Текст книги "Кукла на троне. Том II"

– Положим, ты прав… А если я возьму тебя, но потом зарежу при первом удобном случае?

– Тогда твой отряд потеряет прекрасного бойца и знатока центральных земель, коим я являюсь. На твоей совести образуется весьма прискорбное пятно, которое будет мучить тебя. А еще ты никогда больше не сможешь спать спокойно. Ведь если дашь понять всадникам, что в вашем отряде принято втихую резать своих, то у всякого сможет зародиться мысль…

– Положим, и тут ты прав…

Ганта толкнул локтем Чару:

– Убери уже кинжал! Видишь – спокойно говорим!

Лучница помедлила в сомнении, странник с улыбкой кивнул. Нечто такое было в этом мужчине, что Чара ощутила удовольствие, подчинившись ему: убрала клинок не по собственному решению, но по кивку странника.

– Я бы взял тебя, альмерец, – сказал после паузы ганта, – но нас нанял один парень. Он должен решить.

– Прекрасно! – обрадовался странник. – Это идеальный вариант. Просто отведи меня к нанимателю – и мы все поступим так, как решит он. По рукам?

Ганта протянул руку, и странник пожал ее, но отпустил не сразу.

– Кроме денег, я хочу еще кое-чего. Оставь лекарю дочку.

Ганта фыркнул:

– Вот потому и плохо ездить с чужаками – законов Степи не знаете. Она – мой трофей.

– Я оплачу тебе ее цену. Из первой своей доли.

По правде, это была сомнительная сделка – ведь неясно, наймет ли Колдун странника. Но ганта Бирай подумал, прикинул себе что-то – и согласился.

Лекарь чуть не расплакался, сообразив, что дочка спасена.

– Как я могу отблагодарить вас, добрый рыцарь?..

– На моем теле имеется царапина. Буду рад, если осмотрите ее и предложите подходящее средство…

* * *

Пока всадники скакали к месту встречи с Колдуном, Чара поняла: она хочет, чтобы странник остался с ними. И тут же осознала другое: будет подло с ее стороны – не предупредить. Поравнявшись с ним, сказала:

– Странник, послушай. Тебе лучше уехать.

– Мое общество не по душе миледи?

– Дело не во мне. Наш наниматель… он тебе не понравится.

– Отчего же? Он глуп? Жаден? Лишен чувства юмора?

– Он…

Вряд ли стоило доверять это первому встречному… но странник не казался простым себе встречным.

– Он колдун.

– Вот как!..

– Он убивает словом или щелчком пальцев. Он выпивает души мертвых, глядя им в глаза.

– Потрясающе!

Чара озлилась:

– Сотри ухмылочку со своей рожи! Ты ведь из большого города, правда? У вас там не верят в магию – она в городах не живет. Но этот тип, Колдун, вылез из самого гнилого болота Дарквотера, и плевать хотел, веришь ты в колдовство или нет. Если не понравишься ему, он щелкнет пальцами – и ты рухнешь в пыль. Тогда он глянет в твои мертвые зрачки, и твоя душа никогда не попадет в Орду Странников.

– Ты боишься его? – без тени издевки спросил мужчина.

– Нет.

– Но презираешь?

– Он – мерзкая тварь, которой нет названия.

– Почему ты ездишь с ним?

– У меня нет выбора. А у тебя есть. Потому и говорю: уезжай, пока не поздно.

– Благодарю за предупреждение, миледи. Но все же попытаю счастья.

– Дурак, – бросила Чара с большей злостью, чем ждала от себя.

Колдун выпучил глаза, даже сдвинул шляпу на затылок.

– Это кто?

Ганта Бирай изложил события. Почти правдиво, не особенно черня странника.

– Так все и было? – спросил Колдун у Чары.

– Да.

Он повернулся к страннику:

– Значит, ты ищешь приключений и хочешь быть с нами?

– Святая истина, сударь.

– Почему?

Странник повторил краткую историю своей жизни, уже слышанную Чарой, и добавил:

– Помимо жажды приключений, сударь, я всей душой разделяю идейный фундамент ваших действий. Я – убежденный противник банковской системы. Банкиры – самые ушлые из мошенников, что наживаются на честном люде. Кто бьет банкиров, тот делает мир счастливее. Сама Праматерь Янмэй писала об этом, а если не писала, то точно собиралась.

– Х-хе, – Колдун ухмыльнулся, мерзко выпятив губу. – В идейной части ты прав. Но скажи: какой мне от тебя будет прок?

– Во-первых, мои навыки мечника приятно удивят тебя и придутся особенно кстати, поскольку один из твоих всадников ранен. Во-вторых, я знаю центральные земли лучше любого в отряде. В-третьих, я мастерски умею пользоваться вот этим, – он постучал себя по макушке.

– И я должен поверить твоей похвальбе?

– Ни в коем случае. Призываю тебя верить только фактам. Я разыскал твой отряд раньше, чем любой шериф Альмеры. Я смог убедить троих шаванов привести меня к тебе.

Гурлах и Косматый хмуро переглянулись. Нога Косматого не сгибалась в колене; ухо Гурлаха так опухло, что шлем пришлось нести в руке.

– Сколько же ты хочешь? – осведомился Колдун.

– Быстротой и ловкостью я не уступлю твоим воинам. Потому прошу столько же, сколько получает раненый всадник.

– Чтобы ты знал: я плачу им не только за быстроту и ловкость.

– Назови остальные требования и увидишь, что я им соответствую.

Не бояться колдовства – таково было главное требование. Колдун не назвал его, а просто смерил странника с головы до ног косоглазым взглядом и хмыкнул.

– Ладно. Заинтересовал. Проверю тебя в следующем деле… Если хорошо себя покажешь, получишь долю раненого Хаггота.

Меж шаванов прошелестел тихий ропот. Странник отметил:

– Хаггот, вероятно, расстроится от такого поворота. Хорошо ли, чтобы воин таил обиду на своего нанимателя?

– Очень плохо. Но Хаггот не сможет таить обиду, будучи мертв. Ты прикончишь его и заберешь его долю.

– Полагаю, ганта Бирай воспротивится этому.

Колдун хлопнул странника по плечу:

– Как-нибудь решишь эту проблему. Ты же мастер меча, еще и знаток нравов. Вот и придумаешь что-нибудь… А я погляжу.

Северная Птица – 4

Фаунтерра, Дворцовый Остров

Фанфары трижды взвыли, калеча слух Ионы. Эту традицию музыкальной пытки – встречать гостей фанфарами – отменил еще Адриан в первый же месяц правления. Но сделал исключение для Его Самолюбивости принца Шиммерийского – и не ошибся.

– Гектор Эльвира Аделаида рода Софьи Величавой, почетный бургомистр Белокаменного Лаэма, Первый из Пяти, хранитель ключей от Львиных Врат, наследный принц королевства Шиммери!

С каждой ступенькой титула церемонийместер совершал удар посохом по паркету, а принц Гектор делал ровно шаг, идеально попадая в такт велеречию. Когда представление отзвучало, он уже стоял на полпути к трону, а за его спиной входила в зал свита: генералы, вассальные дворяне, славнейшие из купцов, альтессы. От множества шелковых, драгоценных, истекающих златом южан в зале сделалось тесно. Дюжина гвардейцев и чиновников Минервы выглядела теперь сиротливо. Принц Гектор проявил себя и в другом. Согласно ритуалу, императрица должна была заговорить первой, но долго не могла этого сделать: южане все входили и входили, и входили в тронный зал. Принц улыбался, вполне осознавая, с каким изяществом на целых несколько минут заткнул рот владычице Империи Полари. «Заносчивая задница», – подумала Иона словами брата.

– От всей души приветствую ваше высочество, – мягко произнесла императрица. – Позвольте побеспокоиться о здоровье вашего отца.

Иона улыбнулась – Минерва дала достойный ответ южному нахалу. Отец Гектора, король Шиммери – страстно верующий и отчаянно благочестивый человек – проводил большую часть жизни в монастыре на краю Священной Бездны. Но оставался в твердом уме, так что принц не мог принять ни единого важного решения без его согласия. Слова владычицы, таким образом, следовало понимать как: «Первая в столице приветствует второго из провинции».

– Благодарю ваше величество. Отец в прекрасном здравии, силою его неусыпных молитв.

Намек на фанатизм и затворничество короля, тем самым – на всевластие принца.

– Ваше высочество, я также буду молить Янмэй Милосердную о его благоденствии!

Двойной укол: и превосходство Янмэй над Софьей, и близость императрицы к королю, а не принцу. Прекрасно, леди Минерва!

– Я счастлив видеть здесь прославленных северян – герцога Эрвина Софию и великолепную леди Иону Софию. Надеюсь, они также вознесут мольбы Светлой Агате о всеобщем здравии и процветании.

Намек на зависимость нынешней Янмэй от могущественной Агаты. Довольно грубый выпад. Но лучше не отвечайте на это, миледи! Пускай последнее слово в пикировке останется за тем, кто глупее.

К большому удовольствию Ионы, Минерва ответила изысканно вежливо:

– Ваше высочество – один из первых, кто прибыл на весеннее заседание Палаты. Вы продолжаете ту славную традицию, по которой представители Шиммери не пропустили ни одного заседания за двести лет. Ими были предложены такие мудрые законы, как…

Владычица перечислила несколько действующих законов, очевидно, изученных в бессонные ночные часы. Что бы ни думал Эрвин о «леди Мими», Иона была очень близка к тому, чтобы восхититься ею.

– Юг несказанно ценит то внимание, какое ваше величество уделили нашему вкладу в историю государства!

Прижав ладонь к груди, принц отвесил учтивый поклон.

– Однако, – отметила Минерва, – меня беспокоит то, как много времени занял ваш путь из Мелоранжа в столицу. Было ли море неспокойно? Надеюсь, все ваши корабли благополучно выдержали шторма?

Принц Гектор свел брови:

– Простите, ваше величество, но вы введены в заблуждение. В силу известных трагичных событий мы шли в столицу из Лаэма, а не Мелоранжа, и время нашего пути вполне отвечает его протяженности.

– Ваше высочество, простите мой невольно бестактный вопрос: о какой трагедии идет речь?

Многие красивые люди становятся еще краше в гневе. Но пригожесть Гектора Шиммерийского имела иное свойство. Малейшая тень злости сразу уродовала его черты, придавая сходство с вороной.

– Должен ли я повторять то, что всем известно и постыдно для Юга?!

– Поверьте, ваше высочество: я не получала ни единой новости, постыдной для королевства Шиммери. Будьте так добры, развейте мое неведение!

Принц помедлил, взвешивая, не смеются ли над ним. Но удивление владычицы было совершенно явным, и он решился:

– Ваше величество, вождь западных разбойников Моран Степной Огонь заманил в ловушку мое войско и вынудил к спешному отступлению. Более месяца назад мы с боем ушли из земель Литленда.

При всем презрении к банальностям, Иона не смогла бы описать эту минуту иначе, чем «гнетущая тишина».

– Позвольте уточнить, – после долгой паузы проговорила Минерва. – Больше месяца назад вы бросили своих союзников в когтях западной орды? И даже не сочли нужным уведомить Корону?

– Я в недоумении, ваше величество! Я послал во дворец двух голубей с этим известием. И, поскольку зимою над морем птицы нередко теряются, отправил еще и курьера в Маренго, откуда он должен был передать мое письмо самым быстрым способом – волной. Неужели из трех сообщений ни одно не достигло вас?

Владычица отвернулась от принца – явно затем, чтобы скрыть замешательство. Но быстро придала своему жесту иное значение – гневный вопрошающий взгляд на министров. Как допустили? Что за хаос во дворце?!

Первым дрогнул несчастный Шелье – опальный министр путей. Низко склонив голову и глядя на пряжки туфель Минервы, он залепетал:

– Ваше величество, верьте мне, я ничего не знал об этих сообщениях! Клянусь вам, письма были утеряны не в моем ведомстве!

Баронет Эмбер – глава секретариата – отвесил вежливый, но краткий кивок:

– Заверяю ваше величество, что в секретариат не поступали упомянутые письма. Если пожелаете проверить протоколы входящей корреспонденции, предоставлю их сию же минуту.

Министр двора всплеснул ладонями и прижал их к груди:

– Вашше величшество! Фолна не в моем ведении, но за дворцовую голубятню я несу ответ. Птишники, утеряфшие письма, будут строго наказаны. Строшшайше, ваше величшество!

Минерва овладела собою – Иона заметила, каких усилий это стоило.

– Прошу прощения, ваше высочество, что вам пришлось стать свидетелем этого неприятного казуса.

– Ваше величество, стоит ли извинений! Чиновники и слуги постоянно что-нибудь путают и теряют. Держите их в строгости, или все ваши планы пойдут прахом. Я уже десять лет веду дела славного Юга и, без лишней скромности, всегда умел справляться с чиновничьей братией. С большой радостью помогу вашему величеству советом!

– Мне будут приятно и полезно перенять долю вашего опыта. Но сейчас я вынуждена сосредоточиться на неотложных делах. А вы устали с дороги и нуждаетесь в отдыхе. Позвольте препоручить вас заботам лорда-канцлера и министра двора – они окажут вам должное гостеприимство.

Эрвин уже заждался возможности высказаться и, конечно, не упустил ее.

– Ваше высочество, от имени великого Севера приветствую в столице правителя Юга! Прежде всего, я хочу сказать…

После официального приема Эрвин стал чаевничать с принцем Гектором и стайкой альтесс. Лишь три часа спустя сестра нашла брата в его кабинете. Весьма довольный жизнью, Эрвин рисовал в блокноте. Заглянув через плечо, Иона увидела шарж: лучезарный принц-красавчик облеплен полуголыми девичьими телами.

– Кажется, вы пили не чай и говорили не о политике, – ехидно отметила Иона.

– Сестричка, ты завидуешь? Это легко исправить! Принц звал меня в полночь смотреть, как он это назвал, южные танцы. Составь мне компанию!

– Звучит заманчиво, и я, возможно, соглашусь… Но сейчас хочу поговорить серьезно.

– Поговорить серьезно?! Снова?! Ты в Уэймаре этого нахваталась?.. Дурная провинциальная привычка, брось ее. При дворе быть серьезным – моветон!

– Эрвин!

Она схватила его за плечи, чтобы заставить прислушаться.

– Ты веришь принцу Гектору?

– О, да! Особенно, когда речь идет о вине и девушках. Его опыт в этих вопросах неоспорим!

– Письма, Эрвин! Письма о поражении в Литленде! Ты веришь, что он действительно их отсылал?

– Конечно.

– Почему ты так доверяешь шиммерийцам? Потому только, что милая южаночка посидела у тебя на коленках?

– Это очень весомый аргумент! Но есть и второй, послабее: я получил эти письма. Потому верю, что они были отправлены. Звучит логично, правда?

– Как – получил?! Они же посланы императрице!

– Императрица не дает взяток собственным птичникам. Она считает, что одного жалования довольно для лояльности, чем проявляет свою девичью наивность… Словом, голубятня куплена. Что до волны, купить ее мне пока не удалось, но счастливый случай пришел на помощь: письмо волною потерялось само. Ах, эта новомодная машинерия…

– Эрвин, ты перехватываешь письма Минервы?

– А как иначе я смогу узнать их содержание?!

– И скрываешь от нее важнейшие события!

– Сестрица, каково твое мнение о фразах: «Меньше знаешь – крепче спишь» и «Многие знания – многие печали»?

Ионе захотелось ударить брата. Она удержалась лишь потому, что он счел бы это баловством, Ионе же было совсем не до игр.

– Эрвин, я не узнаю тебя! То, что ты делаешь, – подлость и манипуляция! Разве нет? Ты обманываешь Минерву, но хочешь, чтобы она плясала под твою дудку! Мне стыдно за тебя!

– Ах-ах… – фыркнул Эрвин.

Но с запозданием понял, что Иона отнюдь не шутит. Стер ухмылочку с лица, холодом встретил гневный взгляд сестры.

– Ладно, изволь серьезно. Ее величество Мими склонна к импульсивным действиям. Это следует из твоих же рассказов о ней. Получи она вовремя новость о поражении южан – что по-твоему сделала бы? Правильно, какую-нибудь глупость, вроде отправки в Литленд остатков искровых войск, где их наверняка перебьют. Но я выждал месяц, и Мими успела послать шаванам приглашение в Палату. Теперь она вынуждена будет избрать путь мирных переговоров с ними.

– Ты манипулируешь ею!

– Да. Но попробуй сказать, что это не на пользу! Я отнял у нее казну, ткнул ее носом в ее бессилие – и она начала действовать. Трясет бывших министров и, глядишь, что-нибудь вытрясет. Изучает финансовое дело, и скоро сможет сама назначать финансистов. Сочиняет прекрасные письма Великим Домам! По ее приглашению принц Гектор приехал с дружбой, без кинжала за спиной! Если б я советовался с нею, она только надувалась бы от гордости, выносила вердикты: «Даю позволение… не даю позволения…» – и пьянствовала в свободное время. Мои манипуляции сделают из нее владычицу, которая принесет хоть какую-то пользу Империи!

– И тебе, – отметила Иона.

– И мне, – пожал плечами Эрвин.

Помедлив, добавил:

– Завтра я проведу с Мими совещание о ситуации в Литленде. Потешу ее больное самолюбие и твое здоровое чувство справедливости.

Иона хотела еще кое-что сказать. Что не стоит привыкать называть императрицу «Мими». И что чтение чужих писем – пускай мелкий проступок, но очень уж грязный, будто кража белья. Растрату государственной казны ей легче принять, чем это…

Но сказать не успела.

Цокая когтями по паркету, вбежал мохнатый серый Стрелец и запрыгал на месте, требуя объятий. А следом влетел кайр Джемис, бешено сверкая зрачками.

– Миледи, милорд!.. Случилось чудо: лорду Десмонду лучше!

* * *

Лорд Десмонд Ориджин сидел в постели, опершись спиной на подушку. Медленно, с большим усилием, но он мог повернуть голову, пошевелить руками. На глазах у Ионы отец согнул ноги, подтянув колени к груди. Конечно, омертвелая маска его лица не выдала эмоций, но Иона могла представить, какое это наслаждение – после полугода неподвижности согнуть ноги!

Отец с Эрвином встретились взглядами и замешкались: отец отдавал первое слово сыну, как правящему герцогу, сын же уступал, поскольку дело касалось жизни отца. Пока никто из них не изрек чего-нибудь мрачного, Иона поспешила заговорить:

– Нам следует изменить план. Лечение помогает, значит, нужно снова показать отца Знахарке. Какую бы цену ни запросил Кукловод, мы заплатим ее!

– Да, дорогая! – горячо откликнулась матушка. – Я не ошиблась, когда заключила сделку! Теперь мы…

– Чушь, – прервал отец. – София, не потакай наивности дочери. Нет ни единой причины верить Кукловоду.

– Отец, но вам стало лучше!

– Временно, доченька. Это приманка, чтобы мы подпустили Знахарку ближе. Если сделаем это – умрем.

– Милорд, я долго думала о мотивах Кукловода и пришла к такому выводу: он хочет вылечить вас, чтобы расколоть Дом Ориджин. По мнению Кукловода, вы начнете биться с сыном за власть. Прошу, примите его лечение – оно действительно должно помочь!

Вместо ответа Ионе, лорд Десмонд обернулся к Эрвину. Сама его способность обернуться подтверждала слова дочери! Но отец как будто не видел этого.

– Сын, я провинился перед тобой. Я так и не смог выковать из тебя настоящего воина, вина моя очевидна. Однако я сумел вырастить тебя достойным лордом и одним из лучших стратегов нашего времени. Надеюсь, ты признаешь мои заслуги. Я же со своей стороны признаю тебя сыном, который сделает честь любым родителям. Спустя века о нашем Доме будут судить по деяниям людей, подобных тебе. Теперь спрошу. Считаешь ли ты Кукловода настолько наивным, чтобы поверить в будущую войну между нами? Может ли он всерьез надеяться, что мы решим убить друг друга?

Прежде, чем ответить, Эрвин что-то черкнул в своей черной книжице. Иона подавляла в себе недостойные чувства, но, по правде, блокнот брата начинал ее бесить.

– Нет, отец. Прости, сестра: я очень желал бы твоей правоты, но не вижу такой возможности. Тем более, что отец любит Первую Зиму, а я люблю править в столице. Нам нечего делить, и Кукловод поймет это, если хоть немного знает нас.

– В таком случае, – кивнул лорд Десмонд, – следуем прежнему плану. Перехватим Знахарку у ворот и не дадим подойти ко дворцу.

Но он же кивнул, тьма сожри! Ионе хотелось кричать. Папа, вы смогли кивнуть! Вы выздоравливаете! Пощадите себя!

Сомнения – куда мучительнее прежних – накрыли ее с головой. Полночи Иона провела в метаниях. Вдвойне тяжело было то, что она сама собственною глупостью и породила причину сомнений. Воочию видя улучшение, она не могла знать наверняка, какое из лекарств помогло: колдовство Знахарки – или зелье Мартина Шейланда?! То и другое одинаково невероятно – но одно из двух сработало! Теперь до боли необходимо узнать: которое?!

Если помогло зелье Мартина, то не следует делать ничего. Мартин говорил, что снадобье несовершенно, вот оно и не смогло полностью убрать хворь. Но отец свободно говорит, самостоятельно питается, может изменить позу, сесть. Его жизнь стала намного терпимее прежней! Проклятый пузырек, стоивший стольких жизней, хоть отчасти окупил свою цену.

Но если сработало не зелье, а рука Знахарки, то Иона не может бездействовать. Тогда она на свой страх и риск сама встретит Знахарку и проведет к отцу. Если будет нужно, выкрадет Предмет, который мать обещала Кукловоду, и отдаст Знахарке. Когда все будет сделано, она скажет Эрвину. Он придет в ярость, но простит сестру, едва увидит отца здоровым. И все обернется очень хорошо, просто сказочно… Нужна только уверенность в выборе. А ее нет!

Раздавленная этими сомненьями, Иона искала совета. Но не могла обратиться ни к кому из близких. Их взгляды были тверды и известны наперед. Мать убеждена, что нужно пустить Знахарку к отцу. Вассалы, конечно, согласны с планом герцога. Ионе же нужен не тот, кто убежден в одном из вариантов, а поймет оба, увидит дилемму, научит: как выбрать? В какой-то момент она вдруг подумала рассказать обо всем императрице. Если кто-нибудь в Фаунтерре знает, что делать с сомнениями, то это Минерва.

Но тут Иона получила понимание и помощь, откуда не ждала.

– Эрвин рассказал мне об этой странной Знахарке и ее Предмете… Иона, дорогая, скажи: ты согласна с планом брата?

Аланис Альмера.

Знакомица Ионы с детских лет, близкая подруга в годы пансиона. Потом судьба изменила их, и разная направленность перемен повредила дружбе. Иона стала глубже, Аланис – жестче; казалось, одна выросла вверх, вторая – вперед. Ныне они общались приязненно, но мало понимали друг друга.

И еще было это чувство… Ни завистью, ни ревностью Иона не назвала бы его, скорее – недоумением. Прежде красивейшая леди всего мира, теперь Аланис изуродована шрамом и измождена лишениями. Трагизм судьбы, отразившийся на внешности, наделил ее исключительностью. Нет на свете подобных ей, как и нет того, кто останется к ней равнодушен. А недоумение… Иона всегда полагала, что лишь красивая душа может сделать человека незаурядным. Оказалось – нет, вполне достаточно шрама на лице.

– Я очень хочу, чтобы отец выздоровел, – сказала Иона.

И Аланис ответила:

– Я помогу тебе.

– В чем?

– В краже коня.

Иона не поняла, Аланис пояснила:

– По моему опыту, когда леди приходится совершить преступление, ей очень нужен помощник. Ты хочешь обмануть брата – герцога Первой Зимы, – и попытаться вылечить отца, рискнув его жизнью. Ни один кайр тебе не поможет. Потому предлагаю себя.

– Откуда ты знаешь, чего я хочу?

– Брось, дорогая. Я изучила тебя лучше, чем думаешь.

На душе Ионы потеплело. Сладкая эта оттепель толкнула на откровенность:

– У заговорщиков должны быть тайны, и я поделюсь своею. Я дала отцу одно снадобье…

Она рассказала всю историю. Аланис с присущим ей темпераментом прокомментировала все: Мартиново зверство, малодушие Виттора, дерзость Ионы. А выплеснув эмоции, начала мыслить прагматично и предложила:

– Давай проверим.

– Что?

– Действует ли Предмет Знахарки?

– А как?

– Очень просто: встретим – и проверим.

Аланис подмигнула, и Иона ахнула, осознав задумку.

– Ого!.. Эрвин убьет нас, если узнает!

– Если мы окажемся правы, лорд Десмонд встанет с постели, и Эрвин нас расцелует. А если ошибемся, то Знахарка убьет нас раньше Эрвина.

Отчаянная смелость плана заставила сердце Ионы жарко забиться. Она уже знала, что не откажется, но спросила, ища каких-нибудь доводов для разума:

– Положим, мы узнаем, что Предмет Знахарки способен исцелять. Разве это докажет, что она исцелит именно отца?

– Смотри глубже, милая. Если Знахарку послали только для убийства, то ей дали просто Перст Вильгельма. Зачем асассину целительное средство?.. Но если ее Предмет может вылечить хоть кого-нибудь, то, значит, она послана лечить, а не убивать.

– Разумно, – с радостью признала Иона.

Окажись довод глуп и ошибочен, она все равно рискнула бы, но не знала бы душевного покоя.

* * *

Вернер проиграл в пятый раз подряд. Кинул «огонь», хотя было ясно, что Рагольф плеснет воды из «колодца».

– Ац-ца, вот я молодца! – Рагольф похлопал себя по груди.

Тенн спросил Вернера:

– Что с тобой такое?

Смеркалось. Шел крупный и мокрый снег, налипал на плащи. От сырости холод пробирал до костей. В отдалении сияли огни, звучала музыка, отчего здесь, у причальных ворот, казалось особенно зябко. Но было ведь ничем не хуже, чем в прошлые полсотни вахт, проведенных здесь же. Даже немножко лучше от того, что телега харчей уже проехала, и нищие ушли, унеся с собой зловоние. Вот Тенн и спросил:

– Что с тобой случилось?

– Ты знаешь, что.

И как Тенну не знать? Все трое были здесь ранним утром, когда пришла леди – тонкая белоснежная Северная Принцесса. Отвела их в караулку и сказала, чего хочет. Рагольф ошалел от восторга, что увидел такую красавицу. Тенн молодцевато отчеканил: «Так точно, миледи! Ваше желание для нас – закон!» Один Вернер осознал, что к чему. С тех пор и стоял, как на иголках, и проигрывал в пальцы, и мерз, как никогда прежде.

– Да ладно! – Тенн стукнул его по плечу. – Какая проблема? Был один приказ, теперь – другой. В погреб – так в погреб, в летний театр – так в летний театр. Не один ли черт, куда вести гадюку?

– Тот приказ шел от правой руки герцога, этот – от сестры. Смекаешь?

– По мне, приятель, кому ни сдам Знахарку – все равно хорошо. Джемису или Северной Принцессе – одинаково, лишь бы самим от нее избавиться. У меня, веришь, мороз по коже от этой бабы!

Рагольф сотворил священную спираль и ругнулся:

– Ворощейка бурца, – то бишь, по-горски: «Проклятая ведьма».

Нет, они не понимали. Ни Рагольф, ни даже Тенн. А могли бы понять: сестра обманывает брата. Ее воля – против воли герцога. И если выйдет из этого какая-нибудь дрянь, герцог рассвирепеет. Что сделает с сестрой – неясно, да и наплевать. А вот простым часовым тяжко придется. По традициям Севера выбор будет несладким: лишиться мечевой руки или плаща, или головы.

Вернер не хотел терять ни руку, ни плащ, добытый с таким трудом, ни, тем более, голову. Потому и думал, думал не переставая: как выпутаться? Как извернуться и вылезти из ямы?

Побежать и доложить герцогу – рискованно. Тут не угадаешь реакцию: может похвалить за верность, но может и разгневаться, что ябедничаешь. Это ж его сестра – кровь от крови! А ты ее, считай, обвиняешь в измене…

Или плюнуть на приказ Ионы и повести Знахарку в погреб, куда Джемис велел. Но эти ж два барана – Рагольф с Тенном – упрутся, захотят услужить Принцессе. Выйдет меж воинов спор, а Знахарка, увидев это, заподозрит неладное и убежит. Тогда уж точно никому не сносить головы.

Или такая еще мысль. Воспользоваться тем, что дураки ничего не поняли, оставить их самих расхлебывать кашу. Нужен только веский повод, чтобы уйти с вахты. Например, недуг. Грешным делом, Вернер даже подумал: не съесть ли кусок подгнившего мяса из нищенской телеги? Как прихватит желудок, так и убежать. Пускай Рагольф с Тенном отвечают перед герцогом… Но мясо выглядело слишком мерзко, да и не было уверенности, что Знахарка придет именно сегодня. Он оставил затею с недугом и думал дальше. Думал, думал… Но, черти лысые, ничего путного не лезло в голову!

Тем временем у ворот заголосили:

– Отпирайте, воины!

– Ктоц?..

– Да Симон же бакалейщик!.. Добрые сиры, вы б меня уже запомнили, что ли! Каждый третий денек езжу.

– Порядок есть порядок, – отрезал Тенн. – Положено спросить.

Он сдвинул засов, а Рагольф оттащил створку. Бакалейщик Симон хлестнул коня и всунул в ворота груженые сани.

– Господа, у меня только к вам это… Дельце одно… – Симон неловко кивнул на свою поклажу. – Одна дамочка очень просилась ехать, сказала, вы ее ждете… Гляньте: признаете или нет?

Уже?! – беззвучно простонал Вернер. Стой, время! Я ж так и не выдумал, что делать! Еще хоть минутку, а!

Рагольф отбросил мешковину, и Знахарка подмигнула, вставая с саней:

– Че, мальчики, соскучились? Вот она я. Давайте к миледи.

– К миледи, тоцно! – ухмыльнулся Рагольф. – Она тебя ждет-ждет!

Один из троих должен спешно доложить капитану, чтобы заменил караул, а потом бежать к Северной Принцессе. Остальные двое, дождавшись замены, поведут Знахарку в летний театр. Вернер сказал:

– Я побегу, – и мгновенно исчез.

Это почти ничего не меняло, но давало еще несколько минут времени… И призрачный шанс поговорить с Принцессой, убедить отказаться от затеи.

Он влетел во дворец и тут же потерялся в мириадах коридоров, комнат, залов. Тут и там галдели голоса, бренчала музыка, шастали люди… Вернер метался, не встречая ни единого знакомого лица, и все сильнее впадал в панику, но тут же робко согревался надеждой: а вдруг не найду ее? Вдруг уехала куда-нибудь? Тогда все обойдется!..

Но тут он чуть не налетел на собаку, и та ощерила клыки, а Вернер замер. Джемис Лиллидей возник перед ним:

– Куда несетесь, кайр Вернер?

Он не выдумал ничего лучше правды:

– Ищу Северную Принцессу…

– Зачем?

Он не был обязан отвечать. Если бы спросил капитан или генерал, или личный телохранитель Принцессы – тогда да. Джемис же – волк герцога, а не герцогини, и не его это дело… Но Вернер ответил:

– По ее приказу. Она велела найти ее.

– Велела вам найти ее? Любопытно, с какой целью?

– Доложить, что приехала… приехали цветы.

Он увидел вазоны в треноге дальше по коридору, за спиной Джемиса. Так и всплыло в голове слово «цветы».

– Какие еще цветы?

– Розы.

– А может, эти, как их… хризантемы?

Ему показалось, что Джемис издевается. Но сейчас было плевать на все насмешки.

– Нет, розы.

Волчара осклабился:

– Да вы знаток по цветочному делу, кайр Вернер!.. Ну что же, каждому свое.

– Не скажете ли, где Принцесса? Она уехала из дворца?

– Отчего уехала? Здесь. В музыкальном салоне – второй поворот направо.

Он зашагал, набирая ход, а Джемис крикнул в спину:

– Спешите, Вернер! Пока розы не увяли!..

В музыкальном салоне было жарко натоплено, висел тягучий аромат благовоний. От волнения, духоты и сладкого запаха Вернера чуть не стошнило. Он оттянул ворот, сглотнул слюну. Оперся на стену. Хватая ртом воздух, стал высматривать Принцессу… Где она?! Кажется, нельзя ее не узнать! Но Вернер тупо скользил глазами по девичьим лицам, фигурам, корсетам, платкам, жемчугам… все блестело и кружилось, он не узнавал никого! И проклятая духота. И музыка – такая тягуче унылая, будто жилы вынимает…

– Желаете выпить, кайр? – лакей возник рядом с ним.

– Воды… – выдавил Вернер и сразу сжал челюсти, давя рвотный позыв.

Лакей подал кубок, воин с трудом глотнул… Взгляд остановился на женщине в центре комнаты: дивные платиновые волосы и щека, вспоротая чудовищным шрамом. Вспомнилось гнилое мясо… Он быстро перевел взгляд – и, наконец, увидел Принцессу. В тот же миг, как она заметила его.

Миледи направилась к дверям, тронув за локоть девушку со шрамом. Лишь теперь воин понял, кто она такая. Аланис Альмера и Иона Ориджин вместе подошли к нему: