Текст книги "Рассекреченное королевство. Швея-чародейка"

12

Я думала, что ланч состоится в столовой, но вместо этого мы направились вверх по ступеням в большое помещение, окруженное со всех сторон окнами и увенчанное стеклянным куполом. Когда мы поднялись по лестнице, я с изумлением поняла, что это был бальный зал, уставленный низкими столами и кушетками. У окон располагались высокие стойки без стульев.

– Один из сюрпризов леди Виолы, – произнес мужской голос за моей спиной.

Я обернулась. Герцог Теодор.

– Это… впечатляюще, – пролепетала я, не зная, как отвечать.

– Вы правы. Леди Виола никогда не повторяет одно и то же событие дважды.

Я вспомнила, что Виола говорила о рассадке гостей. Ясно, что здесь не требовалось особо строгого порядка. Ее настойчивость в просьбе оказалась уловкой, но я не обиделась.

Или, возможно, это было убеждением. Мисс Вочант, стоявшая наверху лестницы, вручала каждой гостье шарф – красный, желтый, бледно-синий, лиловый, лазурный, розовый. Радуга шифона трепетала вокруг дам, словно яркий туман.

– Объединяйтесь с теми, кто имеет шарф того же цвета. – Голос леди Виолы зазвенел над голосами присутствующих персон. – Где-то в зале вы найдете стол, отмеченный таким же шарфом. Вам придется перемещаться, чтобы слуги могли обновить подаваемые блюда.

Она усмехнулась и повязала вокруг руки свой шарф – оранжевый, цвета летней бабочки.

Многие гости последовали ее указаниям. Я завязала шарф вокруг пояса на платье и, посмотрев на Теодора, поняла, что у нас обоих полоски шифона весенне-зеленого цвета. Смешинки в его глазах говорили о том, что он заранее знал схему распределения приглашенных гостей.

– Вы не против? – спросил он, предлагая руку.

Я колебалась только мгновение. Герцог хотел быть моим сопровождающим к первой перемене блюд. Речь не шла о романтическом приключении. И кстати, подумала я с вынужденной высокомерной развязностью, что плохого в том, чтобы порадоваться компании богатого вельможи на этом роскошном ланче? Теодор подвел меня к низкому столику у окна, окруженному алыми кушетками и украшенному еще одним зеленым шарфом, который соответствовал нашим цветам. Я грациозно опустилась на пышные подушки. Из такой ткани я делала одной клиентке платье, а теперь сама сидела на алой парче.

К нам присоединилась вторая пара. Молодой человек едва представился и тут же возобновил флирт с блондинкой, осиная талия которой весьма меня впечатлила. Действительно – продуманная рассадка.

– Я так понимаю, что вы и швея, и экономист-теоретик, – сказал Теодор, принимая у служанки два хрустальных бокала с игристым вином.

Я взяла предложенный бокал и покачала головой.

– Вторая тема не интересует меня. Мы немного говорили об экономике, но я не эксперт в этом вопросе.

Я едва не добавила, что мой брат знает больше меня, но вовремя остановилась. Вряд ли было мудро объявлять целому залу знатных персон, что мой брат Кристос руководил антимонархистами, – особенно Первому герцогу, сыну верховного наследника.

– Они были впечатлены вашими идеями, – сказал Теодор. – Так значит, экономика вас не интересует.

Чтобы удобнее расположиться на подушках, он сдвинул меч – тонкую декорированную сталь.

– Если я швея и экономист-теоретик, то кем являетесь вы? Кроме того, что вы герцог, конечно.

Я глотнула вино и почувствовала, как пузырьки ударили в нос.

– Кроме того, что я герцог? – Он засмеялся. – По мнению моего отца, кроме этого ничто не важно. Он брат короля, первый наследник трона, и я второй в очереди. Мне нужно тревожиться только об этом. Так он говорит.

В его словах прозвучала почти детская задумчивость. Я немного смягчилась. Первый герцог Вестланда и второй наследник трона (по крайней мере, пока дочь короля не родит сына), возможно, был более интересным человеком, чем просто носителем громких титулов.

– Ну а кем вы себя считаете? – спросила я.

– Садоводом и исследователем.

– Это трудносовместимые вещи.

Я улыбнулась, еще раз отпив вино. Несмотря на пузырьки, оно было вполне хорошее.

– Наоборот, – ответил герцог.

Он принял от ожидавшего слуги две тарелки с финиками, фаршированными сыром и фисташками.

– Меня интересуют растения, – продолжил он. – Вы наверняка знаете, что в мире имеются тысячи и тысячи растений, и только малая их часть произрастает на нашем континенте.

– Поэтому вы хотите плавать по разным странам и открывать новые виды?

Я отправила финик в рот, и он практически растаял. О, эта пища и вино! Это был рай!

– Точно. Кто знает, какие медицинские свойства, какие кулинарные специи, какие красивые цветы могут быть открыты, если мы начнем исследовать мир. Взять, например, Объединенные Экваториальные Штаты. В том климате растет множество цветущих кустарников, не похожих на те, что мы имеем здесь. А северные лишайники, привозимые из степей Квайсета…

Он замолчал.

– Вы действительно собираетесь изучать природу? – с изумлением спросила я. – Плыть в Сераф с блокнотом и ножницами? Составлять каталоги великой тайги Квайсета?

– Когда-нибудь, да. Только не смейтесь. – Я тут же начала смеяться, и он возмущенно воскликнул: – Перестаньте! Как же моя просьба!

Однако он тоже рассмеялся.

– После Средизимья отец отправляет меня послом в Экваториальные Штаты. Там много княжеств, но я намерен найти время для исследований.

Он наколол финик и тщательно осмотрел его, прежде чем отправить в рот.

– Боюсь, поездка будет сосредоточена на расширении военных союзов и подтверждении торговых соглашений. Однако я уверен, что смогу посвятить некоторое время цветам.

Должна признать, я все больше симпатизировала ему. Даже Кристос оценил бы увлеченность Первого герцога его научной работой.

– Главное, убедитесь, чтобы торговые соглашения включали продление импорта экваториального хлопка, – пошутила я.

– Буду держать это в уме. Только если вы обещаете не уходить слишком быстро. Ведь этот игристый напиток вам нравится?

Теодор окликнул слугу, и тот принес мне свежий бокал вина.

Он был прав. Мой смех выходил все более непринужденным, и я действительно радовалась ланчу.

– Вы точно садовник?

Теодор склонил ко мне голову, словно делился большим секретом. Его глаза расширились.

– Однажды на дне рождения великой герцогини Пристины я выкопал горшковое пальмовое дерево. Прямо на балу.

Я разразилась смехом, и даже блондинка с ее влюбленным почитателем перестали шептаться друг с другом и посмотрели на нас.

– А ну-ка, встаем! Все четверо!

Рядом с нами, как внушительная статуя – несмотря на миниатюрную фигуру, – стояла Виола. Она взмахнула руками, словно дирижер.

– Для следующей перемены блюд вы должны двигаться к высокому столу у северного окна.

Где-то между первым и вторым столом, предлагавшим сыры, тонкие, как бумага, кусочки мяса и экзотические фрукты, сочившиеся рубиновым соком, мы потеряли наших спутников. Теодор ничего не сказал, но, я думаю, они ушли в одну из примыкавших комнат. Я не хотела смотреть им вслед, однако Теодор выглядел спокойным. Неужели такие очевидные свидания были обычным делом у знати? Или только в салоне Виолы?

– Как леди Сноумонт решает, кого приглашать сюда на ланч? – спросила я, частично гадая о грубом поведении наших спутников.

– Она приглашает людей, которые угодны ей в тех или иных делах, – ответил Теодор. – Некоторых она находит забавными. Вторые соединяют ее с теми людьми, которых она действительно хотела бы пригласить. Третьими она впечатляется или радуется их успехам в искусстве.

Он подцепил крохотной вилкой небольшой кусочек сыра.

– Мне нравится думать, что я вхожу в эту категорию, – добавил он. – Вы, видимо, тоже.

– Спасибо, – ответила я, не став спорить.

– А с некоторыми она просто пытается переспать.

Открыв рот, я посмотрела на Теодора.

– Шучу! – поправился он. – В основном это шутка. Но вы наверняка в курсе слухов.

– Я не слышала ничего особенного.

– Забыл, что вы не вхожи в высокопоставленные круги. Вот и скучаете по их никчемному богатству. А они должны выдумывать истории и принижать тех немногих настоящих людей, которые живут рядом с ними. – Теодор сделал большой глоток вина. – Старые мыши говорят, что единственой причиной, по которой Виола приглашает сюда молодых джентльменов и леди, является то, что она подвержена некоему виду ненасытной нимфомании. Я склонен думать, что они мелочно ревнуют ее. За то, что не так изобретательны.

– Не могу представить, что такие сплетники бывают здесь, – ответила я.

– Вот видите? Вы понимаете салон лучше многих людей. Это место для бесед, познания и развития. Такова концепция Виолы. Ее план. Так она хочет повлиять на мир, чтобы тот стал лучше.

– В вашем бокале осталось вино?

Теодор усмехнулся.

– Осталось. Подождите-ка. У меня появилась идея. – Его улыбка немного смягчилась. – Это хорошая затея. Салон Виолы.

– Вы сказали, «в основном».

Вино оказывало на меня благодатное действие. Оно развязывало мне язык на темы, которые я никогда не стала бы обсуждать.

– Что?

– Вы сказали, что в основном шутите. Об этом логове зла.

Герцог засмеялся.

– Такое происходит не только здесь… – Он замолчал, увидев мое лицо. – Я забыл, что вы…

– Простолюдинка?

– Нет, – с усмешкой ответил он. – Просто вы не из дворян. Эти действия… – Он махнул рукой на закрытую дверь, через которую ушли наши спутники. – Они вполне обычны для нашего общества.

– Но если бы она… Если бы у нее появился ребенок, она была бы…

– Опозорена? Ничуть. Супружеская репутация многих леди основана на их способности понимать и прощать. Бастарды не имеют прав на наследство, но дворяне обязаны поддерживать их.

Я посмотрела на него.

– Простите. Мне даже не верится, что я обсуждаю нечто подобное.

– Что вы, я первым заговорил об этом. – Он тщательно осмотрел ломтик плода. – Я совершил тактическую ошибку. Мы так привыкли к этому, взрослея, – что брак может быть политической стратегией и что дети бывают наследниками.

Он вздохнул. Мне было интересно, сожалел ли герцог о том, что реальность сделала устроенные браки временным бегством для знати.

Когда дело доходило до романов и младенцев, у меня, например, не было путей для отступления. Без больших денег бастард становился личной ответственностью – и ничем больше. И хотя я годами глупо предавалась флирту с лавочниками и торговцами, мои предохраняющие средства делали интимные встречи довольно безопасными. Бастард в мире знати имел гарантию брачной правоспособности. Для меня же он означал внезапную потерю доходов, плюс дополнительный камень на моей шее. Я давно решила, что для женщины в моем положении подобные риски слишком велики. Мне даже было страшно поговорить… пофлиртовать, признаюсь, – с коллегами-мужчинами.

Я расстроенно наколола на вилку кусок сыра. Герцог наблюдал за мной с заметной тревогой, разраставшейся в его карих глазах.

– Мы говорим о глупых или серьезных темах, а прямо у нас под руками имеются игристое вино и вкусная пища.

– И еще совсем не узнали друг друга, – добавила я вместо извинений.

Это не его вина, что я выбрала для себя отвратительно трудную жизнь.

– Вы правы! – Его глаза заблестели. – Мы можем узнать друг друга получше! У вас есть сестра или братья?

– Один брат, – ответила я. – А у вас?

– Пять братьев и одна сестра. Они внезапно оказались в нашей семье.

– Пять!

– Да. Начиная со Второго герцога и кончая Шестым. – Он помолчал. – А что насчет родителей?

– Они умерли. А у вас?

– Милая, еще живая мама и очень надоедливый отец. – Он внезапно разразился смехом. – Просто ужасно! Это худшая беседа, в которую я когда-либо вступал.

– На самом деле?

– Худшая… потому что одна из лучших. Она достаточно честная.

Он склонился ближе и положил свою руку мне на спину. Я хотела отклониться, но не стала. Он был герцогом – высокопоставленным кавалером, вряд ли он предложит мне брак, как это сделал Джек Пэрри в таверне. Абсурдное предположение. Я не планировала ускользать с ним в прихожую, но думала, что мне не стоит обрывать его ухаживания прямо сейчас. Я наслаждалась разговором, его низким мелодичным голосом и улыбкой.

– Какое ваше любимое растение? – мягко спросила я.

Теодор выглядел удивленным.

– Розовый бальзам. Садовое сокровище. Растет почти везде. Его можно культивировать среди других цветов. Стебли растения используются в медицинских средствах, предназначенных для кожи.

– Но почему оно ваше любимое?

– Разве перечисленного недостаточно?

Он улыбнулся, и я почувствовала, что его пальцы скользнули на мою талию.

– Мне нравится, что оно красивое и стойкое. Меня не заботят вычурные цветы. Розовый бальзам – это распространенное садовое растение с полезными свойствами. Я помню, что, будучи ребенком, сажал его на клумбе. Он и теперь мой любимый. Вас устроил ответ?

– В некоторой степени.

Я завернула в тонкий кусок мяса сочащийся ломтик фрукта. Тихо приблизившийся слуга направил нас к другому низкому столу у окна – на этот раз с видом на широкую реку и общественные сады. На столе располагался поднос с миниатюрными печеньями и темными дольками шоколада.

Теодор опустился на подушки. Я хотела сесть рядом с ним, но это показалось мне слишком самонадеянным, слишком интимным. Я заняла место напротив. Герцог выглядел слегка разочарованным. Он передал мне плитку шоколада.

– Какао тоже может стать одним из моих любимых растений, – подмигнув, произнес мой спутник. – Что еще сохраняется в торговых соглашениях с Объединенными Штатами?

Наша хозяйка появилась вновь и устроилась рядом со мной на кушетке.

– Я так рада, что вы остались, – сказала Виола.

– Я тоже рад, – мягко добавил Теодор.

– Она должна вернуться к нам, – с заговорщицкой улыбкой обратилась к нему Виола. – Помогите мне убедить ее в этом.

Я хотела возразить – как в общем-то всегда делаю, – но остановила себя. Зачем спорить с ней? Мне нравилось посещать салон. Мне нравились леди с разнообразными талантами. Я наслаждалась компанией Теодора. Я уважала леди Виолу и ее высокие идеалы, которые подтолкнули эту маленькую даму создать подобное общество.

– Я выполню ваше поручение, – с улыбкой сказал Теодор.

13

– Где вы были весь вечер? – Пенни смахнула кучу ниток со стола перед собой. – У нас три новых заказа. Три!

– Три?

Я быстро подсчитала количество клиентов. Семь новых заказов за неделю. Это могло увеличить время ожидания для других людей. Возможно, мне стоило нанять Эмми – по крайней мере на несколько часов в неделю. Я собиралась просчитать возможность полного найма без предварительного обучения, но Пенни перебила меня.

– Да, три. И мы с Алисой по уши в работе!

– Мне очень жаль, – ответила я.

Вечерний бальный зал Виолы представлялся мне сном, почти сказкой. Но пузырьки игристого вина потускнели и забылись. Я вернулась к тому, что было моей жизнью. Взглянув через голову Алисы, прилежно склоненную над куском размеченной мелом ткани, я увидела гору незаконченной работы. Манекены с незавершенными платьями стояли по всей студии. А снаружи уже меркло зарево солнца.

Чувство вины обожгло мой живот – злое и коварное ощущение. Я весь вечер провела в веселой компании, а Пенни и Алиса работали не покладая рук.

– Пришлось задержаться у леди Сноумонт, – ответила я.

– Могу поспорить, что там было роскошно, – сказала Алиса, бросая кучу обрезков в мусорный ящик. – Во что были одеты леди?

– Вы не сердитесь? – с изумлением спросила я.

– Конечно, нет. – Алиса вытерла руки о передник. – Из знатных домов приходят самые хорошие заказы. Я не видела столько новых клиентов с тех пор, как здесь работаю. Вы не считаете?.. Как торговцы называют это явление? Сеть?

– Можно и так сказать, – ответила я.

Теперь многие городские леди знали меня в лицо и по имени, но, по правде говоря, я провела весь вечер в компании одного красивого герцога. У меня вырвался вздох. Какая трата времени! Я могла бы раздать наши торговые визитки или рассказать о новых расцветках шелка, а не флиртовать со знатным дворянином.

Пенни подозрительно посмотрела на меня, словно что-то прочитала на моем лице. Возможно, так и было.

– А как насчет еды? Догадываюсь, что ее там было больше, чем я видела за всю неделю.

Мне пришлось прикусить губу.

– Да, Пенни, еды было непотребно много. И я не солгу, сказав, что она имела восхитительный вкус.

Пенни встряхнула головой. Оборки ее шляпки закачались, словно крылья взволнованной птицы.

– Мой сосед потерял работу на этой неделе. Его семья перебивается крошками с прилавка пекаря и голыми костями от мясника. А знать при этом смакует всяческие деликатесы.

– Ты покупаешь еду на те деньги, которые нам платят за платья знатных дам, – ответила я и тут же пожалела о сказанных словах.

Алиса по очереди посмотрела на нас.

– Леди Сноумонт понравились ваши наброски?

Ее голос приглушала измерительная лента, зажатая в зубах.

– Да, очень. Поставьте еще один манекен. Завтра мы начнем кройку.

Я передала Пенни бумагу с мерками.

– У леди Виолы Сноумонт будет платье, которое я помогала шить, – с радостным вздохом сказала Алиса.

– О какой леди ты говоришь?

Я чуть не запрыгнула на стойку при звуке голоса моего брата.

– Кристос, не подкрадывайся так! – закричала я, бросая в него связку льняных обрезков.

– Повесь колокольчик на дверь, – ответил он. – Так ты будешь знать, когда к тебе приходят люди. Так я спрашиваю: о какой леди речь?

– Софи получила заказ от леди Виолы Сноумонт!

Пенни выбежала из мастерской, лучась улыбкой при виде Кристоса.

– Это красивое платье из розового атласа, с геометрической корсажной вставкой, – добавила Алиса.

– Прекрасное что-то цвета розового чего-то, – пошутил мой брат.

Пенни бросилась в его объятия. Я закатила глаза. Они даже не притворялись, что скрывают от меня свои отношения.

– Да уж, розового чего-то, – буркнула я.

Звон колоколов кафедрального собора прокатился по брусчатке улиц. Уже наступал конец рабочего дня.

– Алиса, закончи кайму. Пенни, подмети пол. Я уйду, когда вы закончите.

Я быстро собрала вещи для завтрашней доставки и посмотрела на доску заказов, упрекая себя за потерянные рабочие часы. Придется задержаться до позднего вечера. Мне нужно было закончить женскую сорочку и белье для леди Сноумонт – причем вести себя тихо, поскольку ателье находилось в одном ряду с жилыми домами.

– Леди Сноумонт, – сказал Кристос, когда девушки скрылись в подсобке, возбужденно перешептываясь друг с другом.

– Да, Виола Сноумонт.

– Тебе не кажется, что эту новость ты должна была рассказать мне в первую очередь?

– Я пыталась! – Игриво ущипнув его за руку, я поняла, что мой брат был не в настроении. – Ко мне сначала пришла ее горничная. Я хотела рассказать тебе об этом, но ты отнесся к моим словам холодно.

Он прикусил губу и пожал плечами.

– Я просто не подумал о последствиях.

– Каких последствиях?

– Ну, леди Сноумонт! Она проводит влиятельные собрания по всему городу. По сути, это кабинет министров в одном лице.

– Не совсем.

– Тебе нужно только приходить и снимать мерки. Но ты можешь говорить с ними. Ты можешь влиять на них. Я дам тебе один из моих памфлетов.

Меня покоробили его слова. Я говорила с подругами леди Сноумонт. Они были впечатлены моими суждениями. Герцог – Первый герцог Вестланда – пожелал провести со мной ланч. Я хотела высказать это Кристосу прямо в лицо, но меня встревожило его предложение. Один из его памфлетов? Он подговаривал принести одну из его брошюрок в салон, как будто леди еще не знают ни о том, что памфлеты кружатся по городу, ни о том, какие призывы в них публикуются.

– Это будет неприлично, – процедила я сквозь сжатые зубы. – Кристос, я не спорю с тобой, когда ты преследуешь свои политические интересы. Но я их не разделяю. И даже если мне не хочется ругаться с тобой, я не стану приносить на встречу с клиентами твою политическую пропаганду.

– Прекрасно! Впрочем, я и не думал, что это кончится приятным разговором за чаем.

Он надвинул на глаза красный колпак. Теперь брат носил его почти каждый день, но разве они бунтовали так часто? Или их жизни стали превращаться в нескончаемый протест?

– Ты будешь удивлен, если услышишь, о чем они говорят, – продолжила я. – Возможно, ты захочешь знать, какие реформы они собираются провести?

– Знать пытается реализовать свои интересы. Все их новшества будут сведены к угнетению народа. И я не слышу, что они говорят, поскольку меня не приглашают на их сборища. Вот ты – другое дело.

– Не злись, – сказала я. – Пожалуйста.

Он посмотрел в сторону.

– Ты останешься допоздна?

– Да, мне нужно закончить заказ. Для…

Я замолчала.

– Для леди Сноумонт. Значит, это не просто красивое платье? Ты делаешь для нее что-то особенное.

Я выпрямилась.

– Конечно, делаю.

Лицо Кристоса было так напряжено, что казалось, вот-вот треснет.

– Я могу понять, когда ты обслуживаешь клиента, который платит тебе за товар. Но когда твой дар используется для помощи дворянке… Мне хочется спросить, на чьей ты стороне.

Я начала было возражать, но он выбежал из магазина при первых же словах. И я бы не услышала даже колокольчика, который он предлагал повесить над хлопнувшей дверью.