Текст книги "Дело Уичерли"

Глава 8

На карнизе каменного дома светились неоновые буквы «Бен Мерримен». Находился дом в одном из заброшенных районов города, среди покосившихся зданий, пустырей и дешевых лавчонок. Рядом располагалась ветеринарная лечебница, а на противоположной стороне улицы, по диагонали, – автостоянка с рестораном, забитая уцененными автомобилями и их владельцами.

Машину я решил запереть: на заднем сиденье в портфеле лежал пистолет, который обошелся мне в семьдесят пять долларов, а в перчаточном отделении – портативный магнитофон. Лаяли собаки. Пахло какой-то химией.

Сквозь запертую стеклянную дверь в тамбур виднелась еще одна – входная. Я постучал по стеклу ключами от машины, и вскоре внутренняя дверь открылась. При свете фонаря видно было, как в тамбуре выроста женская фигура и неуверенным шагом двинулась в мою сторону. Щелкнул замок, и стеклянная дверь распахнулась.

– Мне нужен мистер Мерримен.

– Нет его, – буркнула женщина.

– Вы не скажете, где он?

– Спросите меня что-нибудь полегче. Я сама уже битый час его жду. – Голос злой. – Вы клиент мистера Мерримена? – спросила она, смягчившись.

– Потенциальный. Меня интересует дом, продажей которого он занимается.

– А... понятно.

Она широко раскрыла дверь и включила свет. Это была блондинка лет тридцати в жакете из искусственной норки, такой же траченой, как и ее обладательница. Такие блондинки в чем-то сродни калифорнийским фруктам: они рано созревают, некоторое время – довольно, впрочем, недолгое – выглядят очень аппетитно, а затем падают в первую же подставленную руку. Память о былой красоте они бережно хранят всю жизнь.

Закрыв дверь, она задела меня плечом – то ли заигрывая, то ли просто потому, что выпила лишнего. Скорее второе: вместо духов блондинка обдала меня терпким запахом джина, Затем она расстегнула свою траченую норку и обольстительно улыбнулась. «Возьми меня, если ты мужчина, – говорила эта улыбка. – Все от тебя зависит». Так всю жизнь они и не могут избавиться от мучительного желания упасть в те самые руки, что когда-то раз и навсегда отучили их от трогательного и по-детски беспечного самолюбования.

– Теперь я на мужа больше не работаю, – сказала она, – но, раз его нет, справимся и без него. Сейчас у нас продается много прекрасных домов.

Блондинка подставила мне стоявший у письменного стола стул, при этом сама качнулась в одну сторону, а ее норковый жакет – почему-то в другую. Я сел. На пластиковой крышке стола лежали густой слой пыли и прошлогодний отрывной календарь.

Рядом с календарем было сложено несколько небольших блокнотов с фотографией плотоядно улыбающегося курносого человека в веселеньком галстуке. «Бен Мерримен, агент по продаже недвижимости. Выгодно и надежно», – значилось под фотографией.

– Много прекрасных домов, – повторила жена Мерримена, садясь напротив меня. Вид у нее был очень деловой, а вот поза довольно легкомысленная. – Какая именно недвижимость вас интересует, мистер...

Я достал бумажник и извлек оттуда визитную карточку, которую, не подозревая о моей профессии, вручил мне в Санта-Монике один страховой агент. На визитной карточке стояло: Уильям С. Уилинг-младший.

– Уилинг, – представился я. – Мне нужен большой, солидный дом, что-то вроде белого особняка в колониальном стиле, который сегодня попался мне на глаза в Атертоне. Судя по объявлению, занимается продажей этого дома ваш муж.

– Вы, наверно, имеете в виду дом Мандевилла на Уайтокс. За высокой каменной стеной.

– Совершенно верно.

– Мне очень жаль, – судя по выражению ее личика, ей и в самом деле было очень жаль, – но этот дом продан. Увы. Вы могли бы сделать ужасно выгодную покупку: владелец уступил несколько тысяч.

– А кто был владельцем этого дома?

– Некая миссис Уичерли. Роскошная дама, с деньгами. Бену она сказала, что отправляется путешествовать.

– Куда?

– Понятия не имею. – Миссис Мерримен смотрела на меня своими широко раскрытыми невинными глазами цвета спелой сливы. – Но вы ее даже не ищите – только время зря потеряете. Дело сделано, даже бумаги, кажется, подписаны. Новые владельцы не сегодня завтра из Окленд-Хайтс переедут. Прекрасные люди. Бен говорит, они без звука всю сумму наличными выложили. Ну да ничего, на этом доме свет клином не сошелся – есть и другие, ничуть не хуже.

– Но меня интересует именно этот дом. Ведь табличка «Продается» все еще висит.

– Мало ли. Бену давно надо было ее снять. Если б он побольше делом занимался...

Тут открылась входная дверь, и вместе со сквозняком в комнату влетел какой-то человек. Сначала я решил, что это Мерримен, и встал, повернувшись к нему лицом. Но вместо Мерримена я увидел мужчину помоложе, в синем, под цвет глаз, мохеровом свитере, со светлыми волосами и маленькой, точно приклеенной, бороденкой.

– Где Бен? – спросил он у блондинки. – Говори как есть, кукла.

– Откуда я знаю. Он уже два часа назад должен был прийти. Сказал, что у него встреча.

– С Джесси?

Блондинка поднесла руку ко рту. Сквозь прозрачную кожувидны были разбегающиеся веером, словно побеги плюща, вены. Она сунула в рот кончик среднего пальца и крепко его прикусила.

– Джесси? А при чем тут Джесси?

– А при том, что он сегодня приставал к ней, когда я был в магазине. Мне это не нравится.

– С ума сойти можно. – Миссис Мерримен вынула палец изо рта. – А ты уверен, что Джесси не сочиняет?

– Уверен на все сто.

Бородатый поднял сжатую в кулак руку и красноречиво потряс ею. На костяшках пальцев видны были следы, скорее всего, от зубов. В его синих глазах притаилась злоба. Он провел кулаком по своей жидкой бородке и сказал:

– Бен уже не первый раз к ней лезет, Просто я раньше тебе не говорил. А сейчас предупреждаю: не уймешь его сама – уйму я. Так и знай. Я же в любой момент могу на него...

– Отстань от Бена.

– Пускай он сначала отстанет от Джесси. Что это с ним? Тебя, видать, разлюбил?

– Ты что, спятил? У нас все в ажуре. – В ее голосе прозвучала ирония. – А теперь уходи. Не видишь, у меня клиент?

– С каких это пор ты стала по вечерам работать на Бена?

– Неужели непонятно? Мы с ним договорились у него в конторе встретиться. Думали ради разнообразия вечер в городе провести.

– А когда он придет, как ты думаешь?

– Теперь уж не знаю. Решил небось, что без меня ему веселей будет.

– Не иначе. Значит, передашь ему, чтоб мою телку не трогал.

– А ты передай своей телке, чтобы она поменьше задом крутила.

Они обменялись злобными улыбками старых врагов, и бородатый ушел, грохнув дверью. А блондинка вновь опустилась на стул и уставилась в пустоту.

– Сукин сын, – процедила она. – Лезет не в свое дело. – Тут она вспомнила про меня и сказала более миролюбиво: – Не обращайте на меня внимания, Я сейчас приду в себя. Дайте мне всего одну минуту, хорошо?

Чего-чего, а одной минуты мне было не жалко. Она зашла за перегородку и закрыла за собой тонкую дверь. Послышалось бульканье. Все алкоголики почему-то считают, что спиртное льется из бутылки в стакан совершенно бесшумно.

В комнату блондинка вернулась с накрашенными губами и абсолютно пьяной улыбкой.

– Я тут посмотрела, сколько стоил дом Мандевилла. Если он вас действительно интересует, мы могли бы попробовать договориться с его новыми владельцами. Дом обошелся им так дешево, что, даже если они перепродадут его вам с выгодой для себя, вы все равно в накладе не останетесь. Даже если они захотят за него шестьдесят тысяч – это гроши, ведь первоначально он стоил восемьдесят, а строительство нового дома по нынешним ценам обошлось бы в целых сто двадцать тысяч.

– Вы, я вижу, неплохо во всем этом поднаторели, – сделал я ей комплимент, сопроводив его дежурной улыбкой.

– Спасибо, сэр. В свое время я Бену много помогала, – И блондинка, облокотившись на стол, продемонстрировала мне в ответ на похвалу свое весьма аппетитное декольте. – Нет, серьезно, вас этот дом действительно интересует?

– Очень интересует. Может, покажете мне его, а там и о цене сговоримся?

– Прямо сейчас?

– А почему бы и нет?

Ее взгляд скользнул мимо меня на окно, за которым шумел уличный транспорт:

– Нет, знаете, лучше бы мне сейчас не отлучаться. А вдруг Бен все-таки придет? Бывают ведь в жизни чудеса. Если вы не можете подождать до завтра, я дам вам ключи. Вроде бы электричество в доме не отключили.

Она опять зашла за перегородку и опять вернулась с хмельной улыбочкой:

– Простите, но Бен, должно быть, забрал ключи.

– Не беспокойтесь, я зайду завтра.

От Камино-Реал до Уайтокс-драйв оказалось меньше мили. На этот раз железные ворота были широко распахнуты, а с цепи уныло свисал раскрытый висячий замок. Я подобрал несколько валявшихся на дорожке газет: самая свежая была от семнадцатого ноября, а самая старая – от третьего; Феба же исчезла днем раньше.

Над деревьями сквозь нависшие серые тучи пробивалась луна. Я плелся по аллее к дому, и мне казалось, что с каждым шагом дом становится все больше и больше, При свете фонаря его фасад был похож на огромный белый склеп.

Входная, с орнаментом дверь была закрыта, но не заперта. Я вошел и нащупал на стене выключатель. На паркетном полу лежали комья грязи и визитные карточки агентов по продаже недвижимости. В конце коридора, изящно загибаясь, вела наверх, в темноту, витая лестница с белыми перилами.

Я вошел в большую комнату и повернул выключатель. Под потолком тусклым желтым светом как-то нехотя зажглась старинная хрустальная люстра. Обстановка комнаты вполне этой люстре соответствовала: из разных углов угрюмо смотрели друг на друга старые полосатые английские диваны, а над белым мраморным камином с газовым обогревателем висел портрет маслом какого-то тучного джентльмена в двубортном пиджаке.

Вместе с тем современные вкусы хозяйки – или хозяев – тоже давали о себе знать: со старой мебелью никак не вязались разноцветные занавесочки на окнах, возле камина стоял новенький проигрыватель красного дерева с пластинкой «В Китай по волнам», а на белой двери висела пробковая доска для метания стрел.

Я закрыл исколотую стрелами дверь, выдернул одну стрелу из пробковой доски, отошел к камину и метнул стрелу в мишень. Попал. Затем я стал бродить из комнаты в комнату, мурлыкая себе под нос «В Китай по волнам» и вспоминая историю, которую читал еще в школе и которая произвела на меня большое впечатление, Называлась она «Видение мирзы».

Мирзе привиделся мост, по которому шли пешком люди, много людей, все население земли. Время от времени кто-то один случайно наступал на потайной люк и куда-то проваливался, однако исчезновение его оставалось незамеченным – люди продолжали идти через мост, пока не попадали ногой в потайной люк и не скрывались из виду.

На свой люк я наступил, поднявшись наверх по витой лестнице. Правда, то, на что наступил я, никак нельзя было назвать люком, тем более моим. Это было человеческое тело, которое при соприкосновении с моей ногой издало какой-то глухой жалобный вздох, как будто и в самом деле провалилось через люк в глубокую яму.

Я осветил лежавшего, но фонарь мне не помог: вместо лица у него была застывшая кровавая маска. Веселенький галстук и строгий темный костюм в сочетании с изувеченным мертвым лицом имели какой-то жалкий и даже трогательный вид.

Пиджак был пуст. Чтобы залезть в задний карман брюк, тело пришлось перевернуть. Покойник был ужасно тяжелый -не человек, а чугунная плита. В бумажнике я нашел четыре доллара и водительские права на имя Бена Мерримена. Маленький пистолет отсутствовал.

Чтобы не переворачивать тело снова, я засунул бумажник не в задний, а в нагрудный карман, затем опять вытащил его, протер носовым платком и положил обратно. Лежавший на полу фонарь сверлил меня своим круглым желтым глазом. Я подобрал его и вышел на улицу.

На обратном пути в контору Мерримена я остановился на заправочной станции «Сазерн-пасифик». Время было позднее, и сама станция была уже закрыта, но телефон-автомат, по счастью, находился не внутри, а снаружи. Я снял трубку и позвонил в полицию.

Миссис Мерримен я застал в той же позе, за письменным столом. Когда я вошел, она подняла на меня свои пьяные глаза и с застывшей улыбочкой проговорила:

– К сожалению, Бен еще не вернулся. Вот сижу тут одна, скучаю. Хотите, поскучаем вместе. – Она обратила внимание на выражение моего лица и скорчила гримасу: – Что случилось?

– Мне нужен адрес миссис Уичерли.

– У меня его нет.

– Должен быть, раз вы продавали ее дом.

– Продавал Бен, а не я. Говорю же, я на него больше не работаю. Пусть сам свои делишки обделывает.

– Тогда дайте мне посмотреть документы на продажу дома.

– Зачем они вам? Хотите, что ли, без нашего посредства сделку заключить?

– С чего вы взяли? Я хочу знать, где находится миссис Уичерли, только и всего.

– В документах на продажу ее нового адреса нет. Пойдемте, я вам покажу одну бумажку.

Блондинка с трудом поднялась на ноги и, покачиваясь, направилась за перегородку. Я последовал за ней. На заваленном бумагами письменном столе стояла недопитая бутылка джина «Гордон». Порывшись в бумагах, она извлекла какой-то размноженный на ротаторе документ и, тупо уставившись в него, уже собралась было начать читать вслух, как зазвонил телефон.

Миссис Мерримен подняла трубку, сказала «да» и стала слушать. Ее помятое лицо молодело на глазах, потухшие глаза расширились. Поблагодарив абонента, она положила трубку.

– Бен умер. Его убили, а я-то думала, он меня за нос водит.

Смотря в пустоту и покачиваясь, словно лунатик, она двинулась к перегородке, налетела на дверь и привалилась к стене, скомкав в руке листок бумаги, а затем, уронив бумагу на пол, потянулась к бутылке.

Я поднял бумагу и изучил ее. Дом на Уайтокс-драйв был оценен в восемьдесят тысяч, однако эта цифра была перечеркнута, а сверху карандашом надписано «шестьдесят тысяч». Были на бумаге еще какие-то полустертые надписи, разобрать которые я не смог. Внизу стоял адрес миссис Уичерли: 507, Уайтокс-драйв.

Глотнув джину и облокотившись на письменный стол, блондинка опустилась на вращающийся стул и взъерошила волосы. Корни волос оказались черными – под стать мыслям.

– Старый ублюдок, – проговорила она. – Псих. Наверняка это он Бена убил. Еще на прошлой неделе заявился к нам домой и заявил, что прикончит Бена, если тот с ним не расплатится.

– О ком вы?

– О Мандевилле. Капитане Мандевилле. Подошел прямо к нашей двери, а в руках у него пистолет сорок пятого калибра. Бен-то через черный ход смылся, а я с ним разбирайся. Старый хрен абсолютно из ума выжил.

– А что этому Мандевиллу нужно было?

– То же, что и всем, – деньги. – Блондинка вдруг в упор посмотрела на меня. Вероятно, новая порция джина еще не успела подействовать, да и горе ее несколько отрезвило. – Он сказал, что Бен недодал ему денег за его проклятый дом.

– Это правда?

– А я почем знаю. Я с Беном пять лет прожила, ни больше ни меньше, и за это время так и не смогла узнать, что у него на уме, куда все деньги уходят. У меня своего дома до сих пор нет, а ведь он не первый год агентом по продаже недвижимости подвизается. Тоже мне, агент...

– Если не агент, то кто же?

– А черт его знает. Денежки из людей вытягивать он мастак, этого у него не отнимешь... – Она еще раз взглянула на меня, раскрыв рот. Все зубы в помаде. – И что это вас Бен так заинтересовал? Вы ведь даже его не знаете.

– К сожалению, нет.

– Чего вы пришли? Что вам от меня надо?

– От вас, миссис Мерримен, ничего. Я очень вам сочувствую. Кстати, кто этот блондин с бородкой?

Джин начинал действовать, ее глаза погасли и опять остекленели, чем она и воспользовалась, сделав вид, что не понимает, о ком идет речь.

– Какой еще блондин?

– Забыли? Он приходил сюда сегодня вечером к вашему мужу.

– А... этот... – вдруг спохватилась она. – Первый раз его вижу.

– Лжете.

– Не лгу. И вообще, кто вам дал право обзывать меня лгуньей? Сами вы лгун – сказали, что дом ищете, Ничего вы не ищете.

– Ищу – это моя профессия. Так кто же этот человек, миссис Мерримен?

– Понятия не имею. Какой-то парень, с которым Бен дружбу водит, верней, водил... – Тут, ошибившись во времени, она сорвалась: из-под ее накрашенных ресниц градом покатились то ли слезы, то ли капли джина. – Уходите, оставьте меня в покое. Вы такой вначале вежливый были, а теперь грубите. Сразу видно – легавый, – добавила она, тем самым как бы заканчивая свою мысль.

– Нет, вы ошибаетесь.

И тут, впервые в жизни, я пожалел, что не служу в полиции. Ведь «легавые», как она выражалась, могли приехать с минуты на минуту и обвинить меня в убийстве. Поэтому я попрощался с блондинкой и поспешно ретировался, прихватив с собой лежавший на столе блокнот с фотографией Мерримена.

Не успел я отъехать, как невдалеке завыла сирена, и на мое место встала полицейская машина. Молодые люди на автостоянке забеспокоились – уж не за ними ли приехали? – а из ветеринарной лечебницы послышался жалобный собачий вой.

Глава 9

Адрес Теодора Мандевилла я отыскал в телефонной книге на вокзале в Атертоне. Жил он в самом центре Пало-Альто, в огромном здании гостиничного типа с колоннами, галереей и небольшим, обтянутым ситцем холлом, где нежный аромат лаванды боролся с грубым запахом табака.

Сидящая за столиком консьержка – от нее, по-видимому, и исходил запах лаванды – сообщила мне, что капитан Мандевилл дома. Она позвонила ему по внутреннему телефону, после чего сказала, что капитан ждет меня наверху.

Когда я вышел из лифта, он уже стоял в дверях: сухопарый черноглазый старик с седой шевелюрой, усами и кустистыми бровями, похожими на вторые усы. На нем был серый махровый халат, надетый поверх отутюженной рубашки с черным галстуком.

– Я – капитан Мандевилл. Что вам угодно, сэр?

Я вкратце рассказал ему, кто я такой и кого ищу.

– Я обратился к вам в надежде, что вы сможете рассказать мне о семье этой девушки. Ее зовут Феба Уичерли.

– Дочь Кэтрин Уичерли?

– Да. Насколько мне известно, вы вступили с миссис Уичерли в деловые отношения?

– Да, к сожалению. Но лично я ее не знаю и дочку тоже никогда не видал. Так вы говорите, она пропала?

– Два месяца назад Феба исчезла из колледжа. Последний раз ее видели вечером второго ноября: она сошла с парохода на пристань и села вместе со своей матерью в такси. Любые сведения о ее матери...

– Не хотите же вы сказать, что мать похитила собственную дочь? – перебил он меня.

– Нет, это маловероятно. Но она может знать, где девушка.

– Что касается дочери, то ничем вам помочь не могу, а вот где находится мамаша, знаю.

– Пожалуйста, расскажите.

– Она живет в Сакраменто в гостинице – место, прямо скажем, не самое лучшее – во всяком случае, для женщины ее положения. К несчастью, название гостиницы выпало у меня из головы. Где-то я его записал. Войдите, я поищу.

Он повел меня по коридору к себе в квартиру. Небольшая гостиная была увешана фотографиями. На одной из них мечтательно улыбалась черноволосая красавица, а на всех остальных бороздили моря военные корабли, от миноносцев времен германской войны до линкора второй мировой. Линкор был сфотографирован с самолета и сверху напоминал наконечник копья, лежащий на серой волнистой поверхности моря.

Когда капитан Мандевилл вернулся, я с интересом рассматривал линкор.

– На этом корабле я закончил службу, – пояснил он. – Мой сын, лейтенант Мандевилл, сфотографировал линкор всего за несколько дней до смерти – парня сбили над Окинавой. Хорош корабль, а?

– Очень хорош. Я был на Окинаве.

– Правда? Любопытно. – С этими словами капитан вручил мне вырванный из блокнота разлинованный листок бумаги, на котором карандашом было написано: отель «Чемпион». – Адрес гостиницы я куда-то задевал, но вы ее отыщете без труда. Я ведь не сыщик, и то сразу нашел.

– Последнее время вы поддерживали связь с миссис Уичерли?

– Я пытался с ней увидеться, однако она упорно избегала встречи со мной. Она упрямая и, по-моему, недалекая женщина. – От ярости у старика задрожали губы, а черные глаза под белыми кустистыми бровями вспыхнули, точно раскаленные угли.

– Вы не могли бы рассказать о ней поподробнее? Я не хочу вмешиваться не в свое дело, но мне важно знать, чем последнее время занималась миссис Уичерли. И история с продажей вашего дома тоже остается для меня неясной.

– История длинная и, признаться, довольно гадкая. Я и сам не вполне понимаю, что произошло с моим домом, поэтому и нанял адвоката. Это, впрочем, надо было сделать еще полгода назад.

– Когда миссис Уичерли купила у вас дом?

– В том-то все и дело, что она его у меня не покупала. Я бы ей двадцать пять тысяч долларов никогда не уступил. Такие деньги, сами понимаете, на дороге не валяются. На двадцать пять тысяч нагрела меня не она, а один жулик, агент по продаже недвижимости Мерримен.

– А миссис Уичерли не могла приложить к этому руку?

– Нет, она тут ни при чем. Скорей всего, она стала такой же жертвой Мерримена, как и я. Вместе с тем помочь мне она не пожелала. Пришлось узнавать ее адрес в компании по продаже недвижимости и специально ехать к ней в Сакраменто, чтобы заручиться ее поддержкой. Но она, как я уже говорил, наотрез отказалась со мной встретиться. – Его голос задрожал от еле сдерживаемой ярости. – История темная, и вникать в нее у меня нет никакой охоты. Ясно одно: я свалял дурака, а в моем возрасте сознавать это очень тяжело.

– Как же вас все-таки обманули, капитан?

– Я вряд ли смогу толково объяснить, как было дело. Вам надо бы обратиться к моему адвокату, но в данный момент дело рассматривается судебной комиссией по продаже недвижимости, и он едва ли захочет беседовать с вами на эту тему. В любом случае к пропавшей девушке все это отношения не имеет.

– Я в этом не уверен.

– Что ж, если вы так настаиваете, могу рассказать. Да вы садитесь.

Он снял со стула раскрытый журнал «Яхты», пригласил меня сесть, а сам сел напротив.

– Поскольку прошлой весной у меня умерла жена, а вскоре после ее смерти ушла экономка – вероятно, переносить мой нрав без миссис Мандевилл ей стало совсем невмоготу, – я решил продать дом в Атертоне и перебраться в город. Уж не знаю каким образом, но этот прохвост Мерримен пронюхал про мои планы и предложил мне свои услуги, пообещав продать дом, да еще с пятидесятипроцентной выгодой. Я не бизнесмен, поэтому мне даже в голову не пришло, что подобное предложение само по себе является незаконным. «Старые моряки должны помогать друг другу», – сказал мне Мерримен: во время войны он тоже служил на флоте – правда, резервистом.

Как выяснилось, Мерримен всегда был проходимцем, впоследствии один мой знакомый из управления личного состава рассказывал, что в 1945 году Мерримену пришлось подать в отставку: в то время он занимал пост начальника хозяйственного снабжения в Одиннадцатом округе и, используя свое положение, продавал военнослужащим срочной службы участки земли в Сан-Диего. Ко всему прочему за ним водились карточные долги – Мерримен ведь ужасно азартен.

Тогда, к сожалению, я ничего этого не знал и согласился воспользоваться услугами Мерримена. По моему приглашению он явился ко мне, осмотрел дом и сделал вид, что остался им не слишком доволен; больше того, Мерримен стал говорить, что дом в неважном состоянии, водопроводная система устарела, необходим большой ремонт и так далее. Уходя, он заявил, что, учитывая напряженность денежного рынка, пятьдесят тысяч – самая большая сумма, на какую я могу рассчитывать.

Цифра эта показалась мне вполне приемлемой, ведь в свое время, лет тридцать назад, дом этот вместе с землей обошелся мне всего в двадцать пять тысяч. Неважно разбираясь в ценах на недвижимость, я решил, что стопроцентная прибыль – это совсем не так уж плохо.

Кроме того, – добавил капитан, – мне очень хотелось поскорее уехать из тех мест. Дом ведь строился для миссис Мандевилл, и после ее смерти я не находил себе места: каждая мелочь напоминала мне о покойной. В результате я продал его первому же покупателю. Он предложил пятьдесят тысяч, и мы тут же ударили по рукам.

– Кто это был?

– Имя его я забыл. Мне он сказал, что работает на радио и что его перевели из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско. Как выяснилось, не столько перевели, сколько выгнали, – угрюмо хмыкнул старик. – Уже потом я узнал, что этот тип был ведущим музыкальных программ в какой-то захудалой радиокомпании на юге Калифорнии, а выгнали его за то, что он брал взятки со студий звукозаписи. На Полуострове он околачивался уже довольно давно, сидел без работы и снюхался с Меррименом – их часто видели вместе.

– Откуда вы все это знаете?

– От друзей, у меня их много. Я стал – увы, с опозданием – наводить справки и обнаружил, что, купив у меня дом за пятьдесят тысяч, этот прохвост – разумеется, при посредстве Мерримена – продал его миссис Уичерли за семьдесят пять. Мерримен таким образом, сделал «дуплет», как это у них называется.

– Как вы думаете, ваш покупатель действовал по инициативе Мерримена?

– Весьма вероятно. Мы с моим адвокатом решили обратиться в судебную комиссию по продаже недвижимости. Тяжб я никогда не любил, но когда у тебя из-под носа крадут треть суммы... – От бешенства он не смог закончить фразы.

– А кто ваш адвокат, капитан?

– Джон Бернс, человек абсолютно надежный. Я знаю его уже много лет по яхт-клубу. По словам Бернса, Мерримена не первый раз уличают в мошенничестве, но, надеюсь, в последний.

– По мнению Бернса, у вас есть шансы получить назад деньги?

– Бернс полагает, что шансы есть, если только воры эти деньги уже не спустили. С этими жуликами трудно иметь дело, однако мы намереваемся с помощью закона приструнить Мерримена: если он не выплатит мне разницы, то лишится патента. Может, хотя бы это на него подействует.

– А сам Мерримен об этом знает?

– Скорее всего. Я сообщил об этом его жене; неделю назад я пошел к нему домой – хотел с ним поговорить, но прохвост сбежал через черный ход. Его жена пыталась убедить меня, что мой дом действительно стоит никак не больше пятидесяти тысяч, а продать его за семьдесят пять мог только такой опытный агент, как ее муж. Но совершенно случайно мне стало известно, что на прошлой неделе мой бывший дом опять выставлен на продажу – на этот раз за восемьдесят тысяч!

Он в сердцах стукнул себя по колену своим жилистым кулаком.

– Будь они прокляты, эти мерзавцы! Торгаши, барышники, нелюди – всю страну к рукам прибрали! – Лицо капитана побагровело. – Зря я об этом заговорил. Волнуюсь – сосуды ни к черту! Пусть уж закон разбирается с такими, как Мерримен и его шайка.

– А вам не приходило в голову самому с ним рассчитаться?

Глаза капитана из горящих углей мгновенно превратились в ледышки:

– Я вас не понимаю, сэр.

– Я слышал, что вы угрожали Мерримену пистолетом.

– Да, этого я не отрицаю. Мне хотелось его припугнуть, но он побоялся говорить со мной с глазу на глаз. Спрятался, скотина, под юбкой у жены...

– Вы его сегодня видели, капитан Мандевилл?

– Нет, я уже довольно давно его не видал. Большого удовольствия от встречи с ним я не получаю, да и мой адвокат посоветовал мне держаться от него подальше.

– И вы послушали своего адвоката?

– Конечно. А на что вы, собственно, намекаете?

– Примерно три часа назад Мерримен был избит до смерти в вашем бывшем доме на Уайтокс-драйв.

Капитан изменился в лице.

– Избит до смерти? Такого конца никому не пожелаешь, но я бы не сказал, что вы меня очень огорчили.

– Скажите, капитан, это не ваших рук дело?

– Моих рук дело?! Да как вы смеете!

– А вдова Мерримена подозревает в убийстве вас. Так что не удивляйтесь, если в самое ближайшее время к вам нагрянет полиция. У вас есть алиби?

– Ваш вопрос неуместен.

– И тем не менее я обязан его вам задать.

– Зато я не обязан вам отвечать.

– Что верно, то верно.

Когда капитан Мандевилл вставал со стула, у него дрожали руки.

– Извольте уйти. Если придут представители закона, я охотно дам показания.

«Так они тебе и поверили», – подумал я, уходя.