Текст книги "Собрание сочинений. Пьесы"

IX

Город Москва. Следственный изолятор n. Комната для краткосрочных свиданий.

Злата, Вячеслав, Рая, Андрей, Валентин и Екатерина под присмотром младшего инспектора сидят напротив друг друга с телефонными трубками в руках. Их разделяет стеклянная стена.

Злата и Вячеслав смотрят друг другу в глаза, не поднимая телефонные трубки. Их окружают две пары.

Рая: Андрюша, я серьезно. Я боюсь заходить в подъезд. Они там ждут.

Андрей: Они просто пугают, Рай. Это такой способ вывести человека из себя…

Рая: И у них получается. Они за мной следят. А я что? Что я могу им дать? Я таких денег отродясь не видала… В больницу слегла на две недели с давлением. Думала, как страшный сон пройдет все. Нет, выписалась, а они тут как тут.

Андрей: Тебе надо обратиться к участковому…

Рая: Да я писала уже… Участковый приходил. Они ему сказали, что просто друга ждут и никакого отношения ко мне не имеют. Ну, мне так участковый передал… Хотя что-то мне подсказывает, они ему другое сказали…

Андрей: Да…

Рая: А знаешь, что учудили в последний раз?

Андрей: Что?

Рая: Замки соседям клеем залили… А мою дверь не залили. И так несколько раз они делали.

Андрей: Вот с***…

Рая: Да, вот все на меня огрызаться и стали… Я так скоро помру, Андрюша… Я там теперь как изгой… Даже Раиса Сергеевна перестала здороваться.

Андрей: А про замки участковому говорила?

Рая: Говорила. А он сказал, что заявление принимают при ущербе от трех тысяч рублей… А у меня ущерба вообще нет… А соседи молчат… Я сказала Раисе о своих мыслях про бандитов. А она ответила, мол, не вмешивайте ни нас, ни наших детей, ни наших внуков в свой кошмар. И все.

Андрей: Вот дела…

Рая: А я после этого всего и дверь боюсь закрывать на замок… Заклеють же… А я сама и открыть не смогу… Щеколдой пользуюсь…

Андрей: А Семка?

Рая: Не объявлялся… Мне, Андрюша, кажется, что не из банка звонили-то, а бандиты какие-то… Семка ввязался во что-то крупное… Раз мильон… А если квартиру продавать, куда я поеду? Кому я нужна?

Валентин: Давай не будем скандалить…

Екатерина: А как ты хочешь?

Валентин: Просто поговорим…

Екатерина: Да, надеюсь, это будет последний наш с тобой разговор…

Валентин: Не торопись…

Екатерина: Я тебя слушаю…

Валентин: Я знаю, что был неправ…

Екатерина: Знает он… Ну…

Валентин: У меня с ней ничего не было…

Екатерина: Тантрический секс?

Валентин: Я соврал тебе…

Екатерина: Ну, допустим…

Валентин: Я соврал тебе только в одном, сказав, что ее не знаю… Я знаю ее, знаю, чем она занимается… Но не более…

Екатерина: Бросила тебя, да? Один раз она здесь была?

Валентин: Ее здесь не было…

Екатерина: Ну, допустим…

Валентин: Мы познакомились с ней на мероприятии… Она какой-то баннер делала. Рисовала его под заказ.

Екатерина: Ну…

Валентин: Я работал с ней. Согласовывали макет изображения. Размеры всякие. Всю техническую ерунду. Вплоть до регистрации ее ИП, чтобы по безналу все провести.

Екатерина: Зарегистрировал?

Валентин: Да, зарегистрировал. Она клеилась ко мне, да.

Екатерина: Ну а ты?

Валентин: А мне безразлично.

Екатерина: Так уж и безразлично?

Валентин: Да.

Екатерина: Ну, хорошо.

Валентин: У нее ничего на меня нет. И все, что она могла тебе сказать, обыкновенная ложь женщины, которой отказали. Я люблю тебя, Катя. С ней у меня ничего не было. Ни с ней, ни с какой-то другой. Я хочу, чтобы ты мне верила.

Екатерина: А как, Валь?

Валентин: У нас у всех сейчас тяжелое положение. Но мы справимся. Я обещаю, что все будет хорошо.

Екатерина: Не будет, Валь… Я не верю тебе…

Валентин: Это все большое недоразумение, Кать. Одна огромная ошибка.

Екатерина: Ты только сегодня два раза уже соврал. Я у замполита вашей богадельни была. Он сказал, что приходила девчонка-то. К тебе… Или это тоже недоразумение? Огромная ошибка. Так это твоя ошибка, Валь. Одна большая ошибка. И деньги от выпускников детских домов, которые вы своей конторой себе присваивали, тоже ошибка? Это их вклад в будущее, да? В твое? Так твое, походу, предрешено… Это я теперь не знаю, как от тебя отмыться… От этих историй… А тебе то что? Ты, видимо, родился грязным… Не мы такие, жизнь такая? Ты не переживай… Я твоей Кате ничего не сказала… Еще воротится, может… Она тоже до последнего молчала… Но за нее ее ребенок сказал… Ты с ним на сноуборде катался… Он тебя помнит… Всего хорошего, Валь. Я все твои вещи сложила и к СИЗО подвезла. Я заплатила. Если не пропустят, а точно не пропустят, все на помойке будет. При выходе справа.

X

Город Москва. Следственный изолятор n. Комната для краткосрочных свиданий.

Злата, Вячеслав, Любовь, Марат, Рада и Валера под присмотром младшего инспектора сидят напротив друг друга с телефонными трубками в руках. Их разделяет стеклянная стена.

Злата и Вячеслав смотрят друг другу в глаза, не поднимая телефонные трубки. Их окружают две пары, одна из которых – глухонемая – общается на языке жестов.

Любовь: Я так ужасно выгляжу.

Марат: Нет, ты хорошо выглядишь.

Любовь: Проревела всю ночь.

Марат: Что случилось?

Любовь: Вчера ходила на спектакль «Женщина с витрины» в Театр Мимики и Жеста. И до сих пор не могу успокоиться.

Марат: Спектакль такой грустный?

Любовь: Спектакль очень грустный.

Марат: Это всего лишь спектакль. У тебя есть я. И у нас все будет хорошо.

Любовь: Я такое видела впервые.

Марат: О чем был этот спектакль?

Любовь: О человеке, о любви, о рамках и подлости жизни, жизни, которую создает человек.

Марат: Что тебя так тронуло?

Любовь: С самого начала я не могла сдержать слез. Герой – одинокий мужчина, обыкновенный человек, бегущий под стать городскому ритму. Он на бегу общается, работает и даже отдыхает, пьет кофе, ест, как кукла, как манекен. Этот длинный забег одиночества прерывается только ночью, во время сна. Каждую ночь во сне к нему приходит девушка мечты. В жизни он ее встретить не успевает – не хватает времени. Он покупает манекен, созданный по образу и подобию этой девушки, и начинает изображать жизнь с ней. Бездушный манекен никак не реагирует на мужчину. И лишь ночью, во сне, они меняются ролями. В определенный момент ты начинаешь путаться, кто из них живой человек, а кто манекен. И мне так стало грустно и одиноко. Я ведь даже дома продолжаю общаться с тобой.

Марат: Я очень тебя люблю.

Любовь: А человек боится признаться себе и другим в своих слабостях. А ведь это не слабости. Это наши настоящие чувства. И сидим мы теперь в домах, прячем эти слабости. А что нужно человеку? Любить и быть любимым.

Марат: Я полностью с тобой согласен.

Любовь: Человеку же больше ничего не нужно. Все остальное – обман и подражание. Я тоже тебя люблю, Марат. И я так жду, когда все это кончится.

Марат: Мы скоро снова будем вместе.

Рада: …Ты так меня забил…

Валера: Я?

Рада: Да… Ты такой жалкий, Валера, человек… Человечек…

Валера: Ой, не усугубляй.

Рада: А что ты мне сделаешь? Пошлешь за мной кого-нибудь? Да уж лучше так, чем терпеть…

Валера: Ну и зачем ты пришла к жалкому человечку?

Рада: А рассказать тебе хочу, как мне хорошо без тебя… И я больше тебя не боюсь…

Валера: Удобно тебе. Я бы тебе ножки-то подпилил…

Рада: Ты такой гнилой, Валер…

Валера: Зачем пришла?

Рада: Я набрала тебе пакет гнилых продуктов, чтобы ты наелся… Вкусно наелся… Тебе передадут… Ни в чем себе не отказывай…

Валера: Я тебя ими и накормлю… Мне недолго осталось здесь находиться…

Рада: Не, мне так не кажется…

Валера: Ну, мало ли что тебе кажется… Ты умом никогда не блистала…

Рада: Я так классно тра*** с Диденко…

Валера: Я спрошу у него, как это было… Ты ничего нового не расскажешь… Ты – бревно… Не женщина. Бревно.

Рада: Мы вернулись с Тая… неделю назад… Новый год отмечали там… У него нет ни жены, ни детей. Он в разводе. А дети не от него были, а от первого брака жены. И мы счастливы, Валерик… Я так хотела тебе это сказать, ты бы знал… И он тебя не боится… Тебя больше никто не боится…

Валера: Тебе понравилось?

Рада: Мне никогда не было так хорошо…

Валера: Годы для него не прошли зря?

Рада: Да, потеряла только я: потратила свои годы на морального урода…

Валера: Ну, это ведь тоже опыт, Радочка…

Рада: Гнилой опыт… Я до сих пор от тебя отмыться не могу… Трусь мочалкой… Трусь… И чувствую, как эта гадость сходит с меня…

Валера: Ну, ты бы сильно так не привыкала к хорошей жизни – падать больно будет…

Рада: Мне уже не будет больно, Валер… Так больно не будет… Я пришла, чтобы простить тебя… Но у меня не получается…

Валера: Простить меня?

Рада: Да… тебя… Но не могу… Я, как вспомню, в каком тумане жила… Так ты мне душу изуродовал…

Валера: Как вы, бабы, быстро переобуваетесь…

Рада: В какой тюрьме я жила… И как же я благодарна этой девчонке, которая написала на тебя заявление… Она с первого раза решилась на то, к чему я несколько лет шла… Секретуточка твоя, верный ты мой человечек… Я ведь каждый раз тебя оправдывала… Находила, что сказать… А вот сейчас не нашла. Я тоже написала заявление, Валер, в довесок к уже написанному. Так будет правильно…

Валера: Что?

Рада: Так будет правильно. Ты должен меня понять. Если когда-нибудь, хоть чуть-чуть, любил… Прощай…

Валера: Подожди, Рада…

Рада: Прощай…

Валера: Давай поговорим…

Рада: Это тебе еще очень повезло, что я решилась на это. Кто знает, скольких людей ты бы еще успел изуродовать, и сколько еще тебе могли бы начислить сверху…

XI

Город Москва. Следственный изолятор n. Комната для краткосрочных свиданий.

Марианна и Михаил разговаривают под присмотром младшего инспектора.

Марианна: В этот раз Светка вытащила меня аж в Karo.Vegas…

Михаил: Да что же ей все неймется…

Марианна: И, правда, больная баба. Закончила театральный в Ярославле, потом продала машину, чтобы отучиться в Академии Михалкова… Играет там шум за сценой и грезит ВГИКом…

Михаил: В постановке какой-то занята?

Марианна: Если бы… Смотри, какой баба дала круг, чтобы ворваться в мир кино… Вот теперь и таскает меня по всем этим родительским собраниям… Ну, я не жалею. Все лучше, чем дома сидеть…

Михаил: Конечно…

Марианна: Вытащила, значит, меня в Вегас… Там представлял какой-то режиссер, не помню, как его, свой фильм. Называется «Турецкое седло»¹⁴. Ну, он не новый: года два, наверное, фильму… Не суть.

Михаил: Не видел…

Марианна: Короче, наше время. Бывший кагэбэшник Ильич находится на пенсии и работает охранником… То ли оттого, что у него башка пробита, то ли от одиночества, он продолжает следить за теми, кто пробуждает в нем интерес. Причем он такой отмороженный: встает по советскому механическому будильнику, гладит брюки старым утюгом, прыская водой изо рта… Яички по утрам… В общем, полный набор маразматика… Так вот, въезжают в его дом новые соседи: молодая девчонка и парень. Музыканты. Она арии кричит по утрам, он гей, как положено… Русский артхаус. Ну вот, этот гэбэшник влюбляется в девку, в ее голос через стенку… Начинает за ней следить… и знакомится с другим миром. Миром искусства. Мать честная… В общем, от своего парня эта хористка натерпелась, а он ей еще и изменил с мужиком. Короче, так случилось, что гэбэшник убил его. Случайно вышло там, по факту так… Ну и все… Гэбэшник приходит на панихиду, а она поет арию в честь своего парня… Гэбэшник плачет… Но это еще не все, я же у тебя баба простая…

Михаил: Ну да, куда уж проще…

Марианна: Там потом круглый стол был, ну, для понимающих в кино… Все как обычно… Высказывали хвалу фильму, пели дифирамбы… О том, как искусство и любовь помогают узреть человеческие ценности. А микрофон по залу пошел… И тут очередь доходит до меня… А диалоги в фильме такие тупые, ну, просто тупорылые… Если их убрать, будет шедевр. Я, честно, дома без звука потом пересмотрела. И я, значит, взяла и ляпнула: «Если бы слова вырезали, я бы даже заплакала». Зал замолчал… Минута прошла, и тут как зааплодировали… А я в эту минуту чуть со стыда не сгорела: думала, закидают сейчас тухлыми яйцами… А они засвистели даже. В общем, словила звезду я тут.

Михаил: Ну, молодец…

Марианна: А я ж правда дома фильм пересмотрела, и таким смыслом все наполнилось… И никаких же лишних слов не нужно. Они вообще только мешают, эти слова… Вот как эти… Ну, я к тебе приходила, они рядом с нами сидели, молчали…

Михаил: Славка, что ли?

Марианна: Ну да, наверное… С девчонкой, с рыженькой. Глаза друг от друга прятали…

Михаил: Да, да… Так у него статей и эпизодов на роту солдат: и наркотики, и разбой, и рукоприкладство. О чем тут скажешь…

Марианна: Да?

Михаил: Ага… Увезли неделю назад… Он необщительный был, поэтому даже не знаю, куда…

Марианна: Ну да, он на этого гэбэшника похож… Только еще с волосами пока…

Михаил: Значит, Светка режиссером решила стать…

Марианна: Ну… Раз в кино не берут, будет снимать. Как говорится, если гора не идет к Магомеду, Магомед…

Михаил: Снимает кино. Понятно.

Примечания

¹ ст. 162, п. 1 УК РФ – разбой, то есть нападение в целях хищения чужого имущества, совершенное с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо

с угрозой применения такого насилия.

² ст. 176 – получение индивидуальным предпринимателем или руководителем организации кредита либо льготных условий кредитования путем представления банку или иному кредитору заведомо ложных сведений о хозяйственном положении либо финансовом состоянии индивидуального предпринимателя или организации, если это деяние причинило крупный ущерб.

³ ст. 109, п. 2 – причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей.

⁴ ст.159, п. 3 – мошенничество, совершенное лицом с использованием своего служебного положения.

⁵ ст. 159, п. 4 – мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере или повлекшее лишение права гражданина на жилое помещение.

⁶ ст. 264, п. 3 – нарушение лицом, управляющим автомобилем, трамваем либо другим механическим транспортным средством, правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств, повлекшее по неосторожности смерть человека.

⁷ ст. 111, п. 1 – умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, или повлекшего за собой потерю зрения, речи, слуха либо какого-либо органа или утрату органом его функций, прерывание беременности, психическое расстройство, заболевание наркоманией либо токсикоманией, или выразившегося в неизгладимом обезображивании лица, или вызвавшего значительную стойкую утрату общей трудоспособности не менее чем на одну треть или заведомо для виновного полную утрату профессиональной трудоспособности.

⁸ ст. 131, п. 1 – изнасилование, то есть половое сношение с применением насилия или с угрозой его применения к потерпевшей или к другим лицам либо с использованием беспомощного состояния потерпевшей.

⁹ Краткосрочное свидание в следственном изоляторе проходит через стекло. Для связи есть телефон, по которому можно говорить. Он предусмотрен для тех случаев, когда в комнате одновременно происходит несколько свиданий.

¹⁰ «Текст» – кинокартина К. Шипенко по роману Д. Глуховского (2019 г.)

¹¹ «Верность» – кинокартина автора и режиссера Н. Сайфуллаевой (2019 г.)

¹² Анна Сниткина – стенографистка, жена Ф. М. Достоевского

¹³ «Игрок» – третий по счету роман Ф. М. Достоевского

¹⁴ «Турецкое седло» – кинокартина автора и режиссера Ю. Разыкова (2017 г.)

Пьеса «ЗАЛОЖНИКИ»

Действующие лица

Рома – 6 лет, воспитывается бабушкой и дедушкой

Светлана – 61 год, бабушка Ромы, доярка

Валентин – 67 лет, дедушка Ромы, бригадир колхоза (отличительная черта: шрам на лице)

Генрих – 35 лет, унтерштурмфюрер

Томас – 42 года, католический священник

Советский солдат – 20 лет

Советский офицер – 37 лет

I

1943 год. Деревня N Смоленской области. Действие пьесы происходит в кухне старого деревянного дома (избы). По периметру стен – кухонная утварь. В центре помещения – деревянный стол, скамья, табурет. Справа – печь. Слева – умывальник, окно с обзором на центральную улицу деревни. В комнате находятся двое: бабушка (Светлана) и внук (Рома). Рома стоит напротив окна и смотрит на улицу в ожидании дедушки (Валентина). Светлана сидит за кухонным столом.

Из окна видно несколько проезжающих немецких мотоциклистов. Деревня оккупирована немецкими войсками.

Светлана: Рома?

Через некоторое время Светлана повторяет.

Светлана: Рома?! Оглох, что ли? Поди уже от окна. Кому сказала? Что ты там нашел?

Рома: Ничего…

Светлана: Ну и поди тогда. Зашторь…

Рома: Ба?

Светлана: Что? Принеси лучше дров с сарайки. Накинь только на себя что-нибудь, а то простудишься.

Рома: Сейчас принесу. Ба, а что теперь будет?

Светлана: Я почем знаю. Живы, и слава богу (крестится.) Что тебе еще нужно?

Рома: А где дед?

Светлана: На собрании…

Рома: А когда он придет?

Светлана: Скоро придет. Рома?

Рома: Иду я, иду…

Рома, хромая на правую ногу, надевает куртку, обувается, открывает входную дверь, уходит. При выходе встречает дедушку и немецкого офицера (Генриха). Валентин знакомит Генриха с внуком. Все герои заходят в комнату. Генрих свободно говорит на русском языке, но с небольшим акцентом. Валентин теребит волосы Ромы и пропускает его вперед.

Валентин: А это внучок мой, Ромкой звать. Жена моя – Светлана.

Генрих: Здравствуйте, Светлана. Добрый день, Рома. Меня зовут Генрих.

Рома молча кивает Генриху в знак приветствия.

Светлана: Здравствуйте.

Валентин: Света, подай чай. Все неси. Да поживее.

Генрих (Валентину): А где родители?

Рома занимает прежнее месте у окна.

Валентин: Да матушка его, дочка моя, при родах скончалась. Ничего поделать не смогли. Папашка на войне. (Продолжает говорить шепотом, так как Валентин и Светлана скрывают от внука факт смерти его отца.) Погиб. И похоронка имеется.

Генрих: А что с ногой?

Валентин: Собака покусала.

Рома: Напоролся.

Валентин: Собака дворовая, соседская, игрючая, зараза, сильная. Зажала в пасти ногу и не заметила, как прокусила.

Генрих: Отец-то где? (Генрих спросил мальчика, где находится его отец, но при вопросе не произнес слово «умер». Так он решил перепроверить слова Валентина о том, что отец Ромы погиб.)

Рома: На войну ушел.

Валентин: Сейчас. Вот. Карельский фронт. (Находит похоронку, передает Генриху, чтобы тот ознакомился с документом.)

Генрих: Подойди ко мне. Ждешь отца?

Рома смотрит на Валентина, словно ждет одобрения на дальнейшее действие.

Рома: Жду.

Валентин: Иди-иди. Не обидят.

Генрих высунул из сумки шоколад и протянул его Роме.

Генрих: На, это тебе. Ешь.

Рома отрицательно покачал головой.

Генрих: Не бойся.

Рома: Я не боюсь.

Валентин: Рома, это подарок. Света?

Светлана: Не хочет он есть. Я-то что?

Генрих развернул шоколадку, отломил дольку, сунул себе в рот, начал жевать. После этого снова протянул шоколад Роме. Светлана тем временем продолжила накрывать на стол.

Валентин: До чего ж судьба витиевата. Светлана, помнишь я тебе рассказывал, что в Первую мировую был в плену у немецкого фермера? По колхозу помогал, работал. Я же рассказывал тебе? Чего стоишь, как неживая? Так вот, Света, сейчас перед тобой сын того самого фермера – Генрих. В последний раз я видел его вот таким маленьким. (Показывает, поднося ладонь на уровень бедер.) Вот точь-в-точь Ромка наш.

Ромка, возьми шоколад. Еще неизвестно, где и когда теперь его попробуешь.

Светлана: Да-да, бери, Рома. Угощайся.

Рома взял шоколадку, положил в рот. Не жует.

Валентин: Днем я помогал по хозяйству, а вечером у меня было свободное время. Тогда я и начал учить Генриха русскому языку. Уж очень ему наш язык нравился. И пригодился.

Генрих: Да, Валентин, все так.

Валентин: А я, Генрих, до сих пор вспоминаю, как батька-то твой меня из лагеря военнопленных забрал к себе хозяйством заниматься. Неизвестно, выжил бы я, если б в лагере остался. Откормил, отпоил он меня, за свой стол посадил. Вспоминаю добрым словом старика твоего. Строг был, сердечен, зачастую, но дело свое любил и вел.

Генрих: Ну и хорошо.

Валентин: Ну, в общем, здесь, Генрих, можно жить. Правда до вас самолеты в небе, как мошка, кружили, мы в подполах с неделю провели. Благо погреб теплый. А самолеты эти своими ударами все крыльцо разбомбили. Ну, ничего, скоро восстановлю, с божьей помощью. А в остальном вид из окна на центральную улицу – пожалста. Слева будет расположен пост вашей охраны, как оговаривалось. Тумбу и кровать можем прямо здесь и поставить. Эта комната самая теплая, мы зимой всей семьей сюда переходим. А на нас не смотри даже. Мы разберемся. Места много, дом у нас большой. Каждому будет угол.

Генрих (Светлане): А вы чем занимаетесь?

Валентин: Доярка у меня Света. Молоко каждый день свежее. По утру. Все как надо у нас: печь, дров полный сарай, погреб здесь же, под дорожкой.

Генрих: Ясно.

Генрих собирается уходить, встает.

Валентин: Да что ж ты встал-то. Присядь. Очахни с дороги. Расскажи лучше, как отец поживает. Чем занимается? Мы, когда работали с ним на ферме, вот такущий буряк выращивали. (Показывает.) Больше кило в плоде. Брашка какая с него, Свет, ты не поверишь. Я такой браги нигде не пил. Нюхать можно. И не воротит, словно вино. Часто вспоминаю, Генрих, отца твоего. Даже навестить хотелось. Вот зло должен держать на все, что приключилося со мной. Но не на отца твоего зло. А на войну, на лагерь… Ну а теперь ты расскажи. А то я, как начну говорить, не остановишь. Как дела у старика?

Генрих: Так убили его, Валентин.

Валентин: Как убили?

Генрих: Да просто взяли и убили. Ладно, Валентин, я пойду в школу. Очень много дел. Еще подумаю, где остановиться.

Валентин: Да что же тут думать!

Генрих: Спасибо, Валентин. До свидания.

Светлана: До свидания. Не поели ничего только.

Генрих уходит. Рома выплевывает шоколад.

Валентин (Роме): Ну что ты делаешь? (Светлане.) А ты что? Как перед припадком!

Светлана: Да есть от чего же…

Валентин: Да есть от чего же! Это нам еще повезло. Тут как посмотреть. И не надо мне ничего говорить. Я для вас это сделал!

Светлана: А люди?

Валентин: Что люди? А ты, Ромка, больше так не делай. Дают – бери, бьют – беги.

Рома: Нет!

Валентин: Что нет? Что вы на меня, как на врага смотрите? Что вы хотели, чтобы я сделал? Рассказываю, как все было! Собрали нас, кто пришел, не сбежал, не попрятался. Генрих представился. Сразу, я подчеркиваю, сразу всех людей успокоил. Так и сказал, что никто у нас ничего не отберет: ни дом, ни хозяйство, ни работу.

Светлана: А ты уши и развесил…

Валентин: Спросил, кто председатель колхоза. А наш председатель, крыса партийная, сбежал с семьей с отступающими войсками. Так и доложили.

Светлана: Уже докладываете…

Валентин: Тогда он спросил, есть ли из присутствующих бригадиры. Я руку и поднял. Так мне и сказали: «Будешь назначен старшим». Генрих подошел ко мне, спросил имя, фамилию. Долго на меня смотрел. Все насторожились. И вдруг он вспомнил меня. По шраму на лице вспомнил. А я его признал не сразу. Лет-то прошло!.. Он вон, как Ромка, был. А потом он спросил меня, не воевал ли я в Первую мировую. Ну вот я и признался. И так дальше.

Светлана: Может быть, стоило не признавать, Валя?

Валентин: Молчи лучше. Не знаешь, что говорить, молчи. Никто нас не тронет. Солдаты будут проживать в центральных зданиях. Некоторые – в школе, другие – по домам. Выбрали несколько приличных домов. Распределились. Сейчас пойдем описывать имущество колхоза. Генрих заявил, что колхоз под роспуск не пойдет, а будет переименован в коллективное хозяйство. Шесть дней в неделю работаем, воскресенье – выходной. И платить будут! Немецкими деньгами! А сейчас нужно все описать, сверить. Ромка, одевайся!

Рома: Я никуда не пойду.

Валентин (Роме): И про ногу не говори. А то в этих окопах и ляжем все. Заруби себе на носу: тебя покусала соседская собака Найда! Повтори, что я сказал.

Рома: Нет.

Валентин: Рома, повтори, что я сказал.

Рома: Нет!

Валентин: Смотри у меня. Я с тобой не играю, Рома! Мы можем очень за это поплатиться! Одевайся!

Рома: Я никуда не пойду.

Валентин: Ну и сиди тогда да помалкивай, партизань на кухне, под бабкиной юбкой. Света, мы придем поздно. Нас нужно будет встретить. Генрих может быть не один. Будь готова. По времени не скажу. В общем, жди.

Светлана: Ой, Валя… пропадем.

Валентин: Молчи. Оба молчите. А если язык за зубами не держится, сто раз подумайте, прежде чем сказать. Послушней нужно быть. Послушней. Нет больше выбора. И никогда не было, ежели вдуматься. Теперь каждый сам за себя.

Валентин обращает внимание на шоколад, который выплюнул Рома.

Валентин: И уберите это с полу. Не позорьтесь. И ждите нас.