Текст книги "Слишком много денег"

Для того чтобы я прочувствовал, откуда и как происходят деньги, он даже провел показательную сделку: купил пару снятых с армейской консервации грузовиков “Урал” у какого-то Фонда содействия военным пенсионерам (которых почему-то представляла молодая и наглая девица в очках) и тут же продал их с хорошим наваром Уральскому автомобильному заводу для последующей поставки обратно в армию. При этом сами “Уралы”, насколько я понял, не сдвинулись со своего насиженного места ни на сантиметр!

– Посмотри вокруг, – почти шепотом сказал он, – это одно из мест, где живут деньги. Так сказать, среда их обитания. И если мы хотим завладеть ими, то должны не просто закрепиться здесь, но и досконально разобраться в местных законах и обычаях. Охотник должен хорошо знать свою добычу…

Я понял, что его навязчивая идея овладения деньгами вовсе не прошла после нашего возвращения, а напротив – усугубилась. И что желание стать самым богатым из абстрактной формулы превратилось в руководство к действию.

– Ладно, – Веня вытащил из заднего кармана джинсов несколько свернутых листочков бумаги, – здесь все инструкции, что и как делать во время моего отсутствия.

– Не понял, – я автоматически взял изрядно помятые директивы. – Разве ты уезжаешь?

– На пару дней, – Веня смотрел куда-то в сторону, и я понял, что спрашивать, куда он едет, не стоит. – Вам ничего особенно делать не надо будет. Лем пусть съездит получить должок, адрес там есть. Поможешь ему, если что?

– Веня, ты меня обижаешь, – засмеялся я. – Чтоб я пропустил такой цирк, как Лем, выбивающий долги?

Должен сказать, что это действительно настоящий цирк! Последний раз на него навалились трое, так он их в три удара положил, пиджак поправил и говорит:

– Я немного не понял, разве здесь соревнование по боксу?

Тут еще двое выскочили, а он:

– Мне кажется, вы меня с кем-то путаете. Я пришел за деньгами!

Потом с ходу валит вновь подошедших, поворачивается ко мне и улыбается:

– Они, наверное, решили, что я хочу немного потренироваться…

Лем – это сила. Надо только уметь ее правильно приложить…

– А тебе надо будет оформить последние сделки и попробовать выполнить пару заявок, – прервал мои воспоминания Веня. – Я очень подробно все написал…

– Не волнуйся, все сделаем в лучшем виде!

Честно говоря, узнав о перспективах самостоятельной работы на бирже, я несколько испугался, но раз Веня мне это доверил, надо просто напрячься и сделать.

– Ну вот вроде и все… – Веня рассеянно посмотрел в сторону гудевшей за моей спиной Кировской и как-то странно напрягся. Я, естественно, оглянулся: у перехода металась какая-то бабулька с огромной корзиной и в валенках. Все ясно! В Стамбуле я ему не дал сделать доброе дело, так он здесь отыграется. На том расстались – Веня исполнил, наконец, свое заветное желание перевести старушку через дорогу, после чего спустился в метро, а я побрел по бульварам в сторону Трубной, размышляя обо всем понемногу.

Но чем дольше я шел, тем яснее понимал: Веня не остановится на банальном совершении обычных торговых сделок. Не тот он человек! А значит, я должен сделать свой выбор: уйти или остаться. Причем именно сейчас, пока корабль не отошел от причала. Потом, когда уберут сходни и отдадут швартовы, передумывать будет поздно. Я присел на лавочку с видом на великого русского поэта, задумчиво взиравшего на “племя молодое, незнакомое”, улыбнулся всплывшей в голове шутке: “Почему памятник поставили Пушкину, когда победил на дуэли Дантес?”, и погрузился в размышления.

Уйти легко, но что делать дальше? Опять в море? Так это еще от Стамбула отмыться надо… А ведь могут начать копать, что да как там было! Нет, эта дорожка мне заказана. Остаться, конечно, интереснее, но с Веней надо быть готовым ко всему. Очевидно, что он поведет крайне рискованную игру с запредельными ставками, а в таких играх, если что, не будут разбираться, кто главный, а кто только помощник. Все под раздачу пойдут…

– Эх, где наша не пропадала! Так ведь? – обратился я к Александру Сергеевичу, и он, как мне показалось, одобрительно кивнул. Я блаженно вытянул ноги и расслабился. Что-то подсказывало мне, что грядут серьезные события, когда не только посидеть, постоять некогда будет…

А Веня в это время уже потягивал чаек в мерно раскачивающемся вагоне. Под полом, покрытым ковровой дорожкой, стучали колеса, за окном еще мелькали последние дома столичных окраин. Скорый поезд номер 34, набирая скорость, следовал согласно расписанию в столицу пока еще советской Эстонии город Таллин. Зачем Веня туда ехал, до конца не было ясно даже ему, хотя, что именно там надо сделать, он знал: найти ту тетку-челночницу со шрамом на шее, которая предсказала ему невероятную судьбу. Найти и поговорить еще раз! Тот разговор казался Вене не оконченным – как снятая с полки и открытая, но не прочитанная книга. Сколько уже времени прошло, а он все никак упокоиться не мог…

– Что-нибудь еще желаете? – вежливо поинтересовалась проводница, заглядывая в приоткрытую дверь. Она с нескрываемым интересом рассматривала невзрачную фигуру в потертых джинсах и легкомысленной курточке неброского серого цвета. Все это как-то не вписывалась в роскошный интерьер двухместного купе фирменного поезда “Эстония”. Странный пассажир был к тому же еще и плохо выбрит, если вообще прикасался к бритве последние дни. Совершенно непонятно, почему комендант поезда товарищ Лийв велел выделить ему отдельное купе и окружить особым вниманием. Он так и сказал: “Анне, это специальный пассажир! Он…” – товарищ Лийв попытался подобрать слова, но не найдя ни в русском, ни в эстонском подходящих эпитетов, просто сделал строгое лицо, обозначив всю меру ответственности поездной бригады за происходящее.

– Нет, спасибо, – Веня был вполне удовлетворен и горячим чаем, и хрустящим белоснежным бельем, и вежливым обращением симпатичной девушки в форме, чем-то неуловимо напоминавшей Лема. Его вообще весьма забавило все происходящее. Дело в том, что, придя на вокзал, он увидел изрядную очередь. Все почему-то желали уехать именно сегодня. Веня обругал себя за разгильдяйство – заранее надо было билет покупать! – но толкаться в надежде перехватить желанный билетик не стал.

Прикидывая возможные варианты, он вышел на перрон. Поезд Москва—Таллин как раз подавали на посадку. Веня пошел навстречу двигающимся вагонам, скользя взглядом по строгим лицам проводников в одинаковой форме и аккуратненьким занавесочкам на чисто вымытых окнах.

– Европа, – вполголоса заметил Веня. – Однако ехать все равно надо…

Тут под вагонами что-то скрипнуло, лязгнуло, и поезд, тяжело вздохнув, замер. Пришло время принятия решения, и Веня его принял. Справившись у ближайшей железнодорожной барышни, кто тут старший и где его найти, он проследовал в штабное купе, настраиваясь на экспромт.

“В таком деле главное не забивать себе голову домашними заготовками, – размышлял Веня, подходя к двери. – Когда не знаешь, с кем придется иметь дело, рассчитывать надо только на вдохновение…”

Комендант поезда оказался пожилым сухощавым эстонцем в форме и фуражке. Он так пронзительно и строго глянул на неожиданного визитера, что даже мужественный человек испытал бы сильное желание уйти. Но не Веня! Веня терялся только при большом стечении народа.

– Товарищ Лийв, – Веня сделал многозначительную паузу, – вынужден говорить на этом языке (Веня даже поморщился, чтобы показать, насколько неприятна ему русская речь), но нас могут подслушивать враги. Как истинный патриот Эстонии вы должны мне помочь…

– Я, собственно, – товарищ Лийв встал и поправил фуражку, – не совсем понял…

– Борьба за светлое будущее многострадального эстонского народа, – Веня придал лицу выражение мрачной торжественности, – требует моего немедленного выезда в Таллин!

– Но…

Благодаря Лему Веня знал особенности эстонского национального мышления, поэтому дальнейшая беседа, закончившаяся вселением в отдельное купе, особого труда для него не представляла. Все это выглядело мелочью, легкой игрой по сравнению с предстоящим разговором, которого Веня страшно желал и немного боялся…

Найти Машу-бригадира на рынке (это было единственное имя, которое Веня слышал от Лема) оказалось не труднее, чем сам Центральный рынок, – она торговала сразу напротив входа. Однако встреча началась без должного почтения к Вениной персоне, сопровождавшего его на всем протяжении маршрута Москва-Таллин. И это вполне естественно: там он считался борцом за свободу, а здесь его приняли за соискателя рабочего места.

– Нет у меня работы! – довольно грубо заявила Маша-бригадир, окинув непрезентабельную Венину фигуру презрительным взглядом.

– Да я не за тем, – Веня умел не обращать внимания на настроение собеседника, считая это его личной проблемой. – Мне надо найти одного человека.

– Я что тебе, бюро находок? – она хотела хорошенько шугануть этого типа, чтоб работать не мешал, но тут он (ничего же себе!) положил на заваленный турецкими шмотками прилавок зеленую бумажку с весьма соблазнительной цифрой 50. Сто, конечно, куда красивее, но и такая тоже на дороге не валяется. Да и чем этот мужик, собственно, ей не понравился? Вполне даже симпатичный мужчина!

– Это женщина вашего примерно возраста, – Веня не хотел без крайней необходимости упоминать стамбульские посиделки. – Волосы черные, глаза тоже. На цыганку немного похожа. И шрам…

– Так это же Катрин! – обрадовано сказала тетка и тут же подозрительно спросила: – А зачем она тебе?

– Хочу на любовь погадать, – помявшись для достоверности, ответил Веня. – Друг мне посоветовал…

– А… – объяснение звучало убедительно, да и деньги уже перекочевали в надежное, укромное место. – Иди по этому ряду до конца, дальше направо и еще раз направо. Там она и стоит…

Самое интересное оказалось в том, что Веню ждали.

– Привет, миллионер, – усмехнулась гадалка, узнав Веню на несколько секунд раньше, чем он ее. – Долго же ты до меня добирался!

– Да так получилось, – Веня почему-то немного растерялся и совершенно невпопад спросил, откуда такое странное имя: Катрин.

– Вторая шутка моего незабвенного папаши, – Катрин засмеялась и стала вылезать из-за прилавка. – Он у меня моряк был.

– А первая шутка в чем состояла? – Веня чувствовал, что говорит совсем не то, но никак не мог взять нужный тон.

– Первая шутка, милый человек, это я! – Катрин попросила соседку присмотреть за прилавком и обернулась к Вене: – Ну пошли поговорим, раз уж приехал…

Разговор в грязной вонючей подсобке обошелся Вене в триста долларов. Больше у него просто не было. Но Веня не жалел ни о потраченном времени, ни о потраченных деньгах. Он узнал то, что хотел узнать, он понял то, что хотел понять. А еще он получил подарок – маленький керамический горшочек, очень похожий на тот, что снился, предвещая богатство. Веня даже вздрогнул, когда Катрин вытащила его откуда-то из складок одежды. Судя по потертым краям, она давно таскала его с собой…

Когда все время о чем-то думаешь, пытаясь найти интересное, неординарное решение, прозрение часто приходит от случайного внешнего толчка: услышанной фразы, мелькнувшего лица, заурядного события. И тотчас все меняется! Еще минуту назад ты безнадежно и бессмысленно блуждал в кромешной тьме, натыкаясь на стены и твердые предметы меблировки, как вдруг вспыхнул свет, и мраморные ступени гостеприимно пригласили тебя начать подъем к вершинам успеха.

Таким судьбоносным событием стала для Вени ничем не примечательная беседа – да какая там беседа, просто обмен дежурными фразами! – с партнером по брокерскому цеху Васей. Веня спросил, как дела, Вася сказал, что пока ничего не наторговал, и, в свою очередь, поинтересовался Вениными успехами.

– Да что-то сегодня сонные все, – посетовал Веня, обмахиваясь распечаткой торгов. – Куража в торговле нет…

– А хорошо бы было, – Вася мечтательно посмотрел куда-то вдаль, – найти такой товар, чтоб спрос на него всегда был, а предложение ограниченно.

– И что в этом хорошего? – рассеянно спросил Веня, думая уже о своем.

– Как что? – Вася с удивлением посмотрел на собеседника. – Цену можно поднимать, Веня, цену! А высокая цена означает не что иное, как высокий доход брокера…

– Даже на разовых сделках… – закончил Веня, и в глазах его мелькнула золотистая искра.

Если бы при этом рядом оказался я, то мне бы сразу стало ясно: Веня что-то придумал. Так оно и было! Пока Вася размышлял и фантазировал, Веня думал и считал. Его пытливый ум нашел, наконец, способ выжать из биржи максимальную прибыль!

Пока денежные ручейки бежали мимо Вени, игриво переливаясь на солнце и мелодично журча. В лучшем случае ему удавалось смочить в воде кончики пальцев. Теперь все изменится! Он создаст совершенный насос, с помощью которого возьмет столько денег, сколько пожелает. Зачем искать идеальный товар, когда его можно просто придумать! Причем совершенно необязательно, чтобы он реально существовал, – Вася правильно сказал: чем меньше предложение, тем выше цена. Значит, исходя из общеизвестных математических законов, нулевое предложение сделает цену бесконечно большой.

Будь на месте Вени человек менее осторожный и выдержанный, он бы уже наворачивал круги по биржевому залу, распугивая брокеров безумным взглядом и криками “Эврика!”. Но Веня просто стоял, прикрыв глаза. “Зачем посторонним знать о моем открытии?” – подумал он, и перед его мысленным взором замаячили потрясающие перспективы…

Исчезли унылые стены и шумная суетливая публика, сгинула вся эта беспокойная муравьиная куча по имени Москва, словно не было ее вовсе. И появилось бескрайнее пшеничное поле, по которому шли легкие волны от разыгравшегося не в меру ветерка. Веня вздохнул полной грудью и провел рукой по податливо качнувшимся колосьям. Раздался мелодичный звон – каждое зернышко в колосе, каждая остинка, каждый стебелек были из чистого золота. И он, Веня, был хозяином этого удивительного поля, безраздельным его властителем. А над головой сияло огромное солнце, тоже золотое и даже, как Вене показалось, с отметкой пробирной палаты, подтверждающей чистоту и качество благородного металла…

– Значит, так, – Веня торжественно посмотрел на нас, мне даже показалось, что от его взгляда в темных углах нашего подвала заиграли золотые отблески, – игры кончились, завтра начинается серьезное дело.

Я быстренько налил всем чайку, поставил на стол сахар и початую пачку “Юбилейного” печенья. Лем на правах службы безопасности проверил, надежно ли заперта дверь и не скрываются ли за ней враги, после чего сунул под мышку градусник – что-то с утра его знобило – и присоединился к нам. А Веня, убедившись в полном внимании, довольно строго произнес:

– В чем состоит наша главная задача? – и он посмотрел на Лема.

– Насыщение внутреннего рынка качественными выдувалками мыльных пузырей, – Лем хотя и немного растерялся, но довольно бойко процитировал соответствующий раздел учредительных документов, – как импортируемыми, так и собственного производства. Правильно?

– В принципе правильно, но это далеко не главное, – Веня посмотрел на меня. – А ты что скажешь?

– Да хорошо бы денег срубить, – я решил заодно намекнуть, что инвестиции в развитие (любимый ответ Вени на вопрос о зарплате) это здорово, но и сегодня хочется хотя бы маленьких бытовых приятностей. – А то совсем грустно.

– Ближе к делу, но не совсем, – похвалил меня Веня, пропуская мимо ушей извечный вопрос работника к работодателю: “Где деньги?”

И он пояснил, что просто заработать денег на хорошую жизнь не представляет ни малейшего труда. Для него во всяком случае. А вот овладеть деньгами, заставить их повиноваться своей воле, вот это цель. Достойная цель! При этом банальное богатство само свалится в руки, как перезрелое яблоко.

– Так вот, для этого, – Веня посмотрел на нас уже строже, что означало прекращение дискуссии, и даже постучал карандашом по маленькому керамическому горшочку, который появился на его столе после загадочной поездки, – мы должны придумать идеальный товар. Легко конвертируемый в любую валюту, занимающий мало места, не портящийся со временем и не требующий особых условий хранения…

– Так это водка! – осенило меня. – Или какой-то другой крепкий и вкусный напиток!

– Я не закончил, – Веня еще строже посмотрел на меня, и я понял, что сама идея в его голове созрела, но он хочет с нашей помощью облечь ее в плоть, проверить, насытить деталями. – Так вот, самое главное в идеальном товаре это его высокая стоимость за единицу веса. Он должен буквально умещаться в кармане. Тогда проще и хранить, и через границу провозить в случае необходимости.

– Я немного не понял, зачем через границу возить? Тем более в кармане… – Лем растерянно развел руками, и градусник, о котором он забыл, со звоном упал на пол.

– Ртуть! – охнул я. – Теперь собирать замучаемся…

– Ртуть… – эхом отозвался Веня. – Именно так! Надо только как-то ее изменить, придать особый оттенок…

– Покрасить, – буркнул я из-под стола. – Давай, Лем, хватит сидеть. Лезь сюда, собирать будем, пока гадость эта по всему подвалу не разбежалась!

И чтобы он соображал быстрее, а обозвал его вредителем. Лем покорно вздохнул и присоединился ко мне, бормоча:

– Ртуть не может никуда разбежаться, потому что это металл, хотя и жидкий при комнатной температуре…

А Веня, подобрав ноги на стул, продолжал думать вслух:

– А почему бы действительно не покрасить ртуть? Например, в красный цвет. Получится броско и оригинально.

– Что значит покрасить? – две наших пыльных и покрасневших физиономии высунулись из-под стола. – Опять же зачем?

– Разумеется, фигурально выражаясь. Просто мы назовем наш идеальный биржевой товар “красная ртуть”, – Веня задумался. – И придадим ему уникальные свойства, делающие его незаменимым в самых разных областях экономики.

– Какие свойства и в каких областях? – мы с Лемом окончательно вылезли из-под стола. Хрен с ней, с ртутью этой, потом соберем! Уж больно разговор интересный пошел.

– Это совершенно неважно! Достаточно, чтобы все знали, какая это нужная, дорогая и, что самое главное, дефицитная вещь! – Веню понесло, он говорил горячо и напористо.

Золотое сияние разливалось по подвалу, стояк победоносно гудел, а мы с Лемом слушали, открыв рот…

Оказалось, что красная ртуть действительно обладает уникальными свойствами. Ее легко провезти через границу, потому что она занимает очень мало места. Например, при цене пятьсот долларов за грамм товар на лимон баксов потянет на два килограмма и займет всего лишь майонезную банку! Там, за границей эту штуку легко продать, поскольку ее использование сулит огромные выгоды, а производится она только у нас. До падения железного занавеса секретности вывоз красной ртути был строжайше запрещен.

Производится она на нескольких секретных заводах, но в нынешних условиях зарождающихся гражданских и экономических свобод, на фоне всеобщего примирения и разоружения вполне возможно ее приобретение. Причем по весьма низкой цене советского отраслевого прейскуранта. Директора, разумеется, придется брать в долю. Дело за малым: найти, купить и вывезти! Весь мир замер в ожидании поступления первой партии. Наличные уже получены и упакованы в дипломаты – ровными аккуратными пачками!

– Я немного не понял, – Венин напор расшевелил даже Лема, – а почему мы до сих пор не купили эту красную ртуть?

– Именно! – я даже почувствовал некоторое разочарование в Вениных способностях: знать про такую ценную штуку и ничего не делать. – Только поторопиться надо, пока другие не узнали. И не стоит вообще биржу привлекать. Сами купим, сами вывезем, сами продадим. И не процент получим, а весь навар!

– Так вся загвоздка в том, – Веня удовлетворенно потер руки и засмеялся, – что нет никакой красной ртути, не существует ее в природе.

– Как нет?! – я почувствовал в ногах предательскую дрожь.

– Так! Мы только что ее вместе придумали, – Веня хлебнул остывшего чайку и бодро захрустел печеньем.

– А миллион в майонезной банке? – подал голос Лем, уже видевший себя с ненаглядной невестой Вийви на скотном дворе маленькой собственной животноводческой фермы где-нибудь в Швейцарии. Чистенькие коровы весело мычали, позвякивая бубенчиками, а счастливая Вийви в белом переднике несла ему на пробу поддон со свежим, еще пенящимся молоком.

– Миллион будет! – уверенно ответил Веня. – Но в виде процентов с биржевых сделок, которые мы проведем.

– Каких сделок? – и тут где-то в уголке моего растерянного сознания зародилось сомнение во вменяемости нашего директора.

– С нашим идеальным товаром.

– Красной ртутью?

– Да.

– Так ее же не существует.

– А разве это имеет значение? Большинство людей жаждет быстрого и легкого обогащения. Они слишком любят деньги. И это делает их уязвимыми и податливыми, готовыми бежать за любым, даже самым невероятным миражом, ради достижения своей призрачной цели…

В один прекрасный день в кулуарах биржи появился никому неизвестный господин. Дорогой костюм с отливом, вальяжная походка и довольно правильный, но очень медленный русский быстро создали ему репутацию солидного иностранца. Местная публика не сошлась пока только в его национальной принадлежности.

– Это швед! – говорили одни, ссылаясь на особенности произношения и светлые волосы, собранные в хвост (как Лем ни сопротивлялся этой “прическа не для мужчины”, но Веня был неумолим).

– Немец! Без всякого сомнения немец! – утверждали другие, добавляя, что лично видели его выходящим из посольства ФРГ.

Однако самые информированные только многозначительно улыбались. Они-то знали, что господин Лайм (им даже имя было известно!) прилетел прямым рейсом из-за океана и имеет желание присмотреться к новому рынку. Судя по толщине бумажника, случайно увиденного некоторыми счастливчиками, и бриллианту на пальце, размерами и формой напоминающему таракана среднего возраста, который видели все, это вполне здоровое желание было подкреплено самыми серьезными финансовыми возможностями.

Иностранец, ознакомившись с представленными на торгах товарами, довольно презрительно поморщился:

– На нью-йоркской фондовой бирже (теперь-то все поняли, что этот набитый баксами фирмач прибыл именно из Штатов) оборот за один день во много раз больше, чем здесь за целый год…

Затем он зашел выпить чашку кофе в буфет, поразив присутствующих неординарностью взгляда на текущую экономическую ситуацию. Хотя Веня не велел Лему выходить за рамки прописанного и выученного наизусть сценария, но всеобщее внимание настолько выбило беднягу из колеи, что он позволил себе несколько высказываний, как говорится, “от себя”. Высказывания носили довольно спорный характер с точки зрения экономической науки, но ведь известно, что личность говорящего часто играет куда большую роль, чем содержание сказанного. Так несколько разноцветных мазков, разбросанных шаловливой детской рукой по листу бумаги, называются мазней, а то же самое, сделанное кистью маститого художника, считается шедевром. Примерно то же получилось и с господином Лаймом.

По окончании экскурсии господин Лайм поинтересовался, почему на торгах не представлена красная ртуть.

– А что это такое? – хором спросили все.

– Вы не знаете, что такое красная ртуть? – в свою очередь удивился господин Лайм. – Очень странно! Ведь этот уникальный материал производится только в России…

После чего раскланялся, показав всем своим видом, что со столь некомпетентными людьми ему обсуждать нечего, и отбыл в неизвестном направлении на роскошной черной машине иностранного производства, которая, как оказалось, все это время ждала его у подъезда.

Надо сказать, что самым сложным во всей этой истории было объяснить Лему, что именно ему надо делать и о чем говорить, а что не надо. Прочее же – костюм, бриллиант и лимузин, мы достали без особого труда.

Биржа зашевелилась: на каком таком основании эта самая красная ртуть, столь интересующая заокеанского гостя, осталась за рамками биржевых торгов? И что это вообще такое? Брокеры кинулись кто куда: бывшие инженеры полезли в учебники по химии и справочники, бывшие комсомольские активисты стали звонить старшим товарищам – бывшим партийцам, а бывшие бандиты погрузились в меланхолию: узнать хочется, а кому язык развязать – непонятно.

Последний раз такой ажиотаж был, когда прошел слух о чрезвычайно выгодных поставках в некоторые африканские страны обычной золы расфасованной в банки с надписью “Быстрорастворимые жареные люди”. Причем никакого обмана тут не было, поскольку в золу добавляли немного настоящего крематорского пепла. Процентов десять. Можно подумать, в растворимом кофе настоящего кофе больше!

На общем фоне только Веня сохранял олимпийское спокойствие, как будто эта самая красная ртуть его нисколько не интересовала. Кое-кто из брокеров, впавших в меланхолию, даже стал присматриваться к нему с чисто профессиональным интересом: а чего это он так странно себя ведет? Может, знает что-то? Но жизнь как всегда оказалась полна неожиданностей: про красную ртуть написали в газете!

Это был добротный газетный материал, сделанный мастером своего дела за хороший гонорар. В нем было все: секретный завод за бетонным забором с колючей проволокой в три ряда поверху, немного чудные ученые – в белых халатах и противогазах через плечо, директор старой закваски с волевым подбородком и красными от бессонницы глазами…

И, разумеется, уникальная разработка, засекреченная злыми генералами и только теперь, в новых условиях, получившая путевку в жизнь. Образы героев статьи были набросаны резкими, решительными мазками, какими изображают положительных, но немного заблудившихся в жизни персонажей, а генералы выглядели настоящими монстрами, душителями научной мысли. Непосредственный же результат исследований, рожденный бессонными ночами раздумий, каждодневным, тяжелым трудом и редкими вспышками вдохновения, сиял подобно звезде первой величины на небосклоне мировой экономики. Еще в статье имелись восторги иностранных специалистов, положительные мнения экспертов, ожидаемые мировые цены в районе пятисот долларов за грамм и прогнозы, прогнозы, прогнозы – один другого соблазнительней…

Короче говоря, в статье было все. Кроме правды, разумеется. Веня на этом деле потерял круглую сумму наличными, а я утратил остатки веры в правдивость печатного слова. Имел, знаете ли, какие-то неизжитые новым временем иллюзии…

Биржа проглотила статью вместе с шуршащей газетной бумагой и приятно пахнущей типографской краской с поспешностью спаниеля, нашедшего дохлую крысу. Один день все читали, на второй день кинулись на поиски с удвоенной энергией. Только Веня продолжал удивлять товарищей по работе полным равнодушием к проблеме и каким-то многозначительным выражением лица. Его несколько раз пытались раскрутить на откровенный разговор, но он только смеялся и уходил торговать копеечными вьетнамскими вениками из украинской соломы с особой пропиткой, придающей им какие-то уникальные свойства.

А потом грянул гром. В биржевой сводке прошла сделка, замеченная только потому, что наиболее опытные и прозорливые брокеры ждали ее появления и, не жалея глаз, регулярно просматривали толстые пачки исписанных мелкими буковками страниц. А дальше вся эта махина алчных ожиданий и несбывшихся надежд быстро разбогатеть сорвалась с места и понеслась все быстрее и быстрее, сметая замешкавшихся и увлекая сомневающихся. Процесс, что называется, пошел!

Что же касается сделки, то сводилась она к следующему:

Поставщик – Еловый институт;

Предмет поставки – красная ртуть;

Количество – два килограмма;

Условия поставки – самовывоз;

Цена – 200 долларов США за грамм;

Общая стоимость – 400000 долларов США (оплата в рублях по курсу 16 рублей за доллар).

Брокером значился г-н Дарматович, покупателем – какое-то никому неизвестное юридическое лицо с участием иностранного капитала и довольно неопределенным названием, содержащим стандартный набор красивых и непонятных слов типа “инвестмент”, “инкорпорэйтед”, “кампани”. Печать тоже была какая-то неразборчивая. Национальную принадлежность иностранного капитала выяснить не удалось, но несколько человек готовы были поклясться на Конституции, что видели в роковой день того самого господина Лайма в костюме и с бриллиантом, беседующим о чем-то с г-ном Дарматовичем на крыльце биржи. Учитывая мировую цену в пятьсот долларов (в том, что конвертируемый товар уже давно вывезен за рубеж, все были уверены абсолютно!), нетрудно было посчитать прибыль, извлеченную из сделки ее участниками. В том числе и небезызвестным г-ном Дарматовичем – называть его Веней теперь ни у кого язык просто не поворачивался. Вот тебе и вьетнамские веники из украинской соломки…

Однако если бы ослепленные многочисленными нулями господа удосужились внимательно прочитать документы, то непременно выяснили бы, что на самом деле никакая ртуть – ни красная, ни зеленая, ни даже естественного серебристого оттенка – реально в деле не участвовала. Срок поставки был определен в шесть месяцев, то есть на момент совершения сделки ее предметом было только право на получение товара в соответствующие сроки.

Печатая все эти бумажки, Веня даже напевал какой-то веселенький мотивчик (со слухом у него было, надо признать, весьма слабовато, если не сказать ужасно) на стихи собственного сочинения. Суть их сводилась к следующему:

– Ай да Веня, ай да молодец!

Эти бессмертные строки звучали во всевозможных вариантах, а припевом почему-то было:

– Как он плюнул в холодец!

Мы с Лемом удивленно переглядывались, но молчали. Не хотелось сбивать директора с веселой волны…

А Вене действительно очень понравилась собственная идея, в которой правды вроде бы совсем не было, но и ложь, если разобраться, тоже в явном виде отсутствовала.

Еловый институт располагался в небольшом подмосковном лесу неподалеку от МКАД. Несмотря на хвойное название организации, деревья вокруг росли исключительно лиственных пород. Впрочем, внутри огороженной ржавой сеткой территории имелось несколько серебристых елей вокруг бюста вождя мирового пролетариата, да в давно заброшенной оранжерее стыли на сквозняке экзотические пинии с длинными мягкими иголками. Прошлую зиму они как-то протянули без отопления и людского внимания, но тогда хотя бы все стекла были целы. Теперь же после милых детских шалостей шансов выжить у них не было…

Институт вообще переживал не лучшие времена: с началом перестройки кончилась безбедная и беззаботная жизнь. Тогда все было понятно и предсказуемо. Один отдел разрабатывал тему крайней необходимости расширения еловых насаждений, другой с неопровержимой убедительностью доказывал пагубность такого пути, предлагая наоборот вырубить все елки и посадить сосны. Кто-то экспериментировал с длиной иголок, обрезая их ножницами, кто-то пытался вырастить вместо шишек ананас. Сектор международного сотрудничества трудился на ниве выведения жаростойких елок и морозоустойчивых пальм.