Текст книги "Западный Берлин и советская дипломатия (1963-1969 гг.)"

В день, когда проходила вторая встреча Добрынин-Раск, т. е. 12 апреля, Дж. Хайтауэр напомнил, что она должна была состояться на неделю раньше, но была перенесена, и выразил мнение, что атмосфера на советско-американских предварительных переговорах складывается не самая благоприятная. Появились признаки того, писал он, что «поиски соглашения, вероятно, усложняются».[235]235
  АВП РФ, ф. 56-6, оп. 22, п. 472, д. 276, ТАСС, 13.IV.1963, л. 20-0.


[Закрыть]

Встреча 12 апреля стала 25-й неофициальной встречей по Берлину между представителями СССР и США за 20 месяцев. Она продолжалась 1 час 20 минут. Главная цель встречи была определена американской стороной как попытка сохранить открытыми линии коммуникаций. В ее официальном отчете говорилось: «Никаких существенных изменений». США, как это случалось и раньше, перевели разговор с германской проблемы к опасному положению в Лаосе. Добрынин заверил Раска, что сообщит в Москву об опасениях Вашингтона. Раск ожидал устного повторения недавнего протеста СССР против создания атомных сил НАТО. Но этот вопрос был затронут только кратко, поскольку Раск уведомил Добрынина, что ответ Вашингтона на советскую ноту от 8 апреля будет передан в ближайшее время.[236]236
  New York Times, 13 TV. 1963.


[Закрыть]

Сообщалось также, что стороны согласились публично заявить о том, что их беседу о Берлине следует рассматривать как «зондирующую» и «предварительную». Одновременно была достигнута договоренность о новой встрече, но время ее проведения не уточнялось. Ознакомление с материалами второй встречи побудило Френкела озаглавить статью о ней «Переговоры между США и Советским Союзом о Берлине не приносят никаких существенных изменений».[237]237
  Ibidem.


[Закрыть]

Никаких существенных изменений не произошло и в ходе последующих советско-американских контактов. Заслуживает внимания заявление Хрущева А. Гарриману 26 апреля 1963 г., которое со ссылкой на американские источники приводит Г. Веттиг. Советский лидер высказал в отношении Берлина мнение, что город «недолго останется источником для какого-либо беспокойства», так как социалистические страны благодаря стене добились большего, чем получили бы благодаря мирному договору. СССР, сказал Хрущев, старается добиться урегулирования только с целью внести вклад в смягчение напряженности. В существующей ситуации ничего не изменилось бы, кроме того, что оба немецкие государства получили бы легитимность.[238]238
  Веттиг Г. Указ, соч., с. 268-269.


[Закрыть]

Нельзя не согласиться с мнением Веттига, согласно которому «уменьшение интереса к осуществлению требований по Берлину не означало отступления (Хрущева – Р.Д.) от бескомпромиссной позиции. Напротив, советский лидер сделал вывод, что освобождение от давления, связанного с необходимостью обязательно добиться результата, позволяет ему занимать по-настоящему непреклонную позицию. Одновременно он объявил несущественным берлинский конфликт, который, как ему казалось, все равно не давал никакого шанса на согласие».[239]239
  Там же, с. 269.


[Закрыть]

Берлинский вопрос обсуждался также на встрече А. А. Громыко с Д. Раском, состоявшейся 10 октября 1963 г. Какого-либо сближения позиций сторон на этой встрече достигнуто не было.[240]240
  Washington Post, 11 .X. 1963.


[Закрыть] Подтвердился вывод, сделанный М. Френкелом еще в апреле: «Соединенные Штаты неизменно проявляют готовность рассмотреть вопрос о формальной перемене флага, если только это не нарушит их свободу действий в Западном Берлине и не потребует того, чтобы права Соединенных Штатов утверждались в Организации Объединенных Наций».[241]241
  New York Times, 13.IV.1963.


[Закрыть] В то же время советская сторона не отказалась от требования, чтобы войска западных держав в Берлине не просто сменили флаг над своими казармами, но и на деле перешли бы под командование ООН. Ее курс в берлинских делах определялся бы Советом Безопасности, в котором Советский Союз располагал правом вето.

Вскоре после этого стало очевидным, что СССР заморозил свои берлинские требования. Он отказался назвать сроки урегулирования, и лишь в конфиденциальных беседах советские руководители говорили, что западные державы допустили бы ошибку, если бы «бесконечно оттягивали решение».[242]242
  Веттиг Г. Указ, соч., с. 273.


[Закрыть] Фактически, однако, СССР и США были теперь едины в том, что нужно исключить эскалацию напряженности в Берлине, потому что это было необходимой предпосылкой для конструктивных переговоров по другим неотложным вопросам.

Убийство Кеннеди 22 ноября 1963г. потрясло Хрущева. Он верил в его переизбрание в 1964 г. на новый президентский срок и надеялся на то, что с ним ему удастся договориться по ряду международных проблем, в том числе, возможно, и по Берлину. В отношении же его преемника Л. Джонсона Хрущев таких планов не строил.

Вместе с тем СССР пытался оказать давление на США, создавая им трудности в использовании коммуникаций, ведущих в Западный Берлин. До осени 1963 г. масштабы помех, создаваемых советскими военными властями, были незначительными, и США не придавали им большого значения. Осенью, однако, положение изменилось: СССР перешел к созданию серьезных помех на путях следования западных военных конвоев. В частности, 10 октября 1963 г. американская военная колонна была остановлена советскими военнослужащими на контрольно-пропускном пункте Мариенборн. Инцидент оказался настолько серьезным, что Раск обсуждал его с Дабрыниным, а Кеннеди – с Громыко.[243]243
  Там же, с. 270-271.


[Закрыть]

Не менее серьезный инцидент произошел у КПП в Мариенборне 4 ноября 1963 г. Согласно версии, распространенной западными средствами массовой информации, конвой США был заблокирован советскими военнослужащими, американцы в ответ начали разворачивать лагерь обеспечения, который позволял бы им оставаться в Мариенборне длительное время. Советское руководство не ожидало такого расширения конфликта, и через 41 час блокада пути следования американского конвоя была снята.[244]244
  Там же, с. 272-278.


[Закрыть]

Высшие советские инстанции уделили инциденту, происшедшему 4 ноября, исключительное внимание. В частности, он был рассмотрен в ЦК КПСС, который в соответствии с предложением А. А. Громыко и министра обороны СССР Р. Я. Малиновского принял следующее решение:

«1. Вызвать посла США в Москве к министру иностранных дел СССР и сделать ему соответствующее представление.

2. Передать представителям печати в Мариенборне заявление от имени пресс-офицера Отдела внешних сношений при Командовании группы советских войск в ГДР, в котором публично отвести версию инцидента, распространяемую американской стороной, и изложить нашу позицию».[245]245
  АВП РФ, ф. 0742, оп. 8, п. 61, д. 24, л. 57.


[Закрыть]

В устном заявлении министра иностранных дел СССР послу США в Москве отмечалось, что американская воинская колонна в составе 12 автомашин, направлявшаяся из ФРГ в Западный Берлин, 4 ноября отказалась подвергнуться проверке со стороны советского воинского наряда на контрольно-пропускном пункте в Мариенборне. При этом старший колонны не только отказался вывести личный состав из автомашин для сверки с предъявленными документами, как это обычно делается, но и открыть борта для подсчета военнослужащих в автомашинах, в связи с чем проверка была прекращена. Отказ был заявлен в нарушение существовавшего и действовавшего порядка прохождения через КПП воинских колонн, которого придерживались военнослужащие США, что обеспечивало для американских военнослужащих возможность пользования предоставляемыми им коммуникациями. Именно в связи с нарушением существовавшего порядка эта колонна не была пропущена советскими воинскими подразделениями, осуществлявшими охрану и контроль на указанных коммуникациях.[246]246
  Там же, л. 59.


[Закрыть]

Старший автоколонны, задержанной в Мариенборне, ссылался в подкрепление своих действий на инструкцию, изданную внутри американских войск в Германии относительно порядка прохождения проверки при следовании через советские КПП. «Разумеется, – подчеркивалось в устном заявлении советского министра, – ссылки на какие-либо внутренние инструкции американских войск не имеют никакого смысла, если эти инструкции нарушают действующий порядок проверки и не согласуются с принятой практикой».[247]247
  Там же, л. 60.


[Закрыть]

В заявлении отмечалось также, что советская сторона не считала бы нужным уделять внимание этому «местному и мелкому инциденту». Поскольку, однако, власти США выразили посольству СССР в Вашингтоне озабоченность в связи с инцидентом, происшедшим 4 ноября, советский министр обратился к Раску с просьбой, «чтобы он вмешался в это дело лично и принял меры для прекращения незаконных действий американских военнослужащих, создающих ненужные для наших обеих сторон осложнения по вопросам, которые до сих пор не вызывали никаких трений».[248]248
  Там же.


[Закрыть]

6 ноября 1963 г. посольства США, Великобритании и Франции в Москве прислали в МИД СССР ноты, в которых правительства трех держав заявляли протест «против повторяющихся помех, создаваемых советскими военными властями для движения союзнических транспортов между Западным Берлином и Западной Германией по автостраде Берлин-Хельмштедт».[249]249
  Там же, л. 63.


[Закрыть] Они, в частности, ссылались на инцидент, происшедший в Мариенборне 4 ноября.

Развитие ситуации, сложившейся вокруг инцидента, снова рассматривалось в ЦК КПСС. МИД и Министерство обороны считали целесообразным направить посольству США ответную ноту, в которой «отвести его протест как необоснованный и потребовать соблюдения военнослужащими США существующего порядка прохождения через советские КПП воинских колонн гарнизона США в Западном Берлине».[250]250
  Там же.


[Закрыть] Поскольку задержек с прохождением английских и французских автоколонн через КПП не возникало, МИД и Министерство обороны не видели необходимости в специальном ответе посольствам Англии и Франции. Достаточно было бы направить посольствам этих двух стран копию советской ответной ноты посольству США с краткой препроводительной нотой МИД СССР.

ЦК КПСС 10 ноября одобрил точку зрения МИД и Министерства обороны. Было решено опубликовать утвержденный текст ответной ноты правительства СССР правительству США в газетах «Правда» и «Известия» и еще до его отправки в посольство США информировать «немецких друзей» о нашем ответе. Посольствам Англии и Франции направлялись лишь копия советской ноты правительству США с краткой препроводительной нотой МИД СССР.[251]251
  Там же, л. 67.


[Закрыть]

В ноте Советского правительства протест правительства США отклонялся как необоснованный и подчеркивалось, что задержка американской автоколонны «была вызвана исключительно попыткой американских военнослужащих нарушить действующий порядок прохождения персонала через советский КПП».[252]252
  Там же, л. 64.


[Закрыть] Правительство Соединенных Штатов предупреждалось, что «вся ответственность за возможные нежелательные последствия нарушения американскими военнослужащими порядка контроля на советских КПП будет лежать всецело на американской стороне.»[253]253
  Там же, л. 66.


[Закрыть]

СССР пытался создать впечатление, что сохраняет свою непримиримую позицию, но фактически пошел на уступки и не стал чинить помехи другим американским конвоям. Хрущев и его окружение поняли, что нельзя угрожать американским интересам в Берлине и одновременно пытаться заключать с США соглашения по другим важным международным проблемам.[254]254
  Веттиг Г. Указ, соч., с. 272-273.


[Закрыть] Позиция западных держав, прежде всего США, стала главной причиной, побуждавшей советскую дипломатию искать новую концепцию в отношении Западного Берлина.

15 октября 1963 г. произошла смена главы правительства в ФРГ. Вместо ушедшего в отставку К. Аденауэра, который был многолетним и одним из главных противников Н. С. Хрущева, федеральным канцлером стал Л. Эрхард. Это порождало некоторые, хоть и скромные, надежды на определенное улучшение отношений с ФРГ. Интерес к ней со стороны Хрущева возрос. Что же касается политики ФРГ в отношении Западного Берлина, то советской дипломатии вскоре стало предельно ясно, что каких-либо выгодных Советскому Союзу перемен в этой политике не произойдет. Скорее наоборот, можно было ожидать активизации курса на дальнейшую интеграцию Западного Берлина с ФРГ.

Существенные перемены в 1963 г. произошли ив самом Западном Берлине. В Москве не могли не обратить внимания на то, что Брандт одним из первых в ФРГ и в Западном Берлине пришел к выводу, что идти дальше с одним лишь лозунгом «Долой стену!» нельзя. На руку СССР была также его идея промежуточного решения по Берлину, хотя Советское правительство публично не высказывало своего отношения к ней и в само понятие «промежуточное решение» вкладывало иное по сравнению с наметками Брандта содержание. А убедительная победа СДПГ и СвДП на состоявшихся в феврале 1963 г. выборах в городскую палату депутатов и приход к власти в Западном Берлине на смену коалиции ХДС-СДПГ коалиции СДПГ-СвДП[255]255
  См.: Долгилевич Р. В. Выборы 1963 г. в городскую палату и районные собрания депутатов Западного Берлина: анализ и оценки советского посольства в ГДР. – Государство и общество в Европе: проблемы становления и развития. Уфа, 2015, с. 202-215.


[Закрыть] произвели впечатление даже на тех советских руководителей, кому Брандт просто не нравился. Наконец, установку Брандта на «поворот путем сближения» с ГДР тоже можно было использовать в советских интересах. Но сделать это с помощью концепции «вольного города» было невозможно. Это был один из аргументов в пользу ее замены другой, более приемлемой для Запада концепцией.

Во второй половине 1963 г. упоминания о «вольном городе» в речах руководителей СССР звучали все реже. Еще реже говорилось о необходимости заключения германского мирного договора и нормализации на его основе положения в Западном Берлине.

Показательно, что в заявлении ТАСС от 8 марта 1964 г., насыщенном резкими выпадами против правительства Эрхарда, Брандт и его политика критике практически не подвергалась. По информации советского посольства, в Западном Берлине повсеместно обращалось внимание на то, что «в последнее время как ГДР, так и СССР… избегают нападок на Брандта. На основе этого факта…все чаще высказываются предположения, что Советский Союз не хочет чинить сейчас СДПГ каких-либо трудностей, считая, по-видимому, для себя желательным приход к власти в Бонне Брандта и создание им правительственной коалиции с СвДП».[256]256
  АВП РФ, ф. 742, оп. 9, п. 30, д. 20, л. 3.


[Закрыть]В Москве, вероятно, хотели бы, чтобы политика правительства ФРГ была такой же, как и политика нового сената Брандта. Лишь так можно объяснить, что в заявлении ТАСС требование о заключении германского мирного договора и нормализации на этой основе положения в Западном Берлине упоминалось только в одном абзаце.

Столь краткое упоминание о Западном Берлине было воспринято в городе «с нескрываемым удовлетворением» и рассматривалось «как новое доказательство того, что этот вопрос (западноберлинский – Р.Д.) ввиду мероприятий 13 августа 1961 г. и внутренних трудностей, испытываемых „восточным блоком”, потерял, по-видимому, для Советского Союза прежнюю актуальность и что в этом отношении навряд ли можно ожидать каких-либо неожиданностей. Наоборот, из анализа заявления ТАСС делается вывод, что СССР и ГДР в дальнейшем основной упор будут делать, видимо, на установлении официальных контактов между обоими германскими государствами с целью достижения здесь известной разрядки и использования этого для укрепления позиций Германской Демократической Республики».[257]257
  Там же.


[Закрыть]

Еще одним фактором, побуждавшим СССР к поискам новых путей смягчения напряженности вокруг Западного Берлина, были усиливавшиеся разногласия между советским и китайским руководством. Эти разногласия распространялись также и на комплекс германских дел.

Министр иностранных дел КНР Чэнь И на пресс-конференции для группы западных журналистов в начале мая 1964 г. назвал мирное воссоединение Германии основной надеждой китайского правительства. В этом вопросе, продолжал министр, Китай не будет использовать одно германское государство против другого. Он ни одним словом не обмолвился о проблеме Западного Берлина. Вместе с тем Чэнь И подчеркнул, что Китай заинтересован в расширении торговых связей с ФРГ. Показательно и то, что китайский министр говорил только об «обеих частях Германии», а не о двух германских государствах. Название государства «ГДР» в его высказываниях отсутствовало, речь шла только о ФРГ. Чэнь И высказывался в сдержанном, иногда даже дружественном тоне.[258]258
  Frankfurter Allgemeine, 5.УЛ964.


[Закрыть]

Оценивая противоположные по содержанию высказывания китайских и советских, а также восточногерманских лидеров, «Тагесшпигель» писала: «Одно является, во всяком случае, определенным, что продолжение этих дебатов в коммунистическом лагере может внести в германский вопрос совершенно новые элементы».[259]259
  Der Tagesspiegel, 23.IV. 1964.


[Закрыть]

Эти новые элементы на восточных рубежах СССР тоже побуждали советское руководство к более сдержанной политике в берлинском вопросе и подталкивали его к разработке новой концепции в отношении Западного Берлина. Можно предположить, что весной 1964 г. идея замены проекта «вольного города» концепцией «самостоятельной политической единицы» уже окончательно сформировалась. Оставалось зафиксировать эту замену в международно-правовом плане, что и было сделано в статье 6-й Договора о дружбе, взаимной помощи и сотрудничестве между СССР и ГДР от 12 июня 1964 г. Эта статья гласила, что «высокие договаривающиеся стороны будут рассматривать Западный Берлин как самостоятельную единицу».[260]260
  СССР-ГДР 30 лет отношений. Документы и материалы. М., 1981, с. 122


[Закрыть]

2 июля 1964 г. Брандт заявил, что подписание договора между СССР и ГДР «в основном положило конец берлинскому кризису, порожденному советским ультиматумом от ноября 1958 г.». Однако никто не может быть уверен в том, продолжал правящий бургомистр, что Москва не вызовет новых кризисов. Берлин в будущем, как и прежде, останется «наиболее подверженным опасности пунктом свободной Германии».[261]261
  АВП РФ, ф. 56-6, оп. 22, п. 469, д. 231, ТАСС, 3.VII.1964, л. 130-0.


[Закрыть]

Многие органы печати ФРГ и Западного Берлина считали, что Ульбрихт был недоволен содержанием статьи 6-й договора между СССР и ГДР. Формулировке «самостоятельная единица» он предпочитал требование превратить Западный Берлин в вольный город. Но советская сторона настаивала на тезисе о «самостоятельной единице», и он вынужден был согласиться.

Некоторые аналитики полагали, что договор между СССР и ГДР – это «договор о дружбе против разрядки международной напряженности». Показательна статья «Пакт Москвы», опубликованная в газете «Тагесшпигель» сразу же после заключения договора между СССР и ГДР. Этот договор, писала газета, «не является такого рода односторонним мирным договором, о котором Хрущев с более или менее сильным нажимом заявлял западным державам со дня берлинского ультиматума 1958 г.». Но Москва пытается получить с помощью этого договора «все то, чего можно достичь, не подписывая мирный договор с „ГДР” и минуя прямые столкновения с западными державами-гарантами». Что касается непосредственно 6-й статьи договора, то она может стать «в высшей степени агрессивной, если Панков получит при поддержке Москвы право принимать непосредственные меры против политических, правовых и экономических связей Западного Берлина с Федеративной Республикой… Всякий нажим, направленный против сохранения этих связей, означает также вмешательство в права западных держав, ответственности которых за Западный Берлин тем самым будет брошен прямой вызов. Главный удар, однако, направлен против Федеративной Республики и Западного Берлина».[262]262
  Der Tagesspiegel, 13.VI. 1964.


[Закрыть]

Действительно, противодействие курсу ФРГ в отношении Западного Берлина в 60-е годы занимало значительное место во внешней политике СССР. Одной из важнейших задач советского посольства в ГДР являлось «внимательное наблюдение за незаконными притязаниями ФРГ в отношении этого города, своевременная информация Центра о всех шагах Бонна в этом направлении и подготовка соответствующих предложений».[263]263
  АВП РФ, ф. 742, оп. 9, п. 30, д. 13, л. 61.


[Закрыть]

Советская дипломатия исходила из того, что попытки дальнейшего расширения присутствия ФРГ в Западном Берлине стали особенно настойчивыми после 13 августа 1961 г. В правительственном заявлении Брандта в западноберлинской городской палате депутатов от 18 марта 1963 г. говорилось, что связи ФРГ с Западным Берлином «жизненно необходимы» и что они «должны быть усилены настолько, насколько это возможно в правовом отношении и в отношении безопасности». Брандт подчеркивал то обстоятельство, что ФРГ «взяла на себя обязанность представлять Берлин в международно-правовом плане» и что к этому относится «включение Берлина во внешнеполитические договоры».[264]264
  Pressedienst des Landes Berlin, Nr. 55, 18.III.1963.


[Закрыть]

Советская дипломатия внимательно следила за шагами ФРГ, направленными на реализацию этих положений. В апреле 1963 г. в посольстве СССР в ГДР была завершена работа по составлению справки, озаглавленной «Включение Западного Берлина в международные договоры и соглашения ФРГ».[265]265
  Тексты важнейших решений западноберлинских властей, государственных органов ФРГ и оккупационных властей трех западных держав, касавшихся включения Западного Берлина в международные договоры ФРГ, были направлены в МИД СССР еще в июне 1962 г. – АВП РФ, ф. 742, он. 8, п. 26, д. 15, л. 31.


[Закрыть] Этот документ насчитывал 72 страницы машинописного текста.[266]266
  Там же, л. 18-90.


[Закрыть] Ее первая часть представляла собой аналитический обзор, в котором рассматривались основные аспекты курса ФРГ в отношении Западного Берлина. Обзор был подписан вторым секретарем посольства В. И. Быковым. Первое приложение к обзору – перечень законов ФРГ об ее участии в международных договорах и соглашениях, распространяемых на Западный Берлин. Во втором приложении были перечислены все действовавшие в то время в ФРГ международные договоры и соглашения бывшей Германской империи, которые были распространены на Западный Берлин.

В документе подчеркивалось, что процедура распространения на Западный Берлин международных договоров и соглашений ФРГ оказалась весьма упрощенной и сводилась к принятию западноберлинской палатой депутатов «Закона о применении федеральных законов о международных соглашениях ФРГ», которым на Западный Берлин распространялось действие соответствующих законов ФРГ. Юридическая оценка сложившейся практики в справке посольства была сформулирована так: «Сам по себе такой порядок распространения законов ФРГ об участии в международных договорах не может быть признан правомерным, поскольку отсюда следует, что официальный вестник законов ФРГ является обязательным и для Западного Берлина. Тексты договоров и соглашений, распространяемых на Западный Берлин, в официальных органах сената, в частности в вестнике „Газетц унд Ферорднунгсблатт фюр Берлин”, издающемся сенатором по вопросам юстиции, не перепечатываются».[267]267
  Там же, л. 21.


[Закрыть]

В итоге в 1949-1963 г.г.[268]268
  По март 1963 г. включительно.


[Закрыть] в Западном Берлине было принято более 40 законов, согласно которым этот город оказался включенным в большинство международных договоров и соглашений ФРГ. Более того, «фактически на Западный Берлин распространены почти все международные соглашения ФРГ, за исключением соглашений военного характера».[269]269
  АВП РФ, ф. 742, оп. 8, п. 26, д. 15, л. 24.


[Закрыть]

Советское правительство, подчеркивалось в справке, неоднократно заявляло, что оно «не признавало и не признает каких-либо законов и постановлений властей ФРГ в отношении Западного Берлина. В ряде случаев Советский Союз протестовал против незаконного включения Западного Берлина в те или иные международные соглашения ФРГ…[270]270
  По данным МИД ГДР, переданным в советское посольство, против включения Западного Берлина в международные договоры ФРГ протестовали и другие страны-союзницы СССР: ЧССР – 15 раз, Венгрия – 11 раз, ГДР – 5 раз, Куба – 1 раз. – Там же, л. 88-90.


[Закрыть] Однако таких протестов было недостаточно».[271]271
  Там же, л. 31.


[Закрыть] Отсюда следовал вывод: подобных протестов должно было быть намного больше – нельзя оставлять без внимания ни один факт, который можно было бы истолковать как проявление «противоправных притязаний» ФРГ на Западный Берлин.

Отслеживанием фактов «сращивания» Западного Берлина и ФРГ занимались не только посольства СССР в ГДР и ФРГ, но и советские дипломатические представительства во всех странах мира, а также советские дипломаты, работавшие в ООН и других международных организациях.

Демарши и протесты советской дипломатии против притязаний ФРГ на Западный Берлин далеко не всегда приносили видимые результаты. Но это не значит, что они были бесполезными или неэффективными. Каждый советский демарш побуждал правительства соответствующих стран, в частности относившихся к «третьему миру», задуматься над тем, нужно ли прямо поддерживать политику ФРГ в отношении Западного Берлина и тем самым осложнять свои отношения с СССР. Ведь

Советский Союз был одной из двух сверхдержав, и его позиция значила очень много.

Однако главным направлением берлинской политики СССР теперь была борьба против политического присутствия ФРГ в Западном Берлине, особенно против масштабных демонстраций этого присутствия в городе. Одной из страниц в истории этой борьбы стали усилия советской дипломатии, направленные на то, чтобы добиться отказа ФРГ от проведения в Западном Берлине заседания бундестага летом 1963 г.

В 50-е годы ФРГ широко практиковала крупные политические акции, которые должны были демонстрировать федеральное присутствие в Западном Берлине. В 1954 г. и 1959 г. в этом городе проводились выборы президента ФРГ. Более того, в 1954 г. обсуждалось предложение объявить Берлин главной резиденцией президента ФРГ, которое, однако, не было одобрено бундестагом.[272]272
  Deutscher Bundestag. 2. Wahlperiode, 37. Sitzung. 1954, 8. Juli, S. 1745.


[Закрыть] В марте 1956 г. в Западном Берлине состоялось первое заседание бундестага, а в октябре того же года в связи с расширением федерального присутствия в Западном Берлине в ФРГ было принято решение о прекращении строительства административных зданий в Бонне. По мнению западногерманского исследователя О. Хеннинга, эти шаги показывали, что все политические силы ФРГ выступали против «консолидации неудовлетворительного статус-кво в Европе, особенно в Германии».[273]273
  Henning O. Op. cit, S. 50.


[Закрыть] Специалист по западноберлинской проблеме Д. Манке считал, что в «Западной Германии и Западном Берлине возникло… чувство, что этой консолидации статус-кво нужно помешать».[274]274
  Mahnke D. Op. cit, S. 69.


[Закрыть]

В конце 50-х г.г. ФРГ временно прекратила попытки «помешать стабилизации статус-кво» путем демонстративных мероприятий в Западном Берлине. «В результате выступлений Советского Союза, а также ГДР против использования правящими ругами ФРГ Западного Берлина в провокационных целях, демонстрирующих „принадлежность Западного Берлина ФРГ”, – отмечало советское посольство в Бонне, – правительство и политические партии Западной Германии были вынуждены отказаться от проведения заседаний бундестага в Западном Берлине».[275]275
  АВП РФ, ф. 742, on. 8, n. 26, д. 15, л. 94.


[Закрыть] С октября 1958 г. западногерманский парламент в этом городе не собирался.

Однако в январе 1963 г. в Бонне возобновилась дискуссия о необходимости проведения заседаний бундестага на берегах Шпрее. В советском посольстве в ФРГ внимательно следили за ходом этой дискуссии. По информации второго секретаря посольства Л. Г. Усыченко, в марте 1963 г. парламентские фракции всех политических партий достигли договоренности о проведении подготовки к такому заседанию. Усилия фракций активно поддержал президент бундестага О. Герстенмайер. Было намечено провести пленарное заседание сначала в мае, а затем, возможно, в июне. В правительственных кругах ФРГ заявляли, что в 1963 г. «обстановка разрядилась», ив этих условиях «для проведения заседания бундестага в Западном Берлине наступило подходящее время».[276]276
  Там же.


[Закрыть]

Иного мнения по этому вопросу придерживались западные державы. Как сообщал Усыченко, в конце апреля в Бонне стало известно, что они высказали возражения относительно намерения Герстенмайера созвать пленарное заседание бундестага в Западном Берлине в мае 1963 г.[277]277
  Там же, л. 95.


[Закрыть] В печати публиковались сведения о том, что эти возражения были высказаны в письменной форме министерству иностранных дел ФРГ. Сообщалось также, что английский посол в Бонне Ф. Робертс информировал о возражениях западных держав лично Герстенмайера.[278]278
  Там же.


[Закрыть]

Характер этих возражений в печати не раскрывался, однако в кругах, близких к МИД ФРГ, указывали, что три державы более решительно, чем это делалось прежде, выступили против созыва заседания бундестага в Западном Берлине. Вследствие этого 26 апреля 1963 г. на совещании Герстенмайера с лидерами парламентских фракций ХДС (Г. фон Брентано), СДПГ (Э. Олленхауэр) и СвДП (Э. Менде) было решено отказаться от проведения в ближайшее время заседания бундестага в Западном Берлине. Хотя в опубликованном после совещания заявлении для печати говорилось, что «бундестаг будет и в будущем проводить свои пленарные заседания в Берлине», срок такого заседания, однако, не устанавливался.[279]279
  Там же.


[Закрыть]

По мнению Усыченко, действия западных держав вызвали болезненную реакцию в бундестаге, особенно во фракциях СДПГ и СвДП.

В парламентских кругах этих партий заявляли, что западные державы частично отказались от статус-кво в Берлине и что если они и в будущем будут поступать подобным образом, то данное решение можно считать «началом капитуляции по частям».[280]280
  Там же.


[Закрыть] Опасаясь возражений западных держав против проведения таких заседаний также и в будущем, СДПГ и СвДП подчеркивали, что, как сказал Олленхауэр, парламент ФРГ имеет право «в любое время собраться на заседание в Берлине».[281]281
  Там же.


[Закрыть]

В отличие от политических партий, правительство ФРГ вело себя сдержанно и, не желая осложнять излишней полемикой отношения с западными державами, воздержалось от публичных заявлений. Министр иностранных дел ФРГ Г. Шредер ограничился тем, что проинформировал внешнеполитический комитет бундестага о позиции США, Англии и Франции.[282]282
  Там же, л. 96.


[Закрыть] В печати сообщалось, что МИД ФРГ, ссылаясь на советско-американские контакты, высказывал сомнения относительно целесообразности проведения заседания бундестага в Западном Берлине в мае 1963 г. Позднее также и Герстенмайер высказал мнение, что пленарное заседание «не должно быть „искрой для пороховой бочки” и наносить ущерб проходящим зондирующим переговорам между США и СССР».[283]283
  Там же.


[Закрыть]

Оценивая действия США, значительная часть западногерманской печати исходила из того, что Вашингтон воздерживался от любых шагов, которые могли помешать успеху зондирующих переговоров с СССР. «Выдвижение западными державами „веских оснований” против заседания бундестага в Западном Берлине и согласие с этим Бонна, – сообщал в МИД СССР Усыченко, – комментировалось в печати как подтверждение того, что США в настоящий момент не желают осложнять отношения с Советским Союзом в германских делах».[284]284
  Там же, л. 97.


[Закрыть]

Таким образом, главной причиной отказа от планировавшегося заседания бундестага стала позиция США. Вашингтон учитывал мнение СССР по этому вопросу, и в его планы не входило обострение советско-американских противоречий в Берлине. Такой финал истории с планировавшимся заседанием бундестага советская дипломатия по праву могла рассматривать как свой локальный успех.

Советскому Союзу не всегда удавалось предотвращать крупные акции ФРГ в Западном Берлине. В частности, ему не удалось воспрепятствовать проведению там 1 июля 1964 г. выборов федерального президента, хотя правительство СССР протестовало против этого. В его нотах правительствам трех западных держав от 25 июня 1964 г. содержался самый жесткий вариант стандартных обвинений ФРГ в реваншизме, стремлении к ревизии итогов второй мировой войны и т.д. Правительство СССР напоминало, что оно взяло на себя обязательства по обеспечению безопасности границ ГДР и предупредило западные державы, что, поддерживая действия ФРГ в Западном Берлине, они берут на себя ответственность за вытекающие из этого возможные последствия.[285]285
  Сборник основных документов… (1964-1966), с. 142-143.


[Закрыть] Вероятно, направляя ноту, советское руководство знало, что она ничего не изменит и что вопрос о выборах президента ФРГ уже решен, но еще один протест против действий ФРГ в Западном Берлине не считало лишним.

Новая советская концепция, согласно которой Западный Берлин являлся самостоятельной политической единицей, не предполагала, в отличие от предыдущей, ни вывода войск США, Англии и Франции из Западного Берлина, ни замены их войсками под флагом ООН. Если идея создания «демилитаризованного вольного города» была нацелена на выдавливание западных держав из Западного Берлина, то концепция «самостоятельной политической единицы» предполагала свертывание федерального присутствия в городе, вплоть до сведения его к нолю.