Текст книги "Великие болезни и болезни великих. Как заболевания влияли на ход истории"

В период расцвета в Риме проживало около 1,2 миллиона человек.

Трансформация римского мира в пятом столетии в результате растущей внутренней ослабленности, снижения компетентности правителей и массовой иммиграции чужеземных народов через оставшиеся без надзора границы, по словам английского историка и археолога Брайана Уорд-Перкинса, привела к «катастрофическому падению уровня жизни, [грядущие] “темные времена” были поистине удручающими». Он завершает свою замечательную книгу о падении Римской империи предупреждением: «Римляне до падения Империи, как и мы сегодня, тоже были уверены, что их мир будет существовать вечно без фундаментальных изменений. Они заблуждались. Мы поступим мудро, если не будем уподобляться их самодовольству»[56]56
  Bryan Ward-Perkins: The Fall of Rome. Oxford 2005: 183.


[Закрыть].

«Черная смерть» в Европе. Чума

Величайшая демографическая катастрофа в истории нашего континента берет свое начало на периферии Европы. Именно там началась эпидемия, жертвами которой относительно общей численности населения пало больше мужчин, женщин и детей в процентном отношении, чем от всех естественных, случайных или намеренно начатых катастроф за последние два тысячелетия (включая Вторую мировую войну). Всего за пять лет от четверти до трети европейцев (с большими региональными различиями) встретили преждевременную смерть, большинство из них были похоронены в братских могилах.

Город Каффа (сегодня Феодосия) на восточной оконечности Крыма был важным торговым постом Генуи, итальянского города-республики, который в XIV веке был одной из самых важных экономических держав Европы. С лета 1346 года Каффу осаждали татары, но им не удалось взять город, потому что в лагере свирепствовала болезнь, которая сильно сократила их численность и в 1347 году наконец вынудила прекратить осаду. Однако, как утверждают летописцы тех лет, прежде чем оставить город, раздосадованные татары прибегли к биологическому оружию: используя катапульты, они перебросили трупы умерших от эпидемии через стены Каффы. Как это часто бывает с историями из давно минувшей эпохи, этот инцидент мог быть приукрашен или, по крайней мере, не был единственной причиной того, что последовало далее. Также можно предположить, что в Каффу проникли крысы, сопровождавшие татарскую армию, а вместе с ними и паразит, живший в их шерсти: крысиная блоха Xenopsylla cheopis. Она, в свою очередь, была заражена бактерией, которую назвали в честь открывшего ее в 1894 году швейцарского врача Александра Йерсена: Yersinia pestis. Если упрощенно описать сложный путь передачи заболевания, бактерии нарушают работу пищеварительного тракта блохи, которая больше не может принимать пищу и испытывает все усиливающийся голод. Она отчаянно ищет себе жертв, сосет у них кровь, и при этом зараженное бактериями содержимое ее желудка попадает в рану. Блоха прыгает с крысы на крысу, а также на других животных и людей, принося смерть своим жертвам. Сначала гибнут крысы, затем люди.

Смерть свирепствовала в Каффе, и генуэзцы в спешке бежали из города. На кораблях началось вымирание, но недостаточно быстрое, чтобы эпидемия успела затухнуть в открытом море. Осенью 1347 года корабли доставили чуму на Сицилию, откуда она быстро распространилась. Слухи о том, что генуэзские корабли везут в своих трюмах смерть и погибель, опередили галеры, поэтому родной город отказался пускать моряков и торговцев в порт Генуи. Таким образом, в последние дни 1347 года Марсель стал конечным пунктом смертоносного исхода из Каффы. Прежде чем закончилась суровая зима того года, половина его жителей погибла[57]57
  John Kelly: The Great Mortality. An Intimate History of the Black Death, the Most Devastating Plague of all Time. New York 2005: 24.


[Закрыть].

Болезнь не была для Европы чем-то новым, но о ней давно забыли. И никогда еще она не бушевала с таким размахом, как в 1347–1352 годах. Не в последнюю очередь потому, что в XIV веке болезнь столкнулась с совершенно другими демографическими, социальными и эпидемиологическими условиями, чем в более ранние эпохи.

За пять лет чума унесла жизни около четверти европейцев.

В Восточной Азии чума, вероятно, существовала задолго до начала нашей эры. Что касается европейского региона, то наиболее раннее предполагаемое ее появление, которое можно считать достоверным, упоминается греческим историком Фукидидом. Так называемая Афинская чума поразила город в начале долгой Пелопоннесской войны, которая продолжалась с 431 по 404 год до н. э. и привела Афины от пика могущества к упадку. Фукидид как очевидец описывает историю этого конфликта в одном из классических произведений греческой Античности, а также рассказывает об отмеченных у себя симптомах недуга, который с 430 года распространился в городе, переполненном многочисленными беженцами. Иногда эту эпидемию еще называют чумой Фукидида. Заболевание неспецифично началось с лихорадки, головной боли, кашля и чихания, прежде чем добавлялись желудочно-кишечные симптомы: «Больные большею частью умирали от внутреннего жара на седьмой или на девятый день, все еще несколько сохраняя силы. Если больной переживал эти дни, болезнь спускалась на живот, там образовывалось сильное нагноение, сопровождавшееся жестоким поносом, и большинство больных, истощенные им, затем умирали. Зародившись прежде всего в голове, болезнь проходила по всему телу, начиная сверху; а если кто переживал самое тяжелое состояние, то болезнь давала себя знать поражением конечностей. Поражению этому подвергались детородные части, пальцы рук и ног, и многие с выздоровлением теряли эти члены, а некоторые лишались и зрения. Были и такие, которые тотчас по выздоровлении забывали решительно обо всем и не узнавали ни самих себя, ни своих близких»[58]58
  Здесь и далее сочинение Фукидида цитируется по переводу Ф. Г. Мищенко по изданию: Перевод Ф. Г. Мищенко. Цит. по: Фукидид. История. СПб.: Наука: Ювента, 1999.


[Закрыть][59]59
  Цитируется по: Winfried Schmitz: Göttliche Strafe oder medizinisches Geschehen – Deutungen und Diagnosen der «Pest» in Athen (430–426 v. Chr.). В источнике: Mischa Meier (Hrsg.): Pest. Die Geschichte eines Menschheitstraumas. Stuttgart 2005: 51.


[Закрыть].

Звучит довольно зловеще, но не очень похоже на чуму! Фукидид упомянул, что птицы тоже внезапно умирали, но в его тексте нет упоминания о вымирании крыс или массовой гибели грызунов в целом. Так что по сей день остается загадкой, что представляла собой чума Фукидида, или аттическая чума (названная в честь полуострова Аттика, на котором расположены Афины). Кандидатами считаются вирусы и сальмонелла, а также есть подозрения, что эпидемия могла быть вызвана несколькими возбудителями или что речь идет о неизвестном или исчезнувшем в наше время инфекционном заболевании.

Другая чума античности, по всей видимости, тоже не соответствует своему наименованию. Так называемая Антонинова чума, скорее всего, была эпидемией оспы, что также подтверждает оставленное очевидцем описание симптомов: «…у многих она поразила все лицо, только глаза оставались свободными, она распространилась также на шею, грудь и руки, покрывая кожу отвратительными струпьями»[60]60
  Jörn Kobes: «Pest» in der Hohen Kaiserzeit? В источнике: Mischa Meier (Hrsg.): Pest. Stuttgart 2005: 98.


[Закрыть].

Чума Фукидида, начавшаяся в 430 году до н. э., и Антонинова чума, разразившаяся в 165–167 годах н. э., не были собственно чумой.

Болезнь, которую мы сегодня понимаем под чумой, получила распространение в Средиземноморье только в поздней Античности. Для нее была подготовлена почва, как и позднее, когда она появилась в 1347 году после климатической катастрофы. В результате случившегося около 535 года извержения вулкана в Восточной Азии в атмосферу был выброшен пепел, что, по-видимому, привело к уменьшению солнечного света и, следовательно, к снижению температуры во многих частях света. Проведенное финским университетом дендрохронологическое исследование (анализ годовых колец, который может предоставить информацию о погодных условиях во время роста деревьев) на 536 год показало неожиданное похолодание. За ним последовали еще два снижения средних значений температуры, причем самые низкие за последние полторы тысячи лет показатели пришлись на 542 год. Такая климатическая аномалия с небольшим количеством солнца, продолжительными снегопадами и дождями или, наоборот, с периодами засухи, когда скудный остаток урожая порой уничтожал град (вследствие чего в некоторых провинциях Китая в 536 году наступил голод), была чрезвычайно опасной для аграрных культур, подобных позднеантичным. Плохие урожаи и, как следствие, нехватка продовольствия привели к тяжелой нужде.

Подавляющему большинству людей в VI веке, как и во все предыдущие и многие последующие века, приходилось упорно бороться за свой хлеб и рис; многие люди недоедали, но даже если они и ели досыта, пища была далеко не самой сбалансированной. После обусловленного изменением климата неурожая – а точнее, нескольких неурожаев, потому что узкие годовые кольца дендрохронологических образцов того времени указывают на кризис, продолжавшийся несколько лет, – общее состояние здоровья людей резко ухудшилось. А это, прежде всего, означало, что иммунная система, собственная защита организма, была ослаблена.

Чума пришла из Африки, и, как и в 1347 году, виной тому стали торговые отношения: серьезная торговля способствовала распространению заболевания. В 542 году чума достигла города Пелузия на Ниле, важного перевалочного пункта для вывозимых из Африки товаров (а теперь и для возбудителей болезни), где они хранились перед отправкой через Средиземное море. За несколько дней триумвират крыс, блох и иерсиний со скоростью груженого парусного корабля добрался до Рима и Марселя, побережья Испании, но, прежде всего, центра европейской цивилизации – Константинополя. По суше они передвигались медленнее. Тем не менее в том же году чума поразила Иерусалим и Антиохию, оплот раннего христианства (сегодня это турецкий город Антакья). Там жил и работал историк Прокопий Кесарийский, который подробно описал вспышку заболевания: «В то время случилась эпидемия, способная уничтожить весь человеческий род. Всем другим бедствиям, которые ниспосылают Небеса, мудрые люди могут найти объяснение. Но для этой напасти невозможно подобрать в словах или мыслях какое-либо объяснение, кроме как Божья кара. Большинство людей оказались охвачены болезнью и даже представить не могли ни наяву, ни во сне, что их ждет»[61]61
  Здесь и далее – значительно сокращенное описание Юстиниановой чумы из труда Прокопия Кесарийского «Война с персами», 2.22. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. У пострадавших внезапно поднималась температура, но «тело не меняло прежний цвет <…>, и оно не было горячим, как можно было ожидать. Температура была такой слабой, что ни сам больной, ни врач, который его осматривал, не могли заподозрить опасность. Поэтому, естественно, никто из пораженных болезнью не ожидал, что может умереть от нее. Однако в отдельных случаях в тот же день, у некоторых на следующий день, а у кого-то несколько дней спустя появлялись опухоли в виде шишек, и это наблюдалось не только внизу живота, но и в подмышечных впадинах, в некоторых случаях за ушами, а также на бедрах. У одних смерть наступала немедленно, у других – через несколько дней; а у некоторых на теле появлялись черные гнойнички размером с чечевичные зерна, и эти несчастные не проживали больше ни дня, а сразу умирали. Многих также без видимой причины рвало кровью, что сразу приводило к смерти»[62]62
  William Rosen. Justinian’s Flea. Plague, Empire and the Birth of Europe. London 2007: 217.


[Закрыть].

Это раннее и очень точное описание симптомов заболевания. Клинические проявления чумы инфекционисты подразделяют на три варианта. Символом эпидемии служит бубонная чума, для клинической картины которой характерны сильные опухания лимфатических узлов, особенно в паху и подмышечных впадинах, а также на других участках тела. Эти шишки могут быть огромными, почти с теннисный мяч, и темнеют от кровоизлияний. Гравюры и аналогичные изображения эпохи позднего Средневековья показывают, как разные целители вскрывают такие шишки, также называемые бубонами, режущим инструментом, напоминающим скальпель. При отсутствии лечения около 60 процентов инфицированных умирают. От легочной чумы, которая поражает главным образом органы дыхания, смертность выше, чем от бубонной чумы: более 90 процентов пациентов умирают при отсутствии лечения. Легочная чума прерывает классическую цепочку заражения от блох через крыс к человеку: она может передаваться напрямую от человека к человеку воздушно-капельным путем. Возбудители отправляются на поиски новых жертв, когда у инфицированного выделяется жидкость из дыхательных путей при кашле, чихании или говорении. Особые опасения вызывает чумной сепсис, заражение крови возбудителями с поражением множества органов, которое в прошлом неизбежно приводило к смерти.

Из-за темного цвета больших участков тела и бубонов, которые порой были окрашены в черный цвет, самой страшной эпидемии 1347–1352 годов дали название «черная смерть».

Эпидемия чумы VI века нашей эры связана с именем императора Юстиниана I, правившего в то время Восточной Римской империей. Император, проживавший в Константинополе, сам заболел, но выжил. На время управление взяла на себя его жена Феодора. «Юстинианова чума» была одной из величайших эпидемий в истории, число погибших оценивается в несколько миллионов. Чума накатывала на Европу волнами: в течение следующих двух столетий снова и снова вспыхивали очаги инфекции, и в 664–666 годах эпидемия поразила Британские острова. Потом чума утихла. Важное условие быстрого распространения болезни – тесное совместное проживание большого количества людей, а с ними и большого количества крыс, в ограниченном пространстве: в городе. Однако раннее Средневековье, которое часто не совсем уместно называют Темными веками, не было временем расцвета урбанизации, как раз наоборот. Во многих регионах города, процветавшие во времена Римской империи, обезлюдели. На упадок инфраструктуры и снижение уровня цивилизации указывают многие другие признаки. Ситуация изменилась лишь тогда, когда в период Высокого Средневековья также началось развитие городов и городской культуры.

Расцвет сменился фазой кризиса, который достиг своего ужасного апогея с появлением «черной смерти». Добрыми 30 годами ранее появилась важная предпосылка для распространения чумы – снова свою роль сыграло изменение климата. С 1315 года началось время «Великого дождя», за которым после многочисленных неурожаев последовал «Великий голод». Люди видели в дождях, которые постепенно привели к невиданному прежде кризису снабжения, Божью кару, новый вариант библейского потопа. Аналогичным образом чума рассматривалась как бич Божий, якобы наказывавший людей за грехи. Бесконечные дожди стали катастрофой для общества, демографический рост которого не сопровождался улучшением инфраструктуры, способной худо-бедно защитить средневековую Европу от подобных кризисов. Первыми умирали бедные, но вскоре голод поразил и более состоятельных людей. Как заметил Жиль Ле Мюизи, настоятель аббатства Сен-Мартен-де-Турне, живший на территории современной Бельгии: «как мужчины, так и женщины, и влиятельные, и занимающие среднее положение, и заурядные, старые и молодые, богатые и бедные умирали каждый день в таком большом количестве, что воздух почти везде был испорчен [зловонием трупов]»[63]63
  William Chester Jordan: The Great Famine. Princeton, New Jersey 1996: 117.


[Закрыть]. Даже если после великого голода в течение 1320-х и 1330-х годов сельское хозяйство почти пришло в норму, население было не только истреблено, но и ослаблено. Кроме того, с точки зрения современного человека в средневековых городах сложилась катастрофическая гигиеническая ситуация: тесное сосуществование людей и домашнего скота (во многих городах овцы и коровы также содержались в пределах городских стен); вездесущие нечистоты, поскольку избавление от отходов и экскрементов практически никак не контролировалось. Для вернувшихся в Европу Yersinia pestis и носителя этой блохи, крысы, это были идеальные условия.

В тканях блохи могли жить днями, а иногда и неделями, но комфортнее всего они чувствовали себя в шерсти крыс, обитавших в трюмах почти каждого корабля.

Чума распространялась среди торговцев, беженцев, путешественников и перемещалась с их багажом. Фильмы «Носферату» Фридриха Вильгельма Мурнау (1922) и Вернера Херцога (1979) – впечатляющие кинематографические изображения распространения чумы. Различные портовые города закрылись для прибывающих судов или ввели карантин; город Рагуза на Адриатике, нынешний Дубровник, считается первым городом, который начал придерживаться такой профилактики инфекции. Но в защите стабильно обнаруживались все новые бреши. На новость о распространении чумы во Франции в Англии отреагировали не без злорадства, поскольку Столетняя война сделала из этих двух стран заклятых врагов. Надвигающаяся опасность была признана, и епископ Бата и Уэллса предупредил: «Катастрофическая эпидемия с востока достигла соседнего королевства [Франции], и следует опасаться, что, если мы не будем продолжать благочестиво молиться, чума раскинет свои ядовитые ветви и над этой землей»[64]64
  Kelly: 186.


[Закрыть]. Тем не менее она попала в Англию через небольшой портовый город Мелкомб[65]65
  Сегодня часть города Уэймута.


[Закрыть], откуда опустошительным смерчем пронеслась по островному королевству, где погибло от 40 до 50 процентов населения[66]66
  John Hatcher: Plague, Population and the English Economy, 1348–1350. London 1977: 25.


[Закрыть].

Исследования смертности от чумы в Англии показывают, что никто не был полностью защищен от эпидемии, но, как всегда, принадлежность к высшему классу была преимуществом. Аристократия жила в каменных домах, а не в деревянных и глиняных лачугах, как крестьяне, и поместья были не таким рассадником крыс, как переполненные кварталы в трещащем по швам Лондоне. Уровень смертности среди представителей аристократии составлял 27 процентов. Напротив, смертность среди сельского населения и наемных работников составляла от 45 до 70 процентов в зависимости от региона[67]67
  Kelly: 197.


[Закрыть]. Как нередко случается во времена эпидемий и кризисов, один из политических соперников попытался воспользоваться тяжелым положением своего противника. В Шотландии «смеялись над врагом и отвратительной грязной смертью Англии». Летом 1350 года шотландцы собрали армию на границе с Англией, чтобы нанести тяжелый удар по обычно гораздо более сильному соседу. Но «Божья рука мщения», как назвал ситуацию хронист того времени, настигла армию, и чума распространилась и на королевство на севере Британских островов[68]68
  Там же: 227.


[Закрыть].

Двумя социальными последствиями «черной смерти» стали поиск козлов отпущения и появление флагеллантов. Хотя чуму в первую очередь объясняли разгневанностью Бога на грешников, считалось, что виновных можно найти и среди смертных. В результате пострадала группа населения, которая и в прошлом, и в последующем неоднократно становилась жертвой фанатичных, часто целенаправленно действующих толп: еврейские общины во многих частях Европы. На этот раз их заподозрили в отравлении колодцев. Летом 1348 года начались убийства евреев в некоторых городах на юге Франции и в Испании. Они переросли в погромы, с которыми власти боролись без особого энтузиазма. И снова рассказ о еврейском заговоре не давал людям покоя; городам, в которых имели место массовые расправы, нет числа. Генрих Трухзес, священнослужитель из Констанца, сухо отметил: «В период между Днем всех святых в 1348 году [1 ноября] и днем святого Михаила в 1349 году [29 сентября] все евреи между Кёльном и Австрией были сожжены и убиты»[69]69
  Там же: 255.


[Закрыть]. Происходили «убийства, масштабы которых были настолько велики, что историки говорят о самой страшной катастрофе для евреев Центральной Европы, не считая “окончательного решения”[70]70
  «Окончательным решением еврейского вопроса» нацисты завуалированно называли политику массового уничтожения евреев. – Прим. науч. ред.


[Закрыть] в годы национал-социализма»[71]71
  Hans Wilderotter: «Alle dachten, das Ende der Welt sei gekommen». Vierhundert Jahre Pest in Europa. В источнике: Hans Wilderotter (Hrsg.) unter Mitarbeit von Michael Dorrmann: Das große Sterben. Seuchen machen Geschichte. Dresden 1995: 18.


[Закрыть]. Ужасающие события, имевшие место во многих городах, были тщательно изучены историками. В Базеле евреев собрали в деревянном здании на одном из островов на Рейне, после чего здание заперли и подожгли. В Страсбурге 14 февраля 1349 года горожане-евреи, не успевшие сбежать, были согнаны обнаженными на кладбище и там убиты. В этой бойне в День Святого Валентина погибли приблизительно 900 человек из общины, насчитывавшей около 1800 членов[72]72
  Kelly: 256.


[Закрыть]. Флагеллантами называли сообщества путешествовавших по стране фанатичных верующих, которые на глазах у изумленной и шокированной публики бичевали себя плетками, часто с вшитыми в концы небольшими металлическими стружками. Умерщвлением плоти они пытались искупить грехи людей. Флагелланты, к которым светские и церковные власти часто относились с подозрением, в годы эпидемии нередко оказывались замешаны в кровавом антисемитизме. В нескольких местах, например во Франкфурте-на-Майне, флагелланты принимали участие в погромах или подстрекали к ним.

«Черная смерть» имела два важных последствия для социума: появилось движение флагеллантов, а в поисках виновных в грехе вспыхнула волна антисемитизма, унесшая множество человеческих жизней.

Летом 1352 года чума в своем разрушительном шествии по континенту достигла последнего крупного европейского города. Москва находится в доброй тысяче километров к северу от Крыма. Начав свое путешествие от Каффы, чума проделала путь, который на карте чем-то напоминает петлю палача. Чума проникла глубоко в сознание европейцев. На протяжении долгих столетий название этой болезни оставалось синонимом апокалипсиса, типичного видения конца света. Одним из величайших произведений искусства того периода, неизбежно вызывающим ужас при взгляде на него, считается гравюра на дереве «Четыре всадника Апокалипсиса», созданная Альбрехтом Дюрером в 1498 году. Известный историк медицины Ханс Шадевальдт так описывает четырех предвестников грядущих напастей: «На красном коне сидел всадник по имени Война с большим мечом. Ему было предначертано “взять мир с земли, и [сделать так,] чтобы убивали друг друга[73]73
  Откр. 6:4. Здесь и далее цитаты из Библии даны в Синодальном переводе.


[Закрыть]”. Всадник напротив, сидевший на черном коне, держал в руке весы, что символизировало рост цен: “хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий[74]74
  Откр. 6:6.


[Закрыть]”. А на бледном коне сидел тот, чье имя было Смерть, за которым следовал Ад. На белом коне сидел всадник с луком, и он был символом того, что в то время и много веков спустя называли чумой, имея в виду болезнь. Лук и стрелы были инструментами, с помощью которых Аполлон, древний бог здоровья и болезней, насылал эпидемии, подобные той, что у Гомера поразила армию захватчиков-греков во время осады Трои. И на протяжении веков, почти до наших дней, смертоносная стрела оставалась символом эпидемии»[75]75
  Hans Schadewaldt (Hrsg.): Die Rückkehr der Seuchen. Köln 1994: 10–11.


[Закрыть].

Чума задержалась у европейцев на долгие столетия. В XVII веке наблюдались особенно частые эпидемии, нередко связанные с многочисленными войнами той эпохи, к примеру, Тридцатилетней войной – в то время четыре всадника апокалипсиса собирались вместе особенно часто. Медицина была по большей части бессильна; чумные доктора, скитающиеся по улицам в защитных костюмах, не имели ни малейшего представления о причинах эпидемии, не говоря уже о том, как лечить болезнь. Лишь на рубеже следующего столетия, в эпоху Просвещения, эпидемия чумы постепенно утихла, и после последней вспышки в Европе в 1722 году это бедствие человечества встречалось редко. Этому способствовало то, что люди перестали делить кров с животными, а некоторые слои населения стали постепенно овладевать основами гигиены.

Последняя великая эпидемия чумы на европейской земле разразилась в Марселе в 1720–1722 годах.

Несмотря на все региональные различия, историки предполагают, что между 1347 и 1352 годами от чумы погибло около 30 процентов европейского населения, что, вероятно, соответствует в общей сложности примерно 18 миллионам человек[76]76
  Wilderotter: 14.


[Закрыть]. Папа римский знал точно: исследование, заказанное папой Климентом VI, выявило ровно 42 836 486 смертей[77]77
  Neithard Bulst: Der Schwarze Tod im 14. Jahrhundert. In: Mischa Meier (Hrsg.): Pest. Die Geschichte eines Menschheitstraumas. Stuttgart 2005: 144.


[Закрыть], что кажется фантастическим показателем, явно завышенным. Какой бы жестокой ни была «черная смерть», многим выжившим она принесла улучшение социального и экономического положения. Возникла нехватка рабочей силы, поэтому подмастерье-ремесленник и особенно сельскохозяйственный рабочий при переговорах с лавочником или домовладельцем оказывались в необычайно выгодном положении. В большей части Европы, особенно на западе и севере, у крепостного права теперь не было будущего. После временного повышения цены на продукты питания упали, а урожай должен был прокормить гораздо меньше голодных ртов, чем до 1347 года. Самым многочисленным слоем населения было крестьянство. До того как пришла «черная смерть», большинство участков земли, принадлежавших крестьянам, были настолько маленькими, что после смерти родители могли передать их только старшим сыновьям. Около 1450 года во многих местах участки стали настолько большими, что их можно было раздать всем детям, в том числе – что было новшеством – дочерям.

Это одно из самых странных последствий катастрофы: до эпидемии голод, бедность и порой перенаселение преобладали в большей части Европы; не существовало возможностей для социальной мобильности. Сократившееся после 1352 года население могло позволить себе более разумно распоряжаться некогда ограниченными ресурсами. Менее плодородные почвы можно было использовать в качестве пастбищ, недостаток рабочих рук был компенсирован технологическими инновациями, а количество мельниц увеличилось. По-видимому, нужно обладать оптимизмом Нового Света, чтобы сделать вывод: «Каким бы ужасным ни был век непрекращающихся смертей, Европа вышла из склепа, очистившаяся от эпидемий и обновленная, словно солнце после дождя»[78]78
  Kelly: 204.


[Закрыть].