я.

– Мы тебя уже почти целый час дожидаемся,– недовольно пробурчал Валера,– поехали…

– Куда поехали?

– Ты что, забыл? – удивился брат.– В Волгоград, на Мамаев Курган. Я же обещал тебе устроить поездку после Последнего Звонка.

– А… ну хорошо. Поехали…

Витя сел на переднем пассажирском сидении, а я сзади. Валерка поднял капот, осмотрелся с видом бывалого механика, и аккуратно протер ветошью подтеки масла на двигателе. Приятель брата ростом немного повыше Виктора, но худощавее. Сколько помню, он всегда носил очень короткую прическу ежиком. Валера единственный в группе института имел личный автомобиль, чем очень гордился. Задумчиво постояв, он с грохотом закрыл капот и кивнул:

– Ну что, в путь?

– Давай– давай,– поторопил Виктор,– время-то уже двенадцать…

Когда мы выехали из города, я поинтересовался у брата:

– А ты чего Лену с собой не взял?

– У нее сегодня зачет в четыре часа. А так бы она тоже, конечно, поехала…

Мы проехали мост через ерик и Витя повернулся к приятелю:

– Валерка, вон он, возле лесополосы стоит!

Я заметил возле леска желтый бензовоз.

Наш «Москвич» подъехал и остановился рядом. Из кабины осторожно выглянул невзрачный мужичок в кепке.

– Сколько? – спросил Валера.

– Двадцать две.

– На прошлой неделе двадцать было…– недовольно пробурчал Хлопонин.

– Берите, а то скоро лавочка совсем закроется. ОБХСС зверствует…

Витя вытащил из кармана мятую трешку и протянул Валерке. Тот кивнул, вышел из машины, и достав из багажника металлическую канистру подошел к бензовозу.

– Витя, а чего на заправке бензин не покупаете? – удивился я.

– Там по тридцать копеек, а у Петровича по двадцать две. Чуешь разницу?

– Так он же расхититель народного добра…– попытался пошутить я.

Виктор слегка побагровел:

– В прошлом году Гущеевский карьер разрабатывали, а после плотину прорвало и там бросили почти всю технику, невыгодно стало вытаскивать из котлована… Или вон, посмотри, трубы возле дороги уже лет десять лежат и ржавеют… Бардак у нас в стране творится, Серега. А ты говоришь – расхититель народного добра… Да он может лишнюю копеечку заработает да детям лучше игрушку купит…

– Да… – вздохнул я,– государство за порядком не следит, а частник… так тот вообще три шкуры будет драть…

– Какой еще частник?– насторожился Витя.

– Да это я задумался… , например, если заправки в частные руки отдадут.

– Ага… ты еще скажи месторождения, нефть, газ, в частные руки… Такому в СССР никогда не бывать… Это же сразу еще одна революция будет…

Из-за бензовоза показался довольный Валерка. Он осторожно слил бензин из канистры в бак, и протерев руки тряпкой, сел за руль.

– Все! Теперь на дорогу точно хватит!

– Сергей, а что это тебе в голову взбрело, что заправки могут частнику отдать? – не унимался Виктор.

– В частные руки? – удивился Валера, трогаясь с места.– Бред какой-то… это же не торговый ларек с сигаретами и пивом… И вообще, Серега, у нас не Америка…

– Со мной учится Юра Комаров, и ему однажды сон приснился. Будто Советский Союз распался. Россией правит президент, а нефтью и газом управляют капиталисты-олигархи.

– Пусть твой Юра тогда лучше книжки пишет,– рассмеялся Виктор,– фантастические! Скорее уж в Америке будет править негр, чем у нас президент!

Я усмехнулся, но ничего не ответил.

– А я так считаю,– пробурчал Валера.– Совсем американцы оборзели. Везде, по всему миру свой нос суют. Да и президент у них этот, Рональд Рейган – вообще из бывших актеров…

– Американцам и англичанам Советский Союз как кость в горле,– громко сказал я.– Капиталистам совсем не нужно чтобы развивалось большое независимое и дружное государство, имеющее огромные природные ресурсы…

– А ты, братишка, шаришь…– удивился Витя.

– Что, думаете будет третья мировая? – насторожился Валера.

Я покачал головой:

– Не будет войны. СССР наверняка и без войны раздробят и кинут под жернова истории…

Студенты замолчали, будто сразу о чем-то задумались. А вскоре Виктор обернулся:

– Зря ты так думаешь, Серега. Никто и никогда не раздробит нашу великую страну. Скорее они все зубы обломают…

Мы уже проезжали по широкому мосту Волжскую ГЭС. Внизу, прямо под нами бурлила великая река Волга, омывая железобетонные шлюзы и смывая все неугомонным бурлящим потоком. А я думал о том, что через несколько лет все мечты, чаяния и надежды советских людей также смоет сильным потоком и огромная Красная Империя расколется на маленькие независимые государства. Многим даже тяжело будет понять сначала, что же происходит со страной, а наглые прихватизаторы в это время уже лихо начнут подминать под себя богатейшие природные ресурсы государства. План Даллеса через пятьдесят лет все же сработает. СССР распадется, как чайный сервис, упавший на бетонный пол, а бывшие братья из союзных республик начнут яростно ненавидеть друг друга… Вместо красного кумача над страной на долгие годы зависнет зеленый призрак американского доллара, а такие понятия как честь, совесть и справедливость отодвинутся далеко на второй план…

Вскоре мы подъехали к Великому монументу. Я вспомнил, что в первый раз на Мамаев Курган отец привез меня 9 Мая, еще в первом классе. Я все пытался расспросить, как же удалось построить такую гигантскую скульптуру Родина-Мать, вздымающую в небо исполинский меч. Отец немного задумался и сказал, что великая победа советского народа и должна была увековечиться великим и непревзойденным памятником.

Валера оставил нас у подножия Мамаева Кургана и умчался по своим делам. Мы с братом медленно поднялись по ступенькам, осматривая обелиски. Неторопливо прошли Пантеон Славы, мимо Вечного огня и застывших, как восковые фигуры, солдат, несущих Почетный караул. Отсюда, с высоты Кургана почти пол города оказалось видно, как на ладони. Вдали виднелась широкая полоса Волги, а посередине реки величаво проплывал белоснежный красавец-пароход.

– Знаешь, Серега… когда сюда приезжаю, у меня всегда странное ощущение. Будто павшие войны с неба смотрят на нас. Представляешь, сколько здесь, в Сталинграде, народу полегло? Ведь ни одного уцелевшего дома фашисты не оставили. Весь город сравняли с землей, его уже после войны заново отстроили.

– Да. Обломали здесь зубы неукротимому фашистскому зверю.

– Я год назад стихи написал. Посвященные Сталинграду. Но никому их еще не читал, даже Лене…

– Прочитаешь?

– Ну, слушай.

Их взвод зажали на рассвете

Колонны танковых армад.

А с Волги дул холодный ветер,

Сбивая эхо канонад.

И утром, в пыльной амбразуре,

Когда развеялся туман,

Лежал, сраженный вражьей пулей -

Седой, усатый капитан.

Еще дышал, и все стремился -

На бой поднять своих бойцов.

В руинах Сталинград дымился,

Под сенью белых облаков.

Сержант, совсем еще мальчишка,

С пушком над верхнею губой,

Шептал: «Ребята, здесь нам крышка…»

И тряс кудрявой головой.

«Уйдем назад, уйдем за Волгу.

Я местный, знаю я места,

Здесь не продержимся мы долго –

Сдана и эта высота.

Уйдем, где пьяно пахнет хлебом,

А в пойме разлились луга,

Под солнечным и ясным небом –

Шумит камыш, стоят стога…»

Привстал чуть капитан суровый,

Метнул на парня ясный взгляд:

«Иди, сынок, где пахнет сдобой,

Не баламуть – моих ребят.

К врагу мы будем ненавистны,

И станем биться до конца.

Как верные сыны Отчизны,

Пока стучат в груди сердца.

И враг падет, восстанет город.

Пускай пройдет немало лет,

Нам каждый камушек здесь дорог –

Земли для нас за Волгой нет…»

Вдруг танк подъехал а амбразуре,

Вдавив родной землицы пядь,

И развернувши грозно дуло

Направил в дом последний залп…

Над Волгой осветилась вспышка,

Вплелась в алеющий рассвет,

И прошептал тогда мальчишка :

«Земли для нас за Волгой нет…»

– Отличные стихи, Виктор. Тебе нужно обязательно отнести их в районную газету.

– Не знаю…– пожал плечами брат,– может и отнесу когда-нибудь… Знаешь, Серега… Я, если честно, и в педагогический-то пошел, чтобы зажигать огонек в сердцах нашего подрастающего поколения. Ведь люди так устроены, что слишком рано все забывают. Кто знает, может пройдет еще лет тридцать и в народной памяти совсем забудется эта кровопролитная война.

– Не забудется…– покачал я головой, а сам подумал, как бы отреагировали в СССР, если бы в Чехии снесли памятник маршалу Коневу, как произошло в 2020 году. Все же Советский Союз больше боялись и уважали…

Мы уже медленно спускались по ступенькам вниз, как брат неожиданно разоткровенничался:

– Когда отец маму и тебя из роддома привез, я во втором классе учился. Помню… тебя дома развернули, а я застыл как вкопанный: такой крохотный, словно пупсик. А рот, казалось, у тебя вообще не закрывался, все время орал и к мамкиной титьке тянулся… Знаешь, как я сильно родителей к тебе первое время ревновал… что они все внимание только младшенькому уделяют, надышаться не могут. Я даже иногда из дома убежать хотел…

Витя улыбнулся, снял очки и протер линзы белым носовым платочком.

Мне показалось, что брат даже немного всплакнул.

– Ну ты даешь… из дома убежать. Как тебе вообще такое в голову могло прийти?

– Наверное, Сережа, только к четвертому классу я стал осознавать, что ты еще совсем маленький и потому требуешь больше внимания… А когда тебе было всего три года, произошел один странный случай. Я тогда впервые в жизни испытал нервное потрясение.

– Что за случай?

– Однажды мама, я и ты пошли в магазин. Мама попросила, чтобы я за тобой присмотрел, а сама вошла внутрь гастронома, и встала в очередь за колбасой. И тут я увидел неподалеку, у одной девочки, большого красивого пса. Совсем позабыв про тебя, я направился посмотреть собаку, а когда обернулся: тебя уже нигде не было. У меня сразу сердце в пятки ушло. Я заметался по тротуару и только успел заметить, как за угол сворачивает цыганка в длинном цветастом платье, ведя за руку карапуза в белой панамке, моего маленького брата Сережу…

– Что, я вот так молча шел с цыганкой?

– Да ты вообще до трех лет ничего не говорил, кроме «мама» и «папа». Родители тебя долго по врачам таскали. А неврологи ставили диагноз «психоречевая задержка» и пожимали плечами. В общем, я что было сил бросился за цыганкой, а она словно это почуяла. Обернулась и сразу отпустила тебя. Зыркнула на меня черными, как угольки, глазами и прошептала: « Береги его… береги своего братишку…» Ты подбежал и крепко обнял меня своими ручонками. Вот после того случая у тебя и начала появляться речь, а я еще долго корил себя, что мог в тот день потерять единственного брата…

– Мама ничего не заметила?

– Нет. Когда она вышла из гастронома, мы стояли на месте, как небывало… И что обидно, колбасы в магазине ей так и не досталось…

– Послушай, Витя. А ты маме так ничего и не рассказал?

– Нет…– покачал головой Витя.– Испугался тогда. А позже уже не стал рассказывать.

– Братишка, слишком много скелетов ты хранишь в своем шкафу. Доверься мне, мы же братья…

– Да я ничего и не скрываю от тебя, Сережа…

– Поклянись!

Виктор задумался:

– Знаешь…есть одна странная история, про которую я узнал совсем недавно. Возможно, очень влиятельные люди из нашего города замешаны в страшном преступлении. Но тебе это совсем незачем знать…

– Расскажи мне все. Прошу.

– Я еще не уверен на сто процентов и потому не хочу пока обливать уважаемых людей грязью…

– Виктор, ты все говоришь какими-то загадками. Я же не ребенок. Пионеры моего возраста во время войны уже воевали в партизанских отрядах и даже в действующих армиях…Ты же сам мне когда-то читал «Сын полка».

– Давай-ка дня через три все точно прояснится и тогда я тебе кое-что расскажу. Если эти люди действительно замешены в преступлении – я постараюсь вывести их на чистую воду. Обещаю…

– Но хоть намекни, кто такие…

– Серега, прояви толику терпение. Подожди несколько дней.

Когда мы спустились к подножию Мамаева Кургана, Валера уже ждал в машине.

Мы вернулись в Артемьевск уже в восемь часов вечера и я сразу направился домой к Валере Дерябину, нашему «Шерлоку Холмсу». Мальчик сразу насупился, когда увидел меня:

– Сергей, так дела вообще-то не делаются. Я тебя полчаса в парке прождал. Договорились же встретится в шесть часов…

– Извини, Валера. Только что из Волгограда вернулись. Ну ты что-нибудь нарыл?

– Заходи, у меня все равно родаков дома нет.

Он провел меня в квартиру и посадил за столом на кухне. Я осмотрелся вокруг и почувствовал, как будто находился в собственной квартире. Такой же кухонный гарнитур, стол, полки… только линолеум немного другого цвета. Все квартиры в нашем городке строились по одинаковой планировке и практически не отличались.

– Чай с баранками будешь?

– Давай, а то я что-то проголодался с дорожки…

Валера налил мне темный чай и кивнул на стеклянную вазу с конфетами:

– Бери карамельки, сахара все равно нет.

– Ну не тяни кота, рассказывай…

– Вчера, после института, в половине второго, твой брат сразу направился на завод « Красный Путиловец».

– Странно… зачем это?

– Я проследил. Он вошел в административный корпус, и поднялся на второй этаж, к директору завода Мохову.

– И долго он там был?

– Не больше четырех минут. Но обрати внимание, в приемной была очередь из посетителей, там сидели даже начальники цехов, а твоего брата пропустили сразу. Будто он первый секретарь Горкома.

– Действительно странно…– задумался я.– Постой, а как тебя через проходную пустили?

– У меня же там дедушка раньше работал. Я знакомому сторожу сказал, что пройду узнать насчет металлолома…

– Понятно. А что дальше было?

– После завода Виктор поехал на автобусе в центр, в книжный магазин. Там он находился около часа и купил дорогую книгу в подарочной упаковке.

– Наверняка подарок для Лены…

– Затем он направился на улицу Степана Разина, где живет его подруга и там оставался до десяти вечера. Дальше я следить уже не мог, вернулся домой.

– Я знаю, он ночевал у подруги.

– С утра они вместе поехали в институт, но в половине одиннадцатого Виктор и его друг освободились. Забрали на стоянке машину и уехали.

– Да. Они забрали меня из дома и мы вместе направились в Волгоград…

Я серьезно задумался.

– Слушай, Валера. У меня будет большая просьба. Продолжай следить за братом до пятницы. Чую, он действительно влез в какое-то очень нехорошее дело.

– Хорошо…– кивнул юный сыщик.– Тем более, сейчас школа закончилась и времени навалом…

Я допил чай, поблагодарил Валеру и хотел уже уходить, но парнишка окликнул меня.– Постой. Сергей, ты сигареты принес?

– Будут тебе сигареты. В пятницу получишь целый блок. Обещаю. Встретимся также вечерком, часов в семь, у фонтана.

– Слушай… я вот что хотел сказать. Пока в институте сегодня крутился, кое-что узнал. Три с половиной недели назад пропала одна девочка из пединститута, Юля Королева. Она училась в одной группе с Виктором и Леной. И кстати, Юля была лучшей Лениной подругой.

Я напрягся и почесал переносицу. Похоже, действительно появляется настоящая зацепка.

– Валерка, ты просто гений сыска. После школы обязательно поступай в Школу Милиции… И продолжай следить за Виктором. Чувствую, дело очень серьезное…

Когда я брел домой, меня вдруг озарила мысль. Эта пропавшая девочка Юля была подругой Лены. Мне почему-то казалось, что наверняка брат решил провести собственное независимое расследование и накопал что-то серьезное, за что Витю и Лену попросту решили убить… Оставалось узнать только одно: зачем брат ходил к директору завода Мохову и пробыл там даже меньше пяти минут?

Может нужно и начинать распутывать этот загадочный клубок с директора завода Мохова…Эх, Витька, Витька, ну почему ты молчишь как партизан?..

Глава 9

Утром меня разбудил отец. Дома больше никого не было, мама наверняка уже ушла на работу, а Витя в институт.

– Серега, – широко улыбнулся папа,– как и обещал, достал я тебе путевку в «Орленок». Мама к девяти вернется – пойдете медицинскую комиссию проходить.

– Да я и сам могу…

– Сам! – передразнил отец,– что-то ты, парень, слишком рано самостоятельным стал. Не забывай, тебе всего двенадцать.

Я насупился, медленно одевая штаны.

Отец внимательно взглянул на меня и неожиданно помрачнел.

– Сергей, а что прошлой ночью произошло?

– А что?

– Тебя мама на кухне застала. На столе стояла рюмка водки и огурец.

– А… так я в перекидном календаре вычитал, что полезно рот чуть разбавленной водкой полоскать от стоматита.

– У тебя что, стоматит?

– Иногда кровоточат десна. Вот и решил попробовать.

– А почему ночью?

– Да все равно как-то не спалось,– пожал я плечами.

– Ладно…– задумался отец.– Будете проходить медкомиссию и обязательно загляните к стоматологу. Наверняка он что-нибудь выпишет.

Папа вздохнул и потрепал меня за вихры:

– Ладно, Сережка, побежал я на службу…А ты завтракай и собирайся.

Как только он ушел, я неторопливо умылся и поставил чайник на плиту.

Черт возьми! Я же хотел сегодня проследить за директором завода Моховым, а теперь придется часов до двух проторчать в городской поликлинике. Совсем забыл, что перед пионерлагерем нужно проходить обязательное медицинское обследование. Зато есть и плюс. Сегодня я увижу окулиста Кузнецова и узнаю, что он решил насчет пропавшей коллекции. Но не успел я допить чай, как в коридоре раздался настойчивый телефонный звонок.

– Колчин, доброе утро! – послышался в трубке немного хриплый голос Нины Кузнецовой.– Не разбудила?

– Ты же знаешь, Кузнецова, что я всегда с шести утра уже на ногах.

– Брехло! Дядя Слава хочет с тобой встретится. Сказал, что очень срочно!

Ага! Клюнул все же карась на приманку…

– Он сегодня на приеме в поликлинике?

–Да.

– Вот и отлично. Значит мы сегодня увидимся. Я медкомиссию в пионерлагерь прохожу.

– Все же взяли путевку?

Мне показалось, что голос у Нины немного потеплел.

– Конечно. Кто же будет охранять нашу красавицу Кузнецову от пионеров-хулиганов?

Нина рассмеялась и бросила трубку.

Городская поликлиника находилась недалеко от Дворца Культуры

«Юность». Здесь же совсем рядом, почти через дорогу «Милиция». Иногда хмурые сотрудники патрульно-постовой службы после дискотеки разводил молодежь: одних в травматологию, а других в отделение, в вонючий обезьянник. К счастью, мне ни разу не довелось побывать ни в одном из этих местечек.

По дороге в поликлинику я убедил маму, что врачей обойду сам, но поскольку она все равно отпросилась с работы, то осталась ждать меня внизу, в регистратуре. Там работала ее одноклассница Рая Синицына.

Конечно, первым делом, я направился к окулисту Кузнецову. Он даже обрадовался, когда увидел меня и сразу кивнул худенькой медсестре:

– Настя, сходи посмотри, буфет открылся…

Девушка кивнула и быстро вышла из кабинета.

Доктор внимательно взглянул на меня и мельком на медицинскую карточку:

– Что же вы, молодой человек, такой юный, а уже с криминалом подвязываетесь?

– Я не подвязываюсь с криминалом. Просто случайно узнал, кто взял вашу драгоценную вещь и готов вернуть. А прошу за это всего лишь небольшую услугу.

– А ты знаешь, мой юный друг, что для человека этот диагноз будет как «волчий» билет? Ему же никогда в жизни водительские права больше не дадут?

– Знаю.

Окулист пролистал мою карточку и не поднимая глаз, тихо сказал:

– Я согласен на твое условие, если ты вернешь все до единой монетки.

– Сегодня вечером я приду к вам с коллекцией. Но, в свою очередь, тоже хочу подстраховаться.

Кузнецов с любопытством посмотрел на меня.

– Вы напишете расписку, что за возврат коллекции согласились оказать услугу и сделать фальшивый диагноз.

Доктор от неожиданности закашлял:

– Ты что, совсем меня за дурака держишь? Это же готовая уголовная статья!

– Нет. Это просто страховка, чтобы вы не обманули. Придется доверится мне на слово. После постановки липового диагноза я приду к вам и верну вашу расписку. А вы можете ее сразу порвать.

– Какой хитрый сукин сын…– удивился окулист.

– Пишите расписку, товарищ доктор. И не забудьте имя водителя, которому нужно поставить диагноз: «дальтонизм». Анатолий Иванович Комаров, 1952 года рождения. Комиссия у него в начале июня.

– Помню-помню такого,– кивнул окулист.– Принесешь коллекцию и получишь свою расписку.

Я улыбнулся и уже собрался выходить из кабинета, но Кузнецов ласково улыбнулся:

– Подожди, Колчин. Раз уж пришел, давай заодно и твое зрение проверим…

Медицинскую комиссию я прошел довольно быстро, всего за два часа. Оставалось только дождаться завтрашних лабораторных исследований на кровь и яйцеглист. Результаты и общее заключение обещали выдать утром.

Вместо хирурга справку мне подписала пожилая полненькая медсестра, а сам доктор, как оказалось, зачем-то на пару часов отлучился.

Я сказал маме, что нужно еще сходить по делам в школу, и убедившись, что она точно ушла домой, снова вернулся в поликлинику, чтобы дождаться хирурга. На первом этаже, прямо недалеко от центрального входа, висела Доска Почета. Молодой черноусый доктор Мостовой сразу как-то выделялся среди среднестатистических советских лиц. У него оказалось породистое лицо молодого дерзкого буржуа, с большими карими глазами, бровями на взлет и волевым взглядом. Такие типажи обычно нравились женщинам.

– Мальчик, а ты почему домой не пошел? – удивилась полненькая медсестра.

– Мне нужно дождаться хирурга.

– Постой. Я же тебе все уже подписала.

– Хочу проконсультироваться по личному вопросу.

– Пойдем-ка на улицу выйдем…– пробурчала женщина.

Когда мы вышли из поликлиники и спустились со ступенек вниз, она тихо сказала:

– Не будет его сегодня. Сходи в больницу, там хирург Орлов на дежурстве.

– Нет. Мне нужен именно Мостовой. Если он дома, скажите, пожалуйста, его адрес.

– Да не дома он,– ухмыльнулась медсестра.– У кралечки своей. Каштановая, дом четырнадцать, это в частном секторе. Два квартала отсюда…

– Спасибо,– кивнул я и быстро развернулся.

– Только я тебе ничего не говорила..– крикнула вслед медсестра.

Пока я направлялся по указанному адресу, для меня неожиданно все встало на свои места. Смазливый хирург, оказывается, жил на два дома, и потому-то его законная супруга без всякого зазрения совести сдала неверного мужа ментам, когда нашлось за что…

Девушка, которая открыла калитку, действительно напоминала кралю. Молоденькая, наверняка ей едва исполнилось восемнадцать. Широкоскулая, большеглазая, с волшебной улыбкой, и толстой черной косой. Упругая девичья грудь так и выпирала из-под клетчатой мужской рубашки.

– Ребята…– тихо сказала девушка,– ни металлолома, ни макулатуры у меня нет.

– А совесть есть? – улыбнулся я.– С женатым мужиком спать?

Девушка побледнела и не закрыв калитку, быстро нырнула обратно в дом. Через минуту вышел хирург Мостовой собственной персоной и быстро подошел к калитке.

– Тебе чего надо, пацан? – он грозно сжал маленькие кулачки и нахмурился.

– Мне ничего не надо. А вот вам, пожалуй, стоит вернуть назад что взяли. Коллекцию Кузнецова.

– Что?!– вытаращил глаза Мостовой.– Да я тебе сейчас такого пинка дам, до самого фонтана будешь лететь. Щенок паршивый!

– Коллекция находится в подвале вашего дома. Или мы сейчас идем вместе и вы отдаете ее, или к вам приезжает милиция с обыском. И тогда, дорогой мой Игорек Сергеевич, пятеру вам точно карячиться на Зоне, как медному котелку.

– Куда карячится? – не понял хирург.

– Тюрьма тебе светит, дядя. Тридцать лет, а до сих пор ни хера не понимаешь.

– Подожди, мальчик… а откуда? Откуда ты знаешь?

– Я сосед дяди Славы. И случайно все видел. Так что не обессудь, дядя…

– Послушай-ка…– хирург облизнул сухие губы,– но ты же можешь закрыть глаза на это… А я тебе денежек подкину. Купишь себе новый мопед. «Карпаты». Как тебе такой вариант, мальчик? По– моему неплохо?

– Нет. Прямо сейчас идем за коллекцией или я направляюсь в милицию или к дяде Славе…

Мостовой печально посмотрел на меня, вздохнул, и попросив подождать пару минут, направился в дом…

Хирург, а по неожиданному совместительству и домушник-неудачник, наверняка взвесил все плюсы и минусы. Через час, без особого нытья, он вернул мне коллекцию украденных монет. Саквояж оказался довольно увесистым. Я понял, что точно не смогу дотащить его до дома Кузнецова. И тут случайно встретил на улице Клетчатого, которому отец недавно помог купить бутылку в ликеро-водочном магазине.

– Вы и на каникулах металлолом собираете? – усмехнулся мужик, кивнув на увесистый саквояж. – Ты же Санин сын?

– Дядя, ты на машине?

– Да.

– Помоги добраться до пятиэтажки на Ленина. Чую, сам не донесу этот саквояж…

– Конечно, поедем. Как там батя?

– Работает…– пожал я плечами.

Через пять минут Клетчатый остановился возле городского гастронома номер два, за которым возвышалась кирпичная пятиэтажка.

– Ну, давай, бате привет передавай!

Когда я уже вылез из салона автомобиля, мужик насторожился: