Текст книги "Спящая красавица"

Росс Макдональд
Спящая красавица

Глава 1

Я возвращался домой из Мацатлана в среду, дневным рейсом. Подлетая к Лос-Анджелесу, самолет авиакомпании «Мексикана», снизил высоту и пошел над самым океаном. Тогда-то я и увидел впервые пятно.

Оно раскинулось на голубой глади недалеко от Пасифик-Пойнта бесформенной массой, которая тянулась на много миль в длину и ширину. С его наветренной стороны виднелась нефтяная вышка. Она очень напоминала стальную рукоятку кинжала, который кто-то вонзил в тело нашей Земли, отчего из нее хлынула черная кровь.

По проходу прошел бортпроводник, проверяя, пристегнули мы ремни или нет. Я спросил его, что случилось с океаном. Он пожал плечами и развел руками – типичный мексиканский жест, означающий упрек беспечности Anglos[1]1
  Североамериканцев.


[Закрыть].

– Пятно появилось в понедельник. – Он перегнулся через меня и глянул в иллюминатор. – Сегодня оно больше, чем вчера. Пристегните ремень, сеньор. Мы садимся через пять минут.

В международном аэропорту я купил газету. Вице-президент нефтяной компании, которой и принадлежала вышка, человек по имени Джек Леннокс, уверял, что с выбросом разберутся в течение суток. Судя по фотографии, Леннокс был хорош собой, но, к сожалению, нет таких фотографий, которые бы помогали понять, говорит изображенный на них человек правду или нет.

Пасифик-Пойнт был одним из моих любимых мест на побережье. Пока я шел к стоянке, мысль об угрозе городским пляжам сама превратилась в пятно, повисшее в углу моего сознания.

Вместо того, чтобы поехать к себе домой в Западный Лос-Анджелес, я повернул на юг к Пасифик-Пойнту. Когда я туда приехал, уже наступал закат. Сверху, с холма, возвышавшегося над гаванью, я видел, как по воде расползалась чернота, словно раньше времени наступавшая ночь.

Пятно было примерно в тысяче ярдов от берега, за темно-коричневыми скалами, образовывавшими естественную преграду. Там уже сновали катера, обрабатывая край пятна химикатами. Никаких других лодок и кораблей в море не было. Выход из гавани перекрывало белое пенопластовое заграждение, а над ним летали чайки, тоже выглядевшие пенопластовыми.

Я спустился к городскому пляжу и пошел по берегу к песчаному мысу. Несколько человек, в основном женщины и девочки, стояли у самой воды, вглядываясь в открытое море. У них был такой вид, словно они ждали конца света, или же конец света настал и они навеки оцепенели.

Волны лениво разбивались о берег. В прибое барахталась черная птица с острым клювом. У нее были черно-оранжевые глаза, которые, казалось, горели гневом. Птица была так перепачкана нефтью, что я не сразу узнал в ней поганку.

Женщина в белой рубашке и брюках вошла в воду по колено и вытащила птицу. Она держала руку с птицей на отлете, чтобы та не клюнула ее. Когда она прошла мимо меня, я заметил, что она хороша собой, а в ее темных глазах тлел тот же гнев, что и у птицы. Ее узкие ступни оставляли на мокром песке изящные отпечатки.

Я спросил ее, что она собирается делать с птицей.

– Возьму домой и попробую отмыть.

– Боюсь, что она вряд ли выживет.

– Она, может, и нет, зато выживу я.

Она пошла по берегу, стараясь держать черную бьющуюся птицу подальше от белой рубашки. Я двинулся по ее элегантным следам. Она быстро обнаружила преследование и обернулась.

– Что вам угодно?

– Я хотел бы извиниться. Зря я все это наговорил.

– Ничего, – сказала она. – Действительно, очень многие из них погибают, искупавшись в нефти. Но мне удалось спасти несколько птиц, когда был нефтяной выброс в Санта-Барбаре.

– Вы, похоже, специалист по птицам.

– Пришлось сделаться – для самозащиты. Моя семья занимается нефтяным бизнесом.

Она кивнула головой в сторону вышки. Затем повернулась и молча зашагала дальше. Я стоял и смотрел, как она идет по берегу и прижимает несчастную птицу к себе, словно больного ребенка.

Я двинулся в том же направлении и дошел до причала, служившего южной границей гавани. Один из катеров открыл заграждение, чтобы впустить в гавань остальных. Они как раз подходили к причалу и швартовались.

Ветер переменился, и я почувствовал запах нефти. Пахло распадом, который пребудет с нами во веки вечные. На причале был ресторанчик с неоновой вывеской, которая гласила: «Морская кухня Бланш». Мне хотелось есть, и я вошел. У дальней стороны ресторана причал был загроможден тарой из-под химикатов, какими-то механизмами, оборудованием для вышки. Из причаливших катеров выгружались люди.

Я подошел к пожилому краснолицему рабочему в красной каске и спросил, как обстоят дела.

– Нам велено об этом помалкивать. Компания сама растолкует, что к чему.

– Компания Леннокса?

– Вроде бы так.

В наш разговор вмешался дюжий тип, державшийся как начальник. Его одежда была перепачкана нефтью. Нефть стекала и с его сапог с высокими каблуками.

– Вы представляете средства массовой информации?

– Нет, сам себя.

– Местный? – спросил он, подозрительно меня оглядывая.

– Из Лос-Анджелеса.

– Вам здесь нечего делать.

Он толкнул меня своим брюхом. Окружившие нас люди внезапно замолчали. Усталые и сердитые, они были готовы выместить свои чувства на первом встречном.

Я побрел назад, к ресторану. Возле угла стоял человек, похожий на рыбака. В шерстяной шапочке, волосатый и с молодыми глазами.

– Не связывайтесь с ними, – сказал он.

– Да я и не собирался...

– Половина из Техаса. Из внутренних районов. Вода их раздражает, потому что ее нельзя продать по два-три доллара за баррель. Им наплевать на все, кроме нефти, которую они сейчас теряют. По ним, так пусть пропадут пропадом и рыбы с птицами, и люди, что живут в этом городе.

– Утечка не перекрыта?

– Ну конечно, нет. Они подумали, что им удалось ее перекрыть еще в понедельник, когда стряслась авария. Тогда там все бурлило, в воздух футов на сто взлетала грязь, газы. Они опустили в скважину трос и сверху подложили балласт. Думали, что дыра заделана. Но там оказались еще дыры. Нефть, газы, грязь – все опять стало подниматься.

– Вы говорите как очевидец.

Молодой человек заморгал и кивнул головой.

– Так оно и было. Я возил туда на своей моторке человека из местной газеты – Уилбура Кокса. Как раз тогда они эвакуировали обслуживающий персонал вышки. Уж больно велика была опасность пожара.

– Были жертвы?

– Нет, сэр. Единственное утешение. – Он прищуренно уставился на меня сквозь спутанные, падающие на глаза волосы. – А вы тоже репортер?

– Нет, я просто интересуюсь. А что, по-вашему, привело к аварии?

Он ткнул пальцем сначала в небо, потом в землю.

– Разное говорят. Кто-то винит конструкцию вышки. Но все дело в подземной части. Там все полетело к черту. Им вообще не следовало бурить здесь.

Мимо потянулись нефтяники, напоминая остатки разбитой армии. Рыбак иронически отсалютовал им, сверкнул белозубой улыбкой сквозь бороду. Они посмотрели на него с сожалением, как на безумца, который не понимает, насколько все серьезно.

Я вошел в ресторан. В баре раздавались голоса – громкие и малоприветливые, – но обеденный зал был почти пуст. Он был отделан в морском стиле – вместо окон были иллюминаторы. У кассы стояли двое, собираясь расплатиться.

Странная парочка. Один был молод, другой стар и еле стоял на ногах. Но они не производили впечатление отца и сына. Казалось, они вообще из разных миров.

Старик был почти совсем лыс, голова в багровых шрамах, которые сбегали по щекам страшными складками. На нем был старый серый твидовый костюм, похоже, сшитый на заказ. Но его тщедушное тело тонуло в нем. Либо костюм был сшит на кого-то другого, либо на старика, но когда он еще был моложе и массивней. Он двигался, как человек, заблудившийся во времени и пространстве.

На молодом человеке были джинсы «Левис» и черный свитер-водолазка, лишь подчеркивающий ширину его плеч. Из-за них его голова казалось крошечной. Он заметил, что я смотрю на него, и, в свою очередь, посмотрел на меня. Так смотрят на мир неудачники.

Грузная блондинка в оранжевом платье взяла деньги и нажала клавиши кассового аппарата. Молодой человек забрал сдачу. Человек в сером костюме взял его под руку, как инвалид или слепой санитара. Блондинка отворила им дверь и, явно отвечая на какой-то вопрос, показала рукой на юг. Когда она принесла мне меню, я спросил, кто были ее посетители.

– Первый раз вижу. Наверное, туристы. Они не знают, где что в Пойнте. В последние дни у нас тут много зевак. – Она подозрительно на меня взглянула. – Вы ведь тоже не из местных. Вы, случайно, не приехали сюда чинить вышку?

– Нет, я еще один турист.

– Что ж, вы правильно выбрали место. – Она по-хозяйски оглядела ресторан. – Меня зовут Бланш, если вам это интересно. Что-нибудь выпить? Я всегда подаю двойные порции. В этом секрет успеха.

Я заказал «бурбон» со льдом. Затем я совершил роковую ошибку, попросив рыбы. От нее воняло нефтью. Не доев, я ушел.

Глава 2

Было время прилива, и я опасался, что с ним принесет нефть. К завтрашнему дню она уже выплеснется на сушу. Я решил напоследок еще раз пройтись по берегу. Я двинулся в том же направлении, что и женщина с птицей.

Закат пылал на небе и проливался в море. Небо меняло окраску словно хамелеон и наконец стало темно-серым. Мне казалось, что я в огромной пещере, где пылают потаенные костры.

Береговая линия делала крутой изгиб, за которым выступали скалы. Запоздалые серфисты покачивались на воде в ожидании последней большой волны.

Я прошел по берегу еще с полмили. Берег делался все уже и уже, с одной стороны бился прибой, с другой подступали скалы. В этом месте они были высотой в пятьдесят-шестьдесят футов. То здесь то там в них были проделаны крутые тропинки или шаткие лестничные марши, что вели к домам, расположенным наверху.

Я сказал себе, что прилив мне нипочем. Но ночь опускалась, а волны поднимались ей навстречу. Впереди, примерно в сотне шагов, проход загораживали валуны. Я решил дойти до них и повернуть назад. Это местечко действовало мне на нервы. В сумерках валуны и скалы выглядели как последний ландшафт, который ты видишь перед смертью.

Высоко в камнях я заметил что-то белеющее. Приблизившись, я увидел, что это женщина. Сквозь шум прибоя было слышно, что она плачет. Она быстро отвернулась, но я успел ее узнать.

Я подошел, она застыла, как бы прикидываясь случайно попавшим в расселину предметом.

– Что случилось?

Она перестала плакать, издав такой звук, словно разом проглотила все слезы.

– Ничего не случилось, – проговорила она, глядя в сторону.

– Птица умерла?

– Да, умерла, – голос ее звенел как струна. – Вы удовлетворены?

– Меня не так легко удовлетворить. Вам не кажется, что здесь сидеть опасно?

Сначала она промолчала. Затем медленно повернула голову в мою сторону. Влажные глаза сверкнули в потемках.

– Мне здесь нравится. Может, я хочу, чтобы прилив подхватил меня с собой.

– Из-за того, что умерла поганка? Сегодня погибнет много морских птиц...

– Пожалуйста, не говорите о смерти. – Она выбралась из расселины. – А кто вы, собственно, будете? Вас послали разыскать меня?

– Я пришел сам по себе.

– Вы следили за мной?

– Да нет, я просто решил прогуляться. – Удар волны, разбившейся о валуны, окропил мне лицо холодными брызгами. – Может, нам лучше уйти отсюда?

Она быстро и с отчаянием оглянулась по сторонам, потом посмотрела вверх, где к скале прилепился дом. Он навис над нашими головами, словно угроза.

– Я не знаю, куда...

– Вы разве не живете где-то здесь?

– Нет. – Немного помолчав, она спросила: – А вы где живете?

– В Лос-Анджелесе. В западном Лос-Анджелесе.

В ее глазах мелькнуло что-то похожее на решимость.

– Я тоже.

Я не очень поверил в такое совпадение, но решил не противоречить и посмотреть, что выйдет дальше.

– У вас есть машина?

– Нет.

– Тогда я отвезу вас домой.

Она послушно двинулась за мной. По дороге она сказала, что ее зовут Лорел Рассо. Миссис Томас Рассо. Я сказал, что меня зовут Лу Арчер, но скрыл, что я частный детектив. В данной ситуации мне это показалось явно лишним.

Не успели мы дойти до конца скал, где берег круто поворачивал, как большая волна разбилась у наших ног. Она доставила на берег последнего серфиста. Он присоединился к своим товарищам, расположившимся на корточках вокруг костра из плавника. Их измазанные нефтью тела и лица сверкали в отблесках пламени. У них был вид людей, махнувших рукой на цивилизацию и готовых ко всему.

Были на берегу и другие люди. Они молчали или переговаривались вполголоса. Некоторое время мы постояли в сгущающихся сумерках. В океане и на берегу никогда не бывает абсолютной темноты. Вода вбирает свет, словно зеркало телескопа.

Женщина стояла так близко, что я кожей чувствовал ее дыхание. И в то же время она была где-то далеко-далеко и от меня и от всех остальных – хоть гляди на нее в телескоп. Она, похоже, поняла это и взяла меня за руку. Рука была холодной как лед.

Широкоплечий молодой человек в черном свитере, которого я видел в ресторанчике Бланш, снова появился на причале. Он спрыгнул на песок и пошел в нашу сторону. Двигался он как-то неуклюже, словно автомат, приводимый в действие кнопкой.

Он остановился и поглядел на женщину с какой-то грозной заинтересованностью. Не отпуская моей руки, она повернулась и пошла, увлекая меня за собой. Она сжимала мне руку с судорожностью перепуганного ребенка. Молодой человек стоял и смотрел нам вслед.

При свете фонарей я смог как следует ее рассмотреть. Лицо окаменело, во взгляде страх. Когда мы сели в машину, мне показалось, что от нее пахнет страхом.

– Кто он?

– Не знаю. Честное слово.

– Тогда почему вы его испугались?

– Я просто испугалась. И точка.

– Это не Том Рассо? Не ваш муж?

– Нет, конечно.

Она дрожала, как осиновый лист. Я взял из багажника старый плащ и накинул ей на плечи. Она не сказала спасибо и даже не взглянула в мою сторону.

Я выехал на автостраду. Мы двинулись на север. В ту сторону движение не отличалось интенсивностью. Но навстречу нам, из Лос-Анджелеса, машины двигались сплошной вереницей, и их зажженные фары создавали впечатление, что кто-то проткнул дырку в светлом пятне города и теперь из прокола в темноту сочится свет.

Глава 3

Женщина погрузилась в такое тягостное молчание, что я не решался его нарушить. Время от времени я посматривал на ее лицо. Выражение на нем сменялось от страха к беспокойству, а затем перешло в холодное безразличие. Я пытался понять, что вызвало эту перемену, а может, я просто сам все навыдумывал?

Мы съехали с автострады у поворота на Западный Лос-Анджелес. Она заговорила тонким, неуверенным голосом:

– Где вы живете, мистер... – Она забыла, как меня зовут.

– Арчер, – подсказал я. – Моя квартира в нескольких кварталах отсюда.

– Вы не будете возражать, если я от вас позвоню мужу? Он меня не ждет. Я гощу у родственников...

Мне бы следовало спросить, где живет ее муж, и доставить ее туда. Вместо этого я отвез ее к себе.

Она стояла босиком в моей гостиной по-прежнему в моем плаще и озиралась по сторонам. Ее беззастенчивые манеры заставили меня задуматься, кто она по происхождению. Похоже, тут были деньги. Новые деньги.

Я показал ей телефон на столб и отправился в спальню разгрузить свою сумку. Когда я вернулся в гостиную, она сгорбилась над телефоном. Прижатая к уху черная трубка казалась медицинским прибором, откачивающим кровь – лицо ее было как мел.

Я понял, что на том конце провода никого нет, лишь когда она положила трубку. Затем она уронила лицо на руки. Ее волосы разметались по моему столу черной тенью.

Некоторое время я стоял и смотрел, не желая мешать ее эмоциям, а может, и не желая их разделять. Она была воплощением тревоги. И в то же время смотрелась в моей комнате как-то очень естественно.

Через некоторое время она подняла лицо. Оно было спокойно, словно маска.

– Извините, я не знала, что вы здесь.

– Не стоит расстраиваться.

– Нет, стоит! Том за мной не приедет... У него женщина. Она и сняла трубку.

– А что родственники, у которых вы гостите?

– Ничего.

Она оглядывалась по сторонам с таким видом, словно вся ее жизнь сузилась до размеров этой комнаты.

– Вы говорили, что у вас есть семья. Что они занимаются нефтяным бизнесом.

– Вы меня не так поняли. И мне надоело быть в роли допрашиваемой, вы уж меня извините. – Ее настроение колебалось, словно маятник, превращая ее то в жертву, то в агрессора. – Вы, я вижу, смертельно боитесь оказаться связанным со мной.

– Напротив. Если хотите, можете остаться здесь на ночь.

– С вами?

– Можете лечь в спальне. Диван раскладывается.

– Сколько мне это будет стоить?

– Ничего.

– Я выгляжу легкой добычей?

Она встала, сбросив с плеч мой плащ. Это был бунтарский жест. В то же время она демонстрировала мне свою фигуру. Высокая грудь. Узкая талия. Полные бедра. На белой рубашке пятна – следы от птицы. На ковре песок с ее изящных ступней.

Я взглянул на себя со стороны. Преуспевающий пожилой мужчина. Что и говорить, если бы она была старухой или уродиной, я вряд ли предложил ей переночевать. Но несмотря на гнев и страх, была в ней странная мрачная красота.

– Мне от вас ничего не надо, – сказал я и спросил сам себя, говорю ли я правду.

– Так не бывает. Люди всегда чего-то хотят. Не пытайтесь меня одурачить. Зря я вообще сюда пришла. – Она озиралась, как ребенок. – Мне здесь не нравится.

– Вас никто не удерживает, миссис Рассо.

Она внезапно разрыдалась. Слезы текли по лицу, оставляя блестящие дорожки. Движимый то ли состраданием, то ли вожделением, я дотронулся до ее плеч. Она отпрянула. Ее сотрясала дрожь.

– Сядьте, – сказал я. – Вас никто не обидит и не сделает вам больно.

Она мне не поверила. Я понял, что она уже была тяжело ранена без шансов на поправку – все равно как та самая птица. Она тронула пальцами свое заплаканное лицо.

– Где у вас можно умыться?

Я показал ей дверь в ванную. Она вошла и подчеркнуто громко щелкнула задвижкой. Она там пробыла довольно долго. Когда же она вышла, то смотрела веселей, и в ее движениях было больше уверенности. Она напоминала алкоголика, который успел тайно приложиться к бутылке.

– Ну ладно, – сказала она. – Я пойду.

– У вас есть деньги?

– Там они мне не понадобятся.

– Как вас прикажете понимать?

Вопрос прозвучал слишком резко, и реакция последовала тоже резкая.

– Вы хотите, чтобы я заплатила вам за машину? И за то, что я вдыхаю ваш драгоценный воздух?

Она решила тем самым поставить в наших отношениях точку. Она распахнула входную дверь и вышла. Я хотел было ее догнать, но дошел лишь до почтового ящика. Я вернулся к себе, сел за стол и стал разбирать почту, накопившуюся за ту неделю, что меня не было дома.

В основном это были счета. И еще чек на триста долларов от человека, сына которого я отыскал в компании пяти подростков в пустой квартире в Иста-Висла. Предвкушая этот гонорар, я и съездил в Мацатлан. Было и письмо, аккуратно выведенное печатными буквами, от заключенного тюрьмы строгого режима в центральной Калифорнии. Он утверждал, что невиновен, и хотел, чтобы я доказал это властям. Была там еще приписка:

«Даже если я и виновен, почему бы им не отпустить меня с Богом. Теперь я старик и мухи не обижу. Так что они вполне могли бы выпустить меня».

В моей голове вдруг сложилась цепочка ассоциаций, из-за чего я вскочил, чуть было не опрокинув стул, и бросился в ванную. Дверь аптечки была приоткрыта. Там у меня хранился флакон с нембуталом со времен, когда меня вдруг одолела бессонница. Потом я снова научился спать. Флакон исчез.

Глава 4

Я вышел на пустую улицу минут через десять – двенадцать после ее ухода. Я сел в машину и объехал квартал. Пешеходов не было. Не было и Лорел Рассо.

Доехав до Уилтшира, я понял, что попусту трачу время. Я вернулся к себе и отыскал в справочнике Томаса Рассо. Жил он на границе с Вествудом, в трех – четырех милях от меня. Я записал его адрес и телефон.

Я набрал номер. Двенадцать гудков, мерных и гулких, словно зов смерти. Потом трубку сняли.

– Говорит Том Рассо.

– Это Лу Арчер. Вы меня не знаете. Я насчет вашей жены.

– Лорел? С ней что-то случилось?

– Пока нет. Но она меня беспокоит. Она забрала у меня снотворное...

– Вы ее кавалер? – спросил он с подозрением.

– Нет, это вы ее кавалер.

– Что она делала в вашей квартире?

– Хотела позвонить вам. Когда вы послали ее подальше, она ушла, захватив таблетки.

– Какие?

– Нембутал.

– Сколько?

– Штук тридцать пять. Достаточно, чтобы покончить с собой.

– Знаю, – сказал Рассо. – Я фармацевт.

– Она может их принять?

– Не знаю, – сказал он, и в его голосе прошелестел страх.

– Она до этого не пробовала покончить с собой?

– Я не знаю, с кем говорю. – Это означало, что да, пробовала. – Вы что, из полиции?

– Я частный детектив.

– Вас наняли ее родители?

– Никто меня не нанимал. Я случайно встретил вашу жену в Пасифик-Пойнте. Ее очень расстроила авария, и она попросила меня отвезти ее в Лос-Анджелес. Когда вы послали ее...

– Прошу вас, не надо так говорить. Я ее не посылал. Я просто сказал, что готов возобновить наши отношения при условии, что она сильно изменит свой подход... Стоит ли латать дырки с тем, чтобы потом все опять поехало... Наш последний разрыв чуть было не убил меня.

– А ее?

– Ей наплевать, что я... Слушайте, я рассказываю вам семейные тайны...

– Расскажите больше. К кому еще она могла бы поехать – или позвонить?

– Надо подумать, а времени у меня в обрез. У меня вечерняя смена в аптеке, и мне надо уже ехать...

– Где аптека?

– В Вествуде. «Сейвмор»...

– Я подъеду туда. А вы не могли бы составить список имен и адресов?

Рассо обещал сделать это.

Я ехал по Уилтширу в правом крайнем ряду, выглядывая Лорел среди пешеходов. Я поставил машину у аптеки и вошел в нее через турникет. Лампы дневного света придавали ей сходство с космической станцией.

С десяток молодых парней и девушек бродили среди полок. У ребят были прически в стиле Иоанна Крестителя, девушки были одеты как уистлеровская Мать. В задней части аптеки была стеклянная будочка фармацевта. Человек в ней по жизненному пути отшагал расстояние среднее между мной и юными клиентами аптеки.

В его черных волосах мелькала седина. Белоснежный халат создавал впечатление, что голова лишена туловища и свободно плавает в флюоресцентном освещении. Кожа была натянута так туго, что под ней очерчивался череп, словно голова античной бронзовой статуи в чехле.

– Мистер Рассо?

Он резко поднял голову, потом подошел к проходу между стеклянной перегородкой и кассой.

– Чем могу быть полезен?

– Я Арчер. Вам жена не звонила?

– Пока нет. Я позвонил в Голливудскую больницу скорой помощи и в другие клиники – на всякий случай.

– Думаете, она может наложить на себя руки?

– Она поговаривала об этом – в прошлом. Лорел никогда не отличалась жизнерадостностью.

– Она сказала, что, когда звонила вам, трубку взяла женщина.

Он посмотрел на меня печальными карими глазами – так смотрит на хозяина верный пес:

– Это приходящая уборщица.

– Приходящая по вечерам?

– Собственно, это моя кузина. Она задержалась, чтобы сделать мне ужин. Мне надоела ресторанная кухня.

– Давно вы не живете с Лорел?

– На этот раз пару недель. Но мы не в разводе, по крайней мере официально.

– Где она жила эти две недели?

– В основном у друзей. А также в Пасифик-Пойнте у отца с матерью и у бабки.

– Вы составили список?

– Да. – Он вручил мне листок, и наши взгляды снова пересеклись. Его глаза сузились и сделались жестче. – Вы действительно хотите этим заняться?

– С вашего позволения.

– Могу ли я узнать, почему?

– Она убежала с моим снотворным. Я мог бы задержать ее, но не сделал этого. Я немного на нее рассердился.

– Ясно. Вы хорошо знаете Лорел? – Он смотрел куда-то мимо.

– Нет. Я встретил ее впервые сегодня днем. Но она произвела на меня сильное впечатление.

– Понятно. Это она умеет. – Он вдохнул и с шумом выдохнул. – В списке, в основном, родственники. Лорел не рассказывала мне о своих молодых людях – о тех, что были у нее до женитьбы. Единственная ее подруга, о которой я знаю – Джойс Хэмпшир. Они вместе учились в школе. В частной школе. – Он снова посмотрел на меня взглядом, в котором задумчивость сочеталась с желанием обороняться. – Джойс была на нашей свадьбе. Она единственная из всех них, кто считал, что Лорел не должна от меня уходить.

– Вы давно женаты?

– Два года.

– Почему жена от вас ушла?

– Не знаю. Она не смогла сказать ничего внятного на этот счет. Все вдруг стало расползаться... Все хорошее... – Его взгляд упал на полки за стеклянной перегородкой, где в изобилии стояли флаконы и коробочки с лекарствами.

– Где живет Джойс Хэмпшир?

– У нее квартира недалеко отсюда, в Гринфилд Мэнор, Это в Санта-Монике.

– Не могли бы вы позвонить ей и сказать, что я хочу подъехать?

– Могу, конечно. А в полицию не надо позвонить?

– Вряд ли есть смысл. Пока у нас нет ничего, что бы заставило их действовать. Но если хотите, звоните. А заодно и в Суицидологический центр.

Пока Рассо звонил, я изучал напечатанный на машинке список:

"Джойс Хэмпшир. Гринфилд Мэнор.

Уильям Леннокс, Эль-Ранчо (дед).

Миссис Сильвия Леннокс. Сихорс-лейн, Пасифик-Пойнт (бабка).

Мистер и миссис Джек Леннокс, Клифсайд, Пасифик-Пойнт (отец и мать Лорел).

Капитан и миссис Бенджамин Сомервилл, Бельэр (ее тетка и дядя)."

Я попытался запомнить имена и адреса.

Рассо тем временем говорил в трубку: «Я не ссорился с ней. Я не видел ее ни вчера, ни сегодня. Я к этому не имею никакого отношения, вы уж мне поверьте».

Он положил трубку и подошел ко мне.

– Вообще-то вы можете позвонить Джойс отсюда, хотя посторонним пользоваться нашим телефоном не положено.

– Я лучше поговорю с ней лично. Как я понимаю, она не имеет никаких сведений о Лорел.

Рассо покачал головой, глядя мне в лицо.

– А почему вы зовете ее Лорел?

– Вы сами так ее зовете.

– Но вы сказали, что совсем ее не знаете. – Он был явно этим расстроен, хоть и старался не подавать вида.

– Это так.

– Почему же вас это так волнует. Я не говорю, что вы не имеете права. Просто мне непонятно – вы же не знакомы...

– Я же сказал вам, что чувствую определенную ответственность.

Он понурил голову.

– Я тоже. Я теперь понимаю, что сделал ошибку, когда она позвонила. Мне надо было сказать, чтобы она ехала ко мне.

Он был из тех, кто в минуты гнева и подозрений начинает винить самого себя. На его красивом лице появилось такое разочарованно-замкнутое выражение, словно он вдруг понял, что распрощался с молодостью навсегда.

– Она до этого уходила от вас, мистер Рассо?

– Мы расходились – причем обычно уходила именно она.

– У нее были проблемы с таблетками?

– Ничего серьезного...

– А конкретней?

– Она много принимает барбитуратов. У нее всегда были проблемы и со сном и с нервами. Но она никогда не принимала сверхдоз. – Полузакрыв глаза он попытался представить себе, что могло случиться на сей раз, и быстро открыл их. – Думаю, это блеф. Она просто хочет попугать меня.

– Меня, во всяком случае, ей напугать удалось. Она ничего вам не сказала сегодня о самоубийстве?

Рассо ответил не сразу, но под кожей еще явственней проступили очертания черепа.

– Что-то вроде говорила.

– Вы не припомните, что именно?

Он глубоко вздохнул.

– Она сказала, что если я хочу увидеть ее живой, то должен пустить к себе. Это означало сидеть и ждать ее. Но я не мог. Мне надо было ехать сюда.

Я перебил его.

– Живой? Так она сказала?

– Да, но тогда я не принял это всерьез.

– Нет, это серьезно. Мне кажется, она очень хотела, чтобы я отыскал и вернул се.

Он вскинул голову:

– Почему вы так думаете?

– Потому что она оставила дверь аптечки приоткрытой. Она не пыталась скрыть то, что взяла таблетки. По крайней мере, не очень пыталась. – Я взял в руки список. – Как насчет ее родственников? Бельэр, Эль-Ранчо и Сихорс-лейн – весьма фешенебельные районы.

– Они богачи, – сказал Рассо мрачно. Его поникшие плечи словно дополнили: «А я бедняк».

– Ее отец – это тот самый Джек Леннокс, которому принадлежит вышка, где случилась авария?

– Она принадлежит ее деду. Уильяму Ленноксу. Его компания владеет немалым количеством нефтяных скважин.

– Вы с ним знакомы?

– Однажды виделся. В прошлом году он пригласил меня к себе на вечеринку в Эль-Ранчо. Меня, Лорел и прочих родственников. Гости разошлись довольно рано, и мне не удалось с ним пообщаться.

– Лорел и дед в близких отношениях?

– Раньше были в близких, пока у него не появилась женщина. А что?

– Авария, похоже, сильно ее расстроила. Она страшно переживала из-за птиц.

– Знаю. Это потому, что у нас нет детей.

– Она вам это говорила?

– Тут все ясно и без слов. Я хотел детей, но она, видите ли, не была готова стать матерью. Ей проще было заботиться о птичках. Теперь я даже рад, что у нас нет детей.

В его словах была настоящая боль. Наш разговор еще раз напомнил ему, что иные пути в его жизни оказались отрезанными.

– Вы знаете родителей Лорел?

– Да. Портрет ее отца сегодня утром был в «Таймс».

– Я видел. К кому она скорее может поехать – к ним или к бабушке Сильвии?

– Не знаю. Последние два года я только и занимался тем, что пытался предугадать ее поступки. И совершенно неудачно.

– Капитан и миссис Сомервилл в Бельэре... В каких она с ними отношениях?

– Это ее дядя и тетка. Одно время она была с ними очень близка. Но не в последние годы. Я вообще тут плохой консультант. Я слабо знаю это семейство. Но в последнее время там начались большие трения, после того как старик изменил свой образ жизни. Лорел очень из-за этого переживала.

– Почему?

– Она не выносит неприятностей. Любого рода. Она буквально заболевала, когда люди скандалили или ссорились. Она не переносила даже простой размолвки.

– У вас они часто случались?

– Я бы не сказал.

К нам подошла женщина с рецептом. Она была в черных сапогах и желтом парике. Рассо явно обрадовался ее появлению. Он взял рецепт и двинулся в свою будочку.

– До свиданья, – сказал я.

Он вернулся и, приблизившись ко мне, сказал так, чтобы его слышал лишь я:

– Если увидите Лорел, скажите – пусть возвращается. Без всяких условий. Просто я хочу, чтобы она вернулась. Так ей и передайте.

В будочке зазвонил телефон. Он взял трубку, покачал головой и сказал:

– Я не могу сейчас приехать, ты это знаешь. И я не хочу, чтобы они приехали сюда. Работа – это все, что у меня осталось. Подожди минуту.

Рассо вернулся ко мне бледный и дрожащий.

– У меня в доме отец и мать Лорел. Я не могу оставить работу и не хочу, чтобы они сюда приехали. И вообще у меня нет сил с ними общаться. Вы бы оказали мне большую услугу, мистер Арчер, если бы поговорили с ними от моего имени. Вы ведь последний, кто ее видел. Это недалеко отсюда. И я готов оплатить вам хлопоты – в разумных пределах.

– Ладно. С вас сто долларов.

У него вытянулось лицо:

– Только за один разговор?

– Думаю, этим дело не кончится. Я беру сто долларов за рабочий день.

– У меня сейчас нет при себе сотни. – Он порылся в бумажнике. – Только пятьдесят.