Текст книги "Приглашение в рай"

Глава 3

– Мужчина – это катастрофа, готовая в любой момент разразиться, – пробормотала Хейли, увидев Джона, спускающегося по ступенькам. На нем были спортивные туфли ослепительной белизны, на плечах профессора красовался пиджак с кожаными нашивками на рукавах. Он как раз пытался уложить на ходу бумаги в портфель. Получалось это довольно неуклюже.

– Я подумал, стоит делать заметки в ходе эксперимента.

Девушка окинула взглядом уже привычные черты: непокорная прядь по-прежнему свисала Джону на лоб, зеленые глаза глядели с обычной невозмутимостью. От него исходил запах свежести и хорошего мыла. На шее выделялось несколько красных пятен.

– Сейчас я принесу лосьон от укусов насекомых. – Хейли оглядела своего спутника внимательнее. – На вашем месте я бы не стала надевать этот пиджак, собираясь в джунгли.

Профессор нахмурил брови:

– Судя по прошедшей ночи, к вечеру здесь становится довольно прохладно.

– Для этого существуют одеяла и костры. – Хейли достала спальный мешок. – Возьмите это. Пойдемте ко мне, я возьму лосьон, а вы оставите там свой пиджак.

– К вам? – Он не двинулся с места, Хейли тоже остановилась.

– Я живу не здесь. – Кивком головы она указала на особняк. – Для ребенка, который большую часть своей жизни провел в палатке, это было бы чересчур. И когда мои родители решили наконец осесть здесь навсегда… В общем, в большом доме я всегда чувствовала себя не в своей тарелке. Пять лет назад я построила себе жилье.

Хейли повернулась и направилась к нему. На плече у нее болтался спальный мешок. Джон последовал за ней. От Хейли не укрылось любопытство, вспыхнувшее в его глазах, когда она заговорила о своем обиталище.

Миновав кипарисовую рощу, которая полностью скрывала сарай, Хейли остановилась, чтобы подождать Джона. Хотя они успели пройти совсем немного, он слегка запыхался. Из-за этой одежды ей придется ждать его.

– Вот мы и пришли.

Джон удивленно взглянул на свою спутницу:

– Что? Этот шалаш?

Хейли рассмеялась:

– Это не шалаш. Под слоем травы и глины крепкие стены. Мне хотелось, чтобы мое жилище сочеталось с местностью.

– Интересно.

Более чем интересно, решил Джон, войдя внутрь. Стены были затянуты тканью бледно-розового цвета. На потолке жужжал большой бамбуковый вентилятор. Поток прохладного воздуха приятно обдувал его. Бегло осмотрев комнату, Джон решил, что Хейли явно предпочитает мебель из грубого, необработанного дерева. Огромный, хотя и весьма живописный пень, видимо, заменял столик для коктейлей. Впрочем, в белой, сплетенной из ивовых прутьев софе и таких же стульях не было ничего грубого. Напротив, их покрывали розовые подушки с тонким узором в виде веток сирени. Все убранство комнаты дышало женственностью и уютом, что абсолютно не соответствовало первому впечатлению, которое сложилось у Джона от встречи с мисс Лэм.

– Я принесу лосьон и солнцезащитный крем. И снимите пиджак. Можете повесить его в шкаф.

Хейли сбросила сумку и спальный мешок и проскользнула в небольшой холл.

Джон опустил на пол портфель и спальный мешок и двинулся по коридору, расстегивая на ходу рюкзак. Он едва протискивался в узком коридоре. Не прошло и трех секунд, как он запутался в ремнях рюкзака и оказался в ловушке.

– Я, кажется, не могу пошевелить руками.

Он стоял перед дверью и ждал, когда Хейли оторвется от ящика комода, в котором она что-то искала. Это была ванная, и здесь были собраны всевозможные удобства, предоставляемые современной цивилизацией, включая застекленную душевую кабину, в которой вполне могло бы разместиться десять человек. У профессора разыгралось воображение.

Голос Хейли нарушил все очарование этой восхитительной картины:

– Если бы на вас не было пиджака, этого бы не случилось.

Если бы на ней не было парусиновой безрукавки поверх очередной короткой майки, могло бы случиться нечто худшее. Джон был в ужасе. Ведь он едва знал эту женщину, но она странно на него действовала. Это было похоже на животный магнетизм.

Джон Джейкобсон не относился к числу мужчин, которые не в силах совладать со своими безудержными желаниями. И уж тем более он никогда не коллекционировал женщин. Может быть, это тропическая лихорадка?

– Не двигайтесь, и я вас освобожу.

Когда ее руки скользнули под пиджак и коснулись груди, Джон попытался не показать, что его сердце замерло. Это все ее пьянящий запах и шелковистые волосы, касающиеся его подбородка. Несколько секунд подобной близости заставили его вспомнить о прохладном ветерке, который так легко обдувал его, когда он вошел сюда.

– В этом коридоре нет почти никакого движения воздуха. – Хейли подняла голову и взглянула ему в глаза. – Здесь слишком жарко, чтобы сражаться с вашим рюкзаком. К тому же здесь тесновато. Давайте лучше пройдем в спальню.

Джон почувствовал, как его температура подскочила, по крайней мере на градус.

– Я выброшу этот проклятый пиджак, – поклялся он, тщетно пытаясь освободиться из капкана.

– Подождите, я, кажется, нашла…

Слишком поздно. Его отчаянные попытки освободиться от пиджака совсем стянули лямки рюкзака, и ее руки, так же как и его, оказались зажаты ремнями. Теперь они были буквально привязаны друг к другу. Их головы почти соприкасались, казалось, их губы вот-вот встретятся.

– Посмотрите, что вы наделали! – нетерпеливо воскликнула она.

Но Джону не нужно было смотреть. Он и так чувствовал каждый дюйм ее тела. И это тело безупречно подходило к его телу.

– Сьюзи уже в джунглях, – произнесла Хейли, решив наконец рассказать ему об эксперименте. – Я выпустила ее из клетки и открыла дверь сарая вчера вечером. Она ушла.

Он побелел как мел, когда это услышал.

– Что?

– Я полагала, что в ней победит любопытство. Вы ведь не собирались держать гориллу на коротком поводке?

– Только до тех пор, пока она не адаптируется.

– Мой способ гораздо действеннее. Теперь нам нужно найти ее. Голиаф так же боится Сьюзи, как и она его. Если бы была хоть ничтожная возможность того, что он причинит ей вред, я бы ни за что не оставила открытой дверь сарая.

Затем она сняла с него пиджак и злополучный рюкзак. Он тут же распутал его и надел снова, прямо на рубашку.

– Можно я положу пиджак на… кровать?

Видя, что он озирается в поисках кровати, Хейли указала на нее и прошла в ванную.

«Это не кровать, а какой-то гигантский гамак». – Джон посмотрел в задумчивости, затем бросил пиджак и вышел.

В ванной Хейли убрала на место вещи. Когда она вернулась в комнату, то, к своему удивлению, обнаружила лишь широко распахнутую дверь и никаких признаков Джейкобсона. Его снаряжение тоже исчезло. Она подхватила сумку и повесила на плечо спальный мешок.

– Он даже не знает, откуда начинать поиски, – проворчала она. – И, насколько я могу судить, не отличается терпением и способен броситься в зыбучие пески.

Джон уже скрылся в зарослях, когда Хейли поравнялась с усадьбой. Она звала его, но его крики заглушали ее собственные.

– Сьюзи! – звал Джон. – Сьюзи!

Буйная растительность покрывала землю сплошным ковром, а кроны мощных деревьев смыкались над головой. Джон остановился, чтобы перевести дыхание. Его рюкзак, казалось, был наполнен камнями, а портфель и спальный мешок успели изрядно оттянуть руки. Положив снаряжение на землю, он наклонился и попытался расположить вещи в рюкзаке поудобнее. Хрустнула ветка. Джон поднял глаза – Хейли бежала к нему. Ее волосы сверкали на солнце, а движения оставались грациозными, несмотря на тяжелую сумку и спальный мешок. В ее облике было что-то дикое, необузданное, волнующее.

Рядом внезапно появилась Сьюзи.

– Сьюзи! – Он вздохнул с облегчением. – Иди ко мне! – Джон притянул к себе гориллу. Она ответила жалобным криком – Я здесь, моя девочка.

– Ну вот, со Сьюзи ничего не случилось, она просто испугана. Но что касается вас, – девушка указала в его сторону, – никогда, повторяю, никогда не ходите в джунгли один. Это моя территория. Вы не знаете, какой опасности подвергаетесь. Кроме того, бегая по такой жаре с рюкзаком, спальным мешком и портфелем, вы рискуете получить инфаркт или по крайней мере тепловой удар.

Джону не понравился повелительный тон Хейли. Конечно, она была права, но с него на сегодня было достаточно.

– Здесь не армия, и вы не сержант, мисс Лэм. Позвольте напомнить вам, что речь идет о моем эксперименте. – Он погрозил ей пальцем. – Никогда, повторяю, никогда не позволяйте себе вмешиваться в мои опыты и корректировать мои действия с гориллой!

Хейли открыла было рот, чтобы привести какой-то аргумент в свою пользу, но вдруг рядом возникло что-то черное, огромное и свалило ее на землю. Джон был слишком потрясен, чтобы действовать. Когда пыль улеглась, у профессора перехватило дыхание. Огромный черный великан держал Хейли в своих объятиях, как куклу. Его зубы находились в каком-то дюйме от ее лица.

Джон инстинктивно выпустил Сьюзи из рук и оглянулся в поисках оружия. Он пошарил по земле и нашел свой портфель. Держа его высоко над головой, Джон двинулся в сторону Голиафа, намереваясь нанести удар. Два фута отделяли его от цели, когда он услышал громкий вздох Хейли.

– Ладно, дядюшка, ты победил. Теперь доволен?

К изумлению Джона, Голиаф прекратил рычать. Его губы растянулись, изображая нечто вроде улыбки. Затем он молниеносно высунул язык и лизнул Хейли, оставив слюнявый след на ее щеке. Она рассмеялась, повернула голову, увидела Джона с портфелем над головой и насторожилась:

– Что вы делаете?

– Пытаюсь вас спасти.

– Меня не нужно спасать. Это просто игра. Голиаф обожает прятки, поэтому иногда я доставляю ему это удовольствие: прибегаю к камуфляжной раскраске и прячусь в зарослях. Мы играем так с тех пор, как он был маленьким. Голиаф всегда водит.

– Это замечательно, – мягко сказал Джон, – но ваша горилла уставилась на меня и опять рычит. Я глубоко ценю вашу проницательность и здравый смысл, так скажите теперь, что мне делать?

Она изогнула бровь.

– Откуда мне знать? Кажется, это у вас докторская степень в области психологии животных. Если я правильно поняла, мне никогда, повторяю, никогда не следует вмешиваться в ваши дела.

Странная вещь гордыня. Говорят, чем сильнее человеческое самолюбие, тем труднее его побороть. Однако Джону это удалось легко, когда Голиаф поднялся во весь свой чудовищный рост.

Глава 4

– Возможно, я поспешил, – поправился Джон. – В этой ситуации мне нужен ваш совет.

Хейли улыбнулась не без самодовольства.

– Медленно опустите портфель, затем положите его на землю. Покажите ему, что вы не замышляете ничего плохого.

Голиаф угрожающе двинулся в сторону Джона. Тот уронил портфель.

– Ну вот и все. Ничего страшного. – Он поднял руки, признавая себя побежденным. – Теперь ты можешь идти, уходи.

Но Голиаф и не думал уходить. Он с шумом втянул носом воздух, а затем принялся воинственно бить себя в грудь. Джон бросил затравленный взгляд в сторону Хейли.

– Вы должны признать свое поражение, покориться, и тогда он отступит.

Где-то в глубинах его памяти скрывалось нужное знание. Внезапно в голову ему пришла абсурдная мысль. Ему совсем не хотелось показать свою слабость перед Голиафом или Хейли, особенно перед Хейли. Она не очень-то заботилась о его спасении. Более того, судя по улыбке на ее губах, она даже, кажется, получала удовольствие от происходящего.

– А что он сделает, если я не стану униженно молить его о прощении? Может быть, это только блеф?

– Вы можете проверить, но скорее всего он разорвет вас на куски.

– Вы ведь можете его отозвать, не так ли? А если не делаете это, значит, уверены, что он не причинит мне вреда. Его вызов – просто буря в стакане воды.

– Не думаю, что вам хватит хладнокровия проверить это. На колени, профессор!

Джон и сам не ожидал от себя подобной реакции, но его тело отказывалось повиноваться ее приказам. Напротив, он упрямо уставился на гориллу, бросая исполину вызов.

– Голиаф, нет, – не выдержала наконец Хейли. – Иди ко мне.

Джон почувствовал облегчение, но, как выяснилось, преждевременно. Горилла не повиновалась.

– Голиаф! – строго прикрикнула Хейли.

В ответ гигант лишь оскалил зубы и издал низкое рычание. Колени профессора оказались слабее, чем его желание не сдаваться. Он непременно упал бы на землю, если бы неожиданно не почувствовал, что его что-то удерживает. Рядом, свирепо обнажив клыки, стояла Сьюзи, готовая встретить натиск Голиафа. Он страшно испугался за Сьюзи.

– Не становитесь между ними. – Крик Хейли заставил его обернуться. – Я ни разу не видела, чтобы Голиаф причинил вред живому существу, но прежде он всегда слушался меня. Не представляю, что он может выкинуть в следующий момент. Лучше не стоять у него на пути.

Сьюзи нельзя было назвать достойным противником для рослого самца. Если она не отступит перед Голиафом, это противостояние может закончиться трагически. Мысленно он проклинал свою гордыню. Если бы Джон вовремя показал свою покорность, Сьюзи бы не пришлось рисковать, защищая его. Медленно он опустился на колени, пытаясь исправить свою ошибку. Может быть, Сьюзи последует его примеру.

Она уловила движение и прекратила скалиться. Джон затаил дыхание, следя за взглядом ее темных глаз. Он не смог бы сказать, что сыграло здесь главную роль, его ли действия, то ли присущий всем животным инстинкт самосохранения, а может быть, Сьюзи поняла, что самец намного сильнее ее. Да это и не важно. У профессора словно гора с плеч свалилась, когда Сьюзи склонилась перед Голиафом.

Самец прекратил рычать, но несколько раз свирепо фыркнул. Видимо, для острастки, решил Джон. Когда Голиаф шагнул вперед и осторожно коснулся склоненной головы Сьюзи, профессор вновь настроился воинственно. Сьюзи приняла мудрое решение, но Джону вопреки всякой логике было очень обидно за нее. Почему всегда побеждает тот, кто больше и сильнее?

– Я рада, что Сьюзи проявила больше рассудительности, чем вы, – мягко сказала Хейли. – Не делайте резких движений. Дайте ему остыть. Это займет пару минут. А затем мы попытаемся исчезнуть. Он показал ей, кто здесь хозяин, а теперь, возможно, в нем пробудится инстинкт продолжения рода, и…

Ее рассуждения прервал громогласный вопль. Портфель Джона взлетел в воздух и опустился на голову Голиафа. Проделав это, Сьюзи пустилась наутек, издавая странные звуки. Джону показалось, что эти звуки подозрительно напоминают смех. Наверное, его глаза в этот момент были такими же круглыми, как у Голиафа. Несчастный самец в изумлении затряс головой, а потом подхватил портфель и кинулся в противоположном направлении.

– Эй! Он украл мой портфель! – Джон поднялся на ноги и припустился за гориллой, но упал, споткнувшись о спальный мешок.

– Ваша горилла ударила мою, а потом трусливо сбежала!

Голубые глаза Хейли сверкали от гнева.

– Голиаф, конечно, крупнее и сильнее Сьюзи, но Сьюзи гораздо сообразительнее его. Ему надо было преподать урок.

– Она задела его самолюбие. Выставила его полным дураком. Я не удивлюсь, если после этого он потеряет к ней всякий интерес.

Если возмущение Хейли и позабавило Джона, то ее заключение о характере Голиафа нельзя было не признать обоснованным.

– Они не могли уйти далеко, – заметил он. – По натуре Сьюзи совсем не агрессивна. Она очень удивила меня сегодня.

– А меня удивили вы. – Хейли протянула ему руку, чтобы помочь подняться.

У Хейли были красивые руки. Длинные тонкие пальцы, изящной формы ногти. Джон отказался от ее помощи, внутренне досадуя на себя за то, что в присутствии этой женщины на него нападает какой-то столбняк и он чувствует себя ужасно неуклюжим. Да что там говорить, после встречи с Хейли Лэм все поведение профессора Джейкобсона можно было счесть абсолютно ненормальным.

– Я думала, вы действительно разбираетесь в психологии животных. Зачем вы стали состязаться с Голиафом в игре в гляделки? О чем вы думали?

Джон не мог этого объяснить. Не мог признать, что старался произвести на нее впечатление. Ему срочно нужно было придумать логическое объяснение, чтобы успокоить ее, да и себя заодно.

– Я думаю, что агрессивное поведение Голиафа по отношению ко мне – нечто большее, нежели просто защитная реакция. Он считает, что вы принадлежите ему, и если бы я проявил слепую покорность, только поощрил бы его чувство собственника и окончательно провалил эксперимент. Мы должны обратить его внимание на Сьюзи. Дайте ему понять, что она ему подходит.

Возможно, его реакция вызвана обычной ревностью единственного ребенка, который вдруг замечает, что его мама отдает свою привязанность кому-то еще. Если вы не заставите его признать, что не принадлежите всецело ему одному, он будет так переживать из-за наших с вами отношений, что не сможет построить свои собственные – со Сьюзи.

Хейли прищурила свои кошачьи глаза:

– У нас ведь нет никаких отношений, профессор.

– Наши отношения носят деловой характер. У нас есть обязательства перед Голиафом и Сьюзи. Мы должны исправить тот вред, который невольно им причинили. Мы ведь уже обсуждали это и пришли к некоему соглашению, не так ли?

– Да, – неохотно признала Хейли. – Но я не подозревала, что, помогая Голиафу, могу его травмировать. – Сказала она уходя.

В голосе девушки звучала искренняя боль, и первым порывом Джона было вернуть ее, но он быстро взял себя в руки. Тут ему пришло в голову, что импульс был нормальным проявлением чувств. Любой мужчина, если он способен чувствовать, поступил бы так же. Внезапно Хейли резко обернулась:

– А как насчет Сьюзи? Вы собираетесь показать ей, что она – не единственная в вашей жизни?

– Сьюзи не угрожала вам. Как вы сами только что сказали, она лишь защищала меня от Голиафа. Сьюзи вовсе не ревнива.

– Откуда вы знаете? Она видела вас с другими женщинами?

– Конечно, – поспешно выпалил он. – Многие из моих студентов – женщины.

– Я не это имела в виду, – так же быстро проговорила она. – Вам приходилось целовать женщину в ее присутствии?

– Я уверен, что даже если бы такое случилось, Сьюзи никогда не стала ревновать меня к другой женщине.

– Насколько вы в этом уверены? – настаивала Хейли.

– Абсолютно.

– Докажите.

Джон почувствовал, как пот струится у него по вискам. Солнце жгло все сильнее.

– Вы предлагаете…

– Поцелуйте меня. Вряд ли Сьюзи ушла далеко. Скорее всего она сейчас наблюдает за нами. Я хочу понять, с какой проблемой мы столкнулись.

– То есть… это просто эксперимент? Чтобы оценить степень ее агрессивности по отношению к вам?

– А что же еще? – возмущенно фыркнула девушка.

– Я думаю, ваши предположения абсолютно беспочвенны, и все же, если реакция Сьюзи на нашу с вами мнимую близость поможет вам убедиться в этом, я не возражаю.

Эта официальная, сухая фраза несколько охладила пыл Хейли. Сердце перестало так бешено биться. Когда нескладный профессор выступил против Голиафа, что-то произошло. Что-то изменилось в самой девушке. Она не смогла бы сказать, была ли это чисто женская реакция на мужской поступок или просто животный инстинкт. Хейли была глубоко взволнована этой «демонстрацией силы». Собственные чувства пугали ее и одновременно завораживали. Взять хотя бы эту безумную идею с поцелуем. Если бы Хейли искала себе мужчину, она и не посмотрела бы в сторону Джейкобсона. Когда Джон шагнул в ее сторону, первым побуждением Хейли было сбежать. Вместо этого она сделала скучающее лицо.

– Ну, – сказала Хейли, когда профессор не предпринял попытки поцеловать ее.

– У вас такой холодный, чопорный вид.

Девушка глубоко вдохнула и попробовала расслабить плечи.

– Так лучше?

Джон улыбнулся:

– Это же просто эксперимент. А вы выглядите как женщина, исполненная решимости вступить в бой, вместо того…

– Пока вы тянете, Сьюзи, должно быть, уже почти дома.

Внезапно без всякого предупреждения профессор закрыл ей рот поцелуем. Сейчас Джон отнюдь не был неумелым или неловким. Его губы, горячие, властные и нежные, мгновенно заставили Хейли растаять. Казалось вполне естественным положить руки ему на грудь и погрузить пальцы в завитки волос. Он крепче прижал ее к себе. Его руки, сжимавшие ее талию, скользнули вниз к плавному изгибу бедер. Медленные уверенные движения его языка рождали сладкую дрожь в глубине ее тела. Эта дрожь расходилась горячими волнами. Она тихо застонала. Но какая-то часть ее существа не теряла самообладания. И эта другая Хейли услышала, как зазвонил предупредительный звонок: «Джейкобсон восхитительный любовник, но он не для тебя». Хейли готова была прервать поцелуй, когда его язык стал еще настойчивее. Долго сдерживаемые эмоции прорвали линию ее обороны. Этот неуклюжий профессор заставил ее желать большего, нежели просто слияние их губ в поцелуе. Она сама не заметила, как оказалась прижатой спиной к дереву, ощущая рядом его тело, чувствуя удары его сердца, как будто оно билось в ее груди.

Ее ногти впились в его плечи. Желание заполняло ее, лишая возможности не только мыслить, но и дышать. На его страсть она отвечала страстью, не думая ни о правилах приличия, ни о том, что будет завтра. Хейли ухватилась за рукав его рубашки, чтобы не упасть, раздался треск разрываемой ткани.

Она в ужасе уставилась на белый лоскут, болтающийся у него на руке. Хейли оторвала ему рукав рубашки.

– Вам придется пожертвовать кое-чем из одежды, если хотите выжить в этой жаре, – выпалила девушка.

Джон ничего не ответил.

Хейли почувствовала еще большую неловкость. Что ей теперь делать? Собрать вещи и уйти? Притвориться, что ничего особенного не произошло? Или продолжать валять дурака и оторвать ему второй рукав? Рука Джона была на удивление мускулистой. Бледной, но по-мужски красивой. Хейли взглянула ему в лицо. В глазах профессора по-прежнему пылала страсть, было заметно, что он потрясен. Сердце девушки сжалось.

– Пойдемте, – сказала она с показной невозмутимостью. Ее голос предательски дрожал, выдавая с головой. Джон подошел к ней и нежно взял за руку:

– Мне очень жаль. Этого не должно было случиться. Это была ошибка.

Чудовищная ошибка, подумала Хейли. Если бы она знала, что Джон Джейкобсон способен вызвать у нее подобные чувства, она никогда не пригласила бы его к себе на остров. Она думала, что он абсолютно безопасен.

– Это был всего лишь эксперимент, – сказала она сухо. – Мы доказали, что Сьюзи не ревнива. Что ж, будем двигаться дальше. Перейдем к следующему эксперименту?

Джону с трудом удавалось не смотреть на ее губы.

– К следующему эксперименту?

– Давайте поищем подходящее место для лагеря, а потом попытаемся решить, как нам быть со Сьюзи и Голиафом. Это может оказаться сложнее, чем я думала.

Джон был вынужден согласиться. Ему было немного обидно, что Хейли ведет себя как ни в чем не бывало.

– Вы собираетесь меня прогнать? – Джон никогда не позволял гормонам взять над собой верх. Вплоть до недавнего момента. – Наверное, я напугал вас, но…

Ее смех заставил его замолчать.

– Я вовсе не боюсь вас. Вы вполне предсказуемы.

Не очень-то лестная оценка для мужчины.

– Ну, я бы этого не сказал. Впрочем, я рассматриваю наш эксперимент исключительно с научных позиций. И не хочу, чтобы вы думали…

– А я и не думаю, – перебила его Хейли. Она подошла к своим вещам. – Я навела о вас справки, прежде чем согласиться на ваше предложение привезти Сьюзи ко мне на остров. Более того, я переговорила с ректором университета. Он очень вас хвалил. Я уверена, вы абсолютно безобидны.

Безобиден? Джон не был уверен, что ему сделали комплимент. Он предпочитал мягких, спокойных, интеллигентных женщин, которые не настаивали на чудовищных экспериментах и не заставляли его терять человеческий облик.

– Если вам будет так спокойнее, можете считать меня абсолютно безобидным.

Хейли взглянула на него и начала складывать спальный мешок.

– Что вы имеете в виду?

– Вы не мой тип, – пояснил он, поднимая собственное снаряжение.

– Ну а вы не мой, – отрезала она.

– Хорошо.

– Отлично.

– Теперь, когда мы это выяснили, можем идти дальше.

– И теперь, слава Богу, между нами не будет никаких недоразумений, – добавила Хейли.

– Конечно.

– Идем. – Она решительно двинулась вперед.

Джон с сожалением посмотрел на мраморный особняк:

– А ваши гости не обидятся, что вы их бросаете?

Хейли резко выпрямилась:

– Я сомневаюсь, что они вообще заметят мое отсутствие.

Для любительницы светских развлечений звучит необычно. Еще более неожиданно прозвучала горькая нотка, которую он уловил в ее голосе. Может быть, Хейли Лэм совсем не такая жесткая, как кажется. Может быть, есть и другая Хейли, более мягкая, ранимая. Джон мысленно одернул себя. Ему не следует ломать над этим голову. Какая бы Хейли Лэм ни была внутри и тем более снаружи, это не его дело. Она – не его тип, а он, в свою очередь, – не мужчина ее мечты. Сьюзи убежала, и неизвестно, что с ней может случиться. Вот о чем стоит подумать.

Он полностью утратил самоконтроль. Его жизнь подчинена строгой логике и порядку, совершенно необходимым для ученого. В ней нет места иррациональному влечению к женщине, которая не знает, чем себя занять. Джон все еще чувствовал вкус ее губ, их сладкую нежность и упругость. Он лгал, когда утверждал, что его интерес носит академический, научный характер. Действия его были абсолютно спонтанными. Он был глубоко потрясен.

Она считает его безобидным? Два дня назад он мог бы согласиться с ней. Вглядываясь в ее стройный силуэт в зарослях, Джон спросил себя, разумно ли им оставаться в джунглях вдвоем.