Текст книги "Урожденный дворянин. Рассвет"

– Да вы издеваетесь тут надо мной?! – загрохотал гендиректор «Саратовоблжилстроя». – Благоволите! Извольте!.. Дурака во мне увидели, а?! Я спрашиваю: это что такое?! – он ткнул пухлым пальцем по направлению к сгрудившимся вокруг неподвижного асфальтоукладчика рабочим.

– А это мы дорогу восстанавливаем, – охотно ответил Двуха. – Чтобы, значит, с областным центром сообщаться удобнее было. У нас восемьдесят процентов продукции в Саратов идет. Да и местным жителям полегче станет. Студенты, например, на место учебы смогут на велосипедах добираться, а не в автобусе трястись вкруговую. Шестнадцать километров – это не пятьдесят…

Двухе не удалось договорить. Никита Ильич Карпов подпрыгнул, взмахнул руками:

– Дорога?! – взвизгнул он. – Где вы здесь дорогу видите? Кто-нибудь здесь дорогу видит?

– Самовольное сооружение… – шепотом подсказал мэр Налимов.

– Вот именно – самовольное сооружение! Кто вам разрешил тут хозяйничать, щенки? Если каждый сопляк будет где попало строить что вздумается – не считаясь с планами градостроительства, что тогда получится? Развел тут анархию! – обрушился Никита Ильич на склонившего повинную голову мэра Налимова. – Как они у тебя на башке ничего не построили!..

– Анархия недопустима ни в каком деле, бессомненно, – вступил Олег. – Тем паче в градостроительстве. Но дорога действительно необходима. И проект по ее созданию утвержден в самых высоких инстанциях. Только не осуществляется в должной мере по причине лютого сребролюбия и преступного небрежения своими обязанностями. А мы напросте довели начатое вами дело до логического завершения.

Карпов на минуту потерял дар речи. Свита его замерла, разинув рты.

– По… по какой причине? – Никита Ильич наконец обрел возможность говорить, впрочем, заикаясь. – Ты… ты соображаешь, сопляк, кто перед тобой стоит?!

– Да обыкновенный ворюга, – бесстрашно брякнул Двуха. И Карпов онемел вторично.

– Вы с ума посходили, ребята? – простонал Иван Арнольдович. – Вы хоть понимаете, что творите? Зачем вы так?

– Зачем? – переспросил Олег. – Напросте мы хотим жить по закону и совести.

– Мы в Кривочках поселились, – добавил Двуха, – поэтому это теперь наш город.

– И за все, что здесь происходит, несем полную ответственность – тоже мы, – сказал Сомик.

– Ваш го-оро-од?! – вылупил глаза Никита Ильич. – С хрена ли он ваш? Вы что… совсем, что ли, ненормальные? Никогда ничего вашего в этой стране не было и не будет! – громко отчеканил он. – Это наш город! Вот он!.. – Карпов так резко отмахнул рукой в сторону мэра Кривочек Ивана Арнольдовича, что нечаянно шлепнул того внешней стороной ладони по лицу. – Вот он поставлен за городом смотреть! Ему, значит, и решения принимать, и ответственность нести! А вы кто? Кто такие? Да – тьфу, никто! Грязь из-под ногтей!

– Все-таки за словами-то следить неплохо было бы… – небрежно заметил, игранув скулами, Двуха.

– Иван Арнольдович прескверно справляется со своими обязанностями, – спокойно сообщил Олег. – К большому нашему сожалению. Посему ко времени следующих выборов мы намерены позаботиться о более достойной кандидатуре в мэры.

Карпов в третий раз утратил дар речи. Закатив глаза, он картинно схватился за сердце.

На трассе показался экскаватор. Трое витязей удивленно переглянулись. Кажется, такого поворота событий они не ожидали. А Карпова, хрипло отдувающегося, не могущего произнести ни слова, свита под руки отвела в сторону. Похожий на краба начальник охраны подбежал к нему, быстро-быстро зашептал на ухо. Никита Ильич яростно закивал, отмахивая рукой, точно рубил что-то в воздухе. Начальник охраны отскочил было от Карпова, но тотчас вернулся к нему:

– И депутата? – громче, чем до этого, спросил он.

Карпов снова рубанул рукой.

Крабоподобный совсем по-разбойничьи свистнул. Охранники немедленно взяли витязей в плотное кольцо. Витязи, правда, никакого беспокойства по этому поводу не выказали. Их занимало другое.

– Никита Ильич, вы серьезно, что ли, с экскаватором? – выкрикнул Карпову Сомик.

– Никаких самовольных сооружений на нашей земле нет и не будет! – откликнулся кто-то из копошащейся вокруг Карпова чиновничьей кучки. – Все, что вы тут нагородили, немедленно уничтожат!.. А с вами…

– Пожалеете, падлы, что на свет родились! – проорал прорезавшимся вдруг голосом Никита Ильич, вскидываясь на заботливо держащих его руках.

– Да бред какой-то, – посмотрев на Олега, произнес Двуха. – Анекдот! Я правильно понял: он собирается овраг обратно раскапывать?

– Я уж грешным делом подумал, что ничем меня наши власти не удивят, – сказал Сомик. – Поторопился. Эй, руки убери, – отстранился он от наступавшего на него начальника охраны. – У меня вообще-то депутатская неприкосновенность!

– А к вам никто и не думает прикасаться, Евгений Борисович, – ласково сказал крабоподобный и ловко выхватил пистолет из кобуры. – Пожалуйте к нам в машину. Нужно проехать в одно место, потолковать. А вы кто у нас будете? – осведомился он у Трегрея, направив ствол пистолета на него. – К вам-то прикасаться законом не запрещено?

– Хорошо, что спросили, – спокойно ответил Олег. – Я – урожденный дворянин. И обязан уведомить вас в этом, чтобы вы знали, с кем будете иметь дело.

– Всенепременно примем во внимание, – быстро наладившись на такой же тон, пробормотал начальник охраны.

– А я – пацан простой, – громко заявил Двуха. – Меня трогайте сколько угодно, я не против. Только учтите, я в обратку тоже потрогать могу…

В подтверждение своих слов он перехватил метнувшийся к нему кулак и сильно дернул руку нападавшего на себя и вверх. Охранник с криком взвился в воздух и, словно вытащенная из воды рыба, пролетел над головами своих товарищей. Рухнул оземь и больше не шевелился.

В ту же секунду Сомик молниеносным рывком отобрал пистолет у начальника охраны и смял оружие в руке, будто оно было не стальным, а пластилиновым. Глаза начальника охраны еще сильнее выкатились из орбит, отчего его сходство с крабом усилилось многократно.

На Олега бросились с разных сторон сразу четверо. Трегрей встряхнулся, расшвыряв здоровенных парней, как брызги.

На том схватка и кончилась. Кольцо вокруг витязей распалось полудесятком отдельных суетящихся фигурок. Трегрей небыстро двинулся навстречу экскаватору, сползшему с трассы. Охранники шарахнулись с пути генерального директора компании «Витязь».

– Куда ты? – позвал его Сомик, но Олег не ответил.

Упруго такнул пистолетный выстрел. Двуха, прыгнув к стрелявшему, отобрал пистолет и, сцепив от натуги зубы, разорвал оружие надвое.

– Еще кто-нибудь шмальнет, руки переломаю!.. – выкрикнул он. – Я не шучу.

– Чего делать-то, шеф? – с хорошо заметными истерическими нотками в голосе обратился один из охранников к своему начальнику. – Это ж… что они творят?.. Это ж… уму непостижимо!..

Крабоподобный был, видимо, человеком неглупым. По крайней мере, ситуацию он оценил верно.

– Отходим! – скомандовал он.

– Весьма разумно, – похвалил Сомик.

– Только волыны оставьте, – присовокупил Двуха. – А то кто вас знает, с перепугу пуляться начнете. А на мне костюм новый. Бросай волыны, задрыги!

– Н-не имеем права… – Начальник охраны, дрожа выпученными глазами, встал перед ним – на безопасном, впрочем, расстоянии. – Оружие ведь… под расписку получено…

– Потом заберете, – безапелляционно объявил Двуха. – Никуда оно не денется, слово даю. Отойдите на полсотни шагов и стойте смирно, пока не получите дальнейших распоряжений.

Начальник охраны беспомощно оглянулся. Чиновники в полном составе резво бежали к своим машинам.

– От меня – распоряжений, – уточнил Двуха.

– Раненых дозволите забрать?

– Что мы, звери, что ли? Забирайте, конечно.

Олег остановился. Экскаватор, не доехав до него всего нескольких метров, вдруг тоже затормозил.

На виске Трегрея вспухла синяя жилка.

Через лобовое стекло кабины экскаватора было хорошо видно, как лицо водителя – только что тревожно сосредоточенное – вдруг обмякло, точно водитель этот уснул с открытыми глазами. Но тело его продолжало двигаться: ноги нажимали на педали, руки перебирали рычаги.

Экскаватор развернулся и, угрожающе задрав ковш, поехал в обратном направлении, все набирая скорость. Он добрался до автомобилей скорее, чем туда добежали чиновники. А добравшись, принялся методично крушить чиновничий автопарк – чудовищный ковш раз за разом вздымался и опускался, знаменуя каждое поступательное движение звоном стекла и металлическим скрежетом. Когда все шесть дорогих иномарок были превращены в бесформенные лепешки, экскаватор замер. Занесенный для очередного удара ковш застыл в остывающем вечернем воздухе. Минутой позже (чиновники, не осмелившись предпринять ни единой попытки остановить вакханалию, вразнобой вскарабкались на трассу и пешком припустили по ней в сторону города) – минутой позже из высокой кабины экскаватора выкатился водитель.

Схватив себя за волосы, он закружился, поминутно приседая, вокруг учиненного им же разгрома. При этом он отчаянно вопил:

– Это не я! Не я виноват! Я не хотел!.. Гипнотизеры заставили!..

– Олег? – шагнул к Трегрею Сомик.

Трегрей разрешающе кивнул. Лицо его было бледно, на лбу крупными каплями выступил пот. Но синяя жилка не билась больше, она исчезла, растворившись под кожей, снова став невидимой.

– Представление окончено! – тут же позвал Двуха послушно стоявших в сторонке охранников. – Берите стволы и валите отсюда!

Проследив, как парни, опасливо косясь на страшных витязей, разбирают сваленные грудой пистолеты и по одному ретируются к трассе, Двуха отступил к Олегу.

– Круто было! – искренне признался он. – Давненько мы так не веселились!

– Слишком круто, – сказал Сомик, внимательно посмотрев на Трегрея. – Ты вроде никогда не был сторонником подобного рода… устрашительных акций? До сих пор мы только защищались, никогда не переходя в наступление.

– Все меняется, – сказал Олег. Он поднял руку, как-то странно повел ею, словно нащупывая что-то в воздухе, и вдруг улыбнулся. – Вы не чувствуете, соратники? Все меняется. Мир меняется.

– Теперь власти нам точно жизни не дадут! – весело проговорил Двуха.

– Значит, пришла пора самим становиться властью, – ответил на это Трегрей.

Сомик секунду подумал.

– Ага! – просияв, сказал он. – Вот оно что! Это – получается – мы официально объявили о начале военных действий?

– Вестимо, – произнес Трегрей.

– Значит, насчет того, что мы своего кандидата на пост мэра выдвигать будем, ты не шутил?

– Было похоже, что я шутил?

– Да нет… К тому все и шло, честно говоря. С этим Налимовым все равно каши не сваришь. Под ногами только путается.

– И кого предполагаешь?

– Пересолина, – уверенно ответил Олег.

– Нормально, – одобрил Двуха.

– Так-то, если здраво рассудить, лучшего мэра мы и не придумаем, – чуть помедлив, согласился и Сомик.

Двуха развернулся к испуганно притихшим рабочим:

– А где обещанные аплодисменты?

Прожаренный солнцем мужик на асфальтоукладчике со стуком захлопнул рот и, сдвинув на затылок оранжевую каску, неловко ударил в ладоши.

Глава 2

– Странно, что так тихо, – проговорил исполнительный директор ЗАО «Витязь» Игорь Анохин. – Подозрительно тихо.

Это утверждение совсем не соответствовало действительности. За окнами кривочского офиса витязей оглушительно пульсировала бодрая электронная музыка – аж стекла, вибрируя, позвякивали. В такт этой пульсации ночные городские сумерки то вспыхивали, то гасли разноцветными огнями.

– Неделя прошла с тех пор, как мы эту банду толстопузую разгромили, а все тихо, – добавил Двуха. – Удивительно, да?

– Любопытно, – пошевелившись за столом перед компьютерным монитором, согласился Олег. Щелкнул мышкой, и из принтера один за другим выползли несколько листов с какими-то сложными чертежами. Олег разложил перед собой эти чертежи, углубился в их изучение.

– Чего ты сам мучаешься с палестрой? – покосился на чертежи Двуха. – Поручи какому-нибудь дельному архитектору, он тебе вмиг все сделает. У профессионала-то лучше получится.

Олег мотнул головой.

– Профессиональный архитектор здесь только навредит, – сказал он.

– Объяснил бы ему нормально, не навредил бы… Да хоть кому бы объяснил, чего ты добиться хочешь! Что мы строим? Палестру! Школу героев! Родовое гнездо для постигающих Столп Величия Духа. Учебное заведение закрытого типа. Фундамент, стены, крыша – что еще нужно? А ты все выпендриваешься. Штуковин всяких понатыкал, вертишь их туда-сюда, новые заказываешь, старые переделываешь. Рабочие смеются: в конструктор, мол, играем; проезжающие останавливаются сфоткаться…

– Мог бы объяснить – объяснил, – тихо сказал Олег и потер ладонями глаза. – Самому себе не могу объяснить. Тут только почувствовать надо.

– Что почувствовать?

– Сплетение энергетических потоков, – ответил Трегрей. – Энергетическую оптиму, позволяющую активизировать скрытые ресурсы человеческого организма. Вот ты сколько постигал первую ступень Столпа? Больше двух лет. А при наличии энергетической оптимы был бы способен постичь ее за несколько месяцев. Представляешь, сколько молодежи мы сумеем обучить в самые краткие сроки?

– В Академию наук тогда запрос отправь.

– Боюсь, здешняя Академия наук ничем мне поспособствовать не сможет.

– Дались они тебе, эти потоки и эта оптима… – проворчал Двуха. – Ночь на дворе уже… Может, по домам? Мансур сам за всем приглядит…

– Еще немного, – кивнул Олег. И снова зашуршал своими чертежами.

Двуха отошел к окну, посмотрел вниз. Грохот музыки на несколько мгновений смолк, и эта пауза немедленно взорвалась восторженным ревом толпы.

– Не, общественный резонанс, конечно, это самое… имеет место быть, – вернулся Игорь к первоначальной теме разговора. – Слухи всякие… В инете даже видосы ходят – как мы охрану раскидывали, как экскаватор орудовал. Правда, мутные видосы, некачественные, хрен там что подробно разглядишь. Все-таки работяги снимали на свои звонилки, а не какие-нибудь сам-себе-режиссеры с нормальной техникой. А вот официальной реакции как-то не слышно. Ну, ментов-то хотя бы Карпов на нас мог натравить – за уничтоженные тачки? И ведь этого нет. Странно, ага?

– Любопытно, – снова кивнул Олег.

Музыка за окнами снова оборвалась. Усиленный динамиками профессионально-развеселый голос протрубил:

– Дорогие жители нашего славного города Кривочки! И-и-и снова хочу поздравить всех нас с Днем города, пожелать нам с вами здоровья и процветания!..

– У-у-у-а-а-ы-ы!.. – завыла толпа.

– Сейчас нас ждет выступление детско-юношеского танцевального коллектива «Веснушки»! Ребята исполнят зажигательную композицию «Веселый паровозик»!

– Э-э-у-у!..

– Потанцуем, хорошие мои!.. – жизнерадостно предложил разбитной ведущий. – Но прежде чем пуститься вместе с вами в пляс, позвольте мне еще раз напомнить… О невероятном! Умопомрачительном! Сумасшедшем!.. Сюрпризе, который ждет нас в конце этого незабываемого вечера! Да! Да!.. Для вас споет великий!.. Неповторимый и единственный!.. Легенда отечественной рок-музыки! Александр Гуревич и его «Война Миров»!

Людской рев, вой, свист и визг, свившись в тугой ком, взметнулись вверх и ударили по окнам офиса с такой силой, что Двуха даже отшатнулся, словно боясь, что стекла не выдержат и взорвутся снопом осколков.

– А сразу после «Войны Миров»!.. – Голос ведущего едва было слышно за шумом толпы. – Традиционный салют!..

– До сих пор не верится, – сказал Двуха, возвращаясь к столу. – Сам Гуревич у нас в Кривочках! Наверно, не он все-таки… Наверно, двойник его. Лицензию купил и шпарит по провинции. Будет тебе реальный Гуревич в нашу деревню заезжать! Чтобы просто на Дне города сбацать!..

– Почему бы и нет? – пожал плечами Трегрей. – Музыканту, миновавшему пик популярности более тридцати лет назад, разве гоже привередничать?

– Так-то оно, конечно, так. Тем более что Гуревич сейчас уже не столько заслуженный рокер всея Руси, сколько икона оппозиции. Активный борцун с нынешней властью. И выступает он чаще не просто так – песенки попеть, а в рамках какой-нибудь очередной оппозиционной акции. Но все равно же – легенда! Где он, и где наши Кривочки… Неужели не понимаешь?

Двуха вдруг уставился на Олега.

– Ну-ка? – попросил он. – Можешь вспомнить хотя бы строчку из какой-нибудь песни «Войны Миров»?

– Я совершенно не знаком с творчеством этих музыкантов.

– Ни единой строчечки?

– Увы.

– Вот! – с дурашливой торжественностью выстрелил пальцем в потолок Двуха. – Сразу видно человека не отсюда. Хоть иностранца, хоть… иномирца. Палитесь, господин иномирец. Сильнее, чем из-за этих ваших словечек, от которых почему-то все никак не избавитесь… Я-то весь этот рок как-то не очень… не воспринимаю, короче говоря. Мне другая музыка нравится, попроще, подушевнее: чтоб про жизнь, про людей, про любовь, про тюрьму… Но все равно – пару-тройку песен «Войны Миров» по памяти напеть смогу. И всякий, кто в России с детства жил, кто по-русски говорит, сможет. Куда деваться, если с детства из каждого утюга долдонит?..

Отворилась дверь, и в комнату боком протиснулся громадный Мансур, немедленно заполнив собой едва ли не половину всего пространства. Руководитель частного охранного предприятия «Витязь» был хмур и озабочен:

– Не спится вам, э?

– Энергетические потоки ловим! – откликнулся Двуха. – Энергетическую оптиму выслеживаем. Не до сна нам!

– Все сделано, – устало потирая мощную шею, отрапортовал Мансур. – Центр города на квадраты разбили, каждый квадрат пятерка ребят контролирует. Ребята тренированные, каждый не менее года Столп постигает, у каждого первая ступень, новичков не брал. А то шайтан его разберет, что творится, мамой клянусь!.. – съехал он с делового тона на доверительный. – Понаехали из Саратова толпы волосатых, бухают, песни орут, все Гуревича своего требуют. Площадь бутылочным стеклом и окурками посыпана, как сочинский пляж. К местным цепляются, а местные – к ним. Восемь раз уже драки разводили.

– А менты? – поинтересовался Двуха.

– А что менты? Своих не трогают. А кое-кого из пришлых, кто не слишком опасно выглядит, шмонают и штрафуют прямо на месте. Натурой штрафы берут. Участковый с помощником уже так наштрафовались, что сами друг другу в волосья вцепились, старые обиды вспомнили – они ж двоюродные братья. Я их в опорном пункте запер.

– За торговыми точками наблюдение ведется? – спросил Олег.

– Само собой. В каждом магазине наш человек стоит, смотрит, чтобы спиртное не отпускалось – ровно с двадцати двух ноль-ноль стоит, как полагается. Ко дворам дяди Пети, Егорыча, Симонихи и Анзорика… ну, там, где самогоном торгуют, тоже люди приставлены. Сейчас половина второго, да? Так вот дядю Петю с десяти до часу уже трижды штурмом брали, Анзорика – два раза.

– Ну наро-од!.. – со смехом протянул Двуха.

– В общем, справляемся, – подытожил Мансур. – Пока ничего серьезного. Только замначальника местного ГИБДД на машине пьяный в ограду нашего ателье въехал. Как нас увидел, бежать пытался. Задержали. Нетрудно было, он на четвереньках бежал…

– Там камеры видеонаблюдения стоят, – припомнил Двуха. – Не отвертится теперь… – Он вдруг насторожился и шагнул к окну. – Еще подъехал кто-то. На трех машинах.

Через минуту со словами:

– Вы не поверите, кого я вам привез! – в комнату влетел ликующий Сомик.

Следом за Женей ловко втиснулся спиной вперед мужичок, непрестанно и сочно щелкающий громоздким фотоаппаратом, а за мужичком с достоинством вплыл, озаряемый частыми вспышками, собственной персоной легендарный рок-музыкант Александр Гуревич, коего без труда можно было опознать по седой, кольцами закрученной бородке, по знаменитой кучерявой шевелюре, напоминавшей воронье гнездо, и невесть как держащейся на пегом этом гнезде не менее знаменитой шляпе с акульими зубами на тулье. Зубы, как всенародно известно, легенда, слывшая еще и признанным авторитетом в сфере подводной охоты, добывала самостоятельно.

Секундой позже в помещение ввалилась галдящая ватага косматых, вычурно разодетых старцев – это, видимо, были музыканты «Войны Миров» в окружении особо приближенных поклонников. В общем, в офисе стало так тесно и шумно, что Мансур, чтобы никого ненароком не раздавить, предпочел, наскоро попрощавшись, ретироваться.

– Вот это да! – ахнул Двуха. – Сам Гуревич!.. Слышь, дружище! – тут же ухватил он за воротник фотографа. – Ну-ка, щелкни меня с ним!

Впрочем, оказавшись в непосредственной близости от легенды, Игорь опомнился и неумело засмущался:

– Позволите, Александр Максимович?

Александр Максимович величаво позволил. После чего, пока Двуха бестолково гомонил, требуя у фотографа немедленно скинуть ему получившуюся фотографию на телефон, отыскал глазами поднявшегося из-за стола Трегрея:

– Вот вы какой, Олег Мор-рисович! Я вас сразу узнал! – «Р» у легенды рок-музыки выходило удлиненно рыхлым, на французский манер.

– Будь достоин, – поклонившись, произнес Олег.

Гуревич на мгновение опешил:

– Кто? Я?.. Х-хорошо, буду… – Но сразу взял себя в руки, протянул Олегу сложенную лодочкой ладонь, и, не удовлетворившись рукопожатием, крепко обнял. – Невыр-разимо рад познакомиться! Столько слышал о вас! Я, Олег Морисович, искренне счастлив, что в России остались еще люди, стремящиеся жить не по лжи, но по совести! Такие, как мы с вами!.. – Гуревич, не отпуская Трегрея, все обнимая его за плечи, развернулся к почтительно притихшей аудитории. – Жить не по лжи, но по совести! – громко и раздельно заговорил он. – Возможно ли это в нашей несчастной стране? В стране, где малая часть населения – мерзавцы, прогр-рызшиеся к кормушке – жирует с откатов, а ограблямое большинство – дураки и трусы – молчит, потому что боится потерять то немногое, что имеет? В нашей стране, оболваненной лживой пр-ропагандистской прессой, где…

Гуревичу передали гитару, и речь его, явно заранее сочиненная и старательно заученная, органично перетекла в песню. Трегрей отошел в сторонку и был тут же перехвачен неким молодым человеком в скромной серой рубашке и серых же брюках, незаметно проникшим в помещение офиса вслед за шумной ватагой.

– Олег Морисович, – сверкнув очками, шепнул молодой человек. – Можно вас на минутку?

– Извольте, – ответил Олег.

– Вот сюда, на диванчик, здесь попросторнее…

– Задушен сатр-рапом и палачом!.. – раскатисто грассировал Гуревич под гитарное бряканье, – многостр-радальный р-русский народ!..

Косматая ватага умильно внимала, не мешкая, впрочем, расставлять на столе фигурные бутылки с дорогим алкоголем, с треском распаковывать упаковки мясных и сырных деликатесов.

Усевшись рядом с Трегреем, молодой человек интимно похлопал его по колену:

– Вы, Олег Морисович, человек занятой. Поэтому не буду излишне отвлекать, позволю себе сразу перейти к сути нашего предложения. Предложения, от которого трудно отказаться…

– Чьего предложения? – уточнил Олег.

Молодой человек хихикнул:

– Простите, забыл представиться… Рудольф. Вот моя контактная информация. – Он сноровисто всунул в нагрудный карман рубашки Трегрею пару визитных карточек, одну из которых Олег тут же вытащил, повернул к себе лицевой стороной.

На карточке, кроме вышеозвученного имени, нескольких телефонных номеров и адреса электронной почты, ничего не было.

– Любопытно, – оценил Олег, – ни отчества, ни фамилии, ни организации, которую вы представляете… Довольно скудно.

Молодой человек Рудольф длинновато посмеялся – видно, собираясь с мыслями, что сказать.

– Традиции революционной конспирации, – ответил он наконец. – Шучу, конечно. Но в каждой шутке, как говорится… Ведь наша с вами деятельность, Олег Морисович, мягко говоря, не одобряется властями. Сами знаете, в полицейском государстве живем…

– Ничего не понимаю, – мягко прервал его Трегрей. – Что за деятельность? И почему она – наша с вами?

Рудольф подмигнул ему:

– Ну, что за деятельность может быть у оппозиционеров? Боремся с многочисленными пороками нынешней власти. Если б не мы, неравнодушные граждане своей страны, эти гады совсем бы зарвались, окончательно обнаглели бы в своей безнаказанности… Как вы, Олег Морисович, местным властям нос-то утерли!.. – вдруг выпалил он и причмокнул языком, будто только что проглотил ложку горячего и вкусного супа. – М-м, красота!

– В стране холуев лишь голодный-холодный пр-рав! – распевно тянул тем временем Александр Гуревич. – Лишь голодный-холодный – мне бр-рат…

– На черный хлеб икру мажь! – шипели между собой, суетясь вокруг стола с закусками престарелые поклонники рок-легенды. – Куда ты белый схватил? Александр Максимович не признает икру на белом… И половинку оливки сверху! Ага, правильно… И веточку укропа, Александр Максимович так любит. Где у нас укроп? Александр Максимович обожает укроп! Почему укроп не взяли? Вы что, с ума все посходили?!

– Давайте начистоту, Олег Морисович, – участливо поблескивая очками, наклонился ближе к Трегрею Рудольф. – Вы на что надеялись, когда на открытую конфронтацию с властью решились? Ведь проблема-то яйца выеденного не стоит. Подумаешь, прямая дорога между городами! Не такие уж значительные убытки ваша компания терпит, когда транспорт вкруговую гоняет. Следовательно, дело тут в другом. Внимание на себя хотели обратить?

– Отнюдь, – сказал Олег, а Рудольф, хохотнув, снова хлопнул его по колену:

– Ну-ну-ну! Мы же вроде договорились – начистоту! Разве нет? Все правильно, реклама – двигатель торговли. Вы сделали ставку, Олег Морисович, и ставка сыграла.

Рудольф полностью развернулся к Олегу, чуть подпрыгнул на диванчике и развел руки, словно для объятий:

– И вот мы здесь!

– Очень приятно, – отозвался Трегрей. Теперь он смотрел на собеседника внимательно и с большим интересом. – Я слушаю вас.

– Ну-с, начнем! – явно обрадованный такой реакцией молодой человек Рудольф потер ладошки. – Значит, так, Олег Морисович. Житья вам власти после вашего демарша не дадут; год-два, и ваши предприятия пойдут с молотка – тут уж чиновники расстараются, можете мне поверить… То, что вы сделали, не прощается. Это понятно, по-моему. Из этой ситуации мы предлагаем вам следующий выход… Кто вы сейчас? Хоть талантливый и многообещающий, но… рядовой бизнесмен из маленького городка. Фигура регионального масштаба. Задавить такого – областным чиновникам, откровенно скажем, особого труда не составит. Что делать? А вот что: необходимо подниматься. Необходимо выходить на федеральный уровень. С нашей помощью вы этой цели достигнете… ну, скажем, года через полтора. Если пожелаете, уже завтра наши специалисты займутся пиар-разработкой вашего образа: юный предприниматель, словом и делом радеющий за Отечество, непримиримый борец с коррупцией, надежда России, ля-ля-ля, тра-та-та… Интервью, приглашения на телепередачи, конференции, встречи с пострадавшими от чиновничьего и полицейского беспредела, с правозащитниками. И контакты с новыми партнерами, само собой. В том числе, – тут Рудольф воздел очи горе и произнес с этаким придыханием: – Даже и оттуда…

Олег послушно поднял взгляд и посмотрел на потолок, а Рудольф наклонился к его уху и жарко зашептал:

– Каковы перспективы-то, а? Мы обеспечим вам всероссийскую известность, которая и гарантирует выход на федеральный уровень. Кто вас тогда осмелится тронуть? Да пусть только попробуют, мы такой крик подымем! Далеко-о за пределами страны слышно будет!

– Звучит неплохо, – ровно ответил Олег.

– Бизнес – штука непредсказуемая, – с воодушевлением продолжал Рудольф. – Как бы дела хорошо ни шли, от риска все потерять никуда не денешься, правильно, да?

– Вестимо.

– Но вам, Олег Морисович, обеспечена будет от нас – если согласитесь на сотрудничество – определенная финансовая поддержка. Не тая скажу, немалая финансовая поддержка. А как иначе? Вы – наш проект, мы кровно заинтересованы в том, чтобы вы оставались на плаву.

– Разумно…

– А что дальше, спросите вы меня? А дальше – больше. Вот тут-то и начинается самое интересное, Олег Морисович. Известность и деньги – куда открывают двери? Правильно, в большую политику. Итак, через полтора года вы, Олег Морисович, медийная личность: бывший детдомовец – вы ведь в детдоме воспитывались, так? – поднявшийся до невиданных высот благодаря исключительно собственному трудолюбию, таланту и (важно!) самоотверженной честности. Доблестный сокрушитель вороватых чиновников-кровопийц. Защитник униженных и оскорбленных. Флагман оппозиции! – Это определение, видимо, понравилось Рудольфу, и он повторил его еще раз, с большим подъемом. – Флагман оппозиции!.. Бешеная популярность вас ждет, Олег Морисович! Как только соответствующего возраста достигнете – губернаторское кресло вам обеспечено, не ниже… А уж потом… Кто знает, Олег Морисович, кто знает… Быть может, в учебники по отечественной истории войдете… Ну? Как вам?

– Заманчиво, – столь же коротко отозвался Трегрей.

– А то как же! Еще бы! Мы ведь, Олег Морисович, открываем вам путь во власть! В ту самую власть, что в России пропитана коррупцией и воровством. И бороться с ней, хоть сколько-нибудь адекватно ей противостоять можно только в том случае, если ты сам имеешь определенные рычаги управления действительностью. Если ты и сам – власть. Чтобы победить дракона, как говорится, нужно самому стать драконом. Только так, и никак иначе! Я прав, Олег Морисович?

– Бессомненно.

– Рад, что мы поняли друг друга. Очень рад!

Рудольф – должно быть, от избытка чувств – взвизгивающе рассмеялся, схватил руку Олега в обе ладошки и потряс ее:

– Запомните, Олег Морисович, этот момент! Именно с этого момента начинается ваше великое будущее!

Гуревич как раз закончил очередную песню затихающим перебором. Заплескали было аплодисменты, но легенда погасил их вялым движением руки.

– Не надо, ребята, не люблю я этого, знаете же… – томно выговорил он.

Ему тотчас же поднесли пузатый бокал и аккуратно сконструированный бутерброд. Александр Максимович исследовал бутерброд со всех сторон, недовольно заметил:

– Укроп-то забыли… – и вопрошающе обернулся к диванчику.

– И нам, и нам! – радостно закричал Рудольф. – За взаимопонимание надо выпить всенепременно!

– И за музыку! – вякнул кто-то из поклонников. – Всем коньяка!

По бокалу получили и витязи.

– Простите, – проговорил вдруг Олег, ставя свой бокал на подлокотник дивана, – только один вопрос.

– Все что угодно! – с готовностью откликнулся Рудольф. – Но сначала – за музыку!

– Очень хотелось бы узнать – кто заказывает музыку?

– Как это? – нахмурился Рудольф, опустил бокал, а Гуревич, приосанившись, с достоинством произнес:

– Я выступаю в Кривочках совершенно бесплатно. В рамках, так сказать, дружеской помощи единомышленникам.

Трегрей кивнул рок-легенде со сдержанной благодарностью. И повернулся к Рудольфу.

– А-а… – догадался тот, – вот вы о чем, Олег Морисович… Беспокоитесь о м-м-м… гарантиях? Уверяю вас, никакого обмана! Мы представляем очень серьезных и уважаемых лиц. И участие в нашем проекте Александра Максимовича разве не может являться гарантией?