Текст книги "Любовь за деньги. П… роману с Бузовой"

– Оля, хватит мне так нагло врать! Ты хочешь мне сказать, что я не видел фотографии, на которых ты целуешься с Алексом? Может быть, это фотошоп? Может, у меня что-то со зрением?! Я прожил с тобой три года и кое-что о тебе знаю. Он тебе нравится, я видел это собственными глазами по телевизору! Ты с ним кокетничала, но согласиться на свидание не могла, боялась, что телезритель этого не одобрит. Ты же такая честная и преданная в кадре. Когда поговорила с продюсером, на душе стало чуть легче. Так вот, ты поехала с ним в клуб, там вы, в обществе Шаньгиных, прекрасно провели вечер, танцевали, обнимались, целовались, выпивали. Дальше все развивалось по классической схеме: поехали к нему домой, потрахались и договорились об этом не говорить в кадре. Только вот он оказался более честным, чем ты, и рассказал правду.

– Какой ты дурак! Какой дура-а-а-ак! Этого ничего не было. – Оля сидела с пунцовым лицом и театрально возмущалась.

– Ты можешь отпираться дальше, я, если честно, ничего другого не ожидал. Хочешь, я расскажу тебе еще одну историю про тебя же?

– Ну…

– Это было еще, так скажем, при мне. Мы были на гастролях в Сочи. Выступили и обнаружили в зале Диму Чижевского. После концерта он зашел в гримерку, подарил тебе огромный букет цветов. Ты хорошенько подвыпила и чуть позже на балконе с ним трахалась!

– Какой ты идиот!

– Тут уж можешь не отпираться, есть свидетели. Тебя с ним застукала Тори. Мало?

– Ты что, веришь всему, что говорит эта пенсионерка ради поддержания своего участия в проекте?! Мы просто целовались!

– Отлично! Хоть в чем-то призналась. Еще рассказать?

– Конечно. Мне очень приятно, что ты так активно следишь за моей жизнью. Даже в Интернете все форумы облазил.

– Хорошо. Возьмем другой случай. Мы были на дне рождения у Сэма в загородном доме нашей общей подруги. Там ты хорошенько выпила, сослалась на то, что тебе плохо, и ненадолго отлучилась. Чуть позже я узнал о том, что в туалете на втором этаже тебя лапал Чуев, он раздел тебя догола, только вот трахать почему-то не стал, наверное, из уважения ко мне, а может, из жалости. А может быть, трахнул, но говорить об этом не хочет.

– Что ты несешь?! Ты идиот!

– Хорошо! Продолжаем? Не так давно ты не без помощи сестер получила корпоратив в Нижнем Новгороде и, несмотря на то что звали нас туда вместе, решила поехать одна. Наплела продюсеру, что едешь в Петербург, мне сказала то же самое, известила об этом всех ребят на поляне и поехала, но только не в Питер, а в Нижний.

– Что за бред?! Я никуда не ездила!

– Оля, все тайное рано или поздно становиться явным, а Москва, к твоему несчастью, очень маленькая. Я недавно познакомился с организатором того мероприятия. Его зовут Игорь, он тебя приглашал туда и ни на шаг не отходил в течение вечера. Он все рассказал, как ты там прекрасно провела время. Ты действительно очень верная и преданная девушка. – Бузова молчала, в ее взгляде читалась лютая ненависть. – Оля, и это все ты успела лишь за полгода наших отношений! «История самой красивой любви» – так мы назвали нашу первую книгу. Да, действительно красиво. Я уже закрываю глаза на твоего приятеля Гочу, который вез тебя пьяную в компании еще одного кавказца. Подвезли?! Наверно, к себе домой. А сколько всего еще я не знаю! Если об этом написать, получится действительно «Очень красивая история!». Ты теперь дополнение к ней в картинках можешь выпустить: «Как я нае…ывала Рому!»

– Ты ублюдок! Скотина! Тварь! Как ты можешь мне такое говорить?! – Оля взяла со стола горсть салфеток и как следует высморкалась. Слезы ручьем текли из глаз. – Как ты можешь мне такое говорить?! Я тебя одного любила! Я сижу там только для того, чтобы ты ко мне вернулся, и вынуждена терпеть все издевки над собой, а ты веришь всему, как дебил! Если ты меня разлюбил, то так и скажи! Если у тебя есть другая женщина, не надо перекладывать вину на меня!

– Оля, какая вина! Я ничего на тебя не перекладываю, я просто восхищаюсь твоим талантом врать! Я долго думал, почему у нас такой стремный секс, и вот теперь наконец-то понял! Тебе мало одного человека рядом. Тебе надо иметь всех вокруг! Тебе не важно, кто он, что из себя представляет, главное, чтобы он тобой восхищался и хотел тебя. Оля, я знаю, как зовут женщин с похожим поведением, – б…дь!

– Что ты себе позволяешь?! Ублюдок! – Оля уже захлебывалась собственной слюной, а на столе лежала гора мокрых салфеток. – Тебе срать на мою семью, на отношения, на три года совместной жизни, тебе срать на все, что я для тебя сделала! Тебе плевать на самые лучшие годы, которые я тебе подарила!

– Ты забыла сказать, что мне еще плевать на все плюшевые тапки, носки и трусы, которые ты мне подарила.

– Нет, ты просто больной! – Она замахнулась и постаралась влепить пощечину, но я вовремя отклонился, и ее рука со всего размаха шлепнула аквариум. Я схватил ее за руку и подтянул к себе.

– Сколько ты всего для меня сделала! Спасибо тебе огромное! Я очень благодарен! – Я уже не замечал, что ору. – Ты действительно много всего для меня сделала! Сидишь в периметре по два дня в неделю, а остальное время проводишь в Питере на учебе! Тебе за это платят нехилые бабки, которые я для тебя выбил ценою своего участия в шоу. Ты издаешь книги, которые пишу за тебя я. И в благодарность за все это я регулярно слышу, что я тебе должен какие-то деньги, что я тебе не отдаю какие-то контракты, что я причина всех твоих неудач на проекте! Как здорово! Я очень счастлив, что теперь, после твоих трудов, каждый телезритель в нашей стране, который меня узнает, считает своим долгом известить меня о том, что я рогоносец! Спасибо! Единственное, что тебя спасает, – твои фанаты, которые в тебе души не чают и думают, так же как и я, идиот, что ты хорошая, добрая фея, такая девочка-ангелок. Бедные люди пишут тебе вагоны СМС, мешками отсылают в твою поддержку деньги! Как же они расстроятся, когда узнают что их три года жестко нае…ывали и выдавали им б…дь за мать Терезу!

– Ты конченый ублюдок! – Оля вырвалась и со всей силы зашвырнула в меня меню. – Ты тварь, какой я в жизни не встречала! – В меня полетели палочки, использованные салфетки, соевый соус. Она орала на все кафе, а мне снова казалось, что мир замер в ожидании развязки. – Ты… ты… ты… – Оля не могла выговорить из-за конвульсий от рыданий. – Ты сам мне говорил: не верь, что говорят в периметре! Не верь! И я не верила! Ты говорил, не поддавайся на провокации организаторов, а теперь ты сам жертва редакторов шоу!

– Пусть так! Я жертва редакторских провокаций! Нижний Новгород редакторы придумали? Засосы с Чижевским тоже редакторы придумали? Твои отношения с Каримовым – снова редакторы? Трусы дома у Алессандро редакторы оставили?

– Ты совершаешь огромную ошибку! Ты приписываешь мне то, чего я не делала! Ты своими руками рушишь отношения, которые мы так долго создавали! Это даже больше чем отношения, ты разрушаешь веру!

– Заткнись! – проорал я, замахнулся и уже собирался со всей силы влепить ей по лицу… но вовремя вспомнил, что мы в кафе. – Значит, так. – Я выдохнул и начал говорить совершенно спокойно, снимая с себя салфетки, вытирая ими разлитый по белой рубашке соус. – Для начала присядь и вытри сопли, а то мы слишком привлекаем внимание. Смотри, все корейцы перестали роллы крутить. Все корошо! Все корошо! – Я щурил глаза и кланялся поварам. Они заулыбались и продолжили работать. – Я кое-что понял. Да присядь ты! – Я прикрикнул, и только тогда Оля послушно села. Выглядела она очень живописно. Размазанная по лицу тушь, заплаканные глаза, красный мокрый нос. На столе гора использованных ею салфеток. Она была похожа на заплаканного Деда Мороза с гримом Мерлина Менсона. – Послушай меня внимательно и без криков, а то нас выпрут отсюда, как вшивых котят. – Оля сидела молча, иногда всхлипывая. – Успокоилась? Прекрасно. Тогда еще один очень важный момент. Выслушай меня внимательно, не перебивай и не причитай. После того как ты подписала контракт, после наших скандалов по телефону, после всего того, что я видел в твоем исполнении по телевизору, у меня к тебе не осталось ничего, кроме разочарования. Речи о моем возвращении на проект быть не может… – Я добрал воздуха и продолжил: – Как ты уже догадываешься, есть еще одна причина, по которой я не вернусь… У меня появилась девушка… Несмотря на то что мы встречаемся всего три недели, мне кажется, что это серьезно. Я думаю, это любовь. – Оля окаменела, и губы затряслись, глаза наполнились слезами. Она больше не рыдала, просто безмолвно плакала. Мы просидели так несколько секунд: я смотрел на нее, а она на меня. Мы все понимали, мы взрослые люди, и все же каждый из нас до конца надеялся на другой финал. Я сделал паузу, Оле было очень сложно, дождался, когда у нее умрет последняя надежда на то, что это розыгрыш, я набрал воздуха и продолжил: – Я вижу, как сильно ты хочешь там остаться, мне, конечно, противно от этого, но ничего не поделать. Ты делаешь все для того, чтобы выставить меня ублюдком, который тебя там бросил, при этом хочешь остаться хорошей, милой, слабой. Пусть будет по-твоему, но из меня дурака лепить не надо. Я не дам тебе это сделать. Выход из сложившейся ситуации только один. Через пару дней я приду на Лобное место и расскажу правду, что у меня появилась девушка, что я тебя больше не люблю и мы расстаемся. На проект я больше реально не вернусь, и отношений между нами больше никаких не будет. Это конец. – Оля внимательно слушала, даже всхлипывать перестала. – Ты поревешь неделю-другую, зритель поревет вместе с тобой, а потом у тебя развяжутся руки. Делай что хочешь, и никто тебя не осудит. Более того, все будут искренне тебя жалеть, переживать, будут слать СМС, голосовать за тебя на конкурсах и думать, какой Роман подлец, что бросил такую умницу. Все как ты любишь.

– Я не смогу так. – Оля взяла очередную салфетку.

– Уверен, что сможешь. Это лучший для тебя вариант.

– Раз ты говоришь, что не вернешься, я сегодня же соберу вещи и уйду с проекта.

– Посмотрим.

– Тут и смотреть нечего. Я сделаю, как сказала. – Она, безусловно, блефовала, хотя вид у нее был решительный.

– Не зарекайся, себе дороже будет. Ну что ж, я думаю, мы все обсудили. Можем расходиться.

Мы вместе вышли из кафе, на улице уже стемнело. Оля повернулась ко мне и, закутываясь в пальто, сказала:

– Может быть, ты передумаешь? Вернешься?

– Нет.

– Подумай хорошо.

– Я уже подумал. Я не хочу… – Мы постояли несколько секунд молча, глядя в разные стороны.

– Ну что, значит, д-друзья? – с легким разочарованием спросила она.

– Друзья. – Я пожал ее руку.

– Господи, не могу поверить! – Оля произнесла это на выдохе. И с такой интонацией, что мне впервые за весь разговор показалось, что ей действительно жаль расставаться.

– Я тоже вот уже полгода стараюсь ни во что не верить. Я устал и очень хочу верить.

– Только я тебя кое о чем попрошу.

– Да?

– Давай не будем друг о друге ничего говорить в прессе и Интернете? Давай не будем ругаться. Расстанемся по-английски.

– Хорошо.

– И еще кое-что, я хочу, чтобы ты не общался с моими родными.

– Что это значит?

– Это значит, что ты не общаешься с моей мамой, папой, сестрой.

– Этого я тебе пообещать не могу. У меня приятельские отношения с Аней. С твоей мамой мы пережили целый ураган эмоций. Я буду поддерживать общение, если будет инициатива с их стороны. Наш с тобой союз развалился, но это не значит, что я должен забыть и бросить всех людей, которые с тобой связаны.

– Я не хочу, чтобы ты с ними общался!

– Оля, если ты не хочешь, чтобы я с ними общался, приложи к этому усилия. Думаю, твоей родне видней, стоит со мной общаться или нет.

– Ладно. Ну, я поехала.

– Езжай.

– Пока.

– Пока.

Мы пожали друг другу руки. Оля села в темно-синюю «четверку», сильно хлопнула дверью, и машина тут же тронулась.

Это был наш последний разговор.

В этот же день звонил продюсер:

– Алло, Роман Витиславович?

– Да, Николай Алексеевич, здравствуйте.

– Как все прошло?

– Нормально. Мы расстались.

– Жаль. Очень жаль. Мне даже не верится, что такая красивая история любви закончилась.

– Все имеет свойство заканчиваться, даже красивые истории любви.

– Тут уж я с тобой не поспорю.

– Я бы хотел прийти в «Д2» и на Лобном рассказать обо всем зрителю, чтобы поставить окончательную точку.

– Нет проблем. Я сам хотел тебе это предложить. Это будет правильно.

– Я тоже так подумал.

– Как это восприняла Оля?

– В целом нормально.

– Она не говорила, что уйдет или еще что-нибудь в этом роде?

– Она порывалась уйти.

– Надеюсь, ты понимаешь, что проект заинтересован в Ольге, и я постараюсь ее убедить в том, что ей имеет смысл остаться.

– Не сомневаюсь в этом.

– Думаю, будет честно рассказать тебе о наших планах, чтобы не получилось осенней ситуации. Вне зависимости от того, кто сейчас выиграет квартиру, весной, на четвертый день рождения проекта Солнце уйдет. Думаю, ваши фанаты будут рады этому событию и поддержат Ольгу во время летнего конкурса. Конкурс будет среди девушек. Если Оля будет умницей и останется до лета, думаю, приз будет ее. Я так думаю потому, что сейчас, как, впрочем, и раньше, ей нет равных. К тому же борьба за приз не будет такой напряженной, соревноваться не с кем: Водонаева ушла, Дашко ушла, Боня ушла, Солнце уйдет, за Карасеву никогда не голосовали, думаю, и не будут.

– Не переживайте, я не буду ее тянуть за собой. Мы все решили. Наши пути разошлись.

– Мне действительно жаль, что вы расстались. У вас была самая красивая любовь. Я до сих пор помню, как вы валялись в грязи, как ругались из-за Стаса, как дрались, как вели свою программу. Это было действительно красиво.

– Жизнь расставила все по своим местам.

– Это точно… Когда тебя ждать в гости?

– Я приду послезавтра.

– О-кей. С тобой созвониться водитель и заберет тебя там, где ты ему скажешь.

– Хорошо. Опять на темно-синей «четверке»?

– Других автомобилей у нас нет.

– Ладно.

– Все, Роман. Пока.

– Пока.

Возвращение на «Д2»

19 марта

Как часто я представлял себе этот день: возвращение на «Д2»! Сколько раз за последнюю неделю прокручивал у себя в голове речь, которую хочу произнести. Возмущался, остывал, возмущался снова, приводил десятки аргументов, которые доказывали вину Оли. Потом остывал, жалел, убеждал себя в обратном. Снова заводился, вспоминал: «Ты не сможешь меня обеспечить», «Мне не важно, где будешь жить ты. Я буду жить в Петербурге!», «Я сегодня не могу встретиться, у меня съемки», «Я занята, у меня фотосессия», «Я не могу приехать, не пускает шеф-редактор», «Я не могу сегодня приехать к тебе. Я в клубе», «Я не могу сегодня. Я с друзьями», «Я тебя уже не люблю так, как прежде», «Ты не мой парень, потому что ты не решаешь мои проблемы!», «Нам надо расстаться», «Я еду в Таиланд с друзьями футболистами»… Эта история тянется уже полгода, и я только сейчас наконец-то решил официально с ней расстаться. Надо же, какой я терпеливый. Даже когда она кинула меня с контрактом, я по-прежнему не допускал мысли, что мы расстанемся. Я слушал разговоры про ее секс с Алексом и не верил, слышал ее голос в трубке и думал, что увижу – убью, но то, что мы расстанемся, даже не предполагал. Я до самого конца думал, что это все неправда, что меня обманывают, думал, что нас намеренно растягивают в разные стороны, чтобы поиграть на наших нервах. Я думал, что это происки редакторов, продюсеров, конкурентов. Я ей верил и каждый раз, после очередной ее выходки, находил оправдание и продолжал снова и снова ее защищать. Даже с Алексом я умудрился принять ее позицию, поверить, хотя то, что у них был секс, – очевидно. Наверное, все-таки любил. Сейчас не сомневаюсь в том, что все ее слова про любовь – это очередное вранье. Мне наплевать на то, что она говорила о любви, плакала и пыталась взывать к рассудку. Не верю ни единому ее слову. За те два часа, что мы говорили, у меня даже жалости к ней не возникло. И меня не смущает, что я был с ней груб. Единственное чувство к ней, которое у меня еще копошится, – это обида. Мне действительно обидно, что такая красивая история любви оказалась мифом, пустышкой, в которую верил только я сам. Мне горько признаваться в том, что были правы те, кто говорил: «Они фальшивые! Они играют! Они не любят друг друга. Их отношения не более чем союз ради выигрыша!» Я всегда тут же записывал этих людей в категорию «враг». А на деле так и оказалось, любовь прошла так быстро, что даже обидно. Мне не дает покоя мысль, что я вкладывался в нее три года, старался, прививал ей семейные ценности, тянул, а в итоге получил пилюлю правды: «Ты нужен мне лишь в том случае, если решаешь мои проблемы… Сейчас ты не решаешь мои проблемы, а значит, ты не мой парень». Вот она, квинтэссенция. Я один в Москве, без друзей, без работы, без человеческого тепла, а она там, в телевизоре, и вместе с ней страна ищет трусы в квартире у Матраццо. Твою мать, я снова о ней думаю! На х…р все. Была любовь или нет – насрать! Этим мыслям жить еще не больше получаса. Когда уже это гребаное Лобное место?! Надо на что-то переключиться. Сколько я тут не был? Август… не, я ушел в конце августа, значит, август не считаем. Сентябрь, октябрь… сейчас март, шесть с половиной месяцев, почти семь. Долго! Это как раз тот срок, на который меня командировали. Забавно. Полгода жизни за периметром мне понадобилось, чтобы решиться сказать «Д2» и Бузовой «нет». Да уж, я писец какой решительный!

– Ром, надевай петличку, – проблеял администратор.

– Что, уже Лобное?

– Да.

– Ну наконец-то! Я уж думал, что придется, как всегда, часов шесть ждать. А уже все на Лобном или только камеры начали ставить?

– Ставят камеры.

– Ясно. Минут сорок еще, наверное?

– Где-то так.

– Что ж так холодно у вас? В Москве намного теплее. Я в туфлях весенних в городе не мерзну, а тут прямо мороз какой-то.

– Тут всегда так.

«Чьерт побьери», я волнуюсь! Я сильно волнуюсь! Надо поставить себе задачу. Я довожу до сознания зрителя факт нашего расставания с Олей. Зачем мне это нужно? Для того чтобы она больше не имела права поливать меня грязью. Еще для того, чтобы я мог свободно жить, без оглядки на шоу. Я хочу чувствовать себя свободным! Готов ли я к провокациям? Да, готов. Я ко всему готов, уже сотню раз прокрутил комбинации развития беседы на Лобном со всеми возможными вопросами ведущих. К чему все приведет: «Оля мы так и думали: Роман – подлец, но ты оставайся, слава богу, что у тебя есть мы – твоя семья, мы тебя защитим и поможем тебе построить новые отношения».

– Ром, все, пойдем.

– Куда?

– На Лобное.

– Отлично.

Вот ворота спустя шесть с половиной месяцев снова распахнулись. Я опять иду по грунтовой дорожке. Волнуюсь. Меня ведет операторский кран, камера направлена мне прямо в лицо. Я иду на нее, она медленно отлетает, показывая зрителю траекторию моего движения. Захожу на Лобное, спокойно со всеми здороваюсь. Никаких объятий. Оля хорошо выглядит. Жаль. Какое-то короткое розовое пальто, раньше я у нее такого не видел.

– Роман, привет.

– Привет, Ксюш.

– Мы ждали тебя не одного, думали, что ты придешь со своей новой девушкой, приготовили вот подушку.

– Думаю, что в этом нет смысла. Я же сюда не хвастаться пришел.

– Ну что ж, давай обсудим ту ситуацию, которая возникла в ваших отношениях. Ты полгода назад ушел с нашего проекта, и Ольга тебя ждала. Ждала, отстаивала ваши отношения, и вроде как вы недавно с Ольгой встретились, и из этого разговора стало известно, что вы с Ольгой расстаетесь.

– Да. Мы расстались, и я говорил это Оле еще три недели назад. Я также ей говорил, что не собираюсь возвращаться на проект. Но, как ни странно, она продолжала играть в отношения. Мне была неприятна эта ложь. Я решил вмешаться, чтобы пролить свет на наши давно не существующие отношения. А что касается причин, по которым мы расстались, наверно, будет правильно сказать, что мы перестали друг друга любить. Другое дело, почему это случилось.

– И почему же?

– Во-первых, мне кажется, что Оля не справилась с подвигом жен декабристов. Независимо от обстоятельств, независимо от того, какая у нее тут ситуация, независимо от того, как у меня дела там, мне хотелось, чтобы она собралась и ушла за мной. Я этого ждал. Было много ситуаций, и мы много раз разговаривали, и не раз Оля произносила слова: «Я тебя не люблю». На ее вопрос, люблю ли я ее, я тоже не смог ответить.

– Ром, а новая девушка у тебя когда появилась? – вмешалась Собчак.

– Новая девушка у меня появилась не так давно.

– Ваши встречи за этот период можно было перечислить по пальцам, – вклинилась Бородина.

– Да, это не секрет. Виделись мы редко. Надо было как-то зарабатывать, приобрести какие-то связи. Мне надо было обрести почву под ногами для того, чтобы принимать какое-то решение относительно будущего. Я планировал либо возвращаться, либо приглашать Олю в свою жизнь. На тот момент меня больше интересовало, насколько я смогу адаптироваться к жизни.

– Я понимаю, что ты строил свою новую жизнь, но неужели в этой новой жизни не нашлось места для Ольги? Для каких-то встреч в кафе, в твоей квартире, которую ты снимаешь, – снова спрашивала Собчак.

– Я много раз приглашал Олю в свою жизнь. Условно говоря, все готово, ты можешь уходить, на что у Оли постоянно возникали двусмысленные отговорки.

– То есть, Ром, чтобы я просто понимала, вы не виделись не из-за тебя, а из-за Ольги? Она отказывала тебе во встречи?

– Да, отказывала. В последний раз мы виделись позавчера, то есть 17 марта, а до этого 14 февраля. Я часто предлагал ей новую жизнь, говорил ей о новых предложениях, о перспективах. Безусловно, ей было бы сложно вступать в новую жизнь и начинать с каких-то мелочей…

– А что тебе Оля на это говорила?

– Она говорила: я переживаю, ты не даешь мне никаких гарантий того, что все получится.

– Нет, Ром, я могу понять Ольгу, – продолжала Ксения Анатольевна. – Любая женщина хочет, чтобы ее мужчина взял на себя некую ответственность. Конечно, ты не можешь давать гарантий, что у вас все будет хорошо, что ты будешь зарабатывать достаточно денег для того, чтобы вам прожить, и все будет, как говорится, в шоколаде. Ты не можешь ей этого обещать, но сказать: да, Оля, я за тебя несу ответственность и буду делать все от меня зависящее, чтобы у нас все было хорошо… И вот Оля, я вижу, кивает, это ты мог сказать, потому что любой женщине очень обидно, когда мужчина говорит: ну, если ты хочешь, приходи, и мы будем что-то делать.

– У меня на этот счет другая позиция. Вспомните декабристов, думаю, они говорили женам – оставайтесь. Но женщины пошли за ними.

– Во-первых, ты правильно говоришь – жены. Почему женщина, которую ты даже не пригласил под венец, должна быть жертвой?

– Мне кажется, что весь мой опыт на шоу подразумевал дальнейшее развитие отношений за периметром. Я хотел пожить с Олей за периметром и убедиться в прочности союза. У нас было очень много разговоров, которые уже после моего ухода все больше и больше разубеждали меня в том, что я нужен.

– Можно же по-разному человека пригласить в свою жизнь, – вмешалась Оля. – Можно так: Оля, девочка моя, любимая, я вижу как тебе там тяжело, я тебя люблю, давай я прийду за тобой, мы начнем все сначала, мы будем вместе строить наши отношения с начала, а можно сказать: че там сидишь? Уходи.

– Ну так сказал или иначе, – заступалась за меня Собчак. – Но если он сказал, что все готово, приходи ко мне, в принципе, значит, эти слова прозвучали.

– Более того, вот вам показательный пример. Та же самая история с Матраццо на многое мне открыла глаза. Возможно, там ничего не было, возможно, кто-то из них врет. Но факт, она же пошла к нему… А вы, Ксюши, знаете, зачем девушка после клуба идет к молодому человеку…

– Рома, – продолжала Собчак. – Насколько я понимаю, сейчас у тебя уже новая девушка и новые отношения?

– Да, это так. У меня уже новая девушка. Мы познакомились не так давно, но это не мешает мне называть наши встречи отношениями. У нас все очень серьезно.

– А как ее зовут? – интересовалась Бородина.

– Ее зовут Света.

– Я попросила Рому, – вклинилась Оля, – на последней нашей встрече не так восторженно говорить о своих новых отношениях, но это его право, он считает, что сейчас именно тот период, когда об этом надо говорить…

– А почему я должен тебе врать? – вступил в диалог с Олей я.

– Не должен.

– Не должен, я тоже так считаю.

– Я попросила его: пожалуйста, ты делаешь… пффф. Сейчас бесполезно что-либо говорить, спрашивать, выяснять. – Оля запиналась, ей было очень трудно говорить. – Я не пытаюсь Рому ни в чем обвинить, просто, видимо, мы не прошли проверку временем. Но я могу сказать, что я до последнего момента была уверена, что это просто сложный этап в наших отношениях, и что все наладится, и что мы будем вместе, что мы это преодолеем, мы и раньше ругались, сходились, расставались, я просто знаю, что у меня эти отношения были самые яркие, самые красивые. Я очень много вложила в них, я этого человека любила по-настоящему и была готова выйти за него замуж, я думала, что у нас будут дети. Я думала, что у меня больше никого не будет, кроме него. Я ему благодарна за все эмоции, которые я испытала рядом с ним. Потому что я была действительно счастлива. В том, что Рома выбрал другую жизнь, я его не виню, может быть, в этом я отчасти виновата. Он мне сказал, что основная причина нашего разрыва в том, что я его опозорила на всю страну и предала. Я хочу попросить прощения у семьи Романа. Извините, если я как-то опозорила вашего сына. Спасибо тебе за все, Ром. За все хорошее, что ты сделал.

– И тебе спасибо большое за все хорошее. – Я сказал это как-то грубо, формально, что самому стало неприятно.

– Ну что ж, – начали подводить итоги ведущие. – Роман, который должен был вернуться, вернулся, но уже совершенно иным. Мы провожаем его к воротам.

– Может, ты останешься? Чаю выпьешь? – тихо и очень мило спросила Оля.

– Зачем давать лишний раз надежду? Все, Оль, я пойду. Все закончилось. Удачи тебе.

Я вышел за ворота.

Первая мысль, которая промелькнула, была проста и совершенно убедительна: «Вот и все. П…дец Роману с Бузовой».

Далее я совершенно спокойно, без внутренних терзаний пересек подвесной мост и потопал в сторону домика администраторов, чтобы снять с себя микрофон, забрать у них свои вещи и покинуть это место.

Раздался телефонный звонок.

– Роман?

– Да, Николай Алексеевич.

– Жалко вас. Такая любовь была. Я, если честно, до конца не верил, что вы расстанетесь. До последнего думал, что ты придешь и заберешь ее.

– Нет.

– Ну я уже сказал то, что хотел.

– Николай Алексеевич, спасибо вам огромное. Мне очень приятно, что мы работали вместе. Я иногда сижу и злюсь на вас, но в то же время ощущаю какое-то родство и даже тепло. Я недавно прочел в Сети про стокгольмский синдром.

– Это когда заложники после пыток питают к террористам родственные чувства?

– Да. Думаю, может, к вам у меня именно он?

– Ха-ха-ха! Ну это ты слишком.

– Нет, правда. Я иногда вас ненавижу, а иногда проникаюсь чувством гордости и уважения.

– Ничего удивительного, мы слишком долго работали вместе. В конечном итоге ты и я – всего лишь люди.

– Н-да.

– Все, Роман, было приятно, что ты решился-таки расставить все акценты. Удачи тебе во всем.

– Спасибо, Николай Алексеевич.

– И тебе спасибо.

– Счастливо.

– Пока. Пока.

Больше я не появлялся на телепередаче «Д2». Мои отношения с Ольгой на этом остановились. Мы никогда больше не перезванивались и не общались. Мы не поддерживаем до сих пор никаких отношений. История самой красивой любви закончилась там же, где и началась. 10 апреля экран банкомата высветил симпатичную сумму: 2 500 000 рублей. Я посмотрел на цифру, облегченно вздохнул и безрадостно вытащил карту из аппарата. Слава и деньги, которые обещали быть легкими в реалити-шоу, таковыми не оказались.