Текст книги "Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970-3 сентября 1971)"

При сложившейся ситуации, по мнению Сованьярга, «не может быть полного параллелизма между вопросом о доступе, за который несут ответственность все четыре державы, и вопросом о присутствии ФРГ в Западном Берлине, по которому три державы взяли бы на себя обязательство перед Советским Союзом».[279]279
  Там же.


[Закрыть]

Джеклинг, говоря о последнем выступлении Абрасимова, отметил, что «советская сторона дала новую формулировку по вопросу транзита грузов и людей между ФРГ и Западным Берлином, которая имеет интересные отличия от прежней». Однако он выразил согласие с замечаниями послов США и Франции о том, что касается важности принципиальной четырехсторонней договоренности по этому вопросу.[280]280
  Там же, л. 170.


[Закрыть]

В результате встречи, состоявшейся 10 декабря 1970 г., сделал вывод Джеклиннг, «видимо, будет подготовлена почва для полезной работы наших советников, и следует надеяться, что на следующем заседании послов удастся продвинуться вперед».[281]281
  Там же, л. 171.


[Закрыть]

Председательствовавший на этой встрече Абрасимов, прежде чем объявить ее завершенной, сделал несколько важных замечаний относительно выступлений трех послов. Прежде всего он коснулся высказываний об инцидентах на коммуникациях между ФРГ и Западным Берлином. Охарактеризовав действия ХДС/ ХСС как провокацию, он отверг обвинения Раша, назвав их необоснованными. Советская точка зрения по этому вопросу, отметил Абрасимов, известна и остается неизменной. Западная сторона решила ужесточить свою позицию путем организации политических демонстраций, которые не могли быть восприняты Советским Союзом и ГДР иначе, как провокационные. «Мы, – подчеркнул советский посол, – предупреждали три державы заранее, что не следует допускать очередной политической демонстрации – речь идет о заседании фракции ХДС/ ХСС в бундестаге, – что это не будет способствовать созданию благоприятной атмосферы для ведения переговоров. Тем не менее этот шаг был сделан… Эта акция преследовала лишь одну цель – создать трудности и помехи для взаимопонимания. Что касается действий ГДР, то хорошо известно, что их не было бы, если бы не было этой провокации в Западном Берлине. Меры ГДР вполне соответствуют тому, что установлено международными решениями, и осуществлены в соответствии с действующими законами ГДР. Так что западным державам следует обращать все нарекания в свой собственный адрес. Провокации ФРГ в Западном Берлине получали и будут получать соответствующий отпор. Не будет провокаций, не будет и контрмер против них».[282]282
  Там же, л. 172.


[Закрыть]

Вместе с тем Абрасимов осудил намеки западных послов на взаимозависимость западноберлинского вопроса с другими соглашениями, назвав их, по меньшей мере, неуместными. «В разрядке напряженности в Европе, – заявил советский посол, – должны быть в равной степени заинтересованы все стороны, так что у трех держав нет никаких оснований связывать достижение этой разрядки с односторонними уступками Советского Союза».[283]283
  Там же, л. 173.


[Закрыть]

Несмотря на острую дискуссию, проходившую на этой встрече, Абрасимов счел возможным отметить в коммюнике, что на ней состоялось «конструктивное обсуждение» стоявших в повестке дня вопросов. Но в итоге было принято предложение Раша о «деловой обстановке», в которой проходила встреча.

Это была последняя встреча послов, состоявшаяся в 1970 году. По мнению сторон, она проходила в обстановке большего взаимопонимания, чем предыдущие встречи. Следующее заседание на уровне послов было назначено на 19 января 971 г., а встреча советников – на 910 января. В четырехсторонних переговорах наступал более чем месячный перерыв.

Всесторонне анализируя стратегию и тактику трех держав, советская дипломатия одновременно внимательно изучала позицию правительства ФРГ в связи с переговорами четырех держав по Западному Берлину. Об этом свидетельствует содержание аналитической записки по названному вопросу, составленный Третьим европейским отделом МИД СССР и датированной 30 декабря 1970 года.

В этом документе отмечалось, что отношение представительства ФРГ к четырехсторонним переговорам и обсуждаемым на них вопросам является сложным и неоднозначным. С одной стороны, правительство Брандта не скрывало своей заинтересованности в достижении договоренности, что в значительной мере позволило бы ФРГ обрести необходимую свободу маневра в отношениях с социалистическими странами, и даже подталкивало в этом направлении своих западных союзников, с другой, – учитывая накал внутриполитической обстановки и усиливающийся нажим оппозиции, проявляло известную сдержанность и противоречивость в подходе к проходившим переговорам.[284]284
  АВП ВФ, ф. 0742, оп. 15, п. 97, д. 34, л. 164.


[Закрыть]

По мнению Третьего европейского отдела, в подходе Брандта к западноберлинскому урегулированию отчетливо прослеживалось то значение, которое руководство СДПГ и СвДП придавало осуществлению долговременных внешнеполитических целей, очерченных в программе «восточной политики» и в национальном вопросе. Оно исходило из того, что сохранение в прежнем виде положения дел в Западном Берлине и вокруг него чревато постоянными осложнениями и трениями с Советским Союзом, ГДР и другими социалистическими странами, что объективно способствовало бы процессу дальнейшего размежевания между двумя германскими государствами и создавало бы постоянные трудности в деле осуществления долговременных целей «восточной политики» Брандта. В Бонне отдавали себе также отчет в том, что неурегулированность западноберлинского вопроса была на руку в основном США, Англии и Франции, поскольку позволяла им в течение неопределенно длительного времени держать под контролем политику ФРГ в отношении социалистических стран.[285]285
  Там же, л. 164–165.


[Закрыть]

Вместе с тем Бонн, отмечалось в рассматриваемом документе, желал бы использовать переговоры по Западному Берлину для того, чтобы, прикрываясь «неуступчивостью» трех держав, добиться в максимально возможной степени легализации тех позиций, которые были за прошедшие годы незаконно захвачены им в городе, протащить с помощью тезиса о четырехсторонней ответственности идею сохранения в международно-правовом плане Германии как целого и необходимости особых отношений между германскими государствами, добиться ущемления суверенитета ГДР и продемонстрировать ограниченность ее международной правосубъектности. Однако поддержка со стороны ФРГ позиций трех держав по Западному Берлину имеет вполне определенные пределы, учитывая разницу в исходных позициях, которых придерживаются три державы и ФРГ, а также конечных целей, которые они преследуют.[286]286
  Та же, л. 165.


[Закрыть]

Если правительство СДПГ/ СвДП, считал Третий европейский отдел, объективно заинтересовано в достижении договоренности по Западному Берлину как по внешнеполитическим, так и по внутриполитическим соображениям, и исходит из того, что эта договоренность может быть достигнута лишь в результате взаимных уступок, подход западных держав, прежде всего США, строится на расчете либо получения односторонних уступок с советской стороны, либо срыва переговоров.[287]287
  Там же.


[Закрыть]

Советские дипломаты констатировали, что, стремясь помешать своим союзникам завести западноберлинские переговоры в тупик, правительство ФРГ развивает в последнее время заметную активность в плане поисков возможностей компромиссного урегулирования вопроса. В отличие от формального подхода трех держав, настаивавших на закреплении своих прав «над Германией», Бонн во все большей степени начинал демонстрировать свою заинтересованность в практических решениях, отдавая приоритет материальному содержанию возможной договоренности.

Если три державы настаивали на исключении западноберлинского сената из переговоров с ГДР по гражданскому транзиту, правительство ФРГ не имело возражений против такого пути решения вопроса. Если западные державы допускали возможность переговоров между ГДР, ФРГ и западноберлинским сенатом лишь по ранее заданной схеме, под своим контролем и после достижения договоренности четырех, Бонн изъявлял готовность приступить к таким переговорам еще до достижения договоренности по Западному Берлину под прикрытием обсуждения «других межгерманских вопросов». Со стороны ФРГ не раз давалось также понять, что проблема политического присутствия в Западном Берлине была бы легко разрешена, особенно во внутриполитическом плане, если бы были получены соответствующие рекомендации от трех держав. Однако последние от таких рекомендаций воздерживаются. Проявились различия и в оценке советского рабочего документа от 23 сентября 1970 г. Правительство ФРГ рассматривало этот документ как «основу для переговоров», в то время как три державы фактически обошли его молчанием.[288]288
  Там же, л. 165–166.


[Закрыть]

Третий европейский отдел обратил внимание на то, что заметные трения между ФРГ и тремя западными державами выявились также при определении дальнейшей линии на переговорах по Западному Берлину на так называемой «группе четырех», созданной для координации и согласования позиции США, Англии и Франции с ФРГ. Усилия Бонна побудить в октябре 1970 г. западных союзников форсировать переговоры в направлении достижения договоренности не имели успеха.[289]289
  Там же, л. 166.


[Закрыть]

В конце 1970 г. ФРГ, по мнению Третьего европейского отдела, проводила следующую линию. Правительство ФРГ было готово пойти на то, чтобы существовавший тогда статус Западного Берлина не изменялся путем односторонних действий. Оно считало, что договоренность по практическим вопросам должна исходить из реального положения, сложившегося в Берлине и вокруг него. Под этой реальностью понимался тот факт, что Западный Берлин не входил в состав ФРГ и не управлялся ею. Статьи конституции ФРГ, объявлявшие город частью Западной Германии, в Западном Берлине по-прежнему не будут действовать. ФРГ соглашалась прямо не распространять на этот город федеральные законы, а западноберлинские депутаты бундестага, как и раньше, будут обладать лишь правом совещательного голоса.[290]290
  Там же, л. 166–167.


[Закрыть]

Брандт и Шеель давали понять, что при соответствующих уступках со стороны СССР они пойдут на прекращение в Западном Берлине тех форм политического присутствия, которые связаны с деятельностью федеральных законодательных органов и по своему характеру относятся к компетенции ФРГ. Прежде всего имелось в виду отказаться от проведения в Западном Берлине пленарных заседаний бундестага и бундесрата, заседаний федерального кабинета, выборов президента и осуществления там президентом и канцлером актов государственного верховенства. В то же время они настаивали на продолжении проведения в Западном Берлине периодических заседаний комитетов и комиссий бундестага и бундесрата, на деятельности филиалов министерств и ведомств ФРГ (хотя и в несколько видоизмененной форме), на необходимости осуществления в городе мероприятий партий и организаций ФРГ, а также на представительстве Западного Берлина вовне со стороны Бонна.[291]291
  Там же, л. 167.


[Закрыть]

При этом Бонн исходил из того, что договоренность должна включать в себя признание «возросших экономических, финансовых и правовых связей» ФРГ с Западным Берлином. Подчеркивалось также, что для ФРГ решающее значение имеет договоренность о беспрепятственном гражданском транзите в Западный Берлин и из него, о посещении западноберлинцами территории ГДР, а также признание за ФРГ права осуществлять представительство города в международных делах.[292]292
  Там же.


[Закрыть]

Третий европейский отдел отмечал, что под давлением трех держав Бонн еще на первоначальном этапе четырехсторонних переговоров поставил ратификацию советско-западногерманского договора в зависимость от достижения удовлетворительного решения вопроса о Западном Берлине. Эта связь в ноябре 1970 г. была расширена заявлением Шееля по радио о том, что договоренность «по вопросу о Берлине» является предпосылкой для ратификации восточноевропейских договоров федерального правительства.[293]293
  Там же.


[Закрыть]

В то же время, не желая себе окончательно связывать руки, Бонн не давал четкого определения того, что должно пониматься под «удовлетворительным решением». В публичных выступлениях представители федерального правительства избегали детализации «уступок» ФРГ по Западному Берлину. Акцент делался на подчеркивании необходимости «присутствия» ФРГ в этом городе и учета реальностей в этом районе без какой-либо детализации.[294]294
  Там же, л. 168.


[Закрыть]

По мнению Третьего европейского отдела, ФРГ в конце 1970 г. в оценке перспектив четырехсторонних переговоров проявляла большую осторожность, видимо, считаясь с возможностью того, что три державы могут заблокировать какое-либо продвижение вперед, исходя из своих собственных интересов, что поставило бы правительство СДПГ-СвДП в очень сложное положение. В отличие от пропаганды трех держав, изображавших ход переговоров в намеренно пессимистических тонах, в заявлениях официальных лиц ФРГ настойчиво подчеркивалась возможность прогресса в обсуждениях, необходимость сдержанности и терпеливости для достижения положительных результатов.[295]295
  Там же.


[Закрыть]

Правительство ФРГ воздерживалось от каких-либо публичных высказываний, осуждающих или критикующих позицию Советского Союза на четырехсторонних переговорах. Этой линии в основном придерживалась и официальная пропаганда. В то же время со стороны Бонна проводилась целенаправленная кампания против ГДР, смысл которой состоял в создании у общественности впечатления, что на пути достижения урегулирования по Западному Берлину стоит «жесткая позиция Ульбрихта». Эти утверждения используются правительством ФРГ для того, чтобы обвинить ГДР в затяжке переговоров и попытаться оказать давление на нее в целях возобновления «общегерманского диалога», прерванного Восточным Берлином после встречи В. Брандта и В. Штофа в Касселе в мае 1970 г. В известной степени этот тактический маневр был рассчитан также на то, чтобы попытаться столкнуть на западноберлинском вопросе Советский Союз и ГДР, добиться каких-либо дополнительных уступок на переговорах.[296]296
  Там же.


[Закрыть]

Третий европейский отдел считал, что в этой двойственности и противоречивости курса руководства ФРГ сказывалась сложность его внутриполитического положения, неустойчивость позиций СДПГ-СвДП в парламенте, постоянный нажим со стороны ХДС/ХСС, развернувших широкую кампанию в целях осложнения достижения договоренности четырех держав по Западному Берлину и недопущения занятия Брандтом в этом вопросе более реалистичной линии. ХДС/ХСС обвинял правительство в том, что оно будто бы предает «национальные интересы» страны, идет на большие «уступки» в Западном Берлине ради создания благоприятных предпосылок для ратификации советско-западногерманского и польско-западногерманского договоров и обеспечения успеха своей «восточной политики». Опасаясь выглядеть в глазах общественности менее стойким, чем оппозиция и западные союзники в защите интересов ФРГ, правительство ФРГ нередко занимало по тактическим соображениям в западноберлинских делах позиции, весьма близкие к ХДС/ХСС.[297]297
  Там же, л. 169.


[Закрыть]

Если перед началом обмена мнениями, отмечалось в рассматриваемом документе, правящие партии СДПГ и СвДП высказывались за отказ от практики регулярного проведения в Западном Берлине ежегодно трех парламентских недель и приглушили некоторые вызывающие формы притязаний ФРГ на этот город, то в дальнейшем под давлением западных держав и правых сил в стране они пошли в своей практической политике на наращивание присутствия ФРГ в Западном Берлине. Правительство Брандта-Шееля вновь стало включать посещение Западного Берлина в программы официальных визитов иностранных государственных деятелей в ФРГ и объявило о предстоявшем переводе в город новых федеральных органов, таких, как центральный регистр по уголовным делам и федеральный институт по исследованию профессионального обучения.[298]298
  Там же.


[Закрыть]

В экономической области Бонн продолжал расширение и укрепление своих позиций в Западном Берлине и пошел на дальнейшее увеличение финансовой помощи городу, доведя ее до суммы почти в 3,3 млрд. марок в год. В 1970 г. город четыре раза посетил для выполнения «служебных обязанностей» президент ФРГ Хайнеманн, из них трижды за период с августа по декабрь 1970 г. Несколько раз сюда приезжали Брандт и Шеель, а также другие министры федерального правительства. В период четырехсторонних переговоров в Западном Берлине неоднократно проводились заседания различных комитетов бундестага. Фактически с одобрения правительства 30 ноября и 1 декабря 1970 г. в городе состоялось заседание фракции ХДС/ХСС в бундестаге.[299]299
  Там же, л. 169–170.


[Закрыть]

Рассмотренный документ Третьего европейского отдела помогал советским представителям на четырехсторонних переговорах выработать правильную тактику, используя заинтересованность ФРГ в «удовлетворительном решении» западноберлинского вопроса для воздействия на позиции трех держав.

Перерыв во встречах четырех послов длился до 19 января 1971 г. Несколько раньше начали работу эксперты делегаций. А за день до встречи послов состоялась двусторонняя беседа П. А. Абрасимова с К. Рашем.

В ходе беседы Абрасимов сказал, что в проблеме Западного Берлина, как показали переговоры, стороны имеют дело с тремя основными комплексами вопросов: политическое присутствие ФРГ в Западном Берлине; транзит в Западный Берлин и из него; доступ западноберлинцев в ГДР, включая ее столицу.[300]300
  АВП РФ, ф. 0742, оп. 76, п. 99, д. 6, л. 1.


[Закрыть]

Эти три комплекса вопросов, отметил Абрасимов, тесно взаимосвязаны и поэтому их следует рассматривать вместе. Он напомнил, что в отношении транзита им было сказано уже довольно много, и, судя по всему, здесь можно было бы добиться сближения позиций сторон. Если на встрече 19 января с.г., заявил Абрасимов, посол Раш выскажется более определенно относительно политического присутствия ФРГ в Западном Берлине, то он (Абрасимов. – Р. Д.) будет в свою очередь готов после обмена мнениями с представителями ГДР высказаться также более конкретно в отношении доступа и транзита в Западный Берлин. На встрече 10 декабря 1970 г., напомнил посол СССР в ГДР, послы трех западных держав отмечали, что они с интересом встретили сделанные им предложения по транзиту, но заявили о необходимости их изучения.[301]301
  Там же, л. 2.


[Закрыть] Абрасимов поинтересовался также, что посол США привез из Вашингтона для продвижения проходивших переговоров.

Отвечая, Раш сказал, что среди членов американского правительства есть люди, которые желают успешного разрешения спорных вопросов между США и Советским Союзом. Но в то же время он отметил, что между нами имеется серьезное недопонимание, что позиции двух стран еще довольно далеки друг от друга, в том числе и по вопросу о Западном Берлине. Раш подчеркнул, что расхождения, которые разделяют СССР и США, касаются не только существа, но даже терминологии, которую используют обе стороны на переговорах. Американский дипломат упомянул также о том, что позиции двух стран резко расходятся и по другим вопросам, включая Ближний Восток, Кубу, Юго-Восточную Азию и т. д.[302]302
  Там же.


[Закрыть]

Далее Раш заявил, что позиция советской стороны на переговорах является не всегда последовательной. В качестве примера он упомянул о «довольно обнадеживающем» с американской точки зрения заявлении Абрасимова на заседании 10 декабря 1971 г., когда советской стороной были внесены предложения по транзиту, в частности, относительно применения опломбированных средств транспорта, а затем изменены советскими представителями на последующих встречах экспертов. Заявив, что опломбирование вагонов должно проводиться после их проверки ГДР, советская сторона, сказал Раш, ликвидировала надежды на успешное решение этого важного вопроса.[303]303
  Там же, л. 2–3.


[Закрыть]

Отметив наличие значительных трудностей в переговорах, Раш в то же время высказался в том плане, что при наличии доброй воли и доверия со стороны всех участников в переговорах можно рассчитывать на их успешное завершение.

В ответ на высказывания Раша Абрасимов заметил, что назрело время перейти к конкретному рассмотрению проблем, стоящих перед участниками переговоров.

Раш, в свою очередь, заявил, что в данный момент позиции сторон по трем главным обсуждаемым вопросам еще недостаточно ясны, что пока переговоры сводятся к попыткам «уяснить и прощупать» позиции друг друга. Перейдя затем к оценке «восточной политики» ФРГ, Раш отметил, что США поддерживают курс Брандта в отношении СССР, Польши, Чехословакии и других социалистических стран. Далее он упомянул, что предварительные встречи по Западному Берлину начались еще до провозглашения Брандтом его «восточной политики» и что фактически толчок настоящим переговорам дало выступление А. А. Громыко в 1969 г. на сессии Верховного Совета СССР. Но теперь, по мнению Раша, западноберлинский вопрос тесно связан с Договором между ФРГ и СССР, и «в этом существо всей проблемы».[304]304
  Там же, л. 3–4.


[Закрыть]

Как заявил американский дипломат, позиция США в вопросе о Западном Берлине учитывает подход Советского Союза. По его мнению, «советская сторона не хотела бы, чтобы ФРГ рассматривала Западный Берлин как свою часть. США с понимаем относятся к такому подходу СССР».[305]305
  Там же, л. 4.


[Закрыть]

Раш подчеркнул, что при решении вопроса о транзите не возникало бы никаких трудностей, если бы договоренность об этом была достигнута четырьмя державами. Он сказал также, что споры вокруг Берлина могли бы быть ликвидированы, если бы западные державы получили гарантии в том, что жители Западного Берлина могли бы пользоваться защитой ФРГ за границей, включая такие вопросы, как получение ими заграничного паспорта и урегулирование связанных с этим деталей. Раш высказал мнение, что для достижения успеха необходимо «пересмотреть и разморозить» позиции стран, что содействовало бы ликвидации трений между двумя сверхдержавами в этом чрезвычайно важном районе мира.[306]306
  Там же.


[Закрыть]

Со своей стороны Абрасимов отметил, что слова представителей западных держав относительно стремления к урегулированию западноберлинского вопроса не подкрепляются конкретными делами. Он указал, в частности, на организацию в перерыве между переговорами в Западном Берлине «политических демонстраций», выражавшихся в проведении заседаний фракций бундестага, а также в визитах в Западный Берлин канцлера, президента и министров ФРГ, которые были направлены фактически на то, чтобы помешать достижению успеха на переговорах. Абрасимов подчеркнул, что подобные демонстрации политического характера заставляют СССР и его союзников прибегать к принятию ответных мер.[307]307
  Там же.


[Закрыть]

Посол СССР вновь подтвердил советскую позицию в отношении того, что договоренность по Западному Берлину может быть достигнута только на основе взаимных уступок, а не односторонних выгод для Запада. Он сказал, что Брандт и другие официальные лица ФРГ могут приезжать в Западный Берлин лишь как частные лица. Абрасимов также высказал мнение, что можно было бы договориться о том, чтобы ФРГ предоставляла консульскую защиту жителям Западного Берлина в западных странах, а ГДР – в социалистических. В то же время он выразил несогласие с тем, чтобы жители Западного Берлина при выезде за границу пользовались паспортом ФРГ, поскольку это не соответствовало их юридическому статусу и заявлениям западных держав о том, что Западный Берлин не является территорией ФРГ. Далее Абрасимов высказал мысль, согласно которой на паспорте западноберлинцев мог бы стоять герб сената Западного Берлина, а не герб ФРГ. Он указал также на нелогичность позиции западных держав и их предложений на этот счет.[308]308
  Там же, л. 5.


[Закрыть]

Показательно и то, что Абрасимов указал послу США на «необоснованность установления связей между решением проблем Западного Берлина с договором между СССР и ФРГ». Он отметил, что «международное положение и соотношение сил в мире резко изменились и что в нынешней обстановке этот договор нужен прежде всего самой ФРГ». Абрасимов напомнил, что «обсуждение проблемы Западного Берлина началось до подписания Московского договора и поэтому проведение связи между Западным Берлином и ратификацией Московского договора совершенно неоправданно».[309]309
  Там же, л. 6.


[Закрыть]

В ходе дальнейшей дискуссии Абрасимов высказался за то, чтобы поручить советникам послов США и СССР провести встречу для подготовки проекта документа, предусматривающего ликвидацию напряженности в Западном Берлине и разрешение связанных с этим основных проблем (политическое присутствие ФРГ в Западном Берлине; транзит; доступ). Он вновь подчеркнул, что эти вопросы тесно связаны друг с другом и требуют взаимного рассмотрения и одновременного решения.[310]310
  Там же.


[Закрыть]

Раш ответил, что эти вопросы не могут быть решены экспертами или послами, «ибо по ним должны высказаться прежде всего сами правительства, которые, к сожалению, на данный момент стоят на противоположных позициях».[311]311
  Там же, л. 7.


[Закрыть]

Вместе с тем, по словам Раша, он «ценит то, что советская сторона не создает трудностей для Западного Берлина и не претендует на контроль над ним… Западные державы также не претендуют на контроль над Восточным Берлином». Посол заверил, что «США и их союзники никоим образом не хотят, чтобы Западный Берлин являлся источником неприятностей и напряженности для Советского Союза и ГДР. Они не желают, чтобы и ФРГ использовала Западный Берлин для ухудшения отношений с ГДР и СССР».[312]312
  Там же.


[Закрыть]

Абрасимов обратил внимание Раша на то, что, судя по его высказываниям, «создается впечатление, что западные державы хотят все взять и ничего не дать взамен. Правительство Никсона делает большую ошибку, пытаясь объединит все существующие между нами спорные вопросы, поскольку, естественно, сразу, одновременно решить их нельзя. Однако нахождение решения по проблеме Берлина отдельно могло бы содействовать достижению успеха и по другим проблемам, что в свою очередь благоприятно сказалось бы на атмосфере в отношениях между нашими странами».[313]313
  Там же.


[Закрыть] Абрасимов попросил Раша назвать приблизительные сроки, которые устанавливают для себя западные державы в деле достижения соглашения по Западному Берлину.

Раш ответил, что правительство США искренне желает снятия напряженности вокруг Берлина, но только при условии, что он снова не превратится в результате разрешения рассматриваемых проблем «в источник другого типа трений». Однако, ввиду того, продолжал Раш, что Брандт начал чрезмерно активно осуществлять свою восточную политику, ситуация с ведением переговоров изменилась, и четырем державам теперь нужно решать берлинский вопрос в связи с другими важными проблемами, в том числе с созывом общеевропейского совещания и переговорами об ограничении стратегических вооружений. Раш еще раз указал на серьезные расхождения в позициях сторон на переговорах о Западном Берлине. Он высказал предположение, что «удовлетворительное решение берлинских дел может быть достигнуто при нынешнем подходе в течение 5–6 лет».[314]314
  Там же, л. 8.


[Закрыть] Раш снова заявил, что «источник напряженности сохранится, если не будут обеспечены тесные связи Западного Берлина с ФРГ, от чего зависит жизнеспособность этого города». Подчеркнув различие подходов США и СССР ко всем современным проблемам, он сказал, что нельзя рассчитывать на быстрое разрешение берлинского вопроса без участия всех заинтересованных правительств. Согласно его утверждению, «Никсон желает найти правильное решение берлинской проблемы», о чем известно Рашу лично «ввиду его большой близости к президенту».[315]315
  Там же, л. 9.


[Закрыть]

После этих высказываний Раша Абрасимов сказал, что ждет его предложений на встрече 19 января 1971 г. и надеется на прогресс этой встречи.[316]316
  Там же, л. 10.


[Закрыть]

Раш, однако, заявил, что нельзя рассчитывать на успех встречи 19 января ввиду занятия советской стороной более жесткой позиции на встрече экспертов по вопросу транзита опломбированных поездов, что, по его мнению, нарушило то взаимопонимание, которое вызвали предложения советского посла от 10 декабря 1970 г. Кроме того, он сослался на нарушения в движении транспорта на автобане в последнее время, что, по его словам, тоже подрывало перспективы на успех при обсуждении берлинских проблем и не могло быть не отражено в его следующем выступлении на встрече послов.[317]317
  Там же.


[Закрыть]

Таким образом, накануне первой после рождественско-новогоднего перерыва встречи послов между СССР и западными державами сохранялись острые противоречия по ряду основных аспектов проблемы Западного Берлина. Сдвинуть переговоры с мертвой точки могли только новые компромиссные предложения обеих сторон.