Текст книги "Вегетарианец. Юмор. Ирония. Сатира. Сборник рассказов"

БОРОДА

Жил себе дед Макар, жил. Сначала в СССР, потом в жутко демократичной России ума – разума наживал. Про добро того же не скажешь – не та страна, чтобы к старости добра наживать… Оно, конечно, можно…, но без хитростей или без мохнатой лапы не так чтобы сподручно… А у Макара в этом плане только руки были (мохнатая лапа отсутствовала напрочь), да заместо хитростей борода кустистая была, этого не отнять!

Вот с бородой – тут уж, да-а-а! Тут Макару повезло: такая бородишша – обзавидуешься, хошь моховики взращивай, хошь клюкву насади – экзот в общем ходячий! А ежели с визуальной точки зрения, то непонятность определенная всё же возникала. А возникала она касательно бороды, и исключительно с позиции вопросительного характера: мол, или человек все же сначала сформировался, Макар значит, а борода уж после… То ли… то ли потом уж человек к бороде прирос…

Такая вот густая и обширная растительность произрастала на лице одного пожилого индивида. И даже с одеждой можно было никаких особых манипуляций не затевать – всё равно ниспадающая мохнатость физиономии магнитом притягивала жадный до всего интересного встречный взгляд.

Но повезло деду не только с бородищей холёной, но и со здоровьем, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! Но, всяко случиться может… И случилось… Тепленько. Душненько. Живи да веселись – лету радуйся, ан нет! Заплохело что-то дедуле нашему на улице. Где-чего, так сразу и не скажешь: с сердечной мышцой, али со жратвенным трактом чего приключилось… А только защемило так, что свет меркнуть стал и сознание на дальний план отъехало. И перспектива дальнейшего жития-бытия фоном вдали отсвечивает. Телом, значит, бедолага Макар на лавку в горизонт завалился – не пойми, ни разбери: так отдыхает или ввиду нестойкой жизненно-возрастной позиции – тут и спец с налёту не разберет!

Повезло деду Макару. Вот, бывает так – что везёт людям! Повезло, что машина скорая с крестиком красным быстро подскочила. Бряк деда в корпус микроавтобуса – и ходу. Повыла та машина, повыла, по встречке поносилась, по проспектам – улочкам потряслась – попрыгала. Из другого, поди, и дух бы весь выйти мог от такого катания и водительской лихости, а наш дедуля – нет! Не из той категории оказался, которая на глазах обмякает и быстро стынет. Лежит себе, крепенький такой! Состояние стабильное: не горячеет, не холодеет. Пыхтит себе помаленьку и глаза закрыл – с виду будто человек спит всего лишь!

До больницы довезли, на другую коляску – бряк! Катали – катали по этажам – куда пристроить, значит, ищут… А что дел у всех – выше крыши, так это и так понятно! Таких «спящих» полгорода где ни попадя валяется: не знаешь – будить, откачивать или клизму оздоравливающую ставить! Поди всех проверь! В общем, пока суть да дело, отвлеклись маленько, всякое бывает, да и оставили каталку с телом, то есть с Макаром нашим в коридоре на третьем этаже. Хочешь спи, хочешь помирай, хочешь просто философствуй – главное: персонал не отвлекай! Глядишь и до тебя очередь когда дойдет.

Сейчас ведь как!? Есть силы – живи на здоровье, не выпендривайся, никто слова худого не скажет… А то набьются по поликлиникам – давай болячками трясти да хвастаться! Нету дисциплины внутренней для нормального жития бытия? – извиняйте! Врач – он тоже человек, он тоже пожить спокойно хочет. А может у него от мелких чужих болячек и так голова кругом идет, а от больших и подавно нехорошо становится, в грязь лицом опять же упасть можно в аспекте знаний по медицинской, так сказать, части. Тут ведь главное как!? Главное – не торопиться: живучий – он сам вытянет…, а который не очень там уж время покажет, время оно лечит, оно как врач – даже надежнее!

А пока… пока лучше анализов никакого лечения более продуктивного и толкового не придумано. Сдаёшь-сдаёшь их… о-па! уже смотришь – лосем носишься-прыгаешь вовсю, и ни тебе температуры, ни тошноты… И слабость куда девалась за две – то недели!?

С дедом Макаром немного по-другому всё вышло. Докатили, докуда могли – и бросили-позабыли. День лежит в коридоре, два. Уже больные интересоваться начали. Подходят, здороваются, интересуются: кто, дескать, таков, и как мироощущение, в смысле самочувствия? А он молчит – ни слова, ни полслова. Глухой номер, думали, либо глухой вдрызг, либо совсем в маразме или что ещё похуже – а тот лежит, глаза откроет, повращает, закроет, в общем, по всему видать – случай тяжёлый!

Врач пару раз мимо пробегал – взлохмаченный, торопливый, с тетрадью, целеустремленный такой. Вид, правда, от спешки непривычный – неадекватный слегка. А где же, с другой стороны, адекватности на всех напастись? Одному больному не остановиться никак, в плане естественных надобностей, другому —

наоборот, без клизмы никакой жизни нет, третий вообще помирает – воздуху ему,

понимаешь, не хватает, четвертый – как витязь на распутье – никак не определится: домой ехать долечиваться или тут на милость божью понадеяться, остаться еще на пару деньков… Всю душу вынут такие неопределившиеся нерешительные больные – мечешься как белка в колесе! Вот такие, как дед Макар – это как находка ценная. Не отсвечивает, ни тебе шуму, ни суеты, ни движения лишнего. Клад, да и только! Борода только кустом топорщится и прёт себе потихоньку-помаленьку в стороны, чахлым телом питаясь… А главное – молчит больной как партизан. Тут тоже молчанье в цене!

На третий день дед шевелиться стал. Оголодал, видать. Глаза открыл. На этот раз уже шире обычного. Или сами они от удивления округляться стали – кто ж его, их, точней, знает! Организм – штука тёмная, загадочная. Так вот: глаза открыл, на локте привстал, головой вертит – ничего не понимает! А тут и не поймёшь! Нигде не болит, не колет. Только жрать охота, мОчи нет! А так… свежачком. Похудел, правда, маленько – так это ничего, это иногда даже на пользу… За два дня даже маковой росинки, и той не перепало. На довольствие пищевое никто не поставил. Хорошо, больные – люди добрые оказались. Опять же, от безделья будничного наблюдательность имеют: поесть – попить принесли.

На четвертый день Макар садиться уже начал. Мужик какой – то сердобольный «до ветру» в туалет сводил. А врачи, знай себе, по одному – по двое мимо «с песнями» мельтешат, будто и нет никого на каталке… Озабоченные чем-то как обычно. Главный только однажды замедлил шаг, задумчиво и рассеянно посмотрел в сторону каталки…, после чего всплеснул руками и, развернувшись, побежал обратно к лифту…

На пятый день подокрепший и как будто ещё более заросший дед Макар, изнемогая от скуки и безысходной неясности происходящего, заподозрил неладное, подумав, что заведение сие уставным своим идиотизмом шибко смахивает на дурдом. А если это и не психушка, то до неё не так долго и осталось… дня два-три – и пиши пропало!

Решил он не выжидать ничего, ни «манны небесной» в виде больничного пропитания, ни появления ясности в этом затянувшемся сумбуре и жуткой сумятице нелинейного, где-то даже творческого лечебного процесса. Встал и свинтил к дому в чём был. А был он как раз в том, в чем его и привезли. И никто не удосужился ни раздеть, ни переодеть больного – так, простыночкой для вида прикрыли – типа, процесс пошёл… И шутки-шутками, а процесс-то действительно пошёл! На удивление продуктивными и лечебное голодание и покой оказались, встал дедок-то! А без медицины – «крякнулся» бы, поди, – и поминай, как звали! И не вспомнил бы никто… Хотя… хотя вспомнили всё же.

Главный в белом халате, тот – самый деловой и задумчивый, в очках, он вспомнил! И жутко ругался даже, спрашивая своего коллегу, мол, «кто тудыть-растудыть, попёр домой или куда там растение… там вот… серое такое было…?!»

– Фикус что ли? – перебил возмущенного коллегу второй.

– Да ну! Если бы!… экзотическое наверное, – как из нитей, красоты особой нет, а глаз манит. Интересное такое, кустистое, в том углу еще вчера стояло, необычное… Было – теперь нету! Ну народ, ну мастера! Сволочи! – одно только слово. Стащить бы только чего, неважно – скальпель или цветок! Скальпель ладно, цветок – дело другое… А каталка тут откуда взялась кстати?! Убрать каталку надо, вниз стащить! Пригодиться может… Сезон… Сердечники…

2010г.

ЗНАКОМСТВО ПО ИНТЕРНЕТУ

Как мамонтов, значится, перебили всех, а динозавров в зародыше передавили, решили в ознаменование сего переломного события проведением интернета заняться. Это ничего, что в мозгах пустовато и не в каждой голове мысли присутствуют. Хоть какие-нибудь. Зато с интернетом теперь точно всё в ажуре. Почти в каждом доме этот проводной индикатор прогресса.

Погода? – Пожалуйста! Вот туточки ткните!

Пожрать изволите? – Здесь вот сайтики съестные имеются.

Машину приобресть желание заимели? – Заруливайте в этом направлении, кнопочки на экране жмите, машинку выбирайте-покупайте…

Всё, приехали! Космос! Вчера еще за мамонтом бегали, сегодня уже в интернете как улитки медленно, но со знанием дела копошимся, жизнь по интернету строим, жизни без интернета не представляем. Да что там – знакомимся уже по интернету. Да-а, а вы как думали?! А знакомство по интернету – это, я вам замечу, не то, что арбуз покупать: тут потер, там погладил, здесь опять же по жопке шлёпнул – и на кассу. Тут такой номер не пройдёт, хотя аналогия с арбузом определённо имеется. Тот тоже – и на ощупь-то гладкий весь из себя и зеленый, и полосочки-то черные одна к одной, и звучит прямо-таки распрелестно, когда его пошлёпаешь с нежностью в предвкушении сладкой утоляющей жажду спелой начинки… И р-раз, – на тебе! Корячился, домой припёр, лоб от пота протёр, арбуз от грязи заодно. Вовнутря арбузьи заползаешь…, а там и не поймёшь, перезрел он, не дозрел, или вообще это не арбуз, а мутант растительного происхождения, сбежавший от генетиков как тот дикий колобок. Короче, не то что самому жрать, тёще, коли была бы, пробовать не дал!

К чему это я? А-а про интернет. Точно! Короче, решил я, раз такие полезные прогрессивности в повседневность проросли, пора и мне жизнь наладить. Раз, думаю, мамонтов всех переколотили, бегать не за кем таперича, дай, мыслю, подругу по интернету для души, для сердца разыщу. На улице ее, подругу потенциальную, попробуй-разгляди в деталях! Несётся, что та лань, шиш догонишь – не то, что рассмотришь! Пока бежишь – семь потов сойдёт, тут уже не до разглядывания. А интернет что: хочешь так погляди, хочешь эдак поверти, хошь с этой стороны, хошь с той. Фотографий – вал. Фотопанорама увлечений. Томограмма жизни, как говорится, потенциальной подруги…

Крутил-вертел фотки, лазал-ползал по просторам интернета, нашёл чего-то, кажись. На фотографиях очень что-то даже завлекательное. Две их, правда, всего фотографии. Ну, лучше, думаю, две – и на них вполне что-то приличное, нежели сто – а на них не пойми кто и сбоку бантик (бантик это в лучшем случае). А в этом случае стройность, если приглядеться, присутствует, фигура опять же на осанку не давит. Короче, предложил от радости кино посетить совместно, что-нибудь легкое, типа «комедь», к примеру. Ежели с выбором все прилично, можно приобнять попытаться, а коли дело швах, в темноте этот самый швах не так видать будет и кино, опять же, можно будет посмотреть…

На следующий день договорились в условленном месте встренуться. Смотрю внимательно по сторонам, десять минут гляжу, пятнадцать всматриваюсь, уже туман в глаза изнутри лезет, слеза от напряжения левый глаз прошибает. И тут слева, мол, здрасьте-пожал-ста! Леди вырисовывается. Я, намекает, насчет знакомства здесь. Вы, говорит, Юриком, чувствую, будете.

– Ого! – это уже у меня непроизвольно вырвалось. В смысле, я он и есть, только вот…

Она: «А я – Лена».

Лена – арена. Это я про себя, глядя на нее. Думаете, просто так у меня это «Ого!» вылезло?

– Извините, – говорю, – гражданочка, но я Вас несколько в ином ракурсе представлял, сугубо в пределах фотографической достоверности.

– Это как это? – спрашивает.

– А так, – объясняю. – На фотографии 48-й размер стройности явно без натяга. Главное и подписано для дураков вроде меня – 48р, рост 170. А тут, извиняюсь, 52-й размер плотности с натягом при росте 160. Это как понимать? Мне стройность нынче импонирует, а не плотность, уж не обессудьте за прямоту.

– Это, – говорит, – никак понимать не надо, это я перед встречей волновалась, два пирожных съела… А вообще мне стройность не очень мешает жить…

Хоть последнюю фразу я не шибко понял, а всё же думаю, ничего себе два пирожных! Пару пирожных, от которых с 48-го на 52-й растянуло, это ж в жизни не прокормишь такое сокровище и уж, позвольте, это не подруга, а крокодил чисто по сути получается, переросток, – два пирожных размером с таз каждое умять.

– Вы, позвольте осведомиться, гражданочка, я уж на прямоту узнать хочу, зачем обманом людей из-за компьютера выталкиваете и в заблуждение несоответствиями, бросающимися в глаза, вводите?

– Так Вы ж сами в кино предложили…

– В кино – да, не отрицаю, а Вы всё это зачем затеваете, куда клоните?

– Замуж, – говорит, – хочу.

– Час от часу не легче! – У меня аж брови вздыбились. Ничего себе кино посмотреть захотел! Ты, получается, комедию смотришь, ржешь без задней мысли конём, а на тебя под шумок да под общий смех хомут натягивают и кольцо с клеем, чтоб обсохло и встало как литое, накручивают.

Дудки! Мы так не договаривались! Про комедь договаривались, в кино чтобы… А так, чтобы в жизни её по натуральному ломать, – это мне и задарма не надобно! Вместе с хомутом к тому же в придачу. Не любитель я самодеятельности. Короче, не срослось. Недаром знающие товарищи уверяют – первый блин – он всегда комом.

Второй раз наоборот все вышло. Думаете, встретились, двинули на радостях в кино, только раз наоборот, то не на комедию, а на вампиров каких-нибудь занесло? Ан нет! Билеты на эротику взял. Почти. Девчонки там почти гольем, пляж, акулы. Красивое такое видовое кино. И тут снова – здрасьте!

– Я, сообщает, Люба! Я насчёт познакомиться и все такое.

А я гляжу на нее и понимаю, что никакая это не Люба, а Любушка, точнее даже – Любашунюшка и то с натягом, худоба такая – плакать хочется и сострадать. 48-м обещанным не то что не пахнет, а и в перспективе не предвидится. Потому как в чём душа теплится, не ясно и шансов дожить до перспективы с такой «стройностью» не густо. Опять, чувствую, подстава. На фотке человек человеком, а по факту чисто укроп сушёный слегка зелёный со впалыми щёчками. Тут уж верное дело не до кино! Её покормить бы обманщицу без всяких задних и передних мыслей, а то вид уж больно жалостливый. Говорю, позвольте уж тогда Вас, миниатюрная Вы наша, до кафе сопроводить, раз такое дело… Она меня перебивает и тихонечко так мямлит, дескать, кафе не надо, я на диете. У-у-у, дужу про себя паровозом, тяжелый случай! Врунья – куда ни шло, без вранья нынче никак, время такое, а вот анорексию я уже не вынесу. Пора валить, думаю, по холодку, пока на кине эротическом от впечатлений подруга концы не отдала. Посмотрит, к примеру, как акулы в фильме плотненько кушают – и от зависти голодной – ту-ту-у! на соседнем кресле от потери сил в другое измерение отчалит.

Решил не темнить и как на духу выкладываю.

– Вы, Люба, – делюсь с ней впечатлениями от первого шока, – в интернете вполне даже прилично выглядите, а наяву наоборот – худо, худая в смысле совсем.

Она мне: да, мол, красота требует жертв.

Я так башкой опять прикинул, эдак она, похоже, судя по множественному числу насчет «жертв», нас обоих намеревается в жерло красоты затолкать? Нет, главное так и сказала: жертв она – красота требует, а не жертву! Ну уж, думаю, за компанию палец сосать вместо поесть нормально – это товарищи без меня. Кушайте сами!

Как отделался от неё, не спрашивайте, только дома очухался. Вот, думаю, кадры встречаются. Ни сырников с ними нормально пожрать, ни блинов от пуза на ночь. Кстати, про блины. Вводящая в заблуждение общепринятая версия насчет первого блина, который комом лезет, получила соответствующее дополнение или даже изменение – тут уж как хотите. Не просто второй блин комом, а первый и второй. О. Т. К. Проверено, как говорится, с помощью интернета.

В общем, за недельку от встречи с Худолюбой отошел, окреп морально и вновь решил шанс интернету дать. Шарахался, шарил по нему, собаке, нашел. Хорошая, симпатичная даже девчушка без, как написано, вредных привычек, только курит слегка и выпить иногда берет грех на душу. Ну, думаю, это хорошо, что без вредных привычек, это нынче редкость, кстати, анорексия, это вредная привычка или нет? Решил экспромтом знакомство произвести безо всяких там «у такого-то кинотеатра» или «у такого-то кафе» – у метро и всё! Хорош ваньку валять! В простоте, говорят, надежность.

Ждал-ждал… Так положено – ждать, понимаю. Дождался всё-таки. Идет вся такая в шортиках… Гляжу, что-то синее на ногах виднеется… Так сразу резко, вроде, неудобно на ноги пялиться – что там такое синеется. Это ж не грудь. Это там смотри, сколько влезет. Короче, идем бок о бок, разговариваем, она сигареточку достает, мол, зажигалочки не будет, – кокетничает. А я не подготовился чего-то в этом направлении. Увольте-с, говорю, дома на комоде забыл. А сам главное не курю, это я так ляпнул, все про синеву думаю, прямо любопытство меня нездоровое разъедает. Слово за слово, юморок подключил, анекдотики, туда-сюда, интересуюсь, где, дескать, милейшая так завалиться Вас угораздило, в метро или с мотоцикла брякнулись? А сам глазом кошу вниз, готовлюсь увиденное с ответом сверять. Она мне, это, мол, татуировки такие новомодные, одна наполовину исполнена, вторую только начали творить… Етит-твою-мать! Только начали! Да там света белого не видно – только начали! Дракончик у нее, понимаешь, …змейка. Это она ещё не раздевалась… Раздевать её, что характерно, ни рядом с кинотеатром, ни рядом с кафе, желания не возникло, поэтому на следующем перекрестке, вспомнив что забыл выключить, воду, газ, телевизор и чайник, я отчалил.

Третий блин, который комом, явно менял устоявшуюся систему. По крайней мере, после «третьего блина» появилось стойкое отвращение к интернету и, как ни странно, к блинам. Все-таки нельзя так сразу. Вчера ты еще за мамонтами гонялся, а сегодня уже с головой в прогрессе. Я понимаю, конечно, что прогресс – не самое худшее, во что можно вляпаться так капитально. Однако меру надо знать. Надо с чувством, с толком, с расстановкой. Опять же, не всё можно передоверять прогрессу, кое-чем можно всецело озадачиться и самому. Кое-что и по старинке будет работать и действовать из века в век, не смотря ни на что.

…Так-с, а это что за распрелестность там на горизонте? Прямо за тем мамонтом или папонтом, который вывалил только что из троллейбуса. Нет, определённо распрелестность. Нельзя терять ни секунды! Действуем по старинке, по наитию, если получиться – на ощупь…

– Девушка, здравствуйте! Разрешите с Вами познакомиться?!

2013г.

ТЁРКИ

Плотный автомобильный поток двигался очень медленно. Наступало то время, когда городу, согласно негласному расписанию, уже пора было стоять в чадящей выхлопными газами пробке. Все куда-то ехали, создавая впечатление, что работа и прочая деятельность должны производиться исключительно в движении, но принципиально – на колесах. Одни блестящими разноцветными черепашками ползли по изначально выбранной траектории, прямо, без терзаний и «лишних телодвижений», принимая существующую ситуацию на дороге как данность, прочие нервно ёрзали, прилагая все усилия для того, чтобы «мирно ползущим черепашкам» жизнь мёдом не казалась.

Эти, значит, ползут. Те ёрзают. Каждый – в соответствии с внутренней харизмой. Нервозность, конечно, присутствует, но зато все течёт без дико настораживающего спокойствия а-ля «заграница». Это там все едут, сдуру пропуская кого ни попадя, в хвост не дудят без продыху, морду куда ни попадя не суют – ослы, одним словом! Нам на иностранных ослов равняться – себя не уважать! Не знаешь где педаль газа – дома сиди! А то, что заторы получаются – так людям тоже отдохнуть надо, не всё 150 кэ-мэ по набережной топить. Вот и отдыхают. Дружно, кучненько: имеет место быть этакое гипертрофированное дорожное благоденствие по-русски.

А тут о-па! Перед черным джипом «Гелендвагеном» нагло влезает не менее джипяристый черный «Додж» с открытым хайлом сзади, как у американских фермеров. Тот не пропускает, этот лезет напролом – идиллия! Торжество дорожной культуры и принципа! Поцеловаться авто-крокодилы не успели, потому как сидящие внутри даванули по тискам, врубили «аварийки» и выкатились наружу, по киношному расхлябив двери, на манер у кого дверь шибче откупорена – тот и сверху! Понятное дело, лучше от этого на дороге не стало. Было три ряда, стало ни два ни полтора. Один чуть наискосок стоит, другой прямичком, а дверки-то еще пол ряда отхватили. Слава Богу, что оба выскочивших наружу обладателя бронебойных затылков довольно быстро сообразили прихлопнуть дверки на место. Но столпотворение и тарахтение вокруг этих товарищей нисколько не смущали и они, не теряя времени даром, приступили к «теркам».

– Тебе чё, дороги мало?! – Орет один, подойдя почти вплотную.

– А ты чё, по типу такой крутой или просто из принципиальных будешь? – Норовисто бодрился второй.

Глядя на резвящихся крепышей, некоторые участники движения приводили в действие имеющиеся гаджеты: незаметно включали камеры на телефонах и поворачивали в нужную сторону видео-регистраторы, дабы запечатлеть на память краткий ситуативный курс «как грамотно чинить разборы». К слову сказать, на «кинолюбителей» этим двоим было ровным счетом начхать, они будто на озере вдвоём отдыхали и обсуждали тонкости правил игры в бадминтон с элементами регби.

– Ты чё бычишь? – С лёгкими нотками наезда любознательно уточнял ньюансы возникших противоречий тот, что из «Гелека».

– А ты почему такой дерзкий? – По-еврейски вопросом на вопрос ответил крепыш из «Доджа» (кстати, по виду, ни хрена не фермер).

– Хорош так базарить, слышь! – По ходу, все же наезжал братишка из «Гелека» и для убедительности широко расставил ноги, видимо, чувствуя некий дискомфорт между ног из-за напирающей силы Кинг-Конга в районе паха, инстинктивно растущей по экспоненте в соответствии с возникшим желанием жёстко вздрючить оппонента.

– Типа угрожаешь? – С вызовом спросил второй и, придвинувшись к первому, вдруг удивленно вскинул брови вверх.

Пристально поглядев на противника, он спросил:

– Слышь, а это не ты, случайно, год назад у Виллиса на юбилее светился?

Второй, не менее внимательно посмотрев в глаза сопернику, будто о чём-то вспоминая, с небольшой затяжкой в голосе произнёс:

– Ну?! Был. И чё с того?!

– Так это…, выходит, это мы с тобой тогда драку учинили? – почему-то радостно уточнял детали годовалой встречи браток из «Доджа».

– По ходу, со мной, – подтвердил предположение лысый из «Гелендвагена», – и тоже почему-то улыбнулся.

Развязка явно затягивалась.

– Тебя, по-моему, Андерсом звали, – вспоминал не менее лысый из «Доджа», – тогда еще из-за этого хрень эта и вышла. Я тебе, типа по приколу спросил, ты чё, из «этих», мол, что тебя Андерсом величают. Нормального человека, типа, Андерсом не назовут. А ты в хламину, и говорить-то уже не мог, а в морду мне – хлабысть!

– Да-к а чё, оба тогда были хорошие, юбилей же ж! Кстати, я Андрей, но можешь по старой памяти так Андерсом и звать, я привычный, главное, чтобы не хамили. И клешнями не размахивали, – зачем-то добавил он.

– А я Сэм, – протянул руку собеседник.

– Нормально, а главное – к сараю твоему походит, – Андерс кивнул на фермерский «Додж», – гармонично.

– Толково подметил, – дружелюбно согласился Сэм, кинув взгляд на свою тачку и, заржав, продолжил. – Не, ну мы тогда дали джазу! Вообще реал был. Особенно когда сцепились и додику этому, Шувале по ходу дела в пузо заехали локтем или чем там… Ты его приложил или я, не знаю, не помню, но когда я тебя за башку держал, смотрю, а этот на земле валяется, в клубок свернулся, за пуп свой драгоценный держится и пыхтит как ёж. А я пьяный, да с тобой еще возня в полном разгаре, а меня прёт – не могу. Смотрю на Шувалу и думаю, молока тебе осталось только в блюдце подать, дохлятина.

Андерс и Сэм заржали.

– Блин, ну ты дал, молоко в блюдце, ёж…, – отрывисто сквозь смех бормотал Андерс.

Кто-то сзади посигналил, недовольный задушевной беседой посередь дороги двух братьев по разуму. Сэм сделал рожу корытом, подался чуть вперед и заорал:

– Ты, ниссанец, еще раз задудишь, я тебе всю дуделку разворочу и еще что-нибудь в довесок попорчу. Водитель «Ниссана» на всякий случай поднял стекло до упора и повернул голову в сторону магнитолы, причем с таким заинтересованным видом, будто магнитола в этот самый момент начала показывать еще и видео.

– Это ладно, – отсмеявшись предался воспоминаниям Андерс, – я хоть и в дрова тогда был, но про статую отлично помню. Ну эту, которая по типу Венера.

– Какая на хрен Венера? Венера – она ни хрена не с ногами была, в том плане, что без ног, бюст один: сиськи да башка, – показал свою осведомленность в области античного искусства Сэм.

– Тогда уж не без ног, а без рук, – возразил, как оказалось, не менее эрудированный в этом вопросе Андерс.

– Но суть не в этом, хотя эта статуёвина верняк и с копытами была и с клешнями. Тема-то в другом: как мы на нее завалились, а она с постамента – херак-с на лестницу на мраморную и сиська у нее одна – брык и в сторону, на траву, как у тех баб с накладками, вообще реал был! Виллис матерится, волыной трясёт, а мужики – в лёжку все. Тогда еще Панчо брякнул, дескать: о, вставыш силиконовый отпал!

Андерс и Сэм снова начали ржать как кони в стойле, только теперь уже согнувшись пополам. Андерс трясся, упершись головой в капот своего «Гелендвагена», а Сэм в приступе хохота начал пятиться задом, рискуя забрести под медленно крадущийся поток. Андерс, еле оторвавшись от капота, сквозь смех и слезы, глядя на Сэма почти прохрипел:

– Осторожно! Смотри, на «Оку» не наступи!

Сэм остановился, обернулся, и, не прекращая смеяться, поправил:

– Это не «Ока», это «Матис».

– Без разницы, – веселился Андерс, – такой же маломерок!

Цирк, устроенный на дороге крепкими ребятами, почему-то абсолютно не впечатлял остальных автомобилистов, кое-кто даже снова пытался возмущенно сигналить.

– Не, ну я щас точно произведу корректировку конструктивных особенностей, недоработку производителя до ума доведу и вставлю на место выхлопную этому маздюку, – разогнувшись, Сэм кивнул на серебристую «Мазду», – и фольксвагинатору этому нервному заодно, – он почти уже даже направился к зелёному «Фольксвагену».

Но Андерс остановил его и, тоже ловя кураж, говорит:

– Может этого мерседаста в красном купе нахлобучим, он вообще дудит не прекращая. Ненавижу таких, еще и на говне на таком бабском, точно навернуть его надо!

Тут уже Андерса остановил за руку чуть озадаченный, но еще веселящийся Сэм.

– Слышь, ты чё базаришь-то, у тебя у самого «Мерин», че ты его бабьим-то назвал?!

– Да ну, перестань, всё равно как шаланду с байдаркой сравнивать, как сопля красная по земле волочится, косметичку возить… Вот аппарат! – Он хлопнул свою машину по капоту и еще шире, видно от гордости, расставил ноги, – хошь пулемет вози, хошь бабло мешками… Кстати, а ты чё в своем сарае возишь, – шутливо поинтересовался Андерс у Сэма, – навоз что ли? Большой кузовок, вместительный, много влезет…

– Жмуров, хотя насчёт навоза тоже близко, – резко ответил Сэм и заржал снова, – семеро нормалёк влезают, без особой толчеи – штабелечком, подвеска неплохая, не жалуются…

– Это хорошо, – похвалил фермерский говновоз Андерс, – главное, что целевое значение оправдывает!

– Без Бэ! – Радостно согласился Сэм.

– Ты, нахлобуга, заканчивай там дергаться, – нервно бросался в поток Андерс, – я щас вообще тут палатку поставлю!

– Да ладно, брось ты с этим стадом базарить, поехали нормально потрём. У меня местечко есть одно… У тебя как со временем?! – Спросил Сэм.

– Есть! – Сухо ответил раскочегаренный как бультерьер перед боем Андерс.

– Во, и отлично! Там сауна зачётная, хавчик, тёлки молодые – супер! Две с высшим образованием имеются. Одна училкой подрабатывает в школе, чисто для души и стажу для.

– По биологии что ли, училка-то эта старшеклассников подтягивает? – Оживился Андерс.

– Да нет, по геометрии. Шаристая.

– О, круто, значит и котангенс мой измерить сможет как надо! – Оценил по достоинству перспективу встречи с подготовленным молодым педагогом Андерс.

– Ни фига ты дал! Котангенс! Респект, братишка! – Сэм восхищенно качнул головой, после чего, крутанув ею по сторонам, добавил, – ладно, харэ время терять, отсвечивать тут беспонт, погнали!

– Верняк, порулили, по паре контрольных оформим!

Обе машины выключили аварийки. «Геледваген» пропустил «Доджа» вперед и двинулся за ним. И не было больше тёрок. И воцарился мир. И восстановилась старая добрая привычная всем мерно ползущая пробка. И вся эта «лепота» образовалась, в общем-то, благодаря гибкости и пониманию текущих процессов отдельно взятыми людьми и их тяге к прикладной геометрии, в частности…

2012г.