Текст книги "Тот, кто не отбрасывает тени"

– Нужно уходить.

Госпожа Хестер даже не пыталась спорить. Оба они опрометью бросились вверх по лестнице, слыша, как за ними осыпаются камни стен. Задыхаясь, они наконец выбежали под чистое ночное небо темной стороны мира.

Спотыкаясь от усталости, ведунья и джинн кое-как спустились вниз по острым камням, побежали по ледяному мостику – на середине моста они услышали, как верхушка острова с грохотом взорвалась изнутри. Камни брызнули в стороны фонтаном, пробивая лед под их ногами, на головы беглецам посыпался пепел. Все-таки успев добежать до твердой земли, они наконец позволили себе оглянуться – и увидели, что остров-скалу целиком разворотило взрывом и из кратера вырывается в небо оранжевое пламя.

По камню скалы пробежала глубокая трещина. Когда она достигла воды, послышался чудовищный рев, и где-то глубоко под поверхностью озера разверзлась бездна, так что вода хлынула туда водоворотом, уносясь куда-то в глубины мира. Несколько мгновений – и озеро совершенно иссохло, на скользком дне бились, задыхаясь, глубоководные рыбы.

Из трещины в озерном дне послышался еще один оглушительный рев.

Чернильно-черная дымящаяся субстанция хлынула из нее наружу, устремляясь в небо, и собралась воедино чудовищной тучей, нависающей, грозной, одновременно материальной и бесплотной, сотканной из тьмы, гноя, гниения, вони, ужаса, разложения, смерти и ненависти. Снизу ужасную тучу подсвечивали вспышки пламени.

Вечноночь пробудилась.

В горных ущельях, на задворках мира, в глуши Полуночных Земель проснулись темные твари, спавшие целое тысячелетие. Когда зашевелилась Вечноночь, вместе с ней зашевелились и ее создания, очнулись ото сна, и отметины на их шкурах мерцали и потрескивали, наполняясь пробудившейся темной магией. Медленно, одно за другим, порождения тьмы начали стягиваться к озеру. Меченые были уже близко.

В туннелях под городом

– Привет! Вы слышали, что случилось на площади Жнеца? Это правда или как?

– Говорят, там дракон летал!

– Ха, да я сам там был и все видел! Не просто дракон, а два дракона!

– И один из них сожрал Белого ведуна!

– Это все ведьмины! Кроме них некому! Опять против нас чего-то замыслили, и нам всем конец!

Узкие извилистые улочки трущоб полнились тревожными слухами. Лара всегда поражалась, как быстро новости распространяются среди обитателей трущобных кварталов. Стоило, как говорится, чьему-нибудь дедушке громко пукнуть, к тому моменту, как весть об этом достигала квартала Котельщиков, народ уже вовсю обсуждал, от чего это у старичка случилось несварение. Бумажные птички носились взад-вперед стайками, рассекая затхлый воздух переулков, постоянно передавая туда-сюда слухи, сплетни, сотни версий любого мало-мальски необычного события.

– Я там правда была и все сама видела, – сообщила Лара компании сплетничающих уличных торговцев. – В смысле на площади. Честно-честно.

– Рассказывай! – едва ли не хором вскричали те. – Нам нужно знать! На нас правда напали? Это ведьмины, да?

Лара задумчиво потерла подбородок.

– Гм… Кажется, память меня слегка подводит. Наверное, это следствие шока. Очень уж страшно было. Но я думаю, пара монет поможет мне как следует вспомнить…

С невиннейшей улыбкой она приняла в ладонь несколько бронзовых монеток, которые торговцы, ворча и хмурясь, повытаскивали из кошелей.

– И точно! Помогло. Теперь я все вспомнила!

Лара подцепила концом ломика крышку люка и давила на рычаг, пока крышка наконец не поддалась и с лязгом не отскочила. Лара откинула ее в сторону, уселась на краю люка, свесив ноги в темноту, и очень внимательно вслушалась. Судя по звукам из канализации, поток все еще был очень бурным, но уровень воды все-таки упал. Ничего особенно опасного, ничего такого, с чем она не могла справиться, главное – держать ухо востро и смотреть в оба.

Она заглянула в темноту – и сердце в груди дрогнуло. Резко вспомнились слухи о Душителе – о человеке без тени, крадущемся по туннелям в поиске очередной жертвы. У нее даже бывали моменты, когда она думала временно воздерживаться от сталкерства в канализации, подождать, пока атаки прекратятся. Но эти мысли она упорно отгоняла, как назойливых мух, и злилась на себя, что позволяет себе трусить.

Быстро оглядевшись вокруг на всякий случай, она спустилась в люк, цепляясь за скобы по стенам туннеля, но перед этим не забыла подцепить своим ломиком-крючком крышку люка и водворить ее на прежнее место. Все эти манипуляции она проделывала бессчетное число раз, и всякий раз был момент – ровно перед тем, как крышка люка падала на свое место, – когда щель между ним и мостовой обращалась в узенькое кольцо дневного света, и всякий раз у Лары учащалось сердцебиение, и в голове на миг вспыхивал вопрос: «А вдруг я сейчас видела солнце в последний раз?»

За этой мыслью всегда следовал стук опускаемой крышки – и темнота.

Внизу лестницы, глубоко под городом, Лара сунула руку в сталкерскую торбу и вытащила наружу новый драконий светильник – тот самый, подаренный малышом Джо. Повернула колесико в бронзовом основании – и фитиль за стеклом тут же запылал теплым золотистым светом.

Большинство жителей королевства ужаснулось бы самой идее о том, чтобы спуститься в темные кишки города, пробираться там среди вонючей грязной жижи, между крыс, отбросов, всей той дряни, что уносили в канализацию сточные канавы. А Лара уверенно огляделась, осматривая при свете фонарика гладкие стены кирпичного туннеля и дрожащую поверхность текущей воды. Прислушалась к журчанию потока – и улыбнулась. Она находилась в своем собственном мире. В своем кармане вселенной. И кто знает, какие сокровища ей сегодня предстояло здесь обнаружить.

«Сегодня не очень-то воняет», – подумала Лара, топая вперед под защитой восхитительного полумрака. Иногда – особенно летом, когда из-за зноя река мелела, а дожди случались редко, – вонь в канализации была такой сильной, что ее, считай, приходилось раздвигать руками, и вся эта мерзость, казалось, оседает на коже жирной слизью. Но сегодня, после стольких дней ливней и наводнений, стены туннелей были, можно сказать, чисто вымытыми, как новенькие. Лара подумала, что в канализации сейчас куда чище, чем на некоторых улицах трущоб.

У каждого сталкера имелись свои любимые охотничьи угодья: те части труб, где камень стен износился и потрескался, или канал, искривленный таким образом, что там имели обыкновение оседать и застревать в полу тяжелые мелкие вещички. У Лары таких местечек имелась целая коллекция. Поворот по прозвищу Спотыкач был золотым дном – там имелась маленькая секция, о которой больше почти никто не знал. Там на дне потока во впадине имелось местечко, где часто застревали мелкие монетки. Проблема в том, что в повороте Спотыкач пол-луны назад скопился ядовитый газ: один сталкер забрел туда в скверный момент – и его драконий фонарик взорвался у него в руках. БАБАХ – и нет больше никакого поворота Спотыкач, сплошной обвал. И никакого сталкера, конечно, тоже.

Так что сегодня Лара решила направиться к Кровавой Реке.

Так именовался короткий переход между туннелями на южном берегу. Свое имя он заслужил за то, что располагался прямо под городскими бойнями, и когда сточная система боен сливала кровь, красные потоки стекали в канализацию и окрашивали воду в темно-красный.

По дороге Лара вглядывалась и вслушивалась с предельной внимательностью. Ядовитый газ в туннелях был лишь одной из множества опасностей, подстерегавших сталкеров под городом. В канализации встречались участки, в которых человека могло уволочь водой, особенно в часы прилива. Каждый сталкер всегда держал в голове расписание часов прихода высокой воды, и только безумцу пришло бы в голову задержаться под землей после момента, когда открывались шлюзы – и в дренажную систему хлестали мощные потоки. Ходили также слухи о загадочных обитателях туннелей – о тварях, которые держатся по большей части в темноте и оттуда высматривают людишек, чтобы как следует перекусить.

Где-то неподалеку через поток перебежала стая крыс, устремляясь в другой туннель, и Ларе сразу вспомнилось то происшествие с Коттоном, когда крысы помогли им с Джо сбежать. Она вытащила из-за ворота медальон, подержала его на ладони, вглядываясь при свете фонарика в резную птицу. Потом легонько сжала медальон в руке, но тот оставался неподвижным и немым. Чем дальше, тем больше она убеждалась, что все эти странные случаи были следствием того, что она нечаянно наткнулась на скопление ведьминской магии в туннелях и эта самая магия вдруг оживила на время ее подвеску. А теперь магия, очевидно, выветрилась, и все вернулось на круги своя.

В туннелях было очень просто наткнуться на эти ошметки магии – мало где их было так же много, как под городом. Ребята рассказывали, например, что сталкер Альфи Баттон внезапно попал в целое облако этой магии, катившееся по трубе, и за пару секунд уменьшился от нее до размеров мыши-полевки. Бедняга Альфи в итоге нашел свою смерть в зубах соседской кошки, которая поймала его на пороге родного дома. А еще была Пег Леггот, которая поскользнулась в туннеле и упала в лужу, мерцающую странным светом, и что с ней сталось? Обратилась в камень! Этот камень все еще находился здесь, в туннеле под Адмиральской улицей, и сталкеры приобрели традицию, проходя мимо, на удачу поглаживать бедную Пег по каменной башке.

Такие дела, в канализации опасности подстерегали со всех сторон.

«А еще не будем забывать о Душителе», – сообщила Ларе ее рациональная часть.

«Ладно, но у меня есть преимущество, – возразила другая часть Лары. – Тут, в трубах, я ориентируюсь куда лучше него. Это мой мир, а не душительский».

Однако окончательно избавиться от страха ей не удавалось, как бы она ни старалась. И это было, по правде сказать, очень обидно.

Где-то впереди послышался чавкающий звук шагов по воде. Лара быстро загасила светильник и нырнула в темное ответвление трубы, старательно вслушиваясь. Из сталкерской торбы она беззвучно вытянула свой ломик, подняла его над головой, готовая в случае чего нанести сокрушающий удар.

– Лара? Это ты? – послышался в темноте знакомый голос. Впереди задрожал свет фонаря, выхватывающий из мрака знакомое веснушчатое личико Джо Коротконожки. Лара выдохнула с облегчением, опустила ломик и не сдержала смеха над собственным приступом паники.

– Угадал, Джо, это и вправду я! Как твои дела? Повезло сегодня?

Джо, приближаясь, сиял дружеской улыбкой.

– Пожалуй что да! Хороший нынче день, прибыльный!

Он скинул сталкерскую торбу с плеча, запустил в нее руку – и гордо продемонстрировал Ларе две серебряные монетки, три медяка, блестящую сережку с выпавшим камешком и даже стеклянный глаз.

– Ах ты ж преисподние челюсти, дружище! Да ты сегодня просто гигант! Оставь уж и остальным чего-нибудь, поднимайся на поверхность!

– Ха! Лара, ты не поверишь, у меня давно такого удачного дня не было! Сейчас я живо побегу к Старому Хансу – зуб даю, что на сегодняшнюю добычу мы с бабушкой будем кормиться неделю! – Мальчик внезапно посерьезнел: – Скажи, ты тут никого… опасного не видела? Не шныряет тут этот самый Душитель? Я всю дорогу представлял, что сейчас на меня со спины набросится маньяк-убийца!

– Ох, мне тоже всякое мерещилось. Но при этом ничего особенного мне так и не подвернулось. – Лара демонстративно взмахнула в воздухе ломиком: – А если подвернется, мне есть чем его встретить.

Джо взглянул на нее с обычным своим благоговением, как на благую пришелицу из иного мира.

– На самом деле это дурацкий Душитель должен тебя бояться, а не ты его! Ты же в этих туннелях, считай, у себя дома. Ладно, Лара, я пошел, удачи тебе!

И он побежал по трубе к ближайшему выходу, по пути насвистывая от радости.

Когда Лара наконец добралась до Кровавой Реки, поток в трубе был цвета густого эля, а воздух наполнял железистый запах крови. Лара приступила к работе, проверила все любимые местечки, пошарила в точках, где часто застревало что-нибудь годное. Ее тонкие пальцы привычно ощупывали трещины между кирпичами, погружаясь в поток кровавой воды. Так, здесь ничего… И тут тоже… А вот третий раз оказался козырным: пальцы наткнулись на что-то твердое, маленькое и холодное. Неужели повезло? Лара выцарапала застрявший в щели предмет наружу и поднесла его к лицу – монетка. Тьфу, не золотая, всего лишь медная. Ну ничего, мелочь, а пригодится. Неплохое начало рабочего дня.

Больше Кровавая Река не принесла ей ничего полезного. Поэтому Лара направилась дальше, глубже под землю, привычно шагая в своих провощенных ботинках по щиколотку в воде в сторону прочих добычливых мест, карта которых постоянно хранилась у нее в памяти.

Увы, сегодня, со всей очевидностью, был не ее день. Больше ей ничего хорошего не попалось. После нескольких часов в ледяной грязной воде пальцы ее задубели и побаливали, к тому же приближалось время высокой воды, так что Лара решила срезать дорогу и вернуться через Костяной переулок. В сталкерской торбе за сегодня у Лары прибавилась одна-единственная медная денежка. Ну ладно, это лучше, чем ничего, на нее можно кое-как пропитаться целый день, а при экономии и пару дней.

Она уже добралась до надобного люка и поставила ногу на скобу, чтобы начать подъем на поверхность, но тут заметила нечто очень страшное. А именно – пару ног лежащего человека, судя по ботинкам, сталкера, вытянутых из темноты. Она подняла светильник повыше, всматриваясь изо всех сил, сердце ее заколотилось как бешеное, дыхание участилось.

Лара подобралась ближе, в свете фонаря стало видно, что валяющийся на полу сталкер совсем маленький. Он почти целиком погрузился в канализационную воду, хорошо хоть, лицо осталось на поверхности. Лара поспешно вытянула его на сухое место – и тут наконец рассмотрела, кто это такой.

– Джо!

Она припала к телу мальчишки, схватила его голову обеими руками, начала трясти его, чтобы привести в чувство. Лицо мальчишки казалось странно вздутым, один глаз совершенно заплыл, под носом запеклась кровь. Лара низко наклонилась к его рту, вслушиваясь. Он дышал, он все-таки дышал, и дыхание не прерывалось.

– Джо! Приходи в себя! Давай просыпайся, Джо!

Мальчик издал долгий стон, начавшийся где-то в груди – и наконец вышедший наружу через горло. Эхо тяжелого стона раскатилось по туннелю и угасло вдали. Наконец Джо открыл свой здоровый глаз, нащупал ее взглядом.

– Л-лара?

– Да, Джо, это я. Все в порядке. Ты цел, ты скоро будешь совсем в порядке.

Джо пребывал в каком-то полусонном состоянии, явно не в себе. Он резко сел, шаря вокруг ладонями, при этом морщился от боли, но казался странно возбужденным.

– Спокойно, Джо, спокойно.

– Мои вещи, – с трудом выговорил он. – Моя сталкерская торба…

Лара подтянула его к стенке туннеля, и он со вздохом привалился к гладкой кирпичной поверхности.

– Джо, расскажи мне, что случилось? Кто это сделал с тобой?

Джо взглянул на нее полным ужаса взглядом.

– Он, Лара! Душитель! Это все правда, что о нем говорят… У него вообще нет тени. Сперва я думал, что он хочет забрать мою добычу… он отобрал мою торбу и стал там шарить, все высыпал наружу, но ничего не взял… Представляешь, просто выбросил все в поток! А потом подступил ко мне и, ох, Лара, ох, начал меня допрашивать! Всю душу вынул… Повторял и повторял: где шкатулка? Где шкатулка? И с каждым словом бил и снова бил… Какая шкатулка… где шкатулка…

Кровь Лары кипела от гнева – а заодно и от страха за Джо.

– Как тебе удалось вырваться?

Лицо мальчишки исказилось от страха. Из ноздри вытекла свежая струйка крови.

– Я просто притворился дохлым, – прошептал он, глядя перед собой стеклянными глазами. – Старался не шевелиться, как будто я уже умер. Не кричать. Он меня потрепал какое-то время, а потом выпустил, и у него стало такое лицо… такое… даже удивленное как будто. Это было так странно. А потом у него глаза расширились на пол-лица, и воздух вокруг задымился, и, ты не поверишь, он крутанулся в смерче гадкого дыма и просто исчез!

Лара внимательно осмотрела Джо с головы до ног. Да, лицо у него было в крови, его явно здорово избили, но вроде бы ничего смертельного, поправится. Мальчик тем временем попробовал подняться на ноги.

– Моя добыча. Мне нужно найти мою добычу… собрать монетки… Мне же бабушку кормить!

Лара удержала его на месте:

– Спокойно, Джо, не рыпайся. Просто посиди тут. Я пошарю, попробую найти твое добро.

Драконий светильник мальчика обнаружился неподалеку, даже не разбитый. Лара зажгла его и поставила ему под руку. Сталкерская торба тоже быстро нашлась – по счастью, ее придавил упавший сверху ломик и не дал потоку ее унести. Лара открыла торбу и посмотрела, что там осталось внутри. Оказалось, что ничего. Вся сегодняшняя добыча Джо утекла в канализацию. Лара какое-то время потратила на то, чтобы прошерстить поток, заново отморозила пальцы, но не нашла ничего.

– Извини, Джо, похоже, все утекло, – сочувственно сообщила она. Лицо мальчика скривилось от горя. Лара сунула руку в собственную торбу и вытащила медную монетку – единственную свою сегодняшнюю добычу. Потом залезла в карман за денежками, которые сегодня получила за подробный пересказ событий на площади Жнеца. Незаметно ссыпав эти медяки в торбу Джо, она притворилась удивленной.

– Нет, погоди-ка! Я, похоже, ошиблась. Что-то все же осталось на месте!

Она вытащила пригоршню монет из его торбы и продемонстрировала мальчишке.

– Не так уж много, но лучше, чем полный ноль! И уж точно лучше, чем пинок ногой в зубы, так сказать.

Джо принял монетки в ладонь, жалобно улыбаясь.

– Ох, Лара, ты всегда обо мне так заботишься… так заботишься. Ты лучше всех на свете.

– Нечего раскисать, пошли отсюда. – Лара протянула ему руку, помогая подняться. При этом она не переставала исподтишка осматриваться, вглядываться в тени, вслушиваться в тишину. Ее трясло от ярости, однако это не мешало ей поддерживать Джо, пока она вела его к лестнице на поверхность. Поставив ногу на нижнюю скобу, Лара почувствовала, что медальон снова начал вибрировать, что из него изливается странное тепло, и в голове ее опять зазвучал хрустальный звон мелодии. Вместе с музыкой нахлынули яркие образы мальчика-ведуна под виселицей на площади Жнеца, ведьминов на крыше, огненного дракона, нарезающего круги.

Тьма подступает

Далеко к востоку от Лары – и от всего великого города Королевская Гавань, даже дальше Плакучих Островов, – по белопенным водам Граничного моря плыл рыбацкий кораблик под названием «Светлая Мэри». Это было краболовное судно, и капитанша его была одной из немногих, кто предпочитал рыбалку в дальневосточных водах собственному дому. Напротив, она всегда радовалась возможности побыть подальше от дома. День был ясный и удачный, команда одну за другой вытягивала со дна ловушки – и все до единой были полны отличными, крупными синими крабами, которых моряки меж собой называли «синим золотом». Капитанша, наблюдая, как слаженно работает его команда, пребывала в прекрасном расположении духа.

В настоящий момент они встали на якорь, чтобы вытащить со дна еще несколько ловушек. Первая едва не лопалась от здоровенных синих красавцев – лучшая добыча за сегодняшний день, матросы торжествовали – кто присвистнет, кто издаст радостный возглас. Ловушка за ловушкой являлись из воды полными до краев, члены команды начали напевать, юнга даже сплясал на палубе от избытка чувств.

И тут корабль накрыло внезапной темнотой.

Веселые возгласы разом утихли. Матросы замерли, настороженно прислушиваясь, палуба мягко раскачивалась у них под ногами. Люди, глазам своим не веря, смотрели во внезапно почерневшее небо – ночное, сверкающее яркими звездами, с полной серебряной луной в зените. Воздух мигом сделался ледяным, словно зимний. Подул ветерок, несущий сладковатый запах гниения.

– Что это такое?

– Что происходит?

– Похоже, мы случайно выскочили за границу Серебряного Королевства, Кэп! – предположил старший помощник по прозвищу Большой Мэттс. Брюхо у него и правда было немаленькое.

Кэп отрицательно замотала головой:

– Нет, быть того не может. С курсом все было в порядке.

Большой Мэттс указал толстым пальцем на запад, где ночь слегка отступала, превращаясь в сумерки, а над горизонтом висела полоска дневного света:

– Сами видите, Кэп.

Голос его, казалось, звучал издалека:

– Кэп? Вы меня слышите?!

Капитанша оторвала взгляд от черного неба, оглядела пораженные лица своей команды, а потом всмотрелась в водную гладь. Где-то в окружающей ночи вспыхнул неверный свет масляного светильника. Один огонек… И за ним другой… И еще один! И еще! Вокруг на воде загорались сотни, тысячи фонариков. На «Светлую Мэри» из темноты надвигались неведомые черные корабли, сливающиеся с темнотой. А на палубах кораблей стояли существа, будто вышедшие из ночных кошмаров и страшных сказок.

Краем разума капитанша вспомнила истории, которыми ее еще малышкой пугали старшие братья. Жуткие сказки о народе, в чьей коже запечатлена черная магия. О народе Меченых.

– Небо! – послышался крик Фрэнка Калдера, одного из матросов. – Только гляньте на небо!

Капитанша запрокинула голову – и лучше бы она этого не делала. Она увидела, как в небе одна за другой угасают звезды.

Она уже не была собой, а словно бы превратилась в ту перепуганную шестилетку, которая дрожала по ночам, наслушавшись страшных историй. Она вспомнила, как одновременно с тягой и отвращением вглядывалась в картинку в книжке сказок, подробно изображавшую крайние восточные земли, откуда ко всему миру тянулись щупальца темноты, обращавшей день в ночь.

– Нам конец! – простонал Фрэнк. – Это же Вечноночь! Владычица Свет, помоги нам!

Все прочие тоже начали наперебой молиться, перемежая слова молитв всхлипами ужаса.

Черные корабли подходили все ближе.

Один из Меченых мощным прыжком перескочил на палубу «Светлой Мэри». Когда он распрямился после прыжка, стало видно, что он куда выше, чем любой из моряков на борту. Как и у всех Меченых, у него были длинные мускулистые руки – слишком длинные, кисти их болтались где-то возле колен. Он был одет в какие-то обрывки рогожи и меха. Этот монстр поднял уродливую голову и повертел ей, оглядывая команду черными блестящими глазами. Его серая кожа была сплошь покрыта татуировками символов древней плотяной черной магии.

– Ни с места! – приказала Кэп своей команде, хотя сама содрогалась от ужаса. – Не шевелитесь, не провоцируйте его. Не делайте глупостей.

Большой Мэттс всегда был отличным ловцом крабов, одним из лучших в команде, и достаточно сильным, чтобы ударом кулака разбить драконье яйцо, но вот умом он никогда не отличался. Он слышал слова капитанши, но явно не подумал, что ее приказ «не провоцировать» означает, что нельзя вдарить кулачищем Меченому по башке. Что он и попытался сделать, шагнув вперед и замахнувшись своей здоровенной рукой.

Меченый перехватил руку Мэттса в замахе. Одна из многих татуированных меток на его коже вдруг ярко засветилась. Он сжал кулак – и послышался треск костей руки Большого Мэттса, от кисти и до самого плеча. Мэттс завизжал, как трехлетка. Меченый разжал пальцы – и Мэттс рухнул на палубу, завывая и сжимая левой рукой то, что осталось от его правой.

Все остальные словно окаменели.

Меченый сделал два шага вперед и теперь стоял перед капитаншей так близко, что она чувствовала запах его кожи. Животный влажный мускусный запах, от которого перехватывало дыхание.

– Убирайся с моего корабля, – умудрилась выговорить она.

Он не шелохнулся, не нахмурился, не расхохотался – ничего подобного. Он просто неподвижно стоял, нависая над капитаншей, и свет корабельного фонаря тонул в его непроницаемо-черных глазах.

Потом Меченый сунул огромную татуированную лапу куда-то за пазуху своей дикарской одежды из вонючих шкур. Наружу он вытащил изогнутый кинжал с костяной рукояткой. Концом ножа он пронзил собственную ладонь – мясистый бугорок под большим пальцем. Из ранки заструилась кровь, и капитанша с отстраненным изумлением отметила, что кровь у него красная, как и у людей, как у нее самой.

Меченый вытянул руку ладонью вверх, так что кровь потекла, наполняя ее, как чашу. Вынув нож из раны и перехватив его зубами, он погрузил палец освобожденной от ножа руки в лужицу крови – и прижал этот палец ко лбу капитанши.

Она ощутила тепло крови на своей коже. Меченый провел по ее лбу несколько линий и снова обмакнул палец в кровь, как художник, набирающий на кисть еще краски с палитры. Постояв так немного, он довольно кивнул и окровавленной рукой вынул нож из зубов. А потом поднял его к лицу капитанши.

Она почувствовала, как кончик лезвия пронзает ее кожу, а потом в голове вспыхнула ослепительная боль, пронизавшая ее насквозь. Если бы она могла пошевелиться, то заорала бы, начала бы биться и плеваться кровью, но она словно окаменела. Пока нож вырезал на ее лбу какой-то символ из многих линий, боль охватила все ее существо до мозга костей и стала настолько невыносимой, что она мечтала о разрыве сердца, о мгновенной смерти. Глаза ее закатились – и она успела разглядеть, что звезды полностью погасли. Небо стало черным и пустым, и она словно бы падала в эту пустоту.

И тут Меченый наконец убрал свой нож, и боль мгновенно истаяла, будто ее и не было.

«О боги, я жива. Кажется, я это пережила. Владычица Свет, молю тебя, дай мне снова увидеть мой дом!»

Однако темнота небес быстро наполняла ее разум, поглощала каждую ее мысль, взламывала преграды ее разума, отыскивая и уничтожая одно за другим все ее привязанности, надежды, воспоминания…

Тот день, когда она в первый раз взяла в руки удочку.

Улыбка папы, когда она выдернула из воды свою первую рыбку – сверкающую, серебристую, холодную.

Запах свежевыпеченного хлеба у бабушки на кухне – «Ну-ка руки прочь, милочка, если не хочешь получить по пальцам! Подожди еще немножко, поучись терпению!».

Нет, нет, не отдам, буду держаться за это, не пускать темноту, сражаться, я устою…

Но люди в ее воспоминаниях один за другим расплывались, утрачивали лица.

Братья становились безликими чужаками, еще немного – и темнота смыла даже их страшные сказки. Память о родных, об их шутках и смехе, обо всем, что их связывало, нечто неназываемое высасывало в черную бездну, и капитанша уже не знала и не помнила, кто она, что она такое, где она находится – и какого цвета на самом деле должно быть небо.

Перед ее внутренним и внешним взором осталась только Вечноночь. Вечноночь стала ее миром, наполнила ее жилы, билась в ее сердце и единственная имела смысл. Вечноночь завладела ей.

Капитанша смотрела, как Меченые наносят эту же руну на лбы членам ее команды, одному за другим, и не чувствовала совершенно ничего.

Когда ритуал нанесения меток завершился, Вечноночь продвинулась еще дальше на запад, а корабли подняли паруса и двинулись вслед за ней.