Текст книги "Урожденный дворянин. Рассвет"

– Это ты к чему сейчас? – подозрительно прищурился губернатор.

– Это я к слову, – ответил Олег. – Простите, отвлекся… Сдается мне, Дмитрий Федорович, вы пригласили меня к себе не только для того, чтобы познакомиться. Кажется, вы имеете ко мне некое предложение?

Губернатор отпил еще коньяка, пожевал губами.

– Само собой, – подтвердил он. – Есть у меня к тебе предложение, от которого трудно отказаться…

Трегрей снова улыбнулся:

– Мне сегодня уже приходилось слышать эту фразу.

– А?

– Неважно, простите. Извольте продолжать, Дмитрий Федорович.

Губернатор нахмурился было, немного помолчал, наклонив голову, – точно соображал: оскорбиться ему на столь непочтительное отношение к собственной персоне или пока не стоит.

– Хамишь, брат Олежа… – все же сказал он.

– Отнюдь. Напросте, делюсь наблюдениями. Как же вы все-таки похожи…

– На кого похож-то? На этих охламонов с гитарами? Гляди, не зарывайся. Я тебе не Ильич… Ну да ладно… Ссориться мне с тобой не с руки. Только ты не думай, брат Олежа, что я тебя хоть сколько-нибудь боюсь. А то навоображаешь еще… Итак, переходим к сути вопроса.

Дмитрий Федорович поднял бокал, потянулся чокнуться. Чокнувшись, выпил уже до дна, с торжественностью в голосе возвестил:

– Кривочки!

– Так, Дмитрий Федорович?..

– Твоими стараниями, Олежа, Кривочки, которые раньше никому на хрен не были нужны, теперь, можно сказать, расцвели. Прямо не узнать городок! Новые предприятия, новые рабочие места, приток населения… Цены на недвижимость в городе уже резко вверх скакнули. А это что значит? Людям жилье требуется! Требуется или нет?

– Бессомненно, – посерьезнел Олег.

– А если требуется – будем строить. Развернем, брат Олежа, полномасштабную губернаторскую программу по развитию перспективных населенных пунктов. Начнем с Кривочек… а там видно будет. Как пойдет. Итак, жилищное строительство, – губернатор принялся загибать пальцы, – развитие инфраструктуры. Как то: сетевые супермаркеты, сетевые аптеки, рестораны быстрого питания… Дорожное строительство… Деньги рекой потекут, брат Олежа! Бюджетные, откаты от сетевиков, строительных компаний. Ты себе даже не представляешь, какие это будут деньги! Колоссальные! Слушаешь меня?

– И весьма внимательно, – сказал Трегрей.

– Слушай дальше. Я сейчас вкратце набросаю, детали мы с тобой позже обговорим… Арнольдыча надо снимать, как раз выборы скоро. Арнольдыч не нужен, этот старый хрен только мешаться будет, он свое уже отработал, в нашу схему не впишется, хватка не та, протух он. Я другого человечка поставлю, помоложе, половчей, поэнергичней. Или – если хочешь – ты из своей команды кого назначь, я мешать, конечно, не буду, если на пользу дела-то… Ну, как тебе? Через пару лет у вас, витязей, столько бабла будет, что каждый по персональному замку купит… в Испании или там еще где!..

– Дмитрий Федорович… – позвал Олег.

– Ага, слушаю?

– А вы, позвольте осведомиться, не боитесь мне все это предлагать? С моими-то связями в Управлении? И с моей репутацией борца с чиновничьим беспределом?

– Боюсь? – искренне удивился губернатор. – Чего боятся? Я ж тебе не участие в разбойном нападении предложил. Нормальная схема, все так делают. И еще никто за подобное не сел. Ты придуриваешься, что ли, брат Олежа? Это рядовые ильичи сыпятся пачками – в рамках антикоррупционной кампании. Борьба с коррупцией-то требует жертв. А мне чего бояться? Губернаторов валят исключительно по прямому указу президента, когда они с линии партии на кривую дорожку свернут, разве не знал? А у меня в этом плане все четко. Да и в любом другом плане тоже. С кем надо делюсь, на чужую территорию не лезу, свою окучиваю. А по поводу твоих связей… Я все-таки, на минуточку, не какой-нибудь ильич. Я – губернатор области! И Управления твоего не боюсь, оно ж не само по себе работает, а правительству подневольно. А правительство – наши мудрые кормчие – распрекрасно понимает: кому что можно, а кому чего нельзя. Да ты сам, видать, затрусил, а, Олежа? – Дмитрий Федорович вдруг, подавшись вперед, хлопнул Трегрея по плечу. – Первый раз на такое серьезное дело подписываешься? Может, боишься, что кину тебя? Так сказать, служебным положением воспользовавшись? Бабки загребу, а тебя побоку? Не бойся, Олежа, я не жадный. Был бы жадный, так высоко бы не поднялся. Да и вложений от тебя почти никаких и не потребуется. Мне не деньги твои нужны, а башка золотая. Ну и связи с чекистами столичными, само собой, куда ж без них. Запомни, Олежа, по нашей схеме ты деньги отдавать не будешь. Ты их будешь – получать!

– Нет, это просто удивительно, как вы похожи… – проговорил Олег.

– Да чего ты заладил-то ерунду какую-то? Так как? – Губернатор растопырил пальцы и выдвинул челюсть, изображая киношного «братка». – Идем на дело?

– Разные у нас с вами дела, Дмитрий Федорович, – покачал головой Трегрей.

– Не понял? Что это значит? Почему разные? У всех, Олежа, одинаковые дела – бабло поднять. Так мир устроен.

– Вы полагаете: заработать денег – это единственная цель, которая может двигать человеком? Это так называемая низкая цель. А есть еще и высокие.

– А я тебе о чем толкую? – Губернатор наполнил свой бокал, долил и Трегрею. – Вот взять условного слесаря дядю Ваню. Перед ним, да, – низкая цель стоит. Обеспечить себя хлебом, котлетой и бутылкой водяры. А у нас – высокая. Взять столько, чтобы внукам и правнукам хватило. У меня, например, такая высокая цель. А губернаторство – это просто работа. А у тебя что – другая высокая цель, что ли?

– Вестимо, – ответил Олег. – Деньги – лишь инструмент для осуществления ее.

– Ну-ка, ну-ка? Интересно послушать. Валяй про свою цель.

– Сделать государство, где мне выпало жить, великой державой, граждане которой будут иметь полное право гордиться ею, – отчетливо сформулировал Олег.

Губернатор Дмитрий Федорович открыл было рот, чтобы тут же ответить, но в последний момент передумал: выпил залпом бокал коньяка, выставив по направлению к Трегрею ладонь – мол, погоди…

– Держава!.. Граждане!.. – продышавшись, сказал он. – Не пойму я, чего ты тут передо мной выделываешься, Олежа? Держава, если хочешь знать, стояла и будет стоять. Она на мне и таких, как я, зиждется. Как этого можно не понимать? Ну, откушу я себе кусочек, от державы убудет, что ли?

Дмитрию Федоровичу, видно, ударил в голову коньяк – ему и немного надо было, на старые дрожжи-то. Он порывисто набулькал себе еще в бокал.

– А ты попробуй, поставь на мое место кого-нибудь из тех горлопанов, которые любят, нажрамшись, на кухнях кричать, что, мол, чиновники все поголовно воры. Пусть попробует поруководить! Он же за неделю все к чертям развалит, потому что не смыслит ни бельмеса в управлении! Попробуй поставь на мое место выпускника экономического вуза, идеалиста юного да ясноликого! Этот еще быстрее область под откос пустит. Потому что между теми знаниями, которые ему в институте дают, и жизненными реалиями дыра поглубже Марианской впадины! А у меня показатели год от года растут! Потому что я – хозяин! Область моя – как и все прочие области необъятной нашей Родины – все равно что «уазик» тыща девятьсот лохматого года выпуска. Кто случайный за руль сядет, нипочем с места не тронется, даже завести не сумеет. Только тот, кто знает: за что дернуть, где подкрутить, на что нажать – и заведется, и поедет. Мы, ненавидимые всеми управленцы, работаем! И эффективно работаем! Впахиваем и за себя и за того парня! И хрен кто сумеет так, как мы, – в родных рассейских условиях-то – это я тебе авторитетно заявляю!

Губернатор с хлюпаньем вытянул коньяк.

– А граждане! – хрипнул он, сморщившись. – Народ! Тут я тебе тоже кое-что могу рассказать. Глянь туда! – Дмитрий Федорович махнул рукой, сшибив со стола бутылку. – На пляж под террасой! Видал, какой песок? Морской! Песчинка к песчинке! С Балтики везли колонной грузовиков! Дно гладкое, что твой паркет. Ни соринки, ни пылинки. А что здесь было, когда я только строиться начинал? Рассказать? Был тут дикий пляж, со всех окрестных деревень съезжались купаться. Дно илистое, вода травой заросла, а на берегу что творилось – уму непостижимо. Приедут, значит, деревенские, костры пожгут, шашлыки свои вонючие похавают, кости да бутылки разбросают вокруг, под кустами наблюют и навалят. И укатят обратно, даже не подумав прибрать за собой. Сам видел: папаши с мамашами сидят, пиво с водочкой глотают, а карапузы ихние, накупавшись, со скуки бродят по берегу да бутылки пустые колотят. Прямо так – один подбрасывает, второй сбивает палкой на лету. Бейсболисты, е-мое… Послал человечка внушение им сделать… А они – в крик, в драку. Отдыхать помешал, надо же! А уж как огораживать пляж начал, шуму-то было! Журналистов понаехало! Губернатор отобрал пляж у местных жителей! Губернатор перекрыл доступ к воде! Детям плескаться негде! Работягам негде ноги натруженные чумазые помыть! До сих пор отбиваюсь.

– Разве их требования неправомерны? Согласно Водному кодексу каждый гражданин вправе свободно находиться на береговой полосе водного объекта общего пользования.

– Хочешь, прямо сейчас забор уберу? Ради эксперимента. А я и вправду уберу! – загорелся захмелевший губернатор. – Эй, кто там есть? Ко мне, мухой!

В беседку, под полог москитной сетки вбежали сразу трое «помощников».

– Берете инструмент и организуете в заборе, пляж ограждающем, проход! – распорядился Дмитрий Федорович.

«Помощники» переглянулись, не торопясь двигаться с места.

– Кому сказано! Ну!

«Помощники» метнулись прочь.

– После первых же выходных – добро пожаловать, брат Олежа, – откупоривая новую бутылку, пригласил губернатор. – Полюбуешься, какой сортир тут устроят граждане нашей великой державы… Народ у нас такой, что его только за забором и держать. Скоты, быдло, жлобье. Знаешь, как определить настоящего жлоба? Настоящий жлоб никогда в жизни не задастся вопросом: жлоб он или нет; напротив, он свято уверен, что жлобы – все остальные, все, кроме него. За заборы! За заборы твоих граждан! – пристукнул Дмитрий Федорович по столу так, что бокалы и бутылки на нем жалобно зазвякали. – С ними ты собрался строить светлое будущее? Державу, которой надобно гордиться? Ничего они не способны построить! Только растащить. И загадить то, что растащить не удастся. И ведь не перевоспитаешь их никак… Невозможно это!

– Нет ничего невозможного, – возразил Олег. – Ибо только практика – мерило истины. Согласен, перевоспитывать трудно. Да и вряд ли перспективно. Куда как эффективнее – воспитать новую смену. Новых людей, понимающих себя как носителей высоких идей. Это – первостепенная задача на пути осуществления нашей цели.

– И как? – осклабился губернатор. – Процесс уже идет?

– На удивление резво, – ответил Трегрей. – Число тех, кто ради того, чтобы жить по закону и совести, готов идти до конца, растет с каждым днем. Слышали про сайт «so-ratnic.ru»?

– А-а… Что-то такое… да… Тоже твоих рук дело?

– Отнюдь. Разве что косвенно. Оказывается, людям достаточно на примере показать, что ничего невозможного нет, что истина постигается практикой, – и у них не остается ни крохи страха, ни тени сомнений в правильности выбранного пути. И, Дмитрий Федорович, «so-ratnic.ru» – лишь начало. В ближайших наших планах создание по всей стране сети палестр…

– Чего?

– Образовательных учреждений, где юношеству, помимо необходимых знаний и навыков, прививалась бы еще и верная мотивация. Державе, коей мы были б вправе гордиться, необходима новая элита.

Губернатор поднял бокал, сделал несколько крупных шумных глотков.

– Новая элита… – пробурчал он, грузно качнувшись на стуле. – А старую куда девать думаете?

– Простите?

– Ну, нас-то! Управленцев! Хозяев! Нас-то куда денете? В шею попрете? На вилы подымете? Да без нас тут все рухнет к чертям…

– А вы, Дмитрий Федорович, полагаете себе элитой? – осведомился Трегрей.

Губернатор аж поперхнулся:

– А то кем же? Что-то ты, Олежа, больно того… Кто ж я, по-твоему? Быдло? Это уж извините. Я по эту сторону забора и был, и останусь. А быдло – оно по другую.

– Лишь движимые высокими целями имеют право именоваться элитой общества, – объяснил Олег. – Те же, кто под высокими целями подразумевает стремление к личному обогащению, – суть полноуправляемое большинство. Потому что теми, чья система ценностей и установок основывается на потреблении материальных благ, манипулировать легче легкого.

Дмитрий Федорович наклонил бутылку над своим бокалом и поднял ее только тогда, когда коньяк полился на стол. Потом, перегнувшись через стол, плеснул в бокал Олега, и без того полный.

– Пей, Олежа! – рявкнул губернатор. – Что ж ты не пьешь-то? Брезгуешь? Пра-альна! Чего с нами… с полноуправляемым большинством-то церемониться? Элита, значит? Н-ну… По силам ли взвалил на себя? Державу перекраивать? Не надорвешь горб-то?

– Нет ничего невозможного, – убежденно проговорил Трегрей. – Ибо практика – мерило истины.

– Ой ли? – хмыкнул Дмитрий Федорович, выпив и сочно отрыгнув. – Прямо так-таки и нет ничего невозможного? А вот послушай сюда, мальчик… Ты говоришь: нет ничего невозможного. А я – жизнь прожил, я знаю – скажу: лбом бревна не перешибешь. Понял?

Видимо, для убедительности он развернулся, скрипнув стулом и похлопал ладонью по одному из столбов, держащих крышу беседки – по толстому, в пол-обхвата столбу, вытесанному из цельного мощного бревна.

– Не перешибешь! Понял? Как ни старайся! Всему на этом свете есть предел. И человеческим возможностям тоже!

Трегрей тоже развернулся. Глянул на такой же столб позади себя, словно примериваясь. И неожиданно с коротким замахом хлестко рубанул по столбу ребром ладони.

Удар при всей своей кажущейся заурядности возымел неожиданно страшный эффект. Столб треснул надвое, нижняя часть покосилась, верхняя криво повисла. Крыша, заскрежетав, угрожающе накренилась.

Губернатор Дмитрий Федорович вскочил на ноги.

– Ты чего?! – заорал он. – Это… Ты того?! Как это у тебя?!

– Пока не увидишь, ни за что не поверишь, – проговорил Олег. – Не правда ли?

Он мельком осмотрел ладонь, на которой не обнаружилось никаких повреждений, сдул с нее древесную труху.

– Коли будет угодно, – добавил Трегрей, – могу повторить. Лбом, ногой… любой частью тела.

– Нет, – быстро сказал Дмитрий Федорович. – Не надо.

– Теперь поверили. Потому что лишь практика – есть мерило истины.

Губернатор, не сводя с Олега изумленных глаз, осторожно нащупал под собой стул и сел.

– Говорили мне, что вы, витязи, всяким штучкам обучены, но чтоб такое… – выдохнул он. – С тобой действительно лучше не ссориться. – И вдруг глаза Дмитрия Федоровича расширились еще больше. – Это что же будет?.. – прошептал он. – Если вы таких же… терминаторов навоспитаете в своих… палестрах?..

Олег поглядел на часы.

– Рабочий день уже начался, – сказал он. – Я полагаю, Дмитрий Федорович, вы уже сообщили все, что собирались сообщить?

Губернатор, сглотнув, дергано кивнул.

– Имею вам ответить, что предложение ваше вынужден отклонить, – поднявшись, заявил Олег. – Причины, по-моему, оглашать излишне. И должен сообщить еще: Кривочки действительно ждут большие перемены – потому что мы на ближайших выборах намерены выдвигать кандидатуру своего мэра. Вы, я надеюсь, сдержите свое обещание относительно того, чтобы не чинить нам в этом предприятии препон?

Дмитрий Федорович снова кивнул.

– Засим позвольте откланяться, – кивнул ему в ответ Олег. – Благоволите распорядиться, чтобы меня отвезли.

– Сергеев! – хрипло и как-то придушенно закричал губернатор. – Серега! Эй, кто-нибудь, позовите начальника службы безопасности ко мне!..

* * *

В кривочском офисе компании в тот утренний час было многолюдно и суетно. Все ближайшие соратники Трегрея собрались в тесной комнатке: руководитель ЧОП «Витязь» Мансур; Костя Кастет, его заместитель и правая рука; Евгений Петрович Пересолин, директор детдома номер четыре города Саратова; Нуржан Алимханов (этот явился в форме старшего лейтенанта МВД, каковой формой явно очень гордился – он совсем недавно окончил Высшую школу полиции и вернулся на службу); бывшие однокашники Олега по детдому, а ныне деятельные и надежные руководители подразделений компании «Витязь» – Виталик Гашников, Серега Жмыхарев, Борян Усачев; и, конечно, Сомик с Двухой. Кроме «старших» витязей в помещении офиса также наличествовали несколько «рядовых»: пятеро сотрудников мансуровского ЧОПа, только что вернувшихся с городской площади; да еще сидела на угловом диванчике какая-то девчонка двадцати с небольшим лет, тоненькая, светловолосая, с робким интересом взглядывающая то на одного, то на другого из присутствующих в комнате – и тут же опускающая глаза, если кто-нибудь отвечал на ее взгляд. Девчонку звали Ирка, и привел ее сюда Костя Кастет. Тогда еще не было в офисе так шумно и тесно, и появление Ирки вызвало у мужской компании самый живой интерес. Чуть ли не каждый тут же вознамерился поухаживать за гостьей, и перед усаженной за стол Иркой молниеносно выстроились ряды чашек, стаканов и стаканчиков с чаем, кофе, коньяком и минеральной водичкой; вырос на бумажной тарелке немалый холмик наскоро сооруженных бутербродов. Серега Жмыхарев побежал за мороженым. Женя Сомик громогласно выразил возмущение тем фактом, что кавалер Кастет не удосужился снабдить даму букетом цветов и решительно взял на себя устранение оного досадного недоразумения. А Мансур, поблескивая умильно замаслившимися черными глазищами, объявил:

– Какие цветы, э? Как только все закончится, едем все вместе в Саратов, в кабачок к моим землякам. Там и цветы будут, и вино будет, и шашлык будет, и… все будет!..

Игорь Двуха начал действовать еще более конструктивно. Он отвел насупившегося и покрасневшего Кастета в сторону:

– Колись, что за пэрсик, откуда нарисовался?

– Что началось-то такое? Распрыгались, как макаки… Она, между прочим, не одна пришла! А со мной! Друзья называется…

– За любовь нужно бороться, Костик! Тут как в бизнесе – побеждает наиболее конкурентоспособный. Кстати, насчет любви… Давно ты с ней кружишь?

– А хоть бы и недавно, что с того?

– Увиливать от прямых вопросов недостойно мужчины.

– Ну не очень давно… Недавно. Честно говоря, с сегодняшнего дня. То есть уже со вчерашнего.

– Всего-то?! – Двуха в возбуждении перетопнул ногами, как конь.

– Помнишь, как-то соратники, ну интернет-сообщество которые… вступились за девчонку?.. Ее еще коллекторы прессовали?

– Помню, да…

– Коллекторы, гады, бандюков каких-то подтянули, ментов дополнительно подмазали, дело серьезно повернулось. Вот соратники нашему ЧОПу просигнализировали, подмоги попросили…

– Ирка – та девчонка?

– Умница, догадался. Тогда мы и познакомились, а вчера я ее в Саратове встретил – совершенно случайно. Ну, разговорились, я ее пригласил на День города в Кривочки…

– И все, что ли? – разулыбался Двуха. – А переживаешь, будто уже двадцать лет вместе прожили и семерых детей на ноги подняли…

– Да не переживаю я. Просто… по-мужски обидно. Налетели на готовенькое… А мы ведь случайно встретились. Может, это знак судьбы?

– Вполне может быть, – глубокомысленно покивал Двуха. – А ты уверен, что тот знак – именно тебе предназначается? А если судьба тебя выбрала посредником: чтобы ты Ирку в офис доставил, где ее истинный избранник ждет? Я, например?..

– Да ну тебя с твоими хиханьками…

– Случайностей не бывает! Случайность – это просто пока непонятая закономерность… – провозгласил Двуха, с видом умудренного высшими силами пророка воздев руки к офисному потолку.

Вот эту-то фразу услышала и почему-то крепко запомнила Ирка…

Она, впрочем, недолго купалась в лучах всеобщего внимания. Вскоре стали подтягиваться другие витязи, и ее постепенно оставили в покое, а потом и вовсе, увлекшись обсуждением каких-то своих насущных дел, словно забыли о ее существовании.

* * *

Когда появился Олег, витязи разом замолчали.

– Будьте достойны! – поздоровался Трегрей.

– Долг и Честь! – хором ответили ему.

– Ну! – нетерпеливо дернулся Двуха. – Не тяни кота за интимности! Прошу прощения, симпатичнейшая Ирина… Давай выкладывай: что там за ультиматум выставил тебе противник?

– А не было никакого ультиматума, – улыбнулся Олег. – Противник капитулировал без боя.

– Да ладно! – ахнул Сомик.

– Я же говорил!.. – белозубо хмыкнул Мансур. – Куда ему против витязей!

– За-шиб-ца! – оценил Двуха.

– Без боя – это очень хорошо, – проговорил рассудительный Пересолин.

– Мир меняется, – подтвердил Трегрей. – Мир становится – наш.

Через четверть часа, после того как Олег наскоро пересказал подробности своего визита к губернатору Саратовской области Дмитрию Федоровичу, народ стал понемногу расходиться. Кастет потянул с дивана Ирку, повел ее за руку к выходу. Проходя мимо Трегрея, она чуть замедлила шаг. И Олег коротко поклонился ей – то ли приветствуя, то ли уже прощаясь. И сразу же повернулся к Пересолину:

– Евгений Петрович! Прошу вас… на минуточку.

– А вас, Штирлиц, попрошу остаться! – немедленно откомментировал Двуха уже с порога.

– Евгений Петрович, – начал Трегрей. – У меня к вам просьба. Или – лучше сказать, предложение. Конструктивное… – Он вдруг улыбнулся, видимо, припомнив, сколько уже за эту ночь выдвигалось конструктивных предложений. – Как вы отнесетесь к тому, чтобы занять кресло мэра в наших Кривочках? Нам очень нужен свой человек – именно в этой должности.

– Я? – неприятно удивился Пересолин. – Опти-лапти, почему же я-то? Может быть, кто-нибудь другой из наших, а?

– Вы, бессомненно, больше других подходите, – извиняющимся тоном пояснил Олег. – Возраст, опыт работы на руководящем посту и по хозяйственной части. Не могу вам приказывать, Евгений Петрович, но душевно прошу…

Пересолин несколько минут раздумывал, покусывая длинный кончик пушистых усов, хмурясь и теребя пуговицу на рубашке.

– Ну, если надо… – вздохнув, проговорил он. – Только – уговор! Того, кому ребят моих доверить, кому вместо меня детдомом руководить, я сам выберу, ладно?

– Не извольте об этом беспокоиться! – просиял Олег. – Значит, договорились?

– Договорились, – снова вздохнул Пересолин.

* * *

– Что, поехали? – с удовольствием вдохнув свежего утреннего воздуха, возгласил Мансур. – В кабачок-то, э?

– Что-то не хочется, – проговорила Ирка.

– И правильно! – победоносно одобрил ее решение Костя Кастет. – Чего мы там не видели, в этом кабачке?.. Лучше, Ир, давай к Волге? По набережной пройдемся, мороженого поедим?

– Вы меня извините, но я устала очень, – отведя взгляд, соврала Ирка. – Мне бы домой…

– Я отвезу! – с готовностью предложил Двуха.

– С какой это стати – ты? – заволновался Кастет.

– Я тоже могу отвезти, – сообщил Мансур.

– Ни вашим, ни нашим, – заявил Серега Жмыхарев. – Ира со мной поедет!

– Я, между прочим, курсы экстремального вождения прошел, – сказал Двуха. – Я вмиг домчу – с ветерком! Вот спорим: пятнадцать минут – и мы на месте…

– А потом у дверей час будешь ныть, на чай с печенками напрашиваться, – подло сдал товарища Костя. – Что я, не знаю тебя, что ли?

– А может, у нее лучше спросить?..

Откровенно сказать, Ирке было глубоко безразлично, кто именно из хорохорящейся компании доставит ее домой. В голове ее все перекатывалась произнесенная Двухой фраза: «Случайностей не бывает». Удивительно, она всего лишь несколько минут назад поняла смысл и силу этой фразы.

Олег. Его зовут Олег…

Действительно, случайностей не бывает – так думала в тот момент Ирка. Это просто поразительно, каким хитрым клубком должны были сплестись события, чтобы она встретила свою судьбу…