Текст книги "Спящая красавица"

Глава 8

Бельэр окутала такая густая темнота, что на нее можно было облокотиться. Некоторое время я блуждал в ней, и наконец фары высветили почтовый ящик с белой надписью «Кап. Б. Сомервилл, ВМФ США (в отст.)». В ящике было несколько пулевых отверстий.

Я пошел к дому по асфальтовой дорожке. Дом с прилегающими постройками стоял на холме под небом, не заслоненным ничем. Над головой мерцали звезды, а внизу город напоминал черное поле, огороженное забором из света и засеянное упавшими с неба звездами.

В большом одноэтажном доме свет не горел. Я постучал, подождал и опять постучал. По ту сторону двери раздались приглушенные шаги. Над моей головой и в доме вспыхнул свет. Дверь приоткрылась дюймов на пять. Она была на цепочке. На меня уставились темные глаза на темном лице.

– Кто вы и что вам надо?

– Я хотел бы поговорить с капитаном Сомервиллом.

– Дома никого нет, – отвечал черный человек равнодушным голосом.

– Почему никого? А вы?

– Ну и что. Я вас не знаю.

Он не испытывал никакого желания познакомиться. Я начал подробно объяснять, кто я такой и почему здесь оказался. Он перебил меня и попросил показать лицензию. Я продемонстрировал ее в пятидюймовую щель.

Даже после этого он не впустил меня в дом. Он снял цепочку и вышел за дверь, закрыв ее за собой и подергав за ручку, дабы удостовериться, что она заперта. Он переложил связку ключей в карман. Другой карман оттягивало что-то похожее на пистолет.

Это был крупный мужчина примерно моих лет. На нем была полинявшая голубая рубашка и брюки – это походило на форму. Левая рука была, похоже, искалечена. Голос низкий, спокойный.

– Племянницы капитана Сомервилла здесь сегодня не было. Я весь вечер дома и могу поручиться. Насколько я знаю, она в Пасифик-Пойнте у бабки.

– Она оттуда уехала. Разве она не могла приехать сюда?

– Раньше она здесь бывала довольно часто. Но теперь все изменилось.

– А как насчет капитана Сомервилла?

– Здесь он живет уже тридцать лет.

– Я хотел спросить другое – где он сейчас?

– Мне велено помалкивать. В последние дни у нас тут всякое бывало...

– Из-за аварии?

– Ну да. Капитан – исполнительный вице-президент компании. Ему приходится отвечать за все, даже если он чист, как свежий снег.

– Я видел в почтовом ящике дырки от пуль.

– Да уж! Кое-кто получает большое удовольствие от возможности пострелять по чужой собственности.

– Это форма протеста против выброса нефти в море?

– Они не соблаговолили задержаться и дать объяснения. Заявились на мотоциклах. У них, видно, руки чесались немного пострелять. – Он посмотрел на дорогу, потом на меня – взгляд был долгий, изучающий. – Но вы вроде бы приехали сюда не для того, чтобы расспрашивать о мотоциклистах?

– Это тоже интересно. Когда они пожаловали?

– Вчера вечером. Прикатили с ревом, постреляли и с ревом укатили. Капитана тогда не было. В доме был я и видел по телевизору, как капитан и мистер Леннокс-младший – это отец Лорел – выступали в десятичасовом выпуске новостей, рассказывали про нефтяное пятно.

– Как они объяснили его появление?

– Сказали, что это Божья десница. – Если в его голосе и была легкая ирония, то лицо оставалось непроницаемо серьезным. – Они сказали, что время от времени природа выкидывает такие штучки и приходится за ней убирать.

– Не очень справедливо по отношению к природе.

– Не знаю. – Он глубоко вдохнул ароматный ночной воздух. – Мое дело – смотреть за домом капитана, вот и все.

Он говорил, как человек, который знает гораздо больше.

– Вы давно здесь работаете, мистер?

– Смит. Моя фамилия Смит. Я работаю здесь двадцать пять лет, с тех пор как мы с капитаном демобилизовались. А до этого я был его ординарцем, когда он служил на море. Мы были вместе на Окинаве. Тогда капитан потерял свой корабль. А я получил вот это. Он потрогал левую искалеченную руку правой здоровой.

Он был готов пуститься в военные воспоминания. Но я его поспешил упредить:

– Итак, вы знали Лорел с детства?

– В общем-то да. Когда она была маленькой, я ее видел куда чаще, чем теперь. После войны ее родители жили в Палисейдсе. – Он ткнул пальцем в сторону моря. – Они забрасывали ее сюда, когда не с кем было оставить. Прелестная девчушка, но временами – перец!

– Что она делала?

– Сбегала – как сегодня от вас. Иной раз я часами ее разыскивал. Если бы она пряталась забавы ради, это бы еще куда ни шло. Не тут-то было. Она делала это от страха. Вы, наверное, думаете, я сердился? Нет, я ее и пальцем не тронул. Я ее очень даже любил. – Его голос и взгляд сделались мягче от воспоминаний.

– Чего же она боялась?

– Да всего на свете! А прежде всего скандалов и размолвок. Если, скажем, птица разбивалась о стекло и помирала, ее трясло потом полдня. Помню, как-то раз я запустил камнем в бродячую кошку. Я хотел только ее попугать. Но я угодил в нее, и она завопила. Мисс Лорел увидела это и спряталась где-то до обеда.

– Где же она пряталась?

– У нее было несколько любимых местечек. Она их часто меняла. В гараже. На складе. Где угодно!

– Не могли бы вы мне показать эти ее убежища?

– Сейчас?

– Она может не дожить до утра.

Он пристально на меня посмотрел:

– Вы серьезно думаете, она может прятаться где-то там?

– Это не исключено. Иногда люди возвращаются в места, где проводили детство – если им очень плохо.

Он кивнул:

– Понятно. Со мной тоже такое бывало.

Он провел меня к гаражу и открыл дверь. Там было три машины: пожилой «континенталь», новенький «форд» и пикап-полутонка, производства «Дженерал моторс». Четвертой машине встать было некуда. Это навело меня на мысль, что капитан Сомервилл вполне может быть дома.

Лорел не было ни в одной из машин, ни в комнатке, где хранились инструменты, ни в ванной, приделанной к гаражу. Смит захватил в инструменталке фонарик. Мы стали спускаться по горе, продираясь сквозь деревья и кусты, стукаясь головами о незрелые апельсины на ветках. Смит отпер дверь склада.

Склад был построен из нешлифованных досок Мамонтова дерева и наполнен всякой всячиной, скопившейся за долгие годы: старая мебель, полки с пыльными книгами, пыльные же чемоданы с заграничными этикетками, ржавый шкаф-картотека, садовые инструменты, инсектициды, крысиный яд. Лорел не было нигде, хотя луч фонарика осветил самые дальние закоулки склада.

Некоторое время Смит не отводил фонарика от большого морского сундука, выкрашенного в синий цвет, по которому красной краской были выведены фамилия и звание его хозяина, а также название его корабля.

Затем луч взметнулся выше, к фотографии, что висела на стене над сундуком. Через пыльное и треснутое стекло улыбался человек в капитанской фуражке.

– Это капитан до того, как потерял свой корабль, – пояснил Смит.

Он светил фонариком, а я рассматривал портрет. Капитан был хорош собой, и в глазах его светилась отвага, но его застывший в полуулыбке рот был лишен мужественности.

Когда мы вышли, я спросил:

– А капитана точно нет дома?

– С чего вы взяли, что он может быть дома?

– Вы показали мне все, кроме самого дома.

– Так велено. В дом не приказано никого впускать.

Мы пошли по дорожке, вымощенной каменными плитами, к насосной. Насос дышал за стеной тяжело, словно бегун-марафонец. За его вздохами я расслышал шуршание лапок: там бегало какое-то маленькое животное.

Смит передал мне фонарик и вынул из кармана пистолет 38-го калибра со стволом в два дюйма.

– Что вы собираетесь делать?

– Тут вроде бы крыса. Попробуйте ее высветить.

Он распахнул дверь искалеченной рукой. Я включил фонарик и направил его на цементный пол, боясь, что на полу может лежать Лорел и получить не предназначавшуюся ей пулю.

В светлом пятне появилась крыса с блестящими глазками. Она кинулась к дренажному отверстию. Но не успела она добежать, как грянул выстрел. Крыса упала, дернулась и осталась лежать неподвижно в красной лужице.

Глава 9

Словно подчиняясь выстрелу, как сигналу, наверху в доме стал звонить телефон. Он дал три звонка и затих. К тому времени Смит уже оказался на вершине холма, а я ненамного от него отстал. Мы остановились возле бассейна, из дома доносился мужской голос – хриплый и напряженный. Мужчина говорил по телефону.

– Значит, капитан все-таки дома? – спросил я Смита.

– Да. Он сказал, чтобы его не беспокоили.

– Но теперь, когда его все-таки побеспокоили, может, вы меня к нему проводите?

– Зачем?

– Насчет Лорел.

– Ее же здесь нет. Вы сами убедились.

– А вдруг это Лорел позвонила?

– Сейчас спрошу его.

Он отпер раздвижную дверь и вошел в дом, оставив меня на улице. Я стал расхаживать взад и вперед у бассейна, пытаясь подавить чувство безысходности. Пока в моем активе была лишь убитая крыса и навязчивое видение – лежащая Лорел, а рядом пустой флакон из-под нембутала.

Из дома опять донесся голос капитана, но разобрать, что он говорит, было невозможно – так бывает в плохом сне. Затем я услышал голос Смита. Он подошел к стеклянной двери и раздвинул ее ровно настолько, чтобы впустить меня.

– Капитан примет вас. Только, пожалуйста, покороче. Он не спал две ночи.

Капитан сидел за столом своего кабинета в пижаме. Вид у него был серый и измученный. В его бесформенном лице было нелегко узнать человека, портрет которого висел на складе. В кабинете никаких фотографий и картин не было.

Он встал и коротко пожал мне руку – жест, лишенный, несмотря на все усилия хозяина, признаков энергии.

– Насколько я понял, мистер Арчер, вы частный детектив. Я не понимаю другого: на кого вы работаете?

– На Тома Рассо, мужа вашей племянницы.

– Где она?

– Не знаю. Она сбежала с флаконом нембутала...

– Где и когда это произошло? – резко спросил он меня.

– Сбежала из моей квартиры в Западном Лос-Анджелесе, около восьми часов вечера.

– Кто с ней был?

– Она ушла одна.

– Вы уверены? – глаза на загорелом лице Сомервилла смотрели недоверчиво.

– Ее могли подобрать на улице, – предположил я.

– Значит, кто-то ее там ждал?

– Я говорю, что такое могло быть...

– Кто же?

– Не знаю. Я не уверен, что это случилось.

Он повернулся, дошел до стены кабинета, бесшумно ступая по ковру босыми ногами, потом, развернувшись, пошел на меня, выставив палец, словно обвинитель на суде.

– Зачем вы приехали сюда?

– Я езжу по адресам, где она может оказаться. Я был у ее мужа. У ее подруги Джойс Хэмпшир. Я говорил с ее родителями.

– Как давно?

Я взглянул на мои часы. Двенадцатый час.

– Пару часов назад. Я не понимаю смысл ваших вопросов.

– Неужели?

Капитан привстал на цыпочки. Из нас троих он был самый малорослый. Смит молчаливо высился над ним, почтительно окаменев в соответствии с субординацией военных времен, от которой за эти годы вполне могло бы и не остаться следа.

– Вы говорите загадками, капитан, – сказал я.

– Хорошо, оставим экивоки. Прежде чем я продолжу разговор, я хотел бы знать имена тех, кто может за вас поручиться. Тех, кого я знаю лично – или репутация которых общеизвестна.

– Это непросто в такое время...

– У нас и ситуация необычная...

– Ладно. Вы знаете Джона Тратвелла из Пасифик-Пойнта?

– Да, но весьма отдаленно. Я больше знаком с его прежним партнером Эмерсоном Литтлом. Он адвокат моей тещи.

– Наведите у него справки обо мне.

Капитан сел за стол, позвонил, Эмерсон Литтл был дома. После обмена обычными в таких случаях репликами он поинтересовался мнением Литтла обо мне. Он бесстрастно выслушал ответ, затем поблагодарил собеседника и положил трубку.

– Он дал вам высокую оценку. Надеюсь, он знает, что говорит.

– Я тоже на это надеюсь.

– Жизнь моей племянницы может быть под угрозой?

– Я действую, исходя именно из этого тезиса.

Его лицо сомкнулось, как кулак, который он готов был сунуть в мою физиономию.

– Вы знаете, что ее похитили?

– Нет.

– Так знайте. Ее отец получил требование о выкупе, как только вернулся домой сегодня вечером.

– Письменно или по телефону?

– Кажется, по телефону. Сумма внушительная – это больше того, чем он располагает.

– Сколько же?

– Сто тысяч долларов наличными. Поскольку у Джека и Мариан таких денег нет, они обратились к его матери, бабке Лорел. Она-то и позвонила мне несколько минут назад. Джек просил ее никому об этом не говорить, но она все же решила со мной посоветоваться. Я считаюсь полноправным членом семьи, хотя связан с Ленноксами через жену.

Эти нотки тщеславия никак не увязывались с его искренней обеспокоенностью за племянницу. Я спросил:

– Когда должны быть доставлены деньги?

– Требовали сегодня же. Но это нереально, поскольку речь идет о наличных. Тут нужно время.

– Они будут перезванивать?

– Похоже, что да, в течение ночи. Джек попытается уговорить их подождать до середины завтрашнего дня.

– Он намерен обращаться в полицию?

– Вряд ли. Они ему не советовали. Я не говорил с Джеком. Мне звонила бабка Лорел, Сильвия. Она очень расстроена, говорила не очень связно.

– Она готова дать деньги?

– Конечно. Сильвия обожает Лорел. Как и все мы. Деньги не проблема.

– Тут могут быть другие проблемы. Прежде чем платить, хорошо бы удостовериться, что она и правда находится у лиц, требующих выкуп. А также, что она жива.

Сомервилл с тревогой посмотрел на меня.

– Я не могу взять на себя такую ответственность. У меня и так забот полон рот с этой аварией.

– Вы не связываете аварию с тем, что случилось с вашей племянницей?

– Я не совсем вас понимаю. Вы утверждаете, что похищение – дело рук кого-то из борцов за экологию?

– Я ничего не утверждаю. Проблемы экологии волнуют и меня. Волновали они и... – тут я осекся, поймав себя на том, что я говорю о Лорел в прошедшем времени, допуская, что ее нет в живых. – Волнуют они и вашу племянницу.

– Что же вы тогда утверждаете?

– Ваша семья в эти дни на виду. Она получила рекламу – от одних хорошую, от других плохую. Вы и ее отец вчера выступили по телевидению. Его портрет поместили газеты.

– Его, но не Лорел, – подчеркнул Сомервилл.

– Да, но она – самое уязвимое звено. И похитили ее.

– Кого это похитили? – раздался женский голос в холле.

Мимо Смита в дверь проскользнула женщина. Она была хорошо сложена, но в спешке явно не позаботилась о том, чтобы как следует одеться и причесать свои светлые волосы. Капитан Сомервилл поднялся из-за стола.

– Сегодня вечером похитили Лорел. – Он коротко изложил суть дела: сумму выкупа и то, что Сильвия готова внести деньги. Затем обернулся ко мне.

– Мистер Арчер – частный детектив. Я хотел спросить его, не готов ли он нам помочь. Он последний, кто сегодня видел Лорел.

Женщина пристально посмотрела на меня, затем протянула руку:

– Как вы с ней встретились?

Я рассказал все, не забыв упомянуть таблетки.

– Бедняжка! Вы не могли бы помочь ей, мистер Арчер? И нам тоже?

– Могу попробовать. Но мне нужно содействие вашего брата.

– Я думаю, за этим дело не станет.

Она ошиблась. Когда Сомервилл позвонил Джеку Ленноксу, тот не стал его и слушать. Мы слышали, как в трубке раздаются его крики. Сомервилл бросил трубку.

– Джек не желает со мной говорить. Сказал, что не хочет занимать телефон и что обойдется без посторонних.

– Ничего у него не выйдет, – сказала Элизабет Сомервилл. – Я не верю, что Джек сможет справиться один. Я по голосу слышала, как он расстроен, а в таком состоянии он обычно принимает неверные решения.

– Сейчас я туда не поеду, – в голосе ее мужа послышались сварливые нотки. – За двое суток я не спал и двух часов, а завтра день будет адски трудный. Завтра мы будем пробовать заткнуть дырку в скважине.

Жена смотрела на него с выражением на ее красивом лице сочувствия и нетерпения. Я понял, что она гораздо моложе его.

– А как насчет службы безопасности вашей компании, – спросил я капитана. – Их вы не можете использовать?

– В этом что-то есть, – признался капитан.

Но жена сказала:

– Нет, не годится.

Я спросил, почему?

– Потому что мой отец все еще глава компании. И тогда через пару часов он узнает о похищении, а лучше бы этого не случилось. Это важно. Пусть ему сообщат об этом, когда Лорел вернется домой.

– Ваш отец очень стар?

– Да, хотя он отказывается это признать. У него уже был один инфаркт, и притом весьма обширный. Вы не отвезете меня в Пасифик-Пойнт, мистер Арчер? Джек должен меня выслушать, и я уверена, что он окажет вам содействие.

По моим впечатлениям от Джека это казалось мне сомнительным, но я сказал, что готов ехать.

– А я? – подал голос капитан.

– Ложись спать, – сказала жена. – Смит за тобой присмотрит. Верно я говорю, Смит?

Чернокожий, стоявший все это время в дверях, впервые подал голос:

– Так точно, миссис Сомервилл.

Она пристально посмотрела на него.

– Я проснулась от выстрела. В чем дело?

– В насосной была крыса, – смущенно пояснил он.

– Но я же говорила, чтобы вы по ним не стреляли. Ставьте крысоловки, если вам так уж невтерпеж.

– Хорошо, мадам, попробую!

– Вот и прекрасно, – сказала она.

Капитан прокашлялся и сказал куда более зычным голосом, чем прежде:

– Смиту здесь приказываю я. Помни это, Элизабет.

Она сделала вид, что ничего не услышала. Мужчины обменялись за ее спиной молчаливыми взглядами. Оба слабо улыбнулись друг другу. Их отношения были явно глубже и прочнее, чем узы брака, и ее они в свой мир не допускали.

Прежде чем уйти, я позвонил Тому Рассо. Но дома никто не отвечал, а аптека была уже закрыта.

Глава 10

Элизабет Сомервилл подошла к парадной двери в норковой шубке, которая очень гармонировала с ее светлыми волосами. Мне казалось, что она слишком расфуфырилась, учитывая характер поездки. Она явно поняла мой взгляд, потому что вернулась в дом и вскоре появилась уже в простом темном пальто.

– Моя семья, – сказала она, – обладает роковой страстью выставлять напоказ свое богатство.

– Это пальто вам идет даже больше.

– Спасибо. Большое спасибо. – Она говорила с такой серьезностью, словно давно не получала комплиментов.

Мы спускались на машине с холма в молчании, которое было отнюдь не тягостным. Мне понравилась эта женщина с первого взгляда – как и Лорел и по той же причине. В ней была честность, а также искренность и умение сострадать. Но Лорел находилась в состоянии близком к шоку, а женщина, сидевшая рядом со мной, прекрасно владела собой.

Впрочем, это давалось не просто, ибо отношения с супругом явно не давали ей покоя.

– Я не собираюсь ничего ни объяснять, ни извиняться. Но мы, наверное, производим странное впечатление. Эта авария привела к семейному, так сказать, кризису. Ну, а теперь Лорел... – она замолчала и глубоко вздохнула.

Я выехал на ярко освещенный бульвар в сторону автострады на Сан-Диего.

– Я прекрасно понимаю ваши чувства.

– Как вам это удается?

– В таких случаях люди быстро начинают понимать друг друга. Разумеется, если в наличии есть все необходимые компоненты...

– Ядерные компоненты?

Я искоса взглянул на нее. Она улыбалась как-то по-кошачьи. Я сказал:

– Думаю, мы с вами не составим бомбу. Нет, нет, я не обманываюсь на ваш счет, вы человек взрывоопасный, как и Лорел.

– Правда? Я похожа на Лорел? – Она была и обрадована, и встревожена одновременно. – Вообще-то считается, что у тетки с племянницей тридцать процентов общих генов, почти то же самое, что и у дочери с матерью. А я испытываю почти материнские чувства к Лорел. – Она наклонилась ко мне: – Что все-таки с ней случилось?

– Не знаю. Она на все способна. Она на грани срыва. Я, конечно, не знаю наверняка, но не удивлюсь, если окажется, что похищение не было спланировано заранее. Кто-то мог узнать ее на улице и, видя ее полную беззащитность, схватить и увезти. Это мог быть кто-то, кого она знала. Она могла уехать с ним и добровольно...

– Не хотите ли вы сказать, что она вообще соучастница?

– Нет, хотя и это не исключено. – Я подумал, не рассказать ли ей услышанное мною от Джойс Хэмпшир – о похождениях пятнадцатилетней Лорел в Лас-Вегасе, но передумал.

– Но зачем? – говорила между тем Элизабет. – Лорел плевать на деньги. Да и если бы они ей понадобились, она всегда может одолжить их у моих родителей.

– А как насчет ее собственных родителей?

– У Джека с Мариан не так-то много наличных денег. Компания платит ему приличное жалованье, но он его проживает. Я вовсе не хочу сказать, что они не могли бы или не захотели бы набрать деньги для выкупа, если бы им пришлось...

– В случаях с вымогательством деньги порой не главное. Вымогатель может искренне думать, что он затеял это все ради денег. Но на самом деле ему нужно эмоциональное удовлетворение. Отомстить жизненным обстоятельствам. Лорел не могла сделать это по отношению к родителям?

– Не знаю. Она доставляла им немало хлопот. А они ей. – Элизабет осторожно добавила. – Джек и Мариан не так уж счастливы в браке. Но все трое любят друг друга. Это то, что называют «любовь-ненависть».

– Что это значит?

– "Ненавижу тебя. Люблю тебя. И страдаю". Это мой собственный перевод из Катулла. Его напечатали в ежегоднике нашей школы в Ривер-Вэлли.

– Там, кажется, училась и Лорел?

– Да. Вы много о ней узнали.

– Не так уж и много. Мне не удалось расспросить как следует ее мужа. Он был на работе.

– Он вряд ли много вам рассказал бы, – заметила она с легким презрением в голосе.

– Почему вы так думаете?

– Он толком не знает Лорел. Откуда ему? Я имела возможность поглядеть на их жизнь, и если я видела искусственный союз...

– Но Том вроде бы влюблен в нее...

– Что касается Тома, – сказала Элизабет, – то Лорел – плод его романтической фантазии. Он относится к ней как к принцессе из сказки. Лорел заслуживает лучшего мужа...

В ее голосе была неожиданная горечь. Я подумал, что она имеет в виду и свое собственное замужество.

– И как Лорел относилась... относится к нему? И как вы относитесь к вашему мужу, миссис Сомервилл?!

– По-моему, она тоже в общем-то любила его, была ему благодарна. Лорел трудно находиться в близких интимных отношениях с кем бы то ни было, особенно с мужчиной. Но ей следовало выйти за кого-то получше, чем Том Рассо. Она удивительная женщина. Если бы она встретила достойного человека, ничего такого не случилось бы.

– А что, по-вашему, случилось?

– Не знаю. – Она покачала головой, и распушившиеся от этого движения волосы вспыхнули в свете фар машины, что ехала за нами. – После ваших слов о ее возможном соучастии я не уверена, что должна размышлять вслух на эту тему.

– Но я-то размышлял.

– Что верно, то верно.

– Мне казалось, это нельзя сбрасывать со счета. Я не утверждаю, что Лорел сама подала кому-то такую идею. В худшем случае она просто послушно с ней согласилась.

– Зачем?

– Ей хотелось вырваться на свободу, и она воспользовалась первой же подвернувшейся возможностью. Предположим, она уехала с кем-то, кто затем позвонил ее родителям – с ее ведома, а может, и без оного. Из этого вовсе не вытекает, что ее жизнь вне опасности. Я бы даже скорее считал, что наоборот.

– Вы думаете, что даже если ее увез знакомый, он вполне может убить ее?

– Именно. Он или они.

– Вы все это сочинили! – сказала она с искусственным негодованием.

– А что еще мне остается делать? Я же предлагаю вам только гипотезу. А вы отнеслись к ней очень серьезно. Я тоже. Имейте в виду, я провел некоторое время в обществе Лорел. Она была готова на все, что угодно. И если в таком состоянии она встретила кого-то...

– Ядерные компоненты соединились?..

В ее голосе не было и тени иронии. Мы выехали на автостраду. Я вспомнил, как совсем недавно ехал здесь с Лорел.

– Кстати, об атомных бомбах, – сказала Элизабет голосом человека, мечтающего сменить тему. – Сегодня у нас уже шла речь о бомбах. Мой муж говорил об этом весь вечер, пока я не отослала его в постель. Мужчинам не к лицу истерики, но он был к ней близок. Конечно, он хлебнул всякого, особенно в последние два дня. Приходится делать скидку и на это, и на то, что он старше меня...

Она вела тихий спор с собой насчет того, настоящий мужчина ли ее муж или нет.

– Что же он сказал вам насчет бомб?

– Ничего заслуживающего внимания. Если бы это сказал кто-то другой, я бы расхохоталась. У него возникла безумная идея, что авария случилась из-за того, что какой-то враг взорвал небольшое ядерное устройство на морском дне. Он, правда, был страшно усталым и...

– Враг Соединенных Штатов?

– Нет, так далеко он не хватил. Личный враг или враг компании. Или кто-то, желающий выставить нефтяную промышленность в невыгодном свете.

– А разве этого не может быть?

– Нет, – решительно сказала она. – Просто, мой муж слегка спятил. Это понятно. Он всегда сильно переживает случившееся, и у него обостренное чувство вины. Он как-то сказал мне, что слишком эмоционален, чтобы быть настоящим боевым офицером. По его словам, он это понял, когда увидел фотографии разбомбленного Токио. Они привели его в ужас.

– Он имел к этим бомбардировкам какое-то отношение?

– Нет. Но эта авария – не первая катастрофа в его жизни. Второй раз он оказывается ответственным за... нечто подобное. Его корабль загорелся около Окинавы, и многие члены экипажа погибли.

– По его вине?

– Он был капитан. И естественно, понимал, какая на нем ответственность. Но Бен никогда не говорил об этом. И Джек тоже. По-моему, ни один из них не знает, почему начался пожар.

– Ваш брат Джек тоже служил там?

– Да, Джек был младшим офицером. Он только что окончил школу связистов. Бен добился, чтобы его послали к нему на корабль, хотел взять его под свое крыло. Но это крыло не очень-то могло защитить. Через неделю-другую после того как Джек попал на корабль, их отправили на Окинаву, и там случился этот пожар. На этом закончилась и служба Джека на море, и морская карьера моего мужа.

– Вы хотите сказать, его уволили?

– Не совсем так. Его перевели в береговую службу на Великих озерах. Бен ненавидел эту должность. Я тоже. Ему, конечно, было тяжелее. Когда я вышла за него замуж, он был исполнен великих планов. Он говорил, что когда-нибудь станет главнокомандующим Тихоокеанским флотом. Но служба на Великих озерах не способствовала продвижению вверх. Это было нечто вроде ссылки. Сразу после войны Бен демобилизовался. Хорошо еще, он был женат на мне, и отец взял его к себе в фирму.

Ее рассказ превратился в полусознательное пульсирование памяти. Она сознавала мое присутствие, что и делало рассказ возможным, но она говорила не со мной. Она рассказывала себе о своей жизни, проверяя, как эта жизнь выглядит на слух.

– Думаете, на этом может кончиться и нефтяная карьера вашего мужа?

– Не знаю. Боюсь, на этом многое может закончиться для меня. – Она замолчала, но я слышал беззвучное пульсирование ее внутреннего голоса, продолжающийся монолог. Затем она опять заговорила. – Боюсь, отец махнул на нас рукой. Мы огорчили его тем, что у нас не было детей. Теперь он завел себе женщину по имени Конни Хэпгуд. Она преподавала в школе Ривер-Вэлли. И она моложе меня. Моложе, чем я когда-либо была, – дополнила Элизабет в приступе злой иронии. – Отцу за семьдесят, но он собирается жениться на ней, как только уладит дела с нашей матерью. Он говорит, что заведет новую семью.

– Мало ли что он говорит...

– Он настроен решительно. Он убедил себя не без помощи этой женщины, что может прожить вторую жизнь. Она же, конечно, сделает все, чтобы Бена уволили а взяли кого-то из ее людей. Об этом поговаривали еще до аварии, а теперь, похоже, Бену конец.

– Но выброс же произошел не по его вине.

– Да, верно, но отец все равно свалит все на Бена. Отец всегда любил находить козлов отпущения. – Фраза получилась холодной и тяжелой, словно капсула с историей ее жизни. Помолчав, она добавила:

– Какая-то планета – не помню точно, какая именно, – совершает оборот вокруг Солнца за сто шестьдесят пять лет. Земной год растягивается до бесконечности. Вот у нашей семьи и получается такой растянутый до невозможности год.

– Планета Нептун?

– Возможно. Нептун – бог моря? Вот он рассердился и взорвал нашу скважину. Только не предлагайте это в качестве гипотезы мужу. Он охотно поверит.